Когда я с огромными усилиями открыла глаза, то побоялась двигаться. Пару раз осторожно моргнув, я привыкла к тусклому свету.

Больница. Определенно. Я подняла одну руку, тяжелую, словно наковальня. Ау. У наковальни был якорь. Или капельница, если по-научному. Тихое пиканье ускорилось, когда я пошевелилась. Я ненавидела звук монитора сердечного ритма — слишком много воспоминаний. Я села. Застонала. Быстро осмотрев себя, я поняла, что на мне действительно было много синяков и ушибов, и куча медицинских принадлежностей на моем теле заставляли меня выглядеть как научный эксперимент злого гения. Или чрезмерно заботящихся родителей.

Я перевела взгляд на фигуру в кресле у окна. Задержала дыхание. Звук ускорился.

— Эйдан?

Что-то содрогнулось у меня внутри, возрождая воспоминания о том, как Эйдан стоял между мной и взрывом, раскинув руки, словно пытаясь остановить пламя. Огонь полностью поглотил его, словно хищник свою жертву.

Это был не сон, но скрутившийся в кресле парень определенно не был поджаренным. Несколько темных пятен золы было на его коже и футболке, и стоял дымный запах барбекю, но его прекрасные черты, расслабленные во сне, оставались безупречными. Его голова лежала на куртке, которую он свернул подушкой.

Напряжение в груди исчезло. Я вытерла мокрые глаза. Мне нужно дотронуться до него, убедиться, что он настоящий, что дышит. Я откинула одеяла, отсоединяя все, что держало меня. Я начала выдергивать провода сердечного монитора. Мой пульс участился от желания прикоснуться к Эйдану, я вздрагивала каждый раз, когда липкий материал не хотел отставать от кожи.

— Не трогай!

Я вскинула голову. И пожалела об этом.

— Ау.

Слишком быстро вскакивая с кресла, Эйдан упал на пол. Я засмеялась, когда он быстро вскочил, уже не пытаясь оставаться невозмутимым, и вскарабкался на койку рядом со мной.

— Где болит? — спросил он. Я поморщилась, когда он дотронулся до шишки на линии волос. Он убрал руки. — Прости.

— Ты в порядке?

— Я? Ага, — он повернул голову, чтобы понюхать куртку. — Теперь я даже пахну так, словно горячий, — он усмехнулся. — А что?

Я покачала головой. Осторожно.

— Ничего. Я просто подумала... — я облизнула губы. — Как Джослин?

— Сломанное запястье, легкое сотрясение, ушиб ребра, но в остальном, прекрасно. Она в соседней палате. Мама пошла за кофе. Папа будет здесь через пару часов. Давай поговорим о благодарности. Они, наверное, купят тебе остров. Или наш отдадут, — у меня отвисла челюсть. — Шучу. Это скорее полуостров. Но ты спасла их дочку.

— Ты не упоминал, что у тебя есть сестра.

Он потер подбородок.

— Джослин остается в тени. Ходит в частную школу, потому что они готовы простить ей пропуски, — я изогнула брови. — Занимается фигурным катанием. Очень неплохо. Много путешествует, ездит на соревнования. Мама ездит с ней. Они только вернулись сегодня, и Джослин решила изображать слабоумного подростка. Тайком ушла из дома без прикрытия.

— Прикрытия?

— Она не охотник. У нее нет навыков, поэтому ей нужна защита, но ее это раздражает и... Как ты узнала о том, что она в опасности?

Ой, к этому я не была готова. В панике я встала, покачиваясь. Эйдан поймал меня. Я почувствовала дуновение воздуха от задней части моей открытой больничной рубашки и шлепнулась обратно.

— Оставайся в постели.

— Теперь ты еще и врач?

— Нет. Но твой папа оставил четкие указания, — он поднял мои лодыжки на кровать, налил стакан воды и жестом приказал не двигаться. — Он позволил мне остаться только пока твоя мама побежала в кафетерий. Я пообещал позвать его, если ты проснешься. Он может быть пугающим для целителя.

Он исчез за дверью, но потом снова заглянул.

— Почти забыл, — он схватил зелено-бирюзовое чучело утконоса. — Селена сказала, что, — он сжил губы, но не смог скрыть улыбку, — Пузырекпобудет с тобой, пока она не вернется. Ты должна защищать этого парня.

Я поймала лучшего друга-тире-игрушку Селены с кривоватой усмешкой.

— Пузырек — девочка. Не дай бог Селена услышит это.

— Исправлюсь, — он ушел, подмигнув мне.

Я потащила капельницу к своей спортивной сумке под креслом Эйдана и с минимальным количеством стонов натянула спортивные штаны. Так-то лучше. Я снова потащила скрипучую капельницу и на этот раз добралась до пустого коридора, где часы над стойкой регистратуры показывали 2:48 ночи. Я медленно шла, не желая никого разбудить и, ну знаете, грохнуться например, и заглянула в палату Джослин. Джейдан спал в кресле, скрутившись, так же как Эйдан.

Остальная часть картины была нереалистичной.

И это даже не относилось к необычной девушке на кровати, которая, не смотря на незначительные порезы, была такой же прекрасной, как и ее братья. Безупречная кожа, хорошая фигура и черные как смоль волосы, рассыпавшиеся по белым простыням. И не провода, извивающиеся от ее тела к бесчисленным приборам, или капельница, подсоединенная к ее руке, той, на которой не было гипса.

Но нереалистичная часть заключалась в симпатичном парне, сидящем на кровати, его обычно злые, бледные глаза были наполнены беспокойством, на лице пролегли глубокие морщины. В том, как он нежно откинул волосы с ее щеки и пробормотал что-то утешительное, когда он покачала головой. И в том, как он поднес ее руку к своим губам, когда она расслабилась.

— Матиас?

Свет потускнел. Австралиец быстро соскочил с кровати и принял боевую стойку. Потом он узнал меня. И нахмурился. А вот и знакомый мне Матиас.

Он выпрямился, но все еще был напряжен и осторожен, проходя мимо, и, сурово шепнув мне «Тсс», подтолкнул к двери.

Мистер Я-Главный неважно выглядел — рубашка застегнута наполовину, штаны помяты, под глазами мешки, а волосы цвета красного дерева торчали во все стороны. Кто бы мог подумать. Может, у Матиаса все же было сердце.

Он искривил губы

— Дерьмово выглядишь.

А может и нет.

— Чья бы корова мычала. Ты здесь всю ночь?

Он опустил взгляд, нахмурился и, после бесплодных попыток привести себя в порядок, остановился на застегивании рубашки и провел рукой по волосам. Это не помогло.

— Мой отец все еще не в городе, но его заместители в лагере. Они хотят с тобой поговорить.

— Оу, — это плохо. Придется говорить с правоохранительными органами.

Лицо Матиаса потемнело.

— Почему ты не сказала нам, что Джослин угрожает опасность?

— Эй, я же не знала. И Эйдан не привез бы меня на костер, но…

Он заставил меня попятиться к стенке, его глаза стали еще более угрюмыми.

— Может, и отвез бы, если бы сказала, а не стала воровать машину.

Я схватилась за лацканы его помятой рубашки и притянула ближе.

— Может быть, если бы вы не были такими недоверчивыми и скрытными придурками. И пожалуйста за то, что я спасла твою девушку.

Это заставило его отступить, его глаза забегали.

— Она мне не девушка.

Я оттолкнула его.

— О, пажаааалста. Я тебя видела.

Он отчаянно посмотрел на меня.

— Ты не можешь...

— Ах, значит, не могу?

— Аврора! — Матиас отошел от меня, потому что папа втиснулся между нами. — Почему ты не в постели? Я не хочу, чтобы ты двигалась, пока я не сделаю еще несколько анализов. Тебе это понятно, юная леди? — папа практически потащил меня по коридору.

Эйдан катил капельницу рядом с нами.

— Я говорил ей не двигаться.

***

Через пару минут пришла мама с горячим шоколадом и бочками беспокойства. Она выгнала Эйдана и запихнула меня в кровать, поправляя и разглаживая одеяло, вытирая остатки сажи с моего лица и слезы из своих глаз.

— Слава Богу, ты в порядке. И теперь ты под домашним арестом.

— За что?

Как я узнала из нашего разговора, никто не упомянул, что я украла машину Эйдана. Я огромная должница Луны и Люциана. Мои родители думали, что я поехала на костер с Эйданом, заметила утечку бензина и стала изображать героя, спасая Джослин.

— За то, что мы чуть с ума не сошли от беспокойства.

Она достала колоду карт, забралась на кровать и мы играли, пока я не начала клевать носом. Потом она обняла меня, и мы задремали. В окно заглядывал рассвет, когда папа вернулся, чтобы осмотреть меня. Снова. Мама пошла домой проверить семейство и принести мне сменную одежду и мой новый любимый французский шампунь. Папа запретил посещения, но явился помощник шерифа для допроса.

— Не сейчас, — сказал папа, встречая его у двери.

Помощник шерифа сделал грудь колесом и начал проталкиваться мимо папы.

— Простите, доктор Лэйхи, но...

Папа высокий, но не большой, а помощник шерифа скорее крепкий. Но каким-то образом папина рука у него на груди не только остановила офицера, но и заставила его сделать несколько шагов назад с расширенными от шока глазами.

Папа заговорил тише, в его голосе была лишь капля угрозы.

— Не дави на меня, сынок. Я врач и ее отец, — помощник шерифа не совсем уж съежился, но... — Я запланировал много анализов. Я дам вам знать, когда к ней можно будет прийти. Но не надейтесь слишком сильно.

А потом папа закрыл дверь и выпроводил офицера. Так держать, папа!

Чувствуя себя в безопасности, я задремала, когда открылась дверь. Матиас, со своим вечным мрачным выражением, все еще помятый, вошел в палату в компании Логана и Тристана, и ни один из них не встречался со мной взглядом.

Что-то повисло в воздухе. Звуковые сигналы сердечного аппарата ускорились. Я впилась пальцами в плюшевого утконоса Пузырька.

— В Вене совершено нападение. Знаешь об этом что-нибудь? — спросил Австралиец. Наверное, удивление отразилось на моем лице. — Нападение демонов. Вена. Австрия. Это в Европе, — он ухмыльнулся. — Взрывы. Разрушена синагога. Умерли люди. Кое-кто из наших. Каччиатори там, но я не знаю почему. А ты?

— С какой стати мне что-то об этом знать?

— Ты уже скрывала от нас секреты, — Матиас схватился за изножье моей кровати. — И все еще скрываешь.

По его голосу я слышала, что он изо всех сил старается не задушить меня. Логан с Тристаном были поглощены полом.

— Привет, ребята, — они слабо улыбнулись мне и кивнули, но вернулись к полу. Ладно, это не поможет. — Я не уверена, о чем ты говоришь.

Матиас откинул голову назад, сжимая руками мою кровать, его костяшки побелели. Он поднял голову, мрачный взгляд встретился с моим. Я поежилась. Палата погрузилась в тень, словно тучи внезапно затянули солнце.

— Я буду конкретен. Когда ты узнала, что что-то угрожает Джослин?

Я сглотнула.

— Вчера, — моя решимость не отвечать на их вопросы, очевидно, вызвала подозрение. Я решила проверить эту теорию.

Я посмотрела прямо на Австралийца.

— Как Джослин? — я бы не заметила, что он вздрогнул, если бы не ожидала этого. Вокруг его рта возникло небольшое напряжение, и он знал, что я заметила. — Я так рада, что все обошлось. Ты не рад, Матиас?

Его костяшки стали еще белее. Он был натянут, как проволока и из-за этого Тристан и Логан странно на него посмотрели.

— Такая милая девушка. У нее есть парень?

Матиас сжал губы и улыбнулся. Получилось отвратительно.

— Не знаю.

— Жаль, — я подняла палец вверх и широко раскрыла глаза, словно ко мне только что пришло озарение, достойное Эйнштейна. — Вы бы были прекрасной парой.

Тристан с Логаном не сдержали смешков, но Матиас метнул в меня взгляд, который мог бы превратить дождь в снег. Месть была слаще, чем я думала.

— Но откуда мне знать? — я махнула рукой. — Ну что, Матиас, еще вопросы?

Тристан с Логаном обменялись беспокойными взглядами. Свет в палате снова потускнел. Скоро будет шторм или что?

— Прекрасно, потому что у меня есть парочка. Например, что с Эйданом? Я, наверное, правда схожу с ума, потому что действительно думала, что он превратился в угольки, но нет. По-прежнему целый и невредимый. Что еще? Думаю, вам нужно принять меня в клуб. Я знаю, что украла машину Эйдана и совершенно не вписываюсь, но прибавьте мне пару баллов за креатив и вообще-то, я спасла твою, — я указала на Матиаса и передумала, — твою сестру друга.

Позже я задавалась вопросом, что именно стало последней каплей, потому что ярость Матиаса освободилась, словно волны, разбивающиеся о берег. Моя кровать подскочила, вместе с моим сердцем, когда он толкнул ее к стене.

Матиас развернулся с дрожащими руками, сначала ко мне, потом к Тристану.

— Забудь. Позаботься о ней сейчас, — Тристан не пошевелился. — Сейчас же!

— Матиас, твой отец сказал...

Матиас оборвал слова Логана неприличным жестом.

— Я сказал, сделай это сейчас, — он ткнул пальцем в Тристана. — И убедись, что на этот раз сработает. Взрыв. Больница, — он полоснул воздух рукой. — Я хочу, чтобы ничего этого не было!

Тристан повернулся ко мне с извиняющимся выражением, и у меня пересохло во рту.

— Матиас, — взмолился он.

Гнев исказил черты Австралийца.

— Сейчас же, — прорычал он.

Черные зрачки, казалось, закрыли собой его радужки, и словно того, что его глаза превратились в бездушные дыры, было недостаточно для ощущения опасности, мое собственное зрение начало расплываться.

— Матиас, расслабься, — я попыталась выдавить улыбку. Инстинкт подсказывал мне бежать. Крепко схватив Пузырька, я отодвинула одеяла, чтобы попытаться добежать до двери. — Я ничего не скажу.

— О чем? — спросил Логан.

Матиас метнул мрачный взгляд в Логана.

— Ничего, — сказала я. — Ничего ни о чем не скажу.

— Давай убедимся в этом, — Матиас четко выделил свои слова. — Тристан. Давай. Сейчас же.

Я не доберусь до двери. План В? кричать. Печальные глаза Тристана замерцали фиолетовым. Мне не хватит времени. Я глубоко вдохнула и...

Невидимая кувалда ударила меня по лицу. Следующий невидимый удар в голову выбил из меня все дыхание. Боль ударила по нервным окончаниям. Странные звуки сорвались с дрожащих губ. Легкие кричали. Я не могла. Кто-то кричал, но не я, потому что во мне не было воздуха, не было зрения, меня переполняла боль.

Вскоре я умирала.