Он шепчет мне сквозь деревья.

— Где ты?

Я кружусь на поляне, мои волосы развеваются на ветру. Скользкая от росы густая трава щекочет мои босые ноги. Голубоватый лунный свет сияет в серебристом тумане, который кружится в тени деревьев.

— Здесь, — дыхание срывается с моих губ. Он мне нужен, отчаянно нужен. Он защитит меня от...

Хриплое рычание. Скрежет когтей. Шум веток. Четыре глаза светятся желтым в темноте. Чудовище добирается до поляны, приседает, его хвост подергивается.

... от этого.

— Помоги мне, — отчаяние наполняет его голос, — найти тебя.

Мышцы Калиферии перекатываются, напрягаются. Она прыгает. Когтями задевает мою руку. Медный запах моей крови. Сверкают блестящие клыки...

***

Я резко просыпаюсь, подношу руку к горлу, и она скользкая от пота. Через несколько хриплых вздохов я узнаю свою комнату, окутанную ночью. Я прижимаю к себе пульсирующую руку — это единственная рана, все еще беспокоящая меня.

Смерть от руки демона? Прям выбор моей мечты, а в последнее время еще и какой-то парень появился. Ну, или его голос. Соблазнительный и со смутно знакомым едва заметным акцентом. Он искал меня. Хотел защитить, и я знаю, что мог, потому что... ну, он же парень из сна, правильно? Мое подсознание придумало его, чтобы заставить меня чувствовать себя в безопасности.

На часах светилась полночь. Я снова устроилась в кровати. Калиферии танцевали перед глазами.

Сон переоценивают.

Я на цыпочках пошла вниз вместе с Хельсингом, грезя о десерте, раз уж отключенный свет прервал наш ужин. На кухне я нащупывала путь, словно пыталась расшифровать шрифт Брайля.

— Что ты делаешь?

Огонь вспыхнул посреди комнаты.

Мои внутренности попытались выпрыгнуть наружу. Я завизжала и врезалась бедром в кухонный остров, опрокидывая стул. Эйдан поймал его одной рукой. В другой руке пылал романтический огонь. И когда я успела к этому привыкнуть?

— Что ты делаешь? — зашипела я, потирая бедро, где скоро появится синяк. Хельсинг начал тереться о ноги незваного гостя. Надо было завести собаку.

— Я первый спросил.

— Это ты залезаешь ко мне в дом в двенадцать ночи, — я осмотрела контейнер на островке перед ним, — и ешь мое мороженное.

Губы Эйдана искривились в усмешке.

— Подловила. Пришел узнать, как ты.

— Посреди ночи?

Я пригладила волосы, дважды проверила, что на мне нет пижамы с дырками в непристойных местах. Его волосы растворились в тени, хотя иногда огонь освещал эти очаровательно-непослушные локоны, а глаза выглядели огромными, зрачки и радужки превратились в темные тоннели, в которых девушка легко потеряется. Я старалась не пялиться.

Горящей рукой он потер заднюю часть шеи.

— Я хотел проверить щиты по периметру. А потом вспомнил, что ты упоминала шоколадное мороженное в холодильнике. Мы пропустили десерт, — он притих. Уставился на мороженное. — Подумал, что ты, может быть, не спишь.

Кажется, он... стеснялся? С каких это пор?

— А что, если это были бы мои родители или...

— Смылся бы. Я знал, что это ты, — сказал он с кривой усмешкой. — Ты очень характерно... топаешь. Нам нужно будет поработать над твоими шпионскими навыками.

— Спасибо. А то мне не над чем больше работать, — из-за того, что электричество вырубили, на столе были свечи. Я подтолкнула несколько к нему. Через мгновение его рука уже не горела, а комната была освещена мягким светом.

Я села на табуретку и, положив подбородок на руки, зевнула.

Он выглядел обеспокоенным.

— Опять кошмары? Я принесу тебе чай Джейдана, — когда я скривилась, он добавил: — Он поможет, — а потом запихнул мороженое в рот. — Ита-ак, сегодня было весело.

— У тебя чокнутые родители.

Эйдан подмигнул.

— Пожизненное членство в загородном клубе — это слишком?

— Как умно было обрушить его на нас, когда мы уходили. Никогда не будем им пользоваться.

Эйдан пожал плечами.

— Возможно. Но мой отец ответил, что это в вашем роду, заплатил и не примет назад этот подарок, так что не воспользоваться такой возможностью было бы пустой тратой. И оскорблением. Кажется, под конец твои родители смягчились.

— Посмотрим, — я схватила ложку, которой он в меня ткнул, и попыталась погрузить ее в мороженое, но мне никак не удавалось отковырять шоколадной вкуснятины. Что за супер-морозильник купила мама?

Эйдан забрал ложку и легко зачерпнул мороженого.

— Как ты это сделал?

С ленивой усмешкой он поймал мой взгляд, направляя полную ложку мороженого мне в рот. В груди образовалось давление. Вкус ледяной сладости резко контрастировал с теплым металлом, который, как я догадалась, он нагрел своей рукой. Он вытащил ложку из моего рта. Медленно. Приятные покалывания охватили тело. Я смутилась, но не могла отвести взгляда. Топазы замерцали в его глазах.

Он разорвал связь, уронил ложку, словно она вдруг обожгла его, и обхватил контейнер обеими руками, восстанавливая дыхание. Я опустила взгляд, облегчение боролось с сожалением. Через секунду он толкнул ко мне контейнер, ложка застряла в теперь уже податливой массе.

— Итак, — сказала я, прерывая неловкую тишину. — Герман успокоился?

Эйдан прочистил горло и кивнул, не поднимая взгляда.

— Спасибо Матиасу. Знаешь, есть стипендии, которые выдают в честь Гаррета?

Я прищурилась.

— Ага.

Он вытер лоб и наконец, встретился со мной взглядом.

— Матиас предложил — прости — потребовал, чтобы Мандат основал ее от имени выдуманного фонда после всей этой чехарды с Германом и Гарретом. Часть соглашения заключалась в том, что Герман должен подтянуться, получать хорошие оценки, ходить с родителями в лагерь терапии, где их семья научится справляться с гневом, горем и... проблемами. За все платит фонд. Мандат наблюдает за прогрессом.

— Матиас это сделал? Да ладно.

Эйдан пожал плечами.

— У Матиаса были свои причины ненавидеть произошедшее с Гарретом. Он думает, что поможет, если Герман будет знать, что о его брате не забыли. Что у него есть что-то вроде наследия. По правде говоря, между нами, Матиас, наверняка, просто больше всех сочувствует Герману.

— Почему?

— Личные демоны, но он часть команды, так что мы пытаемся помочь.

— И как сформировалась ваша команда?

Я думала, что он не ответит, но:

— У семерых подростков в одно и то же время проявляются способности. Вот твоя команда. Стражи активируются в то же время, и, если возникает какая-то путаница, они знают, с кем соединен их подопечный.

Я моргнула.

— Вот и все? Просто... бабах?

— Как по волшебству, — Эйдан схватил еще одну ложку и погрузил ее в мороженое.

— Наши предыдущие нападения демонов не были такими необычными, но то, что многие из нас раньше были друзьями и жили вместе — это редко случается. «Статистическая аномалия», как говорит Джейдан.

— Предыдущие нападения?

Эйдан смотрел на ложку.

— У большинства охотников способности проявляются в период полового созревания. Обычно это медленный, тихий процесс. Случаются всякие мелочи, и семья может помочь овладеть способностью. Но в нашем случае.. — его глаза заблестели, глядя в никуда, вспоминая о прошлом. Он выдавил грустную улыбку, сопровождая ее тихим голосом. — Мы играли в лесу возле водопадов. Бывало и лучше, — он выпустил вздох. — Портал расположен за Госсамер Фоллс. Как обычно, Гаррет был с нами. Нам всем было по девять-десять лет. Обычные дети. Карабкались по деревьям, кидали камушки, ловили жаб, — он потер рукой затылок, а потом провел ею по лицу, пытаясь смягчить боль. Его дыхание сорвалось. — Демон вырвался из тумана. Налетел на нас. Когти. Клыки. Он был то ли драконом, то ли волком. Мы застыли. Мы учили теорию, но в реальности... — он покачал головой и облизнул губы. — В общем, сработали защитные рефлексы.

— Какие?

— Как эта твоя взрывчатка. Если на нас нападают в юном возрасте, наши способности срабатывают автоматически — как система повышенной безопасности, — и мы окружаемся чем-то вроде, — он взмахнул руками, — защитного поля. И опять-таки, мы знали об этом, но... испугались, запутались. Некоторые потеряли сознание. Не могли пошевелиться. Демоны не могут проникнуть в кокон, так что мы были в безопасности, пока угроза не исчезнет. Но Гаррет, — он вздохнул и покачал головой, — он не был. Стражи предупредили наши семьи. Мандат все уладил. Мы уехали для разбора полетов, реабилитации и начала тренировок. После этого все... изменилось, — Эйдан провел рукой по рту и сглотнул. — Мы вернулись. Матиас был здесь со своим отцом. Тристан жил с бабушкой и дедушкой. Блэйк остался с семьей Логана, пока не приехал его дядя, и мы все чувствовали себя виноватыми. До сих пор чувствуем. Никто не любит об этом говорить.

Я накрыла его руку своей. Впервые его рука была ледяной.

— Это не ваша вина.

Он пожал плечами.

— Обычно мы хорошие. Все же я не могу винить Тристана за то, что он хочет держать тебя подальше от нас, но, — он сжал мою руку и удерживал мой взгляд, — Аврора, мы защитим тебя. Чего бы это ни стоило.

Я всего лишь хотела смотреть в черты его лица, теплые глаза, манящие полные губы. Мне хотелось наклониться, остановиться в дюйме от его губ, подразнить обещанной страстью, подождать, пока он преодолеет то последнее расстояние между нами...

Но я этого не сделала. Сердце стучало, разум кричал: «Трусиха!», а я напомнила себе, что вся наша романтика была лишь уловкой, и сказала:

— Семеро? Но вас лишь шестеро.

Он так быстро убрал руку, что опрокинул свечу. Бормоча извинения, он поставил ее на место и убрал разлитый воск.

— Мы не знаем, что стало с седьмым.

— Это код для «не могу сказать»?

— Это код для «это загадка». В Мандате решили, что он мертв.

— Оу.

Мы погрузились в молчание. Свечи шипели. Эйдан вдруг хлопнул по столу двумя длинными прямоугольниками бумаги, заставляя меня подскочить от удивления и роняя мороженое на пол.

— Прости, — сказал он. Хельсинг подошел, чтобы слизать упавшее.

Я переводила взгляд с Эйдана на клочки бумаги.

— Что это?

Он поджал губы в притворном раздумье.

— Э-э, билеты, — он почесал подбородок. — На марафон Альфреда Хичкока.

Я ухмыльнулась.

— Как будто нам не хватает ужасов.

— Альфред Хичкок не снимает ужасы, — сказал он с притворным... ужасом. — Он мастер саспенса. Я собирался пригласить тебя, когда ты кинула меня в туалете.

— Оу, — у меня внутри все опустилось. — Точно, — я прочистила горло и покрутила ложку. — Знаешь, — глубокий вдох, — раз демонов больше нет... тебе больше не нужно притворяться моим парнем. — Кажется, он улыбнулся, но я не смела, поднять взгляд, и говорила дальше. — У нас было много адреналина и... странных эмоциональных обстоятельств. Так что, — я взмахнула рукой, словно это могла убрать всю неловкость ситуации, — я подумала, что будет лучше, если...

— Я понял, — его глаза были этого шоколадного цвета, из-за которого плавилось мое сердце. — Но демоны вернутся. Ты все еще нуждаешься в защите и... и я не... — он провел рукой по щеке и выпустил глубокий, судорожный вздох.

Он нервничает? Что случилось с дерзким парнем, который был готов показать мне свои боксеры или плавки?

Он потер костяшки о подбородок.

— Я не против быть парнем. Я на самом деле... и... я подумал, что сделал все правильно, но... — Я отвела взгляд, чтобы избежать его глаз. Он вздохнул, его адамово яблоко дергалось. — Я что-то неправильно сделал?

— Нет! — я едва могла смотреть на него. Ладони жутко потели.

— Это из-за наручников? Прости, я боялся...

— Нет, не из-за них, — я смутилась, вспоминая ощущение его губ на своих, то, как мне хотелось его. Как...

— О, — сказал он, принимая поражение. — Значит... ты бы предпочла... кого-нибудь другого? Пожалуйста, не говори что Блэйка. Он будет жутко...

— Нет, это...

Эйдан ударил себя по лбу.

— Матиас.

Я подавилась.

Он провел пальцами по волосам и кивнул.

— Девушки всегда западают на темных, задумчивых и с мучительным прошлым. Стоило догадаться.

Отчаянно желая остановить этот бред, я пригвоздила его запястье к столу рукой.

— Эйдан, — я ждала, пока он встретится со мной взглядом. — Я не хочу никого принуждать быть моим парнем. Но, — я подняла руку, чтобы прервать его протесты, — если один из вас должен это сделать... — страх обжигал мне горло. Давай, Аврора, скажи уже. — Я бы предпочла тебя.

Он услышал меня. Нервное выражение лица исчезло. Уголки губ поднялись. Я отпустила его руку, схватила ложку и сосредоточила все свое внимание на тыканье ею в мороженое, пожевывая губу, потому что никак не могла провалиться под землю. Мой желудок переворачивался в тишине, затянувшейся на секунды, минуты. Часы? Я такая идиотка.

— Что? — переспросил Эйдан.

Я подняла взгляд.

— Я ничего не говорила.

— Конечно, говорила, — его пиратская улыбка вернулась. — И ты совершенно права. Нельзя выбрасывать билеты.

Я перестала тыкать мороженое и с сомнением посмотрела на него.

— Я так сказала?

Он кивнул, хитро сверкая глазами.

— И была права.

— Да?

— Ага. Значит, в субботу, свидание?

Я изо всех сил пыталась не улыбаться, но...

— Как я уже сказала, нельзя их выбрасывать.

— Кого выбрасывать?

Я упала со стула. Блэйк поймал меня, и я не ударилась о пол. Тристан, Логан и Эйдан засмеялись.

— Что ты делаешь? — спросила я своим яростным шепотом.

— Что тыделаешь? — спросил Блэйк, поигрывая бровями.

— Мой дом. Двенадцать ночи.

Блэйк ткнул в Эйдана.

— Мы его потеряли.

— В двенадцать ночи?

— У меня есть телефон.

Блэйк фыркнул.

— Нам было скучно, а я устал, что Джейдан постоянно меня побеждает.

— Джейдан все еще гроссмейстер, — Логан усмехнулся.

Эйдан закатил глаза.

— Мы так волновались насчет этого титула. Особенно против Блэйка.

— Эй, — Блэйк предупреждающе выставил палец. — Это не хорошо.

Тристан смахнул волосы со лба.

— Мы должны были встретиться с Джейданом у меня дома, чтобы починить мой компьютер.

— В двенадцать ночи?

— А потом Логан, — он кивком указал на друга, — заметил здесь свечение.

Логан натянуто улыбнулся, ему было неудобно за то, что его обвинили в организации вторжения.

— Мы хотели проверить, как ты, синичка, — Блэйк обнял меня за плечи. — Мы не знали, что Эйдан нас опередил. И съел все шоколадное мороженое.

— Вам пора уходить. Хватит с Луны поводов для шантажа, — я толкнула его, но Блэйк лишь наклонился ближе и схватил билеты.

— Хичкок? Мило.

Эйдан выхватил их.

— Оставайтесь с ней, пока мы с Тристаном не проверим периметр и не поговорим с Джейданом, — он не обратил внимания на мои протесты и взял мое лицо в свои руки. — Когда я вернусь, обещаю, мы все уйдем.

Он ушел, а тепло от его прикосновений осталось.

Блэйк повесил руку мне на плечо.

— Наконец мы одни.

— Я все еще здесь, — сказал Логан.

— Можешь уйти.