На следующее утро Винтер проснулась на прохладной заре. На дворе стоял серый туман, вплывающий в окно. Он принес долгожданное облегчение после безжалостной жары, и Винтер раскинула руки на перине, наслаждаясь прохладой. Это ненадолго. Туманного неба уже коснулся розовый восход, и Винтер знала, что в следующую четверть этот приятный холодок уступит место следующему знойному, выжженному солнцем дню.

Все недавние заботы вдруг навалились на нее, словно с большой высоты, и легли ей на грудь, сдавив сердце. Она со стоном повернулась на бок и спрятала лицо в изгибе руки. Зачем только она проснулась? Сон без сновидений избавлял от забот — ей так хотелось заснуть снова. Она закрыла глаза и попыталась заставить себя углубиться в свои мысли, снова утонуть в сладком омуте невинного забытья.

Но ее своевольный ум вместо этого вернулся к вчерашнему мучительному пиру. Что это был за кошмар, с бесконечными церемониями и неустанно направленными на нее взглядами притворно веселой толпы. Повсюду устрашающей стеной стояли гвардейцы короля. А Рази!.. О господи, Рази! Холодный, отстраненный, неприступный! По дороге от их комнат и обратно он не обратил к ней ни слова сверх тех, что требовали приличия. В самом пиршественном зале он обращал на нее взгляд лишь тогда, когда требовалось показать, куда повернуться или кому первому пожать руку.

Даже во время нескончаемых танцев после ужина Рази не обращал на нее внимания. Весь вечер он провел, рассевшись на троне своего брата, с кислым и мрачным видом. Если бы Винтер не знала истинного его сердца, она сочла бы его угрюмым, злобным негодяем. Он вовсе не пытался расположить к себе присутствующее общество.

Это воспоминание пронзило ее сердце, она застонала от досады и перекатилась на спину. Она могла сейчас встать, одеться, позаботиться о завтраке, заглянуть к отцу. Она могла начать пораньше работу в библиотеке. Но вместо этого девушка закрыла глаза, позволяя влажному воздуху касаться ее лица и плеч. Просыпающиеся птицы зачирикали на ветвях апельсиновых деревьев. Петух закукарекал на скотном дворе. Винтер поплыла на волнах дремы, отдаваясь ее воле. Может быть, расслабившись, она сможет заснуть снова.

Она услышала, как отец сказал: «Мне холодно», и открыла глаза, когда ему кто-то ответил. Это был Рази. Их голоса звучали тихо, но ясно, как колокола в неподвижном воздухе.

— Ноги замерзли, Лоркан?

— Да.

— Если хочешь, я принесу еще пару носков из комода.

Лоркан устало ответил, что был бы признателен. Несколько минут слышался тихий шорох. Потом Рази спросил:

— Теперь лучше?

Наверное, стало лучше, потому что Рази пробормотал почти неслышно: «Хорошо».

Винтер лежала неподвижно и глядела в потолок. Она с грустью слушала, каким добрым может быть наедине тот же человек, который лишь вчера вечером сидел на пиру с мрачной ухмылкой и неприветливо огрызался на каждого, кто к нему подходил.

Отец что-то проговорил, Рази отвечал:

— Еще только один день, Лоркан! Это все, о чем я тебя прошу.

Лоркан повысил голос от досады:

— У меня много дел, Ваше Высочество. Мне надо проверить работу над библиотекой! Надо узнать, что здесь теперь к чему! Если я отстану от событий, это может обернуться бедой.

— Лоркан, — мягко осадил его Рази, — ты умрешь, если не полежишь в покое, как я тебя просил. Не знаю, как выразить это яснее. Ты умрешь и оставишь нашу дорогую девочку одну в этой кошмарной неразберихе. Я не могу поверить, что ты хочешь именно этого.

— И все оттого, что я один день не полежу в постели? — Винтер так и слышала насмешку в отцовском голосе.

Ответа не было. Винтер знала, с каким выражением лица Рази смотрит на ее отца. Она ясно представляла себе его карие глаза с уверенным взглядом — он не сделает ни шагу назад. Она знала также, что отец доблестно пытается взглядом подчинить его себе, но это ему не удается. Она села и тихо спустила ноги с кровати.

В соседней комнате было тихо. Затем отец хмыкнул, признавая свое поражение.

— Вот так, — подытожил Рази, но в его голосе не было торжества. Она услышала тихий стук — Рази что-то ставил на столик Лоркана. — Ты сделаешь все, как я просил? Я могу тебе доверять? — Отец, вероятно, ответил жестом или слишком тихо. — Честно, Лоркан? Никаких махинаций у меня за спиной? Сегодня я не смогу вернуться и проверить это, — нельзя, чтобы меня увидели, — поэтому мне надо доверять тебе.

— Да. Да! — нетерпеливо и резко ответил Лоркан.

— Спасибо. Так вот, опиума я тебе сегодня не дам, чтобы у тебя не развилось к нему пристрастие. Вместо него оставляю тебе гашиш. Съешь эти порции вместе с завтраком, обедом и ужином. Я договорился, чтобы тебе доставили вкусную и здоровую еду.

— Ну да, так слюнки и потекли, — кисло пробормотал Лоркан.

— Не надо привередничать.

— Что поделаешь, есть не хочется.

— Это все от опия… Скоро это пройдет, особенно если примешь гашиш: он хорошо восстанавливает потерянный аппетит. Вот выпей.

Винтер накинула халат и подкралась к двери, чтобы заглянуть к отцу. Рази склонился над Лорканом со спокойным, внимательным лицом, протянув руку за чашкой. На нем были свободная белая рубашка, лосины и ботфорты. В изножье кровати лежал кнут. Наверное, он направлялся в конюшню. Прислонившись к косяку, она наблюдала за ними. Лоркан, допив, с гримасой отвращения протянул Рази пустую чашку:

— Фу! На вкус как конский навоз!

Рази отвернулся, чтобы сложить вещи в сумку. Лоркан откинулся на подушки и внимательно, оценивающим взглядом посмотрел на него:

— Твой хадриец сможет сегодня посидеть со мной?

Рази на минуту застыл, а затем продолжил собирать вещи.

— Сегодня у Кристофера будет сильно болеть голова, возможно, еще больше, чем вчера. Но я дал ему микстуру, и пусть решает сам.

— Он мне нравится, — вдруг проговорил Лоркан, как будто сам удивляясь этому. Рази промолчал. — Похоже, они с Винтер друг к другу неровно дышат.

Удивленная, Винтер спряталась за угол и стояла, прислушиваясь. Последовала долгая пауза, и Рази тихо вздохнул:

— Было время, Лоркан, когда твои слова порадовали бы меня до глубины души. Было время, я надеялся… — Печальный голос Рази пресекся.

— А теперь?

Послышался сухой щелчок — Рази закрыл сумку.

— Вольноотпущенник Гаррон не доживет до исполнения какой-либо из моих надежд.

От этой вести сердце Винтер неожиданно больно сжалось.

Тогда отец сказал:

— Король никогда его не отпустит. Ты это знаешь.

Эти слова наполнили Винтер таким страхом, что она застыла, не понимая, чего хочет и даже что чувствует. В соседней комнате было тихо, она снова шагнула к двери и заглянула туда. К черту! Не пристало ей прятаться по углам, пока мужчины обсуждают то, что касается всех них. Они не увидели и не услышали ее, а она не сделала ничего, чтобы привлечь к себе внимание.

Рази стоял рядом с ее отцом, и мужчины глядели друг на друга с понимающими, напряженными лицами. Рази опустил глаза и осторожно поставил свою сумку обратно на столик у кровати. Он открыл рот, чтобы поговорить, поколебался и затем с неохотой признался:

— Я собираюсь стать весьма неприятным дополнением к королевской платформе, лорд-протектор.

Лоркан поморщился.

— Рази, — простонал он. — Ты допрыгаешься — убьют тебя.

— И где тогда будет Его Величество? — ухмыльнулся Рази. — Одного наследника загнал, как крысу в погребе, а другого похоронит на городском мусульманском кладбище? Мой отец сумасшедший, Лоркан, но не дурак!

— Тогда он придумает для твоего хадрийского парня такие мучения, которых ты и не представляешь. Уж я-то знаю твоего отца, и вот что тебе скажу: у тебя против него нет шансов.

Рази стоял, глядя на Лоркана сверху вниз, с каменным лицом. Потом он словно весь обмяк, устало ссутулившись.

— Что-нибудь придумаю, — тихо сказал он.

— Но пока что будь осторожен — и ради себя самого, и ради хадрийца. Ты должен выждать время.

— Да, — прошептал Рази, глядя на проясняющееся небо. — Моя вина перед Кристофером велика и без того.

— Винтер сказала, что он из мерронов? — осторожно спросил Лоркан.

— Да, приемный сын.

Лоркан покраснел, потеребил покрывало, а затем неловко проговорил:

— Мерроны необыкновенно развратны, Рази.

Винтер услышала в голосе Рази прежнюю веселость, когда он ответил:

— Да уж! В этом им не откажешь. Но Кристоферу ты можешь доверять, Лоркан. Твоей девочке он не причинит вреда.

Щеки Винтер разгорелись, но она не знала, как это понимать. Что Рази имел в виду под вредом? Кристофер ею не интересуется?

— Если он питает к ней некие чувства…

Она подняла взгляд, пытливо рассматривая мягко улыбающееся лицо Рази.

— Можешь ему доверять, Лоркан. Обещаю тебе.

— Ответишь мне на один вопрос? Только честно.

Рази чуть повернулся, глядя на ее отца сузившимися глазами.

Лоркан поднял руку:

— Я не прошу тебя выдавать чужие тайны. Но… — Закусив губу, он выдержал взгляд Рази. — Мне нужно, чтобы она была в безопасности.

Рази вопросительно расширил глаза, и Лоркан вздохнул.

— Он вор? — наконец спросил Лоркан и, подняв руки, пошевелил пальцами. — Преступник?

Рази поглядел на пальцы Лоркана и сглотнул:

— Он сказал мне, что уже все объяснил…

— Нет, не объяснил.

— Кристофер не вор, Лоркан. И если он соврал, то только чтобы защитить меня. — Винтер поразила горечь в голосе Рази, дрожащем, когда тот отвечал на вопрос отца. — Он хороший, честный человек. Я сделал огромную ошибку, когда привез его сюда. Моя дружба с первого дня не принесла ему ничего, кроме бед, а теперь он стал пешкой в руках отца. Лучше бы я отослал его домой, когда я в первый раз… — Он прервал себя и опустил глаза. Лоркан опустил руки на колени и поглядел на него сочувственно:

— Так что случилось с…

Но не успел Лоркан договорить, как выражение лица Рази изменилось, и голос Лоркана пресекся, когда он заметил, что его юный друг осознал что-то большое и важное. Затем что-то забрезжило на лице Рази — властное, удивительное вдохновение. Ему в голову пришла идея.

Лоркан перевел взгляд на дверь и вздрогнул, когда увидел, что Винтер стоит в рассветных сумерках. Она встретила его взгляд и сжала губы: «Небось обо мне судачили, папаша-наседка!» Лоркан поднял одну бровь и склонил голову. Он улыбнулся чуть пристыженно: «Тут ты меня поймала!» Она прищурилась с притворной досадой.

Рази все еще не замечал ничего вокруг, полностью погруженный в свои мысли. Не похоже было, что он вообще собирается отвечать на вопрос Локана. Секунду он стоял, застыв, устремив в пространство взгляд полузакрытых глаз.

— Конечно… — проговорил он. — Но как… чтобы его не убили?

Он медленно пошел из комнаты. Винтер открыла рот, чтобы обратиться к нему — ведь он шел к ней, — но он не заметил ее.

Он резко повернулся к Лоркану и взял с кровати кнут.

— Он мне понадобится, — сказал он, подняв кнут с рассеянным кивком. Он похлопал Лоркана по ноге кончиком сложенного кнута. — Не вставай с постели и делай все, как я велел. — С этими словами Рази задумчиво вышел из комнаты, не замечая ничего, кроме своих мыслей, и бесшумно закрыл за собой тайную дверь.

Винтер взглянула в глаза Лоркану.

— Господи Иисусе! — воскликнул отец. — И что он там задумал?

Винтер не знала, но почему-то сердце заколотилось в груди от страха за двух ее друзей.

* * *

Когда Винтер вошла в библиотеку, было еще очень рано. Она знала, что Паскаль с подмастерьями идут из города во дворец целый час, и не ожидала их прихода до начала следующей четверти. Поэтому она была поражена, когда открыла дверь библиотеки и увидела, что все они, встревоженные, с красными глазами, стоят в центре зала.

Она явно чему-то помешала. Гэри обнял за плечи Джерома, а остальные сгрудились вокруг них беспомощным дрожащим кружком, переминаясь с ноги на ногу. Когда она вошла, Джером сразу вырвался от Гэри и повернулся спиной, быстро вытирая слезы. Паскаль стоял, с пораженным лицом, позади мальчиков.

К ее удивлению, Гэри обернулся к ней, с лицом, покрасневшим от гнева и страха, а Паскаль только стоял и смотрел.

— Где твой мастер? — огрызнулся Гэри. — Ты сказала, что он придет? Где он?

Винтер часто заморгала от такого злобного допроса.

— Ну, где твой мастер? — повторил Гэри. Его добродушное лицо изменилось от горя до неузнаваемости.

— Ты знаешь, где он! — вдруг всхлипнул Джером, вскинув руки, и повернулся к ней, не пряча заплаканного лица. — Все знают, где добрый лорд протектор! Его отравили! Отстранили от короля в то время, когда он нужнее всего! Единственный рабочий человек во всем королевском совете! Единственный порядочный во всей этой проклятой шайке! Отравили! А ты… — он указал дрожащим пальцем на Винтер, — танцевала с мерзким ублюдком, который во всем виноват! Пляшешь и веселишься, пока хороших людей… со света сживают!

Паскаль поднял руку, чтобы утихомирить разошедшегося мальчика:

— Тише, Джером.

Гэри схватил друга за плечо.

— Хватит, Джером, — мягко увещевал он его, не отрывая настороженного взгляда от Винтер. — Замолчи.

Винтер умоляюще подняла руки и обратилась к Паскалю спокойно и тихо, невзирая на поднимающуюся в ней панику:

— Что случилось?

«Наверно, произошло что-то ужасное, — лихорадочно думала она. — Что-то действительно важное! Эти дикие обвинения, едва сдерживаемые нападки — вчера такого не было и в помине. Наверное, что-то случилось. Кто-то что-то сказал или сделал, ведь эти обвинения не могли возникнуть ниоткуда».

— Как ты могла? — воскликнул Джером. — Как ты могла занять место отца на пиру? Когда он лежал, запертый у себя в комнате! Может, он умирает. И весь день его никто не видел, кроме тебя и того араба. Как ты могла трясти юбками всю ночь перед черномазым ублюдком? Пить из его кубка, как гаремная шлю…

— Молчи, Джером… ну хватит! — Встревоженный Гэри оттащил друга назад, подальше от Винтер. Девушка стояла разинув рот. В желудке и на сердце похолодело.

Джером почти истерически зарыдал, безуспешно пытаясь выбраться из цепких рук друга. Лицо Гэри скривилось от горя и сочувствия, он все крепче сжимал друга в объятиях, оттаскивая его от остальных мальчиков, стоящих вокруг бьющегося в истерике товарища смущенно и неподвижно.

Паскаль со слезами на глазах указал в глубину зала, и Гэри с другим подмастерьем третьего года потащили плачущего Джерома мимо лесов, за полки на другом конце библиотеки. Время от времени оттуда еще слышались приглушенные, неудержимо горестные рыдания.

Винтер хотела что-то сказать, спросить, но не знала что. Рот ее открылся, но она не смогла вымолвить ни звука. Паскаль подошел и встал рядом с ней, на скулах его ходили желваки — он, очевидно, боролся с охватившими его эмоциями. Наконец ему удалось проговорить свистящим шепотом, словно он пытался дать ей шанс:

— Леди-протектор, где ваш отец? Сегодня утром мы пришли сюда, надеясь, что он будет здесь. Мы надеялись, что сможем с ним поговорить… — Он смерил Винтер взглядом. — Где он, девочка?

Что она могла сказать? Что могла сделать, чтобы не предать Лоркана, разболтав о его уязвимости? Винтер смотрела Паскалю в глаза и старалась выглядеть убедительно, но ужасно боялась, что вид у нее, напротив, скрытный и испуганный.

— Моего отца задерживают государственные дела, мастер Хьюэтт, — сказала она, стараясь говорить мягко и тихо. — Поверьте мне на слово — я не могу найти способа убедить вас, вам придется просто поверить мне. Прошу вас, не можете же вы считать, что я бы содействовала гибели родного отца? Что я бы отравила Лоркана?

Паскаль не спускал с нее опасливого взгляда. Его маленькие подмастерья-первогодки, с бледными хмурыми личиками, отступили за его спину, словно ища защиты.

— Все ведь видели, как ты танцевала с арабом, — прошептал один из них. Паскаль мягко отстранил его.

Винтер захотелось крикнуть: «Я не танцевала с Рази!» Захотелось сказать: «Танцевать я буду, с кем мне заблагорассудится!» Захотелось спросить: «Кто вам наврал?» — но ни одно из этих слов гроша ломаного не стоило. Они только заставили бы ее защищаться от этой беспощадно лживой сплетни. Она подняла глаза от малышей и поглядела прямо в глаза Паскалю.

— Что случилось? — спросила она.

— Арестовали двоюродного брата Джерома, его жену и двоих детей. Их взяли среди ночи. Оставили только малыша в колыбели — он кричал, пока мать Джера не нашла его на рассвете.

— Господи Иисусе! — Винтер закрыла рот обеими руками, задохнувшись. — Как?.. По какому обвинению?

— Подстрекательство к бунту.

— Боже мой! А как же дети?

Паскаль оглядывал ее с ног до головы — внимательно и настороженно. Содрогнувшись от отчаяния, Винтер поняла, что он пытается выяснить, не лжет ли она. — Они всегда забирают детей, девочка. Ты же знаешь.

Она кивнула: да, в прошлом детей забирали всегда. Всегда. Бросали в тюрьмы целые семьи. Но ведь это прекратилось с тех пор, как на трон вступил Джонатон! Она покачала головой. Винтер на секунду оглянулась — Джером все еще рыдал в глубине библиотеки, а Гэри бормотал что-то утешающее.

— Почему? — повторила она. — Жена Донни… Жена кузена Джерома. Араб убил мужа ее сестры — сказал, что это он хотел его убить.

Винтер вытаращилась на него, не веря своим ушам.

— Вы имеете в виду… Юзефа Маркоса? — спросила она.

Паскаль кивнул:

— Юзеф был человек честный. Он был предан короне, девочка. И его за это убили, и за это пострадала его добрая жена, да и старик отец.

— Но ведь он прострелил гвардейцу голову, мастер Хьюэтт! Он пытался убить лорда Рази. — Она чуть не сказала «Я сама видела! Я видела, как он бросил в него лук, убегая», но что-то ее остановило.

Паскаль глядел на нее, сдвинув брови.

— А еще они за это забили до смерти бедного садовника, — сказал он. — Он что, тоже прострелил голову гвардейцу? Или это был еще один честный человек, который попался арабу на глаза в недобрую минуту?

Винтер припомнила, как садовник, который, ни о чем не подозревая, оказался в гуще событий, отбросил косу и бежал при виде разъяренных стражников. Ох, бедняга! Она обхватила голову руками и на минуту закрыла глаза.

— И люди думают, что Рази убил их, потому что… за что?

— Ничего люди не думают. Они знают. Они знают — это за то, что люди говорили хорошо о Его Высочестве принце Альбероне.

— Господи, помоги нам! — прошептала Винтер. Придя в отчаяние от глубокой убежденности, звучавшей в голосе Паскаля, она вцепилась себе в волосы. — А теперь они арестуют тех, кто знал Юзефа? Его семью? — «Боже мой! Начались гонения. По вине Джонатона все становится хуже день ото дня. Что же теперь делать?» Она снова подняла глаза на Паскаля. Он глядел на нее сурово и внимательно. — Вы в опасности, мастер Хьюэтт.

— Уж мне-то этого нет нужды объяснять, — холодно прошептал он. Мастер положил ладонь на растрепанную головку высунувшегося было малыша и снова оттолкнул его назад. Все они были в опасности. Если аресты распространились на членов семьи Джерома, то его друзьям, их семьям, да и всем друзьям их семей непосредственно грозили тюрьма, допросы, казнь.

В глубине библиотеки Джером и Гэри завели спор.

Гэри говорил:

— Сейчас тебе надо успокоиться! Придержи коней, пока отец не скажет нам, что делать.

Она слышала дрожащий голос бедного Джерома, но не могла разобрать ни слова. Однако Гэри прервал его возгласом:

— Да замолчи же! Что, голова на плечах недоела? Заткнись, Джер!

Джером снова заплакал, громко, не сдерживаясь. Затем рыдания вдруг что-то приглушило, как будто Гэри обнял друга, прижав к себе. Винтер увидела, как маленькая ручка протянулась из-за спины Паскаля и тихо ухватилась за пальцы старика. Не смотря вниз, Паскаль крепко взял маленького подмастерья за руку.

— Позвольте мне поговорить с отцом, — прошептала Винтер, с трудом поднимая взгляд на лицо Паскаля. — Пожалуйста, оставайтесь здесь, — добавила она. — Умоляю, не выпускайте Джерома из библиотеки.

Паскаль даже не кивнул. Когда она закрыла за собой дверь библиотеки, он остался стоять точно в той же позе.