Глава шестая

Цена воспоминаний

Цитадель Ордена. Спустя два года. Ближе к вечеру. После занятий.

Палящее солнце постепенно уходило небосклона, уступая место прекрасной вечерней прохладе, что готовилась ласково окутать цитадель Ордена. В некоторых местах на небосводе даже проступали маленькие серебристые звёзды, ставшие вестниками скорой ночи.

Воздух пропитался приятными ароматами цветов и благовоний, смешавшись с суровым амбре раскаленного металла из арсенала. И это прекрасное сочетание всех возможных запахов стал уже настолько привычным, что его никто не замечал.

Ветра практически не ощущалось. Была обычная приятная тёплая вечерняя погода, свойственная для южного Тамриэля.

Азариэль стоял после занятий у фонтана и любовался всеми оттенками небес, которые прекрасной картиной красовались высоко над головой. В это время он прокручивал у себя в голове все, что произошло за долгие дни тяжёлого пребывания в Ордене. Юноша больше не взирал с восхищением на броню и оружие рыцарей. Его не приводил в восторг вид цитадели и красота природы вокруг. Это всё стало настолько приевшимся и привычным, что удостаивать вниманием всю красоту было бы сущей глупостью, которая была не позволительна верному слуге Ордена.

Больше всего он дорожил воспоминаниями, которые врезались в его память на всю жизнь. Парень не мог забыть первой тренировки, когда валясь с ног и умывшись потом, он с остальными прошёл три раза полосу препятствий, а потом выслушивал гневные поучения от Ремиила, яростно убеждавшего, что их результаты худшие. А потом Азариэль попал, словно в безумно кружащийся водоворот событий, что захлестнул его на два года. Магические практики, уроки истории и риторики, бесконечные дуэли на деревянных мечах и топорах и изматывающие тренировки, и несколько километровые пробежки по плацу каждый день слились в один единый вихрь событий, из которого было трудно что-то вычленить, оставались лишь навыки на уровне инстинктов, которые в них и прививали. Обычно, к полудню его кожаные доспехи становились буквально тёмными и тяжёлыми от пропитавшего их пота. А руки и ноги болели от дикого напряжения, и вся физическая активность практически сходила на нет.

Это были самые трудные два года в его жизни, за которые ему ни разу не удавалось выйти за стены цитадели, что стали грозной и мрачной чертой между прошлой и нынешней жизнью. Указами Регента, было воспрещено неофитам покидать цитадель до их первой инициации в Рыцари, Маги или иную структуру, в которые появится желание пойти. Это делалось для того, чтобы сберечь души неофитов, оставить их в чистоте и не подвергнуть их искушению зла.

Но была и масса положительных моментов, что прекрасной отрадой легли на душу юноши, хоть как-то обогревая его постепенно черствевшее сердце.

Азариэль сумел со всеми неофитами подружиться, став надёжным приятелем буквально для всех, а дружеские узы со старыми знакомыми стали ещё крепче.

Во времена обучения с профессорами юноша показал, что он сведущ во многих науках, благодаря чему сумел попасть в состав членов нижнего научного совета при Академионе. Однако, несмотря даже на своё происхождение он был абсолютным профаном в искусствах магии, показав, что искусным магом ему никогда не быть. Но это не помешало ему занять достойное положение в нижнем научном совете, который занимался независимой научной деятельностью, главной целью которого было наставление неофитов в их самостоятельном занятии самыми различными науками.

Ещё одним прекрасным моментом в жизни парня было то, что он сумел найти общий язык с некоторыми слугами Ордена. У него появились прекрасные знакомые среди крестьян и прислуги цитадели, заведя с ними поистине приятельские отношения.

Хоть жизнь в Ордене не была лунным сахаром, став воплощением тяжелейших невзгод и лишений, помешанных на изматывающих тренировках и труднейшем обучении, но благодаря маленьким радостям и приятному общению его душа не становилась мрачной и чёрствой, как бы, ни склонялась к этому.

А поводов к бессердечию было множество от изматывающего графика, до разрушающих рассудок ментальных испытаний, которые учили стоически противостоять самым отвратительным кошмарам Тамриэля, способные сломать волю любого гражданина империи. Но самый страшный среди них был недуг, пожиравший сердце Азариэля изо дня в день, не дававший ему покоя. Несколько могущественных магов, проводивших практики, отводя в сторону юношу, предупреждали парня, что враг может использовать эту слабость против него самого, что станет опасной прорехой в его ментальной защите. И каждый день, данный Акатошем, Азариэль проводил в бесконечной войне с болезнью, от которой не был никто не убережён, которая возможно была страшнее даже корпруса. Он просто изнывал от всепожирающего и угнетающего его разум чувства к Аквиле. Юноша не в силах был остановить ту энтропию, что распространялась подобно раку, ползущему по его душе. Сам великий кодекс запрещал проявлять любые чувства к другим членам, ибо враг мог обратить их против Ордена, что ставило под угрозу безопасность самого Тамриэля.

Внезапно размышления Азариэля, что даже приглушили звук плеска фонтана, прервал подошедший к нему друг.

— Привет. Опять размышляешь о жизни? — Улыбаясь, спросил друг.

— Да. А что ещё тут я могу делать, а Ахмат? — Легко ответил вопросом на вопрос ему Азариэль, тоже исказив губы в лёгкой улыбке, натянутой, словно сквозь боль.

— Кстати, ты, когда ты собираешься доделать доклад по доимперской истории? — Заинтересованно спросил Ахмат.

— Списать хочешь? — Саркастично спросил юноша.

— Да что ты. — Возмущённо ответил ему редгард, но неожиданно вкрадчиво продолжил. — Всего лишь хотел взглянуть на основные положения.

— Хах. — Негромко усмехнулся эльф. — Не знаю, у меня ещё проблемы с магической теорией, не говоря уже о практике, так, что тебе самому придётся основные положения делать. — Весело ответил на скрытый намёк Ахмата парень. — А доклад я всегда успею сделать.

— Это бравада или гордыня? — Наигранно начал друг. — Разве ты не помнишь слов дядюшки Гюнтера. — «Гордость есть отвратное чувство, способное погубить вас в схватке с самыми отвратными слугами тёмных сил, что потянут за эту ниточку и размотают вас как клубок ниток». — И после акции театрально — шуточного воспроизведения одного из профессоров бесстрастно констатировал. — Мда, а с историей у тебя всё было хорошо, я бы сказал прекрасно.

— Прошу, хватит этой сухой лести. — Исказив лицо в гримасе секундного отвращения, парень решил сменить тему. — Лучше скажи, ты сегодня идёшь на наше философское обсуждение? — Спокойно вопросил Азариэль.

— Не знаю, у меня много дел. — Немного с толикой печали в голосе ответил редгард.

— Да у тебя всегда много дел, и не все они важные. — Возмущённо начал юноша. — Не забывай, ты в нижнем научном совете Академиона. И ты должен был хотя бы участвовать в его делах.

— Не забуду, как туда попал. — Сказал Ахмат, стараясь уйти с неудобной для себя темы.

— Ты туда попал лишь по счастливому стечению обстоятельств, так что не обольщайся насчёт этого и не смей уходить с темы. — Поняв мотивы своего друга, грозно и напористо стал говорить Азариэль, желая получить внятный и чёткий ответ, за что его бы и похвалил Ремиил. — Так ты идёшь сегодня на философское обсуждение?

— Не знаю. — Последовал недовольный ответ. — Говорю же, много дел. Да и к тому же самому придётся делать доклад.

— Ничего. Может из тебя что — то хорее выйдет. — Саркастично заключил Азариэль.

— Ох, лучше вспомни свою сегодняшнюю боевую подготовку. То — то ты был не столь празднословен. — С толикой обиды, но стараясь всего лишь по — дружески поддеть парня, сказал Ахмат.

— Конечно, как такое забыть, когда тебя на дуэль вызывает сам паладин. Ладно бы это был простой рыцарь, но натренированный до совершенства воин, владеющий с неповторимым мастерством клинком, это был явный перебор. — Недовольно, потирая бок, высказался Азариэль.

— Да ладно тебе. — Праздно начал Ахмат. — Первые секунд десять ты явно доминировал. Но потом…ну подумаешь, он перекинул тебя через плечо, предварительно выбив меч. Каждый бы проиграл паладину.

— Но из-за поражения Охтхере заставил меня преодолеть полосу препятствий два раза. Чтобы я: «стал более устойчив и силён, раз слаб в магии».

— Вот вы где! — Прервала разговор друзей, наполненная гневом и нетерпимостью, яростная реплика. — Нечего прохлаждаться у фонтана. Нужна помощь в архивах. Ахмат займись этим. — Не унимая гневного тона, приказал рыцарь.

— Да, господин Сафракс! Покорно и с толикой повинности отведя взгляд от зелёных глаз рыцаря, ответил Редгард, не желая даже смотреть в лицо приказчика.

— И, да я всё-таки возможно приду на вечернее обсуждение. Тихо сказал Ахмат, стараясь, чтобы высокий черноволосый бледнокожий нордлинг с острыми чертами лица его не услышал.

— Давай, вперёд, недофилософ! — Громким и недовольным голосом сказал Сафракс, стараясь как можно быстрее неофита пристроить к делу.

— Теперь ты. — Указав пальцем уже более спокойно начал рыцарь. — Ты уберёшь трапезную.

— Один? — Удивлённо спросил Азариэль.

— Конечно же, нет, тебе помогут брат швабра, и брат тряпка. — С гневным сарказмом пояснил Сафракс, однако, более вкрадчиво продолжил. — Но это потом, а теперь ответь мне на очень важный вопрос: Что ты знаешь о таком внутреннем обществе в нашем Ордене, как «Новая ложа»? — При этом голос рыцаря стал более жёстким и суровым, смешанным с хладностью, а в его глазах читалась решимость узнать правду вкупе с пламенной праведной яростью.

После того, как вопрос прозвучал, сердце Азариэля сжалось от страха. Он просто не знал, что ответить, сорвать или изложить правду.

Юноша знал, что эту «Ложу» создали его знакомые и друзья, причём поддерживаемы кем — то сверху. Азариэль знал, что ими руководит юношеский максимализм и ярое желание привнести что — то новое. И эта «Ложа» стала воплощением тех амбиций, которые так сильно старались подавить рыцари, профессора и маги Ордена, называя их губительными. Но разве это остановит подростковый душевный жар, что прожигает ум и взывает к новым преобразованиям, которые создадут что — то новое, уникальное и непохожее на старые схемы и механизмы.

И в «Ложе» не было не званий, не иерархии, ибо там все объявлялись «равными братьями», что общаются и существуют на равных.

Но время постепенно подходило к концу, вместе с терпением рыцаря, который был накинуться и выбить информацию из неофита. Азариэлю всё же пришлось отвечать Сафраксу.

— Да ничего особенного, знаю лишь, то, что в неё может войти любой желающий, что в ней неофиты делятся своими мыслями идеями, что различия в рангах между нами исчезают, что там витает дух равенства. — С непрекращающейся дрожью в голосе ответил юноша.

— Я понимаю, молодая и горячая кровь, охота реформаторства и всего прочего, мы порой даже готовы поддержать ваши инициативы. — Неожиданно выразив нотку лояльности и пойдя на встречу, сказал рыцарь. — Но вы должны понимать, что многие вещи подрывают дисциплину в Ордене, ставя его на грань распада. — Сделав свой тон поучительным, важно заключил Сафракс.

— Мы всего лишь хотим усилить наши узы братства, чтобы нас навсегда связала нерушимая дружба. — С осторожностью пояснил юноша.

— Вы найдёте своё братство в первом совместном бою, и единство почерпнёте в кодексе и медитациях, вот истина. — Не повышая голоса с фанатичными нотами, благоговейно сказал рыцарь.

— Мы…

— Вы должны свято следовать кодексу. Перебил Сафракс Азариэля и добавил. — Вы даже на своих собрания «Ложи» должны его чтить.

— Сафракс, иди тебя ждёт бронник, забери у него перчатки, которые ты повредил в последнем бою. — Послышался голос Ремиила, который подошёл как раз вовремя, чему и ликовал Азариэль, отчего на его губах проступила лёгкая улыбка.

— Хорошо, но знай, юноша, мы с тобой этот разговор ещё продолжим когда-нибудь. — Несколько хладно сказал рыцарь и бросил напоследок. — Чти кодекс и дисциплину, это тебе и укажет путь во тьме.

Азариэль стоял ошеломлённый от такого поведения фанатичного напора рыцаря, который выпытывал из него информацию, а всё узнав, просто приказал следовать кодексу как какому-то культу.

Подошедший рыцарь заметил это недоумение на лице юноши и решил хоть немного его развеять и вернуть к происходящему:

— Прости его, но чтение догм ордена для него это всё. — Сказал юноше, подошедший сюда Ремиил.

Парень обратил внимание на своего неожиданно спасителя, что уберёг юношу от праведного фанатизма Сафракса. Сам рыцарь был без своих наполированных до блеска доспехов, будучи облачённым в простые серые одежды. Седые волосы Ремиила снисходили до плеч, будто сливаясь с одеждой. За последнее время частого пребывания в стенах цитадели и став как можно выходить на миссии рыцарь несколько набрал в весе, отчего его исхудавшие черты лица стали более «живыми». Но закончив разглядывать своего наставника всё же не теряя удивлённого голоса, решил озвучить своё мнение юноша:

— Я не понимаю, насколько сильно нужно чтить кодекс, чтобы преклоняться ему подобно сакральной книге культа? — Возмущённо вопросил Азариэль.

— У него была трудная жизненная ситуация, когда его привели в Орден. — Тяжело начал Ремиил. — Его нашли буквально на улице Скингарда. После чего он стал искать свои ответы в кодексе, стараясь прояснить некоторые вопросы. Да и среди неофитов тех времён у него практически не было друзей. Вот со временем он и дошёл до этого, оставшись практически в одиночестве на один с кодексом. Он просто искал свой смысл жизни, вот он его и нашёл. — Окончив тяжёлый краткий рассказ про жизнь Сафракса рыцарь более жизнерадостно закончил. — Кстати, можешь не идти убирать трапезные, я отослал туда прислугу. Пусть займутся своей работой.

— Спасибо. — Кстати, я слышал от самого Сафракса, что он из тех счастливых, которые выжили, когда он был неофитом. Что случилась? — Заинтересованно спросил Азариэль. — Мы спрашивали, он лишь становился ещё мрачнее и заканчивал разговор на эту тему.

— Ох, это очень давняя история. Это было лет десять назад, когда перед вступлением на следующую ступень Ордена, а большинство тогда метило в рыцарство, должны были пройти испытание. Обычно Регент отправляет на лёгкие задания, где нужно всего лишь подтвердить свои навыки. Это зачистка небольших руин от бандитов или уничтожение мелких ковенов. И тогда практически всех кандидатов в рыцари он отправил в Скайрим на зачистку одного из старых фортов, где по слухам был небольшой магический конклав отступников из Гильдии Магов и Коллегии Винтерхолда. И я, вместе ещё с двумя магами под командованием паладина был назначен надсмотрщиком на этом задании. Мы тогда расположились в километре от форта и стали ждать возвращения неофитов, чтобы объявить их прошедшими испытание. Всё началось как обычно: мы в семь часов утра прибыли, разбили лагерь и отправили на задание неофитов. Прошёл час, два, пять, а они не возвращались. Под вечер мы обязаны были пойти и посмотреть, почему их там нет. Когда мы пришли на место, даже паладина поразило произошедшее. Сначала нас обдало мерзким запахом жжёной плоти, от которого могло стошнить. Потом возле форта мы увидели лужи талой воды и столбы пара, который укутал всё место подобно савану, хотя в Скайриме была зима. Мы поняли, что нужно спешить и когда мы прибежали к месту задания, то встретили одного Сафракса. Вся его броня было опалена и изодрана в клочья. Кожа местами пузырилась от ожогов, а часть волос на виске была выжжена. Все его лицо было в саже, пропитанной кровью и потом. Но страшнее всего было смотреть в его опустевшие глаза, из которых пропала вся жизнь. Мы осмотрели форт. Оказалось, он уходил, на несколько уровней в землю, но поразило не это. По всему форту были разбросаны разрубленные трупы магов вместе с изуродованными и сгоревшими телами неофитов. Мы стали расспрашивать у бедного парня, что случилось. Он нам, сквозь дрожь, постоянно прерываясь и пояснил, что здесь собралась самая крупная секта огнепоклонников-пиромантов, желавшая захватить один из городов Скайрима и создать своё королевство. Однако неожиданное появление слуг Ордена сорвало эту задачу. Но здесь их тут ожидал самый настоящий ад. От массивов огня, которые против них обратили, буквально вскипал снег и плавился камень на стенах форта. Против них кинули самые страшные призванные существа огненной стихии, которые только могло вызвать могущество мастера-призывателя. Только потом мы увидели, что Сафракс плотно сжимает какой — то непонятный амулет в руках. Он нам рассказал, что сорвал его с главного жреца культа. Оказалось, что этот амулет дарует практически неограниченные возможности по отношению магического применения огня. — И уже начиная клонить к концу, Ремиил сделал ностальгический оттенок в своём голосе. — Вот так вот Сафракс добыл свой первый артефакт и потерял всех своих знакомых, хотя особо ни с кем и не дружил. И эти воспоминания стали для него отличным уроком того, что сначала нужно проверять местность, а потом уже идти в бой. Хоть паладин его похвалил за отвагу, но Регент выразил недовольство, что он пренебрёг некоторыми статьями кодекса.

— Поэтому он его так и чтит?

— Именно! — Воскликнул рыцарь. — Эти воспоминания стали для него болезненной иглой, что заставила почитать его кодекс на уровне священных книг.

От услышанного в душе юноши поселилась печаль и уныние. Негодование мгновенно сменилось жалостью, которое он решил разгонять, перейдя на другую тему:

— Как ваш поход в болота Чернотопья? — Создав заинтересованность, спросил юноша.

— Было трудно, но мы справились. — Бровадно начал Ремиил. — Этот амулет, повышающий устойчивость к физическому урону, делая кожу практически как камень, оказалось в ковене некромантов, что как ты, верно, подметил, находился на юге Чернотопья, прям посреди болота. Это были одни из самых могущественных некромантов, в своей местности естественно. Их было пятеро и они как раз решили опробовать новое заклинание подъёма мертвых массами. Зашли мы в пещеру и её виды нас не впечатлили. Покрывшиеся плесенью стены и стухшая вода под ногами испускали такое амбре, что дышать было невозможно. С потолка постоянно капала вода, что и рассекало зловещую тишину. Нам на встречу выбежали два некроманта, одетых в обычные тканевые чёрные одежды. Они решили встретить дорогих гостей, посмотреть, кто к ним без стука явился. В первого полетел болт из арбалета, уложивший его на месте, второй успел произнести заклинание и в нас полетел шар белого пламени, столкнувшийся с незримой преградой в нескольких сантиметрах от меня. Наш маг успел произнести заклинание оберега, после чего с его рук соскользнула ослепляющая молния и испепелила некроманта. Подвигаясь, дальше, вглубь пещеры, попадалось всё больше мёртвых и гниющих тел, отчего запах становился ну вообще невыносимым. Этих трупов было неисчислимое количество. Похоже, некроманты долго готовились к этому дню. В конце пещеры оказался большой жертвенник, на котором лежали два некроманта, с пробитой грудью, похоже не ожидавшие, что их товарищ принесёт в жертву, а третий читал над ними заклинание. Тот некромант был одет в обычный чёрный балахон, но на груди виднелся амулет, сделанный в двемерском стиле. Были прочтены последние слова, и губы некроманта сомкнулись. Мёртвые встали. Сафракс кинулся к убегающему некроманту и сокрылся в глубине пещеры. Встали все: пастухи, крестьяне, неудачливые наёмники, мёртвые городские стражники. И нам ничего не оставалось, оборонятся от мёртвых. Звон клинков, хруст рассекаемых костей и смрад мёртвой плоти заполнили пещеру, смешавшись в один единый водоворот боя. Мертвецы одного рыцаря повалили, сломали ему руку и пытались вскрыть доспех, чтобы полакомиться свежей плотью, но волна огня остановила их. Нас естественно теснили. Мы сужали круг всё сильнее и сильнее, заставляя за каждый шаг назад платить своей нежизнью любого упыря, что приблизится слишком близко. Мертвецы продолжали наступать, теряя своих «братьев по нежизни». Нескольким рыцарям повредили броню, а кого-то вообще повалили на землю и пытались вскрыть их броню. Но тут маг произнёс заклятье, от которого он сам жутко взмок и ослабел, а мертвецы изнутри вспыхнули лазурным, солнечным пламенем. Через секунду от мертвецов остались только горящие останки. И тут из темноты вышел Сафракс. Клинок его был сломан, а перчатки разбиты. Он рассказал, что амулет сделал кожу некроманта как камень, что клинок об него он сломал и не найдя способа лучше, попросту до смерти забил некроманта, а амулет уже снял с трупа. — Вот так вот мы и добыли этот амулет, пройдя через живое кладбище.

— Да…Интересная у вас жизнь. — Сразу констатировал Азариэль.

— Мы другой жизни и не желаем. — Твёрдо ответил ему Ремиил, продолжив наставление. — Сам посуди, для чего мы воспитаны и взращены как не для этого? Честь и доблесть у нас в крови. Если этого нет, то и мы не достойны, быть в этом Ордене. — И явно стараясь закончить разговор, спросил, намекая на то, что Азариэлю пора. — Ты кстати не опоздаешь на свой философский диспут? А то время уже.

— Ты там будешь? — С лёгкой улыбкой спросил юноша. — А то у нас не хватает достойных собеседников.

— Нет, у меня дела в трофейном зале. — Последовал ответ, после которого оба тепло попрощались и Азариэль поспешил в Академион, чего столь долго и желанно лелеял.

 

Глава шестая

«В чём смысл жизни, брат?»

Тот же день. Вечер.

Солнце практически село за горизонт, уступая место всё наплывающей синеве и мелькающим в высоте звёздам, что начинали усеивать вечерние небеса прекрасной серебристой россыпью.

Вечерний ветер был всегда слаб и не порывист, несмотря на близость к морю, но от него всегда защищала крепостная стена.

Поначалу в Академионе стояла непроницаемая тишина, только редкий профессор или маг перемолвится с коллегой словом. Всё помещение источало необычное спокойствие, что просто прекрасно помогало в обучении или, когда необходима была максимальная концентрация над важными опытами.

Один из залов, бывший одним из старых кабинетов, на первом этаже был переделан под обсуждения и диспуты различного рода, как и просили многие из неофитов. Кабинет был представлен небольшим прямоугольным помещением, в котором спокойно могло уместиться не много участников обсуждения или спора.

В зале спокойно и плавно горел свет, исходящий от множества свечей, магических светильников и небольшой люстры. Посреди всего зала стоял один большой круглый стол, возле которого были аккуратно расставлены стулья. В зале имелось три арочных окна, чрез которых и лился свет в дневное время суток.

В зале имелось несколько декоративных, завезённых с самых дальних уголков империи декоративных растений, расставленных по углам. Но особый аромат в этом помещении всё-таки предавали не растения, а разжигаемые благовония.

Стены, в отличие всего остального Академиона, были окрашены в белоснежный матовый цвет.

Вообще, в начале это было место, куда свозили весь хлам и барахло со всего Академиона, чтобы он здесь прозябал свои дни и ждал своей участи. И так длилось десятилетиями, это место постепенно превращалось в старую сырую кладовку, ставшую сокровищницей мусора и ненужного для Ордена пылящегося хлама. Это стало единственное место во всей цитадели, отражавшее не блеск и могущество Ордена, а то, чем оно достигается.

Но потом неофитам этого созыва захотелось чего большего, нежели изнурительные тренировки и бесконечная научная деятельность в Академионе.

Те новоизбранные Ордена, что состояли в нижнем научном совете, попросили от своих наставников и учителей в верхнем научном совете, чтобы те, ввели «необходимые для развития дискуссионных и аналитических способностей специальных обсуждений для неофитов, дабы они сумели показать и развить собственные знания».

И по специальному «Циркуляру Двуглавого Совета Ордена», что был принят после двух заседаний в Академионе, при Общем Научном Совете создавался так называемый «Стол обсуждений», где каждый мог высказаться на заранее определённую тему или даже устроить диспут с оппонентом, вынеся его на суд рыцарей, профессоров и магов.

Прошения о созыве «Стола обсуждений» подавалось напрямую в верхний научный совет, в котором и давалось одобрение на собрание. Повестка обсуждения формировалась верхним научным советом, что по своей прозорливости указывал только на темы, которые необходимо укрепить неофитам в своём обучении.

Сам же верхний научный совет предполагал собрание умнейших профессоров и магов, которые были заинтересованы в более углублённых познаниях неофитов и развитии их способностей. Нижний же совет предполагал собрание неофитов, которые осуществляли деятельность познания и помогали в организации научных мероприятий.

Профессора и маги всегда приготавливали всё, что нужно, для комфортного и приятного проведения этого мероприятия: дополнительные стулья, некоторые учебные материалы на пару листках и безалкогольные напитки с закусками для того, что бы снять напряжение и создать более тёплую обстановку. Всё это напоминало больше некий клуб по интересам, а не структуру самого сильного Ордена во всём Тамриэле.

Вот зал уже стал понемногу, медленно, но верно наполняться полноправными членами, и неофитами Ордена. Первыми зашли сюда несколько друзей Азариэля.

Готфрид, немногословный светловолосый нордлинг. С ним Азариэль больше всего общался, после тренировок и занятий в Академионе. Но лаконичный норд больше всего слушал и говорил зачастую всего короткими фразами.

Тиберий, экстраординарный имперец, способный повергнуть в шок любого профессора своими взглядами на мораль, но очень способный в некоторых науках.

С течением времени зал постепенно стал заполняться ребятами, пришедшими сюда посмотреть на рассуждения других неофитов и самими высказаться. Обстановка становилась всё теплее, как в старой таверне в какой-нибудь праздник.

Буквально через несколько минут в помещение без своих доспех в обычных кремовых одеяниях пришло ещё несколько рыцарей, которые были порой частыми гостями на этих заседаниях, ибо они были поставлены следить за духовным развитием неофитов и процессом проведения и обстановкой на этих «столах».

— Господин Туриил, прошу сюда. — Прозвучал голос, полный покорности, профессора истории.

И в зал зашёл рыцарь, одетый не в доспех и даже не в кремовые одежды, а в лёгкую имперскую одежду: свободная рубашка, подпоясанную верёвкой, лёгкие брюки и кожаные сапоги.

— Господин Туриил, расскажите, пожалуйста, для неофитов, что было в северном Сиродиле, как ваше задание по получению старого фолианта. — Спросил профессор по истории. — Расскажите новоизбранным Ордена про вашу истинную службу Тамриэлю.

— Мне из-за этой книжки чуть не пробили грудь. — Немного вспылив и с нотками нападения в голосе начал рыцарь. — Этот старый фолиант оказался в лагере бандитов, что мило расположился у Брумы. — И дальше голосом, полного возмущения заявил. — Под самым её боком. Городскую стражу в этом городе нужно распускать. — И успокоившись, продолжил. — Их лагерь располагался на возвышении, это был какой-то холм в лесу у большой речки. Красиво расположившись прям под носом у городской стражи они ждали покупателя этой книжки. Как оказалось позже, это некий старый маг. У меня броня была вся в снегу, как и всё вокруг, но ведь это север. Так вот, их было восемь человек. Двое находились в патруле. Как только они отошли чуть дальше от лагеря, пришлось действовать. Одного из них я пристрелил из арбалета, когда он решил справить нужду. Второго получил нож в шею, когда поспешил ему на помощь. В лагере осталось шестеро. Когда они меня заметили, их осталось четверо. Двух других я отправил навстречу богам более традиционным способом: они отправились к богам посредством содействия моего меча. — Гордо и с бравадой взирая на неофитов, заявил Туриил. — Эти четверо выстроились передо мной. Первых троих было достаточно легко одолеть, ибо они не умели даже меч держать с нужной стороны. Это оказались обычные грязные варвары, одетые в обычные меховые лохмотья, чтобы не замёрзнуть, что сидят по норам и ямам. Они были обычными бродягами и бандитами, каких ходит сотни, по дорогам Тамриэля. Но вот четвёртый был несколько по — другому одет. На других были обычные меховые лохмотья, а у этого была тяжёлая стальная и дорогая броня, отделанная в некоторых местах узорами из меди. У него так же была хорошая и красивая булава, сделанная из орихалка. И это был орк. Это был очень большой и широкий орк. Бой становился всё интереснее. Он сразу кинулся на меня, но я успел отразить атаку и решил контратаковать, но мой клинок тут же столкнулся о его булаву. Он сделал ей молниеносный удар наотмашь, нацеленный в грудь. Скорость его удара была просто велика, что мне не удалось уйти из — под удара, он попал мне по запястью и выбил клинок. После чего ударил плечом и надавил всем весом, повалив меня своей огромной массой на землю. Я вспомнил, что у меня есть свиток, я его достал из-за пазухи, произнёс заклятье, и в него со скоростью молнии полетела огненная стрела. Но его доспех странно вспыхнул и мгновенно погасил огнь. Зачарование стойкости к огню, эта броня была уж очень дорога. Однако пока он гордился способностями своей брони, мне хватило времени дотянуться до клинка и ударить его в сочленение доспеха на колене. Он взревел и заверещал, как свинья и рухнул на одно колено. Я уже занёс клинок для последнего удара, как мне в грудь прилетел огненный шар, практический пробивший нагрудник доспеха своим жаром и силой удара. Я его успел заметить только в самый последний момент и сумел повернуться, иначе сила магического удара оторвала бы мне руку. Это был тот самый покупатель книги. Какой-то старый маг пришёл за своей книжонкой. Этот старик был одет в обычный синий балахон, на ногах изношенные сапоги, имел грязную бороду, маленькие свиные впавшие глаза и морщинистое лицо. Похоже, он все, что у него, было, копил для этого фолианта и все деньги которые этому гаду удалось собрать принёс сюда. Разглядеть больше этого старика мне не удалось. Тут, орк мгновенно встал и нанёс удар булавой в проплавленный нагрудник доспеха и пробил, без того практически разбившийся нагрудник. Меня повалило наземь. У меня уже жутко болели рёбра, и плохо сжималась ладонь, он сломал мне запястье. Я смог дотянуться до арбалета и выстрелить в орка. Болт ему пробил доспех у груди, но не убил, ибо завяз в этой стали. Маг уже начинал произносить заклятье, как внезапно послышался свист стрелы и тут же из его шеи брызнула кровь. Слава Акатошу вышел человек, одетый в старую кожаную броню, грубые штаны, уходящие под короткие сапоги. Оказалось, старый охотник следил за мной от самой Брумы. В это время, я успел дотянуться до клинка и нанести удар в шею моему главному оппоненту, который засмотрелся на истекающего кровью покупателя. И орк, и маг упали замертво практически одновременно. Всё было кончено. Я подошёл к охотнику. Его лицо было скрыто за капюшоном, выступала только посохшая зрелая нижняя часть лица. Этот охотник мне рассказал мне историю, что этот орк раньше был странствующим рыцарем, но потом стал обычным наёмником — бандитом, так, же нашёл шайку бродяг и начал грабить окрестности Брумы. А в ответ на мой вопрос — почему он мне раньше не помог он с сарказмом и упрёком ответил: «Ты думаешь, что этих бандитов было восемь? Эта банда насчитывала чуть более двадцати человек. Уж прости, пока ты там кувыркался с главарём и наиболее приближенными, я сумел отыскать их нижний лагерь и обеспечить тебе спокойные развлечения, чтоб тебя больше никто не побеспокоил».

— Господин Туриил, а что это был за фолиант. — Спросил Тиберий, после того, как рыцарь умолк.

— Это была книга по «основам призыва с внешних миров» я так, и понять в ней ничего не смог, там был неизвестный мне язык. — Спокойно ответил Туриил.

— Господин Туриил, так этот охотник убил более десяти человек один? — Крайне удивлённо спросил Готфрид.

— Нет, он сказал, что он всего лишь охотник, но разбирающийся в травах. Там в лагере была бочка мёда для их постойной попойки, но после добавления в неё экстракта паслёна с эссенцией мухомора и парой не совсем безопасных трав, вкус медовухи стал больше терпкий и неприятный. Только бандиты это почувствовали слишком поздно. — С усмешкой ответил рыцарь.

— Да, однако, какой философский разговор. — Сказал, вошедший член верхнего двуликого совета — иерарх.

Иерархи были приставлены к этим обсуждениям, дабы внимательно следить за тем как идёт процесс и насколько он соответствует идеалам и постулатам Ордена, нашедшими своё отражение в Кодексе. Они были вольны выделять определённые ресурсы на проведение мероприятия, а могли и вообще оставить этот «стол» без поддержки. Но иерархи Ордена будто прониклись всей ситуации. Они всячески помогали ребятам на их собрании. Так по прошению иерархов прислугой и мастерами был сделан этот круглый стол. Крестьяне во время обсуждений должны были наскрести в своих подвалах и предоставить немного продуктов на мероприятия.

Этот иерарх был одет в обычные лёгкие одежды, красного цвета, больше напоминающие одеяния священника Культа Девяти. Лицо иерарха отдавало серо — пепельным цветом, было чуть вытянутым с пылающими красными глазами, остроконечными ушами и чёрными цвета смоли длинными волосами, который были убраны в форме хвоста.

— Господин Велот Редоран. — Произнёс голосом полного покорности рыцарь, встал и начал клонится в знак уважения.

— Рыцарь Туриил, можете сидеть. Это необязательно. — Сказал Иерарх с мягкостью в голосе и уже чуть более грозно добавил. — А вот юные члены Ордена должны проявлять уважение к своим иерархам. — Обратился он к присутствующим неофитам, и они покорно встали и поклонились.

Дверь скрипнула и в кабинет заседаний «стола» зашёл Азариэль и осмотрел помещение. Он увидел, что практически все места заняты неофитами, двумя профессорами, рыцарем и иерархом и свободных практически не осталось. Осмотревшись, он приметил свободное место со своим старым другом и решил сесть на этот никем не занятый деревянный, оформленный в виде роскошного трона стул.

Друзья неофиты встретили его рукопожатиями и тёплыми приветствиями, которые были приняты в их среде.

— Ну, я думаю можно начинать, практически все в сборе. — Предложил профессор, осмотрев помещение.

— Как, без меня? — Послышалось удивлённо со стороны входа, перемешиваясь со скрипом поржавевших петель на что естественно мгновенно все обратили своё внимание и практически синхронно повернули голову.

В помещении мгновенно наступила непроницаемая тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Туриила. Но мгновенно все одновременно стали срываться со своих мест, чтобы встать на колено перед предводителем Ордена и проявить к нему почтение и уважение, но внезапно сам Регент молниеносно вздел правую руку вверх, призывая, чтобы все сидели на своём месте.

Появление предводителя Ордена на публике было более чем странным, ибо он всегда проводил всё своё время в башне в своих покоях, работая, практически не отрывая от дел, которые ему приходилось разрешать десятками.

Регент был одет в дорогие имперские одеяния графов Сиродила, причём тёмных лиловых оттенков, что необычно переливались в свете множества свечей, подобно тому как играет сиянием драгоценный камень. Его лицо было отмечено несколькими шрамами, но своего великолепия оно не теряло. Серые медленно седеющие волосы лились серебро к плечам, а смольные глаза отражали всю глубину души. Регент был тёмным эльфом, который вот уже несколько десятков лет свей мудростью, правит всем Орденом и направляет его сквозь мрак сгущающихся над Тамриэлем туч.

Но сразу за Регентом зашла скромная девушка, привлёкшая внимание Азариэля на много больше, чем сам глава Ордена.

Сердце парня бешено заколотилось, чуть ли не бившись о рёбра. В душе буквально всё застыло от одного её вида. Она была идеалом, воплощённом в человеческом облике, как казалось юноше. До её плеч плавно, подобно лились, снисходили светлые волосы, ставшие воплощением изливающегося золота, как видел себе парень. Аккуратные губы чем-то отражали аристократические черты бретонских феодалов, что правили провинцией от имени Империи Септимов и самого императора. Девушка была низкого роста, что в глазах юноши предавало ей больше красоты и уникальности. У девушки были прекрасные голубые глаза, схожие на два прекрасных сиятельных сапфира, чья таинственность и красота могли поспорить с небесной лазурью или синевой великолепного океана Падомейк. Худощавое телосложение только предавало ей женственности и нежности. В ней всё будто играло совершенством и обыденностью, которая была не свойственна для остальных в глазах юноши.

Эту девушку родители нарекли длинным именем, сложенным из даэдрического алфавита. Когда один из паладинов произносил её имя, то несколько раз сбивался и плюнул на это дело, дав ей новое имя, при этом узнав, как её называли друзья — Аквила.

Рядом с этой девушкой не было места для грусти и меланхолии. С ней каждый день мог казаться солнечным и тёплым, даже если пел свою песнь ледяной ветер или рыдали небеса. С ней каждый день был совершенным и наполненным радостью и весельем, даже если весь Тамриэль накроют свинцовые тучи и угаснут огни дракона в Храме Единого. Для юноши мир без этой прекрасной девушки был всего лишь прахом в вечности, а рядом с ней наполнялся своим неведомым смыслом и душевным счастьем.

— Ну, в чём сила, брат? — Толкнув Азариэля локтем, пытаясь подколоть друга, в лицо спросил Готфрид.

В ответ у юноши всего лишь проступила лёгкая улыбка на лице и взгляд, буквально прикованный к лику этой, как ему казалось, прекрасной и неповторимой девушке.

— Ну, теперь я думаю можно начинать. — Осмотрев весь зал и увидев, что больше свободных мест нет, сказал Регент.

 

Глава седьмая

Шакал среди волчат

Спустя несколько часов.

Небосвод отражал всё глубочайшую красоту ночного неба, которое манит своей загадочностью и серебристой россыпью марающих в вышине звёзд. А ночная прохлада, надуваемая ближайшем морем создавала атмосферу загадочности у этого места, но одновременно и окутывая цитадель саваном прохлады и лёгкости.

Ребята просто гуляли, так как обсуждение уже давно закончилось. Сначала посреди беседы откланялся Регент, сославшись на необходимые дела, а потом и рыцарь с иерархом. И неофиты остались одни в своей зале, все, продолжая спор, не обращая внимания на уход. Они активно продолжали разговор, с азартом пытаясь, переспорить друг друга. Разговор шёл, то спокойно, то более ожесточённо, но всё это было по — дружески, без обычной, грызни аристократов и торговцев, какая присуща высокому имперскому обществу. Разговор длился около четырёх часов. И потом профессор уже закончил это обсуждение и всех отпустил.

Потом они пошли гулять за пределы цитадели, так как им разрешил Регент, предупредив при этом стражу. Шли они по старой дороге, ведущей к небольшой новой пристани. Повсюду играли свои трели птицы, шелестели деревья под ночным прохладным ветром, даря слуху свои прекрасные песни и завораживая ими слух. Да ещё гулял прохладный ветер, не ледяной или промораживающий, а свежее прохладное поветрие, приятно и освежающе бьющее в лицо. Вокруг всё источало определённое спокойствие.

Азариэль всё так же беспрестанно и внимательно, с нескрываемой тоской в глазах поглядывал за Аквилой. Если говорить, что он был влюблён в неё, это всё равно, что ничего не сказать. Но он держал это всё в себе, с одной просто по — юношески боялся подойти и признаться, а с другой стороны сами постулаты Ордена запрещали какие — либо отношения.

Юноша делал всё, что было в его силах и правах. Он старался с ней разговаривать, но даже здесь были свои проблемы и загвоздки. Говорить старались обо всём, но им нравились практически абсолютно разные темы, и поэтому разговоры шли малость туговато. Но Азариэль понимал: разговоры разговорами, но чувства это нечто большее, кроющееся, прежде всего в поступках, которые тут же пресечёт Орден.

Юноша ничего не оставалось, как просто держать эти чувства в себе и медленно гнить душою от своей любви, которая могла довести до непоправимых результатов.

По дороге они пришли к пристани. Водная гладь была так тиха и прекрасна, что могла заворожить на несколько часов, при этом отражая на себе весь небосклон, усеянный серебристыми звёздами. Песок был таким зыбким, прохладным и мягким, что на пляже хотелось остаться подольше.

Но времени, которое им выделил Регент, оставалось крайне мало. Им нужно было скорее спешить обратно в цитадель. Время поджимало. Завтра им предстояла усиленная тренировка с Туриилом. Они быстрым шагом пошли обратно в цитадель, чуть ли не переходя на бег.

Ребята прошли через ворота, и стража тут же опустила их, и разбрелась по стенам, посчитав просьбу Регента выполненной.

Сами же ребята ещё несколько минут стояли и болтали, стараясь в своём юношеском порыве обхватить как можно больше тем. Как бы никто не хотел продлить этот миг, но, как бы, ни было грустно, настало время прощения.

Кто-то пожал руку, кто-то по-братски обнялся. У самой Аквилы тоже была привычка обниматься и она заключила в свои объятия Азариэля. Здесь не было чувства радости или восторга, как у двух влюблённых. Тут во всё торжествовало и пировало душой чувство горечи и печали, уныния и меланхолии, как у любого, кто не может достигнуть того без чего жить не может.

Момент расставания произошёл. Все разошлись. Только Азариэль стоял несколько минут у фонтана, внимая прекрасной музыке плескания воды.

Небо было во всю усеяно звёздами, не осквернённое не единым облаком. Главная башня цитадели гордо стояла, буквально упираясь в небо, словно споря с ним за превосходство. Она, лазурно и прекрасно переливаясь отблесками лунного диска, устремлялась ввысь, символизируя всё могущество Ордена.

Практически все в цитадели готовились отойти ко сну. Только стража неустанно блюла свой долг, охраняя покой жителей цитадели.

За спиной послышался шум приближающихся шагов. Азариэль молниеносно обернулся. Это был Хротгар. Нордлинг, с золотистыми волосами, крупным лицом, голубыми глазами и радикальными на этот мир мыслями.

— Нам пора на совет, брат, ты сегодня обещал прийти, это ведь первый раз когда ты спускаешься в «Оплот»? — Грозно, практически в приказном тоне сказал Хротгар, взирая холодным как скайримский лёд взглядом на высокого эльфа.

— Да, пойдём. — Кратко ответил ему Азариэль.

Они начали свой ход к своим кельям. Шли очень быстро, ведь собрание «ложи» вот — вот начнётся.

Прошли в покрытые в полуночный мрак кельи, где тень разгонял лишь холодный свет луны. Пошли к месту, где лестница устремляется на второй этаж. На всё протяжении пути они разговаривали немного. Азариэль пытался поговорить о том, что было на философском обсуждении, но суровый норд всегда отмахивался от этой темы. Хротгар, как всегда, отнёсся к этому со скептицизмом.

Они подошли к лестнице и сразу кинулись к тяжёлому железному люку, став его через скрёжет металла и собственное кряхтенье убирать в сторону. И убрав его, оба спустились в сырое подземелье.

Под величественной цитаделью была не менее огромная сеть множества ходов и пещер, образующих канализационную систему. И наиболее большим пространством или пещерой была — зала «Оплот». Неофиты Ордена этот «Оплот» переоборудовали под свои нужды, поставив та свечи канделябрами, столы и прочую утварь, необходимую для существования их сообщества. Неофиты «ложи» использовали эту залу для своих собраний, обсуждений и диспутов, обсуждая свои планы и задумки.

Тут они могли говорить без рангов, ведь в Ордене, серди неофитов, существовали свои определённые ранги, определённые кодексом: Староста, глава группы и два помощника главы.

Азариэль и Хротгар спустились по верёвочной лестнице, прошли через несколько пещер, представлявших узкие проходы. Там постоянно капала вода, давя на уши, невыносимо пахло сыростью, и витал лёгкий пещерный холодок. Они шли не очень долго, больше трудностей доставляли разбитые полы пещеры, сырость и вонь нечистот, но чем больше они приближались к «Оплоту», тем сильнее в воздухе витал запах благовоний.

Но пройдя через этот лабиринт они и пришли на собрание «ложи». Повсюду горели свечи, прикреплённые везде, где только было это возможно. Стояли столы, образующие почти замкнутый круг, за которыми обычно и сидели члены «ложи». На этих столах стояли все те скудные продукты и вещи, которые удавалось нажить своей трудной жизнью неофита. В воздухе витал запах разожженных благовоний, буквально подменяя то зловоние, но действовав примерно так же. Это были самые простые и дешёвые благовония, которые буквально били в ноздри своим резким запахом, если не сладким смрадом.

Этот «Оплот» находился, прям над фонтаном, что распложался наверху. Посреди этой залы стояла импровизированная трибуна, возвышающаяся над всеми остальными, взойдя на которую публично мог высказаться любой желающий. Но половину пространства этого оплота занимало подводное озеро и место где расположились неофиты иначе, чем обрывистым берегом не назовёшь. Вода же в озере была не питьевая, ибо туда сливались нечистоты, от которых и исходил смрад, отчего приходилось зажигать сильные благовония.

Когда зашёл Азариэль, все члены «ложи» тут же встали, дабы поприветствовать своего брата, который спустился сегодня к ним. Азариэль тут же приметил, что у всех здесь присутствующих была одинаковая черта отличия — белая ленточка, вплетённая в одежду.

Юноша сразу же приметил инициаторов создания «ложи», которые были его хорошими знакомыми, с которыми он всегда тепло общался: Тиберий, Велерий и Камилла. Третья была несколько необычная девушка по своему характеру, став отражением мягкости и некого внутреннего душевного добра. Её украшали мягкие, чёрные волосы, карие глаза, мягкий и буквально воздушный характер.

Азариэль вспомнил, как началась жизнь «ложи». После того, как со своими россказнями об «истинном братстве». Регент конечно долго и терпеливо их выслушивал. В конце концов, он постановил о создании той самой «Новой ложи», если они не будут нарушать дисциплину и законы Ордена.

Здесь были некоторые знакомые Азариэля и по научному призванию. Если некоторая часть неофитов Ордена входили в «нижний научный совет», то некоторые входили в «Новую ложу», а были и те, кто присоединился к обеим организациям.

Если «нижний научный совет» учил долгу, дисциплине, верности и чести, то «ложа», как ни странно старалась навязать личную свободу и равенство.

К Азариэлю тут же соскочив со своего места, подошёл Деметр, имперец, крупного телосложения, с чёрными короткими стрижеными волосами, хорошо разбирающийся в магии. Он положил свою крепкую руку ему на плечо, посмотрел своим пламенным взглядом прямо чуть ли не в душу юноше и вымолвил:

— Брат, ты должен покинуть «нужный научный совет».

— Почему? — Удивлённо вопросил Азариэль, опешив от такого начала.

Хотя и Азариэль состоял в «нижнем научном совете», он не чтил его идеалов и не разделял идей Глориана, главы самого совета, да и в «ложе», что собиралась в своём «оплоте», он только сейчас появился, желая всё контролировать лично, а до этого слышал только от друзей об этом собрании.

— Деметр, не так ультимативно. — С лёгкой улыбкой произнёс Тиберий.

— Ладно, просите меня. — Повинно сказал Деметр.

— Так почему, я должен оставить совет? — Так же удивлённо, как и прежде, вопросил юноша.

— Брат, я понимаю: наука, беседы и всё такое, но мы замыслили такое, что тебе потребуется уйти из «научного совета», если ты хочешь с нами. — Хладно выложил Хротгар.

— Мне это не нравится. — Обеспокоено вымолвил Азариэль, ибо задумка Хртогдара его сильно настораживала.

— А тебе и не должно это нравиться, главное, что это нужно. — Жёстко сказала вставшая из-за стола девушка.

Это была Понтия. Девушка — имперка, с короткой стрижкой и худощавым телосложением. У неё были крайне либеральные мысли, насчёт всего, что возможно. И у неё даже были большие споры с профессорами на устройство Ордена, что закончилось первым и последним выговором в её сторону.

— Ты садись и лучше послушай нас, может, чего интересного узнаешь. — С явно чувствующимся наростаемым гневом сказал Хротгар.

— Я не понимаю, эта «Новая ложа» создавался для свободного разговора, для того что бы мы могли свободно делится своими мыслями. Я думал, мы братья и сёстры, думал, то, что мне не будут с ультиматумом заявлять перенять свои мысли, у нас здесь не совет старейшин, что бы мы друг друга грызли за идеи. — С еле скрываемым отчаянием высказался дрожащим голосом Азариэль.

— Тебе никто не заставляет перенимать чужие мысли, мы все здесь можем спокойно делиться с друг другом мыслями, мы здесь не занимаемся грызнёй, как ты выразился, тебе просто предлагают сесть и послушать, что тебе скажут. — Спокойно сказала Камилла.

— Ладно, так уж и быть, я послушаю вашу идею. — Успокоившись, сказал юноша и занял своё место.

— Брат Люций, предоставь нам, пожалуйста, свои мысли, касаемые Ордена. — Воззвал Хротгар.

— Хорошо, мои братья. — Приторно, подобно сладкому льстецу сказал рыцарь, вышедши, из тени.

Это был Люций. Всеми почитаемый рыцарь Ордена, один из наставников группы неофитов, не превзойдённый мечник и мастер клинка. Он был имперцем, лицо его было почти, что совершенно, волосы светлые, средней длины, карие глаза.

Этот человек выполнил неисчислимое количество миссий, порой очень опасных и рискованных заданий. Среди всех его подвигов яркой звездой выделялось несколько, что своим светом героизма буквально затмевали остальные. Он в одиночку штурмовал крепость колдунов в горах Джерол и вернул её имперскому легиону. Среди его жертв был один из безымянных жрецов давно ушедшего во мрак истории Драконьего Культа, что овеян мифами и легендами из давно минувших времен. Этот рыцарь один вырезал целый старый город еретиков, что располагался в двемерских развалинах, укутанных в пепел Ввандерфелла.

Но один из его подвигов выделялся среди остальных, став буквально мифом во всём Ордене и воплощением его мастерства. Это была история о битве в Белом Проходе. Люций с группой паладинов численностью пять человек переходили из Скайрима в Сиродил. Их заданием было добыть старые перчатки одного некроманта. Эта одежда усиливала силу мага настолько, что он был способен поднять десятки мертвецов и кинуть их бой. Они хранились в укреплённом старом форте, полном нежити, которая верой и правдой охраняла своего давно мёртвого, но воскресшего хозяина. Но Орден был не единственный, кто следил за этим артефактом, ибо это было идеальное оружие для бандитов, что могли с помощью этих перчаток разорять целые деревни. Паладины отправились в Сиродил за перчатками, а Люций встал в Проходе, приготовившись к его обороне. И несколько часов подряд верой, сталью и магией он судил все группировки бандитов южного Скайрима, что отправились в погоню. Он своим клинком лично обезглавил четверых главарей и сорок отступников из имперского легиона. В этом вихре стали, огня, ветра и массивов магии он вертелся подобно змее, уходя ударов и тут же разя неисчислимых противников. И когда на место вернулись паладины, они застали Белый Проход, буквально залитый кровью и усыпанный трупами бандитов. В воздухе витал смрад сожженных магическим огнём тел. Паладины последней атакой, присоединившись к обессилившему Люцию, отбросили оставшихся бандитов обратно в Скайрим. И перед ними предстал их боевой брат, еле стоявший на ногах, в потрёпанных доспехах, но целых, и окровавленным клинком. И именно после этой битвы ему было сделано предложение стать паладином, но на удивление всех он отказался от этого достопочтимого титула.

И сейчас почитаемей даже среди паладинов лучший рыцарь, участник неисчислимого количества битв, лучший мечник Орден, стоял среди неоперившихся неофитов. Это был волк среди щенят.

Люций аккуратно пошёл на трибуну. На нём был чёрный плащ, с капюшоном. Но когда он его скинул, на нём оказался доспех. Пурпурно-золотая отделка доспеха игриво переливалась цветами под свечами. Этот доспех был безупречен. На его груди ярко блестела золотая эмблема Ордена.

Он неспешно пошёл в сторону трибуны. Все вокруг него молчали, раздавался только звук его шагов, который эхом разносился в пещере.

Рыцарь взошёл на трибуну, положил руки на неё. И стал так говорить, что его голос стал текуч и прекрасен, словно захватывающее журчание, манящие своей звуковой калибровкой:

— Мои дорогие братья и сёстры, сегодня в нашем «оплоте», здесь, мы собрались для решения важного вопроса, вопроса который требует немедленного разрешения. Вопроса, который должен быть разрешён немедленно. Один из наших братьев, состоит в «нижнем научном совете».

— Почему это проблема? Ведь мы не вольны выбирать, где состоять? — Послышался голос из-за стола.

— Тише, я же не договорил. — Мягко сказал Люций. — Я продолжу. Дело в том, что нижний научный совет попирает идеалы нашей «ложи». Там царствует самодурство и тирания, безделье и прохендейство. Тебе, брат Азариэль, следует уйти из этой выгребной ямы. Я даже буду просить «совет», чтобы его закрыли.

— Ложь! Наглая ложь! — Взревел Глориан.

Молодой имперец, который был просто абсолютным фанатом собственных идей, не способным воспринимать любую критику. Он не раз отличался своими способностями портить отношение со сверстниками, из — за пристрастия к собственным идеям.

— Что вы можете знать, — продолжал Глориан. — О том, чем мы там занимаемся. — Заключил он, с явным недовольством.

— Зачем нам что-то знать. Мы видим результаты вашей деятельности, а точнее полное их отсутствие. — Коварно улыбаясь заявил Люций.

— Вам и невдомёк, чем мы там занимаемся, вы всего лишь кучка собравшихся либералов. — Сказал Глориан, с нескрываемой яростью.

— Замолчи щенок, ты сейчас говоришь с рыцарем. Хоть среди нас и нет званий, ты соблюдай уважение, коли же сюда пришёл. — С негодованием сказал Люций.

— Вот оно ваше равенство. — Напыщенно заявил Глориан. — Я больше не намерен выслушивать эту демагогию.

После этих слов, Глориан встал из-за стола и направился к выходу, его ни кто не останавливал или выговаривал ему упрёков, ибо он был фанатиком своих идей, и никто кроме него самого их не разделял. Никому не были интересны идеи полного контроля за всей деятельностью и отсутствия любой информации о деятельности главы этого «совета». После того как он вышел, все вернулись к прежнему разговору.

Люций вышел из-за трибуны, взял с собой странную книгу и пошёл по направлению к Азариэлю. Безупречность его доспехов просто поражала, даже под обычными свечами они ярко переливались цветами. Люций был наполнен решительностью, доказывать свою точку зрения. И вот безупречный рыцарь подошёл к неофиту, положил руку на плечо и ласково сказал:

— Брат, теперь ты видишь, почему ты должен быть с нами, в том «научном совете» сидят напыщенные индюки, занятые только своими идеями. — С восхищением в голосе произнёс Люций.

— Ты ведь помнишь, как ты на днях поссорился с Глорианом, ты ведь поссорился с ним из-за идей, связанных с «нижним советом»? — Спросила одна девушка, сидя за столом.

И действительно, Азариэль помнил как он на днях, жутко поругался с Глорианом, по поводу воззрений, связанных с «научным советом», как бы Азариэль не доказывал свою точку зрения, Глориан ни за что её не принимал.

— Я…я не знаю. — Растерянно вымолвил юноша.

Тут, из-за стола встала девушка. Лёгкость и изящность её движений просто поражала, она была столь лёгкой и воздушной в своих движениях, что завораживала взгляды. Её карие глаза манили своим глубоким сиянием. Мягкие и прекрасные волосы этой девушки спокойно развивались, что придавало ей ещё больше воздушности. Её прекрасная фигура и мраморная кожа могли приковать взгляд на несколько минут. Это была Камилла. Она подошла к Люцию и ласково шепнула ему, что-то на ухо, её слабый голос прошёл лёгким шумом возле ушей юноши.

Люций её внимательно послушал, мягко и буквально с сожалением взглянув, на Азариэля сказал:

— Брат, для тебя печальные новости, когда после вашего философского обсуждения вы ушли, Глориан пожаловался в «Верхний Научный Совет». Он сказал, что от тебя нет пользы, что ты не разделяешь идеалов Ордена. И теперь тебя хотят исключить из «нижнего совета» и вынести этот вопрос на всеобщее на обсуждение. — С печалью в голосе сказал Люций.

«Совет», которым Азариэль занимался с начала свой службы в Ордене и в который он вложил всю душу, в котором юноша провёл необозримое количество часов собирается выкинуть его как половую тряпку.

— «Верхний научный совет» предал нашего брата! Они прислушались к словам, какого — то выскочки, который не способен прислушиваться к чужому мнению. — Яростно сказал Тиберий.

Азариэль несколько секунд собирался с мыслями, примирявшись с предательством, которое нельзя было ни ожидать ни готовиться к нему.

— Братья, сегодня я с вами! Братья, я добровольно покину «нижний научный совет». — Подавленно, будто сомневаясь в своих словах, твердил Азариэль, ибо его давило чувство, что этого говорить не следовало, но он по чьей — то воле всё — таки произнёс это.

После этих слов, Азариэля ещё долго гложила разочарование, боль за предательство, ведь ему ещё завтра идти в Верхний Научный Совет и говорить им о своём решении, которое далось ему крайне не просто.

В зале раздались восторженные голоса и крики, все яро приветствовали это, как присутствующим казалось, правильное решение. Люций с взглядом победителя убрал руку с плеча юноши и сказал только: «Правильный Выбор».

Многие сели и начали, есть, и говорить на различные темы, которые только придут в голову.

Кто — то говорил на тему жизни в Ордене, кто — то брал темы более высокие, кто — то твердил на темы более личные. Люций же с Камиллой довольно ушёл обратно в тень. Его никто не заметил.

Азариэль же со всеми быстро и спешно попрощался и отправился в келью. На нём не было лица. Он медленно шёл, ноги стали каменными, а путь до кровати бесконечен. Он медленно поднялся по ступеням, открыл люк, вышел к кровати и рухнул на неё.

— Как он нам так быстро поверил? — Тем временем Камилла задала вопрос Люцию.

— Его было легко обмануть, ибо те силы, которые за мною стоят и стремятся к изменениям, способны больше, чем на иное. — С гордостью и напыщенностью вымолвил рыцарь, будто с пренебрежением взирая на девушку, как на жертвенную козу, но так же оставаясь невидимо, укутавшись во мрак.

 

Глава восьмая

Конец начала

Цитадель ордена. Следующий день.

Утро. Восход. Солнце лениво вставало, озаряя утренним тусклым светом прохладные кельи Ордена, постепенно их прогревая. Окна в кельи были открыты нараспашку, отчего по ним и гулял свободно ветер. Так постепенно тусклый свет и заполнил кельи Ордена.

Азариэль ещё находился в глубоком сне. Дурные сновидения, касающиеся всех аспектов жизни юноши, терзали душу и разум парня, не давая ему спокойно спать, и только под утро вся эта фантасмагория бреда отпустила рассудок парня, и он мирно уснул.

Сны касались всего, чего только можно было. Разрушенный и сожженный до тла дом, что был уничтожен почему — то по вине юноши, и он не смог этому помешать. Сон, переполненный позора, который вызван был изгнанием из Ордена. Но самое страшное, что терзало его ночью, это были сновидения, касающиеся Аквилы. Самые страшные кошмары терзали его душу. Парень этой ночью увидел все кошмары влюблённого юноши, которые только может породить воспалённое познание.

Но Азариэль продолжал спать. Он не услышал, как легко и неслышимо, практически не издавая скрипа, открылась дверь в келью, хоть и его кровать с тумбочкой стояли, прям практически у входа.

Ещё вчера он думал, что его сегодня ждёт обычный день. Первыми будет занятие в Академионе, проводимое ранним утром, с первыми лучами солнца. Занятия в Академионе часто всего было недолгими и направлены скорее на выявление более одарённых в магии неофитов. Потом же будет боевая подготовка, направленная на укрепления тела и духа неофитов. Вновь бесконечная полоса препятствий, превращающаяся под палящим солнцем в марш жажды и опять боевая тренировка, после которой трещали кости. Азариэль долго не мог забыть свою тренировку с одним тёмным эльфом. Они дрались больше десяти минут без остановки. Множество выпадов, десятки обманных ударов, и ничего, вновь лишь только продолжение боя. Спустя ещё пять минут, наставник Ремиил, остановил бой, объявив ничью. Дальше, обычно после тренировки, следовало вольное время, когда каждый мог заняться, чем хотел. Кто-то шёл тренироваться к рыцарям или профессорам, кто-нибудь к магам. А остальные занимались чем-нибудь своим. Но вольное время было не таким уж и долгим. Не более получаса и новый круг тренировок, испытаний и совершенствования, который под конец дня просто выматывал. А потом вечерняя тренировка и осмотры, которые добивали под конец.

В келью тихим и крадущимся шагом прошёл рыцарь. Бряцанье его доспеха было практически не слышимо. Он мягким шагом, достойный ходьбы следопыта, подошёл и дёрнул его за плечо, стараясь его разбудить. Азариэль от неожиданности не смог сразу сориентироваться, его голову мучила странная боль и дискомфорт, хотя годы тренировок дали своё, он очень быстро сориентировался.

— Азариэль. Подъём. — Негромко, стараясь более никого не разбудить, сказал Ремиил.

Юноша тяжело открыл глаза, сквозь пелену увидев рядом наставника, он быстро принял сидячие положение.

— Да, господин Ремиил, вам, что от меня нужно? — Сонно и тяжело вымолвил юноша, добавив. — До общего подъёма ещё же вроде десять минут.

— Азариэль, очень важное дело. Тебя ждёт Регент. — Тихо, практически шепча, но в тоже время как можно понятнее сказал Ремиил сонному Азариэлю.

— Хорошо, можно я только оденусь? — Вопросил юноша, осмотрев келью.

— Только быстрее. — Чуть грозно и требовательно сказал Ремиил.

Юноша стал быстро искать свою одежду, открыв тумбочку стал её выволакивать.

Азариэль поспешно стал одеваться, стараясь как можно быстрее облачиться в стандартные одеяния неофитов и выйти к Ремиилу. Подвязавшись лёгким поясом оливкового цвета, юноша удручённо кинул взгляд на одну из коек. Но у Ремиила оказался острый взгляд и он тоже всё увидел, куда был устремлён печальный взгляд юноши. И тут же старый рыцарь что-то прошептал и слова, слетевшие с губ наставника, всего лишь слегка коснулись уха Азариэля.

— Что, Ремиил? — Спросил юноша, подумав, что шёпот был обращён к нему.

— Ничего. — Обрывисто кинул рыцарь и в приказном тоне вкупе с лёгкой грозностью сказал. — Я смотрю, ты уже оделся, так значит пойдём.

После чего Азариэль встал с кровати и пошёл за Ремиилом, они тихо и мирно покинули кельи неофитов.

На улице небо заволокло густыми облаками. Утреннего солнца, что щедро освещало эту землю, уже не было. К казармам, размашисто, уже направлялся рыцарь Туриил, который должен был будить неофитов. Наставник юноши всего лишь кратким кивком поздоровался со своим собратом рыцарем.

Ремиил и Азариэль быстрым шагом направились к башне, стараясь как можно скорее туда попасть. И по пути Ремиил смягченно посмотрев на Азариэля, спросил его:

— Юноша, что у тебя творится? — С недовольством спросил Ремиил. — Не следует плевать на священные постулаты Ордена.

— Вы о чём? — С удивлением в голосе, переспросил Азариэль.

— Я знаю, почему и куда ты смотрел, когда проснулся. Я хоть и старею, но глаза у меня ещё видят. Да и тем более, после моих долгих наблюдений за тобой, я могу сказать, что знаю, что творится в твоей душе.

Можно сказать Азариэль понял значение слов и то, что хотел сказать Ремиил, отчего сам сильно удивился и не на шутку испугался. Пока его сердце бешено билось от волнения, выламывая рёбра, парень старался придумать, что ответить.

— Это ведь не противоречит основным убеждениям Ордена. — Волнительно и запинаясь, начал юноша. — Не отношения, а…

— Азариэль. — Грозно прервал рыцарь неофита. — Почему ты замямлил? Почему я читаю в твоём голове сомнения? — И уже более спокойно, будто поучая юношу, рыцарь продолжил. — Вот видишь. Эту слабость могут использовать твои враги. И этим чувством ты можешь поставить нисколько операцию, сколько сам Орден под угрозу.

— А были ли такие случаи? — Обессилено вопросил Азариэль, стараясь хоть как — то отстоять свою правоту.

— Было множество случаев в древнейшей истории, а потом и в древней истории Ордена братья и сёстры предавали его во имя чувств. Их совращали великие иллюзионисты, некроманты и эфирные сущности, под самыми различными предлогами. И не было страшнее, чем встретить боевого брата или сестру в бою на противоположной стороне. Этих моментов просто неисчислимое множество, которых перечислять можно до вечера. Но был один случай, который поставил само существование Ордена под угрозу существования. И это всё так надоело, что с чувствами, любовью и семьями внутри Ордена было решено покончить. Тех, кто в те стародавние времена не хотел мириться с новым порядком просто попросили покинуть ряды Ордена и никогда о нём даже не вспоминать. — Пояснил рыцарь Ремиил.

— Вы можете рассказать об этом случае? — Заинтересованно вопросил юноша.

— Нет, это тайна Ордена, кстати, которую тебе может, когда-нибудь, поведает Регент, но это навряд ли. О ней знает ничтожное количество.

— А как вы узнали? — Не унимаясь, спросил парень.

— К сожалению, это тоже тайна. — С сожалением выдал рыцарь.

— Скажите, господин Ремиил, у вас хоть когда — то, выдавался шанс уйти с кем-нибудь из Ордена? — С еле заметной улыбкой на лице спросил Азариэль.

Рыцарь тут же обратил к парню свой яростный и осуждающий взгляд, переполненный еле сдерживаемого гнева, отчего у юноши, внутри всё помутнело и захотелось съёжиться. Но тут, же всё пламя в глазах угасло и осталось пепелище, наполненное душевным холодом и бездонной пустотой.

— Да. — Чуть ли не обессилено выдавил из себя рыцарь и чуть припустил голову, а после вынул из кармана какую — ту скомканную бумажонку и протянул её Азариэлю. — Вот, держи, почитаешь позже, и моя просьба больше не говорить на эту тему. — Строго сказал Ремиил, передав это письмо юноше.

— Хорошо. Сказал Азариэль и свернул письмо у себя в кармане, поняв, что на эту тему лучше со своим наставником не разговаривать.

— Отлично, а теперь быстрее пошли к Регенту. — Строго кинул Ремиил и ускорил шаг.

И буквально через несколько минут ходьбы через огромное поле они подошли к огромной башне цитадели. Ремиил и Азариэль стояли возле огромных, массивных врат, ведущих внутрь этой башни. Вообще, в башню неофитам и крестьянам можно было приходить только по приглашению самого Регента.

Ремиил легко толкнул массивные врата, и огромные двери как по маслу отворились. Главная башня была так же прекрасна, как и прежде, в начищенном чёрном мраморе так же можно было увидеть собственное отражение. На рыцаря и неофита смотрели прекрасные витражи, отлично выделанные фрески, красочные картины и отдельные трофеи: всё это появилось относительно недавно, когда Регент решил сделать некоторую реставрацию свой башни, на вырученные деньги от одной операции, поступившей от самого императора Тамриэля.

Они вошли в зал, в котором играла органная музыка, так любимая Регентом, создавая ещё большую грозность и монументальность этого места, вызывая праведное благоговение перед могуществом Ордена.

Ремиил и Азариэль прошли через трибуну, на которой когда-то стоял Регент Ордена, в сторону винтовых лестниц.

Их путь лежал через палаты рыцарей. И как можно быстрее поднявшись по винтовым лестницам, они зашли в эти палаты. Там царило медитативное спокойствие и благоговение, которое возможно издавали сами стены, облицованные белым мрамором. Повсюду весели стяги и огромные полотна с литаниями и котехзисами, читая которые любой мог испытать благой трепет. Повсюду висели прекрасные картины и некоторые трофеи, которые давались в награду за успешную миссию. Искусно выполненные картины изображали подвиги рыцарей, магов и любого, кто проявил себя и помог Ордену в его вечной миссии служению Тамриэлю. А среди трофеев были только слабые по возможностям оружие или доспехи, но наиболее сильные и могущественные вещи изучались профессорами и магами Ордена, изучавшие их природу и суть.

Но на этаж выше располагался Зал Паладинов, в котором жили самые могущественные и храбрые войны всего Тамриэля.

Зал Паладинов предполагал небольшую залу, со стенами, как ни странно, облицованными плитами из красного гранита, и с инкрустированными драгоценными камнями, которые переливались на свету, источавшимся от серебряных освящённых канделябр и люстр. Двери Комнаты были сделаны из крепкого из дуба и отделаны начищенным серебром. Это были очень маленькие комнаты, приспособленные только для сна и отдыха, нежели роскоши и праздности.

В кельях, да и в зале витал запах благовоний, придающий больше благоговейного трепета и сосредоточенности. Окна в этой зале были большими, витражными, как в величественных храмах Сиродила.

Они поднялись дальше по мраморной лестнице, их путь лежал через палаты величественного «двуглавого совета» совета, где проводились заседания и по сути решалась судьба Ордена.

Место заседания «двуглавого совета» больше напоминало половину амфитеатра вместе с большим пьедесталом, разделёнными на две части небольшой мозаичной площадкой с трибуной, где и выступали ораторы, желавшие высказаться.

Всё помещение заседания совета было не таких огромных и величественных размеров, как кельи рыцарей. Оно служило лишь для одной цели и ничего более, и поэтому было средних размеров, чуть ли вдвое уступая кельям рыцарства. Но оно не было лишено той роскоши, что встречалась ранее. Все стены и полы, кроме мозаичной площадки, были обиты красным бархатом, что ласково покрывал дорогое дерево. Окна были предоставлены совсем небольшими окнами, что больше напоминали бойницы, покрытые узорчатым витражом, через который лился тусклый свет. Но недостаток света восполнялся десятками золотых подсвечников, канделябрами и огромной люстрой. И от всех источников света лился, чуть ли не ослепляющий свет, который играл с золотыми узорами на бархате и сотнями драгоценных камней.

Справа располагалось место заседания «правой головы», выполненное в стиле половины амфитеатра. Этот амфитеатр был разбит на несколько секций, где заседали представители всех сословий Ордена.

Соответственно слева располагалось место для «левой головы», представленной высоким пьедесталом, на котором красовалось девять изящно выполненных резных деревянных тронов. Но девятый, стоявший посередине, был самый величественный и прекрасный. Усеянный драгоценными камнями и позолоченный он стоял чуть ближе к амфитеатру. Это был трон самого Регента, на котором восседал сам предводитель Ордена.

Хоть это место и отводилось для восьми иерархов, свою повседневную работу они проводили в «кабинете стабильности», который располагался на несколько этажей ниже.

Быстро пройдя через палаты «двуглавого совета», они пришли к комнате Регента. Оказалось, что комната Регента это была далеко не вершина башни.

Дверь в комнату была массивна, сделанная из обычного простого железа и отделанная серебром и украшена несложным узором, она поржала свое простотой. Ремиил тяжело толкнул дверь и вместе с юношей вошёл в комнату Регента.

Она была совсем небольшая, своими размерами контрастируя с тем, что юноша увидела ранее. Там висело несколько трофеев, представленных парой клинков и нескольких комплектов доспехов-артефактов. Там не было пафосно развешанных голов противников и величественных картин, повествующих о подвигах Регента. Но там были старинные гобелены и полотна, рассказывающие об истории самого Ордена, о тех временах, когда он зарождался. В самом углу стояла простая кровать, а у стены был совсем небольшой буфет. Посередине комнаты лежала шкура белого скайримского медведя.

Регент Ордена сидел на обычном резном нероскошном деревянном кресле спиной к обычному окну, единственному источнику света, если не считать маленькую люстру и пара свечей с одним канделябром. Он седел за своим столом, сделанном как ни странно из сиродильского дуба, отделанным двемерским металлом и украшенный узорами из лунного камня.

Сам глава Ордена не производил впечатления могущественного воина или влиятельного графа. Он не был облачён в роскошные одеяния лордов севера, ярлов Скайрима или предпринимателей из Восточной Имперской Компании. На нём была самая простая одежда, которую только можно было найти здесь: кожаный жилет поверх лёгкой белой рубахи, штаны из синей ткани и потёртые туфли.

На его лице, которое было украшено шрамом, читалось беспокойство, а в алых глазах читалась тревога. Кончик левого уха был среза, видимо, потерян в одной из множества битв. Его волосы были длинными и чёрными, будто отражающие бездонную тьму, кожа тёмная как мрак. По расе он был тёмным эльфом.

И войдя, Ремиил в почитании пригнул колено и Азариэль, посмотрев на своего наставника, поступил также. Регент тут же попросил их встать, не желая тратить время на пустые действия. Он встал напротив них, положил руки на бёдра и сказал:

— Рыцарь Ремиил, ты можешь идти. — Сухо сказал Регент.

— Да, мой лорд. — Ответил Ремиил и покинул комнату.

— Азариэль. — Тут же обратился Регент к юноше, отчего у парня пробежали мурашки. — Садись за этот стул.

Они оба прошли к столу. Регент расположился в кресле, а юноша пододвинул ближайший стул.

— А, что это вон там за дверь. — Внезапно спросил Азариэль, увидев массивную металлическую дверь в углу кабинета Регента.

— Разве я тебе разрешал говорить? — Грозно и недовольно вопросом на вопрос ответил Регент.

— Простите, мой лорд. — Повинно сказал Азариэль.

— Я тебя вызвал для очень важного разговора, неофит Азариэль. Но для начала я хочу тебя попросить, чтобы никому о своём задании не рассказывал.

— Да, господин Регент. — Холодно начал свою клятву юноша. — Я клянусь, что никто не узнает о том, что вы мне поручите. — И закончив клясться, парень тут же спросил. — И, что это за задание?

— Мы смогли выследить штаб старых врагов Империи и Ордена, что терроризируют эти края и являются угрозой для всех. Это штаб «Сынов Леса» и ты должен будешь туда пробраться и выкрасть одно письмо, которое очень важно для понимания, кто или что стоит за ними. Да, не пытайся прочесть её сам, мне доложили, что она написана на таком языке, что прочитав, её ты можешь сойти с ума.

— Господин Регент, я буду горд, выполнить это почётное задание, но почему бы не отравить туда более опытного рыцаря или отряд паладинов, которые смешают это место с валенвудской грязью?

Регент слегка усмехнулся и спокойно пояснил:

— Во-первых, они, следуя своей тактике, быстро исчезнут, вместе с запиской, а в логове оставят обороняться своих не слишком важных и умных приспешников. И почему, мы не собираемся брать штурмом это логово? Как только ты передашь записку, ты в составе штурмовой группы войдешь уже туда, скажем так, на официальных условиях. — Ответил Регент, в конце сойдя к сарказму.

Почему я? — Уже более конкретный вопрос задал парень. — Почему не другой неофит или рыцарь?

— Юноша. — Немного со злобой начал Регент. — Понимаешь, сейчас не самая лучшая ситуация для нашего Ордена сложилась. Большинство рыцарей и магов разбросано по всему континенту, в ответ на увеличившиеся случаи проявления мистических событий. Наши силы просто рассеяны. Да и ты, лучше всех прошёл тест по скрытности, сможешь незаметно проникнуть внутрь логова. — И немного приостановившись, лишь добавил. — Что ж, теперь ступай к Ариану, он тебе расскажет всё о плане операции.

— Да, господин Регент. — Покорно ответил Азариэль и вышел вон, старясь как можно быстрее приступить к заданию.

Он быстро шёл обратно на улицу, но в палатах «двуглавого совета», его подозвал к себе один Иерарх, одетый в обычные для своего статуса красные одежды напоминающий одежды храмовников, но его лицо закрывал капюшон.

— Да, мой лорд. — Коленопреклоненно сказал юноша.

— Встань. Ты ведь идёшь в сторону казарм? Так ведь? — Вопросил Иерарх.

— Да, мой лорд. — Ответил Азариэль.

— Отлично, тогда найди мне Люция, который сейчас должен быть там и скажи ему, что я его жду, и ждать его я буду здесь. И кстати, чем быстрее ты его найдёшь, тем лучше для тебя. Понял?

Азариэль впал в исступление, ибо он не знал, связанно это с тем, что было этой ночью, или нет, но он теперь должен был выполнить приказ Иерарха несмотря, ни на что.

— Да, мой лорд. — Подавленно сказал Азариэль.

— Ступай, теперь. — Кинул Иерарх.

Через несколько минут Азариэль вышел из главной башни и его лёгкие тут же наполнил будто густой, затянутый и тяжёлый воздух. Но, не придав этому значения, он пошёл по направлению к казармам.

На улице уже окончательно рассвело, и ночной мрак отступил за горизонт. Только вот солнца увидеть нельзя было, ибо сами небеса были покрыты лёгкой пеленой из облаков, которая затянула небосвод.

Но вот как на счастье и совпадение ему в поле зрения попал рыцарь Люций, самый настоящий лис Ордена. Азариэль быстрым шагом приблизился к Люцию, не желая ни единой лишней секунды тратить на него.

— Рыцарь Люций! — Громко воззвал Азариэль.

— Да, мой друг! — Мягко и несколько приторно сказал Люций.

— Вас ждёт один из иерархов зале «двуглавого совета». — Стараясь как можно быстрее закончить разговор с этим человеком, сказал Азариэль.

— Я, кстати, уведомил «Верхний Научный Совет», что ты их покинул. — Не снимая лёгкой улыбки с лица, сказал Люций.

— Хорошо, я не могу там быть, после предательства. Слегка подавленно, но, не теряя крепости в голосе, сказал Азариэль.

— Ладно, я тогда пойду к Иерарху. — С удовлетворением сказав, Люций тут же развернулся и пошагал к башне.

Дальше, посчитав миссию иерарха выполненной, юноша пошёл в казармы, выполнять своё основное задание.

Он совсем чуть — чуть решил прогуляться и пройти мимо фонтана. Но подойдя к фонтану, он завидел свою знакомую, от которой был просто без ума. Она, шла не спеша, мягко ступая на плитку. Её светлые волосы, нисходившие до плеч, слегка развивались на ветру, а её голубые, лучезарные глаза были просто прекрасны, и в них можно было смотреть до скончания времён.

Его сердце бешено застучало, чуть ли не выламывая грудную клетку, и не выпрыгивая наружу. Ноги чуть не подкосились, а на губы непроизвольно полезла улыбка, которую было очень трудно скрыть. Но парень собрался духом, понимая, что в Ордене всякое чувство запрещено, и подошёл.

— Привет, Аквила, а ты куда идёшь? — С трепетом и дрожью в голосе спросил Азариэль.

— В Академион, нужно забрать некоторые книги, которые оставил эксперт-иллюзионист Манкар. — Спокойно, но с лёгкой улыбкой ответила Аквила.

— Так пойдём, я тебя провожу. — Возбуждённо сказал Азариэль.

И они пошли, пошли в сторону Академиона, а юноша практически забыл про свою первостепенную задачу. По дороге они оба разговаривали буквально обо всем, чем можно было говорить.

И спустя несколько минут они подошли к ступеням Академиона. Над ними сгустились тучи, и начал завывать ледяной ветер. Он аккуратно взял её руку и бросил на неё скорбный взгляд, родившийся из глубины его души. Она была столь прекрасна и совершенна, что ни один бриллиант Тамриэля не мог с ней сравниться. Всё золото и драгоценные камни мира не стоили её одного взгляда. Сердце билось подобно древнему барабану войны.

— Ты что-то ещё хотел, Азариэль? — Настороженно вопросила девушка, понимая, что сейчас может что-нибудь произойти.

В парне сейчас билось два абсолюта, заложенные в нём жизнью в Ордене. С одной стороны ему очень хотелось сказать этой девушке, что она ему нравиться и что с ней он готов опуститься в самые кошмарные глубины Обливиона, где тьма смешивается с ужасом и рождает самые отвратительные порождения страха, где воплощаются самые жуткие фантазии больных, как в царстве Вермины. Сейчас он был готов сказать ей самые прекрасные слова, которые видал этот свет и поклясться ей в вечной верности.

Но с другой стороны он верный сын Ордена и должен служить только ему. Чувства, привязанности и любовь — всё это лишь не нужный прах для слабых духом и в Ордене этому нечего делать. Они сражаются против тварей Тамриэля и ужасов Даэдра, и мягкотелость не нужна. И тем более всю это фантасмагорию чувственного бреда могут на полях сражений обернуть против самого Азариэля.

Выбор был неимоверно тяжёл. С одной стороны признание и маловозможное одобрение, а с другой верная служба Ордена, где чёрная магия не сможет обернуть против Азариэля его чувства. Это было тяжёлое испытание, которое сейчас решало судьбу юноши. И даже скрытно наблюдавший за этим Ариан, не смел, нарушить это действо, ибо сие являлось испытанием на верность Ордену, или самому себе.

— Азариэль. — Тягостно начала девушка. — Я, наверное, понимаю, что ты хочешь мне сказать.

После этой фразы напряглись все те, кто был поблизости: Азариэль, пара птиц и скрытно наблюдавший глава разведки Ордена.

— Пойми, даже если бы постулатами Ордена разрешено было иметь пару, то я навряд ли была с тобой. — И после недолгой паузы заключила. — А теперь я пойду. — И бесстрастно это сказав, скрылась за дверью Академиона.

Для Азариэля эти слова прозвучали, словно раскат адского грома, будто сами небеса раскололись. Парень стоял совершенно разбитый, как будто сами кости земли обломились, а Драконьи Огни в храме единого погасли и Тамриэль слился с Обливионом. Но тут шлепки от хлопков ладоней отвлекли внимание парня, за которыми последовала речь:

— Ох, юноша, тебе просто повезло, что тебя отвергли на всех уровнях. — Бесстрастно начал Ариан. — Это огромное везение, ибо ты остаёшься верным слугой Ордена, обремененным лишь клятвой ему. Ты должен благодарить Мару, что тебя отвергли, иначе бы тебя нашли и выкинули вместе с ней за стены. За нарушение священных статей Ордена. — И немного выдержав паузу, продолжил. — А сейчас ты пойдёшь со мной, и начнём обсуждать операцию. И да, помни теперь мою милость, ибо за неявку ко мне и угрозу нарушения постулатов Ордена, Регент тебя бы к крестьянам на неделю отправил, за свиньями следить, а не на важнейшую за последнюю неделю операцию. — И договорив, Ариан повёл за собой юношу, готовиться к вылазке.