Глава тринадцатая

Объявление войны

Цитадель Ордена. Два месяца спустя.

Прошло вот уже два месяца, с тех пор как произошёл инцидент с «Демоном» в кельи Люция. Регент, прочитав дневники, отправил отряд рыцарей на поиски Люция и отступников, поняв какую опасность они теперь несут для всего континента. Поднял на поиски отступников всю сеть и Ариан, отправившись лично на поиски предателя.

Но всё же большинство членов Ордена оставались на острове, не желая покидать цитадель и всё, более проваливаясь в меланхолию, ибо никто не мог отойти от таких моральных потерь. Кто — то грустил по ушедшим временам, а кто — то по тем друзьям и знакомым, что ушли вместе с отступниками.

От того, что большая часть Ордена практически бездействовала, пребывая в грусти и скорби, Регенту пришлось отправить тайное послание императору, в котором говорилось, что Орден на время уходит от тел.

И самодержец Империи ответил Регенту, что очень скорбит о случившемся расколе и на время поручит Гильдии Магов, Гильдии Бойцов, Имперскому Легиону и части других организаций выполнять некоторую работу Ордена. И пока спокойствие в Тамриэле сохранялось.

Азариэль же с самого начала чуть не провалился во мрак грусти и той мысли, что Аквила сейчас рядом с самым опасным предателем и чемпионом губительных сил. Но верные друзья, и деревенский эль не давали парню провалиться в бездну грустных воспоминаний и мыслей. Однако, тот ожог и шрам, расположившийся на щеке юноши, вечно напоминал о том дне, когда предательство Люция было раскрыто.

Но дни шли, и боль времени постепенно уходила вдаль, всё больше сменяясь безразличием к происходящему.

Юноша и ряд других оставшихся неофитов стали рыцарями, так как было необходимо пополнить рыцарское крыло. Двое неофитов присоединились к магам в Анклаве.

Орден так и не оклемался от большинства потерь, так и оставшись в пребывании в некотором запустении. Казармы неофитов так пустовали, ибо никто из рыцарей не решался отправляться на «жатву». Места мастеров, профессоров так никто и не занял, оставив ощутимую пустоту.

На место ушедших иерархов пришли специально обученные имперские чиновники, присягнувшие Ордену на верность. Это был так называемый «подарок» императора Регенту, который должен был ускорить восстановление Ордена.

Но такое ранение, прошедшее в самих душах членов Ордена не скоро заживёт, став болезненным напоминанием о гнусном предательстве. Хоть в Ордене мало говорили об отступниках, ибо старались о них скорее забыть, никто не мог успокоиться после случившегося.

Орден стал постепенно проваливаться в одну большую бездну отчаяния и безысходности.

Азариэль часто рассуждал об этом уходе и не мог понять, чего отступникам не хватало. Даже сейчас, стоя на стене цитадели и смотря в сторону окрестностей, рассматривая прекрасные пейзажи, он думал о предателях и их мотивах.

Но парень никак не мог понять мотивов ушедших, разве что даэдрическая скверна Люция развратила их души и склонила на сторону мерзкого предателя.

Но тут внезапно его размышления были прерваны, а сам он обернулся, в надежде увидеть, кто к нему сзади подходит.

Сзади послышались шаги железных сапог, и юноша обернулся, чтобы увидеть своего друга.

Это был его старый знакомый, который остался верен Ордену и не отринул клятвы. Это был Аврелиан — выходец из сиродильской семьи редгардского происхождения. Некогда его предки осели в Сиродиле, чтобы легче было вести торговлю, что и предопределило судьбу парня.

И тёмная кожа, короткая стрижка, точнее почти её отсутствие, крупное телосложение, широкая челюсть и карие глаза выдавали истинное происхождение парня. Он был истинным сыном песчаных барханов и дюн Хамерфелла, и рождение в главной имперской провинции это не сумело скрыть.

Азариэль узнал его, будучи уже в Ордене, а ещё сильнее сдружился после великого раскола, когда оставшиеся неофиты нуждались в поддержке друг друга.

— Здравствуй Азариэль. — С натужной улыбкой произнёс Аврелиан и положил свою ладонь на плечо.

— И тебе привет. — Последовал грустный ответ, до краёв наполненный горем и грустью.

— Что ты такой грустный? — Пытаясь развеять густую и непроницаемую меланхолию, вопросил парень. — Ты лучше расскажи как твоё задание в Скайриме.

— Грустный… — У нас у всех есть повод грустить. — Практически обречённо произнёс Азариэль. — Всадники так и не отыскали следов Люция, хотя обскакали все провинции: от Морровинда до Саммерсета. Осталось посмотреть только на Акавире или Атморе. От нашей агентурной сети не было информации вот уже месяц, будто они сами скрылись во мраке. А наши первостепенные задачи и священную миссию выполняет Империя, будто мы какие-нибудь калеки. — И закончив ворчание, юноша переключился на более конкретное изложение, не теряя в голосе такой же тяжёлой грусти. — Я не могу смириться с тем, что этот клятвопреступник развращает души моих знакомых и бывших друзей своими нечестивыми псалмами и чумными гимнами. Я никогда не смирюсь с тем, что не пробил ему шею раньше.

— Ты мне лучше расскажи про задание. — Стараясь отвлечь друга от грусти, твердил парень. — Мне не нужная твоя печаль.

— А, что касается задания. — Бесстрастно начал юноша. — Так тут не было чего — либо трудного. Мне надо было добыть старый кинжал с удивительным заклятием разносить чуму. Представь себе: порезал человека в деревни, а через неделю эта самая деревня вымирает от болезни, задыхаясь от сваренных внутренностей.

— Как прекрасно. — Саркастично сказал Аврелиан и тут же усмехнулся, что не помешало Азариэлю проложить рассказ:

— Так вот этот кинжал находился в логове контрабандистов.

— Ты там хоть отоварился? — Язвительно спросил Аврелиан, перебив своего друга, стараясь в нём вызвать хотя бы раздражение, что перекроет грусть.

— Не перебивай. — С толикой недовольства сказал юноша. — Так вот, лагерь этот располагался в маленькой пещерке. Там, к счастью было сухо, в отличие от моего прошлого задания. Эта пещерка располагалась было неподалёку от Рифтена. В пещере было всего четыре контрабандиста, которые намеревались продать это оружие Тёмному Братству. Двое из них стояли у входа в пещерку и сторожили важный груз. Первый был пристрелен из арбалета. Он упал так и не заметив того болта, который через секунду торчал у него изо лба. На втором я испытал новый свиток, который мне дал архимаг. Эффект был потрясающ. Контрабандист сварился и развалился изнутри. Просто распался, как куски расклеившегося мяса. Я перезарядил арбалет и пошёл дальше. В конце пещеры было много ящиков, на которых и сидели, двое оставшихся. Третий тоже был застрелен. А вот четвёртый вынул рапиру и побежал ко мне, явно желая остаться в живых. Я вынул свой новый меч. Первым своей зубочисткой нанёс удар контрабандист. Как сейчас помню: на нём был кожаный доспех, тяжёлые сапоги и странно сияющие кольцо. Его удар пришёлся в мой блок, так и не пробив доспеха, он отпрыгнул. Потом он снова контратаковал. Я снова отбил его атаку и на этот раз ударил, попав клинок в клинок. Его рапира рассыпалась от удара. Он из-за пазухи достал тот самый кинжал и нанёс удар. Я увернулся и нанёс лже-выпад. Он увернулся и встал туда, куда я хотел и попал под следующий удар. Но он смог увернуться и взял на ящике лежавший свиток. Он применил его против меня и снёс меня волной ледяного ветра. Хоть меч был поодаль от меня, но я вспомнил одно старое заклинание. Ну как вспомнил, у меня был свиток. Я, как нас и учили, взнес ладонью к верху и направил на противника. Его колено пробило ледяным осколком, и он упал на колени, выронив ту самую игрушку из рук. Я подобрал свой меч и занёс над его шеей, но он резко встал и попытался нанести удар, его кольцо засияло, а раны на теле бандита стали заживать. Он подобрал рапиру другого бандита и нанёс колющий удар, при этом открывшись для удара. Но сначала я ему отрубил кисть, где было кольцо, а потом и добил. Он выронил кинжал, напоминавший обычный нож: деревянная рукоять с резьбой и абсолютно чистое лезвие, от которого исходило странное сияние. Я подобрал кинжал, и снял то самое кольцо, которое оказалось ещё одним интересным артефактом, и отправился в цитадель. На этом всё.

— Мда. — Несколько с наигранным недовольством начал Аврелиан. — Как-то не очень интересно рассказываешь истории.

— Лучше расскажи как твоё задание в Морровинде. — Язвительно начал Азариэль. — Почему же ты ничего не принёс?

— Да всё нормально там было. — Оправдательно начал парень. — Только вот проклятый пепел, постоянно забивавшийся в горло и одежду, и старая гробница, которая как лабиринт, доставили трудности. В той старой гробнице Дома Редоран должен был храниться меч, способный наносить страшные раны. Я туда пробрался, мастерски обезвредил ловушки и стал пробираться дальше по тому лабиринту. Я только вскрыл дверь в последнее помещение, как меня атаковал жуткий мертвец. Его движения были похожи на то, как дерётся сонный алкоголик.

— Ну да, тебе — то виднее. — Улыбаясь, пытался пошутить Азариэль, чему и порадовался Аврелиан.

— Да ладно тебе. Я нанёс удар ему в гнилую грудь, он всего лишь отшатнулся и пошёл снова в атаку. Я его искромсал в конец, пока он не пал исполосованный. Я прошёл к стенду, на котором и должен был быть меч, а там ничего. Оказалось, что этот меч попросту сломался, а его обломки я смог увидеть за стендом. Оказалось, что время с этим клинком уже поработало, превратив его в куски ржавого металла. Так и пришлось вернуться в Орден без клинка.

— Ладно тебе, ещё принесёшь в Орден свой первый артефакт. — Улыбаясь, сказал Азариэль.

— Ладно, пойду я, надо ещё помочь мне Магистру.

— Ступай, удачи.

И Аврелиан покинул стены цитадели, так и, оставив Азариэля стоять в одиночестве, наблюдая за небольшим и прекрасным лесом перед воротами Ордена, так и манящим к себе взгляд.

Парень ещё несколько минут вглядывался в лесок, думая о прекрасном и отходя от мыслей о предателях, как между деревьями что-то зашевелилось. Что-то чёрное замелькало среди деревьев, постепенно приближаясь к стенам цитадели. Медленно, но верно какие-то чёрные фигуры, просматриваемые сквозь деревья, не останавливаясь, шли к цитадели.

Азариэль, зная, что необходимо делать, во весь голос поднял тревогу, и стражники, забыв про свои дела, заработали как единый механизм. Буквально через две минуты на стенах, с луками наперевес стояла сотня стражников, и ещё несколько сотен выстраивалось возле ворот.

После стражников линией выстроились рыцари, ожидавшие прихода Регента, которого уже оповестили о приближение странных объектов.

В дали, что-то ещё замелькало, и когда объекты приблизились к воротам, то Азариэль напряг глаза и отчётливо увидел, что это был израненный Ариан, а его под руку поддерживал агент, который помог юноше в городке при Гринхарте. Весь живот Ариана был перебинтован и залатан окровавленными тряпками настолько, насколько это возможно.

— Опустить луки, поднять ворота! — Закричал Азариэль, будто примерев на себя роль начальника обороны.

И в этот же момент массивные железные ворота Ордена поднялись, а огромные двери распахнулись, впуская Ариана.

— Позовите целителя! — Закричал Азариэль, спускаясь во двор цитадели. — Скорее, нам нужен целитель!

Такая встряска быстро развеяла в душе юноши и остальных членов Ордена всякую меланхолию, заставив вспомнить всё то, чему их учили на тренировках.

Тем временем агент буквально втащил своего командира в цитадель, который еле волочил ноги по земле, оставляя кровавый след.

— Предоставь его мне. — Сказал подошедший мастер школы Восстановления. — Бросай его на землю.

Все стояли в полном ошеломлении, не понимая, что сейчас происходит и почему глава разведки весь искромсан и изрезан, будто попал в лапы вернвольфа. Все просто смотрели на то, как маг массивами тёплой энергии лечит Ариана и как на его теле постепенно затягиваются раны.

И в этот момент сквозь ряды стражников, магов, прислуги и рыцарей протиснулся Регент, облачённый в свои привычные одежды. Перед главой все тут же расступились, пребывая в благоговейном трепете, образовав небольшое пространство возле него.

Регент подал свою руку и помог подняться ослабевшему, но исцелённому Ариану, который уже не надеялся встретить следующий день.

— Что случилось? — Вопросил Регент, и все уставились на главу разведки, от которого ожидали интересного рассказа.

Сердце Азариэля бешено забилось, ибо он знал, что Ариан принес совсем не добрые вести, которые несут с собой только рок.

И Ариан рассказал, что случилось. Он поведал Регенту, как практически всю агентурную сеть Ордена вырезали за месяц те самые бывшие «братья и сёстры». Как они находили агентов Ордена в деревнях и городах и просто убирали их. Их стремлением было сделать Орден слепым, лишив его ушей и глаз. И тогда Ариан собрал оставшихся в живых агентов в «Тайном Соборе» — старом храмовом комплексе, который служил сети. И тогда на них напали.

Ариан рассказал, как под шквальным огнём катапульт и магии, в сопровождении всех возможный тварей из Обливиона, из дыма новой, неведомой остальному миру дыма войны, появились те, кого он раньше называл побратимами. Глава разведки поведал, о том бое, который случился и как силы Ордена были рассеяны.

Но самое главное, Ариан рассказал, что Ордену объявляют войну его бывшие «братья и сёстры» и идут сюда, чтобы установить свою справедливость. Теперь они служат тем силам, которые когда-то поклялись уничтожить.

И теперь судьба Ордена, как и всего Тамриэля, повисла на волоске. Все стояли и в полнейшем безмолвии и смотрели на Регента, ожидая от него приказов. Теперь всё зависело от него.

 

Глава четырнадцатая

Укрепление позиций

Цитадель ордена. Спустя неделю. Утро.

На лазурном небосводе во всю силу, постепенно восходя в зенит, светило лучезарное солнце, поливая нагнетающим жаром весь остров. Но вся жара прекрасно умерялась прохладным лёгким ветерком, игриво дувшим с востока и обвивавшим донжоны.

Азариэль был на крепостной стене цитадели Ордена и наблюдал за тем, как идёт процесс укрепления внутреннего двора, и этим временем вспоминая, как изменился остров за последние дни.

А весь остров на самом деле претерпел такие изменения, что его уже нельзя было назвать райским местом, каким он был ранее. Уже не играли птицы свои небесные трели, а запах цветков не наполнял лёгкие юноши. Всё это сменилось на звучание кузнечных и плотских молотков, вкупе с ароматами расплавленного металла, свежей древесины и едких масел, что своими запахами до рези в горле и кашля забивали лёгкие, повиснув едким облаком над всем островом.

Больше не было того прекрасного леса, который завораживал своими прекрасными видами, так и просившись на холст художника. Вот и не стало той густой травы, в которую хотелось просто нырнуть и забыться. Всё это сменилось траншеями и оборонительными укреплениями, что должны были удерживать отступников и предателей, объявивших войну бывшим братьям и сёстрам по Ордену. Теперь весь остров был усеян самыми различными строениями, предназначенных для того, чтобы сдержать натиск тех тварей, что приведут с собой, те, кто отринул клятвы и присягнул на службу губительным силам.

Юноша навечно запомнил, как Регент начал отдавать приказы, по укреплению острова, но сначала как он вышел из ступора.

После того как Ариан всё изложил, во внутреннем дворе повисла гробовая тишина, как в какой-нибудь гробнице, было слышно лишь сопение некоторых стражников. Всех охватил тотальный ступор, сковавший и тело, и душу, парализовав даже сам ход мысли. Никто даже и представить не мог, что те кто ушёл, будут готовы сюда вернуться, чтобы кровью доказать свою правоту. Но, несмотря на всё, долг воззвал к душе.

Первым вышел из ступора глава Ордена. Его лик был мрачным, преисполнившись великой печалью, а во взгляде промелькнуло лицо бездны. Но, несмотря на это он обратился к братьям и сёстрам Ордена, развеяв во всех комок сомнений и замешательства, просто развеяв его из души.

И Регент своими пламенными речами смог разжечь огонь в сердцах всех присутствующих, изгнав ту апатию, которая висела в душах последние месяцы. Глава Ордена своей огненной речью зажёг души рыцарей, стражников, магов и всех остальных сословий Ордена.

Он призвал забыть про тех, кто ушёл, так как с ними теперь потеряно всё родство, ибо они подняли меч. Регент направил всех защищать это место, ибо оно их дом, который стоит на защите всего Тамриэля. Он призвал всех обратить апатию и печаль в ярость и направить её на отступников, ибо, если его лоялисты проиграют в этой великой битве, то добрый народ Тамриэля умоется слезами и кровью.

И воззвав к глубинам душ собравшихся, Регент стал отдавать приказы по укреплению цитадели и всего острова. Но перед тем как начать укреплять всё что возможно, Регент созвал военный совет, на который пригласил глав всех сословий Ордена, но как, ни странно позвал ещё и Ремиила с Азариэлем.

На военном совете было решено укреплять весь остров, не ограничиваясь только цитаделью. Было решено развернуть широкомасштабную оборону, превратив весь остров в одну большую неприступную крепость, которая должна удержать отступников до возможного прихода сил Императора, которому Регент отправил просьбу о помощи.

Было понятно, что если разворачивается широкомасштабная оборона, то необходимо и соответствующее количество воинов, чтобы эффективно держать остров под контролем. Сил Ордена было очень мало, чтобы сдерживать отступников. Ариан сообщал о тысячах бойцах, присягнувших на сторону Люция. Среди них были отступники Ордена, жаждущие установить свою правду, вызванную безумными мечтаниями, мечом и огнём. За предателями пошли и культисты Даэдра, желающие доказать свою верность тёмным владыкам. За Люцием шагнули на войну и наёмники, которых прельстили россказни архипредателя о тех богатствах, которые находятся в Ордене. Но помимо силы из Мундуса за отступниками шагают твари и воины из всех планов Обливиона. Порождения мрака, призванные Люцием и чёрными колдунами, шагнули в этот мир, чтобы сразиться со своим извечным противником. Но не только живые шли за Люцием. Некроманты из многих ковенов и сект способны запросто призвать на поле боя легион мертвецов, которые были готовы молотом обрушиться на цитадель. И всей этой нечисти шло за главным отступником не менее пяти тысяч, не считая подкреплений из бандитских лагерей.

А что против этой армады способен был выставить Орден? Стражу, рыцарей, укреплённых магами? И всё это численностью, не превышающей трёхсот воинов, а главная сила Ордена исчислялась десятком паладинов. И Регент тогда воззвал ко всем возможным союзникам, до которых позволяло дотянуться время, которое было в обрез. Он позвал сразиться в великой битве этого мира тех, кому когда-то помогли рыцари и маги Ордена, дабы должники смогли выплатить свои долги.

На зов Регента откликнулись маги из Гильдии Магов, которые пришли, чтобы помочь своим коллегам в деле остановки расползания даэдрической скверны, что способна адской волной захлестнуть весь мир. И сегодня они готовы были встать в один ряд вместе с магами Ордена, с радостью разделив с ними мрачную участь.

Воины из Гильдии Бойцов Тамриэля пришли в цитадель, чтобы помочь войнам своими клинками, секирами и щитами в славной битве. Сегодня Гильдия Бойцов вместе с войнами Ордена направит своё оружие и сердца против врагов Тамриэля, низвергнув их обратно в небытие.

Регент позвал на помощь рыцарей из других орденов, что раскинулись по всему Тамриэлю, на своих местах, охраняя граждан Империи. И войны тех орденов с радостью готовы были встать на защиту Тамриэля на этом острове, обратив своё оружие против кошмаров тьмы.

Ну а больше всего на этом острове оказалось воинов удачи, которые за звонкий септим готовы были встать на сторону Ордена в этой маленькой и тайной войне. Наёмники всех рангов и мастей сегодня собрались на острове, готовые подставить свои жизни, если им будут хорошо платить. От одиночных солдат удачи до целых организаций, готовых за деньги проливать свою кровь. Здесь была даже неполная центурия бывших легионеров, которые за золото, серебро и медь готовы были вспомнить старые годы службы в легионе и снова взяться за оружие. Чтобы привлечь столько наёмников Регенту пришлось открыть сокровищницу Ордена, в которой хранились несметные богатства, собранные со всех уголков Тамриэля.

Но больше всего надежд Регент возлагал на милость императора в виде солдат легиона, которых он попросил у повелителя Империи, в надежде, что владыка континента проникнется положением и ответит на просьбу главы Ордена.

Однако самым странным подкреплением оказалась десятка странных воинов, облачённых в начищенные до блеска доспехи, с белыми ниспадающими плащами, воинов. Их возглавлял некий человек с длинными седыми волосами и такой же бородой. И этого человека Регент почему-то зал лично, хотя весьма удивился такому пополнению и предложил гостям расположиться в самой главной башне цитадели.

Азариэль находил эту десятку воинов странными, ибо своим видом они не напоминали ни один орден, или наемников. Эти воины были странными и малоразговорчивыми, словно хранили какую-то тайну. Вся десятка практически всё время проводила вместе с Регентом в башне, и редко когда кто-то показывался наружу.

Азариэль находил их странными, но много о них не задумывался. Все его мысли были забиты размышлениями о предстоящей битве. Но больше всего он думал, как битву переживут его друзья, и тем более Саво.

На военном совете рассматривался вариант отправки всех крестьян и прислуги прочь от острова и битвы, дабы сохранить им жизни. Но и крестьяне и прислуга отказались бежать с острова, изъявив ярое желание с оружием в руках сражаться за то место в котором они провели большую часть своей жизни. И военному совету пришлось прислушаться к голосу верных последователей Ордена и максимально вооружить их самым простым, но надёжным оружием.

И учитывая приросшее количество солдат, необходимо было теперь найти соответствующее количество оружия, которым и нужно было вооружить бойцом. Им предстояло сражение с отступниками и всеми возможными тварями Обливиона, а значит, оружие и доспехи должны были быть соответствующие. И тут за своё дело с особым усердием взялись мастера Ордена, которым помогали маги и прислуга, искусная в обращении с кузнечным инструментом. Из-под молота и наковальни, проходя искусство чар магов, выходило новое оружие и доспехи, которые должны были спасти своих владельцев от мерзкого и нечестивого напора тёмных сил. Но и этого не хватало, чтобы подготовить войска, способные держать оборону против всех врагов. И тогда Регенту пришлось открыть зал трофеев и арсенал и позволить брать многие предметы и артефакты прямо оттуда, чтобы ускорить перевооружение союзников.

И когда с вооружением и подготовкой амуниции было практически завершено, то тогда мастера Ордена присоединились к укреплению крепости, путём создания новых механизмов и орудий. Были созданы несколько баллист, скорпионов и даже починено пара двемерских паровых центурионов, которые как экспонат хранились в зале трофеев. Но учитывая, кто были истинные хозяева этих автоматонов и кому они служат, никто не осмеливался их активировать, оставляя эту процедуру только для самых критических моментов. Но вся эта сила меркла перед вооружением отступников. Предатели несли с собой больше десятка катапульт и несколько требуше, которые своей боевой мощью способны были сравнять с землёй небольшой форт.

Но активней всего шло укрепление острова, который превратился в одну большую крепость. Из местного дерева и ресурсов Ордена были созданы мощные и надёжные фортификационные системы, отличающиеся от стандартных имперских чертежей. На берегах и при продвижении на несколько метров вглубь были сооружены и расставлены множественные ловушки, от волчих ям до тщательно скрытых магических оборонительных рун, которые готовы были раскидать противников. Сразу за ними шёл внешний круг обороны, центром которого стала та самая деревенька, в которой раньше жили крестьяне. Теперь в этой деревне располагалась ставка первого рубежа, который должен был поистрепать противника перед вторым кругом. И первый рубеж предполагал собой множественные скрытные траншеи для внезапных атак и для того чтобы прятаться от обстрела. Башни с баррикадами, для стрелков и магов, что должны были засыпать противника стрелами с болтами и залить пламенем, холодом и электричеством. Так же на первом рубеже разместились позиции для стационарных боевых магических столбов, которые без помощи кого-либо поливают противника магией. Прототипом этого оружия послужили оборонительные сооружения в древних нордских гробницах.

После первого рубежа шла буферная зона, чьей задачей являлось стать огненным валом. В эту буферную зону было влито столько масло, что можно было спокойно и без лишних хлопот сжечь Рифтен, отстроить его и снова сжечь. Эта зона должна была отрезать наступающих, разделив их на две части, что помогло бы первую часть наступающих быстро уничтожить, без особых потерь сил обороны. Так задумывалось.

После буферной зоны шёл второй круг обороны, представленный укреплениями, посерьёзней. Второй рубеж обороны был чем — то вроде огромной деревянной стены, опоясывавшей цитадель, с примыкающим к ней иным укреплениями, в виде башен и позиций для баллист и скорпионов.

На втором круге обороны и должна была завязаться решающая битва, где лицом к лицу сойдутся предатели и воины Тамриэля. Именно на деревянных стенах, сколоченных наспех, под градом стрел с башен и должна была решиться судьба Тамриэля.

Но и если второй рубеж обороны падёт под натиском ренегатов, то следующим местом обороны должна была стать цитадель.

Теперь это были не просто культовые и монументальные укрепления, которые служили домом для защитников Тамриэля. Теперь это целая система оборонительная система, которой позавидовали бы сами двемеры.

Мастерами из Ордена и по совету союзников из цитадели сделали самую настоящую крепость достойную императора. Возле цитадели была вырыт ров, после которой сразу шла насыпь. И эти земляные укрепления были с лихвой щедро усыпаны острыми кольями, готовыми на себя принять тех отступников, которых скинут со стен. Ворота были укреплены дополнительными листами стали и железа, способные выдержать напор любого тарана. На донжонах варили литры раскалённой смолы, чтобы вылить её на головы тех, кто посмел посягнуть на мир в Тамриэле. Каждое здание внутри стен оборудовалось так, чтобы выдержать напор катапульт или хотя бы что б при разрушении не причинить никому вреда.

Внутренний двор цитадели превратился в самый настоящий палаточный городок, в котором проживали те, кто готовился к грядущему сражению. И чтобы прокормить такую армию, необходимы были соответствующие припасы. Кладовые Ордена были опустошены, и полугодовой запас провизии был практически съеден. Но такова цена за содержание целой армии, которая ещё нуждалась в специальных зельях. Десятки профессоров-алхимиков и из Ордена и из союзников варили волшебное варево литрами прямо снаружи, отчего стоял едкий запах. Но именно эти фиалы с эликсирами были необходимы в грядущем бою.

Но самым грандиозным проектом была попытка превращения главной башни в источник массива магической энергии. Маги из Гильдии Магов подтвердили догадки чародеев Ордена. Башня имела особую конструкцию, и стояла на айледский руинах и если при всём этом разместить камни душ и магические источники в правильных местах в нужном месте, то можно была призвать столько магической энергии, что возможным показывалось взорвать остров. Но кто способен был выдержать столько энергии разом?

Всё это Азариэль несколько часов крутил у себя в голове, не выпуская мыслей о том, что ему вскоре придётся скрестить клинок с бывшими друзьями и знакомыми.

Но лязг металлических сапог развеяли всякие мысли, и юноша обратился к источнику звука и увидел старого рыцаря.

— Азариэль. — Обратился Ремиил. — Пойдём, нас вызывают на второй военный совет.

 

Глава пятнадцатая

На военном совете

Рыцарь Ремиил повёл за собой Азариэля которого вместе с ним позвали на военный совет, на котором собирались выработать единую оборонительную стратегию, от которой зависел успех этой битвы, от которой в свою очередь завесила судьба Тамриэля.

Военный совет должен состояться сегодня в главной башне, где Регент собирал глав всех сословий Ордена и предводителей союзников.

Внезапно юноша краем глаза увидел, как в цитадель прибыло пятнадцать воинов в костяной броне дома Индорил. У этих широкоплечих воинов были в руках алебарды, а на шлемах огромный, выделяющийся гребень, который выдавал истинное предназначений этих рыцарей Морровинда. Это были Ординаторы, пришедшие на помощь Ордену в грядущей битве. Видимо у Регента, выходца из провинции, где пепел тёплым одеялом покрывает землю, остались нужные связи, с помощью которых он намеревался перетянуть чашу весов на свою сторону.

— Ох, ну вот то теперь мы победим. — Язвительно и недовольно заявил спутник Азариэля, показывая на воителей родины тёмных эльфов, явно показывая свою скрытую злобу, вызванную более глубоким, чем просто рутинная подготовка к битве.

Азариэль смотрел на своего друга и понимал, почему старый рыцарь, прошедший больше сотни битв, скрестивший свой клинок со сталью обычной и металлом из Обливиона, на лицо примерил маску угрюмости и печали. Юноши и самому было не по себе от того, что ему вскоре придётся скрестить клинок с бывшими друзьями и побратимами. И чтобы хоть как-то отвлечься от будущей битвы парень решил разговорить своего друга на более приятные темы:

— Ремиил, ты когда-нибудь видел Клинков императора? — Имитировав заинтересованность в голосе спросил юноша.

— Был случай, когда на совместной операции мы зачищали крепость магического культа Чёрной Луны, который намеривался свергнуть императора и установить собственное правление.

— Ну и как тебе?

— Очень жестокая секта. Нас они заинтересовали тем, что хранили книгу, связанную с подчинением воли, а службу Клинков, что покусились на трон императора, думая, что тирания для Тамриэля будет лучше.

— Я про Клинков спрашивал. — С улыбкой возмутился юноша. — Как они в бою? — Уже точнее спросил парень.

— Понял. Они самые настоящие профессионалы своего дела. Их умение в обращении с оружием превосходно. Они бы составили достойную конкуренцию любому из наших рыцарей. — И приостановившись, более поучительно продолжил. — Ты же понимаешь, что умения махать клинком недостаточно, чтобы защитить императора. Они превосходные шпионы и мастера добывать информацию. Эти агенты могут узнать о любой угрозе императору и ликвидировать её в любой точке континента, будь это маленькая деревушка, в которой поднялся бунт или целая восставшая провинция.

Азариэль был удивлён такой завышенной оценке службы охраны императора, понимая, что есть ситуации, решить которые даже им не под силу.

Внезапно Ремиил схватил юношу за руку и одёрнул так, что Азариэль чуть не рухнул на землю. И тут возле них пронеслись крестьяне, тренирующиеся с пиками, а точнее бегу с пиками в боевом положении.

— Куда бежите, тупые животные! — Гневно прокричал капитан наёмников, которого поставили ответственным за тренировку крестьян. — Вы так всех зашибёте!

Капитан наёмников был облачён в кожаный безрукавный панцирь и без наплечников. Белые рукава рубашки, сделанные из шёлка, практически не нагревались на солнце. Он был одет в хорошие коричневые кожаные штаны и сапоги до колен. На его голову ложилась прекрасная и роскошная шляпа с алыми перьями.

— Прошу прощения, господа, они только научились лево от права отличать. — Оправдательно начал капитан. — Будь у меня месяц, я бы из них сделал солдат ничем не хуже имперских легионеров.

— А это что за «бег с пиками?». — Заинтересованно вопросил Ремиил. — Я не знаю такой тактики.

— Ох, это моя метода, разработанная мною. — Горделиво начал капитан наёмников, будто бы смакуя, продолжил. — Помогает увеличить потери личного состава противника.

— Понятно. Вы идёте на военный совет? — Спросил Азариэль.

— Да, пойдёмте. — Сказал капитан, присоединившись к двум рыцарям, предварительно крикнув своему помощнику. — Лейтенант Лесандрэс, присмотри за теми крестьяшками.

И уже два рыцаря и капитан, под шумы копошащихся вокруг воинов, магов и всех остальных, шли в главную башню, чтобы присоединиться к военному совету.

— А как долго вы командуете своей «Славной ротой?». — Неожиданно вопросил Ремиил.

Капитан повернул голову для ответа. Азариэль увидел утончённые черты лица главы наёмников, немного смуглую кожу, аккуратную бородку и глубокие карие глаза. Это явно был имперец по расе.

— Вот уже более пяти лет я веду своих воинов сквозь битвы. — Гордо заявил капитан, явно хвалясь перед рыцарями.

— А как вы их набрали? — Не унимался Ремиил.

— Кто-то вступил к нам после службы в легионе. Кого-то я подобрал на улице городов, сделав из нищих бывших воинов достопочтенных членов общества. А кто-то, перестав быть одиноким волком, сам присоединился ко мне. Так под моим началом и набралась сотня храбрых и умелых воителей и воительниц со всего Тамриэля.

— Как вы думаете? — Уже вопросил Азариэль. — Мы переживём эту битву?

Капитан осмотрелся по сторонам и с нотками бравады ответил:

— Вы так укрепили вою цитадель, что мало кто сможет подступить даже к её стенам. В этих стенах собралось столько умелых воинов, магов, учёных и кузнецов, что вы сможете спокойно и без страха послать на все четыре стороны императора Тамриэля и зажить свободно.

— Честный и достойный ответ. — Начал юноша. — Но мы будем сражаться и не с людьми. На поле боя выйдут не только дреморы, но и даэдроты, а может и скрещенные существа с разных планов. Надеюсь, ваши войны готовы столкнуться с кошмарами, которые не способны выдумать даже фантазии больных.

— Это вызов? — Улыбаясь, вопросил капитан.

— Скорее предупреждение. — Пояснил юноша.

— Я учту его.

— Вот мы и пришли. — С нотками восторженности сказал Ремиил.

Перед ними был вход в главную башню цитадели. Ворота охраняли два паладина с глефами в руках. У входа свисали два светло-голубых стяга, на которых белым цветом был изображён орёл, распахнувший крылья и удерживающий в когтях клинок и свиток. Именно этот символ стал боевым знаменем собравшейся в цитадели коалиции, знаменуя чистоту и сплочённость магии и боевого искусства.

— Стоять. — Начал паладин. — Куда вы?

— На военный совет. — Начал Ремиил. — Мы с Азариэлем по приглашению Регента, а господин капитан, потому что обязан там быть.

— Хорошо, проходите. — Строго сказал паладин и убрал глефу.

Азариэль, проходя вглубь башни, так и не мог понять, почему его и Ремиила призвали на совет. Возможно, это из — за того, что случилось в кельи Люция. У ноши на всю жизнь осталось напоминание о том дне, в виде шрама на щеке, оставленного едким гноем. Но размышления Азариэля тут же развеялись при виде собравшихся предводителей сопротивления.

Магистр рыцарей стоял в своих блестящих стальных доспехах бретонского типа, отделанных золотом и усиленными пластинами из эбонита. Этот воин, ведущий рыцарей в бой был воплощением чести и мужества, которые должны были на славу послужить Ордену.

Там был и архимаг, облачённый в свои прекрасные одежды чёрно — белой раскраски, каждая нить которых была пронизана магической энергией. Именно этот персонаж должен был своими умениями и талантами сокрушить врага массивами магии. Но он никуда не ходил без главы магического круга Ордена, который был одет в боевые доспехи магов и обладал стратегическими навыками и способен был в нужный момент повести за собой отряд. Эти два персонажа дополняли друг друга, создавая прекрасный тандем, работающий безошибочно и безупречно, разящий врагов наповал.

На этом совете нельзя было и без лорд — коммандера стражи, который командует своими солдатами на протяжении десятилетии и настолько приспособился к войне, что готов бы назвать её своей жизнью.

В своих сияющих доспехах, с серебряным напылением, на которых были выгравированы странные руны и письмена, с двуручным клинком за спиной возвышаясь над остальными, стоял гранд — паладин. Этот воин, прошедший тысячи битв и столкнувшийся с лицом ожившей тьмы только светом своей веры способен был поставить на колени слуг Даэдра. Ему не было равных в обращении с клинком и знании тьмы.

Но среди слуг Ордена ярче всех выделялся Регент. Он был облачён в чёрный полный комплект эбонитового доспеха, с которого ниспадал такой же тёмный, как ночь, плащ. Регент готов был держать оборону до последнего вздоха, понимая, что он сражается за Тамриэль и его жителей. И сегодня, если понадобится, он был готов положить жизнь на алтарь победы.

От увиденного великолепия собравшихся лидеров Ордена у Азариэля перехватило дух, и он даже ногами шевелить был не в состоянии. Ремиил его мягко подтолкнул, чем и вывел юношу из состояния благоговейного ступора.

Но помимо этих славных воителей в зале собралось ещё множество предводителей союзников, на которых парень не обратил даже внимания.

— Именем Талоса, пора начинать. — С явным нетерпением сказал какой-то нордлинг, предводитель ещё одной наёмной группы.

— Да, пора. Произнёс Регент и подошёл к карте острова, на которой были изображены все укрепления и позиции. — Сначала, я попрошу озвучить нашу готовность к битве.

Тут вышел один из иерархов и бесстрастным голосом доложил о готовности укреплений:

— Строительные работы завершены на девяносто шесть процентов. Недостроенным остаётся часть второго рубежа на южной стороне.

— Спасибо, но перед тем, как начать военный совет и планирование стратегии, озвучьте количество наших сил. — Потребовал Регент.

Тут вышел другой иерарх, но уже без бесстрастия в голосе, а с чувством восхищения и вдохновлённости доложил о количестве сил:

— Под нашим стягом собралось: Десять паладинов, тридцать рыцарей, объединённое воинство орденов Тамриэля в сто рыцарей, и триста пятьдесят их помощников под командованием Генриха фон Крессе, воины Гильдии Бойцов — сорок воителей под началом Мария Красса, пятнадцать ординаторов, ведомых Улисом Индорилом, триста наших стражников, семьдесят два мага, около пятисот крестьян и слуг, и чуть больше тысяче наёмников.

— Спасибо. Тогда, я объявляю военный совет открытым. Прошу подойти к столу. — Торжественно объявил Регент.

Все подошли к широкому столу, на котором и лежала расчерченная из пергамента карта местности.

— Что докладывает разведка? — Начал глава ординаторов. — Откуда заходит флот ваших врагов?

— «Наших» врагов. — Поправил предводителя ординаторов магистры рыцарей Ордена.

— Неважно. Так откуда?

— Мои информаторы, которые остались в живых, докладывают, что большое скопление плавающих средств продвигается со стороны Хамерффела. — Сказал внезапно вышедший из тени Ариан, одетый в свою привычную чёрную одежду.

— Значит, их основная атака придётся на северо-запад острова. — Констатировал Регент. — Или это может быть уловка, чтобы нас отвлечь.

— Предлагаю большую часть крестьян и прислуги отправить на юг.

— Аргументируйте, лорд — коммандер. — Потребовал паладин.

— Эта лёгкая пехота вряд ли будет способна противостоять натиску предателей. В большой мясорубке их просто перебьют как мясо.

— Поддерживаю. — Согласился Регент. — Как остальные войска размещать будем?

— Предлагаю лучников оставить на второй линии обороны, чтобы, когда отрезало врага, они смогли перебить отрезанную часть. — Предложил глава ординаторов.

Азариэль смотрел на то, как формируется стратегия боя, как вырабатываются правила поведения. Он впервые оказался на таком совете, где планировали операцию, а посему с особой заинтересованностью слушал всё то, что здесь предлагают. И тут прозвучали призывы к применению многих стратегий, которые только видал Тамриэль. Призывали к применению искусства стратегии святой Алессии, Тайбера Септима и многих других полководцев.

И так минута за минутой рождалась общая стратегия, которой и планировалась воспользоваться. Слово за слово и на карте появлялись новые очерки и линии, становившиеся залогом победы союзников над врагами Тамриэля. Но никто не подозревал, что времени очень мало, меньше чем каждый мог представить. И вот вбежал лесной эльф из Гильдии Бойцов и прервал совет, ознаменовав начало смертельной партии, которая затянется на многие года…:

— Они на пороге! Враг наступает!

Регент оторвался от карты, гордо выпрями плечи и заговорил, неся сердцам, посыл к отваге и стойкости, чести и рвению:

— Ну, вот и настал судный день, братья! Сегодня решится судьба не только наша, но и всех живых! Обнажим клинки и обратим нашу ярость против кошмаров, сошедших из Обливиона! Без страха братья! Пусть никто ни кто не упрекнёт нас. — Закончил Регент и под громогласные восклики предводителей обороны обнажил свой лазурный клинок, и в эту же секунду командиры устремились наружу, дабы присоединиться к своим войскам и повести их к победе.

Азариэль был одушевлён таким призывом и готовился ступить за остальными войнами в бой, но тут рука Регента, что легла на плечо, остановила парня.

— Послушай парень. Прежде чем ты пойдёшь в бой, я хотел бы отдать тебе этот старый меч. — С некоторой толикой скорби начал глава Ордена и достал из — под стола полуторный клинок, спрятанный в пыльные ножны. — Этой ночью мне было ведение, что этот меч нужно отдать тебе. Это клинок первого и последнего магистра. Я не стал противиться воле усопшего магистра и отдаю его тебе.

— Магистра? — Удивлённо вопросил юноша.

— Именно. Есть старое пророчество, в котором говориться, что единожды явится отец нашего Ордена и попросит передать клинок достойному. Много кто за всю историю хотел стать достойным, но никто так и не удостаивался такой чести.

Азариэль взял клинок в руку и почувствовал, как сила бежит по телу, наполняя его уверенностью и волей к победе.

— А теперь на передовую, рыцарь Азариэль. Нас ещё ждёт победа! — Хлопнув по плечу парня, сказал Регент, и надел шлем на голову. — Теперь всё готово к бою. Пошли, Азариэль, сам Акатош следит сегодня за нами.

 

Глава шестнадцатая

Багровый прибой

Цитадель Ордена. Тот же день.

Солнце постепенно восходило в свой зенит, поливая нагнетающей жарой остров, но массивы чёрных облаков, надвигающихся с северо-запада, пророчили ливневое окончание дня.

По всей цитадели разносились крики, оры и громогласные приказы, которые направляли солдат на передовую. Всюду была предбоевая суета, в которой утонули все защитники крепости. Командиры своих сословий Ордена, подчинялись непосредственно Регенту и стали выполнять стратегию, выработанную на военном совете неукоснительно, не отходя от малейшего слова. Командиры же союзников могли действовать более вольно и располагали свои войска, ориентируясь на целых два фактора: инструкция военного совета и личное мнение, выработанное опытом. Но все знали, что скоординированные действия лучше разрозненного сопротивления.

Все в цитадели повиновались приказам и бежали, чтобы занять свои места, определённые планом. Никто не оставался в стороне, ибо план победы требовал от всех полнейшей самоотдачи.

Бежал и Азариэль. На его спине висел тот самый клинок Магистра Ордена, подаренный ему Регентом. Азариэль ещё не даже не обнажал этого клинка, но та сила, которая в нём хранилась, буквально наливалась в душу юноши, чему он и удивлялся. Это оружие было удивительней всего, ибо оно наполняло уверенностью сам дух своего владельца.

Но сейчас Азариэль не задумывался о свойствах этого клинка. В его голове были только мысли о будущем сражении и о том, как он встретит отступников лицом к лицу и скрестит с ними свой меч.

По плану он должен был встать на берегу и встретить первую волну врагов и скинуть обратно их в море.

Все понимали, что первыми в бой пустят, прежде всего, всякое отребье, в виде мало обученных военному делу еретиков, слабых и плохо вооружённых бандитов и всякую мелочь, призванную с планов Обливиона. И расходовать на эту шушеру ресурсы первого рубежа обороны было совершенно нецелесообразно, ибо всё, что было приготовлено в первом круге было предназначено для врагов посерьёзней.

Азариэль должен был встать в ряды лучников, которые займут позиции у берега и обрушат град стрел на головы врагов первой волны, топя их прямо в море. И всё это было необходимо, чтобы начать истреблять скверну на подступах к крепостной системе.

Юноша вместе с отрядом стражников выбежал за пределы цитадели и устремился в сторону берега. Всё вокруг изменилось. Прекрасные зелёные леса заменились на бесконечные вереницы валов, баррикад, башен и деревянных стен. Отовсюду торчали пики, ставшие подобием ощетинившейся фаланги, готовой на себя принять вражеский удар.

На башнях второго круга и первого обороны уже стояли боевые маги и готовились обрушить массивы магической энергии на тех, кто связал свою жизнь с губительными силами.

Парень всё быстрее приближался к первой линии укреплений, представленной линиями траншей, баррикад и башен. Всюду вокруг к бою готовились к бою войны. Рыцари орденов Тамриэля готовили свои клинки и проверяли шиты. Они были чем — то схожи с войнами из Гильдии Бойцов, которые тоже сюда пришли. Но помимо них на первую линию выходили в основном наёмники, в том числе «Славная Рота» капитана и неполная центурия выходцев из имперского легиона. Именно всевозможные наёмники были ответственны за оборону первого рубежа, который являлся самым важным. Если они сдадут первый рубеж слишком быстро, и не нанеся существенных потерь противнику, то про победу можно будет забыть.

Азариэль наконец-то со своим отрядом стражи, который ему дали в личное командование, выбежал к берегу, умело обойдя всевозможные волчьи ямы и всевозможные ловушки, умело расставленные для отступников. Теперь они стоят на самом краю обороны, и именно за ними появилось право открыть этот кровавый спектакль.

Парень стоял на берегу и смотрел туда, откуда шёл кровавый шторм тёмных сил. С той стороны начинать дуть ледяной ветер, который чем — то отдавал могилой. Юноша глядел на ту адскую флотилию, что стеной мрака надвигалась на остров. Со стороны Хаммерфела плыли десятки, если не сотни самых различных кораблей, лодок и шлюпок, несущих на себе тысячи воителей Даэдра. Над всем этим флотом клубились и набухали массы чёрных, тяжёлых налитых свинцом облаков. Складывалось впечатление, что всю эту армаду исторгнул сам Обливион, чтобы нести мрак по земле Мундуса.

Каких только кораблей там не было. Несколько захваченных имперских галеона и фрегатов, флаг которого сменился с алого на тёмно — фиолетовый. Там были и нордские массивные и неповоротливые галеоны, сделанные на верфях Скайрима. Наряду с этими титанами плыло множество мобильных и быстроходных лодок и кораблей, которые явно находились в пиратском владении. Но больше всего, впереди всей этой стаи, будто мухами роились, множество шлюпок, нёсших с собой первую волну. Но даже все эти корабли в своей совокупности были мелкими щенками посреди огромного, неимоверно большого исполина, который плыл посередине. Своей шириной он был как четыре имперских галеона. Его паруса представляли неимоверно широкое полотнище, способное накрыть целый имперский форт. И на парусе этого исполина был зарисован странный, нигде не видимый ранее символ, ставший знаменем отступников. На тёмно-фиолетовом полотнище красовался странный и не ведомый доселе символ. Он не был ни похож, ни на одну букву или руну Тамриэля. Это было огромное око, нарисованное в минималистскомруническом стиле.

Юноша не знал, что значит вся эта фантасмагория геральдического абсурда. Сейчас его сердце было переполнено только рвением к битве. Может, это было ещё одной магической особенностью клинка, а может все эмоции и жалость к отступникам отошли на второй план. Его это не волновало.

Парень занял своё место в боевом строю стрелков. В одном ряду с ним стояли стражники цитадели, рыцари прочих орденов, воители из Гильдии Бойцов и наёмники. Множество наёмников.

— Ну что, парень, готов сегодня пролить крови приспешников Даэдра и своих друзей? — Бровадно вопросил юношу рядом стоящий капитан наёмников.

От такого вопроса у Азариэля чуть не поник дух, ибо ему придётся сегодня скрестить клинки со своими бывшими друзьями и в том числе возможно с Аквилой. От одной мысли, что ему придётся сражаться с той девушкой, парню стало не по себе. Но клинок Верховного Магистра и осознание правого дела придали уверенности юноши, и он снял свой арбалет.

— Ты хоть своё имя назовешь? — Спросил у капитана Азариэль, за эти дни так и ни разу не услышавший имени его.

— И кто же я? Капитан «Славной Роты» или кто — то больше? — С улыбкой и наигранным вызовом вопрошал наёмник. — Перед тобой стоит легат имперского легиона, член Гильдии Бойцов и свежая кровь Соратников. Я ветеран сотни операций и даже проходил сквозь миры. Я Рафаэль де Кастело. Запомни моё имя, юноша, ибо возможно мы в последний раз общаемся. — С гордостью и театральной наигранностью и самопохвальбой твердил капитан наёмников, и далее, обращаясь ко всем, торжественно заговорил. — Братья, поднять наши боевые знамёна!

И за линией обороняющихся лучников, на нескольких флагштоках, вверх гордо были подняты светло — голубые штандарты коалиции, которая стояла за Тамриэль. Боевой дух воинов был поднят практически до высоты.

Шлюпки с мятежниками постепенно приближались к берегу и уже оказались в поле дальности лучников и арбалетчиков.

— Ждём. Ждём. Позвольте им подойти поближе. — Последовал указ Рафаэля. — Не трате на них стрелы попросту.

А тем временем Азариэль уже мог разглядеть лица тех, кто находился в десантных шлюпках. Их лица представляли собой гримасы ужаса и отвращения, переполненные первобытной злобой. В руках они сжимали самое простое оружие, а со стороны моря доносился странный молитвенный гул.

— Наизготовку! — Прокричал команду капитан наёмников.

Все тут же положили стрелы, натянули тетиву луков и обратили оружие в сторону наступающих. Арбалетчики возложили на древко свои новые, зачарованные болты. После того, как с этим боезапасом поработали мастера, и маги он стал разрывным. При каждом попадании в цель бедолагу разрывало на куски изнутри.

— Выбрать цели! — Всё продолжал командование тот же человек.

Азариэль поднял свой арбалет вверх и мысленно просчитал траекторию полёта болта. Он целился в шлюпку, забитую какими — то бандитами, которые были облачены в шкуры. Наверняка это были выходцы из Скайрима или даже Коловии. Но это сейчас было не важно. Они отступники, а значит, автоматически им уже вынесен приговор на смерть, который обжалованию не подлежит.

— Обрушьте на них ливень! — Во весь голос закричал Рафаэль и спустил тетиву своего лука, со свистом отправив стрелу в полёт.

Вся шеренга стрелков выпустила стрелы и болты в отступников, поливая их металлическим ливнем. И буквально через пару мгновений со стороны врагов послышались стоны и крики агонии, а некоторые из отступников, в которых попал зачарованный болт, исчезли в кровавом вихре ошмётков собственных тел.

Азариэль увидел, как его болт попал во врага и разорвал его в клочья, разметав его шкуры и куски тела, выкинув их из шлюпки в море.

Но и атакующая сторона не оставалась в долгу. Многие отступники в свою очередь выпустили ответный залп из составных луков и простейших арбалетов.

— В рассыпную! — Скомандовал командир и в этот же момент все постарались разбежаться или укрыться щитами, чтобы не пасть жертвой вражьей стрелы или хилого болта.

Стрелы врагов упали хилым ливнем, так и не причинив никому вреда, разве что оставив пару царапин. И как только небо опасность миновала, защитники цитадели выпустили свою волну металла на голову врагов. Но тут внезапно над головами стрелков пронеслись огненные шары и разряды молний. И через пару секунд шлюпки отступников стали разлетаться в щепки от напора боевой магии.

Казалось, что члены Ордена и союзники перестреляют наступающих уже в море, но тут внезапно местность на берегу окрасилась в потусторонний тёмно — синий цвет и из образовавшийся, сопровождаемой мистическими звуками, сферы вышло высокое существо, облачённое в даэдрические доспехи и с большим двуручным клинком наперевес. Оно с презрением оглядело ошарашенных воинов и с демоническим рёвом кинулось в битву. И после этого появились новые магические червоточины, из которых стаями повалили скампы.

Существо с рогами и в даэдрических доспехах набросилось на защитников и стало умело размахивать клинком, старясь как можно сильнее ударить. Первым же ударом он рассёк грудь наёмнику, как бумагу разрезав железный панцирь. Второй удар насквозь проколол стражника цитадели, проткнув ему броню, будто это лоскут ткани.

Это был воин дремора-кинмашер с плана Мерунеса Дагона. И этот воитель, офицер войск лорда разрушения, Мёртвых Земель был переполнен ненавистью и злобой, которою сейчас обрушивал на своих врагов.

Азариэль выпустив болт в скампа, и откинув арбалет в сторону, вынул свой клинок, подаренный Регентом. Это был прекрасный сверкающий как серебро полуторный меч. У него было длинное и прямое лезвие, а рукоять обтянута чёрной кожей. Навершие меча было исполнено в виде шестиугольника, на котором были изображены символы давно канувшей в забвение цивилизации снежных эльфов. Лезвие меча игриво сияло под ослепительным солнцем, и даже взгляд дреморы наполнился страхом при виде этого древнего клинка.

Вынув меч Верховного Магистра, Азариэль уверенным шагом направился к выходцу из плана Обливиона. На пути юноши возник мерзкий скамп, и бросился на него, подобно змее. Но юноша быстро отреагировал и взмахнул клинком. В эту же секунду меч издал прекрасное мелодичное звучание и скамп разлетелся на части, разрубленный клинком. Парень ещё пару раз взмахнул и меч продолжал издавать странные, но в тоже время завораживающие звуки, которые потрясли юношу. Но удивляться, не было времени, ибо предстоял тяжёлый бой с могучим соперником.

Азариэль вплотную подошёл к дреморе и нанёс колющий удар, из-под которого противник ушёл в сторону и тут же на уровне головы широко размахнул своим мечом. Азариэль отошёл назад, позволив пройти мечу противника в пару сантиметрах от головы, после чего нанёс град ударов, которые враг парировал. Тут в сторону дреморы полетела стрела, которая скользнула по его доспеху и заставила покачнуться. И юноша не упустил такую возможность и нанёс удар, от которого дреморе не удалось уйти. Клинок Азариэля неглубоко вошёл в левый бок противника, пробив доспех. Врагу удалось вынуть лезвие, отойти, издать оглушающий вопль злости и вновь яростно атаковать.

Азариэль уже не замечал как союзники, и члены Ордена отражают яростную атаку скампов, которые роем, набросились на обороняющихся. В его мыслях был только этот дремора, которые несмотря на серьёзное ранение продолжал махать своим широким мечом как пером.

Внезапно в поле зрение Азариэля попался его арбалет с болтом на древке, который показался решением. Юноша совершил кувырок и поднял своё оружие, наставив его на противника. В ответ дремора лишь расхохотался, этим доказывая, что для подобного оружия его броня непробиваема. Азариэль спустил курок арбалета, и в эту же секунду вся правая часть тела противника исчезла в кровавом вихре. Сначала прозвучал звук хлопка, а потом правое плечо дреморы разметало по берегу. С разорванным доспехом, орошая землю кровью, и выронив клинок, дремора ещё пару мгновений стоял ошеломлённый, пока не покачнулся и рухнул на горячий песок.

Этим временем защитники цитадели расправились с нападающим роем скампов и снова были готовы держать оборону.

Шлюпки и корабли с противниками всё ближе подходили к берегу, неся на своём борту тысячи отступников, еретиков и просто врагов Тамриэля. Первая волна была только что отбита, но за ней надвигалась самая настоящая буря, которая готова смести всё на своём пути.

Юноша посмотрел на морские волны, бьющие о берег и увидел, что вода смешалась с кровью, и выкидывает тела и ошмётки тел отступников.

— Вот это я понимаю, багровый прибой. — Положив руку на плечо, Азариэлю с бравадой сказал Рафаэль.

И действительно, песок на берегу окрасился кровью из — за обилия крови, которое выплёскивалась целыми волнами. Если дело продолжится в таком же духе, то весь остров выкрасится в один багровый цвет.

— Ну как самочувствие после первого боя? — Бесстрастно, спросил подошедший Андре.

— Ничего страшного. — Ответил юноша. — Бывали бои и похуже.

— Что ж, одолеть дремору в ближнем бою это самый настоящий подвиг. — Констатируя, говорил Рафаэль. — Мало кто, на это способен.

Азариэль посмотрел на развороченное тело выходца из выжженных Земель. Его широкий клинок, вкусивший крови защитников, валялся где — то в стороне, а в навечно застывшем взгляде противника повисла бездна. На секунду Азариэлю стало жаль этого посланца из Обливиона, ибо он исполнял волю собственного хозяина, который по своей гнусной прихоти призвал его в этот мир.

— Ты настоящий рыцарь Ордена. — С гордостью за юношу заявил Рафаэль. — Если среди нас таких воинов большее количество, то надежда дожить до завтра уже не кажется мечтой.

Все понимали, что на берегу оставаться сейчас слишком опасно. Вторая волна десанта будет в десятки раз больше, нежели чем один дремора и рой скампов. И обстреливать на берегу тысячи еретиков, пиратов и бандитов просто бессмысленно. Все осознавали, что придётся отступать от берега на первую линию баррикад.

Внезапно со стороны вражеского флота в сторону острова полетели три десятка горящих шаров, оказавшихся снарядами катапульт и требуше. Они с грохотом взрыва ударили в землю и укреплению, буквально перепахивая их. Несколько баррикад разлетелись кусками дерева и камня, разметав защитников.

— Ну что ж, похоже, идея дожить до завтра снова становится мечтой. — Сухо констатировал Рафаэль и, повернувшись, уже всем отдал приказ. — Уходим с берега! Скорее! Отступаем на первую линию обороны!

 

Глава семнадцатая

В дыму и пламени

Цитадель Ордена. Спустя несколько часов.

Азариэлю в глаза бил дым, а смог от гари забивал лёгкие. От всего этого у юноши начинало першить горло, и появилась резь в глазах. От того, что всё вокруг полыхало, и наполнилось звуками битвы, ориентация в пространстве сбивалась абсолютно. Но парню было не до этого, ибо где-то рядом бродит могущественный некромант, укрывавшийся за языками пламя и клубами дыма, как за собственным плащом.

Кости и мышцы парня наполнились усталостью и болью, становясь с каждым шагом всё тяжелее. Но парень не обращал на свою усталость внимание, ибо задача требовала полнейшего сосредоточения.

Юноша с обагрённым клинком наперевес бродил по разорённой и полыхающей деревеньке, которая некогда была оплотом цветущего земледелия. Теперь парня окружали полыхающие огнём и почерневшие дома, продолжающие гореть и клубиться массами чёрного дыма. На некогда аккуратных и прибранных улочках валялись кучи окровавленных трупов и обожжённых. Раньше это были лоялисты и мятежники, схлестнувшиеся в яростной схватке и погибшие под массивами магии и в вихре клинков, секир, топоров и молотов.

Вокруг стоял нестерпимыйгул мертвецов, которые шайками бродили по острову и, выискивая живых, которых пропустили наступающие еретики Даэдра. Эти мертвецы подчинялись только некромантам, которые подняли их и повели в бой. Тучи мертвой плоти в этот день обрушились на защитников крепости, пущенные своими повелителями будто бы в насмешку над самой жизнью.

Но Азариэлю было сейчас всё равно, сколько мертвецов бродит в тылу, его интересовала только одна цель. Внезапно юноша услышал всё приближающийся гул с правой стороны и обратил свой клинок туда. Буквально через пламя на него кинулся слегка разложившийся мертвец, облачённый в клёпаную броню нордского типа. Он неумело махал своим топор направо и лево, пытаясь задеть юношу. От этого монстра исходил противный запах разложения, который практически напрочь перебивался ароматами гари.

Азариэль отступил на два шага, мастерски ушёл из-под неумелого удара топора и отрубил кисть противнику. Мертвец диким и потусторонним голосом взревел, а его глаза полыхнули синим цветом. Юноша в этот же миг юноша взмахнул клинком и в один удар отсёк мертвецу голову. Враг был повержен, его голова откатилась в сторону полыхающего дома. Но хоть мертвец пал, его хозяин остаётся жив и вновь прячется среди огня и дыма.

В этот же момент с левой стороны снова послышался нарастающий потусторонний гул, который был во много сильнее, чем прежнее единоличное завывание мертвеца. Складывалось впечатление, что с левой стороны напирает орда поднятой из могил мёртвой плоти.

Юноша направил свой сверкающий, омытый кровью и ихором, но всё ещё сверкающий клинок в сторону пляшущего пламени. И тут на него набросилось сразу нескольких существ, чьи души давно отошли к Аркею в эфир. Из глаза были наполнены странным потусторонним свечением, которое явилось подтверждением того, что магия и только она поддерживает жизнь в этих воинах. Их местами прогнившие и обвисшие лица были искажены в застывшей в гримасе боли, ярости и отчаяния.

Их было пятеро, бездумно несущихся в сторону клинка парня, который готовился принять удар. Двое из атакующих были сиро-нордами, облачёнными в прогнившую коловианскую меховую броню. В своих руках они тащили обычные железные мечи, местами практически проржавевших. Ещё двое оживших мертвецов являлись выходцами из Хай Рока, одетых в экипировку стражников Вейреста. И последним мёртвым мясом, которое подняли против воли светлых сил, был обычный гоблин.

Смотря на них, у Азариэля сжалось сердце. Он не мог спокойно наблюдать на то, как эти куски мяса стонут и воют под гнётом нежизни. Но парень знал, что они уже не являются вместилищем живых душ. Их поддерживает только тёмная магия того некроманта, который бродит где — то в округе.

Юноша поднял меч в боевую хватку, сжав его в двух руках. Против гоблина, который выбежал впереди всех, Азариэль применил свиток огненной стелы, буквально испепелив нападающего мёртвого монстра с зеленовато — пепельным оттенком кожи. Затем Азариэль проткнул мечом коловианца, повёл клинок вверх, разрезая мягкую плоть, тем самым выпотрошив противника. После того, как противник был разрезан, а его сгнившие и почерневшие внутренности рухнули на землю, неся сплошное зловоние, парень перешёл к следующему мертвецу. Он сделал пару шагов назад, оставляя место для удара, лёгким ударом выбил из рук стражника алебарду и готовился его обезглавить, как краем взгляда увидел, что на него летит ржавый меч. Сделав кувырок в сторону, Азариэль снова ринулся в атаку. Одним ударом он обезглавил мертвеца, мастерский уйдя из-под удара второй алебарды, и сразу перешёл к коловианцу. Парень просто отрубил ему руку и следующим ударом разрубил ключицу, разрезав мёртвое сердце. Парень не успел порадоваться победе, как его откинула волна воздуха, и юноша отлетел в сторону на два метра, ударившись об обугленную повозку, разбив её в труху. В этот же момент на парня обрушился последний противник. Он просто упал на него, пригвоздив руками к земле и клацая зубами, старался загрызть юношу. И сквозь жуткий смрад, доносившийся изо рта мертвеца, сильно рябивший глаза, Азариэль увидел его.

Он прошёл сквозь огонь, языки которого просто в страхе отступили и открыли дорогу. Это существо было облачено в чёрные рясы с вплетёнными красными и серыми ленточками. На его голову ложился чёрный капюшон, скрывающий лицо. Вокруг этой твари будто бы сгущался сам мрак, а пространство становилось ещё чернее. И тут эта тварь вскинула чешуйчатую руку, и сжала её. Вокруг ладони стала концентрироваться энергия, и задрожал от электричества сам воздух.

«Вот он и конец» — подумал про себя парень, понимая, что некромант готовит заклятье. Но неожиданно, сквозь пламя, выпрыгнул Рафаэль. Он пролетел буквально сквозь огонь и повалил некроманта. Чёрный маг рухнул на землю, и молния из его рук устремилась в другую сторону. Но тут некромант хотел применить новое заклятье и уже взвёл руку, как капитан наёмников просто вытащил свой кинжал и вбил его в лоб аргонианина. Ящер даже не трепыхался. Он просто обмяк и распластался на земле.

В эту же секунду мертвец, нависший над юношей и готовившийся его загрызть, упал замертво и стал обращаться в пепел. Как только некромант умер, все его мертвецы, которых он контролировал, пали замертво и юноша не знал, сколько ещё таких, подчинённых чёрному магу, бродит по острову.

Азариэль, отряхиваясь от золы и гнили, стал подниматься с земли. И смотря на капитана наёмников, его ум наполнился воспоминаниями, как всё привело к этому исходу, что всё вокруг полыхает, а по острову маршируют губительные силы.

Всё началось с высадки противника. Десятки самых грязных кораблей и шлюпок престали к берегу, исторгая из себя всяческий сброд, который только можно было найти за несколько месяцев. В первую волну вошли бандиты, сепаратисты, мелкие маги, остатки группировки «Сыны леса», пираты и ещё множество всяческого живого скарба, который можно было отыскать и завербовать за звонкую монету. Но вместе с ними на берег ещё стали выгружать сотни трупов: свежих и прогнивших, облачённых в доспехи и одетых во рваньё. Предназначение мертвецов было узнано чуть позднее. И сойдя на берег вся эта неорганизованная банда в хаотичном порядке стала нападать на первый круг обороны.

Но вся эта шушера не смогла подойти на достаточное расстояние, ибо их снопами выжигали, вымораживали маги и отстреливали с баррикад стрелки. Они выли, стонали, кричали и агонизировали, но продолжали бессмысленное наступление. И только поняв, что им не подойти к первой линии обороны, остатки первой волны отступили. Радоваться первой победе не стоило, ибо перед защитниками буквально разверзлись врата Обливиона.

С кораблей начала массированный обстрел, принявшего форму огневого вала, который смещался в сторону цитадели. И под всю эту артиллерийскую канонаду началось наступление второй волны, в которую входили тысячи наёмников и сотни, прекрасно обученных солдат, отличавшихся прекрасной подготовкой и оружием от преступников из первой волны. И тогда завязался первый тяжёлый бой. Защитники острова сцепились с наёмниками и чемпионами Даэдра. Воители Ордена и их союзники стойко держались, не давая пройти ни на йоту противнику, буквально захлёбываясь лившейся кровью.

Но тут свет окончательно поник и на поле боя вышли некроманты. Применив неограниченные магические силы, дарованными губительными силами, они смогли оживить больше тысячи мертвецов и направить их против сил оно обороняющихся. И мёртвых была целая орда. Неважно, кто стоял в рядах трупов, будь это воин из Гильдии Бойцов или городской стражник, имперский легионер или обычный горожанин, всех объединяла нежизнь. И они подобно саранчи захлестнули позиции нападавших, заставив оборону первого рубежа просто захлебнуться собой.

Мёртвые, несмотря на огромные потери, прорвали оборону и устремились бродить, выискивая живых защитников. И артиллерия противника не уступала. Катапульты и требуше щедро месили землю, ровняя с землёй баррикады и укрепления, постоянно держа под обстрелом и цитадель, выстрел за выстрелом, уничтожая её великолепие. И когда первая линия обороны была сметена, враг начал тотальное и массивное наступление на второй рубеж обороны, который так просто сдаваться не собирался.

И второе кольцо обороны приняло на себя массу всех отступников, ренегатов, еретиков и противников. На стены второй линии обороны устремились практически все мятежники, которые были: бандиты, пираты, наёмники, мятежные маги, некроманты, чемпионы Даэдра, еретики губительных сил, тучи мертвецов и остальные предатели порядка Тамриэля обрушились неисчислимыми ордами на укрепления, которые еле как, под жуткий стон и канонаду удерживали врага. Но среди них не было тех, кто несколько месяцев назад предал Орден, что многим показалось странным.

И когда враг подошёл к стенам и укреплениям второго круга обороны, то тут же был зажжён огненный вал, который разрезал войска противника, отрезав наступающих противников от подтягивающихся. Но так было ненадолго, ибо в некоторых местах огненный вал был разорван и отступники с ренегатами вновь хлынули на крепость. Но и сам огненный вал превратился в один большой пожар, который пополз по острову, выжигая всех подряд.

Но сейчас юношу это перестало волновать, ибо он в глубоком тылу и ему необходимо прорываться к своим.

— Ты как парень, живой? — Спросил подлетевший Рафаэль, чем вконец развеял воспоминания Азариэля.

Юноша взглянул на небо и увидел, что оно чёрное как смола и вспомнил, что в последний раз он успел увидеть всего несколько загорающихся звёзд на вечернем небосводе, прежде чем оно сомкнулось тяжёлыми, массивными и густыми облаками. Это было перед самым началом штурма первой линии укреплений.

— Да, в порядке. — Тяжело ответил юноша.

— Ты что тут делаешь на этом краю деревни? Почему ты в глубоком тылу, а не на передовой?

— Командир Марон дал приказ, чтобы я отыскал некроманта, орудующего на краю деревни, и убил его, чтобы обезопасить фланг.

В ответ капитан наёмников лишь расхохотался, разведя руками в сторону, после чего опустил свою ладонь на плечо парня и с толикой смеха и улыбки сказал юноше, который стоял в недоумении:

— Командир Марон, командующий легионерами — наёмниками мёртв. Он погиб при обороне центра первой линии, когда вступил со своей центурией в неравный бой с существами Обливиона, которые напирали с запада. — И указав на некроманта, капитан с насмешкой продолжил. — Что ж, ты убил мага, обезопасил фланг, но только у нас теперь нет, ни фронта, ни тыла. Мы в окружении, для нас сейчас всё стало фронтом.

— Что будем делать тогда? — Бесстрастно вопросил юноша. — Куда нам идти?

— Нам нужно продвигаться в сторону резиденции первого рубежа, там сейчас собрались все те, кто остался в живых от первой линии.

— Кто там сейчас командует?

— Твой друг. — С улыбкой начал Рафаэль. — Рыцарь Ремиил.

В ответ юноша лишь легко усмехнулся, ибо обрадовался тому, что его друг всё ещё жив.

— Ну а теперь бегом до укреплений. — Скомандовал капитан наёмников, и они устремились к последним защитникам острова в этой местности.

Азариэль осматривался по сторонам и ужасался тому, что стало с деревней, которая раньше была житницей Ордена. Некогда прекрасные и крепкие дома, порой вмещавшие целую семью, сейчас стояли и полыхали алым жарким и голодным пламенем, который пожирал всё вокруг. Некогда прекрасный край был объят огнём, который силился его уничтожить. Практически вся деревня была уничтожена снарядами катапульт, которые сейчас старались обратить в пыль укрепления второго рубежа и прекрасной цитадели.

Но размышления парня в основном были сейчас сконцентрированы на бое, который ему предстоял. За весь день он ещё ни разу не скрестил клинок со своими друзьями и товарищами, которые некогда покинули Орден, и его сердце содрогалось от того, что ему придётся сражаться с теми, кого он раньше любил и уважал. Но это была за весь Тамриэль и за будущее Мундуса, а потому долг взывал парня пронзить чёрные сердца отступников, кем бы они, ни были.

— Подожди, пригнись. — Неожиданно, вырвав из размышлений, схватив юношу за плечо, сказал Рафаэль и силой заставил парня пригнуться.

Азариэль полностью подчинился и сгорбился, спрятавшись за какими — то перевёрнутыми бочками и ящиками, и стал всматриваться вперёд.

Перед ними была широкая улица, в конце которой виднелась баррикада, на которой лучники и маги отбиваются от роящихся под ними мертвецов, бандитов и сепаратистов из практически погибшей группировки «Сыны леса». Но вот среди мертвецов были только гоблины Сиродила и их снежные родичи с острова Солтсейм, тщетно пытающиеся прорваться к резиденции первого рубежа.

Внезапно сзади раздался звук приближавшихся шагов. Азариэль и Рафаэль мгновенно обернулись и обратили свои клинки в сторону звука. Юноша увидел как капитан наёмников дрожащей рукой сжимает сверкающую стальную рапиру, а потом узрел, как с части шёлковой рубашки капает густая кровь с того места где просто обагрилась алым цветом.

В эту же секунду из дыма и пламени выбежало трое воинов в начищенных блестящих и сверкающих доспехах. Каждый из них в руках нёс сияющий клеймор, который сегодня раздробил не один десяток скелетов.

Азариэль вспомнил этих прекрасных воителей. Это были те трое из десяти странных воинов, пришедших по личному приглашению Регента. И на поле боя они вели себя более чем странно. Там где бы они ни появлялись, противник в страхе отступал. Куда бы они ни пошли фронт выравнивался. Но больше всего юношу удивляли свойства этих доспехов. Они не горели, не чернели от сажи и не портились от заклятий. Юноша лично видел, как водного из этих воителей попало ледяное копье, но оно просто рассыпалось о броню, не причинив и вреда. И Азариэля эти воины настораживали не меньше чем странные противники, с которыми парень сегодня повстречался.

Внезапно среди этих троих выделялся один воин. На его плечи опускались седые, но в тоже время длинные белоснежные волосы. В своих руках он нёс большой сверкающий клинок, который буквально отливал сияющим серебром. С его плеч ниспадал белоснежный плащ.

— Что стоим? — Внезапно вопросил воин в сверкающих доспехах. — Разве не видим, что прорываться нужно.

Эти воители были немногословны. Они лишь иногда советовали, как нужно воевать и куда направлять удар.

И сказав эти две реплики, они ринулись в бой, а за ними Азариэль с капитаном наёмников.

Сверкающие воители в бою были просто великолепны. Они не разили напролёт, как безумные берсерки севера. Их бой был подобен танцу, который несёт лишь смерть врагу. И сейчас они будто страшные танцоры, вертелись, резали и кромсали, окружая себя дорогой из трупов. Бандит или мертвец — никто не мог уйти из — под мастерского удара этих странных воинов.

Азариэль увидел, как где-то среди языков пламени и обугленных руин мелькнуло что-то чёрное и неведомое. Парень одернул Рафаэля, указав ему клинком на то, что среди беснующегося пожара кто-то снуёт. И они пошли окружать неведомо существо, оставив лихорадочно развернувшийся бой за баррикаду. Азариэль прошел, в какой-то сгоревший дом, как ему в правое плечо начал своё полёт ледяной шип. Парень в последнее мгновение смог уйти из-под магии и приготовиться к бою. И из полыхающих руин вышел некромант. Он был облачён во всё-то же, что и первый, но в его одежду были вплетены уже синие ленточки. Некромант готовился сотворить заклятье, как ему в руку прилетел кинжал капитана наёмников. И в эту же секунду Азариэль в один прыжок подлетел к магу, держащемуся за окровавленную руку, и пробил его брюхо мечом и следующим ударом сделал порез на горле противника. Внезапно капюшон откинулся, и на свет пляшущего огня предстало прекрасное женское лицо. Её чёрные волосы опускались практически до плеч, а карие глаза поражали своей глубиной. В этот момент Азариэль почувствовал странные и смешанные чувства, которые были схожи со стыдом, ненавистью и жалостью.

Внезапно из дыма вышел Рафаэль. Он положил руку на плечо юноши и призвал его не беспокоится. Азариэль сглотнул и подавил все эмоции, которые в нём бушевали.

Они оба вышли наружу и увидели, что все мертвецы обращены в пыль, а защитники резиденции готовятся принять неожиданных спасителей. И Азариэль с капитаном наёмников лишь пошли в сторону, где остался оплот обороны.

Юноша и Рафаэль протиснулись через проём разобранных баррикад и вошли к резиденции — оплота первого круга бороны, точнее того, что от него осталось.

Перед ними предстал широкий двор, усеянный трупами. В конце каждой улицы, которая вела к этому широкому двору, стояла массивная баррикада, на которой стрелки и лучники отбивались о нахлынувших орд противников. Практически все здания вокруг двора были сгоревшими или всё ещё полыхали, подобно кострам, озаряя пространство вокруг. Хоть лёгкие парня были забиты ароматами угарного дыма, здесь он почувствовал, как веет слабый ветерок, наполненный ароматами луговых цветов. Азариэль увидел, что во дворе снуют несколько воинов, стоящих на страже самого главного здания — бывшего здания совета старост. Эта постройка была исполнена в стиле дорогих солитьюдских домов. Такая же крепкая и красивая. Но артиллерия противника превратила здание совета старост в полуразрушенные руины, в которых ещё теплилась жизнь, откуда всё ещё происходит поддержка обороны.

Юноша практически бегом устремился к резиденции, в надежде увидеть своего дорого друга, но практически подойдя к зданию, его остановил высокий светлый воин, с длинными белоснежными волосами и бородой, схватив за плечо.

— Обожди юноша. Мне нужно с ним сначала переговорить. — Сказал воин и отодвинул парня, войдя в полуразрушенное здание.

Азариэль немного опешил от такого обращения, но перечить не посмел. Он просто встал возле здания вместе с капитаном, и стал ожидать.

Парень смотрел, как везде вокруг бегают практические изнеможённые бойцы. Кто — то был ранен, а кто-то уже довольствовался разбитыми доспехами и бронёй. Лицо каждого воина, мага или стрелка отображало огромную усталость, однако их взгляд полыхал ненавистью и отвращением к тому, что они сегодня увидели. Хоть мышцы готовы были отказать, но дух подгонял тело вперёд, заставляя его без отдыха вести сражение. И кого только парень здесь не увидел. У резиденции первого рубежа бегали воины из Гильдии Бойцов, стражники цитадели, маги из Гильдии Магов, наёмники всех мастей, рыцари из множества орденов континента и ещё множество союзников. В обороне участвовали даже несколько отделений из крестьян и прислуги. И все они: от крестьян до рыцарей, от наёмников до высокопоставленных магов были объединены одной целью — удержать этот двор.

— Если к нам в течение нескольких часов не прибудет подкрепление императора, то сегодня наши дни сочтены. — Констатировал капитан наёмников.

— Что, по-твоему, всё так плохо? — Без эмоций вопросил юноша.

— Первая линия обороны практически сметена, ибо всё, что от неё осталось ты видишь здесь. — Окинув взглядом выживших сказал Рафаэль. — Второй круг еле как держится. Даже отсюда я слышу, как хрустят деревянные стены и умирают защитники второго рубежа. Ты ж видел, как первая линия укреплений была сметена. И если они прорвутся к вашей цитадели, раньше чем мы сможем отступить, то рассвет мы уже не встретим. — Пояснил Рафаэль.

— Понятно. А что случилось с твоей «славной ротой»?

— Прежде чем я был отрезан от своих воинов, то, сквозь пламя, увидел, как они держат оборону против тварей из царства Хермы — Моры. Наверняка они рассеяны по всей линии обороны.

Азариэль услышал звук тяжёлых рыцарских сапог и знакомый лязг брони. В эту же секунду он оглянулся и увидел своего старого друга. Его броня была вся чёрная от сажи. Некогда сверкающие доспехи были покрыты копотью и множеством царапин. Лицо рыцаря тоже было всё чёрное от сажи, которая толстым слоем легла на лик друга. НО взгляд рыцаря оставался таким же несломленным и гордым, как и всегда.

— Ты всё ещё жив. — Превозмогая боль и усталость, с натужной улыбкой высказался рыцарь.

— Ремиил, как я рад тебя видеть.

И оба рыцаря по — дружески обнялись, ибо они не виделись практически вечность. Именно так можно определить время во время боя.

— Кхм — кхм. — Кашлянув, желая, чтобы на него обратили внимание, воитель в сверкающей броне спросил. — Ну, командир, как будем прорываться?

Ремиил приложил ладонь к подбородку и задумался. Он стоял так минуты две, ища любой, даже тщетный способ порваться через окружение.

— Всем общий сбор! — Внезапно вскрикнул рыцарь и стал отдавить приказы, чтобы все собирались у разрушенного здания совета.

Естественно, на своих баррикадах остались те, кто не мог уйти и бросить оборону, продолжая стоять на позициях.

Через несколько минут у здания совета собрались выжившие бойцы. Их было не больше трёх десятков самого разного происхождения: от благородного рыцарства до наёмников — легионеров. Сердце юноши наполнила скорбь, ибо на первый рубеж обороны посылали более тысячи бойцов. Но даже в таком малом количестве они готовы держать оборону и уничтожать противников до последней капли крови.

— Ну, товарищи, друзья и братья, я хочу у вас спросить — готовы ли вы свои жизни доверить мне?! — Из последних сил призывал Ремиил. — Я понимаю, ваши силы на исходе, оружие затупилось, броня разбита, а враг всё продолжает напирать. Но сейчас от всех требуется лишь одно — живыми добраться до второго рубежа обороны и ещё послужить Тамриэлю. Так готовы вы пойти за мной?

Все стоящие ответили согласием. Кто — то не в силах стоял и просто кивал, а кто — то громогласно и помпезно согласился.

— Ну, тогда всем приготовиться! — Выкрикнул Ремиил и затрубил в тот рог, что висел у него на поясе.

Азариэль понимал, что это самоубийство, ибо на этот гул сбегутся все те, кто ещё не знал, что сопротивление подавлено. И многие, кто стоял во дворе были ошеломлены таким поступком и пребывали в негодовании.

— Веди нас. — Обратился к воителю в сверкающих доспехах Ремиил, с надеждой в глазах.

— За мной. — Бесстрастно кинул воин и повёл за собой оставшихся в живых защитников.

Буквально через пять минут все баррикады и укрепления опустели, и во двор всё же смогли ворваться сторонники губительных сил, наконец-то занявшие столь желанную деревушку.

Но сейчас Азариэлю было всё равно на это. Он нёсся с остальными живыми. Улица за улицей, укрепление за укреплением, охваченные жарким пожаром, дым, бьющий прямо в лицо и забивающийся в лёгкие, они прорывались через толпы врагов, которые отвлеклись на рог. Юноша просто бежал и практически не думал. Всё его мышление скатилось к примитивным рефлексам. Азариэль просто бежал за остальными и видел, как их окружают, берут в кольцо, как оставшиеся в живых доблестно отбивают атаки неисчислимых толп противников, бьющих им во фланги.

Но вот наступил момент, когда они остановились. Укрепления второго круга обороны уже были отчётливо видны, а трепыхание боевых знамён на них вселяло надежду. Но они и шагу не могли сделать, ибо со всех сторон были окружены бандитами, наёмниками, сторонниками Даэдра и прочими ренегатами. И досада от того, что они не дошли совсем немного, просто съедала душу.

Парень держал меч, так как будто он весит больше десяти килограмм, а руки налились свинцом. Усталость медленно брала своё, и обременяло тело, наливая каждую конечность свинцовой тяжестью. Но всё же он готов был принять бой. И от того что они просто стоят и переглядываются с мятежниками у парня начинала бурлить злоба. И от всего этого у парня в ушах даже звуки вокруг кипевшего боя приглушились.

Неожиданно сквозь ряды мятежников прошёл тёмный эльф. Он был облачён в красные одежды с чёрными символами. На его поясе висела дэдрического типа булава, а голову скрывал капюшон. Азариэль в нём узнал одного из иерархов — предателей. Он аккуратно обступил своих товарищей и стал помпезно говорить в сторону защитников острова:

— Я лорд-милитарис «Дома Войны» и требую, чтобы вы немедленно сдались силам свободы, иначе мы вас выпотрошим!

Никто не обратил внимание на этого безумца, отдавшего свою жизнь служению тёмным силам. Все подняли оружие и приготовились к схватке, из которой мало кто выживет.

Внезапно за спинами противников прозвучал крик агонии и звуки боя. Всё это доносилось со стороны укреплений. И в это же мгновение сквозь еретиков и отступников прорывается паладин Ордена и начинает кромсать противников. Под его мечом предатели мира ложились как снопы сена, не способные дать отпор. Окружённые защитники не стояли обескураженные. Они ринулись вперёд, чем окончательно проломили ряды нападавших противников. Отступники, ренегаты и еретики стояли обескураженные от такого нападения. В этот момент прорвались через ряды противника и пятеро ординаторов Трибунала, своими алебардами разрубая врага и обильно орошая землю кровью. Вся эта битва продлилась не более пяти минут. Не понадобилось и половины десятой части часа, чтобы рассеять мглу противников, обратив их в трупы.

Это была тяжёлая победа. Они прорвались через укрепления, но их осталось катастрофически мало и если бы не помощь паладинов и ординаторов, то навряд ли ему удалось вырваться живым из окружения. От осознания этого факта, юноша готов был впасть в меланхолию.

Но тут Азариэль увидел, как паладин подозвал к себе рыцаря Ордена на разговор, который ничего хорошего не сулил.

— Что вы тут делаете? — Вопросил паладин, не скрывая при этом своего возмущения. — Почему вы раньше не отступили?

— Мы прорываемся ко второму рубежу, чтобы там занять оборону, так как были отрезаны противником. — Спокойно ответил рыцарь.

— Что ж, вы не в курсе, но больше половины укреплений второго рубежа либо заняты противником, либо разрушены. Мы собирались объявлять всеобщее отступление, как услышали ваш рог. Ваше везение, что Регент позволил мне взять отряд ординаторов и прорваться к вам. А теперь же мы отступаем.

— Господин паладин. — Позвал Азариэль воителя Ордена. — Я хотел спросить.

— Что спросить?

— А что случилось с южной частью острова?

— Что ж, раз ты хочешь знать. Благодаря их подвигу вы можете отступить. Никто из них не выжил. — Бесстрастносказал паладин и развернулся, уводя за собой живых защитников.

Сердце Азариэля наполнилось горем и печалью, которые притупили усталость. От такого известия он чуть не рухнул на землю, но Ремиил поддержал его.

— Мне жаль. — Со скорбью сказал старый рыцарь и повёл в цитадель Азариэля, который практически онемел от переполнявшей его ярости, смешавшейся с болью утраты.

 

Глава восемнадцатая

Ради Тамриэля или последний подвиг крестьянина. Адский центурион

Двадцатью минутами ранее. Южный берег.

На юге острова всё было спокойно. Лишь ветер доносил еле ощутимые запахи гари и едкого смога. А бой напоминал о себе лишь отголосками и еле слышимым воем, перемешанными с криками агонии. Всё что творилось на севере, западе и востоке острова по необъяснимым причинам не касается юга.

Все воины, которых кинули на юг оставались в полной сохранности и ждали приказов из центра.

В этой части острова было не достроено множество укреплений, которые должны были сдерживать противника. Практически отсутствовал первый круг бороны. Второй рубеж изобилировал пробелами в виде отсутствия баррикад, частей бастионной стены и некоторых оборонительных укреплений. Но здесь и не ожидали нападения врага и держали здешний гарнизон как резерв.

На укреплениях в основном стояли бывшие крестьяне и прислуга, которых переодели в броню и дали оружие. Эти бывшие крестьяне и рабочие были наспех обучены азам военного дела, но не знали его премудростей, а поэтому становились лёгкой добычей для тяжеловооружённых частей противника. Но они были не одни, ибо им выслали для поддержки небольшой отряд стражников цитадели.

И командовать небольшим отрядом крестьян-пикенеров дали Саво. Именно этому крестьянину дали под личное командование пятьдесят бойцов. Он стоял по правый фланг и обязан был удерживать эту позицию ценой собственной жизни.

Саво стоял на той части стены, которую всё же достроили и приготовили к обороне. Он гордо взирал далеко в море и выискивал приметы приближающегося врага Тамриэля, который мог атаковать из мрака. Но никого в сумерках не было, лишь освещённая часть острова играла тенями.

Крестьянин повернул голову и увидел свих бойцов, которые готовы были по одному приказу сняться с места. Кто-то читал книгу, кто-нибудь полировал оружие, а кто-то тоже вглядывался в сумрак и готовился к неминуемому нападению.

— Командир, почему мы не атакуем? Почему мы не придём на помощь? — Неожиданно вопросил один из подчинённых Саво.

— Потому что нам велено быть здесь, а посему мы исполним этот приказ. — Строго пояснил командир.

Он и сам не мог понять, почему они отсиживаются здесь, а не воюют на передовой. Но ему хватало ума понять, что есть те, кто лучше него разбирается в стратегии, особенно того, что касается расположению войск и лучше следовать их мыслям и планам.

Саво задумался о Люсии. И как только его о той девушке заполнили мысли крестьянина, то по душе пробежала тёплая волна спокойствия. Он с ней был знаком уже более двух месяцев и каждый день, проведённый с ней, был для него больше чем золото. Этот крестьянин фанатично любил ту девушку и не собирался её никуда отпускать. И сама Люсия отвечала крестьянину взаимностью. И со временем их отношения наполнились более чем привязанностью. Они безнадёжно влюбились в друг друга и уже не могли прожить без друг друга и дня.

Но внезапно, разорвав столь тёплые мысли, внимание Саво привлекли пляшущие силуэты, замелькавшие среди деревьев и гул говора, доносившийся с тех мест, где начиналась сгущаться тьма. Он быстро приказал своим воинам готовиться к обороне и пикенеры стали готовить своё вооружение, начиная строить боевой порядок.

Неожиданно на открытую местность, прямо выходя из сумрака, повалили толпы последователей Даэдра. Они были одеты во всякое тряпьё и полурваные доспехи, при этом вооружённые всяким мусором, в виде ржавых старых клинков или отживших своей век топоров из железа. Но их было неисчислимое множество, ибо они из леса выползали, будто крысы из канализации. И вся эта толпа была ведома своими могучими чемпионами, которые были одарены намного более могущественным благословением своих принцев, нежели чем орды фанатиков.

Но всю эту фантасмагорию еретиков и последователей нечестивых культов ели за собой трое дремор-кинмашер из Хладной Гавани, посланные лично Молагом Балом. В их глазах горел обжигающий холод, замораживающий дух. В своих руках они несли достаточно массивные и широкие боевые мечи, а на теле несли могучую броню.

Выйдя они сразу стали строиться и готовиться к массивной атаке, объедения свои силы в один большой кулак, который должен был сокрушить оборону. Дреморы стали жестикулируя, раздавать команды и пытаться образовать из сброда, который за их спинами, хоть какое-то подобие войска.

Саво сразу понял, что их задачей был быстрый прорыв на этой местности. И командир послал своего воина на другой фланг, чтобы постараться согласовать окружение атакующих еретиков губительных сил. Командир пикинеров не знал, насколько эффективным будет подобный удар, сейчас ему это казалось истинно верным решением, да и просто возможностью что-то сделать ради победы.

Пока что он отдал приказ своим бойцам строиться и готовиться к атаке во фланг противника.

Бойцы Саво стали ставить свои пики в боевое положение, щетинясь сталью в сторону врага, и создавать боевой строй, присущий только для фаланги.

И тут бой начался. Вся толпа противников, под собственные дикие вопли и чёрные молитвы, огромной массой, словно волна из плоти, нахлынула на центральные укрепления, одолевая желанием просто опрокинуть их. Стражники Ордена стали отстреливаться из луков и арбалетов, а маги выпускать огненные шары и метать молнии, но этого было недостаточно. Враг просто напирал своей массой и старался банально продавить укрепления и уничтожить рассеявшиеся силы.

Командир крестьян смотрел на завязавшийся бой и понимал, что совсем скоро противник сломит стену, прорвётся за неё и практически все они окажутся в окружении. Ни такой маленький гарнизон стражи, ни маги не смогут удержать такой напор. Он взял свой меч в руку и встал во главе фаланги.

— Ну что братцы, постоим за наши дома! — Воззвал Саво и повёл свой отряд прямо во фланг еретикам и тут же, желая укрепить храбрость своих солдат, прокачал ещё одно воззвание. — За Тамриэль! В Бой!

И пикенеры пошли. Невидимые ранее для противника, они вышли словно из ниоткуда и ударили стеной стали в наступающие фаланги поклонников Даэдра. Пикенеры просто проминая ряды наступающих противников своими пиками, опрокидывая наступление. Пики крестьян просто прорезали себе дорогу, безжалостно прокалывая, наматывая их внутренности на оружия и потроша всё больше отступников, что попадались на их пути.

Внезапно командир фаланги осмотрелся и увидел, что они слишком далеко зашли, попав в окружение. Их медленно обступил враг. И только в этот момент Саво понял, что это была ловушка, умный и продуманный ход, хитро продуманный противником.

И сквозь крики агонии врага и лязг стали, знаменовавшей начало безжалостного боя, он вовсю закричал, стараясь спасти положение солдат:

— Все строимся в ёж! Создаём круг!

Но было уже слишком поздно, ибо лучники еретиков, вышедшие их мрака и обступившие силы Саво сзади, дав залп, просто скосили пикинеров. Бойцы крестьянина падали один за другим, так и не понимая, откуда пришла смерть. Они кричали, агонизировали, роняли своё оружие наземь и падали на обагрённую землю.

Но тут на поле жестокой брани вышел высокий воин из плана Молага Бала. Это был дремора-маркиназ, один из самых опасных воителей собственного народа. Он окинул своим полным льда взглядом крестьянина и голосом, полного презрения начал говорить:

— Вот и твоя очередь пришла. — Демоническим голосом кинул дремора Саво. — Ты не хочешь сдаться?

— За Тамриэль. — Прошептал Саво и вступил в неравный бой с могучим и непомерно сильным противником.

Бой вокруг них практически замер. Крестьянин поднял свой стальной меч и приготовился к схватке. Но при первом же ударе об демонический эбонит сталь Саво раскололась и клинок со звоном разлетелся на осколки. Тварь из Обливиона расхохоталась жутким смехом и практически потеряла интерес к крестьянину. Но Саво не собирался отступать. Он поднял окровавленную пику с земли и позвал к себе чудовище. И пока дремора разворачивался, Саво постарался нанести удар. Удар пики пришёлся прямо в сердце слуги Даэдра. Пика с металлическим хрустом пробила броню и устремилась вглубь противника, который изо всех сил, в отместку, обрушил свой клинок на крестьянина.

В это мгновение Саво почувствовал, как холодный эбонит из кузней Обливиона хладной поступью проникает сквозь плоть, касается его органов, разрезая их, и жизнь невозвратимо покидает его. И крестьянин из последних сил надавил на пику, пронзив чёрное сердце врага.

Глаза дреморы расширились от удивления, что какое-то крестьянское оружие пронзило его, разбив столь прекрасный доспех, что его вообще кто-то смог поразить.

И простояв пару мгновений, они оба замертво упали на землю. Простой крестьянин и дремора Молага Бала сплелись в последнем смертельном танце, в котором и отошли к своим хозяевам.

И Саво уже не увидел того, что он и его отряд были лишь приманкой и маги Ордена начали десятками выжигать еретиков, которые практически взяли укрепления. Крестьянин не знал, что тут планировалась молниеносная и массивная атака, и сюда было кинуто больше тысячи еретиков Даэдра. Он не увидел как практически все защитники укреплений были вырезаны превосходящим по численности противником. Саво и не смог увидеть как эти самые еретики горят, а маги Ордена делают всё, чтобы не допустить окружения.

Он уже ничего не видел. Его обмякшее тело лежало на поле сражения, а душа устремилась к Аркею. Но позволив раскрыться противнику, он и свершил свой личный подвиг, ибо если бы не удар во фланг, спровоцировавший противника, то перестреляли бы магов Ордена, и окружения всех воинов второго рубежа было не избежать. И в этот миг наверняка решалась судьба Тамриэля. Личный подвиг крестьянина в битве с дреморой лишил еретиков, да всех атакующих сторонников губительных сил талантливого командира из Холодной Гавани. Именно этому слуге Даэдра было поручено прорваться через стены цитадели. Но весь план проваливался из-за скоротечного боя, который навсегда решил судьбы этих двух воинов.

Саво остался лежать на пустом поле боя, усеянном только трупами. Где-то в дали не так давно протрубил знакомый рог, но перед этим был дан сигнал на отступление. Но Саво этого уже не услышал, ибо он навсегда сплёлся в боевых объятиях с противником.

Но даже этого подвига было мало для того, чтобы остановить наступающие орды противника, одураченного лживыми обещаниями своих покровителей. Они, не зная страха и подгоняемые дреморами, шли в бой, стремясь устроить безжалостную резню, в которой хотели восхвалить Даэдра. И маги, насколько бы могущественны не были, не могли управиться и с мелкими еретиками, и со стрелками и с офицерами-дреморами. И казалось, что подвиг стал напрасным, и маги уже начинают отступать. Но, похоже, сегодня сами Боги не возжелали того, чтобы подвиг крестьянина пропал в никуда за ненадобностью…

Сама земля начала содрогаться от тяжёлых шагов. Скрёжет древнего металла и шум паровых механизмов наполнили поле брани. И тут, от цитадели, завиднелась огромная шагающая машина, чей металл сияет в свете сотен огней. Огромный колосс разрушения, по милости и мастерству магов, профессоров и мастеров был возвращён к жизни двемерский центурион.

Силы еретиков в изумлении и страхе остановились, прекратив наступление, увидев, как огромная монументальная статуя, контролируемая чародеями, выполненная из крепкого двемерита, обступая разрушенные укрепления, вышла на поле боя. По сравнению с этим металлическим чудовищем, они были как насекомые. И тут, смотря на грозного механического солдата, нёсшего лик своих давно пропавших хозяев, еретики усомнились в своём духовном выборе…

Была дана команда, наполнившая яростью дух древней машины, и начался бой. Укрытый мерцаньем магических щитов, сотрясая землю, он принёс воздаяние, ордам врагов, превращая их прах и пепел.

Сначала центурион выпустил вместо пара струю жидкого пламени, окатив им всех, кто стоял рядом. Крики агонии врага пронеслись адским хоралом по всему побережью. Все те, кто смог выжить после «огненной бани», катались по земле с опаленной плотью. Запах жёной плоти мгновенно повис над полем боя жутким ореолом. Но центуриону было всё равно. Для него столетия битв сплелись воедино в войне полыхающей тысячи лет, и механизм вступил в рукопашную.

Взмахами своего исполинского молота он крошил черепа и дробил кости, обращая их в пыль и разбрасывая еретиков, подобно тому, как ветер раскидывает мусор. От ударов могучего молота в недалёкий паллет уходило каждый раз не менее полдесятка еретиков, получив раздробленные скелеты. Своей острой секирой он вспаривал противников, безжалостно наматывая их внутренности на лезвия, словно праздничные гирлянды. И через несколько секунд весь его низ покрылся горячей стекающей алой кровью, разукрасившей его подобного краскам.

Агония битвы наполнила поле битвы. Еретики забыли про штурм укрепления. Теперь они желали спасти собственные жизни от неистовой ярости. Для жалких даэдропоклонников жизнь в этот момент превратилась в жуткий хоррор.

Центуриона пытались расстрелять из луков, но стрелы всего лишь отскакивали от стрел, так не причинивших вреда.

Адский центурион словно взбесился и начал самую настоящую резню. Маг, его контролировавший, давно отступил, оставив механического колосса держать юг. Его оружия крушили и терзали всё живое. Огнемёт испепелял всё, что попадало под адскую струю, пока не кончилось топливо. Сошедший с ума адский машинный демон из древних времён окружил себя вихрем крови и облаками из праха, сделав наступление невыносимым.

И так, адский центурион, словно отомстил еретикам за смерть Саво, обагрив поле боя кровью и пеплом и надолго замедлив наступление и продвижение гнуси Люция.

 

Глава девятнадцатая

На последнем рубеже

Тот же день. Цитадель Ордена. Ночь.

Небеса наконец-то разверзлись, и из чёрной бездны полился липкий противный дождь, перераставший в ливень. Ветер стал порывист и подул резкими и ледяными порывами воздушных масс, которые промораживали просто до костей. Холодный противный липкий ливень погасил пожары повсюду, предоставив на обозрение чёрные и обугленные поля острова.

Азариэль стоял на стене цитадели и смотрел на всё то, что происходит внизу. По его волосам бежали струйки воды, а доспехи блестели и играли бликами факелов и костров, которые горели магическим огнём, освещая цитадель Ордена, в которой собрались оставшиеся защитники Тамриэля.

Азариэль смотрел вниз и видел целые массивы и груды разрушенных укреплений разного рода, которые ещё несколько часов назад защищали цитадель. И на парня нахлынули воспоминания об отступлении.

Он, когда прорвался из окружения, бежал вместе с Ремиилом сразу в цитадель, не заморачиваясь на бесполезные надежды выстроить оборону, так как скоро должно было начаться полномасштабное отступление.

Когда он пробежал за ворота своего дома, то его, до глубины души, затронув сердце своими холодными руками, ужаснула картина, развернувшаяся во дворе цитадели. Десятки раненых стонали и взывали о помощи и порой на вид подавались такие ранения, которые нельзя было получить ни от клинка, ни от стрелы. У кого-то были проморожены до состояния льда конечности, кто-то стонал от того, что кожа на нём начинала пузыриться и постепенно слезать. А кто-то уже превратился в безжизненный кожаный мешок с костями. Такова была «милость» чёрной магии. И многие места, где раньше агонизировали раненые, были накрыты кусками ткани, под которыми уже лежали холодные трупы. Практически весь внутренний двор цитадели превратился в один большой полевой госпиталь. Некогда прекрасная брусчатка внутреннего двора была покрыта горячей кровью, которая лилась от тяжело раненных. И этими раненными без остановки занимались многие лекари, профессора Ордена и маги школы Восстановления. Однако их сил не хватало, чтобы помочь всем и некоторые так и умирали на руках прислуги, не дождавшись лучшей помощи.

Но помимо раненных внутренний двор был забит стойками с оружием и наковальнями. И крики раненных, приказы командиров и звуки горячего сражения перемешивались со звоном десяток наковален, на которых в быстром темпе пытались чинить броню и оружие.

Насмотревшись на то, что происходит внутри цитадели, Азариэль решил взобраться на донжон и посмотреть, что происходит внутри и вокруг цитадели. Из последних сил он переставлял свои ноги, налившиеся свинцом, по лестнице, чтобы воочию узреть, во что превратился некогда цветущий остров, и что стало с его домом…

И поднявшись на самый верх, он ещё сильнее ужаснулся положению, ибо оно было хуже, чем катастрофическое. Внутри цитадели были наполовину обращены в руины многие здания: казармы неофитов, арсенал, Академион. Эти постройки превратились практически разрушенные полыхающие руины. Теперь всё это множество построек были воплощением мастерства зодчества, с искусно выдержанным уникальным архитектурным стилем, теперь это были руины, развалины былого величия, чьими символами стали чёрные от сажи стены и рвущиеся изнутри языки пламени.

Да и сама главная башня, этот «Пик» буквально трещала, беспрестанно издавая леденящие душу стоны материала, от того, что её утюжили из катапульт. И если её продолжат щедро массировать выстрелами из катапульт и требуше, то она не выдержит и рухнет, похоронив под собой целые эпохи.

Но страшнее всего было то, что творилось снаружи. Всё новые отряды дремор из самых различных каст, чемпионов принцев Даэдра и уже отступников из Ордена вступали в бой. А войска второго сорта, в виде наёмников, бандитов, поднятых мертвецов, пиратов, мелких тварей Обливиона, в виде скампов и алчущих, и роев почитателей Даэдра подобно стаям крыс наводнили полыхающие укрепления. Тысячи врагов обступали цитадель Ордена со всех сторон, методически уничтожая всякое сопротивление, что осталось снаружи. Укрепления второго рубежа, представленные в виде большой деревянной стены, сделанной по подобию бастиона, внутри которого мог разместиться целый имперский гарнизон, сейчас просто полыхал и проламывался со всех сторон. Треск огня и его едкий дым буквально ореолом встали над островом. Деревянные укрепления, башни и баррикады сносились обстрелами катапульт, а в проёмы, как яд в рану, врывались прислужники губительных сил, волнами омывая бастион из дерева и захватывая ключевые позиции. Хоть защитники крепости стояли насмерть и держались стойко, свершая подвиги героизма и мастерства, всё равно продвижение противника было не остановить. Количество врагов в четыре или пять раз превосходило число защитников цитадели.

Наступление сторонников губительных сил было не остановить, ибо даже адский центурион был сломлен и уничтожен сверхусилиями дремор, и Регент дал приказ об отступлении. И все те, кто были живы и могли дышать начали стремительное отступление в цитадель. Они, изнеможённые боем и повидавшие практически самые жуткие кошмары из глубин тёмных царств, под прикрытием ливня стрел, болтов и магической энергии отступали в цитадель. Именно стрелки и маги, расположившиеся на стенах и донжонах цитадели, буквально с отеческой опекой прикрывали тех, кто отступал. И через двадцать минут ворота цитадели захлопнулись за последним вбежавшим защитником.

Их вид был удручающ. Их тяжёлое и прерывистое дыхание можно было ощутить даже сквозь артиллерийскую канонаду. Кто-то несколько часов сражался с ранением, кто-то повидал то, что психика обычного человека не выдержит. Но все они сегодня проявили чудеса героизма и стоицизма, истребив в бою тысячи противников, прежде чем позволить им занять укрепления.

И тогда небеса, затянутые чёрным массивом смольных облаков пролили на землю свой холодный и чем-то омерзительный дождь, будто он был не из этого мира, а рождённый небосводом Холодной Гавани.

Регент, смотря на оставшихся под своим командованием бойцов и на воинов союзников, дал приказ перенести тяжело раненых в ещё не разрушенные здания, среди которых были только кухня и юго-западный донжон.

И выполнив не самое сложное поручение главы Ордена все стали готовиться к последней битве, которая должна была вот-вот начаться. Кто-то латал разбитые и исцарапанные доспехи, кто-то перевязывал и лечил свои ранения, полученные от мечей, стрел, магии и когтей, а кто-то просто отдыхал, приводя своё состояние в порядок и попивая разные зелья и растворы, чтобы вернуть силы для боя.

И Азариэль выпил несколько флаконов с такими же зельями, чтобы вернуть себе силы, ибо усталость и боль в мышцах готовы были повалить его на землю и пригвоздить там до утра. И после того, как зелья подействовали, и силы стали возвращаться юноша занял положение на стене, вместе с патрулями стражников, чтобы отслеживать перемещение противника по острову.

Атакующие сторонники губительных ил вели себя очень странно. Они не стремились сейчас штурмовать цитадель. Вместо этого они ходили вокруг неё и выискивали выживших защитников. Кого-то убивали на месте, а кого-то просто уводили во мрак. Сотни еретиков и бандитов, бродили под стенами крепости, будто бы взывая о том, чтобы их обдали залпом стрел и магии. Но все берегли стрелы, болты и запас магической энергии для целей посущественней, нежели рой незначительных слуг Даэдра и слабо экипированных авантюристов, присягнувшим на службу губительным силам.

В это же время целый флот выстроился у берегов острова. Десятки самых разных кораблей выстроилось возле острова в боевые порядки. Азариэль видел, что с них стаскивают штурмовую технику: лестницы, тараны и даже катапульты снимали с кораблей. В это же время у защитников цитадели осталось только две баллисты, которые закрепили среди руин внутри цитадели.

Но тяжелее всего пришлось Азариэлю, когда он узнал о смерти своего друга. Он силой воли не давал отчаянию распространяться по душе и, держа себя в руках, юноша обратил все мысли к отмщению. Он поклялся, что сегодня как можно больше отступников поплатятся за то, что пришли сюда.

Всё также хлестал ливень, заливая цитадель и поливая доспехи Азариэля. Ветер трепетал боевые и истрёпанные знамёна союза. И в этот момент начался один из последних этапов смертельной партии — враг стал создавать боевые построения, подходя к цитадели с запада, севера и востока.

Стражники протрубили тревогу, говоря о том, что последняя битва начинается. На стенах постепенно стали выстраиваться все те, кто остался в живых и мог держать оружие. Рядом с рыцарями и стражниками Ордена встали потрёпанные наёмники, мудрые члены Гильдии Магов, храбрые воины Гильдии Бойцов, объединённые силы всех орденов континента и ещё множество защитников, сегодня объединившиеся в единое воинство, чьей целью была защита Тамриэля. Внизу остались только паладины, ординаторы, десять мистических воинов в сиятельной броне и несколько командиров обороны, составив гвардию Регента. Их в совокупности осталось не более тысячи, но даже в таком мизерном количестве они и не собирались отступать против вчетверо превосходящих сил сторонников Даэдра. Сегодня, стоя на этом последнем рубеже, они либо победят, низвергнув тьму, либо погибнут, сражаясь за Тамриэль.

Все взяли наизготовку своё стрелковое оружие, готовясь безжалостно расстрелять противника. Кто-то готовил тетиву луков, кто-то проверял и заряжал арбалеты, а те, кто был одарён в магических искусствах, концентрировались, вбирая в себя энергию эфира.

Отступники Ордена, еретики и сектанты Даэдра, наёмники, мертвецы, дреморы, твари из Обливиона, бандиты и пираты стали строится всё плотнее, организуя линейные боевые порядки.

Тем временем Регент, оставив своё окружение, поднялся на стену, тем самым решив вдохновить защитников на стене.

Начал завывать холодный северный ветер. Отступники уже приближались, всё плотнее окружая цитадель. Среди их рядов небрежно трепетали странные и отталкивающие знамёна. Они шли неумолимо, пробираясь сквозь обугленные и сравнённые с землей укрепления. Они шли по мокрой золе, что некогда была грандиозной стеной. Лишь несколько кусков обугленных укреплений второго рубежа остались стоять, как чёрные памятники.

— Что ж. Небеса рыдают, а отступник чеканит свой шаг. Вот и наступил последний акт этой кровавой партии. — Бесстрастно сказал Ремиил, стоящий рядом с Азариэлем.

Враг приближался и стягивался под цитаделью всё плотнее. Уже становились отчётливо слышны пропитанные злобой приказы вражеских командиров.

Регент, поднявшийся на стену и занявший своё место над надвратным помещением, заговорил, стараясь вселить в уставшие сердца и изнеможённые души храбрость и доблесть:

— Братья и сёстры, мужайтесь! Сегодня, стоя на этом последнем рубеже, мы решаем судьбу Тамриэля! Ибо от нашего мужества, чести и доблести будет зависеть какой встретят завтра день жители мира! Либо они встретят забрезжившие лучи рассвета или же, если мы проявим слабость, то славные жители Тамриэля встретят утро рабами с ярмом на шеи! Крушите врагов, как можете и никакой пощады к присягнувшим стороне зла! За Орден! За Тамриэль! За пламя рассвета! Поднять наши боевые знамёна!

После слов Регента на множественных флагштоках были подняты боевые знамён тех фракций, что встали на защиту Тамриэля. Но самый крупный штандарт был посвящён союзу. И все флаги, знамёна и хоругви затрепетали на холодном ветру, вселяя в души защитников все те добродетели, которые необходимы были для этого боя.

Перед стенами уже выстроились ряды отступников, образовав строгий линейный порядок. В первой шеренге перемешали отряды еретиков Даэдра, сектантов, бандитов, пиратов, мертвецов и наёмников, создав тем самым сводные штурмовые отряды, которым дали сомнительную честь первыми начать взятие цитадели. Второй шеренгой шли тяжеловооружённые наёмники, могучие чемпионы Даэдра, одаренные нечестивым благословением своих хозяев. Это была самая немногочисленная шеренга, но именно на неё отступники возложили задачу подавить оборону на стенах.

И третей шеренгой были те самые предатели и отступники, которые некогда ушли из Ордена, продав душу тёмным силам. Их доспехи были сильно искажены: новые литании на чёрной бумаге, шипы, местами проржавевшие и подгнившие куски материала и новая символика. Вместе с ними в один ряд встали истинные слуги своих нечестивых хозяев: деморы и твари практически из всех планов Обливиона, чьи хозяева желали однозначного подчинения Тамриэля. Слуги Хермеуса Моры, Мерунеса Дагона, Периайта, Намиры, Молага Бала, Боэтии, Вермины и ещё нескольких принцев сегодня встали вместе с жителями Тамриэля в надежде, что сегодня влияние их хозяев раскинется на весь континент. Но также была и четвёртая шеренга, в которой стояли катапульты и требуше, готовые обрушить на цитадель всю свою огневую мощь.

Они встали и стали стоять подобно статуям, ожидая команды своих чёрных повелителей. Но вдруг их ряды, с определённой чёткостью, расступились и вперёд выступили трое командиров атакующих, со своей «чёрной свитой».

Первым из свиты гордо шагал рыцарь из давно прошедших времён. Он был облачён в бесцветную прогнившую и проржавевшую насквозь броню, с которой скапывал могильный ихор. Его голову венчал странный фиолетовый плюмаж, не поддавшийся течению времени и источавший странное потустороннее свечение. Азариэль сразу узнал в нём Дунхарта — первого предателя.

Вторым был Фиотрэль эль Анарх. Он был в тяжёлой стальной броне, выкрашенной в зелёный цвет. За ним шли пятнадцать человек, бывшие гвардией своего командира, облачённые в тяжёлые кожаные доспехи. Всё то, что осталась от «Сынов Леса». И сегодня Фиотрэль намеревался отомстить за крах дела всей жизни.

И третьим, кого благословили губительные силы на командование, был Люций, чей лик стал самым омерзительным. Его лицо стало белоснежным, как у мертвеца, которого припудрили. И на этом лице он носил несколько золотых колец, вколотых в бровь, губы и нос. Его броня теперь была выкрашена в противный для глаза яркий пурпурный цвет и усеяна золотыми и платиновыми цепочками с драгоценными каменьями. За ним шли оставшиеся в живых иерархи, облачённых в тёмные рясы.

И эта делегация подошла к воротам. Они взглянули в глаза защитников, но они там встретили решимость и готовность дать отпор. Никто не собирался преклонять колени перед этими отвратительными посланниками Даэдра и командующие войсками губительных сил понимали это. Но военный этикет требовал исполнения.

Вперёд вышел Фиотрэль эль Анарх. В его глазах читалась ненависть, но всё же ему выпала «честь» сделать предложение:

— Славные защитники цитадели. — Торжественно, но с полыхающим презрением в глазах, начал говорить Фиотрэль. — Я, чёрный повелитель лесов, первый глашатай «Четырёх Домов», лидер «Сынов Леса» и третий командир объединённых сил свободы, предлагаю вам сложить оружие и сдаться нам. Сдавайтесь, иначе ваши собратья будут казнены!

По стенам цитадели пробежало волнение, и все устремили свой взгляд на то, как через ряды отступников провели немногочисленных пленников. Им повязали руки и бросили на землю.

— Бросайте сопротивление, иначе они погибнут! — Заявил «дипломат».

В глазах пленных не читалось испуга или страха смерти. Они готовы были принять её с честью, и Регент видел это. Глава Ордена заглянул в глаза пленных и ему последовал в ответ лишь короткий и еле заметный кивок. Этого кивка хватило, чтобы всё понять.

— Вы все здесь поляжете, проклятое племя! Мы не сдаёмся! — Кинул Регент и в ответ ему, стоявшие на стенах защитники, ответили поддержкой. — Победа или смерть! — Кинул глава Ордена клич.

— Переговоры окончены, Фиотрэль. — Железным скрёжетом начал Дунхарт. — Мы и так сделали слишком щедрое предложение.

— Что ж, вот им и конец. — С безумной улыбкой констатировал Люций.

— Смешаем кишки защитников с грязью! Катапульты! — Взревел Дунхарт и вместе с остальными командирами ушёл сквозь ряды.

И в эту же секунду начался жуткий артобстрел. Полыхающие нечестивым пламенем камни посыпались за пределы стен, в здания, окончательно превращая их в руины. Оглушительным грохотом раздались попадания камней в цели. Главная башня цитадели снова неистово застонала, будто собиралась рухнуть и обратиться в пыль. Азариэль понимал, что если она рухнет, то возможно проломит под собой землю, чем может похоронить половину всей цитадели.

Тем временем все, кто были на стенах, и нёс с собой стрелковое оружие, начали обстрел противника. Стрелы стражников и наёмников, устремившись еле уловимые стальными молниями, косили врагов целыми снопами, как на жатве. Огненные шары, электрические разряды магов и иная экзотическая магия, взрываясь, испепеляли и уничтожали десятками врагов, обращая их в пепел. Разрывные болты рыцарей разрывали свои жертвы изнутри, оставляя лишь кровавое месиво от противника.

И под непрекращающимся смертельным ливнем защитников цитадели первая шеренга противников начала своё наступление, неся в руках штурмовые лестницы. Они погибали десятками, но не отступали, ибо от них сейчас зависел успех штурма.

Через несколько минут враги уже были у стен и, напирая друг на друга, они насаживали себя на колья, что во рву у крепостной стены. Защитники стали опустошать свои котлы с кипящей смолой, когда были поднесены лестницы, обильно поливая кипящим раствором противника.

Внизу стояла жуткая агония, и крики боли, перемешанные с молитвенными песнопениями и приказами командиров. Враги под стеной насаживали друг друга на колья, варились в смоле, погибали от стрел и магии, взрывались от рыцарских болтов и рисковали быть затоптанными, но не отступали. И через некоторое время периметр цитадели стал засыпаться месивом варённой жареной плоти и трупами, сами стены окрашиваться в багровые цвета, а в воздух поднимались тучи горького пепла, едким дымом забивающие гортань.

Но вот враг уже поднял лестницы, и отступники поползли наверх, продолжая падать вниз. И когда лестницы приткнулись к стене, протрубил боевой рог, ознаменовавший, что в бой вступила вторая шеренга противников, медленно приближаясь к стене.

Вот уже первый еретик уже взобрался на стену, преодолев плотную стену из стрел и болтов. Но он не успел даже оглянуться, как Туриил ему пробил грудь мечом и скинул на землю. Но вместо него ещё тысячи были готовы подняться.

Воины первой шеренги, будто одержимые, наступали на позиции защитников Ордена, стараясь просто выдавить их со стен. Целыми роями они лезли по лестницам, несмотря на то, что через несколько минут их ждёт смерть.

Азариэль косил еретиков Даэдра, бандитов, мертвецов, сектантов и пиратов как сено, ибо многие из них не знали, как нужно было обращаться с оружием. Вся ненависть и злоба, доселе сидевшая в парне, вырвались наружу, и он с неистовой злобой кромсал всех нападавших, буквально потроша их. Стены заполнились воем и звонкими звуками металла танцующих в битве клинков, топоров, булав и молотов.

Один взобравшийся наёмник неистово атаковал Азариэля своим боевым молотом. Юноша нанёс ему рубящий удар в ключицу, увернувшись от взмаха железного молота, тем самым прикончив его на месте. Ещё двух испилил массивом огня рядом стоящий Ахмат, одарённый в магических искусствах, оставив от наёмников только пепел.

Внезапно на стене появился высокий воитель. Его стальные доспехи были выкрашены в красный и чёрный цвет, со шлема свисал конский хвост, а руках этот воин держал большую секиру, выполненную из орихалка.

— Артуа. — Прошептал сквозь бой рядом стоящий Рафаэль.

— Кто? — Стараясь перекричать звуки боя, вопросил юноша.

— Мой старый знакомый. Раньше был легионером, затем стал командиром наёмников, а потом ушёл в секту «Длань стали», поклонявшейся Мерунесу Дагону. Вот, похоже, он нашёл себе применение.

После того как капитан наёмников ответил Азариэлю он двинулся навстречу безумному нордлингу, который зарубил уже трёх стражников цитадели. Они скрестили своё оружие у донжона. Выпады капитана наёмников были быстрыми и неточными. Сказывалось ранение. Но каждый из выпадов Артуа парировал и переходил в контратаку. Свой секирой он стал размахивать направо и налево, стараясь поймать Рафаэля и перерубить его тело. Но тот как ловкая змейка уходил из-под каждого удара и своей рапирой безуспешно пытался пробить защиту противника. Внезапно в руку Артуа прилетел нож, и конечность отсалютовала кровью, парализовавший атаку этого еретика Даэдра. Но в этот момент Рафаэль не смог нанести смертельный удар противнику, так как отвлёкся на сектанта, который пытался спасти жизнь своему командиру. Неожиданно из горла Артуа показался меч, который повернулся по часовой стрелке, ведомый своим хозяином. Этого обезумевшего нордлинга обезглавил Ариан — глава разведки Ордена, точнее того, что от неё осталось.

Пока кипел бой на стенах, продолжался бешеный обстрел, который утюжил донжоны, внутренний двор и главную башню. Азариэль обернулся и увидел, как прекрасные здания практически полностью обернулись в руины, и их постепенно принимало в свои объятия пламя.

— Азариэль, у меня для тебя задание! — Сквозь бой крикнул подошедший Регент, обезглавивший наёмника врагов.

— Да, мой лорд.

— Ты должен спуститься в место, которое раньше называлось «Оплотом». Как ты знаешь это центр всей канализационной системы. Если отступники и собираются как-то по-другому проникнуть в нашу цитадель, то только так. Я прошу тебя проверить это место.

— Да, будет сделано, мой лорд.

— Если тебе нужны помощники, то можешь брать с собой того, кого сочтёшь нужным.

Азариэль совсем не был рад тому, что ему придётся оторваться от боя, но приказ Регента требовал исполнения. «Пока всё было в порядке, ибо враги терпят существенные потери, не пробиваясь не на йоту» — Успокоил себя этой мыслью юноша и позвал с собой четырёх человек, в которых был уверен, и надеялся, что они ему помогут.

Рафаэль, Ремиил, Готфрид и Андре пошли за ним, оставив кипящее от горячей крови и огня поле боя. Они направились к точке прохода в «Оплот».

Повсюду были горящие и наполовину разрушенные здания, которые раньше были великолепными произведениями искусства. Разруха и пламя теперь царствовали в Ордене, медленно пожирая цитадель. Некогда он был сосредоточением мастерства древних зодчих, а сейчас его наводняют полыхающие призраки былого величия. Однако пожарные команды, образованные из некоторой прислуги, успешно боролись с пламенем.

И вот они подбежали казармам, в которых развернули один из нескольких госпиталей. Андре остался у входа в старые казармы, чтобы в случае чего предупредить их об изменениях в битве.

Повсюду на кроватях и лежанках были тяжелораненые или мёртвые. Кто-то пытался облегчить страдания тех, кого ещё можно было спасти, но в основном эти старания были тщетны.

Юноша спустился в канализационные пещеры. В пещерах, как и всегда жутко смердело. Попросив всех заткнуть носы, они начали продвижение по этой системе пещер.

И чем ближе они подходили к тому месту, что именуется «Оплотом», то тем сильнее эхом раздавались голоса.

Четверо воинов незаметно вышли к «Оплоту» и увидели копошащихся там сектантов, которыми командовал дремора из плана Молага Бала.

Они явно с чем-то копошились, но всё работу выполняли только еретики, подгоняемые своим повелителем:

— Живее, мясо! Нам немного времени осталось! — Крикнул потусторонним голосом дремора, командующий еретиками, которые расставляли бочки со странной капающей маслянистой жидкостью.

Рядом с дреморой гордо стояло существо из глубин Апокрифа. Оно не был похоже на то, что было в кельи Люция. Оно было подтянуто с худощавым телосложением. Изо рта извивался длинный язык, и торчали острые зубы. Сама голова чем-то напоминала рыбью, а пальцы на длинных лапах были увенчаны острыми когтями.

Азариэль скомандовал разойтись по позициям и спрятаться за многочисленными сталагмитами и приготовиться к бою, который должен быть максимально скоротечен.

Ремиил взял наизготовку свиток изгнания дреморы обратно в свой план. Готфрид перезарядил арбалет, а Рафаэль с Азариэлем готовились убрать основную угрозу.

— Вперёд! — Скомандовал юноша и представление началось.

Дремора тут же исчез в вихре синевой сферы, которая тут же перенесла его в свой план. Готфрид специально зачарованным болтом снёс голову луркеру выстрелом из арбалета, и в это же мгновение два десятка еретиков, которые были в недоумении, забрызгало ихором.

Сектанты Даэдра тут же побросали свои бочки и приготовились к сражению, но им было не выстоять против трёх рыцарей и капитана наёмников. Ярость, преисполнившая сердца рыцарей за разрушенный дом безжалостно сметала еретиков. И через три минуты скоротечного боя еретики пали, обагрив землю своей кровью.

— Что это? Что они несли? — Вопросил Готфрид, винимая меч из кряхтящего и стонущего под ногами еретика.

— Это масло. С помощью него они собирались взорвать юго-западный донжон. — Потерев пальцами маслянистую жидкость, пояснил Рафаэль.

— Что будем делать с этим? — Спросил Азариэль.

— А что мы можем? — Ответив вопросом на вопрос, начал Ремиил. — Нам их не перетащить куда-либо, а бой наверху требует нашего скорейшего возвращения. Поэтому лучше оставить их здесь, завалить нору, через которую они пришли и уйти.

Все согласились с тем, что предложил старый Рыцарь и как только последний камень лёг, закрыв мелкую лазейку все стали пробираться наверх, желая скорейшего возвращения в битву.

Пока они шли на поверхность, Азариэль терзал себя сомнениями. С одной стороны они могли просто провести отряды вовнутрь и атаковать уже внутренний двор, чем возьмут в окружение силы обороны. Так атакующие могли бы быстрее занять цитадель. Но с другой стороны они ставят бочки и готовы обрушить целый донжон, который просто уйдёт под землю. И рассуждая об этом парень ответа не находил, что его и мучило.

Но пока они сражались под землёй, обстановка наверху приготовила им огромный сюрприз.

Азариэль, выйдя из старых казарм, просто обомлел от увиденного ужаса. Его взгляд безудержно метался по стенам и видел, что они были сданы и на них царствовали противники, которые также продолжали погибать от стрел, болтов и магии, которые лились уже из донжонов. Они не понимали, что стены всего лишь способ перехода между донжонами. Цитадель была системой крепостей, которые состояли из четырёх донжонов и главной башни. И именно эти крепости сейчас удерживали отступников. Каждый донжон был отдельной крепостью, которая могла держать осаду неделями. Поэтому потеря стен была несущественна, если донжоны оставались в руках Ордена.

Но самое страшное разверзлось во внутреннем двору. Ворота цитадели были разнесены в щепки тяжёлым тараном и через эту прореху в обороне ринулись буквально все. От воющих мертвецов до тварей Обливиона, от сектантов до дремор с их командирами. Всей своей волной противник хлынул во внутренний двор, уже предвкушая победу.

Положение действительно было тяжёлым. Андре пропал в гуще боя, ибо его присутствия требовала сложившаяся обстановка. Азариэль даже отсюда видел, что неисчислимые полчища противников теснят защитников постепенно от ворот и те немногие, кто оставался в строю, начинали отходить к фонтану, не в силах долго удерживать напирающую волну.

Но старшее всего было смотреть на главную башню цитадели, которая практически подломилась под собственным весом. Его некогда прекраснее стены покрылись широкой паутиной трещин. Некоторые места были разворошены снарядами катапульт. И от стен были вырваны куски камня. Она жутко покосилась, и сам камень начинал хрустеть, не в силах сам себя удерживать. Казалось, ещё немного и «Пик» рухнет.

— Что будем делать? — Вопросил Готфрид, видя, что ещё немного и их сопротивление сломят.

— Мы присоединяемся к бою, ибо если сегодня мы сложим головы, то должны сделать это с честью. — Взяв клинок в правую руку, ответил Ремиил.

Азариэль понимал, что при таком раскладе положения победы им уже не видать. Он вынул свой клинок. Это был меч Верховного Магистра. Клинок Самуэля. В этом мече блестели все огни сражения и отражались столетия. Сам этот клинок взывал к тому, чтобы ринуться в бой и покарать мятежников.

— За честь и славу. — Гордо сказал Рафаэль.

— За честь и славу. — Повторили за ним рыцари и ринулись в бой.

Дух Азариэля наполнился светом чести и неистовой злобой к отступникам. Он готов был ворваться в их ряды и устроить бойню. Сам клинок Верховного Магистра к этому взывал.

Тем временем немногочисленных защитников, которые тем временем были во дворе, рассеивали. Ординаторы и командиры союза, при поддержке кучки стражников и наёмников не могли удержать всю массу противников, которая нечестивым скопом ломилась через ворота. И, несмотря на всё увеличивающее количество защитников, которые выходили из донжонов и спешили помочь своим друзьям, их силы были разделены надвое. Враг постепенно овладевал внутренним двором, и победа тёмных сил была более чем очевидной.

Но, словно по велению и замыслу Акатоша, башня не выдержала. Послышался страшный оглушающий хруст камня, мрамора и металла и главная башня стала всё сильнее крениться, опускаясь к земле. И вот последние крепления, со звоном лопнув, сдались, и она, став бывшим сосредоточением не писаной роскоши и красоты, со страшными стонами материала рухнула прямо на надвратное помещение, обратив в руины северо-западный донжон.

И сразу же после падения раздался оглушительный взрыв. Грохот от взрыва падения заглушил крики агонии тех кости и внутренности, которых сейчас перемалывались опавшими стенами. На несколько от такого грандиозного падения секунд заложило уши.

В этот момент над двором поднялись клубы пыли и каменной щепки, обдавшие буквально всех. Каменным туманом поднявшаяся пыль затянула всю цитадель. Куски башни разлетелись по всему внутреннему двору, буквально перепахав его, изрезав сотнями самых различных кусков былого величия, и обратив в кучу руин весь двор.

По счастливой случайности, или воле Аэдра, падающая башня обратила свою силу против сторонников губительных сил. Вся древняя красота, обратившись в неистовую ярость, словно принесла кару тем, кто посягнул на неё. Тяжёлый камень обрушился на головы нечестивцев, принеся справедливое воздаяние. Она похоронила под своими обломками около половины войска противника, чем существенно помогла защитникам.

Все стояли в полнейшем ошеломлении, как произошёл второй взрыв. Облачённые в чёрное пламя снаряды катапульт пробили брусчатку и камень под юго-западным донжоном и устремились под землю. Обстрел был такой импульсивный и сосредоточенный, что снарядам удалось прорваться через истончавшую в этом месте каменную породу и свершить ответный удар.

Через несколько секунд детонировало масло и весь донжон, стряхнув с себя каменную пыль, просел, провалившись под землю. И ещё через пару мгновений он накренился и рассыпался на десятки осколков, вызвав разрушение всей западной стены, превратив её просто в кучу камня.

Стена, блок за блоком, камень за камнем, в сопровождении оркестра разрушения, рассыпалась подробно мозаике, стряхнув воцарившихся там врагов.

Но это разрушение донжона похоронило под собой и казармы неофитов, которые примыкали к стене, а вместе с ним и всех тех, кто находился внутри. Раненные и те, кто за ними ухаживали стали жертвами безумных амбиций, переросших в настоящую войну.

Этим ошеломлением противника воспользовался Регент. Он, вырезая любого, кто встанет у него на пути, начал продвижение в юго-восточную часть цитадели, где остался единственны не разрушенный и безопасный донжон. За ним тут же ринулись и все защитники, оставляя позади врагов, которые только стали приходить в себя и осознавать, что произошло.

Побежал и Азариэль. Он был настолько ошеломлён боем, что даже и не услышал стонов тех раненых, что сейчас умирали под обломками донжона, казарм неофитов и стен. Им сейчас двигал только инстинкт выживания.

И вот был определён кусок земли, где закрепились силы обороны. Последние защитники цитадели всего Тамриэля заняли оборону в юго-восточной части последнего рубежа. От разрушенной башни и до последнего донжона, который оставался в руках защитников, расположилась линия второго рубежа.

Запыхавшийся Азариэль со своим арбалетом занял позицию среди разрушенных стен Академиона, которые ещё стоически держался. Юноша осмотрел уцелевших защитников. Их было не больше пятисот воинов и магов. Парень даже не мог понять, кто из командиров мёртв, а кто жив. Вся их оборона сначала была разорвана, а потом провалилась, а они сами загнаны в угол, уже в буквальном смысле. Усталость брала с двойной силой, и казалось, что надежды нет. Вот уже отступники, обтекая развалины разрушенных построек, всей массой пробираются сквозь руины и готовятся к последнему, как им кажется простому бою. Но пока защитники сил света живы, они будут стоять до последней капли крови и не дадут так легко взять их жизни.

Регент скомандовал, чтобы выжившие образовали защитную линию, которая сдержит натиск отступников. Изнеможённые, израненные и уставшие душами воители, поковыляли, для того, чтобы образовать шеренгу. В этой шеренге встали все: от наёмников до рыцарей, от стражников до ординаторов. Встали и те десятеро мистических воинов в блестящих доспехах.

В глазах Азариэля всё плыло, от этого он не мог прицелиться из арбалета. Его руки дрожали и тяжелели, а взгляд начинал подводить. Юноше то и дело приходилось себя вздёргивать, чтобы удерживать твёрдость руки.

Отступники быстро приближались. Их рёв, перемешанный с безумными молитвами, был неимоверно оглушителен. Надвигающееся безумие наступало штормом. Оставались считанные метры до столкновения со стеной защитников. Тут прозвучал приказ Регента и стрелы, болты и магия полетели в отступников.

Первыми бежали оставшиеся в живых из первой шеренги, которых вели несколько предателей-неофитов из Ордена. Когда их настигла смерть, у Азариэля не сжалось сердце, ибо им настолько овладела усталость и праведная ярость, что ему было просто всё равно. Он машинально перезарядил арбалет и снова приготовился к выстрелу.

Отступники и сторонниками губительных сил с рёвом и кличами врезались в шеренгу защитников, и завязалась страшная бойня. Отступники вошли в бой всем составом, но их напора не хватало, что бы прорвать шеренгу. Да и стрелки умело косили слобовооружённых противников, вышедших на открытую местность. Последнее наступление врага грозилось захлебнуться и потонуть в собственной крови.

Тут в самое пекло, исторгая металлическим голосом проклятья, желая переломить ход боя, ворвался Дунхарт. Его доспехи напоминали чем-то экипировку западных рыцарей Хай Рока от ножных лат до шлема-барбюта. Но вся его броня была исписана нечестивыми литаниями и источала, сочащийся из порезов, едкий и зловонный гной, а оружие сияло странным ядовито — зелёным светом.

Ворвавшись в смертельную битву, Дунхарт кромсал и рубил в разные стороны не щадя никого. За несколько секунд боя он перебил трёх стражников, рассёк пополам одного наёмника и обезглавил одного рыцаря Ордена. Его клинок окропила горячая кровь лоялистов, но он не собирался умирять своего смертельного шествия, продолжая прорубать себе путь сквозь шеренгу обороняющихся.

Тем временем в яростной схватке Регент сцепился с Фиотрэлем. Азариэль заметил, что они переговаривались, но за звоном скрещенных клинков и криков агонии, заполнивших двор, ничего не было слышно. Огонь безумия и ярость битвы заполнили их сердца.

Двор превратился в кровавую баню: повсюду реками лилась кровь и доносились крики безумия. Рыцари-отступники уже не напоминали бывших братьев. Юноша в них видел только фанатиков, одержимых безумием и беспристрастной верой в Даэдра. Их доспех был осквернён, а лица исказила жуткая гримаса войны и безумия. Их удары были тяжелы, а скорость многократно возросла, ибо они получили благословение губительных сил, тем самым осквернив себя на всю жизнь.

Битва продолжала свой безумный ход. Реки крови орошали обломки некогда великой цитадели. Две армии сейчас готовы были уничтожить друг друга в вихре войны и требовалась какая — то развязка.

Азариэль покинул укрытие и вступил в бой. Его взгляд тут же пал на древнего архиотступника, который облачён в гноящиеся, старые доспехи. И парень метнулся к нему, зная, что если он отрубит голову этой змее, то удастся опрокинуть наступление. Но и этот зверь имел собственные цели.

На кровавом пути Туриила встал Дунхарт. И они без слов в это же мгновение сцепились в жестоком поединке. Азариэль, понимая, что рыцарь не выдержит в этом поединке, изо всех сил стал пробиваться к ним. Туриил не мог ничего противопоставить архиотступнику.

Первый удар рыцарь еле как отбил, но тут же второй взмах меча нанёс ему порез на щеке. После второго удара, мастерский обходя выставленную защиту последовал третий, разрубивший доспех. Четвёртый удар сломал ногу, а после пятого архиотступник выбил меч из рук рыцаря.

Дунхарт буквально пятью своими быстрыми ударами пробил броню рыцаря и поставил Туриила на колени. И закончив биться, предатель остановился, вознеся при этом клинок для отсечения головы рыцарю.

Но внезапно вмешавшийся Азариэль одним ударом клинка пробил локоть мятежнику. Тот взревел в жуткой агонии и резкоодно мгновение повернулся к юноше.

Сквозь разрез шлема на Азариэля посмотрели два светящихся, словно светлячки в ночи, фиолетовых глаза. Парня сразу обдало могильным холодом, когда архиотступник повернулся и посмотрел прямо в душу Азариэлю.

— А — а — а, узнаю этот клинок, не ты ли тот парень из пророчества? — Заговорил Дунхарт с парнем. — Или ты обычный зарвавшийся щенок, который пойдёт на корм адской мельнице Обливиона? Что ж, неважно, ибо сегодня я стану твоей смертью.

— Ты всего лишь предатель, предавший своих братьев. — Дерзко и с упрёком ответил Азариэль. — Ты никакая не смерть.

— Ха! Да они ничего не стоили. Могущество и власть, вот в чём суть. Ты не знаешь истинной природы силы, глупец. И за это сегодня ты и поплатишься, как и прежний владелец этого меча. — С еле сдерживаемой злобой произнёс мятежник.

После этих слов, в руке у Дунхарта засиял фиолетовый шар, который он направлял на Азариэля и никакой меч или щит не остановит это копьё тёмной энергии. Но внезапно клинок Туриила, что поспешил спасти юношу, пробил нагрудник Дунхарта, облепленный гнилью острием выйдя из груди. Но отступник даже не шелохнулся. Клинок рыцаря не причинил урона гнилой плоти архиотступника, и он сумел развернуться и направить шар в Туриила.

Копьё тёмной энергии пронзило душу рыцаря, буквально расщепив её. И Туриил упал замертво, лишившись бессмертной души, которая уже никогда не отойдёт на суд Аркея.

Азариэль вышел из ступора и в ярости атаковал архипредателя, который странным образом смаковал победу и поздно обратил внимание на удар и не смог отреагировать.

Как ни странно, но Дунхарт, ушедший в смакование победы именно за это поплатился. Такую глупую и опрометчивую смерть ещё никто за сей день не получал…

Азариэль в ярости отсёк ему ногу и Дунхарт встал на одно колено, став заность руку для удара мечом. Но тут юноша отрубил руку, отчего клинок с лязгом упал на липкую от крови и дождя землю, и нанёс удар по шее. Оттуда сразу же брызнул едкий гной и ихор, попавшие на броню Азариэля и стали её просто разъедать. Но парню было всё равно. Меч Верховного Магистра кромсал архиотступника, будто бы утоляя жажду древней мести. И в этот момент юноша понял, что только меч Самуэля был способен убить этого монстра, ибо только он был наделён подобной не понятной и древнейшей силой.

И Азариэль свершил правосудие, которое взывало несколько веков. Клинок Азариэля пронзил шею предателя, и позвонки захрустели должным образом, не в силах удержать наточенное лезвие. Вот голова Дунхарта полетела куда-то в сторону. Его тело безжизненно, потеряв душу, пало на мокрую от дождя и крови землю. Данное явление вызвало ступор среди отступников и воодушевление среди защитников, которые перешли в наступление. Азариэль вознёс клинок и ринулся дальше в бой, проламывая ряды противников.

И в этот момент вой битвы, шелест дождя и завывание ветра слились в одну монотонную и унылую песнь войны, под которую и решалась судьба Тамриэля.

 

Глава двадцатая

Молот императора

Цитадель ордена. Спустя три часа.

Азариэль добивал атакующего сектанта Мефалы. Он взмахнул клинком, который слабо сверкнул мрачным серебром, и разрубил грудь атакующему еретику. Поклонник пустоты пал, сбросив с лица маску. Из глубокой раны отступника хлынула алая кровь, залив грязную землю.

Это действие было на автомате. Разум юноши уже практически отключился, а тело просто изнывало от дикой усталости. И убив еретика в руинах, парень сделал пару шагов назад и подставил своё испачканное лицо под непрекращающийся дождь, который спал практически до обычной мороси.

Азариэль оглядел поле боя. Его помутневшие от усталости глаза увидели лишь тысячи трупов, которые усеяли перепаханный и обращённый в осколки былого величия внутренний двор.

Юноша, не в силах стоять, лёг и опёрся на кусок главной башни, который сейчас валялся в его ячейке. Да, всё что осталось от защитников, было разбито на оставшиеся ячейки сопротивления.

Азариэль попытался расслабиться, но внезапно вновь напрягся всеми мышцами, чтобы не провалиться в сон. Разум был на грани отключения и мог мыслить тольк4о короткими фразами. Парень, дабы не провалиться в объятия сна, задумался, сколько идёт этот бой, и чего они добились.

Это смертельная битва шла часа три, прежде чем враг отошёл на перегруппировку, заняв позиции за цитаделью. Но хоть противник отступил, юноша понимал, что положение было катастрофическим, и, наверное, до утра никто из них не доживёт. От некогда прекрасной цитадели не осталось и следа, ибо практически всё обратилось в прах, который лёг на могилу истории Ордена. Всюду, куда ни кинь взгляд, были разбитые руины, из которых слабо и практически невидимо полыхал огонь. Стоять остался только юго-восточный донжон, который продолжал находиться во владении сил защитников, став их последним прибежищем.

У сил защиты цитадели осталось очень мало воинов. Их в совокупности было не больше пятидесяти воителей и магов, тех, кто способен был дать отпор противнику. Но вот противников, после того как к ним подошли свежие резервы сектантов и еретиков Даэдра, было в двадцать раз больше. И сейчас враг отступил на перегруппировку, и новой атаки осталось ждать совсем не много. А силы обороняющихся защитников были рассеяны на ячейки, в которых оставались маленькие группки, оставшиеся после кровавого штурма.

Азариэль понимал, что этот штурм был отбит чудом героизма, который проявили они и смогли откинуть противников, прежде чем к ним подойдёт подкрепление. Но сейчас силы защиты уже ничего не спасёт и последний недолгий бой за донжон их просто добьёт.

Но усталость парня настолько овладела им, что ему уже неважно — умрёт он или выживет. Он был просто горд, что сегодня прольёт кровь за Тамриэль и за его жизнь.

Азариэль выглянул из укреплений и увидел, что немногие защитники ковыляют к донжону, ставший прибежищем главы Ордена, который стоял на поле боя и с пустым взглядом осматривал его. Парень тут же кинул свой уставший взгляд на него, пытаясь понять, что думает их командир.

Регент только чудом сумел выйти из пекла боя, который уже практически поглотил его. Главу Ордена обступила сотня противников, но он продолжал махать клинком и разить врага, и только когда положение стало отчаянным, он применил его. Регент вынул свиток, мгновенно развернул его и применил. Место, где стоял, глава Ордена просто утонуло в массивах огня, ласково пошедшие по земле и жадно поглощавшие противников, развеивая пепел противника и закручивая его в вихри. И именно поэтому он смог выжить. И именно поэтому его вид сейчас был более чем удручающ.

Регент стоял в полностью помятых, изрезанных и практически разбитых доспехах, дочерна покрытых сажей. Его лик был лишён всякой жизни и отражал все глубины отчаяний, до которых может пасть живая душа. Глаза Регента были лишены того огонька жизни, который был в очах любого живого. Сегодня глава Ордена за несколько часов лишился смысла всей своей жизни и всего, и представить, насколько окутана его душа пламенем горя, скорби и отчаяния нельзя и представить. Он просто стоял посреди разрушенного внутреннего двора, посреди окровавленных, обожженных и промороженных трупов, и с пустым взглядом осматривал поле.

Но и юноша сегодня облился своей кровью. Азариэль посреди боя получил ранения по всему лицу, повредил вену на руке и получил нож в живот. И если бы не помощь одного мага-наёмника, то парень истёк кровью от полученных ран. Но по благословлению судьбы юноша до сих пор может держать в руках клинок Самуэля и может разить им врагов.

Но ранения тела не шли, ни в какое сравнение со шрамами души, которые за последние часы получил Азариэль. Практически все кого он знал сегодня пали на поле брани, защищая жителей Тамриэля от скверны губительных сил. И погибших было настолько много, что сейчас юноша просто не мог спокойно переживать их смерть. Злоба, сдерживаемая усталостью, немая ярость и тотальна грусть лишили парня всяких чувств. Он просто не мог грустить, ибо душа была обезвожена и предельно устала.

Внезапно парень уловил краем уха говоры, которые развернулись за разрушенными стенами. Парень понял, что это разговоры врагов. Отступники отступили за стену и там решили формировать новые порядки, которыми снова пойдут в бой и сметут обескровленное сопротивление. Но временем, какой, то фанатик еретик или группа отступников пойдёт в атаку, под свои гнилые песнопения. Неизвестно, что вело их на прямую смерть, может желание получить благословение Даэдра, а может они просто лишись разума. Но как только еретики выходили на открытое пространство их сразу расстреливали из арбалетов и луков, но болтов, как и стрел оставалось катастрофически мало.

Азариэль оторвался от переговоров отступников, ибо услышал звук приближающихся шагов. Юноша тяжело оторвал голову от груди и сквозь пелену, повисшую на глазах, увидел, как к нему приближается размытый силуэт. Это был парень. Он подковылял к убежищу Азариэля и буквально рухнул рядом с ним.

— Вот, держи. — Сказал подошедший парень и протянул небольшой флакон, в котором плескалась густая жидкость. — Это последний.

— Ох, Готфрид. — С некоторой радостью начал Азариэль. — Что это?

— Выдали последние эликсиры, влияющие на запас сил. — Тяжело и с явной чувствующейся усталостью ответил Готфрид.

— Что, совсем так плохо? — Откупорив флакон, вопросил Азариэль.

— Хуже чем ты думаешь.

Юноша хлебнул из флакона, и начал чувствовать как волна тепла и энергии пробежалась по пищеводу, а через пару мгновений это ощущение лёгкости и внутреннего света начало проникать в мышцы, даруя неполное освобождение от усталости и боли.

— Как думаешь, мы переживем эту ночь? — Спросил Готфрид.

Юноша не него кинул взгляд и увидел, что раньше белое лицо северного нордлинга покрылось толстым слоем чёрной смольной сажей.

— Я не знаю. Нас осталось слишком мало, а к тем ублюдкам подошли резервы. Брат мой, наверняка мы сейчас в последний раз с тобой разговариваем.

— Надо крепиться и не падать духом. — Вдохновлёно и пытаясь поднять дух своего побратима, сказал Готфрид. — О, идут вроде двадцать еретиков, сейчас от них останется только месиво. — Желая отвлечь от положения, с задором говорил Готфрид, чем обратил внимание Азариэля.

И через секунду в еретиков полетели последние зачарованные болты и наточенные стрелы, оставившие от них только шмотья мяса, оросившую и без того липкий двор кровью.

То, что от этих сектантов не осталось даже памяти, порадовало Азариэля, ибо юноша считал, что этим тварям будут мягки кошмары Холодной Гавани. Что тем, кто отдал свои души тёмным силам, не нужно проявлять не единой толики милосердия и пощады.

Парень оторвался от созерцания того, как дождь полощет то, что осталось от еретиков, и обратил внимание на приближающегося мужчину в почерневших доспехах.

По сердцу Азариэля пробежала волна облегчения и радости, ибо это был Ремиил. И юноша узнал его даже с растрёпанными запотевшими и намокшими волосами, которые падали на изнеможённое лицо. Но то, что у него читалось в глазах тревога и беспокойство, совсем не радовало парней и Азариэль, опираясь на клинок, сквозь кряхтения и боль, смог подняться, чтобы поприветствовать друга. Но старый рыцарь проигнорировал порыв юноши и с ходу стал ему беспокойно выдавать роковую информацию:

— Это всё. У нас закончились все ресурсы и припасы, которые были: от болтов и стрел до оружия, от эликсиров до воды. Нам больше нечем сражаться.

— А баллиста? — С надеждой вопросил Азариэль, всё равно понимая, какой будет ответ.

— Выведена из строя. У неё порвалась тетива. — Холодно и без эмоций ответил старый рыцарь.

— Ты не видел Сафракса? — Спросил Готфрид Ремиила.

— Он убил десятки еретиков, если не сотни тех мразей, пока его не обезглавил Люций. — С гневом ответил Ремиил.

— Эта сволочь была в бою? — Гневно вопросил Азариэль. — Когда?

— Успокойся. Да, он промелькнул посреди битвы, чтобы сразиться с рыцарями.

— Кто вообще остался из рыцарей? — Отчаянно начал Готфрид. — Кто в живых остался из командиров?

— Только Регент. — Уже с явным отчаянием и безнадёгой ответил рыцарь, склонив голову к груди.

Но внезапно гул боевого рога Регента прервал беседу трёх рыцарей. И Азариэль обернулся к источнику этого пронзительного звучания.

— Поднимайтесь! Отступники идут! — Кричал во весь голос Регент, держа свой окровавленный клинок и жестикулируя им над собой и призывая всех на последний бой.

Все оставшиеся члены Ордена встали как один, выйдя из своих рассеянных ячеек, постепенно обходя трупы и руины башни, с осколками перепаханного внутреннего двора, стали стекаться к тому месту, где стоял глава Ордена. Никто не оставался в укрытиях, ибо их честь взывала к тому, чтобы сложить голову на этом поле боя и унести на тот свет, как можно больше служителей губительных сил. Пошёл и Азариэль.

Постепенно собравшись возле Регента, защитники образовали небольшую однолинейную шеренгу, численностью не более пятидесяти. И кого только среди выживших защитников не было, но сейчас они отбросили своё происхождение, свои ранги и статусы, ибо те, кто встал на защиту Тамриэля, сейчас едины. Изнеможённые, израненные и обессилившие духом стояли и смотрели в лицо своей смерти. Некоторые из обороняющихся от усталости волочил своё оружие, но их честь настолько в них взывала к битве, что им было проще и приятней погибнуть, нежели отсиживаться в укреплении.

И впереди всей шеренги стоял последний живой командир, готовившийся за собой повести в последний бой тех, кто оказался чист сердцем и отринул искушения Даэдра. Регент стоял как командир: гордая осанка несломленного бойца, прекрасное оружие в руках, завёрнутый стяг в другой руке. Он в этот же момент повернулся и осмотрел всех тех, кто остался под его командованием. В глазах главы Ордена промелькнуло понимание и сожаление, которыми он не поделился. Регент развернулся к шеренге и заговорил, стараясь поднять дух бойцов:

— Вот и настал наш последний миг! Но есть ли у нас повод бояться его? Сегодня мы заслужили того, что бы быть благословлёнными на вечную жизнь славными богами! Сегодня они нас примут как своих детей. Сегодня мы храбро сражались за то, чтобы народ Тамриэля спал спокойно. Так давайте сделаем так, чтобы он смог проснуться в мире, в котором будет заря и рассвет, а не царство вечного мрака! Круши проклятых мразей! Уничтожим их!

После этого воззвания Регент развернул старый стяг Ордена, по легенде, подаренный самой святой Алессией. В этот же миг махровое бардовое полотно, на котором странным светом сияло геральдическое солнце, затрепетавшее на холодном ветру. И как только Азариэль увидел этот старый штандарт, его душу наполнила отвага и уверенность, а усталость испарилась из тела, и он снова был готов без устали разить отступников.

— Победа или смерть! — Закричал Регент.

За ним повторили этот клич оставшиеся в живых воины. В бойцах от одного вида знамени появились силы биться дальше, и смешавшись со святой решимостью защищать свой Орден и континент до последней капли крови, они в единый голос прокричали за Регентом боевой клич.

Отступники наступали. Азариэль увидел стройные ряды тысячи прислужников губительных сил. Их в последнюю битву вели иерархи-предатели, облачённые в чёрные рясы и с молотами из кузниц Обливиона. За ними шли толпы выживших сектантов, дремор-офицеров, бандитов, предателей из Ордена и отступников всех мастей, что сегодня продались тёмным силам.

Враг продолжал напирать, обступая руины и осколки некогда прекрасной цитадели. Они шли медленно, будто смаковали этот момент. В своих руках сектанты порой несли знамёна, отражающие принадлежность к культу или тёмному принцу.

Внезапно Азариэль обернулся и увидел, как за их спинами на стенах замелькали фигуры в тени, занимавшие боевые порядки. Парень увидел, как незримо для всех колышется знамя империи…

Оставались считанные метры перед отступниками, издававших молитвенный гул, сильно давящий на само сознание и песнопения, чей бредовый текст слышался всё чётче. Уже можно было узреть искажённые в гримасе злобы, ненависти и злобе лица отступников, что продолжали наступать неумолимой стеной.

Казалось всё кончено, но внезапно за спинами защитников прозвучала чёткая имперская команда и со стены, на которой расположились лучники легиона, полились волны стрел накрывших отступников. И свист острых стрел внезапно перебил молитвенные песнопения еретиков и сектантов, обозначив их кровавое завершение.

Отступники не были готовы тому, что император придёт на помощь Ордену и стояли в ошеломлении от того, что волна стали накрыла их. Враг встал в ступор и замешательство. Стрелы легионеров пали тяжёлой дланью и положили десятки отступников, и тут же послышались дикие крики агоний.

Но это было только начало столь славной операции по уничтожению противника. Наступающие шеренги противников со всех сторон стали окружать имперские солдаты, ведомые теми самыми мистическими воителями в блестящих доспехах, которых юноша видел ранее. Со всех сторон стали доноситься торжественные и громогласные кличи имперских легионеров, призывающие к торжеству правосудию императора.

Азариэль почувствовал, как подул лёгкий и приятный восточный ветер, освежающий его лёгкие. Парень понял, что обстановка меняется и с помощью Ордена сейчас всё может решиться окончательно.

Пока защитники цитадели Ордена и нападающие стояли в ступоре и наблюдали за стратегическим мастерством воинов императора, легионеры в тяжёлых доспехах империи, в полном вооружении, с дисциплинированностью достойной имперской муштры, три сотни солдат легиона пришли в активное наступление со всех сторон, окружая противника.

— «Молот императора» с нами! — Торжественно криунул Регент. — Сокрушим отступников! — И окончив призыв глава Ордена с развивающимся штандартом ринулся в бой, одолеваемый желанием кровавого возмездья.

В это время, войны Ордена, вдохновлённые примером Регента и преодолев усталость, с боевыми кличами и разными воинственными призывами ринулись в бой.

Но враг так легко не собирался сдаваться, ибо численное превосходство было всё ещё на его стороне. Прислужники губительных сил с крайним рвением цеплялись за свою жизнь и продолжали напирать во все стороны, стараясь разорвать всех подряд. Во внутреннем дворе встал неистовый вопль, смешавшийся с командирами легионеров — командующих, рёвом отступников, воззваниями, свистом стрел и завываниями ветра, смешавшись в единую песнь войны. Внутренний двор снова обагрила горячая кровь, в которой все рискнули просто утонуть.

И в этом положении имперский легион оставался как нельзя предусмотрительным. Несмотря ни на что, отступников удавалось теснить обратно за разрушенную стену. И когда наступил момент, на поле боя вышла тяжёлая имперская кавалерия. Тяжеловооружённые всадники буквально безжалостному сокрушительному молоту врезались в тыл отступников, опрокинув их сопротивление. Кавалерийский удар тяжёлой конницы поверг в смятение чуть ли всех оставшихся врагов. Но было уже поздно сдаваться, ибо в этом бою, ни легионеры, ни защитники уже не знали пощады. Всё больше и больше отступников падало от обагрённых горячей кровью клинков и шальных стрел.

Азариэль буквально прорубал себе путь через еретиков и сектантов. Его стиль боя потерял всякую утончённость, превратившись просто в одну большую кровавую пляску, сподобившись дикарям-берсеркерам. Его разум застлал багровый туман, подчинивший и разум. Юноша просто купал свой клинок, в крови отступников разя всех подряд. Он потерял счёт времени и утратил чувство усталости. Всё, что его сейчас волновало — это сколько врагов ещё осталось и скольких он сможет утопить.

Парень потерялся в вихре боя, став его кровавым воплощением. Азариэль разрубил шею еретику, сделал отскок и тут же пронзил грудь бандиту в области сердца. В этот момент он сделал отскок, взмахнул мечом и лишил головы пирата. Кувырок и клинок вновь упивается кровью некого наёмника. И в это же мгновение клинок уже потрошит сектанта Мерунеса Дагона.

И эта кровавая пляска продолжалась до тех пор, пока юноша не увидел, что творится на море. За несколько минут битвы он добрался до осколков западной стены и вскарабкавшись на них взглянул в морские пучины.

То, что он там увидел, поразило его до глубины души и этим же вдохновило на дальнейшую бойню. Десятки кораблей сил имперского флота и наёмные эскадры окружили флотилию отступников и в одночасье готовы были отправить её на дно. Все возможные корабли: от тяжёлых имперских галеонов до ловких эльфийских яликов приготовились свершить имперское правосудие. Некоторые корабли имперского флота буквально таранили отступников, отправляя их на дно. Азариэль даже отсюда чувствовал, как трещат мачты, рвётся парусина, хрустят щепки и кричат предатели-матросы. Эскадре губительных сил в этот момент пришёл конец.

Азариэль понимал, что победа за ними, но какой ценой? Юноша повернулся к полю боя и увидел, что отточенные и отлаженные ударные действия легионеров, вкупе с яростью и гневом защитников Ордена проредили ряды отступников, всё больше оставляя их лежать на влажной от крови и противного дождя крови земле. Многие сторонники губительных сил, сохранивших разум, старались прорваться через окружение, но это оказывалось тщетно. Всё было кончено.

И вот подошла тридцатая минута битвы сил Империи и Ордена против мерзости Тамриэля. Последнего отступника — бывшего иерарха Ордена казнит лично Регент. Еретик молит о пощаде, дёргается и плачет, но клинок главы Ордена неумолимо касается шеи предателя и отсекает голову врага, которая покатилась по перепаханному двору.

И когда голова врага отделилась от тела, и долгий бой за цитадель окончился, Азариэль выдохнул от облегчения и чуть ли не выронил свой клинок. Его разум практически не соображал и готов был отключиться в этот момент, но юноша находил силы контролировать себя. Он заметил как делегация из имперских легионеров, воинов в сиятельных доспехах, которые только чудом не покрылись сажей, и имперского командира подошли к оставшимся в живых защитникам цитадели. Увидев, сколько их осталось, Азариэль чуть не разрыдался, пав на землю от бессилия. Возле Регента стояли не более двадцати выживших защитников. Выжили только двадцать из около двух с половиной тысяч вступивших в бой. От осознания этого факта юноша чуть не дал волю эмоциям и удержал себя от того, чтобы бесцельно закричать в небо. Вместо этого он подковылял и встал рядом с выжившими.

Сгорбленные от усталости, утомлённые душами они гордо стояли и смотрели, как к ним идёт делегация.

Перед ними выстроились несколько легионеров в тяжёлых доспехах, все десять странных воителей и имперский командир, облачённый в красивые доспехи высших офицеров, который вёл эту делегацию. А за ними пытались выстроиться остальные солдаты Империи, образовав свои построения.

— Рыцари-протекторы, разбейте легионеров на тактические группы и проведите зачистку острова. Уничтожьте любого, кто попадётся на вашем пути. — Без эмоций скомандовал имперский командир и тут же десять воителей в прекрасных блестящих доспехах отправились к остальным войскам и стали отдавать команды.

Из строя побитых и изнеможенных воинов вышел еле держащийся на ногах Регент. Его броня была черна от сажи и крови, местами пробита и помята так, что с неё буквально были содраны куски металла.

— Я Регент Ордена. Что вам понадобилось? — Уставшим и тихим голосом вопросил глава Ордена.

— Я уполномоченный императором командир Гай, прибывший сюда для выполнения плана «молот». Я здесь, чтобы оказать дружественную и договорную поддержку, а также для выполнения задач, данных мне императором, Советом Старейшин и имперским правительством.

После этих слов командир достал бумажку желтого оттенка, на которой были короткие записи. Он взглянул в эту бумажку, внимательно всё про себя зачитал, убрал бумагу и заговорил:

— Во-первых, я должен изъять все артефакты, зачарованные предметы всех форм и классов и иные вещи, которые могут повысить личные качества, способности и атрибуты владельца.

Регент с печалью осмотрел всё вокруг и его взгляд встретил только тотальное разрушение и горы трупов. И дал ещё более печальный ответ, в котором читалась вся глубина безнадёжности:

— Всё что найдёте — всё ваше.

— Хорошо. Мы так и поступим. Во-вторых, как вы оцениваете возможность восстановления Ордена, и в какую сумму золотых септимов?

— Восстановление?! — Бессильно вскрикнул Регент. — Здесь больше нечего восстанавливать…. Орден наш погиб.… Нет, душа Ордена погибла…. Это всё. Это его конец. — С ещё большим отчаянием дал свой ответ глава Ордена.

— Если ваш орден распущен, то мы поступим по инструкции: мы должны забрать всё, что представляет ценность для Империи и предоставить вам немного припасов для двух дней проживания и дать лично вам два документа на подпись. В первом вы подпишите, что складываете полномочия главы Ордена и передаёте его имущество во владении Империи. А второй документ, который подтвердит конец соглашения между Империей и Орденом, и утвердит, что всё произошедшее сегодня останется тайной.

После того, как командир холодно и бесстрастно произнёс эти слова, он вынул из сумки два пожелтевших пергамента и предоставил их главе Ордена, подав ему и перо.

Лицо Регента было безжизненным и отражало все глубины и уровни бессилия и отчаяния. Он вынул свой меч из ножен, взглянул на него и кинул на обагренную кровью землю. После того как звон упавшего клинка спал, глава Ордена двумя росчерками пера поставил конец в долгой истории великого и славного Ордена. Теми Азариэлю в том числе, кто стоял рядом, хотелось упасть на землю и просто зарыдать от того, что славная история и гордость тому чему они служили, в этот момент попрана историей. Что сегодня они больше не служат чести, силе, вере и благородству, ибо теперь у них нет целей в жизни, а все их подвиги будут забыты. Они, сам Орден, оказался сегодня за гранью забвения и о нём более никто не узнает, а само его существование будет вычеркнуто из всех хроник или документов. Двумя росчерками пера был ознаменован конец целой эпохи, которая так и останется неизвестной всему Тамриэлю.

И подписав документ, Регент без единого слова, и бездонной пустотой во взгляде, в этот же момент пошёл к развалинам юго-западного донжона, откуда и он командовал боем, когда стены пали и башня обрушилась. Глава Ордена, собрал несколько вещей и переполненный печалью ушёл за пределы цитадели, буквально скрывшись в сумраках.

Азариэль отвлёкся от Регента и посмотрел вокруг. Весь двор был усеян трупами с разных сторон конфликта вкупе с осколками и руинами некогда прекрасного творения. На лицах мёртвых застыли каскады эмоций, выражавшие, что чувствовали перед смертью: негодование и ярость, страх и ненависть. Юноша увидел, как на ветру слабо развивались падшие знамёна, ставшие призраками прошедшей битвы.

В руинах цитадели, выжившие защитники стали строить себе ночлег. Ничего замысловатого никто не старался придумывать: сымитированный и самодельный спальник, немного мешковины и куски тканей вместо подушки.

И обессиливший, лишённый понимания юноша шёл устроить в руинах ночлег, как на его плечо упала тяжёлая ладонь. Обернувшись, юноша увидел потрёпанного Ремиила и израненного Рафаэля.

— Пойдём, Азариэль, я знаю, что нам поможет. Я уже нашёл место для ночлега — С тяжелой усталостью сказал старый рыцарь.

И они вместе поковыляли в сторону руин Академиона, где и был приготовлен ночлег.

Их шаг был тяжёл и неуклюж. Ремиил вёл Азариэля, поддерживая его под подмышкой, чтобы юноша не рухнул раньше времени. И как только голова Азариэлю коснулась мягкой мешковины, то все чувства моментально перестали свою работу и парень провалился в глубокий мрак.

 

Глава двадцать первая

Конец эпохи

Цитадель ордена. Следующий день.

Под легкие и слабо завывающие порывы западного ветра Азариэль проснулся. Как только он очнулся ото сна, его грудь пронзила острая боль, а помятый и разбитый доспех, который на нём был, пригвоздил его к земле, будто бы это была каменная плита. Все его мышцы тут же пронзила острая боль и наливающаяся тяжесть, которая буквально практически парализовала парня. Каждый вздох парня отдавался пронзающей болью в лёгких, словно они были объяты горячем пламенем. Но, всё же, собрав свою волю и остатки сил в кулак, парень стал подниматься.

Его мышцы ломило от жуткой боли, что не давало даже безболезненно и спокойно пошевельнуть ими. Но через кряхтения, прижимающую боль и не прошедшую усталость юноша тяжело стал подниматься.

Сначала он еле как сумел поднять свой торс, и в это же мгновение в прессе и бёдрах поползла пронизывающая боль. Руки и ноги гудели от жуткой боли и не хотели повиноваться.

Юноша взглянул на свои помятые доспехи и понял, что доспех теперь никуда не годен. Парень стал медленно снимать с себя помятые латы. Парень не одел на битву того доспеха, который Ариан выдал ему на первой операции. Вместо этого он надел на себя прекрасный и искусно выполненный рыцарский доспех. Сначала на земле оказались наручи и перчатки, затем была отстёгнута помятая и пробитая в нескольких местах кираса. Ну а после этого юноша снял с себя тяжёлую и укреплённую кожаную фуфайку и отстегнул поножи. И после того как на Азариэле осталась только лёгкая рубашка, покрывавшая кожаные брюки, по телу юноши пробежала волна некого облегчения.

Но в этот, же момент по коже юноши побежал покалывающий холод, ползущий по прикрытому только рубашкой торсу. И через несколько секунд парень стал постепенно замерзать, что притупило чувство боли.

Азариэль огляделся по сторонам и увидел, что все лежаки опустели и он в разрушенном Академионе один. Парень взгляну и ужаснулся тому, что место, бывшее некогда сосредоточением магических сил юга, по размерам не уступавшее Коллегии Винтерхолда или Академии Гильдии Магов в Имперском Городе, сейчас представляет из собой просто гору камня, мало напоминавшую о былом величии.

Из груди парня вырвался кашель, болью прошедший по всему телу. И в этот же момент парень сплюнул на землю кровью, смешанную с гноем и мокротой.

Азариэль попытался встать, но с первого раза ему это не удалось — он тут же рухнул на четыре конечности. Потом, собрав все силы и превозмогая всю усталость и боль, что пригвоздили его, сквозь собственное же кряхтение, он сумел подняться. И как только юноша почувствовал, что крепко стоит на ногах, решил выйти наружу.

Жуткая боль в мышцах и свинцовая тяжесть замедляли движение парня, а гул в голове и помутнение в глазах нарушали координацию в пространстве. Парень сумел опереться на осколок стены и выйти наружу.

Как только Азариэль перешагнул порог Академиона, то в лицо юноше сразу ударил холодный освежающий ветер, перемешанный с влажной моросью. Он подставил свой лик на морось и прочувствовал, что эта влага не такая противная и липкая, как тот ночной дождь. Его просто обдало волной свежести и жуткой прохлады, которая заставила парня ещё раз прокашляться и сплюнуть смесь крови и гноя.

Юноша вышел и ужаснулся, тому, что увидел. Над всей цитаделью нависла пелена мороси, падавшей с серого и безликого небосвода. Некогда прекрасный двор был абсолютно перепахан и обращён в руины. Теперь у него появились свои овраги, проделанные снарядами вражеской артиллерии и возвышенности, представленные грудами осколков главной башни и других зданий, что пали под страшным обстрелом катапульт и требушетов. Вся западная стена рухнула, после того как пал юго-западный донжон, обрушив все здания к ней примыкавшие. И падение этого донжона перемололо меж камней всех раненых, которые там были. Юноша при виде того как пелена мелкого дождя ласково обволакивает обломки целой эпохи, оставшиеся незримой для Тамриэля. Ветер, напевая скорбные песни, гулял среди серых призраков, представленных разрушенными и безжизненными строениями Ордена, старого времени.

Но больше всего юношу потрясало то, что весь внутренний двор был буквально усеян тысячами трупов, ставших жертвой этой страшной и кровавой войны. Юноша оглянул эту «жатву» битвы и чуть не зарыдал от напавшего на него горя. В эту ночь к Аркею отошли практически все, кого он знал. Саво, Люсия, Ахмат, Андре и ещё несколько друзей Азариэля пали в неравной битве со сторонниками губительных сил.

Душа юноши заполнилась несоизмеримой скорбью, отдавшейся страшной болью в сердце. По золотистым щекам потекла горячая слеза печали и меланхолии, захлестнувшая душу.

Азариэль пока шёл сквозь выжженные руины ужасался тому, что произошло этой ночью. Идя, он поэтапно вспоминал битву. Как они отбили первую атаку, как орды противников снесли первую линию обороны, как слуги губительных сил прорвались через вторую линию защиты и постепенно уничтожили её. Юноша вспомнил и грандиозную битву за цитадель, и как «молот императора» обрушился на противника, когда свет надежды практически погас. Азариэль шёл и неистово проклинал Люция за всё, что пришло за ним. Мёртвые друзья, знакомые, бандиты, пираты, ординаторы, рыцари, паладины и братья вместе с наёмниками и еретиками усеяли это поле, а на их лица навсегда легла маска того кошмара, злобы и ненависти, которые они испытали перед смертью.

Но, несмотря на то, что было утро, и весь день ещё был впереди, у Азариэля не было времени жалеть павших и искать друзей, несмотря на тот лёгкий сердечный порыв, не было времени любоваться пейзажем разрухи, хотя в его душе поселилась печаль и меланхолия, заставлявшие погружаться в скорбные размышления.

Азариэль увидел, как возле разбитых ступеней главной башни горит небольшой костёр, накрытый деревянным навесом. У костра стояло несколько открытых больших ящиков, возле которых копошилось девять выживших. Азариэль, превозмогая боль, двинулся, ковыляя и тяжело переступая с ноги на ногу, в сторону костра.

Юноша подковылял к костру и внутри душою обрадовался, что встретил несколько знакомых и дорогих лиц. У костра руки грели Готфрид и Ремиил. На их лице, перемешавшись с противным и липким дождём прошлой ночи, буквально как глина застыла сажа. Эти два рыцаря были облачены практически в то, в чём стоял и Азариэль. Но их лица не выдавали огромной усталости и боли. Будто бы с них это всё смыли, словно тому, как смывают грязь с кожи.

Внезапно юноша почувствовал, как к нему приближаются с боку. Он хотел повернуться, но не успел. Ему на плечо легла рука, и все мышцы правой стороны тут же заболели. Азариэль повернул голову и увидел мужчину в чёрной кожаной куртке, которая ложилась на серую рубаху, и покрывала штаны из кожи, выкрашенные в тот же цвет что и куртка, и уходившие под высокие сапоги. Юноша не сразу узнал главу сети Ордена.

— Это поможет. — Вымолвил Ариан и протянул юноше небольшой флакон с густой плескающейся жидкостью.

— Спасибо. — Ответил Азариэль. — И взял бутыль.

— Расскажи нам, Ариан, что творится за пределами цитадели? — Вопросил один из стражников, расположившихся у костра.

— Все крестьянские угодья и госпиталь на западе превратились в одни большие поля, покрытые чёрным пеплом. Северная часть пострадала чуть меньше, но всё равно на ней скоро глиной встанет чёрная зола. Меньше всего пострадали восточная и южная часть острова. На них даже растительность осталась.

— А что с укреплениями?

— От них ничего не осталось. — Холодно ответил Ариан.

Внезапно сидящий у костра Готфрид обратил внимание на Азариэля и решил его позвать к костру:

— Азариэль, садись, мы тут решаем, что будем делать дальше.

Юноша чувствовал как боль и усталость в нём отступают и как тело наливается силой. Через пару мгновений парень задышал полной грудью, не стесняемой жуткой болью. И Азариэль занял своё место под небольшим навесом, оперевшись на один из ящиков.

— Я хочу спросить. — Начал Азариэль. — А что это за четыре ящика? Откуда они взялись?

— Это милость командующего Гая. Но приказу императора он привёз помощь, которая должна была нам быть роздана, в виде тридцати таких, же ящиков с припасами. — Похлопав по одному из ящиков, сказал Ремиил. — Но нас оказалось так мало, что Гай решил целесообразным оставить нам только четыре этих коробки.

— А где остальные? Нас же было около двадцати? — Оглядев всех, вопросил Азариэль.

— Трое скончались ночью от полученных ран. А остальные уже покинули остров.

— Но ладно! — Прервал всех выживший в бойне иерарх, оставшийся лоялен к Ордену в этой битве. — Что мы будем делать теперь?

Азариэль оглянулся и увидел, что из двух с половиной тысяч защитников, вступивших в битву прошлым утром, их осталось девятеро. Он, Ариан, Готфрид, Ремиил, Рафаэль, Иерарх и стражники. После того как юноша всех подсчитал, он посмотрел на капитана наёмников, который сидел возле одного ящика, облокотившись на него и закрыв глаза о чём-то рассуждал и даже не думал отвлекаться на разговоры остальных.

— А ты, что предлагаешь? — Спросил один из стражников.

— Я вас об этом спрашиваю. — Чуть гневно ответил иерарх.

После того, как прозвучал этот вопрос встал один стражник. Броня его была измята, но он её носил несмотря, ни на что. Его лицо исполосовано свежими шрамами, а часть волос на левой части головы практически выгорели. Черты его лица было трудно определить из-за запёкшейся крови и застывшей золы на нём. И он начал свою пламенную, и наполненную гневом и злобой речь:

— Цель — вот что сейчас нужно всем нам. И цель у нас есть. Мы не должны предаться всем тем тёмным посылам, которые шли за предателями. Я говорю об апатии, печали и горестях. Мы обязаны отринуть их и преисполниться священным и праведным гневом, который должны обрушить на тех, кто предал нас и бежал вчера с поля боя. Они повинны, и они понесут кару за содеянные грехи и преступления против Ордена.

Азариэль по речи его сразу узнал. Это был Рихард. Нордлинг. Черты его лица всегда делали этого стражника похожим на ветерана легиона. Среди стражи он имел непререкаемый авторитет, так как отличался своим рвением, педантичностью и жесткостью. Тем, кто был у него под командованием, всегда приходилось нелегко, ибо управлял он железной рукой, если не стальным кнутом. Но и это давало свои плоды, особенно в минувшую ночь, когда он со своими бойцами удерживал второй круг обороны. И отступал он с разрушенных укреплений последним, прикрывая отход остальных и насмерть разя наступавших «искателей» Хермы-Моры.

— Ремиил, ты с нами? — Жёстко обратился он рыцарю, ожидая одобрения с его стороны.

— Нет, я думаю, что меня ещё ждут в одной деревне, я, пожалуй, туда и направлюсь. Так что без меня. — Бесстрастно ответил Ремиил отказом, чем и вызвал недовольство, вспыхнувшее в глазах Рихарда.

— Хорошо. — Буквально проскрипел стражник. — А вы? Рыцари, наследство Ордена, готовы обратить свои клинки против отступников? — Обратился он к Готфриду и Азариэлю.

— Азариэль, ты как? — Вопросил Готфрид, ожидая, что друг пойдёт с ним.

— Я… Простите, но у меня совсем иная дорога. Так что я пойду по иному пути. — Ответил юноша, не желая больше принимать участие в этой бойне и тем более погоне на бывших братьев и сестёр, что вышли из-под имперского окружения и покинули поле боя.

— Азариэль, Люций совратил всех твоих знакомых, настроил их против тебя, разрушил твой дом, и ты спустишь ему это с рук? — Настаивал Рихард, явно искушая юношу.

— Ты не дави на парня. — Послышался голос вне импровизированного убежища. — У него свой путь. Я вместо него приму участие в вашей компании, в охоте на отступников. Если ты так хочешь.

К укрытию подошёл маг, облачённый в боевые доспехи магов Ордена. На нём была изукрашенная блестящая кираса, щедро украшенная узорами, латные поножи и наручи, с наплечников свисали литании, а на синей юбке, усиленной стальными пластинами виднелись странные узоры снежных эльфов.

Все узнали в нём предводителя Магического Круга Ордена — собрания самых сильных чародеев, целителей, колдунов и боевых магов Академиона, когда-то… И все изрядно удивились его появлению, ибо считали командиров мёртвыми.

— Откуда ты? Куда ты вчера пропал? — Удивлённо кинул вопрос Рихард.

— Юноша. — Проигнорировав вопрос стражника, маг сразу обратился к Азариэлю. — Ты же жил в городке возле Гринхарта?

— Да.

— Его больше нет. — Резко кинул маг. — Он сгинул в вихре огня вражеских чародеев.

— Что? — С неимоверной печалью бросил юноша, почувствовав, как грусть и злоба начинает терзать его сердце.

— К врагу должно было подойти подкрепление могущественных магов-предателей из Коллегии Винтерхолда и Гильдии Магов, которое шло как раз таки через твой городок. Сила, которая продолжала нарастать, и гул, раздававшийся в эфире, ну просто манили меня туда. Я и отправился с отрядом своих магов в то местечко. И нам удалось остановить их наступление.

— Но какой ценой… Выжил только ты. — С еле сдерживаемой злобой и печалью произнёс Рихард.

— Да.

— Хорошо. — Чётко согласился стражник и с восхищением, перемешанным с еле уловимой радостью, добавил. — Ты можешь присоединиться к нам.

— Я ещё пойду с вами. — Отринув голову от ящика, резко и грубо сказал Рафаэль. — Я из-за этих ублюдков потерял свою «славную сотню». Всех тех, кто был для меня семьёй, я утратил в том безумном огне и пляске клинков. И я не успокоюсь, пока последний отступника вашего Ордена не отправиться на вечные муки в Обливион. — Злобно закончил капитан наёмников.

— Да, обратим нашу ярость против предателей, брат. — Со зловещей улыбкой сказал Рихард. — А теперь давайте посмотрим, насколько щедра к нам Империя.

После этих слов все обратились к разбору ящиков с припасами, предоставленными имперской армией. В этих ящиках нашлось всё, что необходимо было для недолгого проживания на острове, где остались зола, руины и трупы. По милости императора защитникам Ордена предоставили несколько бутылей самых различных зелий и эликсиров, съестных припасов, вин, медикаментов, алхимических ингредиентов, разных материалов, несколько комплектов грубой одежды, стандартные мечи легиона, и несколько кошельков с золотыми и серебряными монетами.

— Ну, как делить будем? — Вопросил оставшийся маг Ордена.

— Я с Азариэлем не стану учувствовать в делёжке имперского добра. — Холодно начал Ремиил. — Мы только возьмём всё, что нужно для того, чтобы добраться до Сиродила.

— Хорошо, можете идти. — Скрепя зубами сказал Рихард и отошёл от кучки того, вытащили из ящиков.

Они подошли и взяли, что им было нужно для того, чтобы спокойно и беспрепятственно добраться до центральной провинции. Но, что касалось монет, то Рихард с иерархом позволили им взять только по кошельку, набитому септимами, отчеканенными из серебра. Ремиил в ответ лишь ухмыльнулся и поскользнулся, обрушившись торсом на кучку вещей. Азариэль хотел было кинуться ему помочь, но Ремиил сам встал, осмотрел всех и поковылял в разрушенный Академион.

Тем временем Азариэль попрощался со своими знакомыми. Юноша буквально по-братски обнял Готфрида. После чего он тепло попрощался с Рафаэлем, свершим крепкое братское рукопожатие.

— Ну, бывай, не забывай эту ночь. Не забывай меня. — Похлопав по плечу юноши, твердил Рафаэль. — Клянусь Акатошем, мы ещё свидимся.

— Буду рад такой встрече.

Эмоций уже не было, что б попечалиться расставанию с друзьями, ибо всю душу заполнила меланхолия и печаль по погибшим знакомым и об ушедшей славной эпохе. Юноша развернулся и пошёл за Ремиилом.

Азариэль дошёл до разрушенного Академиона и вошёл вовнутрь. Холодным ликом его встретили разрушенные стены и чуть ли не провалившиеся этажи. Некогда аккуратные синие стены теперь морщились камнем, из которого были сложены.

Там Азариэль сумел переодеться. Он снял с себя всю лёгкую и местами порванную и никчёмную одежду, и надел новую. Теперь на Азариэле была грубая, плотная рубашка, сделанная из крепкой мешковины, поверх неё жилёт из оленей кожи, чуть прикрывавший бесцветные штаны, сданные из такого же материала, что и рубашка, уходившие под невысокие сапоги на шнурах. И после того, как на теле оказалась вся эта одежда, то по коже юноши побежала волна теплоты и всякая прохлада и ползущий пороз отступили от тела.

Юноша уже перекинул через плечо клинок Верховного Магистра и сумку, в которой лежали припасы, как Ремиил его остановил.

— Подожди, вот возьми. — Сказал старый рыцарь и протянул парню большой кошелёк, который чуть ли не рвался от золотых монет в нём.

— Ты тогда, когда упал…

— Да. — Оборвал удивленного парня Ремиил. — Это и наши деньги тоже. И сейчас я делю пополам деньги. В таком большом кошельке не меньше чем двести септимов золотом.

Юноша лишь молча, протянул руку и взял эти монеты, спрятав кошелёк, набитый золотом в сумку, который с лязгом приземлился на серебро. И после этого они решили уже покинуть цитадель.

Юноша с Ремиилом вышли за пределы цитадели и устремились к берегу. Азариэль и старый рыцарь кинули последний взгляд в сторону цитадели. На душу каждого легла такая тяжесть и печаль, что сердце на мгновение было готово остановиться. Взгляд каждого из рыцарей отразил всю силу и глубину меланхолии и печали, поразивших их. Каждый понимал, что за плечами остаётся целая жизнь, с которой было неимоверно трудно расстаться и этот конец просто давил на душу. Ремиил в этот момент отправлял в забвение десятилетия верной службы, а Азариэль потерял практически всех своих друзей и будущее защитника континента. И конец эпохи незримых защитников Тамриэля подошёл к концу. Они сделали всё, что смогли, но не отступили. И теперь защита мира падёт на плечи героев, которых должны ниспослать сами боги.

Но справившись с печалью, унынием и горем они продолжили свой путь к берегу. Идя к побережью, их уже не окружали прекрасные деревья, завораживающее звучание птиц и пленяющие ароматы цветов. Теперь вокруг были только выжженные поля и горы трупов разных сторон. Куда бы ни кинул свой взгляд Азариэль, везде он натыкался на сожжённые укрепления, почерневшую землю и сотни мертвецов, которые так и остались лежать, сплётшись в единый погребальный танец. Азариэль усмехнулся.

— Что тут тебя забавляет. — Грозно вопросил Ремиил.

— Когда я приходил сюда с тобой, здесь всё цвело. Теперь же я ухожу с тобой, и нас окружают выгоревшие кручи, усеянные теми, кто стоял тут. — Пояснил Азариэль.

Старый рыцарь не удостоил этот диалог продолжения. Они вышли к старому причалу, к которому, в бытность свою, некогда прибыл юноша. Весь берег был усеян лодками и канонерками как ракушками. Валялось множество разбитых ящиков и сотни жаровен, от которых всё ещё исходил запах дурмана. И десятки предателей были разделаны своими же «союзниками» на магических рунах и символах.

Ремиил вышел к берегу, приметил плавающее средство, поднял одну лодку и потащил вместе с Азариэлем её в сторону водной глади и с плеском спустил на воду скудное судно.

— Ну, старый друг, ты, куда будешь путь держать. — Отгребая от берега, вопрошал Азариэль. — Где мне тебя потом искать?

— Если захочешь меня найти, то ищи в одной неприметной деревушке под Норт Пойнтом, что на самом севере Хай Рока. — С лёгкой улыбкой ответил Ремиил.

Азариэль, завидев, как улыбается его друг, почувствовал себя немного легче, и печаль постепенно стала отступать от души.

— Тебя там хоть ждут?

— Всё может быть, всё… А ты куда собираешься?

— Я даже не знаю, куда мне отправиться. — С печалью ответил юноша. — Мне неизвестно, кто именно выжил в той бойне.

— Что ж, тогда позволь тебе дать одно напутствие. Перед тем, как отойти ко сну, среди камней я услышал хлюпанье и стоны. Оказалось, что осколком башни придавило Тиберия — твоего друга, который оказалась посреди боя. Мне пришлось успокоить его, чтобы он не привлёк имперских солдат. После недолгих уговоров, он рассказал мне, что за эти два месяца от Люция сбежало несколько неофитов, среди которых и была твоя Аквила. И было это северном Нибене. Но, к сожалению, на большее этого паренька не хватило. Он издал последний вздох и отошёл к милостивому Аркею.

Эта новость коснулась самого сердца несчастного юноши. Он потеряв всех друзей в яростной битве может теперь найти девушку, к которой ощущал сильные чувства. Азариэль, всё ещё испытывавший некие остаточные чувства к этой девушке, всё же решил попытаться её найти, чтобы хотя бы убедиться, что с ней всё в порядке.

— Ну, тогда я отправлюсь на поиски её, ибо мне ничего не остаётся, чем заниматься этим. — С трепещущим сердцем ответил парень.

— Я не буду спрашивать, где ты будешь её искать. Я всего лишь желаю тебе удачи, и найти её раньше Рихарда.

— Спасибо, а теперь бери весло, нам придётся долго грести. — Сухо и потеряв былую жизненность, сказал Азариэль.