Кроме пыли и одного дохлого муравья, ничего нигде не было.
– Пусто, – пискнула Лидка. – Нас надули.
Жарко трещали факелы, на стенах шевелились длинные тени. Я размахнулся чертовой банкой, но тут Петька крикнул:
– Постой! Может, он не в банку кладет?
– Конечно, не в банку! – обрадовалась Лидка. – Разве одеяло поместится в банку?! Посмотри еще!
Я не решался попробовать второй раз… Вдруг Лидка закрыла глаза и запустила руку в камеру.
– Есть… – сказала она сдавленным голосом, немного помедлила и вытащила полотенце.
Петька мгновенно кинулся к своей камере – и вытащил оттуда одеяло. Через секунду у нас в руках были и зубная щетка, и конфеты «Золотой ключик», и даже мой прекрасный складной нож с двумя лезвиями, отверткой, шилом и напильничком.
– Он еще и зубную пасту приложил, мятную! – вопила Лидка.
Мы орали и плясали, как дикари на празднике полнолуния. Мы размахивали факелами и обнимались. Лидка засовывала в наши рты конфеты «Золотой ключик». Мы убедились, что есть на свете настоящее волшебство. Мы были счастливы.
– Ты больше всех выгадал! – кричал Петька, раскрывая лезвия моего ножа. В свете факелов лезвия сверкали оранжевыми искрами.
– Согласен на ночь меняться, – сказал я. – Ты мне одеяло, а я тебе – нож!
– Фига!
Лидка первая пришла в себя.
– Мальчики, – сказала она очень добрым голосом. – Видите, как все хорошо получается. Принесем волшебнику еще муравьев и попросим, наконец, еды и посуды. Не пить же втроем из одного котелка. Это негигиенично.
– Плевал я на еду! – орал Петька, который еще никогда не плевал на еду. – Попрошу у волшебника гитару, сяду посреди улицы и буду играть! Хватай банки!
Треща и дымя, догорали наши факелы. Мы выбежали из пещеры окончательно счастливые.
Первого муравья изловил Петька.
– Есть один рыжий! – крикнул он и отправил зверя в баночку.
Пока они попадались по одному, собирать было даже интересно. Но по солнечным поляночкам они ползали десятками, сотнями и целыми колониями. Это, конечно, красиво – смотреть на сверкающий золотой ручеек, но охотничий интерес пропал. Сразу заболели спины, а баночки наполнялись медленно, и конца этому делу не было видно.
– Наверное, у жителей есть какой-нибудь способ, – сказала Лидка. – По штучке и за день банку не наберешь.
Подумаем?
– Ну, подумаем… – согласились мы с Петькой.
Брели дальше, подбирали муравьев, обливались потом и думали. Ничего путного не придумывалось. Лидка смотрела на нас с презрением. Счастье жизни стало меркнуть.
Вскоре вышли на одну полянку, а там стоял, расставив ноги, низкорослый житель и глядел на Солнце.
– И думать не надо! – обрадовался Петька. – Возьмем и спросим.
– Привет! – сказали мы низкорослому жителю.
– Наше вам… Небось новенькие? – спросил он, взглянув на наши утомленные физиономии и почти пустые баночки.
– Новенькие, – признались мы. – Лида, Петька и Миша. А тебя?
– А меня Аркадиус, – важно сказал житель. – Красивое имя?
– Звучное, – согласилась Лидка. – А для чего ты, Аркадиус, на Солнце смотришь из-под руки?
– Изучаю, как Солнце по небу ходит, – сказал Аркадиус.
Петька презрительно фыркнул:
– Это не Солнце по небу ходит, а Земля поворачивается, простота ты деревенская!
– Что поворачивается? – спросил Аркадиус, округлив глаза.
– Земля! – повторил Петька.
– А как ты докажешь? – потребовал Аркадиус.
Петька долго думал, чесал в затылке, но никакого доказательства вращения Земли так и не вспомнил. Мы, кстати говоря, тоже…
– Чудеса… – прошептала Лидка. – А может, она и не вертится?
В ее синих глазах появился страх, а изумление Аркадиуса прошло. Он снова посмотрел на нас свысока и заявил:
– Не может Земля вертеться. Ты в уме ли, житель Петька? Представь себе только, что Земля чуть-чуть повернулась. Мы бы все покатились, как по косогору.
– Верно… – ужаснулась Лидка.
– Море вместе с рыбаками выплеснуло небо, как похлебка из перевернутой миски.
– Правда… – пискнула Лидка.
– Развалились бы дома, покатились камни, бревна и лошади, сметая все на своем пути. Одни только птицы летали бы в небе… Впрочем, куда они будут садиться на ночь, если Земля перевернется вверх тормашками? Теперь ты понял свою глупость, Петька?
– Понял, – сказал Петька, ошеломленный картиной катастрофы.
– А все-таки она вертится! – прошептал я в сторонку.
– Земля стоит незыблемо, – заявил Аркадиус, – а Солнце ходит по небу своими путями. От каждой елки и от каждой палки падает тень, и ползет она по земле с равномерной скоростью…
Возле Аркадиуса было воткнуто в землю несколько палок.
– Если Солнце восходит в шесть утра, а заходит в шесть вечера, то тень от палки ползет по земле двенадцать часов, – продолжал умный Аркадиус. – Я намечаю эту линию колышками, а потом делю ее на двенадцать частей. Вот тебе и час! Мудро?
Я думал, Петька закричит, что солнечные часы изобрели еще древние греки, но он, посрамленный, молчал. Тогда я сказал:
– Это называется «солнечные часы».
– Подходящее название, – одобрил Аркадиус. – Спасибо, Миша, что подсказал. Все умею, а вот названия не умею выдумывать…
Не стоило объяснять, что название придумал не я…
– Теперь, – сказал Аркадиус, – я знаю, что такое час. А вот который час, – этого я еще не знаю.
– Мудри дальше, – буркнул обиженный Петька. – Может, когда и узнаешь…
– Аркадиус, – сказала Лидка. – Объясните нам, как жители ловят муравьев? Штучками, или есть какой-нибудь способ?
Мудрый Аркадиус рассказал нам:
– Они собирают муравьев очень непроизводительным способом. Тыкают палкой в муравейник, а потом стряхивают муравьев с падки в баночку. Много ли их вцепится в палку? От силы три десятка. У меня нет времени так собирать муравьев…
– И что ты изобрел? – спросил я, уверовав в Аркадиуса.
– Это моя тайна. Но за то, что ты мне подкинул название, могу сообщить. Только не рассказывайте жителям! – попросил Аркадиус.
– Ни за что! – поклялись мы.
– Тоща слушайте… Я заметил, что у муравьев очень развито чувство дружбы. Если один попадает в беду, остальные бросаются его выручать.
– Какие хорошие муравьи! – воскликнула Лидка.
– Очень хорошие, – согласился Аркадиус. – Но умный и хитрый враг может употребить твои добрые качества в своих интересах. Так часто бывает…
– И ты употребил? – спросила Лидка с укоризной.
– Что поделаешь, – вздохнул Аркадиус. – И вот – я вставляю банку в муравейник и бросаю в нее одного муравья. Он пищит, зовет на помощь. Приятели бегут выручать и друг за дружкой валятся в банку. Когда банка наполнится, я беру ее и, посвистывая, отношу в Лабаз. Это ли немудро?
– Гениально! – воскликнул Петька. – Теперь мы обеспечены!
Лидка всхлипнула и сказала:
– Это безнравственно. Как не стыдно!
– Аркадиус прав, – решил я. – Пошли искать муравейники. Не все ли равно, каким образом попадет муравей в мою банку.
– Браконьеры безжалостные, – простонала Лидка, но все-таки пошла вслед за нами.
Мы нашли три муравейника и вставили в них баночки. Дружные, но глупые муравьи посыпались туда водопадом. Банки наполнялись, а нам делать пока было нечего.
– Есть охота, – пожаловался Петька.
– Пожуй кончик одеяла, – предложил я.
– Дубина, – выразился Петька. – Я страдаю, а ему хоть бы что. Лидочка, у тебя не осталось конфетки?
– Ты больше всех моих конфет слопал! – сказала Лидка.
Петька притих и стал жевать веточку. А банки скоро наполнились.
У костра около волшебной пещеры сидел симпатичный доктор Клизман. С уважением посмотрев на наши полные банки, он дал нам по факелу и похвалил за старательность, потому что знал, каким мудрым способом мы собрали муравьев.
– А как вы на них охотитесь? – ядовито спросил Петька.
– А я и не охочусь, – покачал головой доктор Клизман. – Потому что я занят в сфере медицинского обслуживания жителей.
– А материальные блага из пещеры вы получаете? – спросил я.
– Когда все здоровы, тоща получаю. Но если кто так серьезно заболеет, что не сможет собирать муравьев, тоща не получаю, пока не вылечу жителя.
– Значит, когда не работаете, тоща получаете, а когда работаете, тоща не получаете? – удивился Петька.
– Вот именно, – сказал доктор Клизман и потряс бородкой.
– Поразительная страна! – воскликнул Петька и пошел в пещеру.
Мы спустились в сырое подземелье, и снова стало жутковато. Но теперь мы знали, что волшебник работает честно.
Петька сунул банку в камеру и произнес замогильным голосом:
– Дорогой Лабаз! Я со вчера ничего не ел, у меня живот к спине прилип и кишка кишке бьет по башке. Я набрал полную банку муравьев, затратив необыкновенное количество труда и усилий. Дай мне за это кило колбасы, полкило сыру, кило вареного мяса, кило шоколадных конфет «Мишка на севере», три пачки печенья «Мария» и жареную курицу. Не очень много за полную банку, да? Завтра я тебе еще наберу. Спасибо, добрый Лабаз.
– Это ты на всех попросил? – поинтересовалась Лидка.
– Вот еще! – сказал Петька. – У вас свои языки есть.
Поставив баночку в камеру, Лидка сказала:
– Дорогой волшебник Лабаз! Я очень люблю вкусные вещи, но я понимаю, что ты все даешь даром, и мне стыдно только за одно спасибо просить слишком много. Дай только большую сладкую булку, еще конфет «Золотой ключик», немножко чернослива и пачку чая. Спасибо, добрый Лабаз!
– С такой пищи ноги протянешь, – сказал Петька.
– Как бы кому-то из нас не пришлось протягивать руку! – сказал я, поставил в камеру банку и, подумав, попросил: – Добрый Лабаз, во-первых, дай мне спичек. А из пищи: картошку, сахар, хлеб и помидоры. Я их очень люблю. Дай еще мяса и лопату. Все. Спасибо.
Переночевали мы опять у Митьки. Голод терзал жестоко, потому что вечером съели только по две картофелины и одну лепешку на троих. Утром кое-как сполоснулись в ручье и отправились в волшебную пещеру. Было тепло и тихо. Приветливо светило невысокое еще солнышко, и настроение у нас было, в общем, хорошее. Даже шкодник Петька подобрел и не сломал по пути ни одной ветки. Он свистел красивые песни, а когда уставали губы, мечтал вслух, как вынесет из пещеры всю еду, разложит вокруг себя на полянке и будет лопать, лопать и лопать, пока живот не раздуется шире дивана. Слушая его завлекательные речи, мы глотали слюнки и начинали жалеть, что попросили так скромно. Конечно, мы не надеялись, что Петька с нами поделится.
Около костра никого не было, он едва тлел. Петька опять удивил нас: набрал хворосту и подкинул в костер.
После этого мы запалили факелы и спустились в подземелье. Петька сунул руку в свою камеру, долго там шарил – мы подумали, что ему никак не вытащить, и вдруг заорал:
– Нету!!!
Он повернулся к нам. Оранжевый огонь факела освещал растерянное лицо и трясущуюся нижнюю губу.
– Надувательство… – пробормотал Петька. – Так не игра!
– Сейчас я посмотрю, – сказала Лидка и вытащила из своей камеры пачку чая и кулек с конфетами «Золотой ключик». – Больше ничего. Ни булки, ни чернослива.
Миша, а у тебя что.
Мне повезло больше всех. Волшебник дал мне корзину с картошкой, пакеты с сахаром, мукой и сошло и еще лопату.
– Вот так! – сказал я, очень довольный. – Волшебник не одобряет баронские замашки. Жареные курицы в Мурлындии не полагаются. Удовлетворюсь жареной картошкой!
– А я что буду есть? – завыл Петька, поднял глаза кверху. По его лицу катились крупные слезы. – Ребята, вы не дадите мне умереть с голоду? Мне ведь еще только тринадцать лет!
– Конечно, не дадим, Петенька! – воскликнула Лидка. – На, родной, съешь конфетку!
– Ладно, от голодной смерти мы тебя спасем, – сказал я. – Поделимся всем, что имеем. Но в другой раз будь скромнее.
– Еще бы! – обрадовался Петька, и слезы его высохли. – Теперь я знаю, чем тут кормят.
Он засунул в рот две конфеты и даже улыбнулся.
Вот так мы и узнали, что добрый Лабаз ограничивает свои дары самыми простыми продуктами и предметами первой необходимости самого низкого качества – из тех, что лежат у нас на прилавках под вывеской «уцененные товары». Покладистые жители не обижались. Только мой нож внес в мурлындские умы некоторую сумятицу: все знакомые в один голос заявили, что с ножом мне здорово повезло. Многие пытались повторить операцию, но красивых ножей с двумя лезвиями из нержавеющей стали добрый Лабаз никому не выдал. По Мурлындии разнесся слух, что я любимец волшебника. Благосклонность великих персон окружает тех, на кого она падает, некоторым ореолом. Жители издалека кидались, чтобы со мной поздороваться.
Как-то раз я получил за полную банку муравьев новенький топор. Я насадил его на топорище и заточил об камень. Забавляясь новой вещью, мы с Петькой порубили зазря много деревьев, но скоро одумались и решили сотворить что-нибудь полезное. Лидка просила построить дом, но это показалось скучным, и мы построили качели. Нехитрый снаряд произвел могучее впечатление. Мы успели покачаться только с полчасика, потом набежали жители и стали умолять дать и им попользоваться новой потехой. Жители выстроились в длинную очередь. Они качались даже ночью при свете факелов. И тут я впервые в жизни понял, что тот, кто делает что-то новое, обязательно наживет себе врага.
Зампотех Федя отвел меня в сторону и сказал мрачным голосом:
– Миша, это нечестно. У тебя должно быть чувство товарищества. Потехи – моя специальность. Выбери себе другое.
Сперва я не очень понял, что он имеет в виду, и спросил:
– Как это понимать?
– Понимать это надо так, – растолковал зампотех Федя: – Если у тебя возникает подобная мысль, приди и скажи: так, мол, и так, знаю, как устроить какую-то потеху. А я тебя угощу.
– А потеху сделаешь сам и скажешь, что это ты продумал?
– Ну конечно, – беззастенчиво согласился зампотех Федя. – Значит, мы с тобой договорились?
– Договорились, – согласился я, и Федя пожал мне руку. Но я заметил, что недобрый блеск в глазах его не пропал.
Пришел и король Мур со своей королевой Дылдой. Сперва король качался в мантии, потом разгорячился, скинул ее, а заодно и корону. Дылда не решалась скинуть тяжелое, длинное платье. Она не качалась, а просто мучилась в этом музейном наряде. Помучившись, она отошла и села на травку с печальным выражением на лице.
– Надо помочь бедной королеве! – сказала Лидка. – Посмотрите, тетенька чуть не плачет.
Она подошла к горюющей Дылде и стала ей что-то рассказывать. Королевино лицо постепенно прояснялось. Лидка с королевой обнялись и быстрым шагом пошли в сторону дворца.
Дожидаясь очереди, жители коротали время по способности. Одни играли в чехарду, другие пели песни, тут же и боролись, и латали драные одежки. Зампотех, чтобы примазаться, приволок патефон. Доктор Клизман залез одному бедняге в рот и расшатывал большими блестящими щипцами зуб. Из-за солидности возраста доктор не качался на качелях, но наблюдал забаву с любопытством. Он же оказывал срочную медицинскую помощь поспорившим изза очереди.
Короля Мура пропускали через пятерых. На качелях он развеял свою постоянную печаль и подошел ко мне почти веселый.
– Голова у тебя, любезный Миша, несмотря на странное увлечение, работает хорошо, – похвалил меня его величество. – Подумать только, изобрел такую потеху!
– Мне кажется, – ворчливо произнес доктор Клизман, – что сегодня добрый волшебник получит намного меньше муравьев.
– Чепуха, любезный доктор, – улыбнулся король. – Ему-то какая разница – больше или меньше?
– Существенной разницы, конечно, нет, – сказал доктор. – Но дело в том, что жители получат меньше продуктов. Их организмы похудеют, ослабнут и расположатся к заболеваниям, которые…
Внезапно доктор ахнул и стал тереть глаза кулаками.
– О великий Лабаз! – воскликнул он, зашатался и рухнул на землю в глубоком обмороке.
Я тоже чуть не обалдел: по дороге шли королевы с Лидкой. На королеве уже не было тяжелого платья до земли, на ней были голубые брючки и пестрая кофточка с короткими рукавами. Королева помолодела лет на двадцать, и выражение лица у нее было счастливое-счастливее. Она скинула какого-то жителя с качелей и стала качаться сама, заливаясь радостным смехом. Пораженные жители сперва молчали, потом опомнились и стали кричать, что пора и соскакивать. Королева показывала им язык. Она подхватила Лидку, они долго еще качались вместе на зависть стонавшим от нетерпения жителям. Я и не заметил, как пришел в себя доктор Клизман. Он поднялся, отряхнул брюки и строго сказал:
– Это называется: скандал в благородном семействе!
– Сперва я тоже так решил, – произнес король Мур, любуясь своей помолодевшей королевой. – А потом я подумал: а почему бы и нет? Смелый поступок – королевский поступок. Мне нравится!
Расстроившийся высоконравственный доктор только покачал головой.
Королева вовремя почувствовала королевским инстинктом, что ропот народа по поводу ее беззакония сейчас превратится в бунт. Она подмигнула Лидке, и обе спрыгнули с качелей. Тут же завязалась свалка. Жители не могли решить, кто следующий. Доктору пришлось много поработать.
– Мурик, ты не сердишься? – Королева игриво погладила щеку своего короля.
– У нас можно делать все что хочешь, – сказал Мур, приподняв подбородок. – Должен сказать, что в брючках ты очень мила.
– Спасибо! – обрадовалась королева.
– Пожалуй, теперь ты сможешь ездить верхом, – добавил король.
– Я попробую, – сказана королева. – Вели Феде, чтобы он поймал мне лошадь!
– Сейчас поздно, – удержал ее король. – Попробуешь завтра.
– Я тоже хочу на лошади! – сказала Лидка капризно.
– А я разве не хочу? – заявил Петька.
– Я тоже не рыжий, – сказал я. – И мне лошадь!
Король принял гордую позу и произнес:
– Я велю зампотеху пригнать завтра утром ко дворцу пять лошадей. Поедем кататься.
– Вот умница! – воскликнула королева Дылда и чмокнула своего короля в щечку.
А когда наступило утро, мы хорошенько умылись в ручье и пошли к королевскому дворцу. Сторож Кирюха лежал в будке и надраивал ногти тряпочкой. Заспанный зампотех Федя привязывал лошадей к ограде.
– Кто эту потеху придумал? – спросил Федя и посмотрел на меня неприязненно.
– Королева придумала, – ответил я Феде.
– Ну ладно, – зевнул Федя. – Патефон вам не понадобится?
– Патефон нам не понадобится, – сказала Лидка. – Иди, Федя, досыпай.
Зампотех Федя еще раз зевнул и удалился. Королева пригласила нас завтракать. За стоном, попивая черничный компот, король Мур сказал нам такую вещь…