К месту, обозначенному на карте крестиком, мы добрались за каких-то двадцать минут. Впрочем, «мы добрались» — не совсем верно. Добрались рыжая гадина, бородатый турок и предатель Фатих. А меня туда доставили насильно.

Видимо, Фатих все-таки испытывал нечто вроде угрызений совести, и потому не перевалил меня через мотоциклетное сиденье, как советовала рыжая, а конвоировал впереди себя. Мотоцикл же он просто катил — несомненно, не хотел привлекать внимание треском двигателя.

Место, где Никита отсиживался, сидя на гробе, я узнала сразу по его описанию: серпантин шоссе, густой кустарник и скала с плоской вершиной. Прислонив мотоцикл к огромному валуну, Фатих сверился с картой и, удовлетворенно кивнув, бросил что-то по-турецки бородачу. Затем склонился к самому уху рыжей и нечто прошептал. Та кивнула утвердительно.

— Оля, крестик — слишком неточный ориентир, — пояснил Фатих, отлепляя скотч от моего рта. — Мы, конечно, найдем статуэтку, но искать придется слишком долго. Ведь ваш брат наверняка назвал какие-то особые ориентиры?

Я понуро молчала, прикидывая — где, когда и каким образом рыжей гадине удалось завербовать этого молодого человека. А может, они были в сговоре с самого начала, и мое знакомство с мотоциклистом в ночном городке стало далеко не случайным?

— Повторяю, — в голосе Фатиха зазвучали неожиданные металлические нотки. — Ваш брат Никита наверняка назвал вам какие-то дополнительные ориентиры. Какие именно?

Отвернувшись, я демонстративно проигнорировала вопрос. Рыжеволосая нахмурилась, по лицу ее пробежала мгновенная судорога гнева, но Фатих упредил вспышку:

— Не надо, не надо… Она сейчас все расскажет сама. Надеяться ей не на кого. Оля, поймите — мы и так найдем статуэтку. Рано или поздно.

Я вновь не ответила. Рыжеволосая выжидательно посмотрела на меня, а затем подтолкнула в бок бородатого турка. Тот достал страшный нож — тот самый, с блестящим наточенным лезвием и, набычившись, бросил мне что-то по-турецки.

Переводчика не потребовалось — по интонациям и так было ясно, что имел в виду турок.

— Бамбарбия — кергуду! — ответила я, силясь подняться. — Я все скажу только в присутствии полиции.

Теперь я вспоминала того самого усатого полицейского с искренней симпатией. Появись он сейчас — я бы бросилась ему на шею!

— Не хотите говорить? Тогда придется прибегнуть к другим методам, — с показным сожалением произнес Фатих, доставая из кармана аптекарский пузырек.

Сфокусировав зрение, я разобрала наклейку: HCl. Из школьного курса химии я запомнила, что так обозначается соляная кислота. Несмотря на предельный драматизм ситуации, в голове почему-то завертелась какая-то чушь о валентности и молекулах.

— Не скажешь — на морду плеснем! — зловещим шепотом пообещала рыжая.

Бородатый турок нехорошо ухмыльнулся. Фатих осторожно открыл флакончик и плеснул из него на загодя подготовленный лист бумаги. Листок тут же обуглился и скукожился. Ошибки быть не могло — это действительно кислота.

Есть угрозы, перед которыми не может устоять ни одна женщина. Обещание пожизненного уродства — из их числа. И хотя мне очень не хотелось называть особые приметы, черный и белый, однако перспектива бесконечных пластических операций показалась мне чрезмерной платой за молчание.

— Ищите два камня, черный и белый, — с ненавистью прошептала я. — Статуэтка под ними…

— Я же говорила, что перед этим она не устоит! — заметно повеселела рыжая.

Мои мучители искали черный и белый камень часа полтора. Они с десяток раз становились под грушей на повороте, сводили и разводили руки, мерили пространство шагами, они пересмотрели все камни в радиусе тридцати метров, однако ничего похожего не нашли. Мысль об обмане неоднократно посещала негодяев, и тогда Фатих раскручивал свой страшный флакончик, делая вид, что собирается плеснуть кислотой мне в лицо…

Мне же нечего было сообщить, кроме того, что я уже сказала. Видимо, мои оправдания звучали столь искренне, что смягчили даже рыжеволосую.

— Наверное, братик Никита даже в этом тебя обманывал… — пробормотала она, неприятно удивив меня осведомленностью в нашей семейной жизни.

Поиски продолжались, но уже без прежнего энтузиазма. Сидя на земле со связанными за спиной руками, я желала лишь одного: чтобы все это побыстрее закончилось. Найдут подонки краденую статуэтку, не найдут… Действительно, какое мне до всего этого дело?!

И тут со стороны шоссе послышались какие-то голоса. Я даже не сумела разобрать, на каком языке — по-турецки, по-английски или по-русски. Это был шанс…

— Спасите! — изо всех сил закричала я. — Help me!

— Молчать! — Выхватив у бородача нож, рыжеволосая угрожающе поднесла лезвие к моему лицу.

Голоса становились все ближе, и мои похитители всполошились не на шутку. Фатих извлек из кармана еще один флакончик, чуть больше первого. Скрутив пробку, он плеснул из него в носовой платок и ловко накинул его мне на лицо, прижимая ткань ладонью. Сладкий приторный запах наполнил горло и легкие. На мгновение мне показалось, что я умираю от удушья, но тотчас же сделалось спокойно и легко.

Я еще успела увидеть, как бородатый турок занес над головой Фатиха толстую деревянную колотушку и резко опустил на темечко. Фатих ойкнул и завалился на бок. На удивление спокойно я подумала, что они и меня убьют. После чего в голове поплыл приятный неземной гул, затем где-то над ухом зазвенели небесные колокольчики, и я словно бы провалилась в темную влажную бездну…