1996 год. После долгого перерыва в городе появились новостройки — красивые, сложной формы дома, дорогие проекты — сплошь «эксклюзив». В окнах стеклопакеты, за ними угадывается роскошный интерьер, — зависть пришла на смену унынию, а это уже один из двигателей прогресса. Зависть двинула прогресс. Пошли деньги — очнулись от шока строители, пустились вдогонку преуспевающим газовикам и нефтяникам.
На рынках появились «новые русские» марки продовольственных товаров: «Сдобри», «Илья Густов», «Довгань»… Выяснилось, что куйбышевский шоколад лучше любого швейцарского, а пермский майонез лучше своего провансальского первоисточника.
Складные велосипеды «Кама» просто вне конкуренции: итальянские «горные» с наворотами велосипеды в багажнике не помещаются и стоят 3 миллиона! А нашу «Каму» у проходной велозавода можно купить за 250 тысяч. Спрос есть, почему завод загибается — непонятно. Рабочим «Велты» зарплату выдают велосипедами, запчасти они берут сами и несут их к Центральному рынку — торгуют с газетки у трамвайной остановки «Улица Пушкина» и не ждут улучшения судьбы.
Между тем, улучшения следуют одно за другим — поставили единообразные киоски перед рынком, потом отделили китайцев, позже нашли место и навесы для торговцев велосипедами, мотопилами, прочими «железками». Чисто, культурно, безопасно. Обыватель перестал бояться рынка, ворчит только на засилье южан. Раз в год горячие русские парни в зеленых фуражках, в обиде за державу, громят азербайджанцев. Новая традиция. Обыватель их не поддерживает, но и не мешает. Звуковой фон рынка — Наговицын:
Инфляция такая, что на калькуляторе не хватает разрядов: трамвай — 1000 руб! Хлеб черный — 2 300, сникерс — 2 500, водка самая плохая — 19 тысяч. Девчонка — продавец мороженого за лето зарабатывает миллион. «Столбовые» секс-труженицы — миллион за неделю (я торчу: номер телефона на фаллосе столба — это концептуально!). Опекуны тружениц и гоп-стопники на работу надевают куртки «пилот», в церковь — длинное черное кашемировое пальто-реглан с поднятым воротником и расстегнутыми поговицами, руки в карманах.
Мужская мода-96: просторные брюки, просторный пиджак, толстое пузо, сытая морда — худые мужчины не котируются. Женская мода — по уровням достатка мужчины. Из аксессуаров хорош пейджер на поясе и сотовый телефон возле уха — встречные от зависти синеют. Но убедительнее всего — квартира в тихом центре, «евроремонт», особняк с башенками в пригороде — краснокирпичная «готика». Специалисты плюются: «винегрет» — а не готика, нету стиля, нету!
У детей — мода на резиновых червей, пауков, гигантских мух и прочую нечисть. Трогательная любовь малышни к скорпионам пародирует нашу любовь к плюшевым мишкам. Нынешние дети спят со скорпионами! Хороший подарок ребенку — очки с черепами на стеклах.
По телеку гоняют самую настоящую порнушку в 3 часа ночи — «Эросфера»: немецкие курц-фильмы, американские стриптиз-шоу, наш отечественный «Декамерон» с Джигарханяном — вообще умора. Зря это безобразие прекратили. Хотя моя любимая передача была тогда, как и сейчас, — «Пока все дома», семейно развлекательная, с «народным очумельцем» и «зверьём-моём». Хорошо воскресным утром посмотреть на них вполглаза, забравшись всей семьей в одну постель и лениво предвкушая длинный праздный воскресный день… Потом — «Каламбур», «Армейский магазин», комический сериал «Зеленые поля» («Green Acres») — до вечера можно не вставать с постели.
Из Германии к нам в Пермь прибыли полторы сотни бывших в употреблении автобусов «МАN» — пошли по маршрутам прямо с немецкой рекламой на бортах. На сиденьях велюр, классно так.
В начале мая 1996 года я видел Патриарха Алексия на выходе из драмтеатра. В конце мая — кортеж Ельцина на улице Ленина и головастиков на крышах окрестных домов — его охрану.
В июне приезжала группа «Uriah Heep», короли рока выступали в пермском «Молоте», как простой «Чайф». Было грустно и весело, и не верилось, что это — они, те самые, а вот это — мы, и нам уже за сорок, и все главное у нас позади, и можно больше не выёживаться — но все равно будем… «Из э ливен», короче.
Веры всё нет, зато любви навалом, и Надежды прибавляются: была одна — Бабкина, теперь вторая — Кадышева с ансамблем «Золотое кольцо». Коммерческий «рашен поп-фолк»:
И «Балаган лимитед» в кокошниках и сарафанах мини:
Где «лимитед», там и «интернешнл» — «Иванушки»: «Люди как тучи», «Тополиный пух, жара, июль!». Заработала сетевая радиостанция «Европа-Плюс», раскрутка музыки для молодежи по московскому формату. Вошла в моду болтовня диджея с радиослушателями по телефону на уровне: «Ну чё, типа — как жизнь?», интерактивные игры. Для хорошо сохранившихся советских радиослушательниц льет масло на сердце песня «Ах, какая женщина…». Мне б такую, гм. Мелодия года — «Макарена».
В саду Горького — первый Международный фестиваль снежной скульптуры. В числе участников были мексиканцы! Мексика — это ведь где-то на экваторе? Откуда они знают про снег? А один из наших выстрогал из снега портрет Игоря Талькова и получил от хмельного гуляки вопрос по существу: «Это кто? Александр Невский?». Художника обидит всякий.