21:00. 3 октября 2012 года. Москва. Комната «Д» в центральном офисе Андрея Львовича Гумилева.
Санич позвонил, когда Андрей уже собирался уезжать домой. Начальник службы охраны попросил уделить ему полчаса для конфиденциального разговора в помещении «Д». Это означало — Робокоп должен сообщить шефу что-то экстраординарное. Что он боится доверить даже неоднократно проверенному кабинету главы корпорации.
Андрей едва успел спуститься в подвал, где располагалось помещение, как постучав, туда вошел Санич.
— Андрей Львович, у нас, возможно, серьезное ЧП, — начал он после крепкого рукопожатия. — Помните, Вы на днях попросили меня «пошуршать» по Бунину? Так вот, есть некоторые результаты.
В глазах Гумилева все потемнело.
Степан Бунин, после трагедии с Арсением Ковалевым возглавил управление перспективных исследований в Гумилевской корпорации. Он хорошо зарекомендовал себя, когда был ответственным секретарем фонда «Новые рубежи». Андрей сам, несмотря на возражения коллег, решил назначить антрополога, человека бесконечно далекого от проблем высоких технологий, на эту должность. Что-то подсказывало ему, что Бунин, со своим «незамыленным» взглядом, сможет по-новому посмотреть на проводимые исследования. И не ошибся. Степан серьезно взялся за дело. По его инициативе интерфейс ИСИНа «очеловечился». Были развернуты новые, неожиданные для корпорации направления исследований — фармакология, вирусология. Начались работы по созданию «Клипера» — мобильного комплекса для обеспечения безопасности терроформирующих станций. Последняя работа носила особо секретный характер, так как финансирование этих разработок велось по линии Минобороны. Военные планировали использовать «Клиперы» в своих специальных целях.
— Мы прокачали Степана Борисовича через «Покров», — продолжал Санич. — Интересная картина нарисовалась: наши новые направления исследований появлялись синхронно с инвестиционными инициативами одной из американских непубличных компаний. У них производство размещено в Китае. Компании через оффшоры контролирует наш старый знакомый — Михаил Борисович Беленин. Он последнее время стал отходить от нефтянки в IT-индустрию. Данных по патентам у нас пока нет, но, думаю, все они проходят под грифами, мы о них узнаем нескоро. Самое смешное, что ряд однотипных заказов от нас и от «беленинских американцев» подчас одновременно выполняются на одних и тех же китайских производственных площадках.
— Ты вообще понимаешь, что это значит? — выброс адреналина исказил лицо Гумелева. Он приподнялся и рухнул в кресло. Голова шла кругом, мысли путались.
— Да все я понимаю, — откликнулся Санич, — он уже «под колпаком», даже когда в сортире сидит или спит под одеялом. Поверьте, Андрей Львович, сам контролирую. Если что-то нащупаем, сразу доложу. А по поводу «Покрова», программа она и есть программа, что ж она, и ошибиться не может?
— Конечно, может, — пробормотал, постепенно успокаиваясь Гумилев. Он откинулся в кресле и непроизвольно стал вспоминать, какие направления курировал Бунин. К прискорбию, приходилось признать, что вся информация стекалась к нему в руки.
— Есть еще один вопрос, — отвлек Андрея от грустных мыслей Санич, — Ильин в тот же день, когда приехал домой, серьезно заболел. Мои ребята под видом «скорой» были у него. Установили «клеща». И вот, что получили. Он нажал кнопку на плеере, и в комнате раздалось прерывистое неразборчивое бормотание, явно, больного человека. Раздавались какие-то голоса. Шум и стук говорили о том, что рядом с больным кто-то ходит, возможно, переставляет мебель…
— Ну и что? — почему-то шепотом спросил Гумилев.
Санич поднял палец, призывая к вниманию и делая звук громче. Гумилев услышал: «…катализатор… нельзя… рений… волны, это все волны… нельзя… нельзя…».
— Что это? — Гумилев дождался, когда окончилась запись. Бессмысленные слова больного Ильина никак не отозвались у него внутри. Обычно, новая информация всегда вызывала какой-либо отклик у Гумилева. Это был или интерес, или отторжение, но никогда не оставляла равнодушным. Теперь же, никакого отклика.
— Горячечный бред Ильина, — Санич убрал плеер в стол, — эти слова он повторял почти все время, пока был в забытьи, и в разной последовательности. Наши аналитические службы никакой смысловой связи не выявили.
21:00. 9 октября 2012 года. Подмосковье. Усадьба М. Б. Беленина.
Стилизованные под газовые фонари Парижа светильники освещали березовые аллеи поместья. К усадьбе по аллее приближался лимузин хозяина поместья. Перед парадным входом выстроилась дворовая челядь, во главе с управляющим, но автомобиль плавно проплыл прямо в гараж.
Когда гаражные ворота закрылись, из машины выскочил водитель и распахнул дверцу. Вышедший из лимузина Беленин обернулся к пассажиру, сидящему в глубине машины и весело сообщил:
— Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны! Давайте, давайте, Степан Борисович, выбирайтесь, здесь Вас никто не увидит! Даже из космоса.
Вслед за хозяином появился Бунин.
— А Вы, батенька, после нашей последней встречи изменились, — Беленин, явно, находился в прекрасном настроении. Бунин, наоборот, чувствовал себя не своей тарелке — он оглядывался, одергивал пиджак, поправлял галстук.
Час тому назад, Бунин быстро сел в остановившийся рядом с ним лимузин на пустынной улочке за парком Победы. О встрече он договорился с Белениным утром, позвонив с уличного таксофона.
Изумлению олигарха не было предела, когда на телефонный номер, который был известен только самым доверенным людям, позвонил человек, которого он не слышал уже два года. Беленин знал, что после арктической экспедиции Степан Борисович Бунин стал курировать все перспективные исследования в IT-империи Гумилева, после того, как Арсений Ковалев был обвинен в провале испытаний «Земли-2» и гибели людей. Михаил Борисович был уверен, что Бунин, человек Гумилева, поэтому Беленин, не раздумывая, откликнулся на просьбу ученого о встрече. Тем более звонок по закрытой линии с городского таксофона породил массу вопросов к собственной службе безопасности.
Вечер выдался пасмурный, поэтому хозяин велел накрыть ужин на закрытой веранде, где они могли уединиться с Буниным таким образом, чтобы даже собственные секьюрити не могли услышать их разговор.
— Итак, Степан Борисович, пока мои капуши накроют перекусить, предлагаю коньячку с фруктиками-орешками, — как гостеприимный хозяин, олигарх собственноручно разлил по бокалам коньяк и протянул гостю, — честно скажу, не ожидал Вашего звонка. И обстоятельства нашего знакомства, и нынешнее Ваше положение… — олигарх замолк, заглянул Бунину в глаза. Он ждал ответа.
Предыдущая ночь. Москва. Кабинет С. Б. Бунина.
Бунин напряженно думал, с чего он начнет разговор Белениным. Перебирая возможное развитие событий, он решил для себя, олигарх — единственный, кто сможет обеспечить ему реальные гарантии безопасности. А вопрос безопасности со вчерашнего дня стал для него первостепенным.
Степан Борисович, возглавив сектор перспективных разработок, которые вела корпорация Гумилева, окунулся в мир, который показался историку и антропологу фантастикой завтрашнего дня. Искусственный интеллект, терроформирование, новые материалы и медицинские препараты. Круг интересов корпорации был небывало широк.
Когда Андрей Гумилев приглашал Бунина — бывшего научного руководителя его жены, он хотел, чтобы свежий взгляд стороннего человека позволил ускорить темпы разработок. Он не ошибся. Бунин очень органично вписался в коллектив и предложил ряд оригинальных решений и подходов. Имея широкий кругозор, новый куратор быстро вникал в решаемую проблему, обеспечивал исследователей необходимой аппаратурой, гибко и оптимально формировал исследовательские коллективы, учитывая личностные качества и научные интересы людей. Результаты не заставили себя ждать — в ряде направлений были достигнуты прорывные открытия.
Гумилев был несказанно рад своему выбору. Правда, иногда Андрей испытывал неопределенное беспокойство и необъяснимое чувство страха, когда видел Степана. Объяснить это он не мог и приступы безотчетного страха в такие моменты списывал на адреналовые кризы, которым был подвержен.
Бунин не знал, когда это произошло, но однажды затаенная, глубоко скрытая обида на Андрея, который «увел» у него Еву и ощущение, что это ему, Степану Бунину, корпорация Гумилева во многом обязана успехом, заставили его сделать шаг за ту грань, откуда уже нет возврата. Он предал Гумилева.
Однажды, переписываясь с представителем китайского предприятия, которое поставляло корпорации чипы для «Черники», Степан узнал о том, что ряд американских компаний пытались получить доступ к технической документации на предприятии. Запустив «Покров», Бунин быстро выяснил — за этими компаниями стоит никто иной, как его старый знакомый — Михаил Борисович Беленин. Олигарх в последнее время все больше инвестировал прибыль от «нефтянки» в высокие технологии. Выйти на электронный адрес помощника олигарха было делом «пяти минут». И он отравил первое сообщение.
Мир не рухнул, но «демон», который засел в Степане, толкал его все дальше и дальше. Сообщения его стали регулярными, а респондент однажды прислал ему сообщение, что его информация вызывает у определенных кругов огромный интерес и прислал номер счета в малоизвестном оффшорном банке с кодами доступа к нему. Поинтересовавшись, Бунин выяснил, что стал весьма состоятельным человеком, для которого огромная по российским меркам зарплата у Гумилева стала незначительным вспомоществованием.
Теперь перед ним открывалась неожиданная перспектива попытаться реализовать давнишнюю мечту — заняться поиском артефактов, о которых он в свое время узнал и вновь ощутить в ладонях их обжигающий холод.
Все оборвалось в одночасье.
Вчера он, как обычно, просматривал поступавшие из исследовательских лабораторий отчеты. Отсутствие семьи позволяло Степану работать до глубокой ночи. Получать отчеты и подводить итоги дня глубоко за полночь стало особенно удобно с тех пор, как корпорация начала размещать заказы на проводимые исследования в лабораториях научных центров по всему земному шару. Такой шаг позволил сэкономить колоссальные средства, которые Гумилев перебросил в разворачивающийся проект «Искусственное солнце». Этим проектом глава корпорации дорожил особо, его Гумилев задумывал еще с Арсением Ковалевым в то время, когда Ева была с Андреем. Проект, реализация которого открывала перед человечеством не только реальную возможность освоения непригодных для жизни районов, но и колонизацию спутника Земли и планет всей Солнечной системы, всецело захватил Гумилева. Проект, который Бунин особо ненавидел.
Электричество отключили неожиданно. Стабилизированная сеть, через некоторое время тоже отключилась. Здание корпорации окунулось во тьму. Событие было из ряда вон выходящим. Бунин не мог вспомнить ничего подобного. Вспыхнули тусклые огни «аварийки». Покурив, и не дождавшись восстановления системы, он решил прогуляться до помещения дежурного электрика, а по дороге заглянуть и к дежурному системному администратору.
Пожарная лестница спиралью спускалась в глубокий сумрак. Мягкая подошва его разношенных мокасин скрадывала звуки шагов. Было немного не по себе от тишины и густого полумрака. Лестничные пролеты освещались не везде и маломощными лампами. Ему пришло в голову подсветить себе экраном мобильника. Доставая телефон, он услышал, как внизу открылась дверь, и в лестничном колодце раздались мужские голоса. В одном из них Степан узнал голос заместителя Санича.
— Саш, сейчас ребята дадут свет, ты побудь здесь, а я пойду, сброшу журнал по Бунину.
Спина Степана моментально прилипла к сорочке. «Сбросить журнал по кому-либо» означало только одно — периодически, в целях профилактики утечки, в момент особо конфиденциальных работ, или, если чья либо деятельность начинала вызывать подозрения, «Покровом» накрывали того или иного сотрудника, а иногда и целое подразделение. Система отслеживала все — мобильную связь, информационный обмен по всем адресам, связанным с объектом наблюдения, даже анализировала следы информации во временных данных на серверах корпорации. Только за последние два дня Бунин отсылал очередную порцию информации, проверял счет в банке и пытался наладить связь с охотником за предметами, к счастью, пока безрезультатно. Конечно, он шифровался, почистил компьютер, но, возможно, кое-какие следы могли остаться.
Бунин замер, стараясь не шуметь. «Как давно я под колпаком?» — вопрос вернулся неожиданно простым ответом, — да хоть только сегодняшний день — этого хватит. Если дня два-три, то есть шанс перехватить «безопасника» и отнять у него отчет. Мысли путались. Зажатая в руке трубка мобильного телефона, показалась ему вдруг рукоятью пистолета. Безотчетное ощущение дежавю неприятной волной нахлынуло на него.
— Быстро вниз, что делать дальше, решу, когда получу отчет!
Стараясь не шуметь, он тихо прошел мимо приоткрытой двери дежурного, опустился еще на два этажа. На лестничной площадке, где находилось помещение дежурного системного администратора, лампа не горела. Бунин увидел прикрепленный к стене небольшой цилиндр огнетушителя, и тихо отсоединив крепления, приготовился к появлению зама Санича. Он сам не ожидал от себя такого хладнокровия. Дождавшись появления безопасника, он обрушил ему на голову огнетушитель. Форменная бейсболка заглушила удар. Звук был негромкий. Степан успел подхватить обмякшее тело жертвы и уложил его в темном не освещенном углу. Скинув вельветовый пиджак, тщательно протер огнетушитель, повесил его на место, затем поручень лестничного пролета, на который пришлось опереться. Поднялся на свой этаж, прошел в кабинет. Умылся, в предусмотренной в его кабинете комнате отдыха, уложил испачканный кровью пиджак в кейс. Осмотрев себя, Бунин остался доволен.
Решение пришло неожиданно.
Быстро вернулся на лестницу. Тело лежало все там же. Зам Санича не подавал признаков жизни. Крови на кафельном полу почти не было, и Степан вытер ее остатки еще влажным после умывания платком.
Приложив ухо к груди лежащего, он уловил еле слышное биение сердца. Бунин не раздумывал. Руки сами плотно закрыли рот и нос несчастного. Время остановилось. Неожиданно глаза «безопасника» широко открылись, в них отразились изумление и ужас. Слабо шевельнулась рука, из зажатого кулака выпала флешка. Взгляд остановился.
Стараясь не шуметь, Степан прошел в операторскую. Экраны мониторов с камер наблюдения были обесточены, сообщения на мониторах компьютеров свидетельствовали, что заряда источников бесперебойного питания хватит еще на 10 минут.
— Хватит, — про себя подумал Бунин. Быстро вставил флешку, открыл файл событий и удалил весь компромат. Затем скопировал файл на винчестер сервера. Протерев все платком, прикрыл дверь, вложил флешку в руку убитого и спустился в подземный гараж, где стояла его машина, подсвечивая себе дорогу мобильным телефоном.
К зданию корпорации Бунин приехал пораньше. Обошел здание, пытаясь заметить последствия ночного происшествия. Однако, все было тихо.
— Степан Борисович, доброе утро! — секретарша Вика, явно страдающая анорексией, протягивала ему утренний информационный обзор, — секретарь Андрея Львовича звонил, просил передать, что утреннее совещание отменяется, он срочно улетел в Пекин, по поводу «Искусственного солнца», будет послезавтра.
— Отлично, Вика, пока нет горячки, рекомендую Вам выпить чашечку кофе и слопать горячий круассан с джемом в буфете.
— Да, что Вы, Степан Борисович! Какой круассан? Мне кусок в горло не полезет. У нас ЧП!
— Что случилось? — лицо Бунина напряглось.
— Заместитель Сенича погиб! В службе безопасности сообщили, что вчера ночью, выключилось все электричество. Вероятно, в темноте поскользнулся на лестничном кафеле и головой убился. Сегодня утром уборщица обнаружила. Ужас! А Вы, Степан Борисович — круассан.
Бунин быстро прошел в кабинет и набрал Санича.
— Олег, что у тебя случилось? Мне сейчас секретарь сообщила про зама. Это правда?
— Да… — глухим голосом, будто эхом, откликнулся начальник службы охраны, и, помолчав, как бы нехотя добавил, — вчера ночью разбился насмерть на лестнице, когда в здании не было света.
— Андрею Львовичу доложили? — с деланной озабоченностью поинтересовался Бунин.
— Конечно. Да он уже в воздухе был.
Нервы у Бунина были на пределе, казалось, стук сердца должен быть слышен Саничу. Степан понимал, что дальше говорить не может.
— Да… Ну, вы там крепитесь. Держи меня в курсе, — и повесил трубку.
— Неужели удалось? Неужели он выиграл немного времени? — успокаиваясь, Бунин приводил мысли в порядок. Конечно, Робокоп, рано или поздно, докопается до истины. Но появилось время на то, чтобы скрыться и скрыться не с пустыми руками.