«Работы было много…»

Сергей Юдин, командир полка, гвардии полковник:

– Весь этот период – весна, лето и осень 2000 года – подразделения полка устраивали засады на караванных тропах бандитов в районе Танги-Чу, вели рейдовые действия. Работы у нас все это время было много… Из полка я уехал 7 декабря 2000 года, меня сменил подполковник Рыжков.

Из прессы

Зеленые пики полковника Юдина

…Шаманов не просто так торопил Юдина. Разгромив вырвавшиеся из Грозного банды, он ждал схода с гор на равнину последних крупных отрядов боевиков. Все так и вышло. Через 3 недели около двух с половиной тысяч объединенных под началом Гелаева бандитов, прорвав оборону соседнего полка, вошли в Комсомольское, где и приняли свой последний бой, ставший и последним масштабным сражением второй чеченской кампании. Руководил «комсомольским» разгромом, кстати, уже не Шаманов: чтобы по политическим соображениям снять фон жестокости, генерала убрали из Чечни, вернув к обязанностям командующего 58-й армией. Тогда же произошла нашумевшая история с Будановым, ставшая большим моральным ударом для всех, кто с ним воевал, в том числе и для Юдина. Война вдруг закончилась, а Буданов этого не заметил…

Война в классическом понимании этого слова сменилась растянувшейся на годы полицейской операцией. Оставшиеся в Чечне войска блокировали села, чтобы подразделения МВД ловили там недобитых бандитов. Части, не относящиеся к Северо-Кавказскому военному округу, выводились домой. Полк Юдина оставили еще на год.

За этот год полк участвовал в десятках спецопераций. В апреле ходили под Дарго, в июле вместе с комендантом Урус-Мартана Гаджиевым и ФСБ взяли в плен так называемого бригадного генерала Сайдаева – ближайшего сподвижника Масхадова, а через три месяца уничтожили под Краснопартизанским охранников другого полевого командира – Бараева. Ему самому тогда, правда, удалось скрыться и прожить еще несколько месяцев. Словом, было еще много всего, но самый драматичный момент произошел в мае под Новыми Атагами, где Юдин спас свой полк от засады.

Возвращаясь из-под Дарго, полковая колонна должна была пройти мимо цементного завода у Новых Атагов, где, по данным ФСБ, их ждала засада. Юдин вспомнил свой первый бой у этого села, примчавшегося тогда с претензиями его главу Ризвана, в доме которого, кстати, проходили потом переговоры Масхадова с Лебедем. Бывший в прошлом директором цемзавода Ризван Лорсаланов по-прежнему был сельским главой.

Остановив у Новых Атагов полковую колонну, Юдин с первой же попуткой передал Ризвану, что хочет с ними встретиться. Тот приезжает: «Здравствуй, Сергей, рад тебя видеть!»

– Жив еще? – резко ответил Юдин. – Какой ты живучий. Надо мне через Новые Атаги проехать.

– Ты же знаешь, у тебя там кровники, – говорит Ризван.

– Хорошо, я обойду, но тогда придется твоего цемзавода коснуться. Знаю, что там засада.

– Сергей, дай мне час разобраться.

– Часа у меня нет, а тридцать минут подожду, – грозно посмотрел Юдин на чеченца. – Твой дом, Ризван, я в прошлый раз сохранил. Вот и теперь предупреждаю: начнут по мне стрелять – снесу пол-Новых Атагов. На этот раз, Ризван, вместе с твоим домом…

Двумя месяцами раньше взяли Буданова. И Юдин понимал, что многое вокруг поменялось. Но второго Ярышмарды он не допустил бы, чего бы это ему ни стоило. Зная Юдина, это понимал и Ризван. Словом, полк благополучно прошел цемзавод, хотя разведчики все это время наблюдали мечущиеся там с оружием тени.

Константин Ращепкин, «Красная звезда», 4.12.2004 г.

Документы

Боевой приказ № 022 на действия ВМГ. 21.00. 15.04.2000 г.

1. Обстановка в зоне ответственности полка остается сложной. По оперативным данным, сложная обстановка на северной окраине Рошни-Чу. Опасность представляют боевики, легально проживающие, а также скрывающиеся от органов МВД РФ в населенных пунктах, способных примкнуть к бандформированиям и действовать при необходимости в их составе. Общее число боевиков в населенном пункте может составлять до 100 человек. Руководство НВФ пытается сохранить основу своих сил, восстановить боеспособность разрозненных групп, используя базы в н.п. Рошни-Чу при поддержке местного населения.

2. ВМГ 245-го мсп в составе усиленного 1-го мсб к исходу 16.04 занять рубеж: полевой стан, брод, изгиб шоссе с задачей блокировать северную окраину Рошни-Чу в целях недопущения прорыва НВФ из Рошни-Чу при проведении спецоперации подразделениями ВВ и Минюста.

Решил: основные усилия при блокировании северной окраины н.п. Рошни-Чу сосредоточить в направлении Рошни-Чу – Гехи. В случае оказания сопротивления противника и при попытке его прорыва на отдельном направлении нанести ему поражение огнем из стрелкового оружия, пушек БМП-2, танков и огнем ГСАДН, ударами авиации по вызову.

3. Приказываю:

ВМГ в составе усиленного 1-го мсб совершить марш из базового района по маршруту… Рубеж развертывания в ротные колонны, порядок выдвижения подразделений ВМГ командиру батальона определить своим решением. В состав ВМГ включить…

Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:

– Майские рейды полка, после того как полковник Юдин уехал в отпуск, все были на мне. До 6 июня я командовал полком. В рейды ходил в основном первый батальон, из второго особенно часто шестая мотострелковая рота Новичкова.

Шестая рота ходила на все ВМГ. Старший лейтенант Новичков, командир роты, молодец, бесстрашный, но в конце концов личная недисциплинированность подвела его – получил ранение. Ротный Грошев – да, он драл взводных, но выполнял задачи хорошо. Командир роты Володя Калинин очень сильным был ротным, мог и драть, и амбиции у него были. Ротный Алексей Богданов, самый скромный, но дисциплину держать умел и командовал хорошо, и продержался в полку дольше всех.

За эти дни я особенно сдружился с начальником артиллерии полка подполковником Зинченко Виктором Александровичем. Великий артиллерист и просто замечательный человек.

А в полк приходили новые люди…

«Подготовлен я был на все сто»…

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Посидел ночку, почитал рабочий вариант книги… Повспоминал, посмеялся, похмурился…

Я москвич коренной, живу на улице Гурьянова. Улица печально знаменита произошедшим на ней терактом в ночь с 8 на 9 сентября 1999 года, когда в результате взрыва были уничтожены четвертый и пятый подъезды дома № 19. Сильно пострадал дом № 17. Трагедия унесла жизни 109 человек. В память о трагедии был установлен крест по усопшим, а в сентябре 2003 года открылась часовня в честь иконы Божией Матери. Теперь там, на том самом месте, четыре башни построили, люди живут, и больше всего их беспокоит вопрос о том, как цементный завод закрыть, что через дорогу, а что на костях поселились – так это ерунда.

Когда с ребятами по дороге в Чечню разговаривал, то все удивлялся, как просто они туда попадали. Кто с военкомом бухнул, кто просто магарыч дал, кто еще как. Я в Чечню попал только по звонку. Хотя «ходок» нет, на учетах не состою. Срочку служил в Сарове, 911-й ОБОН ГСН «Тайфун», 1994–1996 годы. Когда рвались, как романтики, на первую кампанию в Чечню, писали рапорта, к нам пришел генерал-майор Тарасик и сказал: «Кто еще напишет, будет с ружьем в линейной роте город охранять».

Подготовлен я был на все сто. Ребята соврать не дадут. Из Москвы в ППД полка нас семеро поехало. Там пробыли два-три дня. Собрали команду, примерно – 100–120 членов со всей страны, и вперед. Я тогда сразу на годик записался по контракту. Настал день Х, и в конце апреля нас отправили. Сначала Прохладное, потом Моздок, там в большой вертолет забрались, и пилот орал, чтобы ничего не трогали, что красным покрашено, а то он «корову» в воздухе разгрузит. Этот полет навсегда запомнил… Выгрузили нас в Урус-Мартане, построили. Выяснилось, что добралась не вся команда.

Отцы-командиры начали набирать себе воинов. Один земляк пошел со мной в саперку, остальные – кого куда. Забрал нас капитан Олег Бай, из строя. Я в саперы не очень-то хотел, но у меня ВУС-166 в военнике. Сначала мой зема один пошел, но, пройдя метров двадцать, они повернулись, и Бай меня позвал: зема ему про мою ВУС стукнул.

Пришли в офицерскую палатку, переписали военники, дали нам весла (автоматы. – Авт.) калибра 5,45 и по четыре магазина. «Остальное сами найдете».

В солдатской палатке было человек пять-семь. Остальные все тогда были под Ведено. Приехали через несколько дней, все грязные, кто в чем. Я тогда еще подумал: «Ну ничего себе – армия!»

«С ротой знакомился на ходу…»

Дмитрий Элизбарашвили, командир 2-й мотострелковой роты, капитан:

– В полк попал с должности командира взвода Казанского танкового училища, а до этого служил на 102-й военной базе в Гюмри. Когда началась вторая кампания в Чечне, очень хотелось вернуться в войска, на любую должность. Сначала принял роту в полку на ППД, потом полковник Юдин вызвал меня в Чечню. В полк прилетел на вертолете 16 апреля, в сумерках. Юдин меня представил офицерам на построении: «Вот новый командир роты…» В полку в этот день как раз отмечали годовщину трагедии под Ярышмарды. Меня покормили, выпил сорок граммов и поехал в роту.

Утром стал принимать людей и оружие, технику «на потом» оставил. Командира роты не было, никто меня личному составу не представлял, я сам представился. Командиров взводов было двое, но один из них сразу уехал – у него жена рожала. Остальными взводами командовали сержанты, и очень неплохо. Замполит и зам. командира роты появились позднее. В роте было процентов пятьдесят от штата, почти все контрактники, срочников – всего два-три человека. Некоторым пришлось надавать по шее за ржавое оружие – я тогда был суровый человек. Впоследствии особых проблем с дисциплиной не было. Случалось наказывать, но это были единичные случаи.

Вечером узнал, что завтра с утра уходим на задачу.

На следующий день рота в составе батальона выстроилась в походную колонну. Шли через Гудермес в горы, на Дарго. Наша ВМГ представляла собой мотострелковый батальон, усиленный батарей САУ из трех-четырех машин, танком, зенитчиками, саперами и разведкой. Все было, как положено по Уставу.

С ротой знакомился на ходу. Техника роты, а у нас было 11 БМП и «ГАЗ-66», в ходе передвижения показала себя хорошо. Техник роты, старшина, был толковый. Помогал ему младший сержант Милеин, оператор-наводчик БМП, это был опытный солдат, «афганец», имевший награды. В ходе марша в роте вышла из строя всего одна машина: механик-водитель, срочник, забил молотком болты, их сорвало, и БМП пришлось тащить. Этого срочника потом не отпускали домой, пока он не заменит двигатель.

Благодаря умелому руководству, а командовал ВМГ и всей операцией лично гвардии полковник Юдин, на колонну никто не нападал. Любое передвижение в полку было грамотно спланировано, обеспечены поддержка артиллерией и авиацией, так что организовывать засады на маршруте было бесполезно. Боевой опыт у полковника Юдина был громадный.

Эта операция шла полтора месяца. Сначала встали лагерем у какого-то селения, потом поехали на Центорой. Колонна пошла внизу, а моя рота обеспечивала ее проход, выставляла блокпосты на хребте. Я с первым остался, распорядился, чтобы организовали оборону. Со мной была еще пара минометов, они стали занимать позиции. Колонну роты в это время вытягивал начальник разведки полка. Минут сорок прошло – слышу бой впереди. Оказалось, что недалеко от дороги духи сидели, они не ожидали, что столько техники по дороге пойдет, и, видимо, с перепугу шарахнули из «РПГ». В ответ туда открыли огонь из всего, что было в колонне, артиллерия стала их долбить, а потом наши и в погоню кинулись. С другой стороны хребта прилетели вертолеты, долбанули по месту расположения духов, на этом все и кончилось. По слухам, здесь оказалась группа боевиков численностью человек 8–10. На место их расположения ходили наши разведчики, принесли трофеи: спутниковое оборудование, форму, оружие, документы и даже знамя. Потом его подарили генералу Столярову.

В ходе этой операции у разведчиков было ранено несколько человек, а у меня в роте – двое. Пошли за медом и на своих минах подорвались. Одному ноги посекло маленько, он сам пришел и сам же на операционный стол лег, а второму осколки попали в легкое. Помню, как он сидел в машине, грустный, уезжая домой по ранению.

Из этой экспедиции ВМГ вернулась примерно 12 мая. День Победы 9 Мая встретили в дороге, наши САУ по традиции повесили в небо осветительными ракетами знак полка – «W».

Вернулись под Урус-Мартан и начали оборудовать взводные опорные пункты, так называемые улитки, земляные крепости – «пирамиды Хеопса», валы. Эти работы были оправданны: после взятия нашими войсками Грозного сопротивление противника не ослабело, моральный дух его не был сломлен, не изменился и менталитет местного населения.

В промежутках между копанием ездили под Самашки – там в лесу кого-то гоняли, в Гойты, но все это поблизости, на 2–3 дня. А в основном копали.

«Десять бородачей в камуфляже…»

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– Семнадцатого апреля полк практически в полном составе перешел из базового лагеря в горный район Чечни. В это время пришел новый командир нашей роты – майор Дмитрий Элизбарашвили.

Выдвинувшейся группой полка командовал лично командир полка полковник Юдин, поэтому передвижение было организовано грамотно. Его авторитет был велик не только среди военнослужащих полка, но и среди местных жителей. Едешь, бывало, местные смотрят на эмблему на «бэхах»: «А, двести сорок пятый, знаем…»

В ходе рейда прошли около сел Майртуп, Ялхой-Мохк, Бас-Гордали.

Около селения Центорой наша рота наткнулась на группу боевиков. Причем это было неожиданным для обеих сторон. Едем, кругом «зеленка», ветки прямо к дороге нависают, «бэхи» тихо урчат. И вдруг человек десять бородачей в камуфляже и, что странно, с белыми мешками из-под сахарного песка за спинами. Они начали стрелять, мы тоже в ответ огонь открыли. Духи поняли, что нас больше, и – быстро юрк в кусты… Потом наша артиллерия прошла по этому месту хорошо…

Около селения Бас-Гордали один наш командир взвода отправился с двумя солдатами на ближайшую пасеку: медку захотелось. Как часто бывает в таком случае, приключения их сами нашли. Двое бойцов подорвались на мине, лейтенант прибежал за помощью. Один из солдат – мой земеля, мужику за тридцать, раньше в таможне работал, вроде бы должен быть опытный. В результате лишился ступни, можно сказать, по глупости.

Второго-третьего мая рота дошла до селения Дарго, что рядом с поселком Ца-Ведено. Здесь на высоте 910,7 проходила рекогносцировка с участием командного состава из различных родов войск. Помню, был даже генерал-полковник из внутренних войск. С ними были связисты, давали возможность по спутниковому телефону позвонить домой. Мне удалось связаться с родными и сказать им пару слов.

Затем полк вернулся на равнинную часть Чечни. Пару дней находились около города Гудермеса. Четырнадцатого мая вернулись в базовый лагерь.

Из дневника Алексея Горшкова:

10.04.2000 г.

Снова ранен, опять контузия. Попали под огонь артиллерии (арткорректировщики – чтоб им пусто было). Но может быть, это и «чехи», кто их знает…

12.04.2000 г.

Врачи настаивают на неотложной госпитализации. Поставили диагноз «баратравма на фоне контузии». Сегодня оформили все документы и вертушкой отправили в госпиталь. Похоже, война для меня уже закончилась…

13.04.2000 г.

Снова в госпитале в Моздоке. Сегодня готовят к эвакуации. Правда, еще не знаю куда. Все зависит от того, куда будет борт. К вечеру стало известно, что борт летит на Рязань, но я в состав команды не вхожу, и меня оставляют здесь, в Моздоке, по всей видимости, до следующей эвакуации.

15.04.2000 г.

Чувствую себя, как разбитое корыто: проспал без малого двое суток. Будят меня только лишь для приема пищи, сразу делают никотинку, «В1», ставят капельницу, заталкивают какие-то таблетки. И снова проваливаюсь в глубокий сон. Такое ощущение, что слабость во всем теле, а организм не в состоянии бороться с усталостью.

17.04.2000 г.

Самолетом эвакуировали в Ставрополь, в военный госпиталь (в/ч 55482).

18.04.2000 г.

Врачи находят мою контузию изрядной. Проводят полное обследование. Сразу же сказали, что ничего не прошло, пока были в Моздокском госпитале. Лежать еще как минимум месяц, до второй половины мая. Домой не пишу и не звоню, чтобы не расстраивать никого, тем более что еще заикаюсь немного время от времени. Но доктора говорят, что пройдет скоро…

20.04.2000 г.

Курс лечения пройдет еще 21 день, т. е. выписка будет не ранее 12 или 13 мая (это если все будет нормально). Назначили физиопроцедуры, лечебный массаж спины. Уже сделали повторное исследование головного мозга, снова ЭКГ, снова что-то колдовал окулист. Третий день ставят капельницы (одну утром и одну вечером), колют никотинку, «В1», «В6», димедрол плюс анальгин и еще какую-то дрянь. Мне ничего не говорят, но чувствую, что простой контузией тут не пахнет… Сам же чувствую себя удовлетворительно, правда, гудит башка и давит в виски.

Сегодня утром из соседней палаты увезли на эвакуацию солдата-срочника из 506-го полка – того самого, что мы пытались выбить у «чехов» из окружения на пл. Минутка в Грозном в январе. У этого парня осколок перебил какой-то нерв на руке, и теперь она у него висит плетью. Когда он уходил, то мне стало не по себе: пробей мы для них коридор двумя днями раньше, и он был бы сейчас здоров. А так, скорее всего, будет инвалидом. Он уже три месяца по госпиталям – ничего врачи сделать не могут. Вот теперь везут в Москву в госпиталь Бурденко. Война опять напоминает о себе, даже здесь, в тылу.

24.04.2000 г.

Скоро Пасха. Очень хотелось бы попасть домой, надо отцу на могиле убрать и ограду хорошую поставить, а то до войны не успел… Но все же придется перенести это мероприятие на более позднее время, как из госпиталя вернусь домой…

Очень скучаю по детям и, особенно, по своей малышке-доченьке. Скорей бы их увидеть…

Сегодня сообщили по ящику, что в Сержень-Юрте разбили по дороге в ущелье целую колонну 5-го полка: 13 «двухсотых», 6 «трехсотых», 4 единицы техники сожжено. Наши бились два часа, в ходе боя взяли в плен 11 духов. Да этих уродов мочить надо, все они сволочи, всех под корень, а не в плен!!! Весь госпиталь жужжал, как развороченный улей, обсуждали это и солдаты, и офицеры, и медсестры. Бойцы рвутся досрочно на выписку, назад, на фронт, мстить этим гадам.

26.04.2000 г.

Сегодня снова разбили колонну в Аргунском ущелье, опять в Волчьих воротах… Весь день не покидало плохое предчувствие, на душе неспокойно. Едва дождался вечерних новостей – оказалось, что на этот раз разбили наш 245-й полк…

27.04.2000 г.

Спал сегодня плохо, во сне видел свой взвод, ротного, говорил с ними… Проснулся в три часа ночи в холодном поту и до утра не смыкал глаз. Дурное знамение… Когда пришел мой доктор, сразу стал просить его о выписке досрочно. Он обещал поспособствовать…

29.04.2000 г.

Лечащий врач согласен на мою выписку. Теперь нужно дождаться решения «директора кукушатника» (зав. отделения неврологии госпиталя). Не нахожу места, очень хочется скорее вернуться назад в роту, в окопы, в родной блиндаж.

01.05.2000 г.

Стало известно, что выписку отложили на послепраздничные дни. Сегодня пошел на самоволку. Прогулялся по городу, потаращился на людей – эх, чудно: дома целехонькие, окна со стеклами и даже асфальт есть.

03.05.2000 г.

Ура! Выпускают на волю! Всех, кого выписали, отправили на эвакопункт.

04.05.2000 г.

Нас автобусом со «сбродного» пункта повезли в г. Моздок. Тут у меня и вышел косяк. Я чин по чину доложил в штабе ОГВК о прибытии из госпиталя и спросил, не могу ли я сегодня вылететь «бортом» на Урус-Мартан? Подполковник, принимавший офицеров, полистал мои сопроводительные документы, посмотрел на меня и попросил пройтись туда-сюда. Когда я спросил, для чего это, подполковник сказал: «У тебя, парень, четыре ранения, из них две контузии, и поэтому не хрена тебе делать на фронте. Отвоевал свое, ты, старлей, дуй домой и лечись, как написано в документах – 60 суток отпуска за ранения. Я упрашивал, как мог, но подполковник был неумолим. Направил на аэродром на «шприце», в тыл лететь.

На ВПП я решил сигануть не направо, где стоял «шприц», а налево, в капониры, где готовились к вылету «стрекозы» и «вертушки». Но вот на полпути к ним меня догнал «уазик» и знакомый подполковник с матюгами приказал мне сесть в машину. Меня подвели прямо к трапу «шприца» и передали какому-то майору. Одним словом, путь назад в окопы мне был заказан.

05.05.2000 г.

«Санитар» (он же «шприц») приземлился в аэропорту г. Ростов-на-Дону. Денег у меня не было, и здесь я никого не знал. Поэтому сразу же добрался до ж/д вокзала и обратился в комендатуру. Мне помогли добраться поездом до Москвы.

08.05.2000 г.

Вот и выезжаю из Москвы домой… Даже и не знаю – то ли радоваться, то ли нет…

10.05.2000 г.

Я дома. Явился в штаб дивизии и доложил о прибытии и о том, что хочу вернуться в полк к своим, в окопы. Но начальник ОК дивизии п-к Смоляков ответил, что, мол, ничего не знаю, раз написано 60 суток отпуска за ранение – так вот иди и гуляй. А заодно и очередной отпуск дали за этот год. В общем, как я понял, раньше сентября на Кавказ меня не отпустят. Это меня очень огорчило и расстроило. Тогда бы, в Моздоке, еще б чуть-чуть и я успел бы на борт, а так… Один черт – все равно уеду назад на фронт…

Алексей Горшков, командир взвода 3-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:

– В Москве пришел на пост ГАИ, и там меня посадили на какой-то «КамАЗ». На нем и приехал в часть. Пришел в строевую часть оформлять отпускные, майор мне: «Иди сюда, – сейф открывает, – тут по твою душу документики пришли…» – и достает красную коробочку и удостоверение – орден Мужества. Представление на орден писал Сергей Сергеевич Юдин.

После отпуска хотел ехать в полк. «Зачем? Он скоро весь сюда вернется!»

Документы

Боевое донесение.

КНП 2-го мсб 1,5 км юго-восточнее н. п. Урус-Мартан (74427)

20.00. 25.04.2000 г.

ВМГ № 2 2-го мсб в составе: …получила боевое распоряжение о совершении марша по маршруту:

КП 2-го мотострелкового батальона – н. п. Мартан-Чу – Гойское – Алхазурово – южная окраина н. п. Дуба-Юрт с задачей блокировать Аргунское ущелье от Дуба-Юрт до н. п. Шатой для обеспечения безопасного движения по Аргунскому ущелью.

В 6.00 ВМГ № 2 начала движение по указанному маршруту. Боевой порядок следующий…

В 9.00 колонна прибыла на южную окраину Дуба-Юрт, где подошла под руководством ГПУ ОШ п/п-ка Афанасьева, было определено место в походном порядке.

В 11.00 колонна ОМГ начала выдвижение по маршруту Дуба-Юрт – Шатой. В 11.40 колонна попала в засаду 1 км севернее н. п. Ярышмарды. Оценив обстановку и организовав управление, заняли круговую оборону, т. к. продвижение было затруднено из-за подбитой боевиками БМП-2 № 140 и автомашины «Урал-4320» № 2774 НО. Завязался бой. Ответным огнем 2-й мин. батареи, вооружения БМП-2 и стрелкового оружия, который продолжался около 1 (одного) часа, начали подавлять огневые точки противника. Командир ВМГ № 2 гв. капитан Мирошниченко дал команду командиру 6-й роты столкнуть в пропасть подбитые машины и продолжать движение.

В ходе боя легко ранены: ряд. Бочаров – 6-я рота и ефр. Иванников – 2-я мин. батарея. Подбита БМП-2 № 140 и автомашина «Урал-4320».

В 13.20 колонна прибыла в населенный пункт Ярышмарды, где выставили блокпост в составе управления 6-й роты и 3-го взвода 6-й роты.

Колонна продолжила движение. В н. п. Зоны выставили блокпост в составе… продвинулись в н. п. Шатой, куда прибыли в 14.30, выставив блокпост 1,5 км севернее н. п. Шатой в составе 1-й взвод 6-й мотострелковой роты.

В 16.00 убыли из н. п. Шатой для сопровождения колонны по маршруту: Шатой – Дуба-Юрт. При подъезде к н. п. Зоны в 17.25 попали в засаду. Заняв круговую оборону, приступили к отражению нападения. В результате нападения от попадания из снайперской винтовки боевиков в РПО-А произошел его взрыв, в результате чего тяжело ранен ряд. Руденко Д.А. и легко ранен ст. с-т Нефедов Д.В. (6-я рота). Бой продолжался 2–3 часа. Был вызван вертолет для эвакуации раненых. Организовав устойчивую оборону и максимальное огневое давление боевикам, засевшим на господствующих высотах, обеспечили безопасную посадку вертолета и эвакуацию раненых. В 18.20 командир 2-го медвзвода сержант Лисина М.В. самостоятельно эвакуировала тяжелораненых военнослужащих с поля боя к вертолету. Около 20.00 бой стих. ВМГ улучшила свои позиции, организовали круговую оборону, вошли во взаимодействие с другими подразделениями.

В ходе боя получили ранения: тяжелое – рядовой Руденко Д.А. – 6-я рота, легкое – ст. сержант Нефедов Д.В. – 6-я рота, рядовой Анфилофьев Ю.А. – 6-я рота.

Подбита БМП-2 № 165 – прострелен радиатор, двигатель. Ночью были обстреляны боевиками из минометов и стрелкового оружия.

26.04.2000 г. В 7.00 управлением ВМГ № 2, 2-й гранатометный взвод и 2-й взвод 6-й роты убыли в н. п. Шатой для сопровождения колонны и выставления блокпоста 1 км южнее н. п. Зоны. Сопроводив колонну до н. п. Зоны, остались на КП ВМГ № 2. ГПУ ОШ «Запад» убыла с колонной Центроподвоза в н. п. Дуба-Юрт.

В 11.20 были обстреляны минометным огнем противника и огнем из «РПГ» и «ПГ-25». Потерь среди личного состава и техники нет.

С рассвета, сопроводив колонну Центроподвоза от н. п. Шатой до н. п. Ярышмарды, в 12.00 стояли на установленных блокпостах.

В 16.00 получили команду на снятие блокпостов и убытие в базовый лагерь.

Собрав блокпосты, построив боевой походный порядок, отдав боевой приказ на марш, в 17.00 выдвинулись по маршруту Зоны – Дуба-Юрт – Алхазурово – Гойское – Урус-Мартан – базовый лагерь. Прибыли в базовый лагерь в 19.45.

Комментарий

Александр Лихачев, начальник штаба полка, гвардии подполковник:

– Я находился в Урус-Мартане, когда 25 апреля 6-я рота Новичкова попала под Ярышмарды в засаду. Тогда впереди колонны шел разведбат 19-й дивизии и ее саперы. Духи их пропустили и начали вести огонь по колонне нашего второго батальона. Духи тогда еще сообщили по частоте полка: «Мы вас ждали, а эти пусть идут!».

В третий раз в своей истории войны в Чечне полк попал в засаду в Аргунском ущелье! Но на этот раз прошли с минимальными потерями.

Документы

В результате боевых действий был подорван и сгорел прицеп с имуществом 6-й роты, где находились:

прибор ДП-5 В – 1 шт., прибор ВПХР – 1 шт., прибор КЗО – 1 шт., противогазы – 100 шт., плащ ОП-1 – 100 шт., комплект RLG – 6 шт., чулки защитные – 98 шт., чехлы к чулкам – 97 шт., перчатки – 87 шт., респиратор – 71 шт., сумка противогазная – 90 шт., прицелы (разные – авт.) – 3 шт., термос ТВН-12 – 12 шт., термос ТВН-36 – 3 шт., кружка эмалированная – 2 шт., ложка алюминиевая – 12 шт., котелок алюминиевый – 5 шт., фляга алюминиевая – 3 шт., чехол к фляге – 35 шт., мешок спальный – 22 шт., фуражка полевая х/б – 22 шт., костюм утепленный полевой – 38 шт., куртка и брюки х/б прямого покроя – 35 шт., сапоги кирзовые – 56 шт., тапочки казарменные – 2 шт., ремень полевой – 41 шт., ремень брючный – 41 шт., костюм маскир. белый – 17 шт., белье нательное летнее – 17 шт., белье теплое – 61 шт., майка – 61 шт., трусы – 61 шт., полотенце вафельное – 22 шт., портянки летние – 20 шт., портянки зимние – 28 шт., шлем стальной – 21 шт., простыни – х/б – 101 шт., наволочки – 90 шт., наволочка тюфячная – 5 шт., костюм ватный – танковый – 2 к-та, костюм утепленный – 30 шт., сапоги резиновые – 30 пар, валенки армейские – 11 пар.

За время боевых действий от попадания осколков и пуль вышло из строя и пришло в негодность следующее имущество 2-го мотострелкового батальона:

АКБ 6 ст75 – 2 шт., комплект «Луч» – 4 к-та, штык-нож № 147 – 1 шт., БСЛ-110 – 13 штук, ИПП – 60 шт., жгут мед. – 161 шт., кирка – 6 шт., колесо к «ГАЗ-66» – 3 шт., пила поперечная – 6 шт., МПЛ – 15 шт., чехол к МПЛ – 16 шт., черенок к кирке – 6 шт., автомобильные аптечки – 3 шт., костюм летний полевой х/б камуфл. – 5 к-тов, фуражка полевая камуфл. – 4 шт., спальный мешок – 5 шт., носилки медицинские – 9 шт., лямка санитарная носилочная – 6 шт., сумка медиц. войсковая – 1 шт., бинокль Б7 35 «ВСО 18620» – 1 шт., СП 15 мм – 1 шт., ПФ – 1 шт., топор плотницкий – 15 шт.

В результате подрыва БМП-2 № 140 2-го гранатометного взвода было уничтожено следующее имущество:

БМП-2 – 1 шт., противогазы – 12 шт., плащи – 13 шт., чулки защитные – 13 пар, чехлы к чулкам – 13 шт., перчатки – 13 пар, респиратор Р-2 – 12 шт., БСЛ-110 – 3 шт., топоры плотницкие – 3 шт., кирка – 3 шт., лом – 2 шт., пила поперечная – 2 шт., термос ТВН-12 – 3 шт., палатка УЗ-68 – 1 шт., ИПП – 107 шт., промедол – 58 шприц-тюбиков, зип к БМП-2 – 1 к-т, шлемофон – 3 шт., спальный мешок – 6 шт., короба для зарядки лент – с «ВОГ-17» – 9 шт., костюм утепл. полевой камуфляж – 7 шт., куртка и брюки х/б прямого покроя – 11 к-тов, фуражка полевая – х/б – 3 шт., сапоги кирзовые – 11 шт., ремень поясной – 9 шт., ремень брючный – 5 шт., котелок алюминиевый – 3 шт., чехол к фляге – 1 шт., шлем стальной – 9 шт. бронежилет – 6 шт., простыни х/б – 11 шт., наволочки – 11 шт., носилки санитарные – 3 шт., ремни носилочные поясные – 3 шт., лямки Ш-4 – 3 шт., аптечка медиц. автомобильная – 3 шт., жгут кровоостанавливающий – 28 шт., ботинки с высоким берцем – 6 пар, бинокль – 1 шт., прицел ночной – 2 шт.

С 25.04.2000 г. по 27.04.2000 г. за время ведения боевых действий от обстрела боевиками имущества, находившегося на БМП-1 КШ № 106, пришло в негодность следующее имущество:

плащ ОП-1 – 2 к-та, чулки защитные – 2 к-та, противогаз – 2 шт., респиратор – 2 шт., бронежилет – 2 шт., простыни х/б – 2 шт., наволочки – 3 шт., спальный мешок – 5 шт., кабель полевой – 5 км.

А также имущество, находившееся на сгоревшей БМП-2 № 140: радиостанция Р-159 М – 1 шт., АКБ 10 – 2 шт., телефон ТА-57 – 3 шт., сумка радиста – 1 шт.

В результате поломки МТ ЛБ 35–65 2-го медвзвода часть медицинского имущества и медикаментов была перегружена в автомобиль «Урал-4320» № 27–74 НО, который был подбит боевиками и сгорел. В нем сгорело следующее имущество и медикаменты 2-го медвзвода:

1. Кислородный ингалятор – 1 шт.

2. Аппарат ДП-10 – 1 шт.

3. Носилки медицинские – 26 шт.

4. Жгут кровоостанавливающий – 96 шт.

5. Сумка медицинская войсковая – 2 шт.

6. Комплект ВФ – 1 шт.

7. ИПП – 150 шт.

8. Лямки Ш-4 – 6 шт.

9. Промедол – 50 шприц-тюбиков.

10. АВ – 5 шт.

11. Нарукавный знак «красный крест» – 9 шт.

12. Флаг «красный крест» – 1 шт.

И.о. командира 2-го мотострелкового батальона гв. к-н Мирошниченко.

И.о. начальника штаба батальона гв. ст. л-т Федотов.

Столь серьезные материальные потери вовсе не означают, что бойцы ВМГ вернулись в базовый лагерь полка абсолютно голыми и босыми.

Документы

Боевой приказ № 023 на действия ВМГ. 11.00. 30.04.2000 г.

С разгромом основных баз сепаратистов в горных районах ЧР боевики осуществили перегруппировку и основными силами сосредоточились в южной части Урус-Мартановского, центральной части Шатойского района. Руководство НВФ основные усилия сосредоточивает на восстановлении боеспособности бандформирований для ведения диверсионно-террористических действий против федеральных сил. Проводит мероприятия по пополнению их оружием и боеприпасами из заранее созданных сладов и тайников как в горной части республики, так и в населенных пунктах отрядов и групп. Боевики-наемники, действующие в горных районах, стремятся выйти на территории сопредельных государств и республик. Предположительно, руководством НВФ по мере восстановления боевого потенциала бандформирования действия будут направлены на распространение сферы вовлечения территорий соседних с Чечней республик и Ставропольский край.

Решил: основные усилия сосредоточить на уничтожении бандгрупп, пытающихся проникнуть с запада на восток на рубеже реки Мартан от южной окраины Мартан-Чу до слияния рек Сураты и Малый Мартан с задачей не допустить прорыва противника на указанном рубеже. Огневое поражение противника при его обнаружении нанести огнем артиллерии, ударами поддерживающей авиации, огнем минометов, всеми видами стрелкового оружия. Прочным удержанием занимаемых рубежей не дать противнику пройти через занимаемый рубеж. Все непросматриваемые подходы и проходы между взводными опорными пунктами заминировать.

Врио командира 245-го мсп гв. подполковник А. Лихачев,

врио НШ полка гв. майор С. Булавинцев.

«Введение противника в заблуждение, и не только противника»

Александр Лихачев, врио командира полка, гвардии подполковник:

– Тридцатого апреля докладывал решение на ввод ВМГ второго батальона в составе шестой мотострелковой роты, усиленной двумя минометными взводами в ущелье Мартан вверх по течению реки на расстоянии 14 км от села Мартан-Чу.

Докладывал генералу Вербицкому, исполнявшему обязанности командующего Западной группировкой. С ним были два офицера (один оператор, второй артиллерист). Доложил все, кроме мер по обману противника и мер по «введению в заблуждение всех остальных». А «вводить» было надо – не все блистали порядочностью (их почти не было, но мы же не знали, кто и когда сдает).

Задача была доведена командиру ВМГ зам. командира второго батальона капитану Мирошниченко и начальнику артиллерии полка гвардии подполковнику Зинченко.

Самое интересное началось первого мая. Готовность ВМГ назначена была на 6 утра. Исходный пункт, северную окраину Танги-Чу колонна должна была пройти в 6.15 и по броду через речку Танги уйти на восток к селению Мартан-Чу.

Но в 4.00 первого мая я по тревоге поднимаю всю бронетехнику четвертой роты, находящейся во взводных опорных пунктах, и сосредотачиваю ее на юго-западной окраине Танги-Чу на возвышенности западнее входа в ущелье русла речки Танги.

В 6.00, развернувшись в линию на сокращенных интервалах (до 10 метров), БМП открывают огонь из пушек и пулеметов в сторону ущелья Танги.

Артиллерия побатарейно ведет огонь по трем разным целям по ущелью Танги, перенося огонь каждые 30 минут дальше в глубь в горы.

В это время шестая мотострелковая с приданными подразделениями, пройдя исходный пункт, пошла не по северному броду (так было задумано), а на юг, в направлении ущелья Танги, и перед позициями четвертой роты свернула в село Танги-Чу, преодолела реку Танги через брод в центре села. Пройдя село насквозь, рота вышла на грунтовку, ведущую к Мартан-Чу, и уже через 30 минут ВМГ была на юго-восточной окраине Мартан-Чу и ровно в 7 утра начала выполнять свою непосредственную задачу по руслу реки Мартан.

Задача двух дней (а на ее выполнение отводилось именно столько) была выполнена к 8 утра второго дня: ВМГ заняла позиции в четырех взводных опорных пунктах и приступила к инженерному оборудованию позиций и организации системы огня.

Потерь личного состава и техники не было – нас ждали в другом месте!

Остальные три ВМГ группировки, вводимые в этот день, на свои рубежи вышли с потерями.

Не обошлось без казуса: штаб ОГВ «Запад» находился на территории базового центра (т. е. внутри позиций нашего полка) и в конце апреля произошла плановая замена части офицеров. Когда в 6 утра первого мая открыли огонь артдивизион и 4-я мотострелковая рота, в штабе группировки начался переполох – решили, что противник прорывается на равнину. Пошли нам звонки от оперативного дежурного, а потом от начальника штаба группировки: «Идет прорыв боевиков, почему ничего не докладываете?»

Доклад был немедленным: ВМГ выполняет задачу согласно утвержденного решения, остальные подразделения полка занимаются плановой боевой подготовкой, артдивизион ведет сосредоточенный огонь по заранее спланированным целям; а четвертая мотострелковая рота пристреливает вооружение.

Из Журнала боевых действий

2 мая

В ходе проведения поиска 3-м рв в районе северная окраина н.п. Рошни-Чу были обнаружены и доставлены в ВМГ боеприпасы, ручные гранаты, «РГД», и боевое знамя одного из чеченских полков, малые саперные лопатки.

3 мая

ВМГ-1 согласно боевого распоряжения имела боевую задачу к 8.00 занять рубеж блокирования на западной окраине н.п. Дарго. В 15.00 1-я мср и 2-я мср начали выдвижение на указанные рубежи в пешем порядке и к 7.00 в условиях сильнейшего тумана заняли указанные рубежи. Нештатные разведгруппы 1-го мсб и 1-й рв проводили поиск в районе западной окраины Дарго и обеспечивали занятие опорных пунктов подразделениями.

4 мая

При возвращении колонны Центроподвоза из Ханкалы в базовый район полка произошел обстрел органов боевого охранения из стрелкового оружия и «РПГ-7». В результате обстрела был подбит БРДМ-2, из-за детонации боекомплекта машина получила боевые повреждения и сгорела полностью. Машина была подбита из «РПГ-7». Получили ранения различной тяжести двое военнослужащих.

5 мая

Во время совершения марша 1-й минбатареи во время форсирования реки течением был опрокинут «ЗИЛ-131» в воду, имущество, находящееся в автомобиле, было унесено течением. Не найдено следующее имущество: лазерный прибор разведки, 3 бинокля, буссоль и 2 аккумулятора.

Во время совершения марша при резком маневре, чтобы избежать аварии, БМП-2 занесло, и попал под гусеницы бинокль. Во время движения «Урал» с прицепом, проезжая через мост, прицеп колесами попал в выбоину и опрокинулся в реку. В результате было уничтожено 2 бронежилета, 2 спальных мешка. При совершении марша в 1-й мср попало под гусеницы сзади идущей БМП-2 следующее имущество: бронежилет – 1 штука.

Документы

Боевое донесение ВМГ 2-го мсб

Согласно боевого распоряжения ОШ группировки «Запад» ВМГ 2-го мсб получила боевую задачу совершить марш по маршруту: КП батальона (73411), н. п. Мартан-Чу (68443), брод (60451) с выставлением блоков: № 1–2 мсв 6 мср (66446); № 2 – 1-й мотострелковый взвод 6-й роты, 1-й минометный взвод 2-й минбатареи, инженерно-саперный взвод (63447), № 4 – 6-я рота без 2-го и 1-го взводов, ОГВ с задачей не допустить прохода НВФ в н. п. Мартан-Чу и с востока на запад.

1.05.2000 г. в 6.00 ВМГ 2-го мотострелкового батальона в составе управления, 2 гр. взвода, 2-го ВС, 2-го МВ, 6 мср, 2 мб (без 2 мв), ИСВ, ОГВ совершили марш по маршруту: КП 2-го мотострелкового батальона н. п. Танги-Чу, южная окраина н. п. Мартан-Чу, где была произведена перегруппировка и двумя группами ВМГ выдвинулась в направлении: 1-я группа по реке Мартан в южном направлении: 2-я группа по западному берегу реки Мартан на удалении 200–300 метров. Начало движения – в 12.00.

В 13.00 ВМГ выставила 1-й блок и выдвинулась в южном направлении. В 14.00 был выставлен 2-й блок, и ВМГ выдвинулась дальше на юг. Из-за сложного рельефа местности было принято решение объединить две группы в одну и выдвигаться по руслу реки Мартан. В 18.30 был выставлен блок № 3 и принято решение на привал и отдых л/с, а выставление блока № 4 осуществить с 8.00 2.05.2000 г.

2.05.2000 г. в 8.00 1-я группа ВМГ выдвинулась в квадрат (60451), и в 9.20 был выставлен блок № 4. В 10.30 управление ВМГ прибыло на блок № 3. Было организовано управление, связь и взаимодействие со всеми блоками с помощью условных сигналов. В 13.00 была отправлена разведгруппа на отметку 462,7 (63447), где была обнаружена база боевиков на 20–30 человек с остатками обмундирования иностранного производства. Разбитая радиостанция производства Тайвань и боекомплект к стрелковому оружию. Все подступы были заминированы, а также была заминирована западная сторона блока № 3 (63448). Группа разведчиков вернулась в свое расположение в полном составе.

3.05.2000 г. Производилась разведка местности и подступов к блокпостам, а также маршрутов выдвижения НВФ. Велось инженерное оборудование блокпостов.

4.05.2000 г. была выполнена команда «Застава», и в квадрате (68443) была встречена колонна с продовольствием и боеприпасами. Около 18.00 произошел обстрел блока № 1 (66448) с западной стороны. Ответным огнем из стрелкового оружия и БМП-2 местность была обстреляна, и обстрел со стороны боевиков прекратился. Потерь среди л/с и техники нет.

5.05.2000 г. В 10.30 произошел обстрел блока № 3 юго-восточнее отметки 462,7 300 метров. После открытия ответного огня обстрел прекратился. В 20.30 на растяжке, установленной НВФ на блоке № 4, подорвался ряд. Головятенко Н.И., санинструктор 6-й мср. Диагноз: осколочное множественное проникающее ранение спины, ног, ягодиц. Была оказана первая доврачебная помощь.

6.05.2000 г. В отметку южная окраина н. п. Мартан-Чу в 12.00 прибыла колонна с дизельным топливом и боеприпасами. Рядовой Головятенко Н.И. был эвакуирован в медроту.

7.05.2000 г. Около 21.00 гв. старший лейтенант Новичков С.В., командир 6-й мср, не справившись с управлением БМП-2, врезался в скалу, в результате чего получил травму лица, эвакуирован в медроту.

8.05.2000 г. – 9.05.2000 г. Велась разведка местности и подступов к блокпостам.

10.05.2000 г. Около 20.00 получили МВЗ (минно-взрывные ранения. – Авт.) военнослужащие 6-й мср блока № 4 при проведении разведки местности: стрелок Яковлев А.В., ст. механик-водитель с-т Кузиц Е.А., механик-водитель ст. с-т Конюхов Б.С., и.о. командира 2-го медвзвода гв. с-т Лисина М.В. оказала доврачебную помощь, извлекла осколки. Военнослужащие отказались от эвакуации, т. к. помощь была оказана квалифицированно, о чем свидетельствуют рапорта военнослужащих.

11.05.2000 г. – 12.05.2000 г. Производилась разведка местности и возможных подступов к блокпостам, а также маршрутов выдвижения НВФ.

13.05.2000 г. При выполнении боевой задачи на блокпосту № 2 в 2.30 при освещении местности, по которой был возможен проход групп боевиков, при выстреле мл. с-том Артемовым А.А. зам. ком. 2-го минометного взвода 2-й минбатареи 40-мм осветительной ракеты траектория ее полета от удара о ветку дерева изменилась и ракета попала в кладовую 2-й минбатареи, из-за чего возник пожар, в результате которого сгорело и было испорчено следующее имущество:

1. Майки – 10 шт.

2. Трусы – 9 шт.

3. Портянки – 17 пар.

4. Сапоги кирзовые – 18 пар.

5. Ремень поясной – 11 шт.

6. Ремень брючный – 2 шт.

7. Простыни – 53 шт.

8. Наволочки – 24 шт.

9. Наволочки тюфячные – 5 шт.

10. Сапоги резиновые – 15 пар.

11. Котелок алюминиевый – 2 шт.

12. Фляга с чехлом алюминиевая – 1 шт.

13. Куртка и брюки х/б – 7 комплектов.

14. Костюм х/б утепл. зимний – 13 комплектов.

15. Шлем стальной – 10 шт.

16. Бронежилет – 4 шт.

17. Противогаз – ПМГ2 «МЗ» – 57 шт.

18. Противогаз ВО-62 – 25 шт.

19. Респиратор Р-2 – 25 шт.

20. Сумка противогазная – 40 шт.

14.05.2000 г. Проводилась разведка местности и подступов к блокпостам, а также маршрутов выдвижения боевиков к блокпостам.

15.05.2000 г. На южной окраине Мартан-Чу состоялась встреча группы ВМГ с колонной продовольствия и боеприпасов.

16.05.2000 г. – 17.05.2000 г. Проводилась разведка местности и возможных подступов к блокпостам, а также маршрутов выдвижения боевиков.

18.05.2000 г. На южной окраине Мартан-Чу состоялась встреча группы ВМГ с колонной продовольствия и боеприпасов.

19.05.2000 г. около 16.00 при разгрузке продуктов с БМП упал с машины КБМ-КО 6-й мср мл. с-т к/с Карцев С.В. и получил перелом левой предплечной кости. Командиром 2-го взвода было использовано 3 шприц-тюбика промедола.

20.05.2000 г. На южной окраине Мартан-Чу состоялась встреча группы ВМГ с колонной продовольствия и боеприпасов.

21.05.2000 г. В 7.30 снайпер управления 6-й мср рядовой Кривошеин Р.В. при заступлении на пост подорвался на ППМ, в результате чего ему оторвало ступни ног.

Комментарий

Игорь Кирюшин, 6-я мотострелковая рота, стрелок, пулеметчик, рядовой:

– Мы в сопках стояли, у нас был секрет чуть выше, чем лагерь, и Роман Кривошеев, он снайпер был, как раз туда утром заступил. Я только спать после караула лег, и вдруг – взрыв. Все рванули туда, смотрю – Рома в кустах лежит недалеко от тропки. Одной ноги совсем нет, а вторая – кости видно…

Мы его вытащили, промедолом накололи и потом эвакуировали в полк. Он еще свою медаль отдал механу 164‑й машины Сереге Крысанову. Когда мы в полк вернулись, ребята его призыва как раз уволились. Немного он не дождался, чтобы здоровым домой вернуться…

В 20.00 при обстреле блокпоста № 3 военнослужащий 2-го мб старший наводчик с-т Проценко Н.В. от разрыва мины от миномета получил травму кисти рук, разорвало кисть. При этом получили осколочные ранения командир отделения 2-го грв с-т Татаринов М.А. и командир отделения-санитар 2-го медвзвода ряд. Орлов Д.А., которым была оказана доврачебная помощь, и они от эвакуации отказались.

В результате минометного обстрела блокпоста № 3 одна из мин попала в палатку, где хранилось имущество 2-го грв и 2-го ВС, в результате чего имущество было испорчено и сгорело:

2-й грв.:

1. Костюм х/б утепленный, зимний – 3 к-та.

2. Аккумуляторная батарея для ПН-58 – 8 шт.

3. Промедол – 25 шт.

4. Спальный мешок – 1 шт.

5. Ботинки с выс. берцем – 3 пары.

6. Подсумки для боеприпасов – 7 шт.

7. Костюм ватный танковый – 2 к-та.

8. ОЗК – 3 к-та.

9. Котелок солдатский – 6 шт.

2-й ВС:

1. Костюм х/б летний – 1 к-т.

2. Сапоги резиновые – 2 пары.

3. Противогаз – 12 шт.

4. ОЗК – 2 к-та.

5. Спальный мешок – 4 шт.

6. АКБ 10 НК БН-10 – 4 шт.

7. Сумка радиста – 1 шт.

8. Чехол к фляге – 1 шт.

9. Котелок солдатский – 1 шт.

В ходе боя были выведены из строя автоматы 2 грв «АКС-74» (2 шт.) и подорван «АГС-17», которые сданы на склад РАВ.

22.05.2000 г. В результате обстрела боевиками из автоматов позиций блокпоста № 4 от прямого попадания мины в прицеп с имуществом 6-й мср произошел подрыв имущества и его возгорание. В результате пожара пришло в негодность и сгорело следующее имущество:

1. Костюм х/б камуфл. летний – 23 к-та.

2. Сапоги кирзовые – 25 пар.

3. Ремень поясной – 41 шт.

4. Портянки летние – 49 пар.

5. Котелок алюминиевый – 3 шт.

6. Фляга алюминиевая – 2 шт.

7. Чехол к фляге – 21 шт.

8. Костюм ватный танковый – 2 к-та.

9. Портянки зимние – 154 пар.

10. Наволочки тюфячные – 5 шт.

11. Сапоги резиновые – 30 шт.

12. Полотенце вафельное – 16 шт.

13. Мешок спальный – 5 шт.

14. Кружки эмалирован. – 38 шт.

15. Ложки алюминиевые – 63 шт.

16. Жгут кровоостанавливающий – 16 шт.

17. Лямка санитарная носилочная – 8 шт.

18. Носилки санитарные – 5 шт.

19. Лямка Ш-4 – 8 шт.

20. Шлем стальной – 34 шт.

21. Аптечка медицин. – 9 шт.

22. Костюм ОЗК – 19 шт.

23. Прибор 5В – 1 шт.

24. Прибор ВПХР – 1шт.

25. Термос ТВН-12 – 8 шт.

26. Термос ТВН-36 – 2 шт.

27. Чулки защитные – 67 пар

28. Чехлы к чулкам – 77 шт.

29. Перчатки – 62 пары.

30. Респиратор – 55 шт.

31. Сумка противогазная – 61 шт.

32. ИПП – 154 шт.

23.05.2000 г. Состоялся вывод ВМГ, начиная с блокпоста № 4, 3, 2. 1. Выход ВМГ осуществлялся на технике по маршруту: южная окраина Мартан-Чу – Танги – КПП 2-го мсб. В 18.45 при подъезде к южной окраине Мартан-Чу колонна была обстреляна из РПО «Шмель» в квадрате 68457. Открыв ответный огонь из «АГС-17» и БМП-2 – обстрел прекратился.

В результате обстрела и прямого попадания огнемета в прицеп 2-го МВ было уничтожено следующее имущество:

1. Палатка ОСБ-56 – 1 шт.

2. Сапоги кирзовые – 8 пар.

3. ИПП – 154 шт.

4. Стальной шлем – 4 шт.

5. Костюм х/б летний камуфл. – 9 к-тов.

6. Носилки медицинские – 1 шт.

7. Жгут кровоостанавливающий – 20 шт.

8. Фуражка х/б летняя – 7 шт.

В период с 19.05.2000 г. по 23.05.2000 г. была оказана медпомощь троим тяжелораненым военнослужащим: рядовому Карцеву, рядовому Кривошеину, с-ту Проценко с применением промедола из имущества 2-го МВ в количестве 8 (восьми) шприц-тюбиков, а также в процессе транспортировки раненых были сломаны одни санитарные носилки.

И.о. командира 2-го мотострелкового батальона гв. капитан Мирошниченко.

И.о. начальника штаба батальона гв. майор Шаруда.

Серьезные потери в материальной части ВМГ не означают, что бойцы вернулись в расположение полка полностью разутыми и раздетыми.

«Куда-то лазили, кого-то искали, догоняли…»

Александр «Оккупант», сапер, сержант контрактной службы:

– В конце апреля в составе второй мотострелковой роты нас в горы отправили, отроги Аргуна охранять. Шли на точку полдня, наверное. Места там красивые, как по телеканалу «Дискавери». Пока шли по отрогам, из «эрпэшки» (РП – рацион питания. – Авт.) выкидывал кубики прессованной каши. Способ употребления просто супер: разжевать и запить водой! Срочку вспомнил, там тоже бывали «эрпэшки», только не такие, как в Чечне.

Развернули ВМГ на берегу реки, мы, «кротики», заняли левый фланг. БТР у склона Радик поставил, склон заминировали. Устроились, окопались. Начали окрестности осматривать. Нашли пару баз маленьких и одну большую. Там блиндажи были такие, что «КамАЗ» поставить можно, шконки в три яруса, шмотки, кровь. Это уже когда начальник разведки полка со своими прикатил.

Потом куда-то лазили, кого-то искали, догоняли… Одну ночку провели с пехотой и разведкой в лесу. Нас, «кротов», человек шесть было. Спали на лопухах, а накрывались рыжим парашютиком от осветилки. Замерзли как собаки. Потом все чего-то переругались, и в итоге я один ушел с разведкой по хребту, а умный Кипарис с остальными – по реке. Зря ему потом не дали подзатыльник.

Погода испортилась, и мы несколько суток без еды были. Тогда вспомнили про эти прессованные кашки. Размачивали их, жарили на сковороде с дикой черемшой, а называли это месиво «Вкусное дерьмо». Помните, пацаны? Это Бельмондо придумал. Так и спрашивали: «“Вкусного дерьма” никто не хочет?»

Один раз случайно чуть не прибили ротного Бая. Он в темноте мимо нашего расположения прошел, а там была осветилка визгливая, так он ее снял, как только визг начался. Нас пендалями из палатки выкинул, минуты полторы стреляли в ту сторону.

Колямба, помнишь наш двухместный окопчик? Потом появились огромные глазища Бая, и – мат-перемат. Поржали, разошлись. Привезли кормежку, наконец-то.

В тот день я узнал, что тот зема, который меня в саперку приколдовал, отбыл домой по болезни.

Порыскали по горам, по долам, так и закончилось последнее весеннее ВМГ. Вернулись на базу. Ребята, кто был в полку с осени-зимы, уже уволились. Начали копать КНП полка. Как говорили ребята: в руках миноискатель и щуп – ты сапер, лопата – ты инженер. Обгорели до пузырей с этим КНП…

А эмзэпэшку помните? Замучила она нас. Руки после нее то ли в солидоле, то ли в какой-то еще херне. Понял одно: сидеть на базе – это тоска, надо гонять на ВМГ. Будет что вспомнить и не скучно, плю время быстрей пролетит. Так и гонял. То с нашей разведкой, то с армейской, с ментами, с пехотой. Многие меня помнят…

«Ездили по всей Чечне…»

Александр Агапов, наводчик-оператор БМП, контрактник:

– Первого апреля мы спустились с гор к Урус-Мартану. Землянку поставили, жизнь наладили и через неделю поехали на первую ВМГ. БМП у меня была нормальная, лучшая в роте. Механик-водитель Денис Степаненков был сорви-башка, парняга обалденный, тоже «контрабас». Когда мы сидели в горах, внизу, в капонире стояла только «бэха» ротного, речку прикрывала, а все остальные – безлошадные.

На ВМГ ездили по всей Чечне. Недели две всего был в полку в общей сложности, а так все время в разъездах. Колонны сопровождали и 752-й полк выводили, еще кого-то. Ездили в составе и роты, и батальона. Кто тогда был командиром батальона – не помню, а замкомбата был капитан Калинин, боевой парень. Как-то поехали сопровождать колонну и попали под обстрел «ВОГов». Я штук шесть патронов из пушки отработал – заклинило, пришлось из пулемета отбиваться. По 2–3 раза в день вдвоем с механом закапывали «бэху», руки были в крови от мозолей.

Помню, что шел дождь, я промок насквозь, тангенту пробивало, видно, как светишься. Машина у нас тогда подразулась. Как-то у нас пропала связь со штабом полка, и связывались через мою машину. Кружили тогда по Чечне месяц, 9 мая в Гудермес приехали. Какие-то сопки штурмовали всей ротой. Как-то вэвэшники окружили деревню, я боковым зрением заметил, что за бугром кто-то перебежал. Подхожу, это был чеченец, без оружия, прятался. Отвели его к нашему ротному, а потом в разведроту.

Один раз ездили трупы погибших еще в первую кампанию выкапывать.

Как-то батарею «саушек» сопровождали. Встали на дороге, связь работает, ребята нашли водочки на рынке. Когда выпили, показалось, что кто-то в кустах есть. Давай туда сначала из «РПК», потом из всех стволов палить. А там оказался конь… И конь – главы администрации ближайшего поселка. Нас женщины этого поселка тогда чуть не порвали за этого коня…

«Кровожадный ты какой…»

Юрий Т., номер расчета АГС-17, 1-го гранатометного взвода 1-го мотострелкового батальона, рядовой:

– В полк я прибыл 14 мая 2000-го. Перевелось нас из 752-го полка, «комсомольцев-добровольцев» чуть больше десяти человек. Когда привел нас в подразделение штабной офицер, при встрече кто-то из солдат сказал мне: «Кровожадный ты какой. Все домой, а тебе мало». Это, конечно, шутка.

В боевых действиях мы практически не участвовали. Но домой письма писали прямо геройские. Как-то читали найденный листок, потерял кто-то из солдат, по тексту видно – срочник: «Сидим в окопах, туман, ничего не видно. Впереди «чехи» орут пьяные, ждут, когда пройдет туман, и мы пойдем в атаку…» Читали, смеялись.

А вот ездили много. Часа в три выезжаем, выдвигаемся за расположение полка и колонной пошли…

Из Журнала боевых действий

14 июня

Были захвачены два бандита. Освобождены двое рабов, обезврежены 5 растяжек, 1 фугас. Обнаружены патронов 5,45 – 800 штук, «РПГ-7» – 9 штук. Ящик с медикаментами. Еще один бронежилет попал под БМП.

22 июня

В 13.30 автомобильная колонна со средствами охраны начала совершать марш по маршруту Ханкала – Гикаловский – Чернореченский лес – Алхан-Юрт – Урус-Мартан – базовый район. 15.05 при следовании колонны через Чернореченский лес разведгруппа разведроты выставила секреты. После прохождения колонны командир группы выдвинулся снимать секреты на одной машине БРДМ. При следовании за колонной на удалении до 500 метров за одиноко движущимся БРДМ сработал фугас, начиненный элементами от снарядов, которыми получил ранения заместитель командира взвода разведроты сержант Владимир Якуба. Оказав ему медицинскую помощь, колонна продолжала движение по маршруту. В 16.30 колонна прибыла в базовый район.

«Нашпигован был гвоздями, как ежик…»

Владимир Якуба, зам. командира взвода разведывательной роты, старший сержант:

– Знали, что в этот день в обед наша колонна пойдет из Ханкалы, поэтому утром выдвинулся со взводом до Алхан-Юрта. Я расставил посты на дороге, по человеку, на расстояние видимости друг от друга. Кто-то из молодых проворонил, что «уазик» по дороге проехал. Поехали встречать колонну, на броне нас четверо, сбоку молодой сидел с рацией, впереди еще один. Ехал без каски и без бронежилета – никто их там не носил. На брониках мы только спали, а касок я вообще не видел. Вдруг взрыв, ударила волна, но не под машиной, а с обочины. Фугас был не нажимного действия, а управляемый. Слева сидел нижегородец Роман Родионов по кличке Доминас, он меня прикрыл, поэтому меня не снесло с брони. Отстреливаться не стали, машина двигалась, поэтому поехали дальше, водитель сразу рванул вперед. Слышу шумы в голове, потом все стало серое…

Очнулся. В голове шум, но чувствую, что лежу раздетый, спросил: «Где я?» Подошла девушка-медсестра: «В госпитале, в Моздоке. Сегодня будет борт». Двигаться не могу, чувствую, что весь забинтованный. Оказывается, я уже три дня без сознания. Вытащили из меня во время операции шрапнель, гвозди – нашпигован был ими, как ежик. Вспомнил, что со мной в разгрузке должна была быть карта минных полей, без нее ребятам в роте никак. А вот вспомнить, как меня зовут, никак не мог. Медсестра сказала, что разгрузка моя вся посечена осколками, ее выбросили, но все же сходила, поискала ее и нашла. Карта была на месте.

Девушка переодела меня, где-то достала форму, еще раз обработала раны, вколола промедол. Сильно болела голова, перед глазами туман, я видел только на метр-два. Девушка вывела меня на дорогу к аэродрому, посадила в машину. Водитель-срочник, когда приехали, сказал: «Иди прямо». Было светло, а у меня глаза не видят, я шел на шум самолетов, на аэродром. Там встретил новую группу контрактников, летевших в Ханкалу. «Мне надо туда, но плохо вижу». Они помогли, взяли меня с собой, правда, пить заставляли, я отказался. Как доехал в колонне до Урус-Мартана – помню смутно. В полку меня увидел майор Шевченко, начальник разведки. «Как ты?» – «Так и так, я из госпиталя сбежал, карту привез». Ребят своих встретил.

Постепенно стал отходить, начал ездить на выезды. Но когда перестал принимать лекарства, стало плохо, терял сознание, были сильные головные боли. В засаде сидел, боли в голове были такие, как будто ударили топором. Из-за меня приходилось сворачивать засаду и уезжать. Меня перестали брать в засады. Вызвали к медикам в палатку: «Надо ехать лечиться. Полечишься и вернешься».

Как приехал домой – не помню, родственников сначала не мог найти. В госпиталь меня не принимали, футболили, то одной бумажки нет, то другой. Вопросов много задавали, но я не мог толком говорить. «Скорая» сколько раз приезжала… Соседка работала зав. производством столовой в ГИТО, рассказала обо мне врачу, который был в Чечне. Только после этого меня в госпиталь положили. Там заново учился читать, писать. Какие-то препараты давали в госпитале для улучшения памяти.

Когда мне стало лучше, опять собрался в Чечню. В Моздоке хотел заехать в госпиталь, к девушке, которая мне тогда помогла, вез ей конфет. Но накануне какой-то камикадзе въехал в ворота госпиталя на машине с взрывчаткой. Мне сказали, что все погибли, кто был в этом крыле госпиталя…

Приехал в полк. Пока в полку осваивался после госпиталя, научился печатать на машинке, чтобы хлеб зря не есть и не филонить. Печатал наградные, врачей посещал. Меня представили к медали «За отвагу», но так она почему-то и не пришла. Да и ехал я не за наградой.

В полку начались построения, зарядка, песни стали петь. Я и поехал домой. Третий контракт двух месяцев не дослужил.

С тех пор пятого ноября, на День разведчика, беру пять литров водки, спальник, и в лес…

«Кто поехал – тому и “привет”…»

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Когда я приехал в полк, за убитого сапера, если подрыв его снят на видеокамеру, «чехам» платили 4500 долларов, а когда уезжал, то цена была уже 8500. Разве можно все это забыть…

Когда идешь со щупом или с рамкой, то ощущения на самом деле космические. Внимательно слушаешь наушники. Если раздается устойчивый писк, то значит, что там что-то есть. На противопехотную нажимную мину рамки у нас пищали 50 на 50, так что хрен его знает, есть мина или нет…

Машешь рамкой вокруг, определяя габариты того, что пищит, втыкаешь стальные спицы с красными флажками и буквой «М». Все прячут свои задницы подальше, одновременно прикрывая тебя. Если есть связь – доклад на базу. И начинаешь потихоньку ковырять.

Чеченцы делали закладки там, где время и момент позволяли. Когда они наш БТР подорвали, то прицел был в виде палки без коры. На бугорок ее воткнули, а с другого берега, когда БТР с палкой поравнялся, его и рванули. Бывали разные закладки. На скорую руку – это когда у них наблюдатель видит, что колонна собирается, то делают закладку куда угодно – в мусор, в трубы, в бревна и доски, в ямки на дорогах. Могут за ночь на проселочной дороге яму выкопать, пару нарядов от «саушки», сверху нажимной элемент, он же – промежуточный детонатор для снарядов. Кто поехал – тому и «привет»… Могли мину только на гусеницы поставить. Даже сразу не сообразишь, смотришь на дорогу – валяется пара расплющенных металлических предметов – банки, цинки, швеллера, что угодно, а провода от них уходят под землю к батарейкам. Вот эти два предмета и являются замыкателями для гусениц. А колесным машинам хоть бы хрен, можно весь день кататься. Для рамки вся земля звенит – гильзы и другой хлам.

Здесь я бы скорее отдал место практике. В теории всегда все безопасно и просто. Да и глаза уже сами ищут место, где бы можно закладку удачно сделать, поэтому всегда ребятам говорил: «Запоминайте, что изменяется на маршруте. Любую мелочь, все новое, любые перемещения предметов у домов».

Жутковато, когда идешь со щупом по горам и знаешь, что где-то здесь когда-то какой-то полк устанавливал минные поля для себя. Идешь, и ноги не то покалывает, не то пощипывает. Это же противоестественно: ступать на землю, зная, что в любой момент под ногами может рвануть.

С растяжками немного проще. Здесь главное – успеть ее заметить. Я обычно по горам с прутиком лазил. Идешь, глаза устают, а прутик не обманет. Если в преграду упрется – сразу загибается. Стоп, на колено и смотреть внимательно. Растяжка может быть прикрыта одной или двумя «эмпээнками».

В основном управляшки (управляемые мины. – Авт.) на кронах были, но попадались и с «мотороллами» и разными радиопримочками. Была у нас и машина-глушитель. Когда врубали глушилку, то вся связь вокруг пропадала. Даже менты в Алхан-Юрте просили ее глушить, когда колонну ждали. Ни у кого станции не работали – реально глушило все переговоры. Мы, чтобы самим связаться, тоже ее на точках глушили. Доложишь о прохождении точки и снова включаешь.

Иногда мы пели песню сапера: «Здравствуй, мама, возвратился я не весь, вот нога моя, в чулан ее повесь…»

В эти дни в полк прибыла еще одна большая партия контрактников…

Андрей Фомин, наводчик ПК 3-й мотострелковой роты, гвардии сержант:

– На гражданке надо было задуматься о работе. На работу было устроиться не проблема. По крайней мере, проблем не возникало с тем, что воевал в Чечне. Но что-то было не так. Тянуло. В июне пришел в военкомат и уже двадцать четвертого подписал контракт снова в 245-й полк. Тогда он стоял возле Урус-Мартана и Танги-Чу. Распределял прибывших по контракту сам Юдин Сергей Сергеевич. Меня и Ивана (из Ивановской области, служил по контракту пулеметчиком в третьем взводе третьей роты) определил в третью роту в наш же третий взвод. Через неделю снова приехал по контракту Серега (который вытаскивал Витьку Шкрума).

Конечно, было все. И засады, зачистки со встречным боем, раненые и невозвратимые потери. Но все это было уже не то и не так.

«Из кресла стоматолога – в военкомат…»

Глеб Н., зам. командира взвода разведроты полка, старший сержант:

– Сижу в кресле зубного врача в поликлинике, по радио услышал, что в Чечне опять гибнут пацаны. А буквально через два дома – военкомат. Я вышел от стоматолога и туда: «Хочу в Чечню». Поехал чисто из патриотических побуждений. Я и не думал, какие там деньги будут платить. Перед этим, после службы в армии, занимался с друзьями бизнесом, но дело не пошло, начали ссориться, меня это напрягало. Я знал, что правда есть только на войне, там, где настоящие мужчины, еще Хемингуэй сказал: «Каждый мужчина должен пройти войну».

В армии я был сержантом, окончил курсы снайперов. Оружие я знал, но не считал себя подготовленным бойцом, надеялся, что там обучат. Было только желание воевать, и именно в разведке.

Дома долго не знали, куда я собрался. Сказал, что в Сухобезводное, охранять зону. В последний день дома ко мне подошла мама: «Ты же на войну собрался…» Я ее успокоил, что нет. Потом Андрюха Колоколенков – наш пулеметчик, огромный, как Алеша Попович из мультфильма, приехал к нам домой и маме говорит: «А ваш Глеб-то с машины на машину, вечно куда-то едет, в атаку…» А мама не знала, что я в Чечне…

Утром второго июня 2000 года брат отвез меня в облвоенкомат. Нас, несколько десятков человек контрактников, построили, повезли в Мулино. Дали нам форму, кирзачи… У меня был шок, что многие там сразу же начали тупо бухать.

Никакого изучения личного состава еще не было, офицерам, за нами приехавшими, это было по барабану. Я подходил к офицерам: «У меня снайперская подготовка, хочу служить в разведке». Но никуда меня не записали.

В поезде с нами на пополнение в полк ехал один контрактник, звали его Вася. Судя по его скупым рассказам, это был «человек-война». Для себя тогда решил: «Вот настоящий разведчик, надо его держаться. Только в разведку, никуда больше!» Для меня тогда попасть в пехоту было очень обидным.

Один парень-контрактник тогда то и дело говорил: «Только бы не попасть в автороту…» И позже попал именно в автороту. Потом слышу от него: «Только бы не на бензовоз…» Попал на бензовоз. «Только бы не подорваться…» Подорвался…

Из Моздока вертушкой, «коровой», нас, человек пятьдесят, из разных областей России – в полк. Смотрю в окно вертолета – внизу то и дело воронки. Адреналин стал подниматься…

Из разведроты, когда нас стали разбирать по подразделениям, никого из офицеров не было – все на выезде. Поэтому попал я во вторую роту первого батальона. Большая часть роты была на выезде. Разместили нас в землянке фронтом на Урус-Мартан. Принесли еду. «Как тут кормят интересно, – подумал, – первое и второе одним блюдом…» Вспомнил срочку. Как ни был я непритязателен в еде, но есть не смог. Консервы у нас еще были, поели нормально.

Приехала рота с ВМГ, меня вызвали в управление и вручили танковый пулемет «Утес» – новенький, в масле! Для меня это было счастье. Вещь – классная! Я с него масло снял, изучил, пристрелял не сразу, потом на стрельбище поехали. Пулемет – двенадцать кило, плюс ящики к нему, тренога, и я на все это хозяйство один, хотя должно быть трое. Так все это один и таскал – треногу, пулемет. Как рук хватало…

Первый бой – возвращались на базу, я на броне, какой-то, наверное, пацан-чеченец дал очередь по колонне, и понеслось… Вся наша колонна давай стрелять в белый свет. Я тоже. Пулемет мой – красава, работает шикарно…

«Добудешь в бою!..»

Александр Грачев, командир отделения разведывательной роты, старший сержант:

– В облвоенкомате, когда готовились к отправке, увидел одного контрактника, при нем был целый баул с разной одеждой. «Зачем ты так много везешь? – спрашиваю. – Там же должны дать обмундирование – армия все-таки…» Я собрался ехать налегке, взял только носки и свитер. А у этого – целый баул. «Тебе вообще ничего не дадут, только кирзачи да кепку афганскую, старого образца». «Наверное, болтает», – подумал. Но все же сбегал к знакомым парням в РУБОП, так и так, говорю, уезжаю в командировку, дайте что-нибудь из одежды. Дали мне разгрузочный жилет, камуфляж, ботинки. С этим я и поехал в Чечню.

Прилетели в полк на вертолете, на «корове», человек 80. Нас построил полковник Юдин, стал спрашивать, кто где служил, работал. Меня увидел первого, а я уже все на себя надел, что друзья подарили. «Ты откуда у нас такой красивый? Где служил?» – «В ОМОНе, в СОБРе, в спецназе». – «А срочку?» – «В морской пехоте». – «В разведку пойдешь?» – «Только туда и хочу!» – «Все, иди в разведку!»

Повели нас одевать. Дали мне один камуфляж, кирзовые сапоги, кепку-афганку и солдатский ремень. И больше ничего! Когда рассказываю парням, какое у меня в Чечне сначала было оружие – надо мной смеются. Пошел я к старшине роты. Дает «АК» калибра 7,62, старый, допотопный, и один магазин. «А как я воевать-то буду с одним магазином!» Старшина положил мне руку на плечо и говорит: «Добудешь в бою!» Когда я об этом случае потом рассказывал друзьям в ОМОНе – никто не верил: «Полковая разведка… Да ладно, не может быть…» Зашел в палатку, так и так, говорю, парни, у меня всего один магазин, выручайте кто может. Володя Якуба дал мне тогда спарку магазинов. «Больше не могу, извини…»

«Дешевых понтов не было ни у кого…»

– Из Нижнего Новгорода нас в этой партии было всего трое, остальные из разных городов страны. По возрасту – от 20 до 40 лет. Сразу как-то познакомился с одним мужиком, Андрей из Ивановской области, ему было 38 лет. Рассказал он, что был водителем «КамАЗа», двое детей, поругался с женой. «Я в Чечню уеду!» – «Ну и езжай!» Он был водитель нашей БМП. Настоящий профессионал! Ни одного подрыва у него не было. Фугасы – пролетал, они сзади взрывались, и ездил так, что мы боялись: еще сдует с брони кого-нибудь. Если по селу гнали, то люди на нас смотрели и думали, наверное, что вот опять из бешеного двести сорок пятого летят…

В роте, когда мы туда пришли, насчитывалось человек 60. Два отделения были на задании. В моем отделении было 15 человек. Фамилию ротного не помню: офицеры часто менялись. Но приходили не «пиджаки», а лейтенанты из военных училищ. Командир нашего взвода только что пришел из училища. Это был ноль: опыта – никакого, с разведкой не сталкивался никогда. Мы, командиры отделений, ему говорили: «Товарищ лейтенант, а посидите пока там…» Он хоть и выезжал старшим на задание, но это было скорее формально. Командир взвода у нас только бегал по штабам, ставил нам задачу и отчитывался после выполнения ее нами. Командиры отделений подобрались с большим боевым опытом. Запомнился Андрей, мой ровесник, по прозвищу Кабан. Он воевал в Югославии, во всех «горячих точках». Мы, командиры отделений, сами расставляли секреты, посты. Пока я был в роте, у нас ни в отделении, ни во взводе не было ни одного погибшего или раненого.

Постепенно перезнакомились. Интересно было узнавать, зачем мужики приезжали воевать. Одна категория была – немножко с криминальным прошлым, хотя и не судимы. Чтобы не попасть на родине под суд, такие уезжали в Чечню и возвращались героями. У меня в отделении был один рэкетир. «У меня ни одной судимости, – говорил, – но у нас в Иванове вообще работы нет, я бывший боксер, кандидат в мастера спорта. Ребята мне предложили заработать, стал ездить долги вышибать, потом одного друга арестовали, другого, и я сразу в Чечню, как бывший десантник». Парень уехал от нас с орденом Мужества. Были бывшие сотрудники милиции, которые по каким-то причинам оттуда ушли, но энергия осталась. Некоторые приехали откровенно за деньгами. Попадались и романтики: «Ну нигде в жизни не был, хочется съездить на войну!» Было несколько парней из Ставропольского края: отслужили, месяц потыкались дома, работы нет, и уехали опять в армию.

Между собой ладили всегда. Чтобы кто-то «пальцы веером» – такое было редко. Кто любил выпячивать свои прошлые заслуги – такого быстро обламывали на первом выходе. Он сразу понимал, стоит ли дальше пальцы гнуть. Дешевых понтов не было ни у кого. На задании забываешь мелкие склоки. Между собой не дрались. Я драк не видел ни разу. Между собой нормально общались редко – обычно мат-перемат… Все были сильные, все здоровые и с оружием – что тут доказывать…

«Давайте пальнем». – «Давайте…»

– Спали на ящиках из-под патронов и гранат. Делали из них кровати. Клали на них матрасы, подушки, что привозили с заданий, «мародерка» так называемая. Так жила вся разведрота… Я спал рядом с Якубой. Автомат сначала был за головой, потом поставили палатку специально для оружия. Летом, в жару, ходили целый день в трусах. Кто-то загорал, кто-то читал, кто-то «грушу» колотил. В основном спали, прятались от жары.

На полковую кухню мы не ходили. Питались в своей роте, брали на полковой кухне бачки. Много готовили себе сами. У нас было негласное правило: приезжаешь с задания – полкоровы или ляжку привезти должен или любого мяса. Был случай, стояли в оцеплении какого-то села и на наше БМП в лесу какое-то шуршание началось. Офицер предложил: «Давайте пальнем». – «Давайте». Пальнули из БМП и из пулемета. Пошли зачищаться… Оказалось, что положили 73 барана. Пастуха не нашли. Что делать? Баранов загрузили в БМП, отвезли в полк. Приходили делегаты от чеченцев, требовали, чтобы мы заплатили за этих баранов. Но это произошло случайно. Кто же знал? Может быть, боевики уже засаду готовят!

Питались мы очень хорошо. Лепешки делали, мясо было постоянно. Я поправился на 15 килограммов, хотя бегал по горам. Друзья удивлялись: «Ты с войны приехал или с курорта?» Приехал загорелый, черный…

«В разведроту!» – «А я туда и хочу!»

Глеб Н., зам командира взвода разведроты полка, старший сержант:

– Я все время просился в разведроту – никак. В середине июня на одном из выходов ВМГ заняли позицию, какое-то село. Командир роты майор Элизбарашвили говорит мне: «Почисти мой автомат». «Я не буду…» – «Это приказ!» – «Я сюда приехал Родину защищать, а не ваш автомат чистить». – «Связать его!» Все парни-контрактники были нормальные, никто не стал меня вязать. Один срочник приказ ротного выполнил, и руки мне связал. Меня это задело, я был в аффекте, не ожидал, что со мной так поступят. Наконец, если «чехи» пойдут в атаку, а у меня руки связаны… Я же с пулеметом могу в бою столько «чехов» держать! Подошел ротный. Я почувствовал, что он хочет дать мне по морде. Я со связанными руками, пинаю его ногами, парни меня оттаскивают… Ротный кричит: «Я тебя в яму! В разведроту!» – «А я туда и хочу!» Оружие у меня отобрали на один день, потом в наказание ротный приказал вырыть огромный окоп на высотке, установить там пулемет. Я все это выполнил. Ротный понял, что был не прав, и дальше дело не пошло.

Несколько месяцев спустя я недели две временно исполнял функции старшины разведроты вместо Лазуткина. Собирались на ВМГ, и меня наш ротный лейтенант Дребезов послал в штабную палатку получать боеприпасы. Захожу туда и вижу Элизбарашвили. Он тогда был начальником штаба полка. «Что, все скачешь?» Почему он сказал именно эту фразу, я не понял. «Да, я же сюда воевать приехал». Хотел я с ним поговорить, но потом это желание прошло. Особой обиды на него нет. Я почувствовал его удивление и долю уважения, что я поднялся до старшины роты.

Вскоре после инцидента с ротным, на мое счастье, приехал зампотех полка и спросил, кто умеет работать на компьютере. «Я умею». К тому времени у меня было три курса юридического института. Неделю в ремроте занимался списанием техники, писал отчеты. «Вот повезло, – говорили мне друзья, – сидишь в штабе, жизнь – лафа». А меня разрывало, что я не за этим же приехал в Чечню. Зампотех думал, что мне на месяц работы, а я ее за неделю сделал. «Проси что хочешь!» – «Я в разведку хочу». – «Ты дурак! Ты охренел! Что там делать?» – «Если хотите что-то для меня сделать, то переведите в разведроту». – «Ладно, пошли в разведку».

Первый экзамен в роте… «Ты снайпер?» – спросил меня один солдат. У него и прозвище было Снайпер. «По срочке – да». На первый вопрос я ответил правильно, на второй – с ошибкой. «Понятно…» – протянул Снайпер. Думаю, что он и в Грозном воевал. Все же в роту меня взяли.

Командиром разведроты в этот период был капитан Агеев. Нормальный офицер, но какой-то флегматичный. Ходил все время со «Стечкиным».

Все три взвода роты жили в одной палатке. Тесновато, конечно. Подвинулись. Была еще офицерская палатка, хотя в роте был всего один офицер. Жили там, кроме ротного, и взводные – прапорщик Иванов по прозвищу Бандит и старшина Лазуткин.

В роте вместо положенных по штату сорока пяти человек было всего тридцать три. Ромка-«Доминас» и Володя Якуба рулили в третьем взводе, где было тринадцать человек, во втором – Костя Шамонин и Иванов-«Бандит», там всего восемь человек, и на первом – сам капитан Агеев. Один взвод роты постоянно был на выезде.

Срочников в роте было мало. Запомнились Дэн из Московской области, хороший парень, и Малой – его привезли за самоход из комендатуры нижегородского гарнизона. Опекали Малого один бывший участковый и Сэм, армянин. Они за ним как за сыном ходили, как мамка с папкой, жалели. По-отцовски к нему относились, старались его не пускать никуда, еду добывали.

В роте меня встретили спокойно, без понтов. Просто всем было тогда некогда. С земляками сразу познакомился – с Якубой, Грачевым, с Ромкой Родионовым по прозвищу Доминас.

«Я был как вольный стрелок…»

– Выдали мне «СВД» и один магазин к ней. «Остальное где-нибудь найдешь!» Патроны были. Оптика была, старенькая, не пристреляна. Пацаны дали разгрузку. Из своей мотострелковой роты я пришел пустой, на мне были только хэбэ и сапоги. Как раз старшина получил три маскхалата, один достался мне. Я в нем всю Чечню и прошел, не снимал, только на стирку. Пошел к саперам, у них один магазин завалялся, потом к минометчикам, так два-три магазина и надыбал. Запасся гранатами – четыре штуки было. Оптику приводить в порядок было некогда.

На первый выход пошел – ни разу не выстрелив из винтовки и с одним магазином патронов, остальные были россыпью в карманах.

На следующий день полетели на ВМГ, на вертолете. Я просился в разведку со всеми – оптика же всем нужна! Как какая-то машина на выезд – я просился на броню.

Выезды шли каждый день, постоянно была какая-нибудь задача. Сначала большая ВМГ ушла, нас туда, в Каменные ворота, перебросили вертолетами. Там зачистили какой-то заброшенный детcкий лагерь, без боестолкновения. Командовал нами прапорщик Иванов-«Бандит». Мужик он нормальный, но бухал по-страшному. Во втором взводе рулил тогда в основном Костя Шамонин. Первые уроки разведки получил именно от него, он мне помогал и винтовку пристрелять. Костя мне тогда сказал: «Старайся не привыкать к людям, чтобы не переживать, когда убьют…» А как не привыкать…

Я был как вольный стрелок, подчинялся ротному, но ездил с каждым взводом. Сидеть в палатке мне было тошно, вот я и ездил. Понимал, что снайперское дело – это целая наука, но тогда я был лишь как боец – меня интересовала только стрельба.

Случалось, что и командир роты забывал, что я снайпер, а не автоматчик. Однажды в засаде на нас полезли духи, я начал стрелять, а мне ротный сгоряча кричит: «Вали их очередями!» Но у меня же «СВД» и три магазина патронов! После этого боя выписали мне «Стечкина», как второе оружие.

Засады были в основном на ночь, но случалось и на трое суток.

Доставка на место засады шла на технике, без фар. Механик-водитель Дима Усов по прозвищу Золотой из Тумботино мог рулить и ногами, и на таких скоростях! «Бэхой» управлял, как «мерсом». Как-то ему сказали: «На твою машину охота идет, фугас специально лежит». «Дим, – спрашиваю его, – на сколько разгонишь свою тачку?» – «На девяносто…» – «Тогда погнали». – «Ну, командир, по газам…» Мне еще Бизон, начальник разведки полка, кричит вдогонку: «Куда?» На дороге мы могли попасть на фугас, я решил рвануть напрямки, по пашне. Но и там сзади рванул фугас. Случайно оказался именно в полосе нашего движения. Промчались на огромной скорости…

У меня по штату на взвод было три БМП, но работала одна, «копейка», а «двойка» часто глохла. А механы, все трое по штату, со мной ездили. Но часто выполняли задачи разведчиков. Был Малой, из Липецка парень, Кондауров Серега, в технике поначалу не очень разбирался, но потом Золотой Усов со Старым Козыревым, подтянули его.

«Наедешь на фугас или пронесет…»

Сергей Кондауров, механик-водитель БМП разведроты:

– Глеб был первым, кого я встретил из разведроты… А решение ехать в Чечню принял спонтанно и поехал один, без друзей. Срочку служил в Кантемировской дивизии, потом был Цхинвал. Сначала, как у всех, кто летит в Чечню: Моздок, Ханкала, вертушка… Это было в начале июля 2000-го. У меня желание было – не сидеть в окопах, а что-нибудь поинтересней. Приехали в полк. Мужики в маскхалатах ходят и спрашивают: «Кто механики-водители?» Таких нас из пятидесяти оказалось человек десять. Троих нас в сторонку: «Скажете, что вас разведка забрала…» Глеб привел нас в роту. Получили оружие, познакомились с теми, кто был не на выезде, человек пятнадцать всего оставалось.

«Кто на 116-ю?» – спрашивает нас, механов, ротный. Все молчат. «Ставь меня…» – говорю. По плечу меня ребята похлопали… Пошел, посмотрел… Вроде заводится. «У нее масло течет, – говорят ребята, – а где – найти не можем». Полазил, посмотрел… Патрубок сломался. Поменял. Стал ездить на выезды, на разминирование дорог. Каждый день. В конце службы был месяц, когда я остался один механик-водитель на семь БМП роты. Ездил то на одной, то на второй, то на третьей, поставили меня еще и зампотехом роты. Я за тот месяц поспал в общей сложности часов двенадцать всего… Все надо ремонтировать, следить за техническим состоянием, да и самому ездить.

Однажды приехали из засады, смотрю – моей 116-й нет. «Кто поехал?» – спрашиваю ребят. «Ротный, сам за штурвал сел». Ротный у нас тогда был новый. Наконец, едет – копоть за ним, черный дым. Я залез в БМП, глянул – опять масло по самые уши… Он ее просто убил… Ротного предупредил: «Если по дороге движок застучит – ко мне никаких претензий». Доехали до границы Урус-Мартана, и у меня движок накрылся. Дня через два меня оттуда забрали, стоял на блокпосту с тамбовскими ребятами, срочниками. Привезли на прицепе через два дня. Сам делал и мелкий, и средний ремонт, и капиталку – сам снимал движок, ребята помогали, конечно. С запчастями – по-разному было. Все БМП в роте были после капитального ремонта.

Специфика службы механика-водителя – все время в напряжении. Влетит выстрел от «РПГ», не влетит… Наедешь на фугас или пронесет… Но с этим свыкаешься. Страх был, и он должен быть всегда. Но волков бояться – в лес не ходить.

Были на выездах и критические моменты… Бывало, что пули от «Калашникова» по броне как горох. Выстрелов от «РПГ» не ловил ни разу. Где-то в ноябре едем тремя машинами под Урус-Мартаном, обследовать территорию вокруг лагеря. У водохранилища нас обстреляли. На первой броне старшего лейтенанта убило и механа. Разворачиваемся, и вижу, что впереди идущей БМП загорелся движок. Огнетушитель не помог. Пацаны с брони спрыгнули, я своей БМП столкнул ее в воду. Потом также вытащили, тросом.

Вечер… Приехали… Первое дело – помыться… У меня был друг из Липецка, на водовозке служил, поэтому у меня с водой проблем не было. Поесть – находили в основном. Всегда было, что поесть. Едешь мимо рынка – что-нибудь купишь. Все там беззлобно друг к другу относились. Там в кафе хозяин был – нормальный. Мирным жителям мы ничего плохого не делали.

В роте жили мы дружно, с уважением друг к другу относились. Птурщики, мы и саперы – палатки рядом стояли. Не было никакой ругани. Стояли друг за друга.

Приехал домой в конце декабря. Во сне ночью кричал – мать говорила. Это – было…

Из Журнала боевых действий

6 июля 2000 года

В 4.00 ВМГ № 1 без 2-й роты поставлена боевая задача по совершению марша по маршруту базовый район – школа Урус-Мартана – мост на северо-восточной окраине Урус-Мартан – северная окраина Урус-Мартана с задачей не допустить подрыва НВФ при проведении паспортного контроля. В 4.30 ВМГ № 1 начала совершать марш по маршруту. При совершении марша в колонне минбатареи между автомашинами «ГАЗ-66» произошел взрыв фугаса, в результате чего осколками был ранен старший наводчик миномета сержант В.В. Пронин. За взрывом последовал обстрел колонны из стрелкового оружия. При обстреле колонны был ранен ефрейтор А. Романовский из ИСР. Начавшийся обстрел из стрелкового оружия не дал возможности эвакуации подорванной машины, возник пожар. Была выведена из строя «ЗИЛ-131», двигавшаяся в колонне, которую при взрыве колонны поразило осколками и ударной волной. Осколки попали в топливный бак, из-за чего произошла утечка топлива и его воспламенение. Так как велся обстрел колонны, не было возможности осуществить тушение автомобиля. Поэтому автомобиль сгорел полностью и восстановлению не подлежит. После прекращения обстрела колонна продолжала совершать марш в указанный район.

7 июля

В результате сильного урагана с дождем была опрокинута и расколота 200-литровая пластиковая бочка, в которой находилось 50 литров тосола.

«Иногда было страшно, иногда весело…»

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Про обстрел колонны в Урус-Мартане 6 июля, про Санька Романовского… Это правда. Ему ногу прострелили в двух местах, по-моему, а вытащил его Леха, фамилию не помню. Если стоять спиной к горам, то первый перекресток в Урусе У-образный, вот на нем это и случилось. Я на базе был, когда его привезли в медроту. Я прибежал – он на носилках лежал, бледный, и трясло его как следует. Там еще боец с ним сидел, целый, показывал мне свой «калымет», на нем рядом с компенсатором по стволу пуля ударила, он все удивлялся, что не в него попало.

Санек в итоге попал в госпиталь имени Бурденко, ему там ногу отпилили выше колена. Жена его тогда бросила – муж-калека стал не нужен. Мне про это ребята написали из госпиталя, которые на 809-й высоте подорвались. Их оттуда спецназовцы стаскивали с ребятами, двое – «трехсотых», и троих-пятерых ребят посекло. И БТР подорвали тоже в Урусе. С асфальта свернули и на базу возвращались, а им – «На, держи фугасик…».

Под передним вторым правым колесом рвануло. Два осколка снизу вверх влетело, один пол-БК пропахал, а второй угодил под башню и ее заклинило. Двое или трое «двухсотые», остальные «трехсотые». До базы, правда, БТР сам дополз. Когда пришли начальники на него глянуть, ремонтировать или нет, сказали: «Конец ему». Ребята его уничтожать ездили, а последний снарядик мы по Урусу выстрелили. Урус-Мартан во второй кампании был центром работорговли, его и называли Урус-Бомбей… Прости, 101-й БТР, и прощай еще раз… После этого мы только на «Урале» и ездили, как пасхальные яйца в корзинке с моторчиком.

Иногда было страшно, иногда весело, а в общем страшно весело…

Как и все, на выездах копали КНП, проверяли дороги, уничтожали найденные боеприпасы. Сопровождали колонны, искали фугасы и закладки разного типа. Наша рота занималась проверкой минных полей, выводом пеших колонн на точки, засады с тем подразделением, кому прикажут, обустройством позиций. Помогали мирным жителям в уничтожении неразорвавшихся, да и любых боеприпасов, найденных в поселках и аулах. Мы же, как разведка, на ВМГ – «впереди планеты всей». На роте же задача – уничтожение любых укреплений противника, чтобы снова не воспользовались. Да все, что хотите, разнесем…

«Пастух обгоняет скачущую лошадь…»

Глеб Н., зам командира взвода разведроты полка, старший сержант:

– В июле в полк с проверкой прилетал кто-то из командования группировки, и всю нашу «банду» отправили подальше от штаба. С нами было две приданных зенитных установки, БМП. Заметили в «зеленке» какое-то движение, и командир приказал развернуть ЗУ и открыть огонь из всех видов оружия.

Помню, как пастух обгоняет скачущую лошадь…

Пришли потом в эту «зеленку» – куча убитых баранов… Весь полк тогда гулял. В штаб полка пришли жаловаться старейшины из села. Не знаю, как оправдывался тогда перед старейшинами полковник Юдин, но объяснительные мы писали.

Соляру сливали все, что тут таить… Но сливали в разумных количествах. Надо знать кому, передавалось это по наследству. Денег нам не давали, а надо же покупать берцы, разгрузки, рации. Я все это покупал у «вэвэшников». А то ходили, как банда.

То, что нам приносили из столовой, мы не ели. На рынке тушенку, свинину, на банки приклеивали этикетки говядины, меняли на ящик сгущенки. Проблемы были – обувь, батарейки. Один бинокль ночного видения на всю роту…

Документы

Боевой приказ № 028 на действия ВМГ. 10.07.2000 г.

С разгромом баз сепаратистов в горных районах ЧР боевики осуществили перегруппировку и основными силами сосредоточились в южной части Урус-Мартановского, центральной части Шатойского района. По оперативным данным, сложная обстановка в н. п. Шалажи. По имеющейся информации, ожидается нападение НВФ в г. Грозный в сочетании с проведением в городе ряда крупных террористических акций. Опасность представляют боевики, легально проживающие, а также скрывающиеся от органов МВД РФ в населенных пунктах, способные примкнуть к НВФ и действовать при необходимости в их составе.

ВМГ 245-го мсп получила задачу в составе усиленной 1-й мотострелковой роты совершить марш: базовый район – Алхан-Юрт – Алхан-Кала и к 22.00 11 июля выставить 5 взводных опорных пунктов на автодорогах Алхан-Кала – восточнее Алхан-Кала – с задачей не допустить прорыва боевиков в направлении Алхан-Юрт – Кирово.

Из наградных листов

…С 20 июня по 10 июля в составе маневренной группы командир гранатометного взвода прапорщик Соболев К.Э. участвовал в ликвидации многочисленного бандформирования, недопущении прорыва боевиков в направлении населенных пунктов Урус-Мартан, Танги-Чу.

7.07.2000 года при движении колонны 1-го мотострелкового батальона около населенного пункта Урус-Мартан была замечена группа боевиков, оборудовавших свои огневые позиции на мечети. Быстро оценив сложную ситуацию, прапорщик Соболев К.Э. под огнем противника организовал оборону колонны мотострелкового батальона. В ходе ожесточенного боя группа противника была уничтожена, при этом прапорщик Соболев лично уничтожил пулеметчика боевиков.

9.07.2000 года прапорщик Соболев лично руководил действиями разведывательно-поисковой группы. Выдвинувшись с командного пункта батальона, группа осматривала подступы к взводному опорному пункту мотострелковой роты. Неожиданно группа заметила отряд боевиков, прорывающихся к населенному пункту Танги-Чу. Быстро оценив обстановку, прапорщик Соболев расставил огневые средства группы. Завязался бой. В ходе боя группа противника была уничтожена, при этом прапорщик Соболев К.Э. лично уничтожил двух боевиков.

Вывод: за большой вклад в дело защиты Отечества, успехи в поддержании высокой боевой готовности подразделения, за укрепление законности и правопорядка, обеспечение государственной безопасности прапорщик Соболев Константин Эдуардович достоин награждения медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени с изображением мечей.

Прапорщик Константин Соболев награжден также орденом Мужества и медалью «За отвагу». В 245-м полку на контрактной службе с июля 1995 года, начинал командиром отделения, затем служил командиром танка, старшиной танковой роты, старшиной разведывательной роты, во второй кампании – старшим техником разведывательной роты. Был контужен в бою 6 января 1996 года.

«Предлагали по медальке, но мы застеснялись…»

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Один раз позвал нас с Серегой Баксом капитан Бай. Надо было с эфэсбэшниками из Дагестана и двумя пленными съездить найти схрон, который эти боевики еще зимой делали. Пришли на место сбора – стоят две БМП. Из экипажа по два тела: механ и командир. Друг на друга смотрим и ничего не понимаем: где ФСБ? Наконец подваливает «шишига» («ГАЗ-66». – Авт.), а из нее такие же курносые вылезли. Мы тогда с пацанами прикалывались: «А давайте их в горах пристрелим и как боевиков сдадим». Забирались они на «бэхи» тяжело с непривычки.

Такой малюсенькой ватагой мы двинули через Танги-Чу в Мартан-Чу и дальше в горы. И приехали на то самое место, где мы по весне лазили. Полдня лазить с миноискателями: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… эфэсбэшники злятся на пленных чеченцев: «Если не найдете, то тут вас и положат». Они, бедолаги потные, озираются, Аллахом клянутся. Я бы их пристрелил, но эфэсбэшники пожалели. Наконец-то нашли. У меня миноискатель еле-еле запищал, Бакс послушал и – точно!

Второй батальон ездил на последнюю весеннюю ВМГ с Булавинцевым и Баем. Тогда начал спуск и поскользнулся на глине. Оказалось, что ниже позиций площадка была, на ней рама от «шишиги», а метров 50–70 левее как раз и был схрон. Закопали они его глубоко. Набили половину нашей «шишиги». Помню, что там было тридцать автоматов, штык-ножей штук пятнадцать, ну и всяких патрончиков мешки, кегли от шайтан-трубы. Всей этой хрени хватило на половину «шишиги».

С нами еще славяне ездили, мужика три-четыре, но это уже от нашего ФСБ звезды. Все остались очень довольны, особенно пленные чеченцы. Когда возвращались, то они начали из своих стволов в воздух палить, ракетницы пускать с разными огнями, а Тюменский ОМОН, который в Мартане стоял, от всего этого в штаны навалили, окопались, танкисты на нас ствол направили, каски нацепили… Концовка такая: их майор начал на нас всех орать, что мы обнаглели, задолбали, и нас он не пропустит до особого распоряжения. На что командир дагов открыл чемоданчик, привычным движением набрал какой-то номер, и через минуту этого майора трахали прямо через спутник. Так и остался стоять тот майор на вверенном ему блоке, а мы двинули на базу. Нам с Баксом эфэсбэшники предлагали по медальке дать, но мы чего-то застеснялись, и я у них два ствола попросил, чтобы в штаб сдать, для отчета о проделанной работе, ну и для галки тоже.

А в перерывах между выездами копали. Однажды облагораживали позиции одной из рот для комиссии из округа.

«Вначале послышался шорох…»

Александр Федорченко, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона, майор:

– В июле 2000 года, когда я прибыл исполнять обязанности уже командира своего родного второго батальона, личный состав в нем практически поменялся, осталось только небольшое количество из контрактников. Срочников осталось несколько десятков. Но и среди этого контингента случались довольно забавные случаи.

В один прекрасный день командир полка неожиданно поставил задачу на установку засады. Место оказалось напротив четвертой роты, командиру ее я и дал распоряжение на проведение совместно с командиром взвода, который пойдет старшим, рекогносцировки, но при этом не привлекать внимание. Первый этап прошел успешно, в назначенном месте БМП заглохло, на механика для приличия поругались. И, пока тот делал вид, что ремонтирует, офицеры осмотрели местность, выбрали места для расположения бойцов. Вечером опоздали саперы, из-за этого группа вышла достаточно поздно, уже стемнело. Может быть, это в результате и принесло успех. Поздно ночью поступил доклад, что все на своих местах. Около трех часов ночи связист доложил, что в третьем взводе шестой роты, который занимал рубеж около Урус-Мартана, идет бой, имеются потери. Я выскочил на улицу, в той стороне были сплошной мрак и тишина. Тут мне в голову пришла нехорошая догадка… Повернувшись на 180 градусов, я увидел в предгорье над деревьями в районе установленной засады трассера. Стало все понятно. Доложил командиру полка и попросил разрешение убыть с дежурным подразделением туда лично, так как зам., Алексей Богданов, был в отпуске, а начальник штаба Сергей Земсков, хоть и грамотный офицер, но прибыл недавно и местность знал еще недостаточно хорошо. Получив разрешение, я выдвинулся на выручку, фары на БМП были выключены, горели только задние габариты. Подъехав к «зеленке», я вышел по рации на командира взвода и приказал отправить в нашу сторону двух «карандашей», чтобы они указали новое место их расположения, так как ранее мной была поставлена задача на отход.

Прибыв к основной группе, я получил полный доклад о случившемся. На них вышли боевики, завязался бой, в результате чего было уничтожено и захвачено двое из них, потерь среди наших не было. Доложив командиру полка, одна «коробочка» была отправлена с телами противника в штаб, мы закрепились на выгодном рубеже, от преследования, во избежание жертв, я отказался. Тут, поговорив с главными героями, появился повод улыбнуться.

Засада была установлена грамотно, полумесяцем. Бойцы распределены были в основном по тройкам. Вот на одну из них и вышли «ночные гости». Ребята подобрались в ней нормальные, дружные и имевшие опыт. Вначале послышался шорох, вскоре появился силуэт человека, который подошел к кустам, где они скрывались. Посчитав, что это командир взвода обходит позиции, один из них начал выглядывать. Человек тоже среагировал на шорох. Тут боец увидел, что за спиной у того «РПГ», а в группе он был один и, как раз лично у него, то есть это был чужак. Автоматы друг на друга наставили одновременно, выстрелить наш успел первым. Очередью боевика откинуло назад. Сразу же началась стрельба с нескольких сторон. Недалеко от себя они услышали стоны раненого. Посчитав, что это один из своих, Большой, так звали одного из контрактников из-за его внушительного роста, ему кинулись оказывать первую медицинскую помощь. Скорее всего, поэтому и пошел доклад о потерях. Наложив повязки, жгуты, в общем, сделав все возможное, и при этом приговаривая, чтобы тот держался, сейчас подойдет подмога и его эвакуируют, вдруг за спиной они слышат: «Мужики, Большой – это я». Оказывается, незадолго до случившегося тот уполз в сторону по нужде, а с началом боя, вернувшись назад, услышал, как «его» просят потерпеть и продержаться еще немного. Накинув плащ-палатку, убедились, что это еще один боевик. Вот так в наших руках оказалось два боевика, у которых были обнаружены тетрадь с ценной информацией и компактная радиостанция, по которой можно было определить используемые частоты.

«Постоянно приходилось оглядываться…»

Александр Грачев, командир отделения разведывательной роты, старший сержант:

– Когда я попал в полк, ничего серьезного уже не было. В основном было тихо, мелкие очаги, или какой-нибудь бандит с гор спрыгнет да по лесу бегает. Свободно ходить, конечно, нельзя было. Было постоянное чувство опасности. Больше всего боялись подорваться на противопехотных минах. Днем едешь, и то подрывы случались постоянно. Даже чуть ли не в расположении полка. Однажды утром, только зарядка прошла, позавтракали и слышим: на окраине полка «ГАЗ-66» подорвалась. Машина ехала из полка одна, в сторону блокпоста, проехала два километра. Может быть, на блокпосту прозевали, и бандиты с фугасом проползли внутрь. Я еще тогда подумал: «Где гарантия, что и внутрь полка они не проползут?» Бывали на блокпостах и просто бестолковые контрактники, заснул – и мимо прополз диверсант. Так что постоянно приходилось оглядываться назад.

Если в спецназе я знал, что сзади у меня всегда поддержка, то здесь приходилось думать за себя и за того, кто сзади. Потому что даже в разведроте профессионалов было всего процентов 30. В основном брали так: «Где служил на срочной?» – «В десанте». – «В разведку!» – «Где служил?» – «В морской пехоте». – «В разведку!» Но мужику-то 30 лет, он уже сколько лет работал токарем после армии! Это разные вещи: служить в десанте и в разведке. В ВДВ и морской пехоте и капитаны бывают бестолковые, что уж говорить о сержантах… У меня за плечами все же 10 лет спецназа. В армии это разные полюса: спецназ, разведка и просто пехота.

Задачи нам ставили такие: сопровождение колонн, засады, оцепления. Обычно два-три раза в неделю. Бывали дальние колонны, бывали короткие. До Ханкалы, Моздока, в горные районы. Одна колонна Центроподвоза была через Самашкинский лес, в Ингушетию ездили. С утра выехали, и уже вечером до темноты вернулись.

Обычно нас ставили взвод на колонну. Две БМП – впереди и сзади. Бывало, день ездим, в Ханкале зависали на два-три дня. В горы ездили – вечером уже обратно, быстренько, чтобы до ночи. Предчувствий, что случится беда, не было… У меня был опыт, интуиция. Идет по дороге человек, и уже понимаешь, кто он может быть. Я знаю, что он сделает на три шага вперед, и что он делал три шага назад. Голова работала, как компьютер. Я не грузился вообще никакими лишними мыслями. Одна рука всегда держит автомат. Страха тогда не было. Это сейчас начинаешь понимать, что постоянно были рискованные ситуации – когда где-то бегал, лазил. Долго ли было зацепить растяжку… Тогда это была твоя работа и думал только о том, как ее выполнить. Едешь на первой машине и думаешь: только бы не подорваться, смотришь вперед метров на сто, что на дороге лежит. Допустим, пачка от стирального порошка, в ней две пластины, рядом батарейка «Крона». Машина наехала, замкнула, пошел электроспуск. Кабина – в небеса. Мы все это в СОБРе проходили, и когда ехали, я все это Андрею-водителю рассказывал: «Видишь асфальт, если заезженная ямка, ты ее берегись, если свежая – еще больше берегись. Может быть, ее час назад закопали. А если уж увидишь предмет какой-нибудь – коробок спичек, например, обязательно объезжай». Инженерная разведка была очень редко. При мне только один раз танк с траками пустили, а по трассе – не до этого, быстрей бы… Очень много того, что надо бы делать для безопасности, – не было…

Первое задание… Ехала легковая машина, остановили, а оттуда – автоматная очередь. Закидали ее гранатами. Открыли багажник – оружие! Так я и разжился трофеями.

Задержали тогда несколько боевиков, и у меня стало еще три магазина к автомату. Патронов тогда в карманы насыпал. После того выхода с пленного боевика снял хороший камуфляж, берцы взял. У нас вся одежда была с пленных. Вся разведрота ходила как анархисты. Камуфляж разный! Были и «вэвэшные», и натовские… Приезжает в полк комиссия, командир говорит: «Разведчиков – убрать, на задание!» Чтобы мы не выходили в строй кто в чем. Моя разгрузка весила после первого выхода 24 килограмма. Я всего в нее напихал – гранат, патронов. Сзади у меня был большой карман – носил там патронов полцинка россыпью.

После второго задания у меня уже было двенадцать магазинов! Тогда мы целую землянку нашли! Одних «сникерсов» там было – несколько мешков, на два месяца хватило! Этот схрон охраняли несколько боевиков, мы их перестреляли. Тогда нашу группу просто высадили из вертолета в какое-то разрушенное село, еще командир полка Юдин нас тогда сопровождал на вертолете. Выпрыгнули где-то за Танги-Чу, десять человек. Целый день там сидели. Какую задачу выполняли – не знаю. Полковник Юдин задачу ставил нашему лейтенанту. Прошли пешком километров 10–15 в горы, БМП наша шла отдельно, а мы шли по реке. БМП приехала сама, с ней 2–3 человека. Мы ее запихали в старый разрушенный дом, а сами распределились по селу. Сидим, Якуба и говорит: «Давай погуляем! Целый день сидеть!» – «Вовка, да вроде страшно гулять, мало ли что…» – «Да пошли, все равно делать нечего». Пошли. Видим – двое что-то копают. Вернулись за своими. Так этот схрон и нашли. Четверых духов тогда расстреляли у схрона.

Из прессы

Мужество: борьба Николая Фадеева

В это зимнее утро штурм был назначен на 6.00. Рота, в которой служил гвардии рядовой Николай Фадеев, из кинотеатра перебежками выдвинулась в школу. Шли первыми. Потеряли двоих убитыми и одного раненым. Потом залегли и поддерживали огнем 6-ю и 4-ю роты, которые заходили слева и справа, штурмуя другие здания. И хотя до рукопашной схватки не дошло, назвать этот бой простым было нельзя – боевики вели сильный заградительный огонь. Простреливаемые участки от здания к зданию российские солдаты перебегали по двое, перепрыгивая через тела павших. Вдруг рядом с Николаем лег пущенный со стороны противника заряд от подствольного гранатомета…

Это был бой на площади Минутка…

Николай Фадеев родился в 1977 году в городе Горьком. Там же рос. Коля был одним из тех подростков, на чьи юные годы пришлись перестройка и развал Советского Союза. Ценности постепенно менялись, однако жизнь шла своим чередом. В 14 лет Николай пошел заниматься в тренажерный зал, где проводил большую часть своего свободного времени. Но это было не единственным его увлечением. Молодой человек с детства тянулся к литературе. Читал много и жадно. Время от времени книги переполняли его комнату, и приходилось относить их в библиотеку, где доброго помощника уже запомнили и всегда были ему рады.

Любовь к чтению создала в сознании Николая романтический ореол вокруг армии и военного дела. Так случилось, что в окрестностях завода, где он жил, как и во многих других городах, в 90-е годы процветала совершенно другая «романтика» – криминальная. Она активно поглощала юных спортсменов – ровесников Фадеева, постоянно питая городскую преступность новыми «кадрами». Когда весь мир вокруг перекошен, трудно стоять прямо. Тяга к военной службе и спорту оказалась сильнее грязной действительности, не дала свернуть на кривую дорогу. В 1995 году Николай Фадеев был призван в армию. Спортивного парня, к его радости, направили служить в спецназ внутренних войск.

Шла первая чеченская кампания, и воинская часть, где служил Николай, в связке с милицией постоянно выполняла контртеррористические задачи. Однако в боевых столкновениях Фадееву тогда участвовать не довелось. Войска несли большие потери, поэтому в спецназе молодых бойцов 95-го года призыва бросать в бой поостереглись.

Так первая война обошла Николая стороной. Поехав в отпуск домой в 1996 году, он женился. Вскоре родился сын Вячеслав.

Наступила гражданская жизнь. Она не была простой. Четыре года работал на автозаводе. Порой там платили по одной тысяче рублей в месяц – хватало только на хлеб и масло. Кстати, несмотря на трудности, Николай Фадеев не забросил спорт. Занимался пауэрлифтингом, выступал на соревнованиях.

Наступил 1999 год, банды чеченских боевиков вторглись в Дагестан…

Терпение Николая лопнуло. Низкооплачиваемая работа, однообразная жизнь и желание заполучить наконец свою упущенную в 1995 году схватку с боевиками вновь толкнули рядового запаса в военкомат. «Хочу поехать в Чечню», – незатейливо сказал Николай на пункте набора на службу по контракту. После серости и тесноты большого города возвращение в воюющую часть было настоящим глотком кислорода. Да и платили здесь целых 25 тысяч рублей в месяц.

Вернувшись в строй, рядовой Фадеев был направлен для прохождения службы в 245-й гвардейский мотострелковый полк… В составе команды из десяти нижегородцев в начале 2000 года прибыл в полк и Николай.

Тем временем российские войска подошли к столице Чеченской Республики. Именно 245-й полк был на острие главного удара федеральных сил, а его второй батальон освобождал сердце Грозного – площадь Минутку. Бой на площади стал самым сложным в жизни Николая Фадеева. Но ему везло. Разорвавшаяся рядом граната от подствольного гранатомета нашпиговала рукав бушлата и ватные штаны осколками, но ни один из них до тела так и не дошел. Злосчастная Минутка, где в первую кампанию было пролито много солдатской крови, в этот раз была взята значительно быстрее и с гораздо меньшими потерями.

Потом полк переместился в Урус-Мартановский район. Во 2-м батальоне вновь почти всех контрактников сменили на военнослужащих, проходивших службу по призыву.

Было принято решение из обстрелянных контрактников сформировать отряд разведки. В нем оказался и гвардии рядовой Фадеев, отвоевавший уже два месяца. Несколько раз в неделю они ходили в разведрейды. В одном из таких выходов Николай и получил свое тяжелое ранение. Отряд двигался по ущелью. Ступали след в след. Рядовой Фадеев шел в цепочке шестым, и именно под ним разорвалась мина. Около часа Фадеев пролежал на тропе, ожидая транспорт.

Наконец к подножию скалы подогнали броню, и раненого смогли вывезти.

Война осталась позади. Началась череда госпиталей. Сначала Николай попал в полевой госпиталь в Ханкалу. Там провели предварительную ампутацию. Потом госпиталь в Ростове-на-Дону, потом – Санкт-Петербург, где сделали первое протезирование. В общей сложности лечился около полугода. После повторной ампутации Николай Фадеев не мог восстановиться шесть лет. Пытался работать.

Ничего не получалось. Ведь все его специальности были связаны с тяжелым физическим трудом: автомаляр, слесарь-ремонтник, электрик. А долго находиться на ногах стало тяжело. Тем более в первый год у Николая был плохой шинно-кожаный протез, на месте ампутации началось осложнение.

Государство не баловало своего ветерана вниманием. Комиссованному в звании гвардии рядового Николаю, кроме ранения, на память о войне осталась медаль «За отвагу».

Вдобавок ко всем трудностям распалась семья. И все же Николай не сдавался. Он вступил в Нижегородскую региональную организацию инвалидов войны в Афганистане (адрес подсказали в военкомате). Организация помогала. Благодаря ей в 2001 году на базе центра восстановительной терапии «Русь» Николай получил первый хороший протез. Качественный, немецкий. Тогда это было большой удачей.

Николай Фадеев продолжал свою борьбу. В 2006 году знакомые помогли устроиться в охрану. Позже получил лицензию на оружие, устроился в группу быстрого реагирования. Там и денег больше платили, и работа интереснее.

В 2007 году ветерану наконец вручили орден Мужества. Тогда же Фадеев поступил в институт. «Воин бывает счастлив, только стремясь к невозможному», – говорил историк Валентин Иванов. Николай нашел свое «невозможное». Он вернулся в спорт. Продолжил заниматься пауэрлифтингом, увлекся еще армрестлингом.

…Выступая в весовой категории выше 100 кг, Николай выиграл чемпионат Московской области по пауэрлифтингу – «Кубок Дикуля». Теперь планирует участвовать в кубке страны. Победа в таком соревновании сулит вступление в паралимпийскую сборную России, что является его мечтой.

А год назад Николай второй раз женился. Жена Мария – активная спортсменка. А совсем недавно – 8 октября – она родила ему дочь, которую тоже назвали Машей.

Прежним в новой жизни Николая осталось только одно. Он много читает и носит книги в библиотеку большими сумками…

Александр Хроленко

(журнал «Братишка»)