– Он что… пошутил?
– Рыцарь наш? А он умеет?
И то правда. Битых два часа мы с Веславом провели, прочесывая лес в совершенно бессмысленных направлениях. Искали Розовую Птицу, согласновысказываниям тех самых инквизиторов, которые – могу поспорить – сидят у нас теперь на хвосте.
– А ты что… высказать ему не мог?
Было просто невероятно, что склонность к оспариванию решений рыцаря оставила Веслава как раз в такой важный момент.
– Да просто мне это было на руку.
А вот после этих слов мне захотелось влезть на самое высокое дерево и не слезать с него еще очень долго.
– Что еще?!
Нет, нет, нет, пусть он не скажет этого слова!
– Твое обучение, а ты думала – я тебе тут сонетик станцую или букет почитаю?!
Сказал.
– Но теперь-то зачем?! Ты разве не… – я в точности повторила знаменитый терминаторский жест с наглядным сжатием-разжатием пальцев.
– Вполне, и за это я, вроде, спасибо сказал, так что незачем…
Не говорил, кстати. Ну, ладно.
– Сегодня у нас что-то вроде завершающего урока, – из сумки как по волшебству появился тот самый нож, который я уже видеть не могла. Но это ничего, плащ алхимика тут как тут, значит, сеанс целения будет нестрашным.
– Но сначала… протяни-ка руку. Да не бойся. Поверь, не сделаю я ничего страшного.
Я поверила, руку протянула – и тут же об этом пожалела: холодный металл вгрызся в ладонь, руке стало сначала очень холодно, потом очень жарко.
– Веслав! За что?!
Но он спокойно отступил, вытер лезвие полой плаща и сделал разрешающий жест.
– Валяй.
– Что?!
– Цели! Ты же у нас вроде как освоила полный курс.
Но у меня не получалось. Ладонь горела и кровоточила, в груди бушевала буря обиды – почему так, я же ему тогда помогла, а он…
– Ну, не рассиживайся, это же царапина!
Ему царапина с его Книгой Миров, а я пальцев не чувствую, и повреждений я не вижу, и больно еще, и…
– Не могу.
– Что?
– Я не могу, – я ответила это со злостью, чувствуя, что сейчас разревусь. Я правда пыталась остановить кровь и зарастить порез, но у меня не выходило.
Веслав подошел ко мне сам, взял мою руку в свои пальцы – я не успела отдернуть – и ловко обернул пропитанными каким-то отваром бинтами. Боль исчезла почти тут же. Кровь унялась через несколько секунд.
– И не смогла бы, – отрывисто пояснил алхимик отступая назад. – А вот тебе сразу два урока, первый: твой дар – жертвенный. Может, потому что ты сама светлая, может, еще почему. Ты его можешь обратить только на других. До этих пор, кроме первого раза, тебе попадались мелочные травмочки. А может попасться то, что заберет у тебя не просто все силы, а и жизнь в придачу. Так вот, перед тем, как ты ее отдашь за кого-то – подумай: оно тебе надо? Себе самой ты помочь уже не сможешь.
Обычное проявление эгоизма темного: сам такой, и весь мир под себя перестраивает. Я постаралась отвлечься от неприятного ощущения в руке – кожа начала зудеть, заживляющее работало быстро – и поймала его взгляд.
– И, конечно, если бы целителем стал ты – ты в жизни бы не отдал свою жизнь ни за кого?
Веслав пораздумал. Поднял глаза к серому небу и что-то попытался припомнить. Потом что-то посчитал по пальцам и протянул:
– Нет, но если бы это был очень близкий мне человек… наверное…
– А у тебя еще есть близкие люди?!
– Вот я же и говорю, – пожал плечами Веслав.
В словесных пикировках я никогда не была особенно сильна, и поэтому поиски ответа затянулись. К счастью, именно в этот момент нас с неба окликнул Эдмус и сообщил, что он заметил кое-что необычное. Осталось смерить алхимика взглядом, полным достоинства, а-ля «я б тебе ответила, я б тебя просто убила своим ответом, если бы не более срочные дела», и зашагать на голос спирита.
Вопрос родился, когда мы уже подходили «к месту» и могли слышать удивленные голоса остальных.
– А второй урок?
– Не верь алхимикам, - ответил Веслав так, словно это разумелось само собой. – И если кто-то из них попросит им поверить – либо беги, либо сразу бей. Смотря в каком будешь настроении.
На данный момент я была в настроении бить, но почувствовать это на себе мой новоявленный наставник не успел. Лес как раз стал редеть, и вскоре мы вышли к остальным, на открытое пространство.
Оно все же было не целиком открытым. Йехар кивнул нам и жестом предложил оценить обстановку: мы стояли посреди довольно ровной, местами поросшей кустарником равнины. Не слишком далеко впереди виднелись скалы, а еще ближе и чуть левее, на полпути между скалами и нами, то есть, на расстоянии примерно в километр находился холм. Розовый холм.
Розовый мраморный холм, поскольку мрамор определялся даже с такого расстояния. Нужно ли говорить, как смотрелось это украшение на фоне чахлой травы и низкого облачного неба.
– А «Горгона»… на холмы действует? – первым делом заикнулась я.
Веслав состроил оскорбленную гримасу. «Везде я, всё я, – говорила его мина. – Ну, алхимик, ну, темный, но зачем подозревать меня во всех неполадках мира?» Виола смачно сплюнула, с отвращением сравнивая цвет своего рюкзака с цветом холма.
– Это вряд ли. Скорее перед нами резиденция этой самой Розовой Птицы…
– Не припомним, чтобы нам попадались такие крупные птичники, – отметил Йехар. – Значит, это… Фея Розового Холма?
Ничего себе, скворечник. И какого размера тогда должна быть сама птица удачи? Уж не меньше страуса.
Кстати, по законам здешнего мира, она наверняка должна обладать двумя рядами зубов. Эта мысль заставила меня поежиться.
Розовый холм между тем пришел в движение. Мы увидели, как чередуются плиты мрамора, открывая нечто вроде пещеры, откуда навстречу нам выпорхнуло розовое крылатое создание.
Расстояние между нами и холмом объект наших поисков преодолел с очень большой скоростью. Я к своему облегчению заметила, что объект все же гораздо меньше страуса (птица не тянула даже на курицу по размеру), а зубов у нее то ли нет, то ли она коварно их скрывает. Все, что я успела рассмотреть помимо этого – длинный розовый хвост.
Уже на подлете к нам объект затормозил в воздухе и преобразовался, брызнув перьями во все стороны.
Перед нами оказалась дамочка лет примерно сорока или около того, чьи пышные формы были упакованы в платье, кофточку и накидку. Каждая деталь гардероба отличалась от другой, кроме всего прочего, оттенком розового цвета; волосы были бледно-розовыми, губы – розовыми с персиковым глянцем, кофточка – с лиловым оттенком, и так далее, до розовой бесконечности. На это изобилие больно было смотреть. Особенно пугала манеры феи улыбаться, не открывая зубов, а просто растягивая губы так, что они занимали половину лица. Эдмус выразил это первым:
– В виде птицы было лучше.
– М-м-мц! – фея вытянула в нашу сторону губы трубочкой и издала сочное чмоканье, которое прозвучало как выстрел. – Здравствуйте, мои сладенькие! Решили завернуть ко мне в гости?
А Бо-то еще не самый худший образец…
– Нет! – поспешно тявкнул Йехар не своим голосом. Потом прокашлялся и вернул себе спокойный баритон: – Мы только хотели сказать, что наши цели были несколько иными. Мы с моими товарищами прибыли сюда с расчетом, что вы можете дать нам совет… или оказать помощь…
Улыбка Птицы расползлась по лицу до такой степени, что мне показалось: сейчас разрез губ пройдет насквозь, и полголовы у нее не станет.
– Конечно-конечно, мои миленькие, лиловенькие, свеженькие! Вам нужна моя сила, так? Ах, я так давно об этом мечтала! Подвиги во имя меня! Но только сначала вам придется побороться с моими подданными, вы знаете это?
– Нет, – во второй раз произнес Йехар. – Послушайте, нам не нужна ваша сила… и тем более нам не нужны ваши подданные, кем бы они ни являлись… мы хотим просто…
– Да, да, конечно… конечненько… – серебристый смешочек. – Прелестненько! Вы готовы приступить к испытанию сейчас, или сначала немножко отдохнете в моем обществе?
Терпению Виолы пришел конец. Она была весьма мало настроена общаться с маразматичными фейками, к тому же, такого цвета.
– Слушай, ты! – она рванулась вперед. – Нам только нужно кое-что спросить, и, если ты не ответишь – я тебе…
Но дамочка в розовом кокетливо улыбнулась и покачала пальчиком.
– Вам не получить меня, пока вы не преодолеете моих подданных!
Вслед за этим она открыла рот (сверкнули замечательно белые, крепкие зубы) и испустила дикой силы горловой вопль, который нас заставил шарахнуться. Да что там – нас чуть не снесло силой звука, и… кстати, звучало это на редкость противно. Как будто на дворе март и не менее десятка котов решили одновременно поспорить за обладание территорией.
Я только успела подумать, что такими криками можно звать только нечистую силу, как к Розовой Фее пришел ответ: точно такой же крик, но потише, раздался слева, потом справа, а потом подобное дикой симфонией зазвучало со всех сторон, только приправлено все было звуком крыльев.
– Странно, – отметил Эдмус. – Похоже на кряк…
И тут на поляну, к розовому холму из окружающего его леса вырвалась птичья стая.
– …одуглов, – смачно закончил спирит.
И никаких «кряков» тут не было в помине. Птицы, количеством с полсотни, с виду напоминали помесь дятла и серого какаду: хохол на голове и «галстук» на груди, только розовый, а не красный. Да и вид был несравненно более придурковатый – благодаря непонятной конструкции клюва, который образовывал что-то вроде трубочки. Казалось, что каждый из этих пернатых постоянно удивляется, а маленькие, широко расставленные, выпученные глазки добавляли в общую картину неинтеллектуальности. Крылышки у них были короткие, и воздухе бич здешних мест держался с трудом, но даже и с короткими крылышками они искренне пытались изобразить в воздухе что-то вроде Чаплина в полете.
Опровергая свое название, крякодуглы не собирались крякать. Они орали самым вульгарным образом, в точности повторяя звуки… как бы это ее назвать…
– Она что – у них вроде как главная? - нарушила молчание Виола.
Что-то много у нас сюрпризов в этом призыве.
* * *
– Эй! Как тебя там, кряковая фея! Уйми шум, разговор есть!
Веслава, кажется, не услышали. Или не поняли.
Розовая Птица, улыбаясь, показала на крякодуглов, мельтешивших вокруг нее и оравших по-прежнему.
– Сперва пройдите через моих слуг.
Вслед за этим она превратилась, собственно, в птицу и затерялась в толпе мелькающих пернатых. А те, как ждали этого, сомкнулись вокруг нее, по-прежнему продолжая двигаться по безумной траектории, махая коротенькими крылышками и убивая потихоньку наш слух.
Самый бездарный заслон, который мне приходилось видеть.
Первой не выдержала Виола.
– Ну, все, – пробормотала она. – Сейчас я…
И сделала пару шагов вперед, но еще до того, как она замолчала, что-то странное произошло со стаей.
Крякодуглы замолчали. Несколько штук резко развернулись в сторону Виолы с приоткрытыми клювами – и она отлетела назад, словно от здоровенного толчка в грудь. При этом ни одного звука в ее сторону не было послано!
Я наклонилась над нашей воительницей, но та уже поднималась на ноги, с гримасой распрямляя плечи.
– Что это они…
– Это они всегда так, – пояснил Эдмус. Сам он скромно стоял в сторонке и даже не пробовал сделать попытку. – И убить могут. Глупые твари, но опасные. И никто не знает, чем… ложись!
Несколько крякодуглов вновь развернулись в нашу сторону, и мы уткнулись лицом в мокрую, пожухшую траву. Издалека донесся розовый смешочек.
– Силовой поток, – прошептал Веслав, поднимая лицо от травы, – чёрт знает, как они это делает. Похоже, генерируют сверхвысокие или сверхнизкие частоты, неслышные, но убийственные. А потом, похоже, непосредственно из них формируют что-то вроде силового магического потока – не птички, а заводы по переработке звука в магию! Главное, организация-то какая: похоже, у них тут строгое распределение по ролям. Кто-то на первичной функции звук выдаёт, кто-то отражает, а кто-то из этого силовые удары генерирует…
– Нам понятно твое восхищение их дисциплиной, – с мрачной иронией отозвался Йехар. – Но не мог бы ты…
Тут он запнулся, потому что в стае крякодуглов начало происходить что-то вроде военного построения. Движения их стали более отточенными. Теперь они курсировали вокруг какого-то, видимого им одним центра, в несколько рядов и в несколько слоев. Клювы их при этом были открыты, и мы увидели, как прокладываются глубокие борозды в земле и траве по сторонам от этого странного кокона.
А насчет центра всего этого – не надо даже гадать. Время от времени там, в центре, явственно мелькало розовое оперение.
Ну, где же вы, мои сладенькие? Я жду…
Лицо рыцаря, когда он оценил происходящее, слегка вытянулось.
– Это ее защита?
– Которую нас приглашают пройти, - подтвердил Веслав. – Интересно, долго она их дрессировала, чтобы вот такого добиться? Ну, как бы то ни было…
Эдмус на пробу швырнул в кокон комом земли. Ком попал в силовую струю и на наших глазах рассыпался на почти не видные взгляду частички.
– А эти борозды, – Виола провела пальцем, – Это… рикошет?!
– Да, когда два потока сталкиваются, – Веслав уже что-то набрасывал в своем блокноте и потому не пытался ни на ком срываться.
Я, следуя полученным в изобилии от знакомых советам, попыталась пустить в ход мозг и додумалась до единственно приемлемого решения. И тут же его озвучила: посмотреть на занимательное зрелище еще минут пять, а потом потихоньку топать восвояси. Йехару идея понравилась, но он ее отклонил:
– Судя по тому, что ты услышала, Ольга, без нее нам нельзя. Возможно, если они устанут…
– А она юркнет в свой холм, и будем мы в него стучаться неделю! – сердито вставила Виола.
– Это можно, за неделю мои крылья заживут совсем – и тогда я вполне…
– Эдмус, ты бы лучше молчал! – в сердцах отозвалась я. – Какой смысл, если эта штука непроходима?
– Ничего непроходимого тут не вижу, – заявил Веслав мимоходом. – Движение не хаотично, размещение неравномерно, есть зазоры. Да к тому же они время от времени замолкают, чтобы воздуха набрать. Плюс при встречном движении они молчат, потому что сами боятся…
Тут он увидел выражения наших лиц и остановился. Лично на моем в этот момент горело ясное: «Раз такое умный – сам туда и иди!» Виола и Эдмус не отставали, и даже гуманный Йехар не удержался:
– Интересная теория, но поможет ли она нам пройти туда?
– Вам – нет, - ответил Веслав. Он поднялся, с опаской поглядывая в сторону крякодуглов, и скинул плащ. Потом начал расстегивать мастерку – к слову, больше похожую на средневековую тюремную робу.
– Ты что – серьезно?!
Алхимик стянул мастерку и остался в фуфайке камуфляжного цвета, местами проеденной то ли молью, то ли кислотой. Для меня всегда оставалось тайной, зачем он таскает на себе столько одежды: в условиях этого мира еще можно понять, но ведь он так ходил при тридцатиградусной жаре Греции! Неужели ему так холодно?
Веслав поежился. Внимательно осмотрел обувь – кроссовки на липучках. Глянул на брюки, как будто хотел избавиться и от них, потом посмотрел на нас и раздумал.
– Мы можем отвернуться, – тут же вставил Эдмус. – И потом, мы опытные, столько разного страшного повидали, неужто ты думаешь, что испугаешь того же Йехара… Ай!
Тяжелый кулак странника обрушился в пустоту. Довольный шут показал язык с безопасного расстояния. Веслав наклонился, подобрал свой блокнот и начал вычерчивать непонятную схему под теми формулами, что уже успел набросать. Примерно раз в пять секунд он поднимал глаза на крякодуглов, которые все не останавливали своего кружения.
– Ты уверен, что это поможет тебе пройти? – усомнился Йехар, когда алхимик в десятый раз сверился со своими записями. – Ты не атлет и не воин…
Без плаща и мастерки это стало особенно очевидным. Эдмус был в каком-то смысле прав, когда сказал, что они держат Вестава на земле: я испугалась, что магистра унесет ближайшим порывом ветра.
Он положил блокнот в карандаш в холщовую сумку и нервно хрустнул пальцами. Эта привычка появилась у него с того целения.
– Я тебе, – он наклонился и вытащил из своего плаща плоскую флягу, – алхимик. А это не мечом махать.
В подтверждение, то ли во славу своей профессии он сделал из фляги здоровенный глоток и тихо выдохнул сквозь сжатые губы. Потом опустил фляжку. Сделал несколько шагов вперед.
Тик с лица пропал. Дышать алхимик теперь стал вдвое реже. Даже глаза – полуприкрытые, расчетливые, выдавали совсем другого человека, как и сомкнувшиеся губы, расслабленные пальцы... Да у него, кажется, даже осанка стала другой! Ни следа суетливости, небрежности. Никаких эмоций.
Статуя – не человек.
Медленный, мерный шаг, никакого бега – туда, навстречу кружащимся в защитном коконе крякодуглам…
И тут мы поняли, почему Эдмус говорил, что эти птички беспросветно глупы. Ни один из защитников не повернулся навстречу Веславу, ни один не попытался направить силовой поток в его сторону.
Инициативы в них не было: всем заправляла Розовая Птица, а она Веслава видеть не могла. Отлаженная раз и навсегда система.
У самой кромки кокона Веслав ускорил шаг, но на бег так и не перешел. Каким образом он поймал этот крошечный зазор между несколькими потомками, брешь в обороне? Может, ему помогли формулы, может, врожденное чутье – неважно. Шаг…Второй…
Он двигался рывками, то быстрее, то медленнее, иногда пригибал голову или чуть подпрыгивал, или поворачивался на несколько градусов – но все это было механически выверенным, отточенным, будто двигалось не живое создание, а совершенный компьютер. Таково было впечатление со стороны.
Только однажды он повернулся к нам боком – мы увидели его окаменевшее лицо в профиль, и я заметила, что губы у Веслава шевелятся, как будто он отсчитывал шаги, или миллиметры, или что-то еще. Вскоре после этого мы перестали его видеть вообще.
Йехар недовольно поморщился.
– Если с ним что-нибудь случится – мы не будем иметь возможности помочь.
– Да ты шутишь, наверное, – надтреснутым голосом отозвался спирит: – Что это с ним там может случиться?
Он оказался прав.
Спустя минуту или две звуки вернулись на поляну. Крякодуглы утратили свое равномерное построение и брызнули во все стороны, отчаянно крича. Ничего отражать они больше не пытались.
В несколько мгновений от них не осталось и следа – кроме плавающих по воздуху перьев. Нам же представилось умилительное зрелище: в эпицентре бывшего крякодугловского бедствия стоял с искаженным лицом наш алхимик и держал за хвост Розовую Птицу.
Наверное, многие бы мечтали поймать вот так свою удачу. Но немногие бы догадались так с ней обращаться.
– И… если… они… вернутся… – каждое слово сопровождалось немилосердным встряхиванием вытаращившей глаза Феи. – Я тебе… не то что хвост выщипаю… я тебе башку откручу! И скормлю тебя Эдмусу, он же у нас любит всякую гадость!
– Веслав, что ты делаешь?! – Йехар подоспел первым и попытался перехватить его за руки. – Отпусти ее, или она нам ничего не скажет!
– Кто не скажет?! А ты… или преображайся, или у нас сегодня куриный суп!!
Старания Йехара привели только к тому, что теперь алхимик сжимал Розовую Птицу за горло. Но той только пошла на пользу смена позы: она действительно преобразилась. Вид у нее был потрепанный, но восторженный.
– Чмок-чмок, – выдохнула она, вытягивая губы – разумеется, розовые. – О-о, сколько эмоций! А как он справился, как он справился! Ни царапинки! О-о, я покорена! Мм-уа!
Веслав увернулся от ее поцелуя, разжав руки с такой поспешностью, будто сжимал разъяренную кобру. Он действительно почти не пострадал. Все было не так удачно, как говорила Розовая Фея, но несколько царапин и синяков – не в счет. Ни говоря ни слова, алхимик отправился облачаться в мастерку и плащ. Розовая Птица посмотрела ему вслед с огорчением.
– Извините его, – обратился к хозяйке холма Йехар примирительным тоном. – Он м-м… слегка расстроен тем, что пришлось проходить через ваших слуг.
– Какой мужчина… – закатила глаза та в ответ.
– Какой? – переспросили мы с Виолой, мрачно покосившись на одевающегося алхимика. Розовая Птица и Эдмус открыли рты, чтобы пуститься в объяснения, но их предупредил Йехар:
– Нам бы хотелось… теперь мы можем злоупотребить вашим временем?
– Все мое время теперь ваше, драгоценненькие, – кокетливо ответила повелительница крякодуглов. – Пойдемте к холмику, и после церемонии я вам все расскажу.
Путь к холму оказался занятным. Розовая Птица решила на полном серьезе достать Йехара расспросами про Веслава. То и дело от этой парочки долетало:
– Ой, а вы давно его знаете? А он свободен? Он такой решительненький, такой… неоднозначненький!
– Да-а, чего-чего, а этого хватает, – вздыхал Йехар время от времени.
Понятно, что алхимик от таких разговоров краснел, зеленел, шел пятнами и вообще показывал на лице истинно алхимические цветовые реакции и через полминуты рвался все же дополнить наш сегодняшний обед наваристым бульоном из дичи. Удерживать его приходилось нам. Удержать Веслава, насколько мы знали, можно было кроме физических способов еще двумя: дифирамбами и разговорами о его профессии.
Мы избрали всё сразу.
– И ты вот так просто просчитал их движение? – я в очередной раз перехватила его руку, метнувшуюся к карману после новой порции вздохов от Феи. – В несколько минут?
– Профессора еще не то могут творить, – это был отвод типа «скромность». – Но вообще, конечно, иногда сам себя удивляю… самое интересное не то, что рассчитал, а то, как прошел.
– А что, мог бы не пройти?
– Девяносто два процента, что не прошел бы. Что она там сказала про мою прическу?!
– Тс-сс, – теперь в борьбу вступила Виола. – А что это было за снадобье, которое ты принял перед тем, как туда идти? Оно для ускорения было или для удачи?
– Что? Какое снадобье? Так, тройной коньяк для храбрости…
Мы немного помолчали, отходя от этого сообщения.
– Тройным бывает одеколон, – наконец сказала я. – А коньяк бывает трехзвездочным. Ты же не хочешь сказать, что смешал…
Он одного представления себе этой смеси и воздействия ее на организм мне стало как-то нехорошо.
– Я бы в жизни такого не сказал и не смешал бы! – запальчиво отозвался Веслав. – Тройной коньяк… ну, вроде как эффект усилен втрое. Один стакан равен трем и так далее. А вкус прежний. Походный вариант – сокращение процесса, приближение результата. Есть еще с соотношением глоток-бутылка, но в чем тогда кайф?
Так вот, чем на досуге алхимики занимаются. Хотя что с них взять – тоже люди.
– Кажется, он даже умный! – добила в этот момент Розовая Птица бедного Йехара, послала воздушный поцелуй Веславу и нырнула внутрь холма, к которому мы уже успели подойти. Алхимик окончательно определился со своими намерениями и сделал шаг за ней, но тут из пещеры донесся голосок-колокольчик:
– Ну, идите, только кто-то один. Я отдам ему свою силу, а потом… о, пусть войдет тот, кто покорил мое сердце своими манерами!
Судя по лицу Веслава, теперь его в пещеру можно затолкать только силами остальных рекрутов. Но Йехара тревожило не это.
– Какие силы? Нам не нужны ваши силы, мы хотели лишь знать…
– Силы узнавать, что творится в умах тех, кто тебя пригласит, – отозвались из пещеры. – И власть над моими слугами, конечно.
Вот такого нам точно задаром не надо. Веслав попятился первым, за ним остальные.
Розовая Птица же подумала и резонно прибавила:
– А без церемонии передачи моей власти и моего цвета я ничего не скажу!
Ну. Очередной ступор и очередной тупик. Мы стояли на поляне, глаз у Веслава дергался все сильнее, и ни у кого не возникало никакого желания стать гостем мраморного холма.
А сладенький голосок, будто издеваясь, хихикал изнутри:
– Я жду! Ау-у-у! Я вас жду! Заходите, и Розовая Птица передаст вам всю свою силу! Давайте-давайте! Персички мои, вы где?
Я поймала пару-тройку вопросительных взглядов и выразительно попятилась от пещеры подальше.
– Знаете, я вот как-то…в общем, не нравится мне розовый. Да. Не люблю я розовый, понятно? И розы не люблю, и розовый тоже, и если мне нужно стать какой-то там феей этого цвета – я пас. Извините.
Взгляды четко переместились на Йехара. Рыцарь покраснел.
– При всем уважении к вам и к Дружине… – начал он, повышая голос по мере накала страстей, – я рыцарь! Я светлый странник, а не… фея! Тем более – не такого цвета, и ко всему прочему я – мужчина! И я считаю, что это может повлиять на…
– Рыцарь, ага! – фыркнул Веслав. – Я алхимик, а это…ну, в общем, никак! Моя профессия, говоря откровенно, вообще не признает ничего светлее коричневого… Темно-коричневого, если быть совсем точным.
– Что?! – мученически завопил Эдмус, который понял, что следующим кандидатом на предоставление хорошей отмазки будет он. – Что?! Да, я шут, но я… я вообще спирит! У нас «розовый» – ругательное слово! Повод для смертельной дуэли! А вы хотите, чтобы я… феей?!
– Это твой мир, – хором откликнулись все.
– Да, но провел нас к птице Веслав, – открестился спирит.
– Да, но это была идея Йехара, – огрызнулся алхимик.
– Но узнала об этом Ольга! – бессовестно свалил все на меня рыцарь.
– Ырррг! – не к месту вставила забытая Виола.
С опозданием мы поняли, что раньше она нас не радовала такими звуками, да и вообще, сам звук был каким-то чересчур уж утробным. Когда мы сообразили повернуть головы – соображать было поздно. Рядом с нами, буквально в двух шагах, потягивалась величественная белая пантера.
И никаких деревьев поблизости не было, так что пути к отступлению были отрезаны заведомо – разве что в небо, но Эдмус не так хорошо и летает.
Патовая ситуация. Мы уставились на пантеру, пантера на нас. Никто не кричал, даже спирит – только кто-то тихонько подвывал от страха… минуточку… ах, это я подвывала! В общем, сохраняя жутковатое молчание и не ломая строй, мы медленно начали отступать… по шагу… от пантеры… пока не кинулась…
– Ну, где же вы, дорогие мои? – проворковали из мраморной пещеры, – розовая птичка вас ждет!
Пантера повернула голову и сладострастно облизнулась в сторону розового мрамора.
И без всяких дальнейших размышлений со всех четырех лап вдруг метнулась ко входу в обитель здешнего талисмана удачи. Глаза зверюги горели определенно блеском бывалого гурмана. Йехар с характерной для светлого странника реакцией рванулся, чтобы перехватить ее поперек туловища, не рассчитал скорости, промахнулся и вцепился обеими руками в хвост.
– Уаааау!! – удивленно выдала пантера, которую затормозили таким невежливым способом. Блеснула здоровущими клыками, но почему-то решила на странника не нападать и с патологическим упрямством продолжила движение к пещере – с балластом в виде Йехара на хвосте.
Рыцарь кое-как поднялся, продолжая цепляться за хвост, уперся каблуками в землю, но ноги его просто поехали по земле. Третья сущность Виолы обладала размерами и качествами как минимум хорошего тигра. Иногда мне казалось, что как минимум – двух тигров сразу.
– Она же… ее… съест! – простонал Йехар, повисая на хвосте с удвоенной энергией. И хотя странник сам не отличался хрупкостью телосложения и вялостью мускулов – его каблуки продолжали чертить борозды в пыли, а пантера продолжала движение. «Я КАМАЗ, – говорило выражение ее морды, – плевать мне на прицепы!»
Наверное, нужно было постоять и подумать, а потом как-нибудь отпугнуть или оглушить бешеную кошку, но сама ситуация не располагала к размышлениям: похоже было, что Йехар и пантера того и гляди окажутся в пещере вместе, а как прореагирует Розовая Птица на такое зрелище – неизвестно. В общем, ничем больше нашего поступка я оправдать не могу. Разве что тем, что все мы обчитались в детстве сказки про репку.
Первым за Йехара ухватился Эдмус, за Эдмуса – алхимик, и мне ничего не оставалось, как поймать Веслава за…
– Не за плащ!!
…пантеру за оставшийся кончик хвоста. Короче, по сравнению с нашим положением – дедке, бабке и компании еще повезло…
– У-у-у… – обиженно взвыла пантера, когда груз на ее хвосте увеличился на нас троих. Ну, или, примерно в два раза, поскольку рядом с Йехаром вся наша компания тянула на картину «Один атлет и трое дистрофиков». Может, в два с половиной раза. Этого хватило, чтобы заставить третью сущность Виолы забуксовать, но не хватило, чтобы вовсе отбить ей стремление ко входу в пещеру. Почему-то зверюга прочно вбила в свою лобастую голову, что именно там ее ожидает лукуллов пир, а мы все вчетвером – в корне несъедобны, или того хуже – ядовиты, так что кусать нас опасно, нужно просто не обращать внимания на трудности и стремиться вперед.
Дался нам этот кошачий философский принцип… В полном молчании, отчаянно пыхтя и обливаясь потом, четыре из пяти призывников Дружины играли в перетягивание каната с пятым. Канатом служил хвост этого пятого, который норовил вывернуться из рук (как минимум, моих). Остальная туша, помимо хвоста, находилась в постоянном движении к мраморной пещере.
Прошло совсем немного времени – и силы начали нас покидать (чего не скажешь о пантере). Лично у меня было такое ощущение…
–Как будто… автомобиль едущий… держу… за выхлопную трубу!
– Тебе еще хорошо… – донесся до меня голос Эдмуса. – Вот я… обнимаю нашего рыцаря… за талию… если таковая у него есть… и не думайте, как это выглядит со стороны!
– Кому бы уж жаловаться – так это мне! – истерически тявкнул Веслав. – Убери крылья, кому сказал!
Йехар молчал, но молчание было настолько красноречивым, что я подала голос:
– Ты как?
– Ничего! – прохрипел рыцарь ободряюще. – Как раз решаю, что первым оторвется – ее хвост или мои руки…
В этот момент коварная тварь решила, что пора во всех смыслах стряхивать нас с хвоста, повернула голову, смерила странника по мирам мстительным взглядом и ехидно оскалилась.
– Иррр!
И приемом опытного специалиста по самообороне для дам врезала Йехару задней лапой чуть ниже колена. Лапа была с когтями, разумеется.
Рыцарь ойкнул, потерял равновесие и завалился навзничь, то есть, на Эдмуса и всех остальных. Понятно, что руки разомкнули все и сразу, в воздухе осталось висеть сочное:
– Падаюкараулцикутувамвсемплюхххх!!!
А на земле образовалась куча-мала. Пантера же добилась своего, но добилась очень своеобразно: после того, как мы ее отпустили, она по инерции с огромной скоростью влетела, но не в гостеприимно раскрытый вход пещеры, а в мраморную стену прямо у этого входа.
Холм ощутимо сотрясся. Пантера отлипла лбом от стеночки, оставив в мраморе значительную вмятину, потрясла головой и вальяжной зигзагообразной походкой с третьего раза прошагала внутрь пещеры.
– Ммммыррр… – издевательски донеслось до нас уже изнутри, и розовый мрамор непостижимым образом сомкнулся за хищницей. Холм снова стал цельным, и больше из него не доносилось ни звука.
Йехар с трудом поднялся, прохромал к глыбе мрамора, выхватил меч и попытался прорваться внутрь, но после нескольких попыток махнул рукой и обронил:
– Колдовство…
– Веслав, или слезь с меня, или устраивайся поудобнее, – придушенно попросила я из-под самого низа. – Может, разрыв-травой?
– Не-а, – отозвался алхимик глубокомысленно. – Для разрыв-травы нужно что-то, что можно открывать! А встать я не могу. Меня тут, знаешь ли, Эдмус принял за раскладушку.
– Извините, – повинился спирит, вскакивая на ноги. – Задумался…а если взорвать?
Мы с Веславом тоже поднялись и принялись отряхиваться и оценивать степень повреждения: я – собственно меня, а Веслав – драгоценных пузырьков-бутылочек.
– Чтобы вход завалило? – осведомился он скептически. – Можно, конечно, рассчитать так, чтобы полхолма этого поднять на воздух, но тогда…
Йехар в максимально вежливой для светлого странника форме попросил его не забивать голову такими вещами. У рыцаря еще осталась изрядная доза оптимизма.
– Эта Фея Розового Холма могучая волшебница. Она вполне может усыпить дикого зверя, мы полагаем так. Или отпугнуть каким-либо образом.
Он тихо зашипел от боли, бинтуя разодранную когтями пантеры ногу. Досталось ему изрядно, штаны висели лохмотьями, но странник наотрез отказался и от моих услуг в качестве швеи, и от болеутоляющего с кроветвором. Заживляющего эликсира, мол, ему хватит, а крови вытекло совсем немного, нужно беречь лечебные снадобья. Меня к ране он тоже не подпустил по той же причине.
– Ты – наша крайняя мера, Оля, – пояснил рыцарь, сердечно улыбаясь. – Не следует тебе тратить силы из-за любой царапины. Твои способности потребуются нам лишь в самых страшных случаях.
Веслав, когда услышал такое, нахмурился и пробормотал, что вот, растеряю я навыки – и будет меня рыцарь сам обучать во второй раз. Но оспаривать решение не стал. Вместо этого алхимик принял излюбленную позу: ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди – и поинтересовался задиристо:
– Как я понимаю, план поймать за хвост удачу провалился?
Редко Веслав позволял себе сморозить такую банальность. И без того ясно было, что сила этой розовой курицы не поможет нам разгадать, в какую сторону качнулся этот мир.
– Во дворец мы все равно не сможем вернуться, – напомнила я.
– Почему – можем, – откликнулся Эдмус с травки. – Только нас убьют.
Йехарзакончил бинтовать рану, перебросил пузырек с заживляющим Веславу, достал из походной сумки нитку с иголкой и принялся зашивать прорехи в штанах прямо на себе, поверх повязки. Видимо, то, что бинты могут оказаться пришитыми к предмету гардероба намертво, рыцаря мало волновало.
– До сих пор мы основывались лишь на том, что перекос в этом мире связан с тем, что происходит в Городе, – храбрый портняжка говорил не отрываясь от своего ремесла. – Темный, мы не имеем тебя в виду.
– Я помню, что ты у нас всегда во множественном числе, – хмыкнул алхимик. – Ну да, я вам с самого начала говорил, что тут что-то другое…
– Кто-то другой, – уточнил Йехар, орудуя иголкой.
На площадке перед розовым холмом наступила короткая тишина. В лесу истошно орали крякодуглы. Я вспоминала два черных пятна на фоне здешнего серого дня, ощущение мрака и холода, которое поднялось изнутри только при взгляде издали, слова Йехара: «Они – смерть», – то, что осталось от спиритов…
– А мы ведь о них так ничего и не узнали, – собственный голос показался настолько посторонним, что я секунд пять крутила головой, пока угадала, чьи это слова. Воображаю, как это выглядело со стороны.
– Размытые слухи, - подтвердил Йехар. – Все спириты, с кем мы говорили, старательно ускользали от этой темы, словно кто-то нарочно…
Его прервало хихиканье, но настолько невеселое и хриплое, что к Эдмусу мы опять-таки обернулись с опозданием.
– Это вряд ли, – заметил бывший шут. – Тут скорее другое… о моонах у нас говорят редко, правда, – так ведь это чтобы не накликать. И потом, знаем мы о них немного. Что они другие города пожрали? Так где те другие города… а мои собратья не интересуются чужими трудностями.
Я хотела сказать, что они и в свои-то не очень вникают, но наткнулась на предупреждающий взгляд Йехара. Рыцарь слушал предельно внимательно. Так, что не заметил, что пришивает к штанине собственный рукав.
– Сколько их, кто они… чего боятся… ну, словом, ничего мы о них не знаем. Явились эти твари когда-то и откуда-то, со временем размножились – вот и все. Убивать их мы до сих пор не научились, не берет их воздушная стихия. Отгоняем с трудом, так они же по многу и не нападают, два-три, ну, четыре – это уж особо тяжелый бой тогда…
– А все эти мысли о том, что они будут побеждены единственным воином в каких-то доспехах? Арн нам говорил, вроде…
Здесь шут немного повеселел.
– Думаю, того же сорта, что и это самое, по которому я должен был выйти на арену. Просто было замечено, что эти гады опасаются бить по тем, на ком есть… шлемы там. Или железная скорлупа на животе и спине.
– Панцири, – механически поправил Йехар.
– Вы называете это так?
Рыцарь не ответил. Он с очень напряженным лицом сделал еще несколько стежков.
– Так почему спириты не используют доспехи в бою с этими созданиями?
– Потому что эти железяки мешают летать. У нас их со времен Эрниока не делают. А если уж честно – и я это вам говорю только потому, что я не спирит и могу теперь не все время врать – так вот, если честно, мооны опасаются всех этих доспехов… очень недолго. А потом – ну, вы ж видели, чем это все заканчивается?
Йехар оторвался от иголки с ниткой и послал вопросительный взгляд Веславу. Тот среагировал так, будто был телепатом:
– Я не читал о них в Книге Миров. Они могли быть в разделах, которые я так и не увидел. Правду сказать – самые темные разделы-то, скорее всего…
На лице у него начало светиться воодушевление, и я поспешила перебить:
– А в архивах Цепеока?
Весл кивнул на Эдмуса и пожал плечами. Это обозначало, что в книгах о моонах сказано ровно столько же, сколько рассказал шут. Тот спохватился и добавил:
– Ходили слухи среди наших летунов, что у них логово где-то к северу, то есть, конечно, у моонов, а не у летунов… но кто из наших туда не отправлялся – есть, знаете, идиоты похуже меня – не возвращались. А три осени назад идиоты кончились.
Мы молчали. Йехар окончательно пришил свой рукав к своей же штанине, попытался встать, оказался похожим на Квазимодо, очень этому удивился и принялся распарывать нитки – я только стон издала – с помощью Глэриона. Я растирала ушибы, до каких могла дотянуться, заживляющим. Веслав недружелюбно кривился в сторону розового холма. Всем был очевиден вывод: раз идиоты в этом мире закончились, их заслали из других миров. Все равно придется о моонах узнавать подробнее, чем бы это ни грозило. И если в лоб мы против них – ничто, даже впятером на одного, то, как знать, может, мы как лазутчики окажемся получше. Все равно призывники Дружины – потенциальные смертники.
– Что – на север? – уточнила я наконец. Йехар оглядел нас, понял, что решение уже ясно и без него и что спорить никто не собирается, и изобразил обреченный кивок.
И как раз в эту секунду судьба решила напомнить нам о проценте смертников среди призывников.
Мраморные глыбы розового холма задвигались. Открылась уже знакомая нам пещера, из которой стрелой вылетела знакомая нам пантера.
Не белая. Вот теперь она была не белой. Она больше походила на клубнично-сливочное мороженое: по белому фону шли живописные розовые пятна. Гармонию с ними образовывал неизменный рюкзачок на спине, а дисгармонию – по-прежнему красные глаза и желтоватые клыки в распахнутой пасти. Хвост, за который мы еще недавно так отчаянно цеплялись, был боевито задран вверх и тоже был розовый, только весь целиком. Сомнений не оставалось: пантера нашла общий язык с Розовой Птицей и собиралась теперь отыграться на нас за недавнюю пробуксовку у пещеры.
Дружина в едином порыве вскочила на ноги.
– Гламурненько… – выдавила я не своим голосом.