Звонок в дверь заставил меня вскочить с криком.
– Ты волнуешься! – сочувственно заметила с дивана Бо.
Нет. Я не волновалась. Просто мои нервы за последние три часа оказались значительно перегружены Дружиной, разместившейся в моей двухкомнатной квартирке.
Отделы привычно спихнули вопрос жилья на меня, мотивируя это тем, что Дружина – операция секретная, значит, в Канцелярию наших гостей нельзя, помещений свободных в городе нет, и откуда вообще такого богатства набраться на сутки бедной организации?! Аргументы типа «мы же маги!!» против прижимистости начальства не прокатывали никогда. Я предложила было послать запрос к нейтралам, но мне ответили, что нейтралы сразу после уведомления о прибытии Дружины заявили: не дадут ничего. Наш третий Отдел отличался еще большей жадностью, чем два основных.
Пришлось скрепить сердце и отдать свое жилье на растерзание.
Продукты в холодильнике закончились час назад. Пара стен пострадала от очередной милой перебранки Веслава и Йехара, кроме того, люстра в зале была расколочена, а кое-какие безделушки попадали на пол из-за потоков воздуха. Спирит пытался проверить, просохли ли крылья. К счастью, Бо лежала на диване и чувствовала себя еще довольно слабо после утопления, но последних полтора часа я пыталась ей доказать, что все окружающее – не сон, а кошмарная действительность, и она довела меня до такого состояния, что в ванной начали протекать краны, а в кухне заморозился смеситель.
В общем, не знаю, как я не прикончила звонившего прямо через дверь каким-нибудь наведенным ударом холода. Наверное, меня остановило сознание, что в коридоре может стоять Игнатский или Макаренко.
Но за дверью обнаружились Илона и Вендетта. Мои соседки снизу.
Соседкой, собственно, была Илона – изящная и самоуверенная разбивательница мужских сердец чуть за тридцать, а Вендетта вообще-то была собачкой породы «мелкий сгусток ненависти и голоса». Но, поскольку никто ни разу не видел их порознь, а также из-за поразительной схожести характеров и интеллектов, уместно говорить о них как о двоих. Между ними существовала почти такая же мистическая связь, как у Йехара с Глэрионом.
Меня не любили обе, так что речь Вендетта начала с рычания, а Илона – с надменного заявления:
– Я, знаете ли, не понимаю, что творится!
– Я тоже, – призналась я, готовясь к долгому и нудному разговору и думая об Арке. – Творится что-то непонятное…
Пятисекундное размышление со стороны обеих соседок. Противное высокое рычанье возобновляется. И спасибо еще, что рычит Вендетта.
– Не издевайтесь мне тут! – в меня ткнули наманикюренным ногтем. – Это уже в который раз. Что за балаган творится у вас в квартире?! Что за крики, почему гремит музыка?
Музыку я включила, как раз чтобы заглушить ссору Веслава и Йехара. И вырубила через полчасика, когда поняла, что мощности колонок не хватает.
Обвинения тем временем достигли кульминационной стадии:
– Почему у нас на потолке мокрое пятно?!
Стало быть, краны протекают серьезно. Ребятам без меня придется чинить. Оставить им ключи, попросить Игнатского, а пока – только бы от нее отвязаться, меня ведь сегодня или завтра уже не будет в этой квартире.
Может быть, не будет никогда. В тот раз мы выкрутились – в этот…
Я растянула губы в улыбке, от которой Вендетта надрывно завыла, и заговорила деревянным голосом:
– Да-да, извините, я все оплачу. Я все исправлю. Извините.
Но просто так отвязаться не удалось.
– Вы думаете, я на вас не найду управу? Поверьте, мои связи позволяют мне… почему у вас тут такой шум?!
Она сама удивилась нервности и озадаченности моего лица после этого вопроса.
– А это ко мне…гости приехали.
– Гости, – с вельможным презрением к низменным личностям, которые у меня гостят. – Родственники, значит?
– Ну-у, скорее, друзья, – с невероятно задумчивым выражением лица протянула я.
На кухне что-то грохнуло, и голос Веслава выразительно рявкнул:
– Радуйся, что вообще живым остался, а то я это могу исправить!
– Хотя вообще-то, коллеги, – выправилась я тут же. На меня смотрели с отвращением старой девы, которая вдруг обнаружила, что над ним располагается криминальный притон. Причем, у собачки выражение глаз было такое же.
Я начала придумывать объяснения по второму разу, как вдруг из-за плеча у меня раздалось:
– Оля, у тебя из сумочки музыка играет уже в третий раз. Я не против, хотя, если бы сумочка плясала, было бы…
Эдмус замер в дверном проеме позади меня и расплылся в улыбке:
– Здрасьте…
Илона кивнула, чуть удивленно. С визгом не отскочила, потому что не могла видеть его настоящего: специалисты из серых наложили мороки, действующие только на непричастных к стихиям, в смысле, на людей. Для Илоны спирит был благообразным, кроткого вида пожилым господином в респектабельном костюме, то есть, собственной противоположностью. Не знаю, кем он был для Вендетты, но собачка слегка попятилась и вытаращила глаза. Рот ее округлился, как будто она собиралась сказать: «Ух ты ж».
– Один из коллег? – холодно поинтересовалась Илона и одарила спирита лицемерной улыбкой. – Здравствуйте, я соседка.
– Здравствуйте, я шут, – очень вежливо ответил прямолинейный спирит.
– Эд… дуард комик, – пояснила я, растопыривая руки и ноги на ширину дверного проема, чтобы не дать шуту познакомиться с Илоной поближе, что он явно и собирался сделать. – Очень известный стэндапер. В узких кругах, да.
У соседки дернулась щека: из профессий Илона признавала только юристов и директоров по продажам. Однако на малюсенький кивок расщедрилась. Эдмус же с интересом произнес:
– Какой у вас забавный зверек.
И интерес его был до ужаса практическим, так что я сразу схватила тон, промямлила что-то вроде того, что мне к гостям надо, и попыталась захлопнуть дверь. Илона придержала ее ладонью.
– Минуточку! Я еще не закончила. Если вы вот сейчас не прекратите это вот… вот это вот все, то мои связи…
Сагу о Связях прервало тоненькое, жалобное поскуливанье снизу.
Спирит не стал терять время или отвлекать меня от разговора. Он просто опустился на четвереньки, просунул голову возле моей ноги, заарканил Вендетту за шею длинным липким языком и теперь старался подтянуть ее поближе к себе, то есть, к внушительным клыкам. Собака была в таком шоке от нападения, что и не думала сопротивляться и только покорно ехала лапами по полу, с тоской оглядываясь на свою хозяйку.
Упомянутая хозяйка открыла рот и коротко, пронзительно взвизгнула. Рот закрыть после визга забыла и застопорилась на площадке, растопырив руки и ноги и качаясь в разные стороны, как вратарь, который решил поймать одиннадцатиметровый, да вот не знает, в какую сторону кинуться.
Даже не хочу представлять, как это могло выглядеть с ее стороны! Надеюсь, язык-то все же мороки скрыли… ну, или он хоть был человеческим, а не узким и раздвоенным… и все равно…
– Эдмус! – зашипела я возмущенно. – Фу! То есть, тьфу! Отпусти собаку!
– Мня? – спирит снизу вверх посмотрел на меня печальными глазами жертвы.
– Расскажу Йехару! – зашипела я еще страшнее, понимая, что стихийную магию на глазах у Илоны применять не следует. Даже для вызволения ее питомицы из пасти спирита.
Имя рыцаря подействовало: шут тут же втянул язык в пасть и сомкнул челюсти. Освобожденная Вендетта с диким визгом кинулась вниз по лестнице, ее хозяйка метнулась следом, смерив меня на прощание убийственным взглядом и выкрикнув по пути:
– Наркоманы!
Видно, в ней внезапно ожили гены всех ее бабушек разом.
Я переадресовала взгляд спириту. Он грустно заморгал и развел руками.
– Я бы поделился, честное слово. С тобой и с ней…
Я стояла, смотрела на этого… отморозка (если еще нет, то сейчас он таковым и сделается) и чувствовала, что если я хоть просто раскрою рот, то оттуда вырвется пламя, как у Змея Горыныча. Только оно будет ледяным.
– Ты же меня не убьешь? – шут жалобно задрожал губами, заглядывая мне в глаза. – Посмотри… я такой невинный… я из Дружины… я голоден…
– Веслав! – заорала я, рывком возвращаясь в собственную прихожую и захлопывая дверь. Алхимик появился из кухни, в очень раздосадованном состоянии.
– Этот светлый опять будет Поводырем! – выпалил он сходу. – Демонстрировал мне сейчас знак… что еще?!
– «Ниагара» есть?
– …меня нет! – торопливо закончил спирит, вылетая мимо нас в зал. Дожидаться ответа алхимика или, еще хуже, моих действий, он не стал.
А из кухни тем временем явился еще и раздраженный Йехар и поинтересовался, кто это произнес «название сего зловещего снадобья». Веслав схватил его встревоженный взгляд и не удержался от смешка, рыцарь рассвирепел – словом, все началось сначала…
А я-то надеялась, мне хотя бы дадут собраться. Но нет, к тому времени, как позвонил Игнатский с сообщением о том, что символы на Арке обещают скорый переход, содержимое моего рюкзака радовало почти такой же бессистемностью, как в прошлый раз. Правда, теперь я сподобилась втиснуть туда одеяло и комплект теплой одежды: помнила, как в мифологической Греции мы нарвались один раз на прохладную ночь. Заснуть тогда удалось только потому, что никто ног не чувствовал от усталости.
Покидая квартиру, я была совершенно уверена, что, во-первых, течь в ванной и на кухне стала больше, во-вторых – как минимум один электрический прибор остался включенным. Илону и Вендетту в мое отсутствие ждали насыщенные будни.
На берегу Ладожского нас поджидали Игнатский, Макаренко с неизменной секретаршей Зосей за спиной и магистр водной стихии Алвард Кукубядзе. Полагаю, не нужно уточнять, что магистр принадлежала к женскому полу, а еще она вела у меня практические по моей стихии, а еще мне было совершенно неясно, что она тут вообще делает. Но в следующую минуту это прояснил постаревший за несколько часов Игнатский.
– Мы решили, что Ольге не стоит самой обеспечивать ваше продвижение к Арке…
Кукубядзе бросила на меня исполненный восточной враждебности взгляд. Наверняка уже знала, что я чуть не утопила одного из призывников, то есть, опозорила своего учителя. Теперь мне обеспечена родовая месть всего кукубякского клана, охватывающего все пять основных стихий и все три Отдела питерской Канцелярии.
– Готовы? – Макаренко обернулась к нам, скользнув мимо Веслава презрительным взглядом. Алхимик тем временем сосредоточенно проверял содержимое бесчисленных карманов своего походного то ли плаща, то ли пальто. Ни взгляда, ни вопроса он не заметил. Нас оглядел теперь уже Йехар и на правах Поводыря Дружины дал ответ:
– Да.
И Кукубядзе взмахнула руками, наводя водный мост. Это не было мостом холода, какой создала бы я: вода в определенном месте мистическим образом, не меняя температуры, перешла в твердое состояние. Ни одна химия или физика подобного бы не смогла объяснить.
– Идемте, – вполголоса приказал Йехар и двинулся вперед первым, как всегда, словно в поисках поддержки нащупывая рукоять верного клинка. Под ноги он не смотрел: знал, что страхуют. Только вперед, на Арку, на мерцающие символы, на клубящееся серое пространство в ней. Шагнул внутрь…
Плюх.
Плюх.
Еще два смачных плюха и свист крыльев спирита, который в Арку не вошел, а влетел. И мрачная тишина…
И мой заинтересованный голос:
– Это что… болото?
И – раздраженный ответ Веслава:
– А что, похоже на Ладогу?!
И короткая, но очень зловещая мысль: «Капут».
Потому что я в этом тумане – сером и клубящемся – ничего не вижу. Я вижу только собственные руки, исчезающие в холодной жиже, да еще эту самую жижу. Рюкзак, верный друг, давит сверху и способствует моему более комфортному погружению. Все остальное – туман. Где Дружина – неизвестно. Все ли живы – тоже.
Но мои руки заливает не только грязь, но и вода, а значит, я могу действовать, я могу познакомиться со стихией этого мира…
Очень непросто соблюдать в мыслях дружелюбный тон, когда тебя засасывает целиком, и липкая грязь касается уже щек…
Но я такая же, как ты, потому что в тебе – вода. Здравствуй. Если ты позовешь меня – я откликнусь. Если я позову тебя – откликнешься ты?
– Оля! Скорее!
Крик Бо где-то совсем рядом, а может, далеко, в тумане не разберешь. Ответа нет, грязь ползет к ушам, с трудом удерживаю себя, чтобы не барахтаться и чтобы не засмеяться глупо: что, правда конец? Вот так сразу, после прохода?
И потом ответ приходит – волной стихийной мощи, раскатившейся по моим пальцам. Он неохотный, но он есть, меня приняли. Ты – как я, и, если ты позовешь, – я откликнусь.
Одно движение кистью – и я перестала захлебываться, опять поднялась на поверхность. Создала ледяной мостик, чтобы можно было опереться и встать хоть на колени. И что теперь? Где остальные?
– Бо? Весл?
– Я на берегу, – послышался голос Бо. – Меня Эдмус вытащил, а остальные там еще, ты можешь разогнать туман?
Я не нашла ничего лучшего, как осадить туман ледяными каплями. Вторым пассом создала вокруг сферу холодного воздуха на десять метров в радиусе – это далось труднее, но туман мешать теперь не будет. Ну, где же они…
– Мозги у тебя есть, стихийница? Холодно же!
– Не слушай, его, Ольга, ты моло… брыблбуль…
Эдмус появился над головой совершенно неожиданно, и коршуном упал в трясину метрах в пяти от меня.
– Здесь он, здесь! – пояснил шут, и совместными усилиями – он вручную, а я тем самым заклятием, что вытаскивала из воды призывников («Невод», второй год обучения), – мы выдернули на свет мира сего отчаянного плюющегося Йехара. Клинок он держал над головой, в правой руке. Ну, я ведь уже упоминала о предусмотрительности рыцаря?
– К берегу я его сам дотащу! – бодро отрапортовал спирит, но не упустил возможности меня подколоть: – А если б мне дали нормально пообедать – я и тащил бы быстрее…
Я вздохнула облегченно, чуть не забыла, что корку льда нужно удерживать хоть краем мысли, чтобы не погрузилась, и тут же чуть не утонула во второй раз, когда вспомнила, что Дружина блистает еще неполным комплектом.
– Веслав?!
– Чего орешь, морозить не надо было! – запальчиво откликнулся голос слева. Алхимик сидел на кочке, целый и невредимый, и старательно подбирал полы плаща, чтобы они не намокли.
Приятно было думать, что хоть кому-то из нас сопутствует удача. Лично я, когда мы выбрались на берег и начали переодеваться и отмываться, была совсем другого мнения.
На берегу почему-то не было тумана, он стоял только над болотом. Зато нас обступал лес. Только в двадцатой степени не такой, как был в прошлый раз, на рощи Греции это урочище и близко не претендовало. Низкие, толстые, корявые деревья с внушительными дуплами и мощными, выпирающими из земли корнями. Солнца их кроны не пропускали, да и пропускать особенно было нечего: день стоял хмурый и пасмурный. Пока мы приводили себя в порядок, начал накрапывать мелкий дождик. Бо осмотрелась и шмыгнула носом.
– Как гадко… и погода какая…и мне холодно, вот!
– Сейчас разожжем костер, – Йехар пока что грелся очень своеобразно: просто прижал руки к пылающему лезвию Глэриона. Для нас явно надо было измышлять другой способ.
Эдмус появился из-за деревьев и свалил на землю вязанку хвороста. Шут был почему-то молчалив. Это тревожило.
– У вас было когда-нибудь дурное ощущение, что что-то повторяется? – поинтересовался он. – Ну, спирит… то бишь, человек знакомым кажется. Или место.
– Дежа вю?
– Не знаю, какое вю, а я как будто тут бывал. Но не может же быть…
Я, Йехар и Веслав подняли на него глаза разом, но шут только головой затряс да захихикал.
– – Чего не покажется дураку, а? И ведь от такой болезни не лечатся…
Тут я огляделась, обнаружила, что среди нас нет Бо, и почувствовала, что у меня тоже дежа вю. И мне тоже от него… не по себе.
– А где это наша блондинка? – поинтересовался вдруг алхимик, и тут дежа вю во-первых, стало нашей общей проблемой, а во-вторых – развернулось во всех подробностях: из-за стволов деревьев величественно вымахнула белая пантера с оскаленными клыками. Одна из сущностей триаморфини, не самая непредсказуемая, но самая агрессивная – точно.
* * *
– Ну, в целом, нам повезло, что мы были не на поле… и вообще, не на открытой местности…
Мы с Веславом посмотрели на странника мрачно. Иногда его оптимизм было трудно разделять.
Особенно когда пытаешься устроиться на ветвях неизвестной породы дерева, на тебя сверху моросит дождик, а у костерка, заботливо разведенного Йехаром, лежит и греется пантера, она же Бо, она же – труп, как только преобразится, и на нее начнет действовать магия стихий.
Розовый рюкзачок блондинки, зачарованный таким образом, чтобы переходы на него не действовали, мотается у пантеры на спине, придавая хищнице гламурно-безобидный вид. Но спускаться почему-то никому не хочется. И так чудом успели влезть.
– Это что, на нее Арка так действует? – вздохнула я наконец. – Как в другой мир – так и в кошачью ипостась?
Два моих спутника пожали плечами. Третий грохнулся прямо сквозь ветви, зацепился крыльями, ойкнул от боли и повис нос к носу со мной и с невменяемым видом.
– Эдмус, твои вытаращенные глаза цепляются за мой нос, – сказала я устало, – убери лицо на полметра!
Спирит выпутался из ветвей, пошатнулся, чуть не рухнул и примостился, наконец, на каком-то суку.
– Видел что-то необычное? – осведомился Йехар, но Эдмус только головой замотал, продолжая таращиться в крону дерева. Рыцарь пожал плечами и продолжил развивать мысль: – Итак, хорошо, что бедствие… – он покосился вниз, на пантеру, – застало нас не на равнине, а в месте, где присутствует изобильная и высокая растительность. Полагаем, что Бо вскоре вернет себе прежний облик, и мы сможем приступить к выяснению причины, по коей Дружина явилась в этот мир. Очевидно, нам стоит начать, как и в тот раз, с поисков человеческого жилья…
Что-то непохоже, чтобы оно тут вообще было. Не знаю, кто решил бы поселиться в подобной местности, но мое мнение было однозначным: разве что нежить какая-то. Хоть болото это туманное возьми.
– Очевидно, этот мир не слишком дружелюбен, – продолжал Йехар, потирая левую щеку, на которой все еще красовалась корочка из болотной грязи, – в том, что касается погоды, да и… общего настроения. При таких обстоятельствах, мы бы сказали, особенно возможен перекос Гармонии ко тьме или к равнодушию. Будем надеяться, однако, что народы этого мира и этой страны отличаются радушием и доброжелательностью…
– Это вряд ли, – наконец вставил Эдмус. Веслав, который почти всю речь Йехара продремал, прислонившись к толстой ветке, живо выпрямился и поинтересовался:
– Что так?
– Потому что это мой мир.