Костылей в этом мире не изготавливали. Принципиально: медицина была на очень хорошем уровне, переломы сращивали в момент, протезы изготавливали просто замечательные, но вот до повреждений от Ледяного Лезвия никто не додумался. Не числилось такое в местных списках болезней!
Поэтому за костыль взялся многоопытный Йехар, мотивируя эту тем, что за время своих скитаний научился всяческим ремеслам.
— Мясником, говорит, могу быть, — паясничал Эдмус на кухне, где мы ждали вестей от Ыгх. В последнее время универсальный морф опять наловчилась перемещаться, только в пределах этого мира. Но и не думала благодарить за это Тео, совсем даже наоборот. Каждая встреча архивариуса с универсальной морфиней начиналась воплем:
— А-а-а, так квагда уже я могу отсюда удрать?!
И этим же воплем заканчивалась: Тео навострился ретироваться почти мгновенно. Тренировки Виолы давали себя знать.
— Мясником? — я зевнула в сторону. Несмотря на все заверения Йехара насчет того, что Весл на меня не сердится, два этих дня я не спала и почти все время ревела. Чем довела почти всех аномалов. Стоило мне с моим хлюпающим носом и налитыми слезами глазами появиться в оживленном коридоре — коридор переставал быть оживленным. Только Шукка бегала за мной как привязанная, предлагала то носовой платок, то обняться — в общем, отрывалась за все годы «взрослости». Платки я брала, обнималась исправно, а вот высыпаться как-то забывала.
— И мясником, и поваром, и столяром, и плотником… — деловито начал перечислять Эдмус. — Нужно что-то построить? Всего лишь вызовите светлого рыцаря. Ах, да: золотарем он тоже…
— Мы надеемся, ты не нас имел в виду? — звучный голос рыцаря из-за спины заставил Эдмуса слегка присмиреть.
— Я? Кого? Просто один знакомый золотарь. А вы знаете, что отхожие места в моем городе устроены по принципу «нам все равно, кто внизу»?
Бо, которая полировала и без того безупречные ноготки, сморщила носик. Она мурлыкала про себя «Песню про семь венчаний», которая за время четвертой миссии успела нам всем порядком опротиветь:
Обручилось дитя небес со смертью
И шагнуло за ней с улыбкой…
А одна век найдет свой в цветах и травах —
С тем, с которым светлеют ночи…
— Хватит попсы! — взмолилась я, понимая, что Бо находится в самом начале исполнения. Блондинка петь бросила, но от ноготков не отвлеклась. отвлеклась от ноготков:
Тук. Тук. Тук. Такое ощущение, что к нам решила наведаться ожившая одноногая тумбочка.
Тук. Тук.
Бах!
Вместо мебели в дверном проеме кухни обнаружился мрачный Веслав. Его лицо дергалось так, будто алхимика каждые полсекунды било током.
Я его понимала…
Весл опирался на самую невероятную трость в мире. Она как будто состояла из всех видов художественных тростей или костылей, какие только можно было придумать. Вся витая-перевитая, с какими-то врезанными бантиками и финтифлюшками, к середине она переходила во что-то вроде лезвия меча, которое опять становилось тростью с богатой нарезкой, а рукоятка была выполнена в виде башки то ли пингвина, то ли ламинака.
— Зачем же было сажать меня на рукоятку, — укоризненно выдавил Эдмус через пару секунд.
Алхимик уничтожающе фыркнул. Какое-то время махал свободной от трости рукой, потом выдавил:
— Просил…костыль! А не… музейный экспонат!
— Мы немного увлеклись, — скромно признался рыцарь, поглаживая Глэрион. Меч явно был соучастником преступления.
— Ты что, мечом все это… — начала я, потом почти сразу же догадалась, что на базе вряд ли много слесарного инструмента. Ай да мастер наш рыцарь.
— Протезы у нас выходят не такими изящными. Если бы ты только высказал пожелание — мы бы тебе по-братски…
— Скидку с операции… — вкрадчиво вставил Эдмус, — и анестезию кулаком бесплатно.
Веслав ничего не ответил. Он доковылял до стола — довольно ловко, хотя левая нога явно подводила — и уселся неподалеку от Бо. Блондинка тут же забыла о своей внешности и уставилась на меня, с предвкушением вытаращивая глаза и почему-то сживая губы бантиком. За столом стало тихо и как-то неловко.
— Веслав… — начала я.
Алхимик с сосредоточенным видом выставил что-то перед собой. Пузырек был до того маленький, что я не могла не уточнить:
— Яд?
— Других способов избавления от глупых извинений не вижу, — он пару раз постучал ногтем по маленькой бутылочке и прибавил: — Забыли.
— Весл…
— Ты меня еще в первый призыв чуть в нокаут не отправила, все, забыли!
Эдмус поаплодировал крыльями и предложил чокнуться кофе «за самого милосердного алхимика». После такого тоста бутылочка почти пошла в ход, но тут, как всегда к удаче спирита, негромко хлопнуло, и на столе объявилась Ыгх.
Задумчивая и мрачная Ыгх.
— И никаких «бу-га-га»… — бормотала она, — Вот вы знаете, что такое полный квапец?
— Я и Веслав, поющие хором «Песню о семи венчаньях?» — тут же предположил Эдмус.
— Ситуация, в которой мы оказались, — пробурчала я.
— Квакая умная девочка… — приятно удивилась Ыгх. — Расквазываю по-порядку. Раз: все армии Программиста уже подтянулись и собрались, я их чуть нашла… полчаса лету на север, там есть город, а в центре бункер…
— Ой, это там наверное, был большой магазин! — радостно припомнила Бо. — А теперь там мутанты селились, а они нам ничего плохого не делали, а теперь там Программист? Ой, а что он делает там, ведь ничего же хорошего?
— Когда? — перебил ее Йехар, — когда они выдвигаются к нам?
— Завтра, — честно ответила Ыгх. — Их там не одна тыща. Да квабы это было все! А то он так гаденько обронил что-то насчет «подарочков для Дружины». Лазутчики установили на востоке вашего Сада.
Действительно, плохие новости. После своего фиаско маньячный главарь с-типов вряд ли подарит нам пару коробок конфет. И что-то я не слышу даже шуток Эдмуса по поводу завтрашнего нападения.
В прошлый раз мы выпутались за счет Тео. За чей счет в этот раз вылезать будем?
Йехар тяжко вздохнул, лаская неразлучный меч.
— План обороны мы выстроили уже давно. Все и без того в боевой готовности.
— Меня больше эти подарочки тревожат, — признался Весл. — Надо б сходить посмотреть.
— А то упрут! — загорелись глаза у Эдмуса. — А-а, ты не знаешь здешние нравы, а я удивляюсь, что у тебя по дороге эту трость не свистнули…
— Ой, а мы сейчас идем подарочки смотреть?
Это уже Бо и с такими же загоревшимися глазами, и совершенно ясно было, что не увязываться за нами ее может заставить только приказ Поводыря. Как и Эдмуса. Мое участие я вообще обговаривать не советовала: иду и все.
Прогулка по Заповедному Саду началась в полном составе и очень быстро перешла в охоту за «подарочками». Эдмус шастал по кустам. Йехар норовил подпрыгнуть и заглянуть в ветви каждого дерева — бдительность светлого странника. Я приглядывалась к траве и цветам… Весл ковылял позади всех со скептическим выражением лица. Наверное, он полагал, что просто так «подарочки» нам не найти.
— А у пантер же нюх хороший, да? — рассеянно поинтересовалась Бо, перешла в третью сущность и тоже пошла шастать по кустам. Пару раз гребнула лапой в сторону Эдмуса, потянула носом, недоуменно посмотрела на не до конца заживший ожог на хвосте — и отправилась дальше.
Сад был всё таким же. Никаких открыточек, подарочков и сувенирчиков за кустами не таилось. Ни страшных, ни радостных — никаких. Эдмус раскопал с десяток совершенно мутированных на вид насекомых, но Йехар только отмахнулся с тяжелым вздохом…
Мы почти прошли до конца то, что можно было назвать «восточной окраиной Сада», и вот тут пантера начала беспокоиться. Принюхиваться. Кидаться туда-сюда посреди совершенно безобидной на вид зеленой полянки с кустиками, кочками и цветочками. Мы сделали еще пару шагов за ней — и несколько кочек и цветочков коронным образом изменили свой облик.
Бомбы. Это поняли все и сразу — причем, убойной мощности, потому что они были совсем не маленькими: самая мелкая — с хорошую дыню, а самая крупная — этакое толстенное урочище размером с немецкую овчарку.
Одна такая разнесет не только Заповедный Сад, а и полбазы за компанию. Сработают все — останется воронка на километр в диаметре.
Ну да, какая же геройская история без геройского разминирования на последних секундах. И ходь бы Справочник этот стандартный вякнул что-нибудь!
В довершение всего посреди полянки из ниоткуда возникла физиономия Программиста.
— Недобрый день, — поприветствовал он с нехорошим выражением лица. — Это устройства, закодированные на каждого из вас. Если кто-нибудь другой коснется и даже приблизится к ним — они взорвутся немедленно. У вас пять минут, чтобы разобрать свои подарки. Потом…
Тут что-то произошло. То ли электричество кончилось, то ли вклинились какие-то помехи, но мы еще услышали короткий вскрик — и голограмма пропала.
Нам уже было не до нее. Мы все разом кинулись к бомбам, но тут же затормозили и начали осознавать…
Программист говорил правду. Каждая из этих штуковин предназначалась только одному из нас.
— Весл…
— Бо, твоя — бело-розовая! — рявкнул алхимик, подскакивая к самому крупному агрегату. — Эта моя, здесь столько всего наворочено, что явно на алхимика.
— Вот у этой рожа кривая и что-то вроде крыльев! — похвастал Эдмус. — И она зеленая. Кажись, мы с ней поймем друг друга.
Йехар бросился к той бомбе, у которой рядышком была еще одна, поменьше, выкрашенная в красный — вроде как Глэрион. Я осталась одна, а передо мной лежало подобие большой ракушки с циферблатом. Секунды драматично вели отсчет, а внутри ракушки побулькивала жидкость. Ошибки быть не может.
Ну, и что же он припас? Первым делом я постаралась увидеть «начинку» стихийным зрением, это получилось удивительно быстро для этого мира. Вода. Не очень чистая, но и не целиком синтетическая, а значит, мне худо-бедно подвластна. Зачем тут вода? У нее повышается температура. Медленно так, по градусу. Какое-то нагревающее устройство, к которому не подобраться. Значит, скоро она закипит, а когда закипит… бум. Ну, положим, закипеть я ей не дам, я ее заморозить могу… только это наверняка предусмотрено, любое резкое изменение температуры запустит датчики или что там? Цепную реакцию?
Нужно убирать устройство нагрева, но так, чтобы не задеть ударом саму воду. Работа для ювелира, но Веслав, который меня натаскивал в целении, всегда говорил, что работа должна быть тонкой и не брать много энергии. Применим те же понятия в стихийной магии?
Я на пробу провела пару вербальных заклятий подчинения стихии и проверила, двигается ли жидкость туда, куда я потяну руку. Двигается, причем так, будто я провела нормальный ритуал Знакомства, и когда это я успела? Когда в местное озеро рухнула?
Неважно. Теперь часть воды — только малую, тонкую часть — поднять, отгородив остальную емкость от нагревателя. Рискую, конечно, но остальные разве не рискуют? И — аккуратный, точечный удар заморозки по нагревателю, а не по воде, тихонько, тихонько…
Попала. Нагреватель накрылся не сразу, попытался бороться, пришлось повторить. Опять попала. А вот теперь можно медленно остужать воду, градус за градусом — на всякий случай, как бы чего не вышло… градусов до пятнадцати — и хватит. Постоянная температура. Секундомер немного подумал и остановил свой отсчет.
Справилась! И минуты не провозилась, как вам рекорд? Я победоносно оглядела поляну, но остальные дружинники не торопились разделять мое ликование.
Йехар положил перед собой Глэрион, опустился рядом с ним на колени и нараспев читал то ли заклинание, то ли молитву на древнем языке. Наверное, все же молитву, потому с бомбой не происходило ровно ничего. Эдмус пытался договориться со своим механизмом с помощью шуток, улыбок, каламбуров и прочего убийственного арсенала.
Бо, которой досталось самое простое устройство, пыталась играть в логику. Пожалуй, это выглядело самым пугающим из всего…
— Ой, а здесь три проводочка, и все они разноцветные. И зачем это они разноцветные, как будто я знаю, какой цвет и для чего, а выглядит так страшненько, синий к желтому совсем-совсем тут не подходит, и красный еще больше… А надо какой-то выдернуть? Наверное, синий, он торчит как-то криво и тут совсем не к месту…
Я почти дернулась в ее сторону — помочь хотя бы советом, как меня остановил хриплый голос алхимика:
— Ольга!
Веслав свою бомбу практически разобрал по кускам. Там и сям валялись детальки или клубки проводов, руки алхимика были по локоть засунуты в тело бомбы, а лицо остекленело в знакомой бесстрастной гримасе.
— Справилась? Подойди.
— Бесполезных в расход? — не сдержалась я, но все же приблизилась.
— Не взорвется от приближения, эту функцию я вырубил, — буркнул алхимик, — я почти все поотрубал, а главное гнездо тут с обратной кодировкой. Подношу руку — закрывается.
— И? Эй!
Веслав, не тратя времени на церемонии, ухватил меня за рукав, поставил перед собой и чуть ли не носом ткнул в бомбу.
— Гнездо видишь?
— Осиное? Птичье? — что тут вообще можно было увидеть? Мешанина проводов, каких-то кнопок, обманок, чипов…
— Суй руку, нащупывай!
— А если я не то нащупаю?
А я ведь именно не то и нащупаю, вы меня не знаете. Веслав вот знал: коротко ругнувшись, он решительно взял мою ладонь своей и медленно начал заводить туда, вглубь, еще и поясняя над ухом:
— Спокойно, это все обманки. Пальцы не растопыривай, а то полетаем в стратосфере. Да не трясись ты, всё пока нормально.
— Я не трясусь, — обиделась я и сказала правду, потому что страшно мне не было. Просто по руке к плечу, а потом то ли к груди, то ли к животу бежали какие-то странные мурашки. Веславу лучше было бы убрать ладонь.
— На месте, — выдохнул алхимик. — Посмотрим, пропустит оно нас двоих или только тебя…
Небо услышало мою мгновенную молитву.
— Пропускает…
Я понятия не имела, что там, куда и кого пропускало. Наших ладоней почти не было видно из-за проводов и чипов, кажется, они попали в какую-то полость с кишащими там то ли насекомыми, то ли микророботами…
— Заморозку, — коротко велел Веслов.
Удар — и мелких копошащихся тварей не стало. Секундомер замер, точно так же, как и на моей бомбе, наверное, эти твари и заставляли механизм жить…
Руке после недавних холодовых чар было слишком жарко — пальцы алхимика были слишком горячими, ах, да, там еще и митенка…
И то, что он так и не убрал ладонь, хотя руки из гнезда мы уже выдернули. Я боялась пошевелиться, боялась обернуться и увидеть, что стряслось с его лицом в этот момент, а больше всего боялась, что он сейчас сделает шаг назад.
Но он не делал. Наши пальцы вместо того, чтобы логично, по-алхимически разжаться, вдруг ни к селу ни к городу переплелись и начали стискиваться до боли, сжиматься так, будто нас попросили изобразить тиски, только вот больно почему-то не было, хотя должно было быть…
— Силы Гармонии, помогите мне! — взорвался вдруг в нескольких шагах Йехар неожиданно яростным самурайским воплем. Нас с алхимиком просто разнесло в разные стороны, а рыцарь подхватился с колен, цапнул Глэрион с земли и без дальнейших раздумий шандарахнул по своей бомбе. С полной рыцарской дурью, в смысле, выкладкой. Обе бомбы развалило ровно пополам, как и недоуменно застывший циферблат. Для надежности Йехар рубанул еще пару раз, потом с приветственной улыбкой повернулся ко мне и Веславу.
— Мы не нашли иного способа, — кротко пояснил он.
Алхимик, на щеках которого играл какой-то подозрительный румянец, только глаза закатил.
— Рыцарское образование, — проворчал он, разворачиваясь туда, где все еще мучилась с выбором Бо.
Но и нашей блондинке не нужна была помощь: она как раз пришла к несокрушимому выводу:
— Если бомба круглая, бело-розовая и лежит на песке, значит, режем синий проводок!
И щелкнула маникюрными ножничками. Бомба благополучно испустила дух. То же самое чуть не случилось с Веславом при виде такого везения.
— Вообще-то бомба не круглая, — только и смог он сказать.
— И лежит она не на песке… — прибавила я. Бо, конечно, пришла в ужас:
— Ой, а я неправильно сделала? А тогда давайте я еще что-нибудь порежу? А, все равно ведь уже резать бесполезно, там все цифирки на нуле…
На нуле?!
Мы крутанулись к Эдмусу. Спирит с горьким видом восседал поодаль на траве и глядел на то место, где раньше располагался его «подарочек».
Бомбы не было.
— Нужно пополнять репертуар, — размышлял Эдмус. — Уж ежели неорганика так реагирует, то как будет жена…
— Что случилось-то?
— Ее закоротило, представляете? А я ведь еще не самое худшее рассказывал — ну, и ладно бы, Веслава от моих рассказов тоже всего дергает… но самоуничтожаться чтобы — это уж…
— После некоторых твоих шуточек и я подумывал о суициде, — проворчал алхимик. Но тут же счел нужным поправиться: — Мысль об убийстве приходила чаще.
— Так от бомбы ничего не осталось?
Спирит протянул ладонь в указующем жесте. В траве у его ног располагалась кучка серо-зеленого порошка, которую раньше и не заметили.
— Мне кажется, ликовать рано, — заметил Йехар. — Это было нечто вроде испытания для каждого из нас. Мы его прошли — честь нам и хвала — но едва ли Программист ограничился только этими механизмами. Мы уверены, что следует ожидать неприятностей.
И мы стали ожидать. В боевых позициях посреди мирного Заповедного Сада. Чувствуя себя при этом полными идиотами.
Мы прождали так минут пять или поменьше — и тут между деревьев зазвучали шаги. Бо от возбуждения трансформировалась в Виолу, а Виола приготовилась встречать подходящую неприятность кличем: «Ага!» и залпом из арбалета.
Еще немного — и она сама себя сделала бы сиротой.
Офпроц ко всему отнесся флегматично. И к тому, что его едва не застрелила собственная дочь. И к нашим позам. И к клыкам Эдмуса. Флегматичнее всего он отнесся к усыпляющему эликсиру Веслава, который дерганый алхимик успел пустить в ход.
Индеец вынул трубку изо рта и сообщил:
— А я вас искал, да… Ыгх только что показала нам бункер, где расположилась база Программиста, а наши техники вычислили, что с базой что-то не так, она, кажется, сгоре…
Бряк. Все с тем же пофигическим выражением Офпроц окончательно отбыл в мир грез. Весл чуть поморщился, глядя на папу Виолы, который даже в спящем состоянии умудрялся сжимать зубами трубку.
— Извините, перенервничал. Пробуждать?
— Зачем? — хмуро отозвалась Виола. Она нагнулась над отцом и извлекла трубку — как бы не подпалил себе одежду. — Пусть отдохнет. Здесь ему ничто не угрожает. Идемте не базу.
Она выбрала другой путь — не через сад, которым мы пробирались раньше. Свернула куда-то, открыла какой-то проход — и мы оказались неподалеку от озера, на берегу.
— Сгорела, — повторил Йехар, когда под ногами зашуршал песок. — Значит, мой наставник опять проявил себя?
— Наверное.
— Но на той базе… в том городе — там были только с-типы Программиста?
Виола на ходу покачала головой.
— Там и мутанты селились, да и… много кого. Бункер — это ведь только центр, а в самом городе… много не с-типов.
Воцарилось долгое молчание, и прервано он было самым странным образом.
— Силы Гармонии, — медленно и торжественно выдал вдруг сверху спирит. Из его уст это звучало как-то уж совершенно неприлично и непривычно. Если бы он заорал о дохлых крякодуглах — вот это было бы понятнее.
— Случилось что-то?
— Случился спорт из твоего мира. Как он называется — окей? Только ворота еще не поставили и команды еще не вышли на лед.
На какой лед, при серединной-то погоде? Эдмус уже почти схлопотал подзатыльник от Йехара, как вдруг рука мужественного рыцаря остановилась в воздухе. В холодном воздухе, в котором наше дыхание становилось паром и клубами вылетало изо рта.
Мы все посмотрели направо и вперед очень вовремя, чтобы увидеть замерзшее озеро. Причем, я могла поклясться, что это не ледяная корка — всю воду просто перекинули в лед. До самого дна. Земля тоже промерзла на глубину нескольких метров. Чтобы сотворить такое, мне понадобились бы недельные усилия. При условии, что я смогла бы работать постепенно, а замороженная вода не таяла бы вовсе.
Эдмус, по крайней мере, смог придать своему тону непринужденность:
— Виола, ты опять дала ему домашнее задание?
Виола начала было синеть во внезапном морозе, но после вопроса оскорбленно покраснела и отрезала:
— Может быть.
Йехар поднял руку и без всяких затруднений вызвал на ладонь длинный язык красного пламени. Тепло от него постепенно начало согревать лица.
— У нас к тебе просьба, Виола, — мирно попросил рыцарь, — возможно, тебе нужно пересмотреть систему тренировок. Никому из нас не хочется быть поблизости, если Теодор нечаянно овладеет «Содомом и Гоморрой».
Реплика была за Веславом. Все мы знали, что он не пропустит такого случая, чтобы не разразиться тирадой с холерической жестикуляцией, но алхимик только бросил:
— Идиоты! — с плохо скрываемой злостью. И быстро захромал от нас по направлению к базе по мерзлому комковатому песку.
И до нас не сразу дошло, что он имел в виду нас, а не кого-то другого.
Потом среагировал Йехар, в прежней манере. Прорычав «мы не позволим оскорблять светлых странников», рыцарь поправил меч и устремился в погоню за алхимиком, а мы за рыцарем, причем, нам пришлось взбираться на вершину ближайшего холма. Не слишком высокого и крутого — но это был подъем, который хромой алхимик и здоровый странник преодолели куда быстрее нас.
И оба застыли не вершине тушканчиками. Кажется, Йехар еще сказал что-то этакое, вроде: «Мамочка!»
Эдмус тоже застыл, в воздухе, и едва не упал, когда забыл махать крыльями. Мы с Виолой не могли рассмотреть все в деталях, но уже при подъеме заметили: фигуры рыцаря и алхимика чернеют на фоне золота.
Золотое сияние. Виола бросилась бежать к вершине первой, я за ней, ноги протестовали, но их как всегда никто не слушал. Выскочив на вершину за триаморфиней, я увидела то еще зрелище.
Тео стоял как раз на полпути между нашим холмом и входом в базу, метров за пятьдесят от нас. Воздух вокруг него полыхал золотом, по льду шла какая-то рябь, только что замерзшее озеро теперь начинало плавиться, и яснее ясного было — это точно не домашнее задание.
Выброс.
Почему и отчего — разбираться было не ко времени, Дружина устроила еще один забег, теперь уже с холма. Причем, я так торопилась, что едва не свалилась под ноги Виоле. Эдмусу пришлось меня страховать.
На подходе к Тео золотистое марево сгустилось, продираться приходилось будто сквозь паутину, а Веслав так и вовсе сунулся, охнул — и остался в стороне. Я ничего особенного не чувствовала — в лицо дуло плотным, но мягким и уютным теплом, но не следует забывать, что это тепло сейчас, прямо сейчас заставляет воду озера медленно закипать в берегах.
— Тео, что случилось?
— Ч-что? — он смотрел сквозь нас, на что-то другое, точно более страшное, чем Дружина в полном составе. — Нет, ничего, я просто… я сейчас остановлюсь… наверное.
Со стороны базы отчаянными прыжками мчала Ыгх: в жабьем обличье, зато со скоростью среднего автомобиля.
— Что у вас тут за… ква-а-а-ак?! — и Ыгх не стало, как только она коснулась золотого сияния. И попрощаться не успела: видно, ее сразу же катапультировало в какой-то другой мир.
Но какая ж это сила?!
Тео, увидев исчезновение морфа, чуть вздрогнул лицом — и золото, разлитое в воздухе, начало пропадать, бледнеть и таять, несколько секунд — и от недавней аномалии остались только глаза Теодора, которые так и смотрели в никуда.
— Тео? — я потрогала его за руку. — Живой?
Его вдруг отпустило. Первый вздох, потом второй… оказывается, он и не дышал все это время, не мог; но глаза так и остались смотреть — в неуловимую даль, как будто вокруг Тео не было сейчас Дружины… А что было?
— Зачем он это сделал? — удивленно пробормотал архивариус. Он вернулся окончательно, только под глазами остались следы вытекшего эликсира Веслава. Выброс действительно был страшным.
— Кто сделал и что?
Ответ мы знали — получили недавно от Офпроца. Виола и Йехар приняли решение синхронно:
— Я пойду поднимать мабриолет.
— А мы с Глэрионом тебе поможем.
Увидим ли мы мабриолет после этого? Способ Йехара и Глэриона разбираться с техникой мы пронаблюдали совсем недавно.
В любом случае, решено. Мы увидим еще один город. Хотя, может, и не так, как увидел его Тео…
Весл подковылял ближе с остатками какого-то эликсира на донышке, но Тео только головой покачал.
— Спасибо, не надо. Мне лучше… — он секунду помолчал и добавил шепотом: — Лучше, чем им. Я только не понимаю, почему он… на этот раз… сделал это так медленно…
Эдмус не вынес тона: мою макушку задел ветерок от крыльев взлетевшего спирита. Весл еще держался, хотя почти сразу же сам осушил свой стаканчик. Меня вот качнуло, и Тео поддержал, а то так и свалилась бы на песок.
— Программист… — сказала я потом.
— Мертв, — ответил Тео, потирая переносицу, — вместе с городом и с остатками своих отрядов. Он сначала… кажется, пришел за ними. А потом… потом, думаю, он просто… не остановился.
— Синон?
— Да, наставник Йехара, — он устало прикрыл глаза, — правда, я понятия не имею, где он теперь, наверное, не очень далеко. Почему-то мне кажется, что конец недалеко, Оля…
Мне тоже так казалось, но стихийников при обучении учат не верить в глупые предчувствия.
Мы стояли на берегу озера, от которого валил пар. Ветер трепал одежду — впервые в этом безветренном мире. Ветер, который был рожден только что из ничего…
— А вы что же сейчас, туда?
Весл тревожно шевельнулся, и я его движение угадала очень четко: голову — повернуть! Алхимика взглядом — осадить! Я дружинница, а не слабонервная девица, а ежели девица — это совсем не его проблемы! Неважно, что мы там можем увидеть, нас будет пятеро!
— Туда, Тео.
— Я с вами.
Весл задергался еще активнее, даже по карманам зашарил. Я запахнулась плотнее в куртку, посмотрела Тео в лицо и ухмыльнулась, правда, слабо.
— Куда уж тебе сейчас! Тебе только отдыхать после ратных подвигов, тебя вообще беречь нужно — сам ведь понимаешь, хотя в жизни не признаешься. Да Виола нас всех поубивает, если мы хоть на минуту…
— Если вы встретитесь там с таким противником, а источника стихий не будет рядом — вас поубивает отнюдь не Виола, — перебил Тео. Весл подошел еще на пару шагов и заметил:
— Мыслишь как алхимик.
И вложил в ладонь архивариуса пузырек с «Верным глазом».
Это-то и тревожит. Не хватало еще, чтобы единственный нормальный человек здесь мыслил как алхимик! Но и против здравого смысла не попрешь: Тео нам позарез необходим при встрече с Синоном.
Осталось надеяться только на Виолу, но и она решила с какой-то радости мыслить как алхимик: взглянула на Тео из мабриолета, потом на меня, на Веслава — и отрубила:
— Пусть летит.
За весь путь до того самого то ли бункера, то ли базы, то ли магазина никто из нас не обмолвился ни словом, а активнее всех был Весл. Всеми оставшимися средствами он готовился к реанимации нас — меня и Тео.
Зря: первой в обморок грохнулась Виола.