Герем, он же Гермес, он же, для непосвященных, Меркурий, он же бог-покровитель торговцев, курьер Громовержца, плут и вообще, помнится, сволота порядочная, мне не понравился с первого взгляда. Поскольку уже первый взгляд схватил в нем самое существенное: нереальной честности глаза, приветливую улыбку из-под короткой светлой бородки и подозрительно гибкие пальцы.
«Сетевой маркетинг, − с дрожью вспомнилось мне, – этот надует в любом случае».
– Радуйтесь, почтенные спутники, – распахнул нам Герем свои любящие объятия. – Хотите что-то выбрать в моей скромной лавке?
Лавка за его плечами действительно выглядела скромно: полки и прилавок перекосились, по навесу будто стая сатиров проскакала, а стены потресканы. Но зато и торговала эта лавочка не специями и не местным вином. И хвала здешним богам, а то за сегодняшний день нам попались пять телег, и все пять возниц предлагали выпить.
– Благодарю, − учтиво отозвался Йехар. – Нам бы только спросить дорогу, и, может быть, если вы не откажете в совете…
– Зачем торопиться? – заулыбался бог торговли еще шире. – Сядьте, отдохните, посмотрите товары! Я не прошу дорого, а другого такого вы не найдете нигде… Вот стрела Эроота, надежнее нет для того, кто хочет покорить женское сердце. Ты, например, – он указал на Веслава. – Подумай, ты же в минуту можешь скрасить свое одиночество, которое без столь сильного средства, скорее всего, будет длиться… мда, вечно.
На виске алхимика запрыгала жилка.
– Да я, если захочу, его в этот рог влюбить могу, – процедил он. – Причем, навечно.
Имелся в виду здоровенный рог, кокетливо висевший в центре экспозиции. Видно было, что в незапамятные времена по нему прошелся чей-то острый клинок: рог был разрублен почти надвое.
– Пока не надо, – попросила я шепотом, а Герем уже обращался ко мне, причем демонстрировал тот самый рог:
– …Минотаврия, подошел бы вам для придания уверенности в себе. Тот, кто отрежет хоть кусочек от него, навеки перестанет теряться и бежать от ответственности…
– Передумала, − сообщила я Веславу. – Влюбляй.
– Вот перья Икайра, кто владеет хоть одним из них…
– Икать будет до смерти? – тут же предположил Эдмус.
– …продержится в воздухе, сколько захочет и никогда не потеряет своих крыльев.
– Странно, – заметила вполголоса Виола, – я где-то слышала про Икара, и мне казалось, что история закончилась, конечно, долгим и счастливым полетом, вот только он был вертикальным.
– Это ты к тому, что он врет?
– М-м…
– Хочешь пример? – вмешался Веслав. – Тебе он только что предложил слезы Яниуса – от раздвоения личности.
– Это Януса Двуликого, значит?
– Очевидно.
Йехар тем временем пытался остановить это пылкое восхваление товаров, грозившее затянуться до самого вечера.
– Почтеннейший… уважаемый… милостивый… послушай, Герем! Заверяю тебя, мы просто хотели спросить дорогу, что ты и сам знаешь, раз уж так осведомлен о моих спутниках.
Это возымело действие. Улыбка стала жалобной, глаза – еще честнее, волосы и борода вдруг потемнели на тон (мы с Виолой тут же приготовились пинать алхимика – так что он за грибы вчера приволок?!), и Герем поникшим голосом осведомился:
– Ну, может, хотя бы волос Афейны?
– Нет, благодарствуем.
– И правильно… – совсем загрустил Герем, упираясь в прилавок глазами (волосы потемнели еще). – И верно… к тому же, у нее вовсе нет волос, они мешали ей под шлемом. Как сейчас помню: когда она попросила Геферна ее обрить, ему пришлось обращаться к Склепию за помощью, так смеялся, так смеял… а как там поживает Тано?
– Хорошо, – мягко ответил Йехар. – Он здоров, хотя…
Но тут грусть Герема вдруг прошла, и он бурно расхохотался. Теперь его борода и шевелюра сверкали золотом.
– Здоров? Конечно! Тано за все тысячелетия болел только раз, но Склепий отказался подойти к нему даже на два шага, и он живо выздоровел! Хотя, конечно, грустен – да, да, я не удивляюсь, у его меча сейчас нет работы… кстати, не хотите купить осколок от первой болванки этого клинка?
– Нет, благодарю… послушай, но ведь ты, кажется, бог?
– Кто? – с искренним интересом посмотрел на Йехара Герем.
– Ты.
– Да?
Я и Виола с двух сторон вцепились в Веслава.
– Сделай что-нибудь, пока он не свел рыцаря с ума!
– Так он же ж бог, – логично ответил Веслав. – Что я с ним сделаю?
– Так почему ты здесь? – продолжал Йехар допрос. – Не на…
– Олиме… – подсказала я здешнее название Олимпа.
– Почему не на Олиме, с остальными? Почему не…
– Задавать такие вопросы бессмертному?! – полыхнул гневом Герем и стукнул кулаком по прилавку так, что тот расселся. В глазах у покровителя торговли вспыхнуло божественное пламя, а волосяной покров почернел. – Да кто ты таков… ты… таков… предводитель Дружины, да?
Может, лучше было Веслава отрядить на эти переговоры? Он со своими сменами настроения подошел бы гораздо больше, а то Йехар после каждой перемены чуть в транс не впадает.
Бог торговли, транспорта и путешествий, а может, и чего еще, уселся за свой прилавок, подпер рукой подбородок (теперь уже с бородой невыразительного пепельного окраса) и отчеканил сугубо деловым тоном:
– Я покинул Олиму добровольно, из-за событий, которые начали происходить на ней. Событий, которые не коснулись напрямую меня, но коснулись многих моих близких и друзей. С тех пор я опасаюсь проявлять свою сущность, оставаясь на земле. Без возвращений на Олиму я с течением времени стану простым смертным, но времени этого у меня будет гораздо больше, чем у остальных.
– У остальных – кого? Что случилось с остальными? – Йехар с нетерпением нагнулся вперед. – Расскажи об этом нам. Расскажи Дружине...
– Какой? – поинтересовался Герем, вдруг преисполняясь яда (и с виду тоже: борода осталась прежней, а кожа начала желтеть). – Передо мною пока лишь пять неудачников, которые сами не слишком понимают, зачем сошлись вместе. И поведать им главную тайну этого мира…
– Это кого он назвал неудачником? – громко поинтересовалась Виола.
– Меня, – пожал плечами Эдмус. – Я не отрицаю. Как еще можно назвать простого шута, который случайно попал в Дружину?
– Укажи нам хотя бы дорогу, – оставаясь таким же терпеливым, попросил Йехар. – Тано просил нас найти двоих, которые живут…
– Он просил вас найти Зевея и Гээру, конечно, – Герем чуть ли не впервые заговорил как нормальный человек. – Первых, по ком ударила беда. Что ж, указать вам дорогу не трудно, но… но…
И он запунцовел, как девушка. Покраснел даже лоб, и борода приняла оттенок морковной рыжины. Кажется, он никак не мог выразить свою мысль вслух − благо, неподалеку обретался циничный, как все шуты, Эдмус.
– …но трудно это сделать бесплатно, – невозмутимо и очень громко озвучил он.
Герем покраснел уже до состояния вареной свеклы.
– Это просто так… – забубнил он. – Я таким родился, и вообще, я бы с радостью, но это же натура, понимаете, это мне положено…
– Что ты хочешь? – с тяжелым вздохом осведомился Йехар.
Герем совсем засмущался и принялся расколупывать свою витрину стрелой Амура, по-местному Эроота. Витрина незамедлительно выбросила пару веточек и забелела цветами.
– Ну, строго говоря, я ведь бы мог попросить что угодно, – бормотал Герем, − Но это было бы так нечестно, так что я… я не буду, я просто… сыграй со мной в кости, ладно? Один раз, больше не надо. Здесь так скучно, в этой глуши, совсем нечем заняться…
Неподалеку веселый сельский голос заорал: «Все на оргию!» Вопль продолжился криками и радостным топотом. Село, которое Герем облюбовал для своей лавочки, явно не слышало о печалях мира сего.
– В кости? – удивленно переспросил Йехар. – Я? Просто так?
Судя по тону странника, он во время своих странствий разве что пляжным волейболом не занимался, а может, и это было, так что он выделил голосом не первую фразу, а последнюю.
Сделал резонно.
– Ну, почти, – небрежно пожал плечами Герем и достал из-под прилавка баночку с костями. – Конечно, без ставок играть неинтересно, но я могу поставить свое указание вашего пути, а ты – свой меч, например, я же не настаиваю…
Я не видела лица Йехара, но была уверена, что оно удлинилось вдвое.
– А я так и знала, что этим кончится, − хмыкнула Виола. – Больше-то с нас и брать нечего.
И она продемонстрировала свой старый арбалет, а потом кивнула на Веслава и его одежину. Такое счастье и за деньги никто не попросит.
Йехар тем временем пытался объяснить оборотистому божеству, что меч он отдать не может, потому как не может совершенно. Логика таких заявлений до Герема доходить не желала: он менял характеры, цвет волос, попеременно куксился, смеялся, угрожал, а потом дал понять ясно: или Глэрион на кон, или дорогу будем искать сами.
– Сами и найдем, – отрезала я, выходя из себя окончательно. – Йехар, идем, зря время тратили. Название деревни знаем, кого искать – тоже, нам его указания нужны как…
– Пять дней пути и шестнадцать развилок, – уже в спины донеслось до нас. – Указатели стоят на половине, шесть из них врут.
Йехар медленно обернулся. Судя по его лицу, ему больше всего хотелось оказаться сейчас за этой дверью. Или продемонстрировать способности Глэриона – а ну, как и бессмертного возьмет?
– И половина дорог ведет в чащу, или в логово великана, или к разбойникам… – мечтательно принялся перебирать Герем. Глаза у него подернулись поэтической задумчивостью. – Но зачем я перечисляю опасности? Ведь Дружина объединяет столь могучих колдунов, что все невзгоды им…
– Я готов, – тут же сказал побледневший Йехар. Видно, вспомнил, как пятеро «могучих колдунов» вчера в панике спасались от одного бешеного пегаса.
Герем радостно осклабился и потряс желтыми игральными костями. Процесс игры, как и ее результат, нет смысла описывать: первое скучно, второе очевидно. Захоти бог торговли – и он бы обыграл нашего рыцаря до трусов, но тут верх взяла врожденная деликатность: хватило только Глэриона.
– Я жду, – поторопил радостный Герем, протягивая руку за выигрышем. Мы молчали. Йехар тоже, он бил рекорды бледности (Веслава уже затмил, теперь решил состязаться с Тано) и смотрел на Глэрион так, будто его разом попросили отдать в рабство жену, детей, лучшего друга и любимую собачку.
– Возьми, – наконец хрипло выдавил рыцарь. – Сам вынь его из ножен, я не могу.
Бог торговли со сволочистой улыбкой покачал головой и поцокал языком.
– Нет-нет, не надо хитростей. Всякий, кроме тебя, кто возьмет этот меч, – испытает силу его пламени, я вижу. Нет, передай его мне в ножнах.
Йехар пошатнулся, как будто на него рухнул здешний потолок. Оглянулся на нас, словно ища поддержки, Медленно, очень медленно потянулся, чтобы отстегнуть ножны…
– Предлагаю спор! – вдруг громко заявил Эдмус. Герем посмотрел на него с отдаленным интересом.
– Ты? Споришь со мной?
– На его меч, конечно. Спорю, что ты не дослушаешь моей шутки!
Герем только брови приподнял. Похоже, он, как и мы, считал, что Эдмус спятил.
– А если я не собираюсь…
– Тогда кое-что сейчас упадет на здешний пол, и кое-чья лавка долетит до Олимы на ракетной тяге, – процедил Веслав от двери. Тон сомнений не оставлял, но Герем только заулыбался.
– Угрозы? Мне?
– А ты мне помешай, – посоветовал алхимик невозмутимо, – прояви свою божественную сущность, присоединишься к остальным родичам. Во будет весело!
И здесь в лице бессмертного впервые мелькнул страх. Это был страх такой, что он даже не спросил у Эдмуса, что тот ставит на кон, просто кивнул, соглашаясь. Страх такой, что только когда мы открыли дверь и почти вышли – он выжал из себя:
– Меч… в залог.
– Я останусь, – тут же заявил Йехар, но Эдмус в секунду оказался рядом с ним и шепнул:
– Э, нет, странник, ты ж меня зарубишь через четверть часа. Выйдите из лавки и погуляйте.
– Прикажешь мне положиться на тебя, демон?!
– Спирит. Ну, можешь посидеть под дверью, но пусть тебя держат остальные. И вообще, я из-за тебя на смерть иду, а ты меня обзываешь!
На какую смерть он собрался, мы не успели уточнить, потому что к этому времени общими усилиями вытаскивали рыцаря из лавки. Закрывая дверь, мы слышали, как спорщики договариваются об условиях:
– Значит так, ты мне даешь час времени, и я рассказываю, и если ты меня прервешь каким-нибудь способом…
– Но предупреждаю, если ты вдруг собьешься или запнешься – ты…
– Парочка подобралась, – заметила Виола, от души пиная дверь, − просто сказка! Веслав, а ведь ты этого бессмертного перепугал.
Мы обменялись хмурыми кивками. Неизвестно, что стало с остальными богами этого мира, но, видно, что-то крайне пакостное. Наверное, как и Тано, они утратили свою божественную суть, наполовину или полностью… только вот почему? Ну, не добровольно же они, в самом деле, с этой своей Олимы спустились. Остается надеяться, что разговор с главной божественной парочкой – Зевсом и Герой, или кто там они на местном диалекте – прояснит хоть что-то.
Впервые нам удалось осмотреть селение, в котором мы оказались. Решительно ничего особенного в нем не наблюдалось. Может быть, только чересчур пустые улицы – зато из ближайшего леска доносились развеселые крики. Наверняка там шла оргия, о которой мы уже слышали. Правильная позиция: живем в одном месте, громим другое… С дальнего конца селения долетали голоса двух женщин: шла последовательная разборка на предмет курицы, сожранной чьей-то собакой. В разборку вплетался кашель собаки, от стыда поперхнувшейся несчастной птицей.
Это справа, где было само селение. А вот слева расстилалось озеро, нет, небольшое озерко, и меня против воли потянуло к нему. Я ощутила присутствие своего медиума еще за пару километров, и вот теперь мне хотелось подойти, погрузить руку, поздороваться, и я невольно сделала несколько шагов…
– Только недалеко, – предупредил Йехар. Страннику было здорово плохо: он тяжело дышал, лицо передергивалось, как у наркомана, который давно не получал дозы, рука бесцельно шарила по поясу. – Не далее сорока шагов.
И опасливо посмотрел на дверь лавки, за которой скрывался Глэрион.
– А иначе?
– Иначе я умру.
Вопрос «Что ж ты сразу не сказал?» ощутимо материализовался в воздухе, но Йехар не счел нужным на него отвечать. Он все еще пытался взглядом сделать дверь прозрачной.
– Спустимся к озеру, – попросила я. – Тут и десяти шагов не будет, а тебе вода не помешает.
И это я выдала магу со стихией огня. Откусить себе, что ли, пол-языка, чтобы в другой раз такого не ляпнуть?
Йехар открыл рот, чтобы согласиться или, скорее, не согласиться − и остался в этом положении, присовокупив к нему еще округлившиеся глаза.
В нескольких метрах от берега по пояс в воде стояла девушка.
Совершенно обнаженная и с очень античными формами. А если прибавить к этому отличный загар и длинные золотистые волосы, концы которых уходили в воду, – ничего удивительного, что даже я не сразу смогла сообразить: это явь или какой-нибудь мираж из «Плэйбоя». Потом сообразила, смутилась и отвела глаза.
Час от часу не легче. Йехар, видно, уже почти забыл о своем мече, Виола соображает, куда попала… Веслав – ну, этот с какой-то стати рассматривает нимфу, как вполне обычное тело в анатомическом театре. Больше всего алхимика интересует линия диафрагмы.
Девушка зачерпнула горсть воды и поплескала себе на плечи. Потом не спеша и с улыбкой – с ослепительной улыбкой! – посмотрела в нашу сторону.
– М-м… нужно, как видно, отвернуться… – пробормотал совершенно красный Йехар (а отвернуться и не подумал). – Видимо, мы смущаем эту прелестную особу.
От этих рыцарских размышлений его и всех нас отвлекло злобное ржание с небес. Сжав вместе ободранные крылья и выразительно изображая мордой «мессершмидт», на селение сверху пикировал черный пегас, и, судя по тому, как убедительно сошлись в кучку его глаза, – мишенью он выбрал нас.
Видимо, мы ему не понравились очень-очень. И Тано поблизости не было, правда, он мог тут вскоре появиться – как только страшная коняжка подлетит на дистанцию молниевого залпа.
– Валим! – привычно сориентировался алхимик.
Но едва мы пробежали с десяток шагов, как Йехар схватился за сердце и начал оседать на землю.
– Глэр…
– Блин, − ответили мы, втроем буксируя рыцаря обратно, поближе к лавке, а значит, и клинку.
Первая молния ударила метров за семь. Черный ржущий истребитель системы «Нефос» вел пристрелку, готовясь перейти на прицельный огонь.
– Врассыпную! – рявкнул Йехар таким командным тоном, что у меня ноги включились на автопилот. На нем я отпрыгнула на пару метров (удачно, пропустила очередную молнию), чуть было не юркнула за лавку Герема и тут только опомнилась. Вернулась.
Виола так вовсе с места не тронулась, хладнокровно готовила арбалет, стоя в полуметре от Йехара. Алхимика не было видно, наверное, проявил благоразумие.
А я? Ну, я же светлая…
Не знаю, что мы собирались делать. Палить по летучей твари арбалетными болтами. Сбивать ее водными струями. Метаться, спасаясь от молний, на обширном пространстве, не отходя сорока шагов от лавочки и прикрывая собой Йехара?
К счастью, ни геройства, ни глупости от нас не потребовалось. Девушка в озере, о которой мы по понятным соображениям забыли, приставила руки ко рту рупором и что-то певуче прокричала в небеса.
И Нефос не тронул. Правда, напоследок он пронесся над нами в бреющем полете, молнией расколол ближайшую оливу и навалил здоровую кучу навоза прямо на крышу соседнего домишка, но свои электрические опыты прекратил и просто унесся куда-то под облака.
Я опустила занесенные для пасса (не представляю, для какого) руки. Из-за расколотой оливы, отряхивая плащ и ругаясь сквозь зубы, появился Веслав. Йехар встретил алхимика взглядом, который говорил лучше слов.
– Я должен был прикрыть тебя своим красивым телом? – осведомился тот, складывая русскую народную комбинацию из трех пальцев, которая ясно обозначала: ложиться грудью на амбразуру ради светлого странника он не намерен.
Странник передернулся и не ответил. Он вспомнил о нашей спасительнице и перевел на нее взгляд.
И, разумеется, опять изобразил картину на тему «Половозрелый кролик перед ооочень эротичным удавом».
– Ну… наверное, нужно выказать ей глубокую благодарность за наше спасение, − осипшим голосом предположил он наконец.
Виола презрительно хмыкнула.
– Вот ты иди и выказывай. А лучше попроси ее саму подойти, ты ж двинуться с места не можешь. И вырази ей… в приватной беседе.
Красавица в озере лучезарно улыбалась в нашу сторону. Мне блеск ее глаз не понравился – уж слишком он был маниакально-зазывчивым. И если бы только это было не так!
– У меня один вопрос, − подавленно призналась я. – Почему у нее хвост?!
Веслав со всегдашним энтузиазмом выдвинул давешнюю версию про неисправные энергоблоки, но ответ уже выходил к нам из вод озера, покачивая роскошными телесами… на не менее роскошном лошадином рыжем крупе.
Сзади раздался звук рвотных потуг и всплеск. Виола оказалась не чуждой эстетике.
Кентавресса оглядела нас безмятежно и представилась мелодичным голоском:
– Пирра, – и тут же перешла к делу: – Я вас спасла?
– М-м… а… гм? – багровый рыцарь пытался отвести глаза, но у него не слишком получалось. Пирра ничего вразумительного не дождалась и просветила нас сама:
– Спасла! Благодарности заслуживаю? Платите!
Вот теперь все были на сто процентов уверены, что зря мы таки зашли в эту деревню. Похоже, она просто специализируется на разводах!
– Дык, м-м… – продолжил объяснения наш рыцарь без меча, а Виола выдала с замечательной прямотой:
– Денег нетути, соломой и сеном не торгуем. Можем дать ажно пять оливок. Еще есть грибы, вкусные и с отличными визуальными эффектами после двух ложек.
– Заплатит он, – пальчик кентаврессы безошибочно указал на Веслава. Правое переднее копыто проделало тот же указательный жест.
Йехар перестал краснеть и посмотрел на алхимика с неблагородным злорадством. Веслав, который открыл рот, чтобы доказать качество местных грибов, сомкнул челюсти с хищным щелчком. Я не выдержала и хихикнула.
– И что прикажете –чисткой конюшен заняться? – поинтересовался алхимик, принимая излюбленную позу: руки скрещены на груди, ноги на ширине плеч, правое веко дергается в характерном тике. – Грызунов из поилок доставать? Потому что извините, но бывают моменты, когда все эликсиры красоты… не к месту.
Мы хором заверили, что это был комплимент. Красавица-кентавресса не очень слушала: она отчаянно строила глазки Йехару. Бедняга-рыцарь при этом явственно разрывался на две части: сначала поднимал глаза и смущенно, благоговейно краснел, потом глаза опускал, натыкался на рыжий круп или на копыта – и его начинало плющить не по-детски.
– Ты, – она перевела глаза на Веслава и поманила его за собой, – пойдем.
Клянусь, в первую секунду его лицо… ну, это надо было видеть. По-моему, нижняя половина просто уехала вбок вместе с челюстью, но алхимик почти сразу взял себя в руки, пошарил по карманам и пошагал расплачиваться дальше, и дальше… и, как выяснилось, за ближайшие густые кусты.
– А ему там не надо будет… помочь? – промямлила я, обращаясь к Йехару.
– А? – очнулся тот. – Нет, я полагаю, он как-нибудь сам… вот она… – он взглянул на поднявшую брови Виолу, побагровел в который раз за день и добавил: – Было бы плохой благодарностью за наше спасение отравить саму спасительницу.
– Тоже мне, спасение, – буркнула Виола.– Простое общение между родственниками.
Из кустов послышался какой-то шорох и вдруг грянул совершенно истерический высокий хохот, неизвестно, мужской или женский. Наши и без того издерганные нервы напряглись еще больше, − и тут на хохот откликнулось два вопля.
Первый доносился из того дома, который «благословил» на лету Нефос. Видимо, там попытались разжечь очаг, но это к рассказу относится не особенно.
Зато второй исходил из лавки Герема и был явно предсмертным.
Две секунды или чуть поменьше Йехару понадобилось, чтобы опередить нас, подскочить к двери и рвануть ее на себя. И рыцарь тут же попятился. Он явно увидел не то, что ожидал.
– Вот, – поцарапанный, но довольный Эдмус с порога сунул ему в руки клинок в ножнах. – Нет, туда не смотри. И дверь закрой, а то надо же бедолагу пожалеть, он же теперь всю ночь вздрагивать будет, он же всю жизнь не сможет видеть ничего летающего, он же…
Тут он задумчиво осмотрел предмет, который находился у него в руках. Это были огромные, размера семидесятого, растоптанные кожаные сандалии, вяло шевелившие ощипанными крылышками по бокам. Из одной сандалии сзади торчало что-то вроде куриной косточки от окорочка, и пахли они, поверьте, совсем не ландышами.
– А, вот тапочки еще дал, – ухмыльнулся шут и покачал трофеем. – Сказал, что они нас вмиг дотащат до Зевея и Гээры, где бы те ни находились. Вместо карты, то есть. Бедняга. Бессмертный, а на полчаса-то его всего и хватило. Как пошел я на четвертый виток…
– Бессмертный – и какую-то шутку не смог дослушать? – усомнилась я.
– Ничего не какую-то, а мою самую лучшую. Ее обычные спириты минут по пять только и могут перетерпеть. Цепеок, мой господин, правда, вынес десять, а потом…
– ?
– А потом – хлоп, и я здесь. Ну, я, конечно, могу рассказать, но вы тут и без меня, вроде, не скучали. А кое-кто, я вижу, от тоски по мечу прямо в Эйд собрался. Йехар, да тебя ведь сейчас удар хватит, и выйдет, что я старался напрасно, что такое еще?
– Бла… благодарим, демон, – с трудом выдавил наш странник, застегивая пояс с ножнами и категорически отказываясь смотреть в сторону спирита.
– Помираю! – тут же заголосил тот. – Да я прям засуну эту минуту в самый лучший закуток мозга – ну, если он вообще есть, то есть, не закуток, а мозг, конечно. Будет, что перед смертью вспомнить! Как ты… о! Правда, я ждал, что будет еще лучше, нет, я ждал таких суровых мужских объятий и подрагивающих губ, и… и… нет, не надо, поверь, что подумают окружающие, а я уже передумал. Просто запомни… запомни… нет, не минуту эту запомни, запомни, что я спирит, наконец!!
Из кустов раздалось повторное шебуршанье, и перед нами предстал криво ухмыляющийся алхимик.
– Ты чудо! – тут же заявил ему спирит. – Немногие встречают такие малые деяния такими злорадными ухмылками.
Веслав хмыкнул, прищурился на клинок в ножнах Йехара и с явной тревогой покосился на жуткую обувь на плече шута.
– Заплатил? – осведомились в один голос мы с Виолой.
– Так тут за такое еще и платят? – поразился Эдмус.
Алхимик пригладил один из карманов на левом рукаве и наконец заговорил:
– Ну, знаете, я к дурости привык, а с вами еще больше, наверное, привыкну – но эта обставила всех блондинок ваших Отделов!
Я украдкой потрогала свои светло-русые волосы и решила, что это не про меня. По сравнению с Бо я еще вполне…
– Так ты там был еще и не один?! – продолжил удивляться Эдмус. Веслав нервно дернулся, но с тона не сбился:
– Ну, ладно, понимаю, потребовать у меня приворотное. Но пытаться меня приворожить моим же эликсиром!
И Веслав издал мерзкое «хе-хе», показывая, что месть его была ужасна. Я пробормотала, что не хочу даже знать, что он сделал с этой кенраврессой.
– И я не хочу, − согласился спирит. – А что ты с ней сделал? И вообще, вас на полчаса нельзя одних оставить: обязательно кто-нибудь зашьется в кусты… с кентаврессой.
– Ты ее убил? – вскрикнул Йехар, оборачиваясь.
– Да еще и с такими намерениями, – закончил Эдмус, подумав.
Ответ алхимика был начисто лишен проблесков благородства:
– Как, интересно, я ее убью, забыли, о чем ваш друг в черном говорил? Очухается через час… потом будет годика два чувствовать отвращение ко всем лицам мужского пола, включая хомячков, рыбок и комариков. А вообще, валить надо из селения этого. Никто не знает, в каком направлении?
Эдмус торжествующе потряс тапками и заявил, что они знают. Алхимик отрезал, что эта обувь может знать только как выглядели динозавры на заре времен, и он туда категорически не полезет. Дружина после этого дружно обрадовалась, что Бо с нами нет, и, кривясь от отвращения, все же полезла в тапки (места в них чуть хватало на всех, но попробуй сунь пять ног в одну обувь, хоть и большую!). Первым, разумеется, был Йехар, счастливый после воссоединения с клинком, а потому ужасные сандалии воспринявший философски. За ним последовала Виола, умудряясь по пути читать лекцию о предметах-телепортах. Едва ли кто-нибудь из нее понял хоть пару слов; лично я, пока втискивала сначала правую ногу, потом левую, поняла только, что страшная обувь действует вроде серебряных башмачков из «Волшебника Изумрудного города». То есть, сказал, куда тебе надо, – и поехали.
Интересно, а грузоподъемность у них какая?
Алхимик втиснулся в сандалии последним, в процессе с удовольствием отдавив мне ноги.
Встал вопрос, кто будет задавать направление.
Минут пять мы препирались по этому поводу: каждый понимал, что в случае осечки народный гнев обрушится на него. Потом ноги затекли у всех разом, и на счет «раз-два-три» Дружина полным составом и нестройным хором проорала: «К Зевею и Гээре!»
И проклятая обувь рванула в вертикальный взлет.
Ветер свистел в ушах. Йехар громко уговаривал всех держаться друг за друга; Веслав умудрялся на лету проверять карманы плаща; Эдмус расправил крылья и бестолково взмахивал ими, похоже, он решил нас всех забить насмерть. В общем, я предпочитаю полеты самолетами отечественных авиалиний.
Хотя бы потому, что их маршруты не пролегают близко к пышущим молниями пегасам.
На самом-то деле Нефос не был настроен агрессивно. Скорее, он удивился, когда снизу прямо на него понеслась наша разношерстая компания в куриных тапочках, орущая дурными голосами. На морде у жеребца мелькнуло что-то вроде: «Что – снова эти…» – а потом он сразу додумал: «…камикадзе?» – хотя, может, и не таким словом.
Во всяком случае, конь понял, что тапочки Герема уверенно ведут нас на таран, с истеринкой заржал, заработал крыльями…
И тут все смешалось. У меня в памяти прочно остались только: прочный удар обо что-то ненормально ржущее, какая-то вспышка, а перед этим − два голоса. Первый – твердый, но не слишком уверенный – Йехара:
– Не паниковать! Все обо…
И второй – не просто голос, а вопль спирита:
– Поздно! Я уже панику-у-у-у-ую!