Второе утро также встретило Андрея солнцем и птичьим пением — осень пока баловала его хорошей погодой. Пока Андрей упаковывал свою импровизированную кровать в вещмешок, солнце уже достаточно прогрело воздух, чтобы не вздрагивать от зябкого сквозняка. Умывшись взятой из ручейка водой и вдоволь напившись «про запас», Андрей продолжил путь вдоль русла. Рано или поздно ручеёк должен был привести его в горы, находящиеся в самом центре заповедника. Однако зимовать в них, как он планировал ранее, было уже нельзя — без запасов продуктов и тёплой одежды такое решение было бы самоубийством. Оставался вариант прохода сквозь весь заповедник до ближайшего человеческого жилья — на севере с заповедником граничило несколько поселений, обслуживающих продовольственные фабрики. Вообще район Оканы к северу от заповедника был сельскохозяйственным — Андрей когда-то обратил на него внимание только потому, что карта Оканы в этом месте выглядела шахматной доской, расчерченной на ровные квадраты. Лина на его вопрос ответила, что территория к северу от Оканийского заповедника давным-давно поделена между несколькими аграрными кланами и там выращивают какое-то продовольствие для Окааны и её пригородов. Что точно — Андрей не выяснял, тогда это казалось ему неважным. Сейчас же восполнить пробел в знаниях было неоткуда. Но этот вариант виделся единственно верным — на юге его ждала смерть, что он встретит на западе и востоке — тоже неизвестно. На севере его ждали только лес и горы — опасность хорошо знакомая, с которой он сталкивался не раз и был к ней готов. В таких раздумьях прошёл и этот день, зеркально похожий на предыдущий, за исключением того, что орехов ему больше не встретилось, а звериных следов и кокосово-еловых деревьев стало значительно больше. Не принес изменений в окружающую обстановку и третий день, и четвертый…

На седьмой день стало заметно, что окружающий ландшафт изменился. Ровная земля постепенно стала сменяться затяжными подъемами и спусками. Ручей, несколько раз поменяв направление, исчез, и Андрей стал ориентироваться по солнцу. Погода тоже стала портиться, вначале просто заволакивая небо легкими кучевыми облачками, а потом и затянув его сплошной серой пеленой. Похолодало, по утрам лес стал окутываться густым белым туманом. После обеда начал моросить мелкий осенний дождик. Андрей достал из мешка один кусок обшивки, накинув его на спину и завязав узлом на шее, притянув его к спине и бокам одним из ремней безопасности, повязав его вместо пояса. От дождя это не спасло, но прикрытая спина защищала от переохлаждения — не хватало только схватить простуду или воспаление лёгких. К вечеру сплошная стена леса начала рваться на куски, и в просветах замаячили очертания далёких гор. Не дожидаясь темноты, Андрей выбрал относительно сухое место на небольшом бугорке под раскидистым деревом и, наломав тонких веток, свалился на импровизированную постель. Сон пришёл быстро. Засыпая, Андрей не думал ни о чём, мысленно отметив, что окончание первого этапа намеченного пути прошло достаточно успешно.

Где-то в императорской резиденции…

— Куда вы меня привезли?

— Не волнуйтесь, танья Камэни, вам никто не причинит вреда…

— Это даже не обсуждается! И я спросила не об этом. Я жду вашего ответа.

— Танья Камэни, вас хотел видеть император.

— Почему мне об этом не сказали сразу?

— Мы не хотели вас волновать. Вы же не собираетесь отказать императору?

— Как раз собираюсь. Сейчас речь идёт о моём здоровье. Мне нельзя двигаться и нельзя прерывать процедуры восстановления. Разве вы не знали об этом?

— Не переживайте, ничего страшного не случится. Мы ввели вам обезболивающие и успокоительные препараты, поэтому несколько процедур можно будет пропустить.

— Что? Что вы мне ввели?! Обезболивающие препараты замедляют регенерацию тканей! Немедленно верните меня в клинику! Срочно выводите всю гадость, которую вы в меня ввели, и немедленно возобновляйте процедуры! И не забудьте составить подробный отчёт обо всём, что сделали — думаю, со своим местом можете уже попрощаться!

— Но, танья, император приказал…

— Дайте мне прочитать этот приказ! Я хочу его увидеть!

На этот вопрос ответил не склонившийся над девушкой врач, а тихо подошедший стройный высокий мужчина в элегантном светло-сером костюме:

— Уважаемая танья Айлинэри, это был не приказ, а просьба, которую некоторые особо ретивые исполнители неправильно поняли. Но раз уж вы всё равно здесь…

— А вы вообще кто такой?

— Я тот самый император, уважаемая танья.

— И зачем же я понадобилась владыке? Извините, поклониться согласно этикету не могу. Я даже встать сейчас не в состоянии.

— Не надо поклонов, мы не на официальном приёме. Я просто хотел с вами поговорить.

— А этот разговор нельзя было отложить? Сейчас я, знаете ли, несколько не в форме. Кстати, по вине ваших людей.

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Мои люди несколько грубо обошлись с вами…

— Вы считаете убийство моего ребёнка всего лишь несколько грубым отношением?

— Они очень торопились и считали, что поставленная цель оправдывает их действия. Ведь они действовали по моему приказу.

— То есть вы официально признаёте, что убийство было совершено по вашему приказу?

— Вы неправильно поняли мои слова, танья. Я приказал им решить проблему в максимально короткие сроки, используя для этого любые доступные им средства. Ни нарушать закон, ни убивать я не приказывал, но ввиду жесткого ограничения во времени исполнители несколько перестарались.

— И они ответят за это по закону.

— Тем не менее я хотел бы попросить вас об одолжении — считайте это моей личной просьбой. Я понимаю, что нарушен закон, но эти люди мне нужны.

— Вы просите нарушить закон меня?

— Нет, если вы отзовёте своё заявление, то закон нарушен не будет. Будет проведено внутреннее служебное расследование, виновных накажут, но они продолжат работать на благо империи.

— Мой император, не стоит словами о благе империи пытаться укрыть от справедливого наказания убийц. Ваши люди уже пытались меня купить, но никакие подачки не перекроют чувств матери, потерявшей ребенка.

— А убийство виновных — покроет?

— Не убийство, а казнь по решению суда. Это совершенно другое дело. Чувство морального удовлетворения и выполненного долга от того, что убийцы понесли заслуженное наказание, бальзамом прольётся на моё сердце и уменьшит горечь потери.

— Танья Айлинэри, я понимаю ваши чувства…

— Нет, не понимаете. Если бы понимали — не просили бы меня помиловать убийц.

— И как же мне доказать, что я понимаю вас?

— Доказать? Чтобы вы почувствовали то же, что и я? Да не вопрос! Если не ошибаюсь — у вас есть дочь. Она ещё девочка, ей, кажется, около одиннадцати? Она такая же невинная, как и мой неродившийся ребёнок. После того, как она умрёт у вас на глазах — вы действительно испытаете то же, что и я. На роль палачей у вас уже есть люди, которые помогут вам испытать горечь потери — опыт убийства детей они уже получили. Если и после этого вы попросите помиловать ваших убийц — клянусь всеми богами, что я сделаю это.

— Танья Камэни, вы забываетесь! Призыв к убийству императорской семьи — это государственная измена!

— Ни в коем случае, мой император. Нет никакого призыва. Вы, и только вы распоряжаетесь своей жизнью и жизнью своей семьи.

— Хорошо, что вы это понимаете. Давайте забудем этот момент и вернёмся к моей просьбе. Так что вам нужно для того, чтобы вы отозвали своё заявление?

— Осознание вами того, что сделали мне ваши люди. Как только я буду уверена, что вы на себе ощутили то же, что и я — мы вернёмся к этому вопросу.

— То есть вы предлагаете мне убить собственную дочь?

— Я вам этого не предлагаю. Это вы решайте сами.

— То есть пока моя дочь жива — заявление вы не отзовёте.

— Нет, я не хочу ни смерти вашей дочери, ни чьей-либо ещё, за исключением убийц моего ребёнка. Я просто хотела вам объяснить, что с подобной просьбой к матери может подойти лишь человек, переживший смерть собственных детей и простивший их убийц. Вы смерть своих детей не видели, и понять меня не сможете. Значит, просьбу вашу я не приму и исполнять не буду. Пусть убийцы понесут заслуженное наказание. Прошу вас, мой император, обратить внимание, что наказывать их буду не я, а суд. Не я их буду судить, а судьи. Смею надеяться, что честные и неподкупные. Согласно закону, перед которым все равны.

— Я могу изменить закон.

— Закон обратной силы не имеет. Моё заявление уже подано.

— Я имею право помилования.

— Имеете. Объявите на всю галактику, что император помиловал убийц, которым грозила смертная казнь, потому что они выполняют важную для империи работу. Работу, сделать которую им приказал сам император. Создайте прецедент. Пусть во всей империи знают, что для тех, кто работает на императора, закон не писан. Им сойдёт с рук что угодно, даже убийство. Да, и не забудьте это же озвучить на совете кланов.

— Вы не оставляете мне выхода…

— Выход есть всегда, мой император.

— Что вы хотите?

— Я хочу справедливого суда. Исполнения закона, и ничего более.

— Я неправильно выразился. Чем я могу купить жизни своих подданных? За исключением убийства собственной семьи, разумеется. Империя может на многое пойти не только для вас, но и для всего вашего клана. Земельные владения, уменьшение налогов, прямые государственные инвестиции в курируемые кланом проекты. От вашего решения будет зависеть благосостояние, а, возможно, и жизнь тысяч, десятков тысяч ваших соклановцев. Это предложение я сегодня же передам матриарху вашего клана. Только отзовите заявление.

— Если я отзову заявление, через пять нун вы издадите закон, освобождающий ваших людей от ответственности. Повторная подача заявления будет бессмысленной.

— Я ведь могу решить этот вопрос не с вами, а с вашим матриархом — вряд ли вы осмелитесь ослушаться её приказа!

— Вы правы. Слово матриарха для меня — закон. Возможно, у вас даже получится заинтересовать матриарха так сильно, что она прикажет мне не только простить убийство моего ребёнка, но и отдать собственную жизнь. Возможно, повторюсь — возможно, у вас даже что-то получится… Я знаю — империя в состоянии предложить клану настолько ошеломляющие преференции, что на их фоне матриарх пожертвует любым из членов собственного клана. У императора множество рычагов влияния на клан — налоги, территории, государственные заказы и инвестиции. Не знаю, что ещё вы изволите предложить… Возможно, льготные или беспроцентные кредиты, монополию в отдельных секторах экономики… Дерзайте, быть может, вам действительно удастся купить стальную госпожу, в чём я лично сильно сомневаюсь. Но если вам даже удастся договориться — окончательное решение по согласованию ваших предложений наравне с матриархом всё равно буду принимать я, так что оставьте в документах место и для моей подписи…

— А не слишком ли многого вы хотите?

— Я хочу одного — наказать убийц. Как вы правильно заметили — повлиять на моё решение может только матриарх. Меня купить вы не сможете, а вот её — вполне. Но, как вы мыслите категориями империи, так и матриарх мыслит категориями клана. Фактически она правит десятками миллионов соклановцев, оперируя величинами государственных масштабов. В вашей власти сделать такое предложение, что клан пожертвует собственной честью, оставив без законного отмщения убийц на службе государства. Однако простить убийство кланового для главы клана — потерять лицо. Во сколько вы оцените потерю лица клана Камэни, одного из старейших и, думаю, богатейших кланов империи? Рекомендую не продешевить, мой император. Матриарх рассмотрит ваши предложения всего один раз. Второй раз, даже если вы принесёте в дар половину империи, она ваше предложение рассматривать не будет. Матриархи не торгуются — они или принимают предложение, или отклоняют его. Впрочем, искренне желаю вам не договориться — больше всего на свете я желаю лично убедиться в смерти своих палачей.

— Я вас услышал, танья Айлинэри. Спасибо за согласие выслушать меня. Сейчас вас доставят обратно в больницу. До свидания.

— Прощайте, мой император… Да, и можете заодно трудоустроить у себя доставивших меня врачей — думаю, с завтрашнего ло они уже будут безработными…

* * *

Вторая неделя похода ознаменовалась для Андрея сменой обстановки. Во-первых, сплошной лес закончился — начались предгорья, в которых заросшие лесом холмы сменялись покрытыми густой травой проплёшинами, с которых отчётливо были видны заснеженные вершины на севере. Во-вторых, сначала незаметный, подъём уровня земли значительно увеличился, и стало заметно, что воздух стал более разрежённым. Ровные участки встречались всё реже и реже, сменившись пусть и незначительным, но подъемом в гору. В-третьих, осень полностью вступила в свои права, отметившись постоянной хмарью, перемежаемой мелким холодным моросящим дождём. Ночи стали ещё холоднее, по утрам на траве выпадала не роса, а иней. Андрей торопился, чтобы до зимы успеть перевалить через горы и спуститься к жилью. Он исхудал, последние капли жира, которого и так было немного, были сожжены изнурительной ходьбой. Теперь, проснувшись и наскоро собравшись, он быстрым шагом шёл к горному хребту. При быстрой ходьбе изо рта и от промокшей спины шел пар, однако высохнуть ни одежде, ни закрывающей спину накидке, сделанной из содранной с кресла обшивки, было не суждено — регулярно наползающий с гор туман, сменяющийся мелкой моросью, держал одежду стабильно сырой.

Кедрово-кокосовые деревья закончились, орехи исчезли ещё раньше, и чувство голода нашло своё постоянное место обитания в бурчащем животе. Воды пока хватало — близость гор отражалась на окрестном ландшафте обилием мелких ручейков, тонкими струйками бегущих по дну практически каждой впадины, достаточно было просто спуститься с холма. На ровных пространствах стали чаще попадаться следы крупных животных, иногда вдалеке мелькали стайки мирно пасущихся копытных, похожих на земных косуль. В небе кружили разнообразные птицы, в траве тоже постоянно что-то шуршало — жизнь била ключом, не собираясь затихать в преддверии зимы.

Ещё несколько дней подъёма в горы — и Андрею стали попадаться натоптанные звериные тропы. Скорость движения сразу увеличилась — веками животные ходили к водопою по кратчайшему и удобному маршруту, расчертив склоны путеводными нитями. Если темп передвижения сохранится — пересечь весь заповедник до прихода зимы становилось реально выполнимой задачей. Голод пока не был серьёзной проблемой, однако ещё два-три дня быстрой ходьбы — и тело начнёт слабеть. А, значит, пора было осваивать навыки охоты. У подходящего каменистого оползня Андрей, не тратя время на долгие поиски, подобрал два округлых камня размером с кулак, удобно улёгшихся в ладонях — примитивное метательное оружие… Своими охотничьими навыками он не обольщался — догнать и убить животное размером с оленя без соответствующего оружия было нереально, однако мелкие, похожие на сусликов животные тут водились в изобилии. На них охотились хищные птицы, которых Андрей по аналогии с земными начал называть орлами. Тех тоже было великое разнообразие — и по расцветке, от бело-серых до чёрных, и по величине — от небольших птиц размером с земного ястреба, до настоящих монстров с размахом крыльев в несколько метров и весом, по видимому, не менее самого Андрея — более плотная атмосфера Оканы позволяла птицам не только свободно держаться в воздухе, но и охотиться на пасущихся на горных склонах копытных. Периодически встречающиеся целые и раздробленные кости, иногда в составе почти целого скелета, а иногда разбросанные по значительной территории, со следами зубов и когтей, говорили и о других хищниках, населяющих горы. Однако первые попытки добыть суслика оказались неудачными — то ли Андрею не хватало меткости, то ли суслики были слишком осторожными, но ни один брошенный камень не порадовал охотника добычей.

После первого же выпавшего поутру снега Андрей прекратил подъём в горы, свернув на запад, планируя обойти снежные вершины по дуге. Опыт службы в горах говорил о том, что штурмовать крутые заснеженные склоны без специального альпинистского снаряжения бесполезно, горы нужно обходить. Путь удлинялся, но Андрей был к этому готов. Тем более что ему наконец-то повезло — он научился охотиться на местных сусликов. Достаточно было понаблюдать за ними, заметив, что, будучи спугнутыми, они прячутся в вырытых норах, и, если сидеть тихо, выбираются обратно минут через десять, самое большее — пятнадцать. Многочисленные попытки подбить их камнями успехом не увенчались, а вот примитивная ловушка, сделанная из оторванной и завязанной с одной стороны штанины и нескольких тонких веточек, одетая прямо на норку со спрятавшимся сусликом, уже через десяток минут каталась по каменистой земле, оглашая окрестности испуганным визгом запутавшегося в ней зверька.

Стукнув по катающемуся рукаву камнем, Андрей вытащил из него оглушенного суслика и, приложив его камнем по голове, съел, предварительно выпив кровь из прокушенной шеи и отделив на ходу зубами мясо от шкуры. Желудок к вечеру отомстил за незнакомое сырое мясо диким расстройством, но к тому времени Андрей успел подкрепиться ещё двумя сусликами. Скорость передвижения упала — необходимо было отвлекаться на охоту, зато улучшилось настроение и уверенность в завтрашнем дне. Рёбра уже почти зажили и не доставляли столько неудобств, как в начале пути. Жизнь налаживалась, и Андрей снова с оптимизмом стал смотреть в будущее, планируя свои действия после того, как он доберется до людей…

* * *

— Здравствуй, внучка, как поживаешь? — нежный и одновременно глубокий бархатистый голос невысокой, стройной, ослепительно красивой, внешне молодой женщины, главы клана Камэни, обволакивал сознание, проникая, казалось, прямо в душу. Такому голосу хотелось подчиняться без оглядки, тем более что сила голоса подкреплялась красотой женщины и прозвищем «стальная госпожа», по слухам — вполне заслуженным, ибо дама правила кланом справедливо, но сурово и жёстко, некоторые вообще считали, что жестоко. Назвав Айлинэри внучкой, матриарх показала степень своей расположенности — на самом деле внуки матриарха уже давно вырастили собственных внуков, а те — своих.

— Спасибо, госпожа, мне уже лучше.

— Называй меня бабушкой, мне так будет приятнее.

— Хорошо… Бабушка…

— Да, внученька, заварила ты кашу… И как теперь её расхлёбывать? Ты знаешь, что ко мне приходил император?

— Да, знаю… бабушка.

— И ты знаешь, что он мне, как главе клана, предложил?

— Нет, не знаю, но надеюсь, что предложение было более чем щедрое, раз вы, бабушка, сейчас здесь. Хотя я надеялась, что вы откажетесь.

— Ох, до чего же вы, молодёжь, пошли догадливые. Ты представляешь, как ты меня подставила?

— Представляю.

— Да ничего ты не представляешь! Почему ты не могла решить свои проблемы с императором напрямую, а заставила его идти на поклон ко мне? Ты понимаешь, что отказать ему — это отказать самому императору, а принять его предложение — это продать члена собственного клана? Человек, за которого просил император — сейчас очень нужная, ключевая фигура в оканийской политике, и, что самое главное — он человек императора и действовал по его приказу. Если сейчас я откажу императору, мой клан ждут тяжёлые времена — император не простит мне потери своего человека и найдёт повод, как отомстить. А если соглашусь, то рано или поздно клану настанет конец — вся империя узнает, что клан Камэни торгует собственными людьми, нужно только назвать правильную цену. Ты заставила меня выбирать между бесчестным и невозможным.

— И что же вы выбрали?

— Я обещала императору подумать.

— И для этого вы пришли ко мне?

— Да. Ты заварила эту кашу, тебе и расхлёбывать.

— Вы боитесь ответственности?

— Да что ты знаешь об ответственности, девчонка! Я руковожу кланом без малого два эона, и ни разу, ни разу за всё время я не продала ни одного члена клана! Ни за какие деньги! Клан всегда стоял за каждым своим бойцом. Никто, ни случайный прохожий, ни сам император не могли безнаказанно обидеть или, тем более, убить Камэни! Мы мстили за каждого, невзирая на потери!

— И что же вы хотите от меня?

— Ответственность за принятие решения ты должна взять на себя. Отзови своё заявление!

— Скажите, хотя бы, что вам предложил император…

— Ох, внученька, лучше бы тебе этого не знать. Не зная — не впадёшь в грех искушения…

— Что, так много?

— Нет, не много… Безумно много! За половину, даже за четверть предложенного я продала бы свою душу рурху! Я лично зарезала бы не только тебя, но и половину клана, ибо оставшаяся половина всё равно останется вдвое могущественнее. Поэтому и не могу самостоятельно принять решение… Пойми меня… С того момента, как я приму его, а я знаю, какое решение приму, я возненавижу себя. А это хуже, чем смерть. Внучка, прошу, не оставляй на моих плечах эту ношу. Она не для меня. Прости…

— Хорошо… бабушка… Передайте императору, что решение будете принимать не вы, а я. Изучив предварительно его предложения клану. Я снимаю с вас эту ответственность, госпожа матриарх…

— Спасибо, внученька…

Днём позже…

— Танья Айлинэри, ваша матриарх передала мне, что решение будете принимать вы.

— Да, мой император. Я, как и матриарх, изучила ваши предложения клану Камэни, — Айлинэри протянула императору исписанный мелким убористым почерком листок.

— И что вы решили?

— После разговора с матриархом я решила, что она не может ни принять, ни отклонить ваше предложение. По политическим мотивам, разумеется — затронута честь клана. Как человек, у которого ваши люди убили ребёнка, я тоже не могу принять вашего предложения… Однако я также являюсь членом клана и не имею права ставить свои интересы выше клановых. Моё решение таково: если вы, ничего не прося взамен, в качестве жеста доброй воли, исходя из уважения к возрасту и мудрости матриарха клана Камэни преподнесёте в дар матриарху и, соответственно, клану Камэни всё, что здесь написано, я, восхищённая столь щедрым даром, сниму все свои претензии и дарю вам не только жизнь своего убитого ребёнка, но и собственную жизнь. Готова подписаться под каждым своим словом…

— Ваша жизнь мне не нужна…

— Как скажете, мой император.

— Но я принимаю ваше предложение. Да будет так. Теперь прощайте.

— Подождите!

— Что-то ещё?

— Мой император, не как представитель клана, а как человек, как учёный прошу — не трогайте Дэрия. Он нужен не только мне, и даже не моему клану. Возможно, он — будущее империи.

— Я должен вас огорчить. Преследуя Дэрия, правительственные войска подбили его флаер, а его самого — ранили. В обломках флаера обнаружена его кровь. Дэрий скрылся в лесу на окраине заповедника, но одному в диком лесу без одежды, еды и оружия, да ещё и раненому — шансы остаться в живых ничтожны. Пригороды Када, Шарой и Рины, а также Окааны до сих патрулируются войсками. Им запрещено стрелять, и дано указание при появлении искомого объекта вступить с ним в переговоры, но из леса до сих пор никто так и не вышел. Прошло уже много времени. Сколько может прожить одинокий человек в лесу, без еды, воды и одежды?

— Простите, мой император, надежда умирает последней.

— Мне жаль, танья Айлинэри. Выздоравливайте. И прощайте.

* * *

Под холодным полуденным осенним солнцем, неохотно прогревающим застывший за ночь морозный сухой воздух, Андрей бодро шагал по натоптанной зверьём петляющей по склону небольшого ущелья узкой горной тропе. Большая часть пути уже была пройдена, до людского жилья осталась максимум неделя пути, если сохранить подобную скорость передвижения позволит рельеф и погода. Настроение уверенно ползло вверх, в противоположность тропинке, змеёй уползающей вниз. Обходя несколько стекающих неподвижными каменистыми водопадами протяжённых осыпей, ему всё же пришлось немного углубиться в горы. Мужчина перевалил через невысокий горный хребет и сейчас спускался в долину, образованную двумя пологими, заросшими лесом горами, и одной крутой, с изломанными каменистыми неприступными склонами. В одной руке у него была длинная тонкая ошкуренная палка, используемая как посох, в другой — небольшой камень. На поясе болтались две тушки сусликов, проткнутые насквозь небольшой веточкой, скрученной в кольцо и привязанной к поясу косичкой, сплетённой из засохшей травы. Настроение у Андрея было бодрое, чему немало способствовало пробивающееся через низкие осенние облака холодное осеннее солнце. Тепла оно практически не давало, но покрытые солнечными пятнами горы с зацепившимися за них клочьями облаков выглядели очень живописно. Похолодало, морозный воздух изгнал находящуюся в нём влагу, и видимость резко увеличилась — можно было даже различить небольшое стадо горных баранов, пасущихся на склоне соседней горы. Возможно, одним стадом долина не ограничилась — густое разнотравье, разбавленное отдельными группками кривых деревьев по склонам и небольшой рощицей вдоль пробегавшего по дну ущелья горного потока, способно было прокормить множество травоядных. Странно, что Андрей за несколько недель путешествия так и не встретил ни одного крупного хищника…

Странности, как известно, могут заканчиваться в любое время, переходя в неприятности. Именно эта мысль промелькнула в голове у Андрея, стоило ему заметить на каменном уступе, языком нависшем над звериной тропой, неподвижную кошачью морду.

«Не может быть! Настоящий барс!» — молнией пронеслось в голове Андрея.

Но нет, конечно же, это был не барс, хотя спутать было несложно — за исключением размеров, зверь действительно был безумно похож на земного горного кота. Несомненно принадлежа породе кошачьих, он имел мощное вытянутое тело с короткими толстыми лапами, оканчивающимися мохнатыми подушечками с явно выпирающими когтями, приплюснутой кошачьей головой с агрессивно прижатыми к затылку треугольными ушами, заканчивающимися очаровательными кисточками, розовато-белым носом в окружении пушистых длинных вибрисс, громадными круглыми зелеными глазами и полуоскаленной пастью с желтоватыми огромными клыками. Зверь замер в неподвижном напряжении, и только вибриссы на носу дрожали от возбуждения. Если бы не ослепительно белоснежная густая шерсть с тёмно-серыми подпалинами и длинный пушистый хвост, не уступающий по длине и пушистости хвосту земного барса, более всего кошак был бы похож на амурского тигра. И не только строением тела, но и, похоже, весом, ибо Андрей, определяя первоначальные размеры зверя, неправильно определил расстояние — зверь оказался от Андрея несколько дальше, чем это показалось с самого начала. В горах расстояния обманчивы, зверь затаился значительно выше тропы, и то, что поначалу можно было принять за барса, на поверку оказалось настоящим монстром весом никак не меньше полутонны, а возможно, и значительно больше.

Расстояние, как показали последующие события, было выбрано хищником не случайно — звериная тропа, по которой Андрей решил перейти ущелье, была давно облюбована им в качестве засады на обитающее в этом ущелье небольшое стадо горных баранов — данхоев. Сейчас этим самым бараном в зеленых глазах кошака являлся Андрей. И Андрей это отлично понимал, замерев на тропе в полной неподвижности и глядя в зверю прямо в глаза, изгнав из своего сознания не только возможный страх, но и вообще любую осознанную мысль. Одно движение — и зверь бросится на добычу. Сейчас хищника сдерживал только ответный взгляд, несвойственный дичи, непонятный, и потому будивший осторожность…

Тягуче тянулись секунды, напряжение ощутимо нарастало, казалось, даже сам мир замер в ожидании. Зверь не привык отступать, тем более что мало было в горах хищников, способных если не напугать, то хотя бы составить ему конкуренцию. С человеком горный хищник никогда не сталкивался, замершее внизу на тропе существо воспринимал исключительно как добычу, и, если бы не направленный навстречу прямой взгляд, уже бросился бы вниз, к ароматному теплому мясу. Чувство голода туманило мозг зверя красной яростной пеленой, сметая остатки осторожности, задние лапы напряглись, по телу волной прокатилась легкая, почти незаметная дрожь, чтобы через долю мгновения взорваться бросившимся на добычу распрямившимся, как пружина, гибким белоснежным телом.

Как в замедленной съемке увидел Андрей распластавшуюся в полете белую смерть, протянувшую к нему перевитые мускулами мощные передние лапы с выпущенными когтями, способными пропороть нежное человеческое тело насквозь и разорвать его на несколько маленьких Андреев. Разглядел густую шерсть, покрывающую грудную клетку между передних лап и сбившуюся вбок под напором встречного воздуха, запутавшуюся в ней сухую травинку… Увидел широко открытую пасть с клыками, готовыми ещё в полете вцепиться в добычу, и маленькую область между лапами и пастью, почти точку, где у зверя должна быть шея… Вот в эту точку Андрей и ударил…

Ударил с криком, вложив в один-единственный удар все свои силы. Левое колено Андрея пошло вверх, утягивая за собой стопу, чтобы сразу же выстрелить пяткой вперед-вверх с разворота. Левая рука с раскрытой ладонью автоматически пошла от груди вверх и влево, отводя правую лапу зверя, правая рука, отбросившая бесполезную палку, прижатая сжатым кулаком к правому боку, готовилась нанести добивающий удар в голову, правая нога, слегка полусогнутая, напряглась, с доворотом бёдер усиливая удар ногой. Классический йоко-гери-кекоми… Всё было сделано идеально, до мгновения выверено и классически точно. Таким ударом можно разбить кирпич или проломить толстую сосновую доску. Вот только противник оказался слишком велик для Андрея — это стало понятно, как только его пятка с хрустом, утонув в белоснежной пушистой шерсти и продавив тугие напряжённые мышцы, вошла в соприкосновение с шейными позвонками кота. Ощущение было такое, будто он попытался пробить ногой сквозь подушку несущийся на него танк. Острая боль пронзила сначала пятку, потом поясницу, и, прострелив мышцы опорной ноги, сбросила его спиной вперед с тропы на камни, вниз. Точнее, сбросила не боль, а свалившееся на него тело. Отведенная левой рукой лапа взметнула кучу щебня рядом с головой. Второй лапе повезло больше — правая рука Андрея со сжатым кулаком так и осталась прижатой к телу, ни времени, ни сил провести ей удар уже не было, и когти зверя пропороли три глубоких борозды прямо по лицу, уйдя в камни с другой стороны его головы. Андрей оказался придавлен к камням свалившейся на него тушей, весившей, как хороший легковой автомобиль, и выбившей из легких последние остатки воздуха. Сначала правый бок, а потом спина и затылок ударились обо что-то твердое, затем — грохот покатившихся камней, вспышка перед глазами — и темнота…

* * *

Сознание возвращалось медленно… Сначала появилась боль, потом, среди боли, начали прорезаться звуки. Болело всё, и эта постоянная тупая ноющая боль не давала прийти в голову ни одной мысли, за исключением страстного желания, чтобы это мучение наконец закончилось. В такие мгновения начинаешь понимать тех, кто говорит, что лучше бы умер… Через некоторое время Андрей решился открыть глаза. Открылся только один, левый, показав бездонное синее небо в редких барашках облаков. Солнце стояло там же — похоже, времени после падения прошло совсем немного. Из подсознания лениво всплыло воспоминание, что правому глазу досталось от когтей зверя. Это подтверждалось тупой саднящей болью на лбу и щеке. Потерять глаз было бы обидно, причем смертельно. Хотя какой смысл сожалеть о глазе, если вопрос вообще стоит о жизни. То, что Андрей ещё не умер, не говорило ни о чем — всё, как говорится, ещё впереди. Мысль о том, что вот так и закончится его жизненный путь, радости не добавляла. Страх холодным липким потом прошелся по спине, выморозил грудь, задержался в легких… Или это не страх, а адреналин? Андрей пошевелил сначала одной рукой, потом другой. Больно, но терпимо. Похоже, переломов нет. Шевеление ногами показало, что целы не только ноги, но и позвоночник. Не зажившим до конца рёбрам опять досталось — теперь, похоже, уже не обошлось без перелома. Поворот головы вызвал тошноту и головокружение — явные признаки сотрясения мозга. Зато взгляд зацепился за горный склон и проходящую по нему тропу. Осыпь скатившихся камней, протянувшаяся от тропы до места его вынужденного отдыха, дорисовала картину случившегося, которую Андрей, крепко приложившись затылком к камню при падении, не помнил. Кот все же сбросил Андрея с тропы, и дальше они продолжили движение вместе, скатываясь в ущелье. Падение Андрея остановило чахлое деревце, скорее даже не деревце, а большой куст, упорно вгрызающийся корнями в каменистую осыпь. Вот и поломанная ветка с несколькими желто-зелеными полуувядшими листочками качается перед носом… А где же кошак? Вялая мысль увидеть своего обидчика заставила Андрея встать. Получилось это не с первой попытки. Далеко не с первой… Первые несколько попыток закончились очередной потерей сознания. Появившаяся вначале радужная мысль, что всё оказалось не так страшно, как могло бы быть, рассеялась, не выдержав испытания реальностью. Удар о камни, сопровождающий падение на него зверя, с последующим кувырканием вниз по склону, не прошли бесследно. И многочисленные ушибы и гематомы, а также разодранная щека были самыми безобидными. Его опасения подтвердились — несколько ребер были однозначно сломаны, а левая нога, вплотную повстречавшаяся с котом, ныла, плохо сгибалась, и отдавала резкой простреливающей болью. Похоже, как минимум были повреждены связки. К тому же нога опухла, что могло указывать и на закрытый перелом. А вот это уже скверно… Одноногому человеку в горах верная смерть.

Поднявшись и пошатываясь, стараясь не опираться на поврежденную ногу, Андрей огляделся. Хищник обнаружился неподалеку, ниже по склону. Груда белого меха, вымазанная кровавыми разводами, не шевелилась. Неестественно откинутая голова, полуоткрытая пасть с высунутым языком, застрявшим между окровавленных клыков, говорили о том, что коту повезло меньше. Хотя как сказать… С такими повреждениями без посторонней помощи Андрей может скоро разделить судьбу своего противника… Эх, как не повезло-то… И надо же напороться на хищника именно в момент его охоты! Горы кишат дичью, нетронутая экосистема заповедника изобиловала разнообразием рациона, и то, что выбор пал именно на Андрея, было случайностью, исчезающее малой вероятностью. И угораздило же его пойти по протоптанной данхоями тропе! Захотелось побыстрее спуститься с горы. Вот и спустился…

Кряхтя и неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, Андрей доковылял до меховой туши. Вблизи кот выглядел ещё огромней. Достав обломок лопатки турбины, Андрей острой гранью начал аккуратно снимать шкуру — возможно, она спасет ему жизнь. Работать было неудобно — планируя сделать из обломка металла нож, Андрей хотел стесать часть металла об камень, обмотав импровизированную ручку обрывком тряпки, но сделать этого не успел. Проведя по шее легкий надрез, мужчина оттянул край шкуры и стал потихоньку отделять её от мяса и жил. Проверил и место своего удара, ощутив чувство гордости за сенсэя, палкой вдолбившего в него воинскую науку — четко поставленный и исполненный идеально правильно удар был настолько силен, что выбил один из шейных позвонков хищника, сместив его назад и повредив спинной мозг. Зверь умер практически мгновенно, достав когтями лицо обидчика уже в агонии.

С шеи процесс снятия шкуры перешел на бок и живот, и вот тут Андрей понял причину агрессии зверя. Это был не кот, а кошка — протянувшиеся по животу утонувшие в длинном густом подшёрстке соски ещё сочились молоком. Значит, где-то рядом выводок, и матери нужно было его кормить. Материнский инстинкт, обязывающий накормить детей, перевесил голос рассудка, заставив броситься на незнакомую дичь. Что ж, это был её выбор. А сейчас Андрей понял, что это его дополнительный шанс выжить — ведь охотиться в ближайшие пару дней он точно не сможет. Пусть небольшой, но шанс. Отложив в сторону нож, он, превозмогая боль, лег рядом с телом кошки, прижавшись к соскам губами, и стал пить тягучую сладковатую жидкость, превозмогая тошноту. Голова кружилась, желудок отказывался принимать даже то, от чего зависела его жизнь, однако Андрей давился и пил, переползая от одного соска к другому… Каждый глоток отзывался болью в затылке и залитом слипшейся кровью глазу. Может, если глаз болит, то он цел? Андрей боялся думать и о пострадавшем глазе, и о дальнейших своих действиях, сосредоточившись только на процессе насыщения, не замечая ни попавших на лицо молочных капель, ни вымазанных в молоке груди и руках. На каком соске его сознание плавно отправилось в небытие, он не заметил…

* * *

Проснулся Андрей от мокрой тряпки, промывающей его шрамы на лице. Тряпка, похоже, была пропитана чем-то обезболивающим и анестезирующим, так как тянущая боль, раздиравшая лицо, ушла, оставив легкое пощипывание. По щеке, губам и подбородку расползалось онемение. Чесался поврежденный глаз. Может, его нашли и он в медцентре? Тогда почему так болит спина? Он явно лежит не на кровати, а на камнях. Медленно открыв глаз, Андрей уставился в два горящих зеленым огнём круга, висящих прямо перед его носом. Испуганно дернувшись, Андрей застонал от пронзившей позвоночник боли и распахнул второй глаз. То, что второй глаз оказался целым, до Андрея дошло не сразу — он опять смотрел в зелёные глаза ожившего вчерашнего кошмара, оказавшегося на поверку живее всех живых, несмотря на то, что совсем недавно он сдирал с него шкуру. Белая голова, заслонившая половину ночного, усыпанного яркими звездами с полукружием луны неба, широко открытые, светящиеся зелёным призрачным огнём глаза, пасть, медленно открывающаяся, блеснувшие в ночном полумраке желто-белым громадные клыки, и язык… лизнувший его в нос… Чувство облегчения чуть не отправило Андрея в очередное беспамятство — то, что в первую секунду показалось взрослым хищником, оказалось маленьким молочным котенком… Хотя по сравнению с чем маленьким! По весу котенок явно превосходил Андрея, так что не мудрено было испугаться, увидев кошачью морду прямо перед своим носом. Котенок жалобно пискнул, и опять лизнул Андрея в нос. Что же ты хочешь от меня, мелочь пузатая? Мамка не покормила? Блин, так ты же голодный! А я съел твоё молоко! От меня пахнет молоком!!!

Андрей почесал котенка сначала под подбородком, потом за ухом. Зеленые прожекторы глаз потухли, прикрытые веками с густыми пушистыми ресничками, котенок перевернулся на спину, поджав лапки, из горла начало раздаваться глухое утробное урчанье. Пушистый хвостик от блаженства подрыгивал… Выражение кошачьей мордочки было настолько умильным, что Андрей улыбнулся. Урчанье стало громче. Почесывая кошачье пузико и слушая утробное урчание, Андрей бездумно переводил взгляд с котенка на тело матери с залитой кровью полуотрезанной шкурой, в бледном свете луны выделявшейся белым пятном на черном каменистом склоне, и пытался поймать за хвост хоть одну мысль. Безуспешно — урчание разгоняло последние проблески сознания и плавно погружало в дрему. Сознание постепенно отключалось…

Сознание вернулось рывком, как только носа опять коснулось что-то мокрое и шершавое. Открыв глаза, Андрей увидел рядом белую тушу убитого им зверя, залитую не лучами местной луны, а ярким дневным солнцем, свою руку, лежащую на шее котенка, его зелёные глаза, при свете дня выглядевшие вовсе не страшно, а по-детски умильно, полуоткрытую пасть с клыками, по размерам превосходившими человеческие пальцы, и красно-розовый язык, явно намеревавшийся опять лизнуть его по носу. Пришел день, и вместе с ним вернулись все проблемы. Вернее одна проблема — выжить. Котёнок явно признал его своей мамой, вон как ластится… Похоже, виновато выпитое молоко, а может, запах настоящей матери — сбрасывая Андрея с тропы, кошка неплохо проехалась по нему своим брюхом, что-то от её желез должно было втереться в кожу и одежду. Через несколько дней запах выветрится, тогда, возможно, котенок и отстанет. Но эти дни ещё надо прожить…

Итак, планы в очередной раз поменялись. Первоначально Андрей хотел незамеченным пройти через заповедник и затеряться на северных фермах, устроившись на любую неквалифицированную работу — в преддверии зимы там наверняка недостаток в дешёвой рабочей силе. Там, где предгорья заповедника плавно переходили в холмы, плодородная почва давала по два урожая в год. Вот только технику на крутые склоны запустить было нельзя, приходилось обрабатывать землю и собирать урожай чуть ли не вручную — автоматическая техника требовала постоянного присутствия оператора. Впрочем, и ценилась в империи выращенная в таких условиях натуральная продукция очень высоко, с чего кормилось великое множество больших и мелких сельскохозяйственных кланов. Всю эту информацию когда-то Андрей почерпнул в памяти искина, изучая историю и экономику Оканы наравне с множеством других на первый взгляд бесполезных сведений. К бесполезным сведениям он относил и то, что практически в самом центре заповедника располагалась научно-исследовательская база с пусть малочисленным, но, если верить справочной информации, постоянным персоналом. Тогда, на звездолёте, его привлекли красочные объёмные слайды, показывающие базу, её обитателей и живописные окрестности. Как оказалось, сейчас эти знания пригодились. До людского жилья на северных границах заповедника с полученными травмами дойти было проблематично, а точнее — практически нереально. Зима уже вплотную подошла к границам предгорий, утром на камнях и траве лежал иней. В любую минуту небо могло затянуть тучами и пойти снег. В снегу на сусликов не поохотишься, они забьются в свои норы до весны и их не выгонят оттуда никакие силы. База была ближайшим человеческим жильём, где ему теоретически могли оказать помощь. Она находилась вдвое ближе к месту, в котором он сейчас находился, чем ставшие вдруг сразу такими далёкими сельскохозяйственные фермы. Правда, по его прикидкам, базу он уже прошёл, обогнув по широкой дуге. Тем же темпом, что и последнюю неделю, до базы идти примерно четыре-пять дней. Вдвое меньше, чем до ферм, но со сломанными рёбрами и больной ногой — неизвестно, дойдёт ли он туда вообще. Но даже если дойдёт — неизвестно, сколько времени ему на это потребуется. Плюс ко времени на дорогу надо добавить минимум два-три дня на отдых и охоту, иначе он просто никуда не дойдёт. К тому же до базы необходимо было дойти непременно до зимы — тогда, с учётом того, что прочитанная на звездолёте информация не устарела и хотя бы в основном соответствует действительности, был неплохой шанс спастись. Обжитые уютные фермы в изменившихся планах Андрея перешли в категорию недостижимой мечты, сменившись очертаниями ровных рядов прямоугольных домиков высокогорной научно-исследовательской базы…

Тяжело поднявшись, Андрей попробовал сделать несколько шагов. Терпимо… Вчерашняя боль, разрывающая на части всё тело, не ушла, но стала слабее, не туманила разум и позволяла думать не только о том, как поднять ногу без того, чтобы не потерять сознание. Подобрав свою валявшуюся невдалеке палку, Андрей медленно доковылял до ручья и жадно напился. Холодная вода сразу заломила зубы, обожгла горло и прояснила сознание. Некстати в бок ткнулась кошачья голова — котёнок обнюхивал висящие на поясе тушки сусликов, чудом не свалившиеся при падении. Он явно хотел есть, и раз по запаху определил дичь — значит, мать уже начала помимо молока прикармливать его мясом. Котёнок ещё раз ткнулся носом в тушки и жалобно заскулил.

— Ты голодный, кроха? — спросил у него Андрей, — и что же мне с тобой делать?

Кот жалобно посмотрел ему в глаза, как бы говоря — «Что делать? Кормить! Ты же теперь моя мама!».

— Эх, бедолага, — грустно ответил на выразительный взгляд котёнка Андрей, — кто бы меня покормил… Сдохнем мы с тобой оба от голода… Ну или оба выживем… Ладно, буду твоей мамой. Сейчас займёмся процессом кормления…

И, сорвав с пояса одну тушку, Андрей разрезал её лопаткой вдоль по брюшку, выпотрошил, разорвал руками на две половинки, после чего оторвал зубами от задней лапки кусок нежного сочного мяса, немного пожевал его, вытащил изо рта, положил на ладонь и поднёс раскрытую ладонь с полупережёванным кусочком мяса к кошачьему носу. Кошак осторожно понюхал ладонь, слизнул языком мясо и опять уставился на Андрея большими зелеными немигающими глазами.

— Понравилось, да? Котик любит мясо? — Андрей ласково приговаривал, продолжая рвать зубами суслика, отрывая мясо от костей и скармливая его кошаку.

Когда суслик был съеден, Андрей точно так же разделал и вторую тушку, правда, её они прикончили вдвоём — Андрею тоже надо было восстановить силы. Перекусив, Андрей доплёлся до туши убитой кошки и устало привалился к её животу. Котёнок улёгся рядом, положив на Андрея лапу и хвост, и под холодным осенним солнцем они задремали, прижавшись друг к другу.

Проснулся Андрей только под вечер от сосущего чувства голода в животе. Котёнок спал, прижавшись животом к нему, но, почувствовав, что человек проснулся, тоже потянулся, издав тонкий мяв, и открыл глаза.

— Пушистик, есть хочешь? — спросил у котёнка Андрей.

— Ня! — зверь явно подтверждал, что хочет.

— А нету ничего!

— Ня! — огорчённо ответил зверь.

— Ну что ты всё ня, да ня… Рычать можешь? Скажи рррррр…

— Няяя!

— Буду звать тебя няшкой!

— Ня… — огорчённо ответил кот.

— Не нравится? Ну, хочешь, буду звать тебя Барсиком? До барса, как твоя мама, тебе ещё далеко…

— Ня! — радостный ответ.

— Хотя какой ты Барсик, если «р» не выговариваешь? Будешь Басиком! Барсом станешь, когда подрастёшь…

— Ня… — обречённо согласился непризнанный барс.

— Так вот, Бася, сейчас я оденусь, чтобы не околеть в этих горах, как последняя паршивая овца, и мы пойдём с тобой искать еду. Вернее, оденусь я сейчас, а еду мы будем искать уже завтра — сейчас вся еда в норы забилась и спать улеглась до утра. Хорошо?

— Ня… — неохотно признал правильность данного решения кот.

Поговорив с котом — всё лучше, чем разговаривать сам с собой, Андрей продолжил заброшенное накануне дело — срезание с остывшей кошачьей туши шкуры. Дело продвигалось медленно, удалось, с учётов вчерашних трудов, срезать с шеи и бока неровный квадрат чуть менее двух метров шириной, как наступила ночь. Уже в темноте Андрей, сопровождаемый путающимся под ногами котёнком, доковылял до ручья, наощупь, в призрачном свете звёзд, промыв добытую шкуру в ледяной воде. Свернув её в рулон и едва дотащив тяжёлый мокрый свёрток до погибшей кошки, Андрей аккуратно развернул шкуру на камнях, для перестраховки привалив ей по краям валунами, чтобы случайно не унесло ветром, понимая, что унести её может только ураган. С чувством выполненного долга, устроившись у неосвежёванного клочка кошачьей туши, Андрей подгрёб под себя не сопротивляющегося Басика, довольно мурлыкнувшего в ответ, и обессилено уснул…

* * *

— Бася, подъём!!

От громкого крика кошак подпрыгнул, с жалобным мявом опустившись сразу на четыре лапы и ошарашено оглядываясь по сторонам.

— Хватит спать, лежебока! Пошли еду искать!

— Ня! — полностью согласился с Андреем кот.

Стояло позднее утро, солнце поднялось достаточно высоко, чтобы растопить почти весь ночной иней. Андрей смотал слегка подсохшую шкуру, упаковав её в рюкзак, приготовил камень и ловчий рукав для сусликов, подобрал свою палку, ещё раз сориентировался по солнцу, выстраивая в голове карту и намечая примерный маршрут, и не спеша двинулся в путь, внимательно осматриваясь по сторонам. Возможно удача, а возможно хороший солнечный день позволил Андрею наткнуться на склон со множеством нор. Следует признать, что сусликов первым заметил Бася — он зашипел, припал к земле, на мгновение замерев и прижав к голове уши, а затем резкими прыжками бросился вперёд. Андрей не успел остановить его, только заметил юркнувшую в нору тушку крупного суслика. Когда Андрей доковылял до норки, котёнок сидел над ней на задних лапах, жалобно мяукая и пытаясь передними лапами разгрести нору. Осознание обиды от убежавшей добычи сквозило в каждом из его широко открытых зелёных глаз.

— Эх, Бася, такую добычу упустил, — огорчённым тоном проговорил Андрей, — и как теперь мы будем её оттуда выковыривать?

— Ня!

— Вот и я говорю, что ты не знаешь! А я знаю!

— Ня! — недоверчиво спросил кошак.

— Смотри и учись, дважды повторять не буду!

Андрей взял свой ловчий рукав, придавил камнями, в качестве распорок используя несколько только что отломанных от ближайшего куста и очищенных от полузасохших листьев веточек, и отошёл в сторону, таща за загривок недовольного кота.

— Ты свою добычу уже упустил. Видишь, что силой и ловкостью не всегда можно победить? Давай поймаем его хитростью!

— Ня? — мявкнул кошак, в его мяве слышалось отчётливое «как?».

— Мы поставили ловушку, и сейчас затаимся. Суслик подумает, что мы ушли, выйдет наружу и сразу же попадёт в ловушку. Тут мы его и съедим!

— Ня! — согласился кошак.

— Только ты сразу не бросайся, посмотри в первый раз, как это делаю я, хорошо?

— Ня… — раздалось обиженное мяуканье.

— И ничего не ня! Старших надо слушаться! А теперь сидим тихо, чтобы не спугнуть добычу…

Ожидание затянулось несколько дольше обычного — видимо, напуганный кошаком суслик долго не мог успокоиться. Но всё когда-нибудь да заканчивается — вот и ожидание Андрея закончилось упавшим рукавом, запрыгавшим по камням, не давая вырваться попавшему в него зверьку.

— Стоять! — крикнул Андрей рванувшемуся коту, и, проковыляв мимо недоумённо застывшей белой туши, привычно оглушил добычу камнем и, достав из рукава, добил её.

— А теперь иди сюда! — позвал к себе котёнка Андрей.

Бася сразу же рванул к нему, как будто отлично понимал человеческую речь. Андрей не удивился — он уже начал подозревать, что зверь несколько более разумен, чем обычное животное. Впрочем, земные собаки тоже понимают команды хозяина, так что ничего особо выдающегося. Разве что впоследствии выросший зверь может перейти из категории подчинённого члена прайда в категорию друга. Но это впоследствии, если повезёт и они выживут.

Развязав рюкзак и достав свой импровизированный нож, Андрей разделал зверька, вырезав несколько самых крупных кусков мяса, которые и скормил коту. Кости с остатками мяса обгрыз сам, спустился к ручью, помыв руки, лицо и нож, упаковал нож в рюкзак, и продолжил путь к базе. Котёнок, перекусив, весело носился вокруг него. Пройдя через склон, порадовавший их сусликом, они были вынуждены задержаться на нём почти на полдня, но результаты того стоили — уходя с гостеприимного склона, Андрей, помимо плотно набитого желудка, уносил на своём поясе четыре тушки, приличной тяжестью оттягивающие ремень.

Запас еды позволил Андрею больше не останавливаться на добычу еды, и к вечеру они прошли весьма неплохое расстояние. Андрей оценил его километров в пятнадцать-семнадцать. Точно сказать было трудно, но особая точность и не требовалась — недалеко от базы возвышалось несколько характерных, легко узнаваемых высокогорных пика, пропустить которые было просто невозможно, достаточно было просто соблюдать примерное направление на юго-восток, чтобы рано или поздно выйти к ним. А там поиск базы не займёт много времени. Единственную опасность представляла наступающая зима — база находилась значительно выше, чем они шли сейчас, а высокогорье зимой практически непроходимо. Однако пока всё складывалось на редкость удачно — у Андрея была еда и была одежда. Поев под красными лучами закатного солнца, традиционно разделив мясо пополам с котом, Андрей завернулся в так и не просохшую до конца шкуру, обхватил рукой прижавшегося к нему кота, и заснул.

Ещё несколько дней побаловали путников хорошей и сухой, пусть и прохладной, погодой, как осень неожиданно закончилась. За несколько часов небо затянуло серыми тучами, скрывшими в тумане вершины гор. Пошёл сначала дождь, а затем и мокрый снег. Андрей продрог и замёрз, однако останавливаться сейчас было самоубийством — лечь в мокрый снег означало замёрзнуть насмерть. Рядом плёлся понурый Бася, волоча по камням мокрый хвост. Быстро стемнело, и в темноте пошёл уже настоящий снег — густой и пушистый. Голые ступни Андрея, за недели путешествия огрубевшие и привыкшие, казалось, ко всему — к земле и траве, песку и камням — от холода онемели и потеряли чувствительность. Механически переставляя ноги, в темноте ориентируясь только по направлению ветра, Андрей брёл всю ночь, изредка проверяя, не потерялся ли Бася. Котёнок тоже устал, но брёл за Андреем, понуро свесив голову…

Когда сил, казалось, уже совсем не осталось, небо начало светлеть, снег стал идти тише, а потом совсем прекратился. Температура упала. Ветер тоже стих, однако небо, как надеялся Андрей, не расчистилось, облачный покров лишь поднялся немного выше, оголив основания гор. Скормив коту последнюю тушку из добытых накануне сусликов, Андрей отыскал небольшую расщелину, хоть немного закрывающую путников от периодически налетающих резких порывов ледяного ветра, расстелил прямо на снегу шкуру и, завернувшись в неё вместе с кошаком, измученный, провалился в чуткий прерывистый сон.

* * *

— Айлин, внученька, я рада видеть тебя поправляющейся! Ты уже встаёшь! — роль заботливой наседки так не вязалась с властным характером матриарха, что Айлинэри пронзила невольная дрожь, холодом пробежавшая по позвоночнику и заставившая её покривиться от боли в не до конца сросшихся костях.

— Спасибо… бабушка. Мне действительно намного лучше.

— Вот и хорошо.

— Бабушка, вы же не просто так ко мне пришли? Вам что-то от меня нужно?

— Ох, молодёжь, молодёжь. Вечно вы куда-то торопитесь. Нет бы спокойно посидеть, поговорить…

— У матриарха есть свободное время на посидеть-поговорить?

— А вот, внученька, ты это скоро и узнаешь. После больницы я забираю тебя к себе. В институт ты больше не вернешься.

— Почему? У меня там работа, перспективная тема, карьера…

— Забудь. Найду тебе перспективную работу, не расстраивайся.

— Бабушка, я сделаю так, как вы скажете, но мне было бы спокойнее, если бы вы объяснили мне, что происходит. Зачем я вам?

— Это тяжело объяснить сразу… Считай, что ты мне понравилась.

— Вот как? И чем же может понравиться главе клана рядовой биоконструктор?

— Как биоконструктор ты действительно меня не заинтересовала. Определённая доля таланта у тебя, не спорю, есть, и после многих сол упорного труда ты, несомненно, поднимешься до определённых высот. Вот только в клане есть тысячи специалистов как минимум не хуже, а возможно, и значительно лучше тебя. Не обольщайся — в когорте ярких талантов и прославленных на всю империю имён легендарных учёных Камэни ты уверенный середнячок. Меня в тебе привлекло другое. Сама догадаешься?

— Я догадываюсь, что это как-то связано с последними событиями и подарком императора. Но хотела бы, чтобы вы пояснили мне — я не сильно разбираюсь в политике.

— Политика здесь ни при чём. Проблема была в сложившейся ситуации. Ты вышла из неё красиво, единственно правильным путём — даже я не продумала такого варианта. Действуя интуитивно, ты пришла к такому решению, которое не смогли выдать клановые аналитики после долгих вычислений и подбора вариантов. Решению, которое идеально устроило обе договаривающиеся стороны. Ты рядовой учёный, но гениальный политик. Ты умна, ты образованна. И самое главное — ты не только ставишь интересы клана выше собственных амбиций, но и готова при необходимости пойти на смерть. Ты будешь удивлена, но совокупность всех этих качеств — настолько редкое явление, что каждый подобный человек для меня на вес золота. Способных отдать жизнь за свой клан у меня десятки миллионов, а вот способных сделать это с максимальной пользой для клана найти очень и очень сложно. Скажи, ты хотела бы заниматься политикой в моей аналитической команде, отстаивая интересы клана?

— Нет.

— Почему?

— Я не люблю политику. От неё плохо пахнет.

— Её никто не любит, внучка.

— …

— Ты молчишь… Ничего не хочешь сказать?

— Нет, госпожа матриарх.

— Уже госпожа? Не бабушка?

— Бабушка пришла проведать меня и узнать о моём здоровье. А о политике клана со мной разговаривает госпожа матриарх.

— Даже так… Ну что ж, наверное, так даже будет лучше. Я не разочарована — ты прошла последнюю проверку и мне подходишь. Айлинэри Камэни, как матриарх клана Камэни я приняла решение избрать вас своей помощницей с правом принятия самостоятельных решений и правом наследования должности матриарха.

— Я не хотела бы брать на себя ответственность…

— А это уже не вам, госпожа Айлинэри, решать. Ваша жизнь нужна клану именно на этой должности. Выздоравливайте и приступайте к исполнению своих новых обязанностей. Ваши дела в институте я улажу, научные темы передам другим сотрудникам, расчёт и выходное пособие поступят на ваш счёт в ближайшее время.

— Слушаюсь, госпожа матриарх.

— Удачи, госпожа Айлинэри Камэни…

* * *

Несколько дней похода по заснеженным горным склонам вымотали Андрея и физически, и морально. Ноги передвигались как чугунные — и благодаря накопившейся усталости, и в результате налипшего снега — чтобы защититься от обморожения, Андрей пустил один из лоскутов обшивки на портянки, обмотав кусками тряпки ступни с голенями и закрепив их ремнями. Толстый слой снега резко снизил скорость передвижения. И хотя отвлекаться на поиски воды уже не приходилось — вода в виде снега была повсюду — отсутствие еды начинало сказываться. Пока постоянным чувством голода, но скоро оно перерастёт в слабость. Ослабев, Андрей не сможет идти. Бася тоже страдал от голода, но виду не подавал, храбрился, пытаясь копировать поведение Андрея. Иногда Андрею казалось, что кот понимает его без слов — будто он читает мысли. Бред, конечно, читать мысли невозможно, такое предположение антинаучно. Однако чувство единения со зверем грело душу — люди существа стадные, в горах вполне возможно сойти с ума от одиночества, а так Андрей представлял себя главой небольшого кошачьего прайда. Семьи. Вот у него и опять появилась семья… За годы одиночества Андрей отвык заботиться о ком-либо, полностью уйдя в себя, и старое чувство, всколыхнувшись, грело его зачерствевшую душу. Всецело доверившееся ему живое существо, периодически пофыркивая и отряхивая от налипшего снега лапы, трусило рядом.

— Ничего, Бася, мы с тобой ещё поборемся, мы дойдём и ещё всех переживём — бормотал Андрей, удерживаясь за холку кота и держа путь на виднеющуюся на горизонте гору с характерным разрезом на склоне — где-то за ней и находилась научно-исследовательская станция Оканийского природного заповедника, или база, как для краткости называл её Андрей.

* * *

А сама научная станция, к которой так стремился Андрей, поражала своим безлюдьем и запущенным, полуразрушенным видом. В разрушенное состояние она пришла в результате начала давно запланированной реконструкции — старые постройки уже не удовлетворяли растущих запросов учёных. По весне был утверждён проект, под него из имперского бюджета выделены необходимые средства, и на станции закипела работа. Рылись котлованы, сносились старые стены, на месте которых планировалось возвести новые объекты. Летом сотрудники ютились в хлипких тонкостенных времянках, рассчитывая к зиме перебраться в новые апартаменты. Лаборатории перекочевали под навес — исследования проводились практически под открытым небом. Там же размещались опытные образцы, составлялись отчёты, велась документация. Строительная техника и нежное исследовательское оборудование ютились на одной площадке. И тут громом среди ясного неба на учёных свалилось ухудшение политической обстановки с Таурийской империей. Государственные средства были заморожены, рабочие уехали, работы приостановились. Слухи, как всегда, оказались сильно преувеличены, и через некоторое время работы возобновились, однако драгоценное время было безвозвратно упущено. В дополнение ко всему потерпел аварию единственный имеющийся в наличии у учёных тяжёлый транспорт, обычно перевозящий на базу научное оборудование и продовольствие и попутно использующийся строителями для быстрой и дешёвой доставки необходимых стройматериалов. В качестве тяжёлого грузового транспорта использовался принадлежащий базе списанный армейский среднетоннажный десантный орбитальный челнок. Спеша доставить необходимые грузы, пилот, подгоняемый нетерпеливым начальством, несмотря на нелётную погоду, рискнул совершить посадку в тумане, переоценил собственные силы, и теперь разбитый челнок, пропахавший наполовину оторванным оперением горный склон, грудой серебристо-голубого металла возвышался неподалёку от недостроенных стен. Его ремонт, по самым скромным подсчётам, мог завершиться никак не ранее начала зимы — с учётом удалённости места падения от склада запчастей и персонала спецов-ремонтников, да и целесообразность ремонта ввиду тяжести нанесённых челноку повреждений вызывала у руководства вполне обоснованные сомнения. Несколько имеющихся у строителей лёгких грузовых транспортов не смогли обеспечить необходимого количества стройматериалов, аренда дополнительного грузовика не была предусмотрена сметой, согласование на выделение в имперской канцелярии дополнительных средств требовало времени, и руководство базы не нашло ничего лучше, как перенести работы на следующий год, частично вывезя, частично законсервировав дорогостоящее оборудование и эвакуировав персонал.

База могла выглядеть совсем уж заброшенной, если бы не узкие, протоптанные в снегу дорожки, обрывающиеся перед дверью небольшой летней времянки практически в центре недостроенных коробок, говорящие, что даже среди этого мёртвого безмолвия сохранилась жизнь. Дорожки были протоптаны единственным оставшимся на базе человеком — Силланой Лерой. Числящаяся на базе всего лишь младшим научным сотрудником, исследующим фауну дикой природы заповедника и проводящая там же свои биологические исследования, признаваемые весьма интересными и перспективными не только кланом, но и руководством института, курирующего работы на станции, женщина подавала большие надежды и в перспективе планировала занять значительно более высокую должность. Перерыв почти на полгода, в дополнение к уже имеющейся задержке в исследованиях, вызванной строительством, наносил ощутимый удар по её исследованиям и, соответственно, будущей карьере. К своим ста двум годам женщина, уже прошедшая три процедуры омоложения, сполна выполнила поставленные кланом перед ней задачи и упорно карабкалась по карьерной лестнице клановой дальше, опираясь и на свои личные деловые качества, и на уверенную финансовую поддержку клана.

Клан Лерой был древним, но небольшим, малоизвестным сельскохозяйственным кланом и насчитывал менее двухсот тысяч человек, сосредоточившихся на селекции элитных сельскохозяйственных культур и производстве натуральных, экологически чистых, и потому дорогостоящих продуктов питания. У Силланы ещё в детстве выявилась склонность к творческому анализу и нетривиальным решениям. Школьный курс обучения в закрытой клановой школе она также закончила с отличными баллами. Вдохновлённое результатами руководство клана направило девушку в одно из престижных Оканийских высших учебных заведений, которое Силлана также с блеском закончила. Талант молодой девушки более всего проявился в исследовании животных форм жизни, а также селекции и выведении новых, высокопродуктивных пород скота, котороым после окончания учёбы она отдалась с упоением. За столь непродолжительный период жизни Силлана уже имела на своём счету несколько завершённых научных исследований, как в соавторстве с более именитыми учёными, так и самостоятельных, и готовилась к восхождению на следующую ступень социальной клановой лестницы. Заработанных средств хватало не только на очередной полный курс омоложения, но и на рождение и воспитание ребёнка. Очередной этап научной работы, по планам Силланы, должен был быть завершён этим летом, после чего она планировала защитить свою научную работу, подтвердив квалификацию, и получить должность научного сотрудника. Возможно, руководство клана оценит её работу настолько высоко, что женщина перескочит через ступень, получив сразу же должность старшего научного сотрудника, о чём Силлана тайком мечтала. С получением новой должности женщина рассчитывала сделать небольшой перерыв на рождение ребёнка и омоложение — сейчас ей было уже тридцать четыре биологических года. Планы Силланы были расписаны на годы вперёд буквально по дангам — роскоши жить в своё удовольствие, положившись на волю случая, она позволить себе не могла, клан не только помогал — информацией, деньгами, защитой и протекцией, но и накладывал определённые обязательства.

Развернувшаяся стройка сильно поломала планы женщины — вместо запланированной середины лета материал для научной работы был собран только к началу осени, а ведь его нужно было ещё обработать и систематизировать. Дома, в тепле и уюте, сделать это было нереально — всё основное оборудование и биологические образцы находились на базе и вывозить их с неё персонально для Силланы никто не собирался — все остальные сотрудники находились в точно таком же положении. Прерваться на зиму — значит, потерять год, чего женщина позволить себе никак не могла. И вот к началу зимы сотрудники базы эвакуировались, побросав оборудование и оставив женщину одну. Справедливости ради необходимо отметить, что научный руководитель базы, танья Рикарола, всячески отговаривала Силлану от принятого ею решения, объясняя той всю рискованность затеи зимовки в одиночестве. После долгих уговоров Силлане была выделена самая удобная времянка, отопитель с запасом топливных элементов, тёплая одежда и запас продовольствия на всю зиму, а также часть научного оборудования с генератором — всё, что удалось втиснуть в небольшое пространство временного летнего домика.

Начала зимы женщина даже не заметила — из домика она выходила редко, только в случае крайней необходимости. Такой необходимостью являлись, в частности, отдельные приборы, законсервированные на базе прямо под открытым небом — вывезти их или не получилось, или руководство базы посчитало это нецелесообразным, отдельные лабораторные образцы, ещё хранившиеся под открытым небом, а также информация с геологических, метеорологических и биологических датчиков — до наступления зимы развернуть на базе полноценную станцию не успели, всю сопутствующую проведению экспериментов информацию приходилось снимать с того оборудования, которое было установлено в различных уголках базы. Энергию к стоящему под открытым небом оборудованию — тому, без которого было невозможно продолжение опытов, Силлана подводила самостоятельно, по временной схеме. Контроль за проброшенными по голой земле временными энерговодами также составлял часть её ежедневного обхода — остановившийся по причине обрыва энерговода опыт приходилось начинать сначала, а это — упущенное время…

Выпавший снег, да ещё и подкреплённый холодным пронизывающим ветром, явился для Силланы неприятным подарком, завалив оставшееся под открытым небом оборудование и энерговоды и прервав до весны несколько весьма интересных, крайне необходимых для её научной работы и перспективных в будущем опытов. Дорожки, которые женщина, морщась от резких порывов ветра и кутаясь в тёплую накидку, протаптывала до размещённых по территории базы научных приборов и метеооборудования, к утру оказывались почти полностью заметёнными. Попытки вручную расчистить снег хотя бы около двери жилого домика потерпели сокрушительный провал — наметённый на месте расчищенного пятачка очередной снежный сугроб указал на тщетность усилий одинокой женщины в борьбе со снежной стихией.

В очередной раз, с неохотой оторвавшись от экрана искина, пестревшего множеством диаграмм и графиков, Силлана с аппетитом поужинала, разогрев в комбайне стандартный армейский паёк, после чего, собираясь вернуться к описанию проведённого опыта, вспомнила, что пропустила процедуру контроля состояния энерговодов и снятия показаний приборов. Быстро одевшись, она открыла дверь и, щурясь от летящего в глаза снега, побрела по полузаметённой тропке в сгущающейся темноте к мерцающим разноцветным огонькам разбросанного по территории базы оборудования.

Две ближайшие установки были осмотрены, показания сняты, осталось ещё три — две ниже по склону, а одна — вверху, на самой границе базы, точно по направлению к вершине горы. До верхней идти было тяжелее всего — в гору, по снегу, поэтому Силлана оставила её напоследок, решив сначала спуститься к двум нижним. Спустившись к первой установке, женщина торопливо начала снимать показания приборов, как вдруг ей послышалось, что шум ветра изменился — в свистящие нотки добавился низкий гул. Прислушавшись, она подумала, что гул больше похож на рокот — негромкий, то усиливающийся, то почти исчезающий на фоне завывания ветра, он перекатывался низкочастотными волнами, заполняя пространство вокруг неё. Странная природа рычащих звуков заинтересовала женщину, и она начала поворачиваться, старательно прислушиваясь к оттенкам рокота, пытаясь разобрать направление. Повернувшись лицом к последней, стоящей ниже по склону, установке, Силлана с содроганием опознала природу непонятных звуков — на неё из темноты, не мигая, отсвечивая в снежной темени призрачным зелёным светом, смотрели два круглых звериных глаза. Ужас холодом разлился в животе, заставив сердце суматошно биться, ноги подкосились, и женщина, открыв в беззвучном крике рот, осела в снег, пытаясь закричать, позвать на помощь, сделать хоть что-нибудь, но сведённое спазмом горло выдало только булькающие хрипы…

* * *

— Уважаемые коллеги… — Айлинэри долгим внимательным взглядом обвела огромный, почти полностью заполненный людьми зал — в этом году честь открытия научной конференции нашего клана по данному направлению предоставлена мне. Я польщена оказанным доверием, но с великим сожалением сообщаю, что выступаю здесь в последний раз. Я завершаю свою научную карьеру и перехожу на административную работу…

В зале поднялся гул, народ начал оживлённо переговариваться. Выждав положенное время и дав шуму в зале немного утихнуть, женщина продолжила:

— Коллеги, прошу не отвлекаться! Времени на выступление мне предоставлено не так много, как хотелось бы, поэтому я подведу итоги своей научной деятельности. Все свои научные разработки и предварительные выкладки с описанием и результатами опытов, а также со всеми выводами и подтверждающими документами я уже передала в клановый архив. Клан же и назначит из вашего состава лиц, которые продолжат мои разработки. Здесь и сейчас я вкратце изложу основные результаты, полученные мной за последние несколько сол. Они, поверьте, очень интересны.

Ненадолго прервавшись, чтобы глотнуть воды, женщина возобновила доклад:

— Десятки поколений моя семья изучала геном человека. На протяжении десятков тысяч сол мы старались улучшить то, что тысячи эонов создавала природа в процессе эволюции. Труды моих предков наравне с трудами ряда знаменитых учёных стали хрестоматийной основой. Сейчас я хотела бы рассказать о моих последних исследованиях, проводимых над участком генома под номером 173БК. Этот сегмент генного кода считается давно изученным. Считается также, что код несёт в себе рудиментарные сведения о нашем далёком прошлом, когда человек был хищником и был вынужден добывать себе пропитание охотой. Именно этот геном считается ответственным за спонтанные проявления агрессии, в том числе немотивированной, люди с нарушением данного генома нередко психически неуравновешенны. Геном также оказывает значительное влияние на формирование центральной и периферийной нервной системы. Модификация данного генома проводилась неоднократно, результаты были признаны исключительно положительными и рекомендованными к использованию при сеансах омоложения. В настоящее время данный участок генома считается полностью исследованным, внесённые в него изменения оптимальными, а дальнейшая его модификация — нецелесообразной…

Голос из зала:

— Мы не в школе, танья!!!

Дружный смех ненадолго прервал выступление Айлинэри. Она спокойно подождала, пока смех несколько утихнет, а затем спокойно продолжила:

— Я рада, что вам так весело, а также что вы так хорошо разбираетесь в школьной программе…

Очередной смех в зале.

— Однако вынуждена вас разочаровать — ваши знания не соответствуют действительности…

В зале опять поднялся шум, вынудивший женщину замолчать. Немного подождав и дождавшись относительной тишины, она продолжила:

— Коллеги, если я говорю, что ваши знания не соответствуют действительности, значит, у меня имеется информация, подтверждающая мои слова. Лица, допущенные к изучению этой информации, впоследствии убедятся в том, что я говорю правду. А сейчас попрошу меня не перебивать, а всё же дослушать до конца. Так вот, описанные в хрестоматийных источниках свойства генома 173БК являются не основными, а второстепенными. Побочными. Действительно, данный геном эволюционировал вместе с человеком миллионы сол и действительно помогал ему выжить, позволяя успешно охотиться в условиях первобытного общества, без серьёзного оружия, полагаясь только на возможности своего тела — свою силу и реакцию. Для выполнения этих функций данный геном задействовал цепочки генов 317АА, 288БС и 185АС. И это только то, что было мною документально подтверждено. Работа ещё не закончена, возможно, влияние генома 173БК на человеческое тело значительно глобальнее. К сожалению, десятки тысяч сол назад в данный геном были внесены серьёзные изменения. Современные мутации изменили первоначальные связи между цепочками геномов, в результате мы добились значительного уменьшения агрессии человеческой популяции и высокого уровня социальной адаптации её членов. Вероятно, повторюсь — вероятно, так как однозначных данных, подтверждающих моё предположение, нет, именно на этапе направленной мутации данного генома мы получили существующий демографический перекос в сторону преобладания женского населения. Несмотря на мою поддержку закона о запрете искусственного планирования пола ребёнка не могу не отметить, что природой всё же предусмотрено примерное равенство пропорции человеческой популяции по половому признаку. Моё мнение — при модификации названного генома человечество всё же ошиблось…

Очередной взрыв возмущённых возгласов в зале, и в очередной раз женщине пришлось успокаивать аудиторию, после чего возобновлять доклад:

— Мне повезло исследовать исходный геном 173БК до момента внесения в него направленных мутаций. При исследовании выяснилось — свойства генома очень интересные, правда, несколько специфичные. Он не отвечает за развитие в теле человека какого-либо конкретного органа, а является как бы надстройкой, управляющим контуром. Геном согласно записанной в нём информации создаёт в нашем теле не органы, а возможности. Это звучит несколько странно, согласна. Однако именно этот геном позволяет телу человека изменять свою нервную систему при воздействии внешних факторов. Если при охоте первобытному человеку в первую очередь необходима была ловкость, его нервная система перестраивалась для улучшения быстроты и скорости реакции, если необходима была точность — нервные окончания модифицировались так, что со временем точность движений человека могла превысить точность некоторых современных прецизионных автоматов. Если человек видел много нового и хотел это запомнить — у него улучшалась память. По прошествии определённого времени начинал перестраиваться и весь организм — не знаю, как быстро, вероятно, на это уходила вся жизнь, зато накопленные незначительные изменения передавались последующим поколениям. Фактически, геном отвечал за направленную эволюцию нервной системы, причём активное участие в процессе эволюции принимал человеческий мозг. Человек как бы говорил сам себе — хочу быть сильнее — и становился сильнее. Говорил — хочу быть быстрым, как рурх — и становился быстрее. Говорил — хочу, чтобы ни один хищник не мог подобраться ко мне незамеченным — и чувствовал приближающегося хищника даже с закрытыми глазами. Геном позволял проводить осмысленную мутацию организма человека, где главным действующим мутагеном являлся человеческий мозг, или, если говорить точнее — мысль…

Легкий шум в зале постепенно нарастал, учёные тихо общались между собой, переваривая новую информацию, однако Айлинэри не стала в очередной раз прерывать доклад, дожидаясь тишины, а, несколько повысив голос, продолжила, вступив с залом в некоторое подобие диалога:

— Что вы говорите? Я рассказываю сказки? Человек не может чувствовать приближение хищника, когда у него закрыты глаза? Вы глубоко ошибаетесь! Может! И это научно доказанный факт! Правда, не вы. И не я. Мы этого лишены. Мы сами направленными генетическими мутациями уничтожили в нас эту возможность. А ведь в нас были заложены возможности телепатии, телекинеза, возможно, левитации и ещё не знаю сколько скрытых возможностей. На текущий момент научно доказанным фактом является то, что человек с неповрежденным геномом 173БК может, как минимум, изменять метрику пространства. Субъективно для человека это ощущается как уменьшение или увеличение собственного веса, ускорение или замедление времени, а также возможность видеть себя со стороны и чувствовать вокруг себя присутствие других живых существ и их направленное внимание. Не знаю, можно ли убить взглядом, но не вижу в этом ничего принципиально невозможного. Подобный взгляд я лично ощущала на себе — и приравняла его к оружию массового поражения… И это не моя шизофрения — направленный взгляд сопровождало изменение определённых спектров электромагнитного поля, что зафиксировали приборы…

— Что вы спрашиваете? Существует ли этот человек? Несомненно, опыты проводились на живом человеке. Полная информация, включая видеоотчёты, находится в подборке моей научно-исследовательской работы. Где сейчас этот человек и жив ли он — не знаю. Спросите об этом у императора. Именно император, если не ошибаюсь, отдавал приказ о его уничтожении…

Поднявшийся в зале шум в очередной раз заглушил голос докладчицы, и женщина спокойно умолкла, пережидая оживление. Развернувшаяся в зале дискуссия, однако, и не думала умолкать, в результате чего вмешался ведущий, нажавший на кнопку. Загоревшаяся красная лампа над докладчиком, сопровождаемая звонким звуком гонга, восстановила тишину, после чего доклад продолжился:

— Итак, целью моего доклада было довести до сведения уважаемых коллег, что изложенная в учебниках информация о человеческом геноме 173БК является если не ошибочной, то явно далеко не полной, и не отражает всех выполняемых им функций. Ввиду того, что научные исследования данного участка генома признаны бесперспективными и прекращены примерно сорок шесть тысяч сол назад, предлагаю возобновить работы по исследованию генома. Я получила от госпожи матриарха личное разрешение на данное выступление, однако по её указанию, а также по решению главы службы безопасности клана тана Тассо, данной информации присвоен гриф секретности — прошу принять данный момент во внимание, если у кого-либо вдруг появится желание что-то вынести за пределы клана. Информация пока доступна для прочтения и изучения, но запрещена к копированию, выносу и разглашению. Служба безопасности клана в курсе излагаемой мною информации, тан Тассо лично отвечает за соблюдение секретности данного проекта, все присутствующие мною оповещены с этой трибуны, запись моего доклада с полным списком присутствующих будет установленным порядком передана в секретный клановый архив. На этом своё выступление объявляю законченным. Спасибо за внимание…

* * *

Последние километры до базы Андрей прошёл, как в тумане. Ещё утром, спустившись с горы в заметённое снегом ущелье, он заметил на противоположном склоне несколько едва различимых точек, образующих почти правильный полукруг — несомненно, это и была научная станция, к которой он стремился. Близость цели манила едой и теплом, однако вторая бессонная ночь, прошедшая в непрерывном движении, подкашивала ноги и мутила разум. Хотелось остановиться, лечь прямо на снег и хоть немного поспать. Естественное, казалось бы, желание после двух бессонных ночей подряд, однако делать этого было ни в коем случае нельзя — обессиленный от голода и бессонницы организм провалится в глубокий сон, в котором так легко замёрзнуть… Кошак тоже выглядел обессиленным, тяжело переставляя лапы и изредка жалобно, по собачьи поскуливая. Однако видимая цель придала сил, и первую половину дня Андрей достаточно бодро продвигался, разгребая снежные заносы. База приближалась, однако не так быстро, как хотелось бы. Огорчённо подумав, что засветло можно и не успеть, Андрей попытался увеличить темп. Запала хватило ненадолго, и после полудня Андрей не столько шёл, сколько плёлся, спотыкаясь и периодически повисая на коте. Тот жалобно мяукал, но, похоже, понимал, что хозяину явно несладко, и особо против дополнительного груза не возражал.

В очередной раз споткнувшись и ухватившись в падении за густую кошачью шерсть, Андрей решил сделать из имеющихся лямок ошейник и ремень. Выпотрошив рюкзак, он оставил лямки, всё остальное выкинув за ненадобностью. Одна лямка была пущена собственно на изготовление ошейника, вторая превратилась в поводок, одним концом привязанный к ошейнику кота, другим — к левой руке Андрея. Оценив полученный результат, он с горькой усмешкой, обращаясь к коту, произнёс, с усилием раздвигая обветренные, потрескавшиеся на морозе губы:

— Ну вот, Бася, теперь мы с тобой связаны и не потеряемся… — и мужчина, ещё раз тяжело вздохнув, продолжил путь.

— Ня… — жалобно ответил кот, совсем не желающий куда-то идти.

— И осталось нам дойти совсем чуть-чуть…

— Ня…

— Дойдём — и отдохнём. У нас будет тёплая чистая кровать, трёхразовое питание, много-много чистой вкусной воды… Хотя воды вокруг нас и так полно. Ну, значит, вкусным будет питание…

— Ня?

— Тебе не нравится трёхразовое питание? Или чистая кровать? Ну хорошо, у тебя будет чистый коврик. Самый лучший коврик, где ты будешь спать после охоты. После нашей совместной охоты. Да, мы будем ходить с тобой на охоту и есть много вкусного парного мяса…

При мыслях о мясе голодная слюна наполнила рот Андрея, и он непроизвольно сглотнул. Обветренные полопавшиеся губы отозвались саднящей болью, выступила кровь, которую Андрей машинально смахнул языком. Еда уже становилась навязчивой идеей, приближаясь к бреду. Кот, похоже, тоже чувствовал себя не лучшим образом — мяуканье его становилось всё тише, а короткие пушистые лапы заплетались всё больше.

День тем временем подошёл к концу, так и не выглянувшее из-за набухших снегом туч солнце, похоже, закатилось за горизонт, стало смеркаться. В довершение ко всему подул сильный ветер и пошёл снег, сразу же скрыв от глаз приближающуюся базу, оставив только чувство направления.

Андрей периодически впадал в подобие забытья, выныривая из туманной пелены беспамятства и обнаруживая себя вяло бредущим в сгущающихся сумерках, судорожно вцепившись в кошачий ошейник. Последние километры… метры… дистанции давались с трудом, обессиленное тело отказывалось повиноваться, Андрей то шёл, то полз за котом, стиснув зубы и держась за ремень ошейника. Кажется, впереди мелькнул огонёк, но Андрей боялся ошибиться, продолжая упорно ползти в гору. Кот, похоже, почуяв запах человеческого жилья, забеспокоился, периодически крутя головой и поскуливая. Не заметив высокого сугроба, Андрей головой вполз в него и упёрся во что-то холодное и слегка подрагивающее. Подняв голову, он увидел над собой разноцветные мигающие огоньки — работающий прибор. Они всё же дошли… Обессилено опустив лицо в сугроб, краем гаснущего сознания мужчина уловил жалобное хныканье кота, но сил уже не осталось, сознание уплывало, проваливаясь в трясину беспамятства…