Зелёные, круглые, слабо светящиеся в темноте глаза приблизились, и Силлана, очнувшись от шокового состояния, в ужасе завизжала и даже вскочила, но убежать не успела, сбитая с ног громадным пушистым шаром. Рурх, а это был он, навис над лежащей женщиной, оскалив пасть, и женщина, обмирая от страха, зажмурилась, страстно молясь неведомым богам и вспоминая, что же она сделала в своей жизни плохого, чтобы в расцвете лет быть заживо съеденной диким хищником. Как никогда сейчас ей сильно хотелось жить, и за эту возможность она готова была пообещать и отдать всё, что угодно. Слыша утробный рык зверя, она уже мысленно считала секунды до своей кончины, представляя, как огромные клыки вонзятся в её тело, ещё живое, разрывая его на куски. Однако время проходило, а хищник не нападал. Осторожно приоткрыв глаза, она встретилась взглядом с широко открытыми, светящимися зелёным призрачным огнём глазами зверя, слишком умными, чтобы он считался просто животным. Немного успокоившись, она разглядела почти в полной темноте широкую полосу ошейника на звере и тёмную ленту от него, уходящую куда-то за спину хищника. Ошейника… Ошейника! На звере был ошейник! Зверь ручной! Значит, её не собираются есть, ручной кот пришёл к людям!

И пусть никто и никогда не слышал о том, что рурхов можно приручить, Силлана, облегчённо переведя дух, уже более внимательно рассмотрела зверя, несмотря на то, что это было не слишком удобно — она продолжала лежать на спине, утонув в глубоком снегу, а кот фактически стоял над ней, нависая всей своей тушей. Как говорится, у страха глаза велики — первоначально показавшийся огромным, на самом деле рурх был ещё маленьким котёнком, только-только вставшим на ноги, возможно, даже ещё сосущим мамкино молоко. При мыслях о возможной взрослой самке неподалёку страх попытался было вернуться, однако его прогнала мысль о том, что при живой самке котёнок не был бы в ошейнике. Раздумья о том, откуда на территории базы появился котёнок рурха, были прерваны едва слышным стоном, раздавшимся из-за спины рурха. Поворочавшись в снегу, столкнув котёнка в сторону и неуклюже поднявшись, Силлана, опираясь на пушистый загривок, обошла кота и наткнулось на неподвижное тело, замотанное в кусок рурховой шкуры. Голова человека утонула в сугробе, явив взору женщины неровно остриженный мужской затылок с короткой шеей, перевитой мышцами. Из шкуры торчали голые по колено ноги со ступнями, обмотанными лохмотьями, и голая рука с тёмной лентой, намотанной на запястье. Второй конец ленты, как поводок, был привязан к ошейнику рурха. Сам ошейник, похоже, был сделан из такой же ленты. Второй руки видно не было — похоже, мужчина при падении прижал её своим телом. И ноги, и доступная для обозрения рука бугрились гипертрофированно раздутыми мышцами, как будто над телом недавно проводили опыты по увеличению мышечной массы. Присмотревшись к ошейнику и поводку и потрогав их руками, Силлана узнала в них ремни безопасности с обычного гражданского флаера. Женщина, уперевшись в заснеженную землю обоими ногами, с натугой перевернула тело незнакомца на спину, и ей открылось измождённое лицо с тремя жуткого вида, плохо зарубцевавшимися шрамами, едва не оставившими человека без глаза. Начавшие пробиваться отдельные волосы на шее и щеках говорили о том, что мужчина давно не пользовался кремом для удаления волос и никогда не проходил процедуру омоложения — как правило, на первой же процедуре мужчины заказывают стандартные генетические мутации, прекращающие рост волос на лице. На вид мужчине было лет сорок пять, если не больше — к этому времени омоложение не проводят лишь откровенные неудачники или изгои. От изгоев и неудачников государство обычно избавляется, находя им посильную работу в бескрайних просторах глубокого космоса. Как этот человек попал на Окану, а тем более как очутился один, зимой, в заповеднике, за десятки ши от ближайшего людского жилья — загадка… Возможно, мужчина ушёл с ферм, расположенных севернее заповедника — там нередко работали наёмные сезонные работники, в большинстве неклановые, без образования и квалификации, соглашающиеся на мизерную по меркам Оканы плату. Но дойти пешком от ферм до станции нереально, можно только долететь. И, похоже, мужчина действительно на чём-то летел — иначе откуда на шее рурха появились ремни безопасности от флаера? Пассажир? Вряд ли, ни один хозяин не погонит свой флаер в заповедник. Значит, незнакомец имел собственный флаер? Но если у него был собственный флаер — то он был достаточно обеспечен, чтобы пройти омоложение вовремя…

Раздавшийся тихий стон прервал размышления Силланы, и она со стыдом подумала, что мужчине нужна помощь — он явно был без сознания, возможно, умирал. Бросив взгляд в темноту со слабо светящимися огоньками в окнах её домика, женщина, ухватившись за обмотанную ремнём руку, попробовала дотянуть найденное тело до жилья волоком, по снегу. Ноги скользили в снегу, руки срывались, не в силах удержать ремень, но результатом непродолжительных, в пару нун, усилий явились дрожащие от напряжения руки и ноги, а также выступивший на лбу пот, который женщина даже не пыталась утереть, бессильно опустившись в небольшой сугроб рядом с телом. Само же тело удалось сдвинуть вверх по склону по направлению к домику всего на несколько шагов. От бессилия у Силланы навернулись слёзы на глазах — ну что мешало мужчине свалиться не у стоящего внизу прибора, а пройти вверх по заметённой снегом тропинке ещё хотя бы сотню-другую шагов? Мужчина такой здоровый — для него эта сотня ничего не значила, а как она теперь дотащит его до дома, если дом этот к тому же расположен вверх по склону? От обиды на себя, на жизнь, на преследующие её неудачи женщина начала всхлипывать. Всхлипы, возможно, перешли бы в рыдания, а в дальнейшем — в полноценную истерику, но мужчина вдруг открыл глаза и уставился вдаль бессмысленным взором, что-то неразборчиво бормоча. Рурху, похоже, это бормотание было наоборот понятно, так как он подошел к лежащему мужчине и, жалобно мяукнув, лизнул его в лицо. Блуждающий взгляд мужчины вдруг обрёл осмысленность и остановился на Силлане. Потрескавшиеся губы с запёкшейся кровавой коркой раскрылись, и тихо, но отчётливо и понятно, пусть и с небольшим акцентом, прозвучали слова:

— Устал. Замёрз. Голоден. Надо в тепло и поесть. Зверя покормить мясом…

— Я не могу! Ты тяжёлый! Не дотащу я тебя! — в отчаянии Силлана не заметила, как сорвалась на крик.

Не отвечая, мужчина посмотрел в глаза рурху, и тот, будто повинуясь беззвучному приказу, подошёл, склонил голову и подставил шею в ошейнике, за который мужчина ухватился рукой. Переведя взгляд на женщину, он так же тихо, но по прежнему отчётливо произнёс:

— Веди. Зверь дотащит…

Силлана, кивнув головой, начала медленно, спиной вперёд, отступать к дому. Рурх, как на привязи, глядя на женщину широко открытыми глазами, двинулся следом, волоча безвольное тело с намертво вцепившейся в ошейник рукой. Осмелев, женщина повернулась к рурху спиной и уже более уверенно направилась к дому, периодически оглядываясь. Зверь шёл за ней, не отставая — так, втроём, они и ввалились в дом. Обойдя замершего на середине прохода кота, Силлана вернулась к входной двери, тщательно закрыла её и, не раздеваясь, села на голый пол, привалившись к двери спиной и вытянув ноги. Женщину колотила крупная дрожь, пальцы тряслись, не в силах снять запорошенную снегом, промокшую одежду. Осознание, что она жива и всё закончилось, подкралось незаметно, но оставило в душе такую пустоту, что Силлана разрыдалась и плакала, пока слёзы не перешли во всхлипы, сменившиеся икотой. Но короткая истерика вскоре подошла к концу, и Силлана сквозь пелену слёз взглянула на её причину — причина в виде двух тел, человека и зверя, неподвижно лежала в проходе. Но если рурх внимательно наблюдал за действиями женщины из-под полуприкрытых глаз, явно блаженствуя в тепле, то мужское тело не подавало признаков жизни. Со стыдом подумав, что пока она валяется у двери с истерикой, перед ней сидит голодный хищник и умирает человек, которого она намеревалась спасти, Силлана с трудом поднялась и задумалась, с чего же начать — накормить кота или заняться незнакомцем…

* * *

Решив, что мужчина, если до сих пор ещё не умер, может пару нун подождать, Силлана побрела к кладовке с продуктами, на ходу соображая, чем кормить кота. Рурхи — хищники, питаются всем, что бегает, плавает, ползает и летает. Могут разорять гнёзда кагиров, питаясь их яйцами и, при случае, не брезгующие самими кагирами, если те не успевают улететь. Могут загрызть шарса, если тот опрометчиво позарится на их добычу. Взрослый рурх может в одиночку задрать умбота, отбив его от стада, если вожак в поисках сочной травы заведёт стадо умботов на покрытые густой зеленью горные луга… Но чаще всего рацион рурхов составляют данхои, многочисленные стада которых усеивают заросшие сочной высокой травой склоны гор. Этого мяса в кладовке было много — его ели люди, им же кормили хищных подопытных животных, которые ещё летом ютились в многочисленных вольерах. Сейчас вольеры были пустыми — животных эвакуировали, зато мясо осталось. Женщина взяла стандартную упаковку, потом, подумав, взяла ещё одну. Наскоро разморозила в кухонном комбайне, вывалила в миску и, поднеся к кошачьей морде, поставила на пол перед зверем.

Рурх понюхал мясо, потом вопросительно посмотрел на женщину.

— Ешь, это тебе. Нормальное мясо, не отравишься, я сама его ела.

Видимо, рурх пришёл к такому же решению, так как, ещё раз понюхав мясо, стал осторожно его есть.

Закончив со зверем, Силлана принялась за незнакомца. Для начала она попыталась его раздеть. Удалось это далеко не с первого раза — мужское тело было слишком тяжёлым для небольшой хрупкой женщины. Тогда, взяв на кухне нож, она срезала сначала шкуру, а затем тряпки со ступней и лохмотья грязного, заляпанного кровью сине-зелёного форменного комбинезона с оторванными рукавами — в подобных обычно ходят сотрудники космопорта. Под лохмотьями обнаружилось худое, измождённое, но некогда великолепное мускулистое тело, увитое тугими узлами мышц. Даже сейчас, измученное голодом, тело мужчины было прекрасным, крупные мышцы рельефно проступали сквозь тонкую, без единого следа жира кожу. Несомненно, в недавнем прошлом мужчина был красавцем, несмотря на гипертрофировано раздутую мышечную массу, а, возможно, именно по её причине.

Подстелив рядом одеяло, Силлана перекатила на него освобождённое от остатков одежды неподвижное тело и, смочив салфетку дезинфицирующим раствором, начала тщательно его протирать. Санобработка выявила, помимо относительно свежих шрамов на лице, не до конца зажившую рану на правом боку, а также несколько застарелых шрамов на левой руке и левом боку. Свежая рана справа, похоже, была нанесена армейским штурмовым ружьём — похожие раны женщине были знакомы, несколько служебных ружей было на станции. Сотрудники иногда охотились с ними на диких данхоев ради свежего натурального мяса к празднику, несмотря на то, что официальными инструкциями охота на диких животных была запрещена. Причём старый шрам на левом боку образовался после глубокой раны — её края, похоже, стягивали первобытным варварским способом — поперёк шрама виднелись белёсые короткие рубчики, как будто тело, как порвавшуюся одежду в древности, сшивали ниткой. Решив подумать над всеми обнаруженными странностями позже, Силлана, обмыв и продезинфицировав тело мужчины, взяла у него кровь и образцы тканей на анализы. Загрузив образцы в анализатор и активировав соответствующую программу, она перешла к процессу кормления. Будучи профессиональным учёным, она нередко поддерживала жизнедеятельность лабораторных животных искусственно, когда это было необходимо для проведения долгосрочных опытов. Вот и сейчас, дабы не заморачиваться с процессом традиционного ввода пищи, что было несколько проблематично выполнить ввиду бессознательного состояния пациента, женщина достала пакет с питательным раствором и, взяв капельницу из лаборатории, ввела его содержимое мужчине внутривенно, благо вены у него были такой величины, что без каких-либо проблем для кормления подошли иглы из стандартного набора для крупных животных. Покончив с кормлением, она расконсервировала переносной диагностический комплекс и, подключив его к энерговводу, облепила неподвижно лежащее тело кучей датчиков. Лампочки на панели комплекса заморгали, что-то тихо прерывисто запищало — процесс съёма информации начался.

Зная, что процедура биологического сканирования, даже начального уровня — процесс достаточно продолжительный, Силлана пошла посмотреть, что же показал анализатор, обрабатывающий образцы крови и тканей незнакомца. Результаты оказались не то чтобы шокирующими, но достаточно необычными, чтобы не связывать их со странным внешним видом мужчины и загадочным появлением его зимой посреди заповедника. Основной странностью являлось то, что, будучи несомненно человеком, мужчина обладал очень редкой разновидностью группы крови, информации о которой не было в анализаторе. Также оказалось, что в крови незнакомца содержится целый ряд специфичных антител, некоторые из которых анализатор опознал — они образовались после стандартных прививок, которые делают всем астронавтам дальнего космоса. С учётом одежды работника космопорта наиболее вероятной была версия инопланетного происхождения мужчины — он явно родился и вырос не на Окане. Однако в крови содержались также антитела, образующиеся при инъекции препаратов, используемых для прививки образцов инопланетной фауны, иначе говоря — для экзотических космических животных. Данный факт вообще объяснению не поддавался — препараты для животных людям не вводили. И уж совсем удивительным оказалось наличие антител на неизвестные науке вирусы — или Силлана наблюдала результат воздействия неизвестного препарата, или, что вообще невероятно, этот ряд болезней мужчина перенёс самостоятельно.

Но все эти странности перекрыл тот факт, что перед оканийскими болезнями незнакомец оказался полностью беззащитен — отсутствие в крови мужчины антител на основные возбудители говорило о том, что ранее он на Окане вообще никогда не появлялся.

— Откуда же ты, таинственный незнакомец? — пробормотала Силлана, — где же ты родился, и где то место, в котором для выживания нужны такие мышцы и где можно получить столько шрамов и раны, которые не лечат, а зашивают…

Вспомнив, что последними словами незнакомца являлись слова на оканийском, Силлана подумала, что мужчина явно знает оканийский язык и, поправившись, сможет удовлетворить её любопытство, рассказав о себе и ответив на множество мучавших её вопросов. Убедившись, что её пациенту стало немного лучше, пусть он так и не пришёл в сознание, женщина решила набраться терпения и, для начала, вылечить навязавшегося на её голову пациента…

* * *

Дни сливались в монотонную череду, похожие один на другой. Силлана два раза в день, утром и вечером, кормила рурха, днём выпускала его погулять, чтобы к вечеру впустить в дом, услышав доносящиеся от двери скребущиеся звуки. Незнакомец так и не пришёл в сознание — через несколько часов после находки у него начался жар, и он метался по полу в бреду, постоянно сбрасывая с себя тёплое одеяло и разговаривая на незнакомом языке, иногда, правда, переходя на оканийский. Разобрать речь было практически невозможно, но Силлана несколько раз слышала сквозь бессвязное бормотание название клана Камэни. Скорее всего, мужчина имел к клану какое-то отношение, несмотря на то, что анализ крови не выявил у него с Камэни ничего общего. В особо тяжёлые моменты к мужчине подбирался рурх и ложился рядом с ним, положив лохматую голову ему на грудь. Тогда мужчина через некоторое время успокаивался и засыпал, проваливаясь в короткое забытьё. Как ещё помочь ему — Силлана не знала, стандартный общеукрепляющий препарат, введённый практически сразу же после проведения диагностики, не помог, да и принимать его можно было не более трёх дней подряд. Анализатор тоже оказался бессилен, признав состояние пациента критически тяжёлым и выдав рекомендацию по направлению его в стационарную больницу, что отрезанная от внешнего мира Силлана сделать ну никак не могла — она сама была заперта в этих горах до весны. Похоже, мужчина наконец-то всё же заболел теми оканийскими болезнями, от которых у него не было иммунитета, что на фоне сильного переохлаждения и общего истощения было неудивительно. Крепкий организм самостоятельно боролся с болезнями, Силлана ему по мере сил помогала, регулярно подкармливая внутривенным питанием, но шансы выжить, по мнению женщины, таяли с каждым прожитым днём. Рурх, похоже, это тоже понимал, так как в последние дни всё чаще проводил время, лёжа возле мужчины. Возможно, именно этот симбиоз человека и зверя переломил течение болезни, мужчина пошёл на поправку, и на девятый день Силлана увидела направленный на неё осознанный взгляд.

— Вы очнулись? Это хорошо… Как вы себя чувствуете? — пробуждение выздоравливающего незнакомца было неожиданным, несмотря на то, что женщина хотела в это верить.

— Спасибо, хорошо… — голос незнакомца был тихий, низкий, рокочущий… Такой же, как утробное урчание лежащего рядом с ним рурха. Да он и сам сейчас напоминал пусть ослабленного, больного, но опасного хищника — огромный, сильный, в шрамах. Настоящий боец. Рурх… Не зря он пришёл вместе с рурхом. Человек и зверь — они друг друга стоили… Силлана была бы удивлена, узнав, что сол назад её найдёныша уже сравнивали с рурхом.

— Вы были сильно истощены и обморожены, к тому же простудились и заболели. Сейчас опасность миновала, вы идёте на поправку. Я кормила вас внутривенно, но это не очень хорошо для организма. Вы сможете поесть, если я приготовлю вам что-нибудь жидкое?

— Да, спасибо… — мужчина устало закрыл глаза.

Женщина облегчённо вздохнула и ушла на кухню — готовить жидкий мясной бульон, которым предполагалось кормить пациента в ближайшие несколько дней.

* * *

Через несколько дней мужчина встал. Сделал он это, оказывается, только для того, чтобы дойти до туалета. Силлана подумала, что ещё один тяжелый этап в лечении закончен. Постоянно работая с животными, женщина давно лишилась чувства брезгливости, но менять мокрые подкладки под неподвижным телом было весьма нелёгким занятием. Хорошо, что она сразу не стала затаскивать его на кровать — перекатывать тело по полу с мокрой подстилки на сухую и чистую было значительно проще. Однако сейчас, когда пациент стал ходить, вопрос со спальным местом всплыл опять — кровать была только одна, и на ней спала сама Силлана. Всю остальную мебель или увезли, или законсервировали, разобрав, и если бельё просто хранилось в герметичных пакетах, то как собрать разобранную мебель — женщина не знала, это была прерогатива профессиональных техников. Оставлять человека спать на полу на подстилке, как животное, особенно когда это не было вызвано необходимостью, женщине было неудобно, поэтому при первой же возможности она решила поговорить об этом с незнакомцем. Дождавшись, когда он в очередной раз поднимется в туалет, Силлана, выждав положенное время, не дала ему вернуться на свою подстилку, а пригласила на кухню, за стол. Мужчина, закутанный в простыню, медленно, пошатываясь от слабости, дошёл до кухни и тяжело сел на стул. Можно было начинать разговор, который Силлана, как настоящая женщина, начала с обсуждения еды.

— Вы уже достаточно окрепли, поэтому предлагаю вам есть на кухне. Не возражаете?

— Нет.

— Вот и хорошо. Бульон будете? Он вкусный. А мясо съест ваш зверь.

— Зверя зовут Бася. Бульон буду. Спасибо.

— Бася. Красивое имя… — разговаривая, Силлана поставила перед мужчиной тарелку, налила в неё бульон, дала ложку, — а меня зовут Силлана. Скажите, можно я задам вам несколько вопросов? Вам не тяжело будет на них ответить?

— Спрашивайте. Если смогу — отвечу.

— Откуда вы? Как попали на станцию?

— Не… Не помню…

— Что, совсем ничего не помните?

— Не знаю… Наверное, нет… Помню, как шел по горам, помню, как на меня напали…

— Кто напал?

— Мама…

— Какая мама? Чья?

— Его, — Андрей пальцем указал на кота.

— На вас напал рурх? Не может быть! Это же верная смерть! Выжить невозможно!! Как вы от него спаслись? Смогли убежать?

— Нет, убил…

— Чем убили? У вас же не было оружия…

— Не было… Руками убил.

— Как… Как руками? Что, руками??? — недоумение вперемежку с удивлением и недоверием слишком явно отразилось на лице женщины.

— Повезло, наверное… — Андрей, сначала решивший для себя изображать амнезию, чтобы избежать множества неприятных вопросов, которые сразу же по выздоровлению непременно будут заданы, понял, что прокололся. Похоже, эти барсы, которых здесь называют рурхами, очень опасные звери. Ещё в дороге Андрей стал подозревать, что Бася обладает как минимум зачатками телепатии, не говоря уже о несомненном присутствии разума — слишком уж осмысленными были действия и поступки кошака, причём иногда Бася понимал его не то что с полуслова, а, казалось, вообще читал мысли. Одним своим ответом Андрей поставил себя круче страшного местного монстра. Надо выкручиваться, и в дальнейшем быть осторожнее. Недолго подумав, он подтвердил:

— Да, повезло, наверное… Этот… рурх… бросившись, промахнулся и свалился в пропасть, задев меня когтями по лицу. Упав, разбился. Самка была. Я с неё шкуру снял, поэтому не замёрз в снегу. Детёныш убитой самки ко мне прибился…

— Как прибился? Они же людей к себе не подпускают.

— Похоже маленький был, дурной, не понимал ничего, с мамкой меня спутал… Да я и стал ему чем-то вместо мамки… — Андрей ласково потрепал лежащего рядом со стулом кота за ухо, потом начал нежно почёсывать. Кот закрыл глаза от удовольствия и замурчал…

— Удивительно… Прямо как домашний котик… Вы с ним так сдружились, явно не один ло путешествуете вместе. Давно вы с ним?

— Давно…

— А сколько?

— Не помню точно. Давно…

— Судя по виду котёнка, ему около четырёх кун. Он, по идее, ещё должен молоко у мамки сосать. Чем же вы его кормили?

— Не знаю… Зверьки, такие маленькие, серые, в норах живут…

— Енги.

— Хорошо, пусть будут енги.

— Рурхи на енги не охотятся…

— Возможно, и не охотятся. Но едят. Этот, по крайней мере, охотно ел.

— Он же ещё маленький, молочный, как он мог есть?

— Я разделывал тушку, вырезал мясо, разжёвывал его и вкладывал котёнку в рот. Он ел.

— Странно… Вы знаете, как выкормить молочного зверя, но больше ничего не помните… Или помните?

— Не знаю… Возможно, вспомню…

— А чем вы разделывали енги? У вас был нож? Значит, вы всё-таки были вооружены?

Андрей почувствовал, что разговор опять приобретает опасное направление — женщина явно вознамерилась выяснить, кто он и откуда. Придётся изображать полную амнезию.

— Был. Наверное. Не помню. Но раз я разделывал зверей, значит, нож у меня был.

— А как разделывали — помните?

— Помню. Или нет… Вроде помню, но ножа не помню… Всё как в тумане. Как будто знаешь, но если сосредоточишься — пустота. Странное ощущение…

— Не переживайте. Память должна вернуться. Скорее всего, амнезия временная — из-за пережитого стресса и болезни.

— Надеюсь. Язык-то я не забыл.

— Да, действительно, язык вы не забыли. Кстати, о языке. Когда вы болели, в бреду вы разговаривали на каком-то незнакомом языке. Не вспомните, что это за язык?

Твою ж мать… Андрей чуть не выругался. Воистину — язык мой — враг мой. Ну кто тянул его первым заговорить о языке? Лучше бы молчал. Хотя не факт — раз уж женщина обратила на это внимание — рано или поздно вопрос прозвучал бы. Придётся выкручиваться.

— Мне кажется, что я знаю несколько языков. Если вы заговорите на том языке, на котором разговаривал я, возможно, я его вспомню.

— Бессознательно человек обычно разговаривает на том языке, на котором думает, а это один язык — родной. Следовательно, вы не с Оканы?

— Скорее всего, вы правы. Пусть я ничего не помню, но мне тоже кажется, что окружающую природу я раньше никогда не видел.

— А как вас зовут, помните?

Очень опасный вопрос. По имени найти человека значительно проще. Лучше пока оставаться безымянным. Андрей сделал небольшую паузу, изобразив на лице выражение, долженствующее показать напряжённую работу мысли.

— Нет, никак не могу вспомнить. Кажется, что я знаю ответ, он находится передо мной, но ухватить эту мысль не получается. Возможно, если я услышу своё имя, то сразу его вспомню.

— Тогда можно я буду звать вас Рурхом? Вы мне чем-то его напоминаете.

— Зелёными глазами? Или длинными, нестрижеными ногтями?

— Нет, всем внешним видом. Вы со своим четвероногим другом удивительно похожи друг на друга. На вас один раз взглянешь и сразу подумаешь — хищник… Кстати, о ногтях. Судя по их длине, вы стригли их больше куна назад, они успели не только сильно отрасти, но и местами обломаться. Вот вам и первая зацепка — вы бродите в горах не менее куна. Об этом, кстати, говорили и начавшие расти волосы на вашем лице. Выросшую растительность я у вас убрала, когда обрабатывала тело, ногти тоже подстригла. Кстати, откуда у вас столько шрамов? И свежая рана на боку…

— Не помню… Наверное, причина в том, что я не с Оканы.

— Наверное…

— А клан Камэни?

— А что с этим кланом?

— Не знаю, вам виднее. Вы часто называли его в бреду. Вы из клана Камэни?

— Не знаю. Не уверен. Но название знакомое, я явно слышал его раньше…

Силлана о чём-то задумалась, переваривая в голове вновь полученную информацию и соотнося её с уже имеющейся. Дальнейший приём пищи прошёл в молчании, прерываемом лишь урчанием кота. Мужчина, кстати, отказался спать на кровати, соорудив себе на полу рядом с подстилкой рурха целое лежбище из пары матрасов, подушки и трёх одеял. Кот остался доволен выбором спального места хозяина. Вот же рурхи! Оба — что человек, что зверь…

* * *

Андрей поправлялся очень быстро. Слабость уходила, сменяясь жаждой деятельности. Теперь, позавтракав, он одевался в предоставленную Силланой зимнюю одежду, забирал Басю и шёл на улицу — пока кошак носился по заметённой снегом территории базы, Андрей лопатой разгребал дорожки для прохода к действующим приборам. Силлана была за это Андрею только благодарна — бродить по колено, а то и по пояс в снегу она не любила, а чистить дорожки самой ей было сложно. На вопрос Андрея, почему на станции она оказалась одна, женщина подробно выложила всё, начиная от своей научной работы, и заканчивая положением в клане и необходимостью «держать уровень». Вечерами она жаловалась на жизнь, сетуя, что клан требует от неё слишком многого, вот даже сотрудники станции, в большинстве своём не являющиеся клановыми, разъехались на зиму по домам, а ей пришлось продолжать недоделанную за лето работу в ужасных условиях…

На самом деле, жалуясь на жизнь, Силлана гордилась и собой, и своим кланом — это было хорошо видно по её рассказам. Просто, оставшись в одиночестве в диких горах, да ещё и зимой, ей было тяжело, одиноко и страшно, а тут появилась такая прекрасная возможность выговориться, которой женщина незамедлительно воспользовалась, найдя в лице Андрея благодарного слушателя. Напуская на себя внимательный, заинтересованный вид, Андрей изредка наводящими вопросами переводил темы разговоров на интересующие его вопросы, особенно касательно повседневной жизни оканийцев, а также вопросы семьи и брака — то, о чём обычно не принято говорить и чего не найдёшь в официальных источниках, но что знает каждый житель империи. Так, походя, Андрей узнал, что в процессе своего развития Оканийцы что-то намудрили в собственных генах — равенством полов, по крайней мере в процентном соотношении, в империи и не пахло. На двух родившихся в империи мужчин приходилось примерно пять женщин, поэтому были широко распространены полигамные браки, когда у одного мужчины было две и более женщины. Также широко распространились свободные отношения, которые на Земле носили название гражданского брака. Нередкими были и смешанные семьи, что-то наподобие шведских — несколько мужчин и несколько женщин. Встречались также свободные мужчины и свободные женщины, не обременявшие себя не только семейными узами, но даже гражданским браком. Детей тоже заводили когда и кто захочет — даже одинокие женщины, благо империя помогала женщинам с маленькими детьми, рождение которых было крайне редким событием. Половым вопросам в империи, похоже, вообще не придавали особого значения, живя так, как кому хотелось, и не заостряя на вопросах половой жизни пристального внимания, как любили делать некоторые люди на старушке-Земле. Также Андрей получил подтверждение уже имеющейся у него информации, что продолжительность жизни оканийцев достаточно высокая и никак не определяется по внешнему виду человека. Земная пословица, что внешность может быть обманчива, приобретала в Оканийской империи особый смысл. Всему виной была широко используемая операция омоложения, при проведении которой биологические часы человека как бы откатывались назад. Количество циклов «отката» теоретически могло быть бесконечным, то есть жители империи теоретически были бессмертны. Реально это было не совсем так — Силлана рассказывала что-то про свою подругу, которую бросил мужчина из-за каких-то генетических нарушений, то ли бывших у неё изначально, то ли возникших после очередной процедуры омоложения. Силлана упомянула об этом вскользь, так, как будто это общеизвестный факт, поэтому Андрей не стал заострять внимание, для себя на всякий случай в голове сделав пометку — разобраться с омоложением… Как часто оно делается, каковы последствия, до какого возраста можно омолодиться (хотя тут, похоже, вопросов не было — омолодиться можно до любого возраста, хоть до младенца, но обычно омолаживались до периода после полового созревания — и это естественно, кому хочется опять ощутить подростковую гормональную перестройку). Айлинэри на звездолёте рассказывала Андрею о процедуре омоложения, но с её слов у Андрея сложилось мнение, что омоложение — это такая обычная стандартная процедура, пройдя которую, обычный житель империи может жить чуть ли тысячелетиями. Оказалось, что всё далеко не так радужно, как рассказывала ему Лина. Операций омоложения существовало две разновидности — обычное и быстрое. Обычное омоложение являлось самой распространённой в империи процедурой, длилось около месяца, за который биологические часы организма «откатывались» назад до необходимого возраста, и проводилось в автоматическом режиме под контролем медицинского искина. Быстрое, или ускоренное омоложение делалось всего за несколько дней, однако стоило на порядки дороже и проводилось не в автоматическом режиме, а под постоянным неусыпным контролем дежурного медицинского персонала, как правило, из состава учёных с высшим медицинским образованием. К тому же возможность коррекции генетического кода была предусмотрена только при быстром омоложении, так как требовала разработки программы генной коррекции и проводилась только под контролем учёных-медиков, способных оперативно выявить иногда возникающие в ходе проведения процедуры отклонения от рассчитанного процесса мутации и сразу же их скорректировать. Коррекцию генома, впрочем, можно было проводить и отдельно, но стоимость подобной процедуры была сравнима с процедурой быстрого омоложения.

Отдельной строкой стояла цена омоложения. Как для себя выяснил Андрей, стоимость подобных процедур может варьироваться в широких пределах, в зависимости от количества «отката» лет, продолжительности процедуры (стандартная процедура омоложения длилась больше месяца, ускоренный её вариант проводился за несколько дней и стоил на порядки дороже), применяемого оборудования (современное обходилось дороже — кто бы в этом сомневался!), престижа клиники (прямо как на Земле!), а также набора «дополнительных опций» — когда в процессе проведения процедуры вносились изменения в собственную наследственность. Из рассказанного Силланой Андрей усвоил главное — оканийская медицина продвинулась настолько далеко, что могла изменять структуру ДНК даже в живом человеке — о чём-то подобном рассказывала Айлинэри, но тогда Андрей не придал рассказу особого значения. Теперь, в свете вновь открывшейся информации, он заново прокручивал в голове образы немногих известных ему оканийцев — как образ самой Айлин Камэни, так и Родарина Тэя, пытаясь по их поведению угадать, сколько же им на самом деле лет.

Ещё Силлана рассказала, что ей тридцать четыре биологических года (она именовала их оканийским словом сол, но Андрей, не слишком хорошо владея новым для себя языком, по привычке переводил имперские термины в земные), однако реальных, физических лет сто два. Она прошла уже три омоложения — в сорок пять, шестьдесят семь и восемьдесят восемь, каждый раз откатываясь к двадцатилетнему возрасту. Женщина выглядела моложе своих биологических лет — Андрей вообще не дал бы ей даже тридцати. Молодая красивая женщина в период начала расцвета женской красоты… Если Айлинэри выглядела маленькой хрупкой и до помрачения сексуальной куколкой-барби, то красота Силланы была более мягкой, женственной, домашней. Чем-то она даже напоминала Андрею Татьяну — не лицом, фигурой или цветом волос, а ощущением спокойствия и домашнего уюта, исходящего от неё. Временами, сидя на кухне за столом и разглядывая накрывающую на стол Силлану, Андрею хотелось плюнуть на всё и остаться здесь, в горах, наедине с очаровательной женщиной. В такие минуты Андрею хотелось казаться красивее, мужественнее, чтобы его спасительница разглядела в нём не только выздоравливающего пациента, но и мужчину. Возможно, именно эти мысли натолкнули его на возобновление занятий спортом. Испросив у Силланы разрешения на использование заброшенной площадки неподалёку, располагающейся между двумя недостроенными домами, Андрей очистил её от снега, выровнял, сняв грунт с одной стороны и подсыпав с другой (пришлось делать небольшую подпорную стенку). Силлана с интересом наблюдала за работой, тем более что Андрей продолжал исправно очищать от снега дорожки к работающему оборудованию. Как говорится, если проведению опытов ничего не мешает, то пусть пациент в своё свободное время занимается, чем хочет — и у неё под ногами не крутится, и ему для здоровья полезно.

Андрей тем временем выровнял площадку, добившись полной горизонтальности (уровня у Силланы, разумеется, не оказалось — она даже не знала, что это такое, и не представляла, как эту горизонтальность можно измерить, сказав, что у профессиональных строителей есть специальные приборы). Горизонтальный уровень он, памятуя о рассказах земных бывалых строителей, отбил, используя налитую в плоскую тарелку воду. Затем утрамбовал полученную поверхность самодельной трамбовкой, сделанной из обрезка бревна (бревно он вообще резал лазерным прибором для сварки металлоконструкций), разметил площадку, часть отведя под тренажёры — турник, брусья, станки для кача, часть — под площадку для ката, а часть — под спортивные снаряды — макивары. Под материалы для спортплощадки пошли растущие по склону деревья, ненужная тара от научного оборудования. Кое-что удалось выпросить у Силланы. С инструментом оказалось ещё проще — по коду, имеющемуся на каждом инструменте, Андрей мог с компьютера Силланы запросить полную информацию по принципу действия и способу применения каждого инструмента. Сначала Силлана с интересом смотрела, как Андрей разбирается в хитросплетениях технических терминов, потом, когда увидела, сколько времени это занимает, лишая её доступа к собственной работе, женщина расконсервировала дополнительный терминал и с помощью Андрея подключила его к вычислительному комплексу станции. Теперь, имея собственный терминал, Андрей всё свободное время пропадал в оканийском аналоге интернета — океана имеющейся в нём информации хватило бы не на одну жизнь.

Ежедневные прогулки оказали положительное влияние не только на Андрея, но и на рурха. Бася поправился, немного подрос и с удовольствием носился по всей станции, взметая за собой тучи снега. Иногда Андрей с рурхом, играя, бегали наперегонки. Способный бегать в несколько раз быстрее человека, кот отлично понимал, что это игра, поэтому дурачился, то убегая, то позволяя Андрею его догнать и повалить в снег. Иногда рурх даже позволял Андрею прокатиться на своей спине — в виде награды за отлично проведённое время.

Всё больше и больше времени Андрей с рурхом проводили на улице. Спортплощадка была практически готова, и Андрей взял за правило проводить как минимум две тренировки в день — утром и вечером, перед ужином. Он начал восстанавливать гибкость и растяжку, а, доделав турник и брусья, подолгу крутил на них сложные гимнастические упражнения. С голым, распаренным тренировкой торсом, одетый только в свободные теплые штаны, он производил неизгладимое впечатление на тайно подглядывающую за ним Силлану. Женщина не понимала смысла подобных упражнений — специальные физические нагрузки в империи не практиковались, при необходимости все необходимые параметры тела могли быть получены либо медикаментозным методом, либо путём генной инженерии, направленными мутациями. Идея получения крупных мышц в результате определённых физических нагрузок была для неё не только новой, но и явно бессмысленной — ведь точно такие же мышцы можно было получить значительно проще, под воздействием стимулирующих препаратов и соответствующих процедур, активирующих рост мышечной массы. Правда, было также доказано, что и препараты, и процедуры далеко не безвредны для организма, а после прекращения их применения тело человека постепенно приходит к первоначальному состоянию. В случае с найденным ею незнакомцем этого, по-видимому, не происходило. Его тело стремительно восстанавливало прежние, подорванные болезнью, кондиции. Мышцы, и до этого огромные, казалось, раздулись ещё больше, делая мужчину похожим на киборга. Под кожей появилась небольшая жировая прослойка — мужчина питался очень хорошо, поглощая трёхкратный запас пищи.

Интересны были также тренировки мужчины, связанные с нанесением им различных ударов. Бил он часто и много, в воздух и по специальным предметам — мешкам, доскам, брёвнам, щитам. Бил руками и ногами. Казалось, он мог нанести удар из любого положения — стоя, сидя, в прыжке, даже находясь к предмету боком или задом. Мужчина называл предметы, которые бил, макиварами. Он рассказал ещё много интересного на эту тему, начавшуюся с безобидного вопроса Силланы:

— Ру, а что это за мешки с песком?

— Это макивары.

— Интересное название. А для чего они?

— Чтобы по ним бить. Руками, ногами…

— Не понимаю… Зачем бить по мешку с песком?

— Ну, просто бить по мешку, наверное, действительно незачем. Макивара — это сделанный из чего-нибудь предмет, имитирующий тело человека или его часть.

— А зачем имитировать человека?

— Ну ты же не будешь бить по человеку?

— Нет, конечно же, не буду. Постой, так ты имитируешь удары по человеку?

— Совершенно верно. Макивара — это устройство для отработки навыков ударов. По противнику, не только по человеку. В данном случае макивара имитирует строение человеческого тела.

— Подожди, я опять не понимаю… Зачем учиться бить по человеку?

— Это старинная система подготовки воинов. Она позволяет биться без оружия, голыми руками.

— А ты что, воин?

— Нет, но я иду по этому пути.

— По какому пути?

— По пути воина.

— А разве у воинов есть путь?

— Есть.

— И какой же? Бить людей?

— Нет, людей бьют плохие люди. Бандиты. Воины бьют таких же воинов.

— А что, воин не человек?

— Хороший вопрос. Я считаю, что с точки зрения воина — нет. Подожди, не перебивай, я сейчас поясню. Дело не в биологической принадлежности — и те и другие биологически люди. Дело в роде их занятий… Полностью объяснить сложно — у нас разный менталитет, разное мировосприятие, но попытаюсь упростить, объяснить, как у нас говорят, «на пальцах», поэтому не обращай внимания на некоторые неточности. Ты, наверное, уже поняла, что я не только недавно впервые попал на Окану, я вообще с окраины. Откуда точно — не скажу, поскольку сам не знаю. Прилетев на Окану, я попал в не очень хорошую ситуацию, в результате которой мой флаер разбился, а сам я оказался в одиночестве в горах, вдали от населённых мест. Но это отступление, не относящееся к вопросу. Так вот, в краях, где я родился, люди делятся на простое население, мы называем его гражданским, и военных. Гражданские люди работают так же, как и у вас. А военные люди охраняют гражданское население. От кого охраняют? От нападения таких же военных, только из другой империи. Только у нас империи имеют другие названия — страны, государства. Их много — сотни. До недавнего времени более сильное государство нередко нападало на более слабое. Думаю, в вашей истории тоже был такой период — я не сильно разбирался в истории Оканийской империи, но, кажется, последний период войн у вас закончился около восьмидесяти тысяч сол назад. У нас он продолжается до сих пор. Мой отец погиб на войне, мне самому пришлось воевать. Как ты, наверное, понимаешь, войны ведутся не просто так, а за обладание ресурсами. Гражданское население проигравшего государства продолжает работать, но уже на государство-победитель. Чем больше гражданского населения работает, тем сильнее государство. Это элементарная экономика, ты должна это понимать. Воевать с гражданским населением бессмысленно и экономически невыгодно — ведь мощь и благосостояние страны определяется как раз количеством работающего гражданского населения. Наши политики и экономисты даже такой термин ввели — людские ресурсы. Люди — ресурс. И у нас, и у вас. То есть ресурсом являются те люди, которые работают и производят товары. Воины — не производят ничего, они только охраняют работающих людей, чтобы их товары не забрали, а их самих не убили. Поэтому с точки зрения воина он — не человек. Он воин. Отдельная каста. Человек работает, воин его охраняет. Задача воина, смысл его жизни — охрана людей. Воин обычно сражается только с воином — во время проведения боевых действий он может уничтожить неограниченное количество воинов противника, за что его не только не накажут, но даже наградят. Убийство гражданского населения, напротив, не только не одобряется, но нередко вообще запрещено и карается законом. Если воин не смог защитить мирных жителей, и они погибли, то он теряет вместе со своими подзащитными и смысл своей жизни — жить ему дальше, получается, уже незачем. Иногда служение людям заменяется служением одному человеку, который правит гражданским населением. Это и есть путь воина. Буси-до. То есть если считать людьми всё гражданское население страны, то воин — не человек. Воин — живое оружие на страже человека. Инструмент.

— Странная философия… Ты сказал, что идёшь по пути воина, но воином не являешься.

— Верно. Изучение воинского искусства и следование пути буси-до ещё не делает человека воином. Воин в первую очередь — слуга народа, его защитник. Я же не служу никому.

— Ты сказал «воинское искусство». То, чем ты занимаешься на этой площадке, и есть воинское искусство?

— Отчасти. Частично то, чем я занимаюсь — специально разработанные упражнения для увеличения гибкости, силы, выносливости. На специальных тренажёрах отрабатывается сила, быстрота и точность удара. Также существует множество упражнений, имитирующих реальный бой с противником. Упражнений, связывающих воедино оздоровительный, обучающий и боевой аспекты. Такие упражнения называются ката. Некоторые из них ты видела в моём исполнении.

— Интересно… А что, человека можно вот так просто убить голыми руками? А если он будет сопротивляться?

— Человека убить не просто, а очень просто. Даже голыми руками. Специально обученный воин может убивать одним движением руки. Вы, оканийцы, например, ничего не сможете противопоставить профессиональному бойцу — вы разучились воевать.

— А бой воина против воина?

— Победит сильнейший. Как правило.

— А если на сильного воина нападут два более слабых?

— Правильная мысль. Чем сильнее воин, тем он живучее. Может, двух победит, а может — трёх. А может, проиграет первому. Противник тоже тренирует своих воинов, делая их сильнее.

— Интересный у вас мир… И как вы можете жить во всех этих войнах?

— Нормально живём. Привыкли. Радуемся миру, когда он есть, и воюем, стремясь к миру и добиваясь его.

— А ты сам убивал людей?

— Убивал. Но не хочу об этом говорить. Задай другой вопрос.

— Хорошо… А покажи что-нибудь! Ну хотя бы эту… Как ты называешь… Кату.

— Ката. Слово не склоняется.

— Хорошо, покажи ката.

— Смотри. Ката носит название Дзион…

Андрей спокойно отошел на середину выровненной площадки, постоял немного, закрыв глаза, и взорвался серией резких движений, блоков, переходов и ударов руками и ногами. Резкие крики, издаваемые им в процессе демонстрации, заставили находившегося здесь же рурха, заинтересованно смотрящего за Андреем, жалобно взвизгнуть, попятившись и прижав уши. Пара нун — и Андрей снова замер в середине площадки, обманчиво спокойный, только пот мелкими бисеринками усеивал мускулистое тело, показывая, каких трудов стоило мужчине это короткое выступление.

Испуг рурха не остался незамеченным Силланой, поэтому, заинтересовавшись, она спросила:

— А зачем ты кричал?

— О, это древняя традиция. Крик называется киай — боевой крик. Считается, что с киай воин выплёскивает на врага всю свою ярость и жажду победы. Легенды гласят, что древние воины одним своим криком повергали войска противника в бегство.

— Знаешь, глядя на твоего рурха, начинаешь в это верить…

— А что с Барсиком?

— Он, похоже, испугался твоего крика.

— Бася, похоже, может испугаться любого крика — он ещё маленький!

— Мне тоже немного не по себе стало от твоего крика.

— А женщины вообще по природе своей трусихи. Не обращай внимания!

— Ну тогда покажи ещё какую-нибудь… ката. А лучше — две.

— Два ката, не больше. Показываю, и идём ужинать, уже поздно. Годзюшихо Шо и Бассай-дай. Сначала Бассай. Смотри…

Где-то во владениях клана Камэни…

— Таньи и таны, потише, прошу внимания… — восседающая во главе стола в председательском кресле Айлинэри внимательно обвела взглядом разом притихшую небольшую аудиторию, вместившую несколько десятков мужчин и женщин, — я первый раз выступаю не как ваш коллега — учёный, а как ваш научный руководитель, поэтому прошу простить мою неопытность на этом посту. Однако тему, которой вы будете заниматься, я знаю хорошо, так сама её вела. Сейчас попрошу поднять руки тех, кто слушал моё выступление на последней научной конференции.

Поднялось две руки.

— Да, негусто. Но зато в вашем коллективе уже есть люди, в общих чертах представляющие то, чем вам предстоит заниматься, предположительно, всю оставшуюся жизнь. О, я вижу радостное оживление и улыбки на ваших лицах. Вынуждена вас разочаровать — я не столь оптимистично оцениваю ваше дальнейшее существование. Нет, что касается оплаты и прочих льгот, в то числе клановых преференций — тут вас не обманули. Скажите, вы все давали подписку о неразглашении предоставляемой информации?

Прозвучавший гул голосов показал, что все.

— Поднимите руку те, кто ещё подобной подписки не давал.

Айлинэри выждала некоторое время, но ни одна рука не поднялась.

— Хорошо… Очень хорошо… Надеюсь, вы также внимательно читали не только раздел с суммами причитающейся оплаты, но также и раздел ответственности. Поднимите руку те, кто этот раздел не читал.

Опять ожидаемо не поднялось ни одной руки.

— Хорошо, что вы так внимательны. Однако всё же рискну напомнить, что за разглашение любой информации по нашему проекту полагается смертная казнь. Всё, что вы будете делать, по решению тана Тассо, тщательно изучившего вероятные последствия утечки информации, будет иметь гриф максимальной секретности. Вижу, для вас это тоже не новость. Прочитали. Скорее всего, вы также прочитали, что вместе с вами пострадают и члены вашей семьи и их ближайшие родственники. Жестоко, понимаю, но такова плата за секретность — теперь вам постоянно придётся думать о том, что, где и когда вы говорите. Также вы, наверное, обратили внимание, что в подписанном вами договоре подчёркивается, что наказание за разглашение информации неотвратимо, и не важно, вольно или невольно произошла утечка. Слово «невольно» в числе прочего, если кто вдруг не знает, включает получение от вас информации помимо вашей воли. Способов масса — алкоголь, химические препараты, пытки… Некоторые способы дают практически стопроцентную гарантию того, что вы расскажете всё, что знаете и не знаете… Что, откуда я могу это знать? О, поверьте, я знаю, о чём говорю. Все эти способы я испытала на себе. И могу с уверенностью утверждать — ни один из вас при применении интенсивных методов допроса утаить секретную информацию не сможет. Расскажете всё. Поэтому настоятельный вам совет — кто передумал и хочет выйти из проекта — сделайте это сейчас, потом будет поздно. Тем же, кто решит остаться, я рекомендую сеанс гипноза и вживление капсулы самоликвидации. Лучше двух — для надёжности. Тогда, в случае угрозы выдачи секретной информации, ваше подсознание вне зависимости от вашего решения отправит капсулам сигнал на активацию. Капсулы неизвлекаемые, они останутся в вашем мозгу даже после процедуры омоложения, так что это на всю жизнь. Подумайте, я даю вам на принятие решения ещё несколько нун. Кто хочет выйти из проекта, пусть уйдут, кто решит остаться — пишет заявление на вживление в мозг капсул.

Айлинэри вышла из зала, а когда снова в него вошла — численность коллектива уменьшилась на несколько человек.

— Ну вот, мы и определились с окончательным составом будущего проекта. Теперь я расскажу, чем мы будем заниматься, и почему у проекта гриф максимальной секретности. Недавно, в чём-то даже случайно, я натолкнулась на информацию о том, что человечество использует возможности своего тела максимум на несколько процентов, а, возможно, и того меньше. У меня есть предположение, что в человеке заложена не только принципиальная возможность достижения личного бессмертия, без использования существующего в настоящее время дорогостоящего медицинского оборудования для омоложения, но и возможность напрямую, простым усилием мысли, оперировать окружающими вас энергетическими потоками, летать, усилием мысли двигать предметы, передавать на расстояние свои мысли и читать чужие — ведь мысль тоже материальна. Если всё человечество перестанет зависеть от нашего омолаживающего оборудования — это плохо, клан потеряет огромные деньги и своё влияние. Но если эту возможность мы раскроем только в членах нашего клана? С одной стороны, могущество клана возрастёт многократно. С другой стороны — империя, недовольная резким усилением одного клана, может посчитать нас угрозой своему существованию и наплюёт на соблюдение закона. Совет кланов, получив доступ к этой информации, также может пойти на поводу у правящей династии и пожертвовать одним кланом из миллионов ради сохранения политической стабильности. Теперь понимаете, что поставлено на кон? Ни много ни мало как существование нашего клана. У нас есть великолепная возможность модифицировать членов клана — мы будем умнее, быстрее, сильнее, мы будем жить очень долго и выглядеть на столько, на сколько сами захотим. Но если хоть одна живая душа за пределами нашего клана узнает о том, что для этого нам уже не нужно кучи дорогостоящего оборудования — клана не станет. Его уничтожат. Потому что тогда клану уже не нужна будет империя. Империей будем править мы. Клан Камэни.

Гробовое молчание тяжёлым облаком заполнило зал. Никто более уже не улыбался — перспективы в случае их успешной работы завораживали и пугали. Но ради власти стоило рискнуть. Все эти люди и так поставили свою жизнь на служение клану, а конечная цель была слишком уж заманчивой. К тому же если проект ждёт успех, то к вершинам власти пробьются те, кто стоял у его истоков — а именно присутствующие здесь, на закрытом заседании избранных учёных клана. Несколько десятков глаз внимательно смотрели на прикусывающую губы Айлинэри — сохраняя внешнее спокойствие, она сильно волновалась.

— Теперь по приоритетам. Телекинез, оперирование материей и энергией, возможно — телепортация, бессмертие — это, конечно, хорошо, но в ближайшей перспективе приоритетным считаю общее усиление физических возможностей организма — силы, ловкости, выносливости, а также развитие телепатии. Наработки по первой части есть в моих исследованиях, с телепатией — сложнее, я там остановилась практически в самом начале, но, на мой взгляд, этот вопрос тоже решаемый, причём вероятность быстрого решения этого вопроса достаточно высока.

Голос из зала:

— Вы разве проводили опыты над телепатом?

По залу прокатилось лёгкое оживление, завиднелись улыбки, даже послышались редкие смешки…

— Вы будете сильно удивлены, но да. Вижу, двое женщин, поднявших руки в начале нашего заседания, не веселятся. Наверное, они успели изучить материалы моих исследований.

Обе женщины синхронно кивнули головами, соглашаясь.

— Поверьте, скоро у всех вас при изучении представленного материала поубавится веселья. Тело человека, как оказалось, изучено нами из рук вон плохо, хотя до недавнего времени большинство из сидящих здесь искренне считало иначе. Нервная система человека, оказывается, не только передаёт команды мышцам и собирает с них информацию, но и может работать как обычная антенна, причём как на приём, так и на передачу. А источником электромагнитного излучения, равно как и приёмником, работает мозг, причём эта функция мозга вообще никем и никогда не исследовалась. Впрочем, похоже, мозг может работать в качестве приёмника или излучателя и без участия нервной системы. Это пока только мои предположения, факты вы будете собирать сами. Однако научно доказанный факт — исследуемый объект, для тех, кто не знаком с материалами моих исследований — это мужчина примерно сорока пяти биологических лет, отлично детектировал направленное на него внимание, определял наличие и количество интересующихся им людей, причём фиксировал их точное местонахождение, даже если сам в это время был в другой комнате. Изменение спектра электромагнитного излучения тела мужчины в момент сканирования им окружающего пространства приведено в отчёте. Также документально подтверждено, что исследуемый мужчина простым усилием воли мог на короткое время в незначительных пределах изменять свой собственный вес. Что в это время излучало его тело и что происходило с окружающим его пространством — там же, в материалах моей научной работы.

Голос из зала:

— Поразительно! И где же ваш сказочный исследуемый объект?

— Исследуемый объект убит по приказу императора…

Айлинэри прокашлялась — от волнения и долгого разговора в горле женщины пересохло. Налив в стакан немного воды, и сделав пару глотков, она продолжила:

— И ещё один немаловажный момент. Доступ к общей базе данных получают все. Все также ежедневно сливают в общее хранилище всю полученную за день информацию. Изменять информацию могут только те, кто её выложил, но пользоваться — повторяю, пользоваться могут все. Крысятничества не допущу. Работаем вместе, одной командой, и индивидуальных заслуг в проекте не будет — все почести, равно как и наказания, будут равномерно делиться на всех. Не пытайтесь, поймав идею, подгрести всё под себя — клану важен не конкретный лидер, а быстрота полученного результата. Мы начали бег наперегонки со временем. Матриарх не обольщается — всё тайное рано или поздно становится явным, и о нашей работе также рано или поздно узнают. Наша задача — чтобы о нас узнали как можно позже, когда ничего против нас сделать будет уже нельзя. Ещё раз напоминаю, что наша задача настолько важна, что госпожа матриарх взяла её под свой личный постоянный контроль. Она будет контролировать каждый ваш шаг…

Голос из зала:

— Она что, будет лично приходить на наши совещания?

— Она уже здесь.

В зале повисла гробовая тишина. Некоторые учёные начали испуганно озираться — о жёсткой, порой жестокой правящей руке женщины-легенды ходили страшные истории, а личная встреча с матриархом редко проходила для простых смертных без последствий, в лучшем случае добавляя им несколько седых волос.

Выждав несколько мгновений, Айлинэри продолжила:

— Решением матриарха клана Камэни я назначена её заместителем с правом принятия самостоятельных решений и правом наследования должности матриарха. Возможно, когда-нибудь госпожа изменит своё решение, на что я сильно надеюсь, но пока для вас матриарх — это я, и моё слово — слово матриарха со всеми вытекающими последствиями.

Гробовая тишина дополнилась опущенными в пол взглядами. Звенящую от напряжения тишину разбил голос молодого матриарха:

— Итак, будем считать, что работы по новому проекту начаты с этой нуны. Проект по созданию совершенного человека получает кодовое название «колыбель бога»…

* * *

Глядя на работающего Рура, Силлана подумала, что наконец-то и в её жизни наступает счастливый период — по прошествии ста с лишним сол она, кажется, нашла своего мужчину. Ру был хорош, очень хорош — с красивым телом киборга, грацией хищника и сильными, но ласковыми и нежными руками он казался идеалом мужчины, тем самцом, к которому, как мухи на мёд, слетаются женщины. Он всегда был вежливым и обходительным, не спорил, старался помочь, чем мог — вот даже взялся построить ей отдельную лабораторию рядом с домиком, чтобы Силлана не бегала к своим приборам, разбросанным под открытым небом в разных уголках станции. Такое решение он предложил почти кун назад, когда утешал плачущую Силлану, до слёз расстроенную сорвавшимся очень важным опытом, который она сопровождала почти целый кун. Опыт сорвался по банальной причине — оборвался кабель энерговода, тянущийся к одному из стоящих вдалеке под открытым небом и укрытых временным навесом приборов. Питание исчезло, исследуемые образцы пропали, замёрзнув, эксперимент сорвался, совсем немного не дотянув до конца, а сам прибор, у которого из-за отключения питания в трубопроводах замёрзли реагенты, вышел из строя. Запасные трубопроводы были на складе, но как их поменять — Силлана не знала. Подобные случаи в середине зимы, когда ударили сильные морозы, и всю станцию завалило толстым слоем снега, стали случаться всё чаще. Неудивительно — нежное научное оборудование не было рассчитано на работу под открытым небом, да ещё и на морозе. До окончания рабочего этапа женщине осталось совсем немного — часть научной работы ею уже была закончена и систематизирована, до её полного завершения оставалось буквально чуть-чуть… Но неисправный прибор и отсутствие ещё одного дома, куда можно было бы перетащить с улицы несколько необходимых для проведения последующих экспериментов лабораторных комплексов, ставил крест на всей её дальнейшей работе. Рур, разобравшись в причинах трагедии, сказал расстроенной женщине, что произошедшее — мелочь, не стоящая её беспокойства. Силлана, захлёбываясь слезами, тогда вывалила на мужчину всё, что наболело в женской душе за прошедшую половину зимы. Досталось и безответственному начальству, разломавшему все старые постройки и не построившему новые, и ленивым строителям, которые вполне могли, поторопившись, успеть до зимы возвести хотя часть домов, но не желали работать сверхурочно. Упоминались и коллеги по работе, разъехавшиеся на зиму по домам, и которым было глубоко плевать, когда закончатся их собственные эксперименты, так как зарплату они всё равно получат, а в срыве сроков обвинят не себя, а строителей. А вот Силлане нужны не оправдания, а результат, причём этот результат она должна получить непременно до весны, так как весной руководство клана начнёт распределение средств на новые проекты. А под новый проект ей не выделят денег, пока она не защитит старый. А старый она защитить не может, потому что работы по нему ещё не завершена, а сама она брошена здесь, на базе, одна, а прибор сломался, и отремонтировать его некому. А даже если прибор каким-то непонятным образом всё же удастся отремонтировать — он всё равно сломается, потому что сползающий со склона снег рвёт энерговоды, а без энергии технологические растворы в приборе замерзают и образцы гибнут…

Выслушав сбивчивый поток жалоб, перемежающийся всхлипами, Рур посадил женщину к себе на колени, как ребёнка, и, нежно поглаживая по голове, ласково проговорил:

— Смысл нарисовавшейся проблемы я уловил, теперь давай успокоимся и вместе поищем выход из сложившегося положения. Весь мой жизненный опыт показывает, что безвыходных положений не бывает. Давай рассуждать спокойно. Определим цель. Как я понял, основной целью является выполнение твоей научной работы до конца зимы. Правильно?

— Я не смогу, прибор сломался… — женщина опять захлюпала носом.

— Разве я сейчас говорил про прибор? Прибор — это уже следующий вопрос, а ты не ответила на первый. Тебе надо закончить свою работу до весны или можно перенести её на год?

— Но тогда я потеряю целый сол! И вся моя работа здесь будет бессмысленной!

— Сол — не жизнь. Ничего страшного.

— Для меня — жизнь! Не получив весной денег на следующий этап, я не получу новую должность! Я ждала её почти двадцать сол! Я не оправдаю доверия клана, и должность будет потеряна для меня навсегда! Её отдадут другой!

— А что, клан не примет во внимание внешние, не зависящие от тебя обстоятельства?

— Клану плевать на обстоятельства, его интересует результат! Либо ты делаешь работу, либо нет. Я же знала, что на станции планируется реконструкция, могла выбрать для своих исследований любую другую станцию, но не хотела далеко лететь, хотела остаться поближе к дому. И в результате сорвала работу, подвела клан…

— Ещё не подвела, не плачь.

— Да? А как я завершу её без сломавшегося прибора?

— Раз тебе нужен прибор, значит, его надо отремонтировать.

— А потом он опять сломается!

— Чтобы прибор не сломался, его надо поставить в закрытое отапливаемое помещение.

— Домик уже забит оборудованием под завязку, для тебя едва-едва место нашлось. Места для установки дополнительных приборов не хватит, даже если я уйду жить на улицу. Да и ремонтировать приборы я не умею.

— Давай успокойся, а потом мы вместе определим, что надо сделать для того, чтобы твоя работа была закончена до весны. Предлагаю попробовать отремонтировать прибор, и если ремонт удастся — построить для него отдельный домик.

— Так ты техник? Умеешь ремонтировать приборы?

— Нет, я не техник, но для ремонта думаю, достаточно будет инструмента и мануала.

— Инструмент в комплекте… А что такое мануал?

— Инструкции. Инструкции по эксплуатации, техническому обслуживанию и ремонту.

— Про инструкции не знаю, но, думаю, можно сделать запрос искину станции.

— Ладно, эти вопросы беру на себя, попытаюсь решить. Если прибор будет исправен, ты сможешь закончить свою научную работу в срок?

— Да, только исправь прибор, пожалуйста.

— Хорошо, займусь им завтра. И больше не плачь.

— Не буду…

Рур сдержал своё обещание. Всю ночь он общался с искином по своему терминалу — Силлана, которой не спалось, часто вставала и смотрела, как Рур работает. Похоже, техника для него была не в новинку, так как ближе к утру он что-то скачал на мобильный планшет и улёгся спать на своём матрасе в обнимку с рурхом. Тот сразу же закинул на мужчину лапу и, не просыпаясь, начал тихо урчать, постукивая по полу хвостом. Под мерное урчание кота Силлана заснула…

Проснулась она поздно, когда солнце уже вовсю светило в маленькое заледеневшее окошко. Ни Рура, ни кота на месте не было — наверное, пошли гулять. Позавтракав и одевшись, Силлана вышла на улицу, щурясь от искрящегося под солнцем снега. Рур обнаружился недалеко — лежащим под разобранным прибором, тем самым, наиболее необходимым, который вышел из строя из-за обрыва энерговода. Рядом с Руром, на очищенной от снега земле, лежало расстеленное одеяло, на котором ровными рядами в известном только самому мужчине порядке лежали инструменты, запасные трубки, демонтированные детали прибора. Сам Рур сосредоточенно что-то ковырял, периодически заглядывая в планшет и напевая какую-то незамысловатую мелодию. Похоже, дела у него шли хорошо, так как подросший за зиму кошак, всегда очень чутко улавливающий настроение хозяина, весело носился вокруг лежащего под прибором Рура, подбрасывая в воздух и ловя шершавым красным языком искрящиеся на солнце снежинки. Силлана давно подметила, что поведение кота повторяет поведение мужчины — зверь веселился, если у Рура было хорошее настроение, и грустил вместе с Руром. Кот мог точно узнать, где хозяин и какое у него настроение, даже если мужчины поблизости не было. Похоже, хищник обладал зачатками телепатии — тогда становилась понятной и неуловимость его соплеменников, и отсутствие выживших при встрече с хищником. От телепата не спрячешься — обязательно найдёт, в какую бы щель ты ни забился.

Заметив Силлану, Рур, улыбнувшись, сказал:

— Кажется, я отремонтировал твой прибор. Все неисправные детали и узлы заменил, предварительные тесты провёл, сейчас собираю. Через половину ри подключу питание и проведу общий тест. Если он пройдёт — кормишь меня праздничным обедом.

Силлана улыбнулась. Под праздничным обедом Рур имел ввиду жаркое из данхои, мясо которого хранилось за домом, засыпанное для сохранности снегом. Мясо у них появилось около десяти ло назад — Рур начал выводить своего подросшего кота на охоту. Силлана как-то за обедом, задумавшись о чём-то, проговорилась, что скоро придётся экономить на еде. На недоумённый вопрос Рура она пояснила, что продуктов на зиму ей оставили с запасом, но запас этот был рассчитан на одного человека и никак не предусматривал ещё одного взрослого мужчину, питающегося за двоих, и одного вечно голодного рурха, прокормить которого вообще никаких запасов не хватит. Рур, в своей вечной оптимистичной манере сказал, что не видит в этом никакой проблемы и поинтересовался, есть ли на станции какое-нибудь оружие. Получив в руки армейское автоматическое ружьё, он долго внимательно крутил его в руках, периодически вскидывая к плечу и прицеливаясь куда-то в пустоту, после чего отложил в сторону, сказав «подойдёт», и спокойно продолжил есть. В тот же день после ужина он оделся потеплее, взял выданное ему Силланой ружьё, нож и, свистом подозвав к себе кота, ушел, сказав, чтобы раньше утра их не ждали. Утром, к завтраку, оба рурха, человек и зверь, вернулись, довольные и с добычей — на спине кота была привязана выпотрошенная туша молодого данхои без задней ноги. Довольная морда кота с заляпанными кровью усами весьма красноречиво показывала, куда эта нога делась. Кот, зайдя в дом, тщательно вычистил свою морду облизанной лапой и, как ни в чём не бывало, подошёл к своей миске, ожидая законного завтрака. Накормленные, добытчики улеглись спать. Правда, Рур перед сном, взяв нож, разделал тушу данхои на части, отделив мясо от жил и костей, разделив на примерно равные порции и упрятав его в герметичные пакеты. Кости сложил на улице перед домом, пообещав после обеда выкинуть поближе к реке, а мясо закопал в снегу за домом.

После охоты мясо данхои прочно обосновалось в меню — у Рура с Силланой на обед, а у зверя — постоянно. Правда, коту мужчина мясо предварительно размораживал, а потом и стерилизовал в лабораторном автоклаве, на недоуменный вопрос Силланы «зачем?» пояснив:

— От паразитов дикого зверя всё равно не убережёшь, но шанса снизить вероятность заражения упускать нельзя.

Больше всего Силлану в ответе Рура поразило не знание о возможности заражения паразитами, а то, что он считает кота диким — сама Силлана до сего момента думала, что он домашний. Попросив у Рура пояснить этот вопрос, она услышала примерно следующее:

— Хищник в неволе жить не может. Он должен охотиться, ему нужен простор и живая дичь, за которой он будет бегать. Он должен развивать не только своё тело, но и свои мозги — ведь наука выслеживать и убивать дичь очень сложная. В неволе, помещённый в вольер, зверь будет медленно умирать.

Рассказывая это, Рур сноровисто разделал размороженный кусок нежного мяса и, посолив его, пересыпав специями и переложив найденными в холодильнике овощами, положил в извлечённый из шкафа контейнер, закрыл крышкой и поставил в духовку, установив необходимую температуру, которую, похоже, подобрал наощупь. Буквально через десяток нун из духовки стали доноситься шкворчащие звуки, а по кухне поплыл одуряющий аромат. На вопрос женщины, что в результате этого получится, Рур ответил:

— Получится мясо тушёное с овощами по-кавказски. Не шашлык, конечно, но тоже очень вкусно.

— А что такое шашлык?

— А это такое же мясо, только приготовленное прямо на костре.

— Оно же сгорит, в огне мясо нельзя готовить!

— Э, женщина, что ты можешь понимать в искусстве приготовления настоящего мяса? Ладно, не расстраивайся, завтра с утра сделаю шампура — я видел за домом валяющуюся упаковку от какого-то механизма с подходящей проволокой, и приготовлю настоящий кавказский шашлык. Правда, мясо нужно предварительно вымочить в вине, пересыпав его луком, а я ни того, ни другого в здешних запасах не наблюдаю… Вино, в принципе, можно заменить уксусом, а вместо лука… — Рур задумчиво перебирал коробочки со специями, поочерёдно открывая их, принюхиваясь и отрицательно морщась, — ладно, вместо лука тоже что-нибудь придумаем…

На следующий день в обед Рур накормил Силлану шашлыком, пожарив мясо на костре, используя странную коробчатую конструкцию из толстой стальной проволоки, которую он назвал мангалом. Такую же проволоку, правда, расплющенную в полосу (и нашёл же, чем расплющить!), мужчина использовал для жарки мяса, нанизав на неё загодя нарезанные промаринованные кусочки и расположив прямо над пышущими жаром углями прогоревшего костра. Костёр Рур, естественно, развёл прямо перед домом, пустив на дрова старые доски со своих макивар — они у него надолго не приживались, будучи почти сразу после установки размочаленными в хлам под воздействием страшных ударов рук и ног мужчины. Сам мужчина, правда, утверждал, что просто дерево дрянь — мягкое и легко ломается. Силлана, услышав подобный ответ, как-то подошла к этим макиварам и, пока Рур не видит, постучала по ним камнем — на досках не осталось даже вмятин. Наверно, камень лёгкий попался… Но искать камень потяжелее Силлана не стала, справедливо подозревая, что простая замена камня результата не улучшит.

Шашлык Силлане понравился, но Рур сказал, что один раз побаловались — и хватит, шашлык у них будет по праздникам, а в обычные дни пусть Силлана мясо просто тушит в духовке — и проще, и полезнее.

Праздник, похоже, всё же наступил, так как вылезший из-под прибора Андрей сказал «кажется, готово», аккуратно собрал инструмент и запчасти, сложив всё горкой посреди одеяла, и, подключив энерговвод, с загадочной фразой «торжественная сдача объекта в эксплуатацию» подал питание.

Аппарат загудел, замигали разноцветные лампочки, после чего Рур быстро защёлкал клавиатурой, бормоча «сейчас прогоним тест, и вынесем окончательный вердикт». Через некоторое время прибор замолк, лампочки погасли, и Рур отключил кабель, сказав:

— Ну, вот и всё. Аппарат полностью исправен и готов к эксплуатации. Сейчас я его временно законсервирую, и мы пойдём праздновать.

Силлана вначале обрадовалась фразе «полностью исправен», однако при слове «законсервируем» улыбка исчезла с её лица, и она огорчённо произнесла:

— Как законсервируем? А мои опыты?

— Дорогая, какие опыты? Во-первых — у нас праздничный обед, тебе будет не до опытов. А во-вторых, неужели ты наивно подумала, что, провалявшись полдня на морозе под твоим долбанным прибором, я позволю тебе опять запустить его прямо под открытым небом? Чтобы ты опять его угробила? Ты инструкции вообще читала? В них же ясно написано — в процессе работы используется жидкий реагент, не допускающий эксплуатации при минусовых температурах. То есть мы сейчас празднично обедаем, а потом спокойно садимся за стол и думаем, как нам построить для тебя отдельно стоящую тёплую лабораторию.

Осознав, что у неё теперь не только рабочий прибор, но и, в перспективе, дополнительный дом с оборудованием — а словам Рура с недавних пор она начала доверять, женщина на радостях повисла у Рура на шее, расцеловав его и в щёки, и в губы, и вприпрыжку убежала в дом — готовить обед. Мужчина, улыбаясь, смотрел ей вслед. Бася, неслышно подойдя к нему, прижался к мужской ноге и тоже посмотрел на захлопнувшуюся за женщиной дверь. Мысли у тёзок, похоже, были о разном, и если кошак явно думал лишь о предстоящем обеде, то блаженное выражение лица мужчины указывало на то, что обед в его мыслях занимает далеко не первое место…

И вот теперь Силлана, глядя на сосредоточенно работающего Рура, наблюдала растущий на фундаменте брошенного недостроя каркас нового дома. Накануне вечером Рур подробно расспросил женщину, какие приборы и оборудование необходимы ей для окончания научной работы, после чего тщательно всё записал. Затем мужчина вытащил из Искина описания этих приборов с размерами и картинками, что-то долго чертил и считал, после чего затребовал у того же искина полную информацию по остановленной стройке и уже надолго углубился в её изучение. Не дождавшись результатов, Силлана легла спать и быстро заснула под приглушённое бормотание Рура.

Наутро, проснувшись, она обнаружила Рура мирно спящим на своём матрасе в обнимку с рурхом, а на принесённом из кухни стуле рядом с её кроватью лежала стопка листов с распечатанными на них рисунками дома и планировками-эскизами с предполагаемым размещением в нём необходимого оборудования. В нарисованном доме было продумано всё, начиная от достаточно широких и удобных проходов между приборами, и заканчивая схемой подводки энергии и внутренней разводкой питания, а также индивидуальным освещением и несколькими небольшими столами — аналогом рабочих мест. Видимо, Рур предполагал, что Силлане будет неудобно постоянно бегать в основной домик за материалами и документацией — вот, даже на отдельном листе схема разводки терминалов и подключения их к искину с общим хабом на все рабочие места предусмотрена. Такого порядка и грамотного подхода к размещению оборудования женщина не видела за всю свою столетнюю жизнь. Даже в углу лаборатории несколько непонятных квадратиков нарисовано… С отдельными дверями… Ого! Рур предусмотрел даже автономный биотуалет, умывальник, душ и мини-кухоньку с переносным холодильником, микродуховкой, откидным столиком, стульчиком и маленьким шкафчиком на стене, куда вполне могут поместиться несколько тарелок и кружек… Ну да, вот в сноске специально указано — мобильная кухня, духовка — одна штука, холодильник — одна штука, тарелки, ложки, кружки… С пометками, в каком из законсервированных на зиму строителями контейнеров всё это богатство находится. Похоже, для того, чтобы благоустроить лабораторию, мужчина использовал бытовые модули из строительного комплекта административного корпуса. Лаборатория предусматривала всё, что нужно увлечённо работающему учёному, чтобы в процессе работы не помереть с голоду. Также стало понятно, чем занимался Рур всю ночь — он подгонял полученную в результате своих расчётов потребную для лаборатории площадь с уже имеющимися фундаментами недостроенных домов. Подобрав — вот и ссылка на расположенный неподалёку вверх по склону горы фундамент, — Рур вписал в имеющийся фундамент спланированную лабораторию, пририсовал стены… Нет, не просто пририсовал — на схеме дан разрез каждой стены с имеющимися на ней буквенно-цифровыми обозначениями. А вот и ссылки внизу — эти стены уже лежали здесь же, на базе, законсервированные. Предназначенные, правда, для других домов, но кто сейчас на это будет смотреть? Осталось их только достать и смонтировать. Действительно громадная работа…

То, что Силлана полагала громадной работой, было сделано Руром всего за один день. Он не стал изгаляться и выдумывать что-то своё, оригинальное, а просто запросил у искина стандартную технологию сборки подобных домов, а также имеющееся на станции строительное оборудование, с помощью которого её можно произвести. На станции, похоже, было не всё, так как Рур после долгого общения с искином выписал что-то себе в планшет, натаскал на расчищенную от снега площадку перед домом кучу непонятного металлолома и инструментов и долго там что-то резал и варил, остужая в окрестных сугробах получившиеся заготовки. На очередной вопрос заинтригованной работой Силланы, что он делает, Рур ответил:

— Много оборудования и инструмента для сборки не хватает, строители увезли. Один, без помощи, не соберу. Делаю лебёдки, рычаги, туру, кран-балку.

— А без них нельзя?

— Вручную детали домов не поднять и не установить — они слишком тяжёлые. Однако на станции есть несколько портативных силовых установок, откуда я могу использовать крутящий момент. А дальше — чистая физика. Используя тросы, блоки, рычаги, привод от силовой установки и точку опоры, я смогу если не перевернуть мир, то уж как минимум собрать этот достаточно примитивный строительный паззл. И вообще, не отвлекай меня, всё равно пока не увидишь — не поймёшь, а объяснять долго. Потом посмотришь, и в процессе работы всё станет ясно…

Всё действительно стало ясно в процессе работы. Строители, уехав, увезли манипуляторы и антигравы, без которых было невозможно поднять тяжёлые секции, законсервированные на зиму в обтянутых упаковочным пластиком штабелях. Рур, расконсервировав несколько штабелей из своего списка, разобрал их вручную, используя изготовленные чуть ли не на коленке допотопные агрегаты, приводимые в действие самодельной лебёдкой, сделанной из мобильной силовой установки, с их же помощью перетащил секции вверх по склону на расчищенный от снега фундамент и, постоянно сверяясь с чертежами, буквально за один день собрал коробку будущей лаборатории. Потом, уже в сгущающейся темноте, он собрал разобранные штабеля обратно и повторно укутал их упаковочной плёнкой, объяснив, что раз строители укрыли — значит, так надо. Закончив сборку стен и поужинав, Рур сразу же лёг спать, заснув практически сразу, едва успев, закрывая глаза, попросить Силлану достать ему к утру со склада новую одежду. Только сейчас, присмотревшись к спящему мужчине, Силлана увидела, как он устал. Брошенная в углу у двери одежда вся пропиталась потом и консервирующей смазкой. Действительно, только выкинуть…

Утром, проснувшись отдохнувшим, бодрым и весёлым, мужчина вместе со своим неразлучным котом сунулся к Силлане на кухню за завтраком, обещая после него какой-то непонятный «дембельский аккорд». Описание дембельского аккорда Силлану не вдохновило, ибо, по разъяснению Рура, этот пресловутый «аккорд» являлся ничем иным, как неожиданной работой с непредсказуемым результатом. И если постройку дополнительной лаборатории на станции действительно никто не ожидал и не планировал, то вот непредсказуемый результат женщину несколько настораживал. Рур же на её опасения лишь улыбнулся и посоветовал не волноваться понапрасну, а заняться чем-нибудь общественно полезным — например, приготовлением предстоящего завтрака. Согласно последующим объяснениям Рура, чтобы мужчина хорошо работал, на кухне постоянно должна быть еда, а еду должна готовить женщина. В этом, мол, её настоящее призвание, а не в той фигне, которой, по мнению Рура, занимается Силлана. Мнение Рура о своей работе женщину немного обидело, как и рекомендуемая мужчиной связь между ней и кухней, но во всём остальном он оказался прав — работал Рур действительно хорошо и быстро, ещё до обеда установив крышу, а после обеда — загерметизировав все швы в собранном доме, навесив снаружи защитные панели от дождя и снега, подведя в дом энерговод и разведя кабели по стенам в смонтированных заранее коробах к предполагаемому месту установки оборудования. Уже в сгущающихся сумерках Рур прокинул по потолку освещение, подключил его к общему силовому щиту и, что-то пробормотав, включил питание. Дом залил мягкий ровный свет, конвекторы начали работать, нагоняя в помещение тёплый воздух. Восхищённая Силлана снова повисла на шее Рура, целуя его. Похоже, это становилось традицией…

Утро третьего дня эпохальной стройки разочаровало Силлану — после завтрака она рассчитывала, что Рур начнёт устанавливать оборудование, но мужчина традиционно порекомендовал ей не мешать работе, а лучше заняться тем, что получается у неё лучше всего. Силлана уже знала, что, по мнению Рура, лучше всего у неё получается готовить ему еду на кухне, поэтому фыркнула и ушла к терминалу систематизировать результаты своей научной работы и писать программу для предстоящих исследований.

К обеду уставший, но довольный Рур сообщил, что смонтировал фальшполы и всю бытовуху. Под бытовухой Рур, оказывается, понимал кухню, умывальник, туалет с душем и столовую. Пусть и микроскопического размера, вышеозначенные помещения создавали в лаборатории дополнительный комфорт. Не удержавшись, вместо обеда Силлана побежала посмотреть, что получилось, и, открыв дверь, замерла в восхищении. Во-первых, дверь оказалась двойной — сначала одна дверь открывалась наружу, а затем другая дверь — вовнутрь. Зачем это было сделано, Силлана теперь понимала — в её домике дверь была всего одна, и из неё, даже закрытой, постоянно поддувал холодный воздух, а через открытую в дом врывался целый снежный вихрь. Двойная дверь устраняла это безобразие. Но, войдя внутрь и закрыв за собой вторую дверь, женщина попала не в лабораторию, а в маленькую, но ярко освещённую комнатку, на одной стороне которой висел большой энергораспределительный шкаф с подходящей к нему толстой трубой энерговвода. С другой стороны стояла полочка, на которой лежала пара лёгких тапочек, явно только что взятых со склада, и торчало несколько вбитых в стену на уровне головы маленьких крючочков, на одном из которых висел лабораторный халат — Рур предусмотрел даже это. Пол также был не земляной, а собран из технических плиток — множество подобных плиток грудой мусора валялось в отвале на границе станции. Под плитками явно ощущалась пустота — они слегка звенели и вибрировали под ногами, если на них резко наступить. На противоположной от входной двери стене была ещё одна дверь, теперь уже точно в лабораторию. На ней светящейся зелёной краской, явно рукой Рура, была намалёвана надпись «уходя, гасите свет!». Смысла в ней Силлана не видела — обычно в лабораториях свет горел постоянно, но на будущее решила, что это, видимо, такая примета на родине у мужчины — в темноте результат эксперимента лучше, чем при свете…

Открыв вторую дверь, Силлана оказалась в лаборатории. Лаборатории своей мечты… Всё в ней было именно так, как нарисовано на чертежах. Ровный пол, не земляной, а выложенный такими же техническими плитками, как и в прихожей, к тому же тёплый — похоже, Рур предусмотрел его подогрев. Справа и слева виднелись двери в кухню-столовую и в ванную-туалет. По стенам через весь зал тянулись короба энергокабелей. Всё было готово к установке оборудования.

Открыв двери поочерёдно сначала в ванную, потом на кухню, Силлана убедилась, что и тут всё ожидаемо соответствует чертежам. Удивительное совпадение планов и реальности… В очередной раз женщина подумала, что хотела бы оставить мужчину себе, и, возможно, даже связать с ним свою жизнь. Похоже, инопланетянин, несмотря на явное недоверие к результатам женского труда, если только они не касаются кухни, является просто кладезем талантов. А его ужасные шрамы — ну так любые шрамы легко убрать, вопрос только в количестве необходимых для этой процедуры денег…

Нетерпеливо дожидаясь конца обеда, Силлана ёрзала на стуле, вся в предвкушении предстоящей процедуры перемещения научного оборудования в новую лабораторию. Рур же, словно не замечая её состояния, спокойно ел, тщательно пережёвывая каждый кусок. Кошак, обычно быстро доедающий свою порцию и рвущийся гулять на улицу, сейчас, будто издеваясь, медленно слизывал своё мясо с миски, явно копируя манеру еды хозяина. В конце концов Силлана не выдержала:

— Ру, ты когда закончишь есть?

— Как только, так сразу же и закончу. А ты куда-то торопишься?

— Да, я хочу перевезти в лабораторию оборудование.

— Хочешь — перевози. Я разве тебе запрещаю?

Силлана аж открыла рот от удивления, не зная, что сказать… Потом, опомнившись, возмущённо выдала:

— Я думала, что оборудование перевезёшь ты.

— Молодец, хвалю. В первую очередь за то, что ты всё же думаешь. Иногда… Действительно, оборудование буду перевозить я, ты его просто не поднимешь. Да и подключать придётся тоже мне.

— А чего же ты тогда сидишь?

— Странно, что ты этого не видишь. Поясню — я сижу потому, что в настоящий момент я ем.

— Ты издеваешься?!

— Хорошо, что ты это заметила. Силлана, успокойся. Я вижу, что ты нервничаешь и тебе хочется побыстрее продолжить свою работу, но поверь — от твоего нетерпения ничего не изменится. Ты сломала свой прибор больше куна назад, а сейчас переживаешь из-за нескольких нун. Всё равно до темноты оборудование перетащить не успеем, а его ведь ещё надо подключать….

— Как не успеем? А я думала…

— Что думала — молодец. Что думала плохо — совсем не молодец. Лана, ты хотя бы представляешь, сколько времени надо потратить, чтобы перетащить и подключить хотя бы один прибор?

— И сколько?

— Думаю, достаточно много, если работать аккуратно, не спеша и соблюдая все правила техники безопасности. А если работать быстро — можно повредить оборудование. Оно тебе надо?

Силлана огорчённо замолчала. Рур, тем временем, доев свой обед, не спеша оделся и, протянув женщине её рабочую куртку, сказал:

— Пошли, покажешь один, но самый важный прибор. Начнём с него. Перетащим, подключим, ты будешь работать, а я займусь перетаскиванием остальных приборов.

— Почему один?

— А потому, что затаскивать оборудование надо в определённом порядке, так, чтобы устанавливать его, начиная от дальней от грузового люка стены. Один прибор ещё можно установить где угодно, но если в центре зала будут стоять несколько приборов, они будут мешать установке остальных. Поэтому не спорь и слушайся старших!

— Ты — старше? Да я… Да мне… Да ты знаешь, сколько мне лет!

— Странно… Неужели такая старая? А выглядишь моложе.

Силлана сначала хотела возмутиться, но потом, заметив на обезображенном шрамами, но ставшем таким милым и родным лице добрую улыбку, переспросила:

— Опять издеваешься?

— Есть немного, — признал Рур, — но ты же, как понимаю, вместо установки оборудования решила немного поговорить?

— Ах ты… — от возмущения женщина не нашла ничего лучше, чем начать колотить мужчину по спине своим кулачком. Рур, засмеявшись, поймал её за руку и, подтянув к себе, обнял, прижав к сильной, мускулистой, слегка пахнущей потом груди. Силлана немного побилась в железных объятьях, но быстро успокоилась — быть обнимаемой сильным уверенным мужчиной оказалось до невозможности приятно, с ним было спокойно и все проблемы казались далёкими и несерьёзными. Почему-то подумалось, что вот сейчас Рур разожмёт, как и обещал, свои объятия, а Силлане совсем этого не хотелось. Напротив, женщине хотелось, чтобы её продолжали обнимать, нежно дыша в затылок, а потом подняли на руки, донесли до кровати, где раздели, нежно целуя…

Неохотно вынырнув из омута мечтаний, Силлана тихо прошептала:

— Ру, пошли перетащим один прибор… Я покажу какой… А после ужина ты меня ещё раз обнимешь…

— Хорошо, моя маленькая, пошли, поработаем. Но твоё предложение я запомню…

В результате до ужина они перетащили и подключили не один, а целых три прибора. Правда, самым нужным был только один, первый, и на нём Силлана уже запустила очередную так необходимую ей для окончания научной работы программу. Ужин прошёл в тишине и безмолвии, а после ужина Силлана получила всё, о чем мечтала после обеда — и объятия, и поцелуи с транспортировкой на руках до кровати, и нежные руки, и даже намного больше… Уже потом, глубокой ночью, вынырнув из сладких грёз, женщина вспомнила, что, погрязнув в своей научной работе, она совсем забыла о приёме противозачаточных препаратов. Так что намеченный в перспективном плане ребёнок вполне мог оказаться скорой реальностью…