– Таким образом, нам нужно золото, – продолжал свою речь Ваулф. – И Флосский союз гильдий может нам его дать. Эти торгаши ухитрились скрыть почти весь свой запас от Революционного Совета. Неудивительно, эти речные рыбы-жирокопы до восстания ухитрялись надуть даже собственные Высокие рода. Так вот, теперь, с началом реквизиций гильдейского имущества на нужды революции, эти жадюги оказались в сложном положении – открыто потратить золото они не могут, сдавать его гвардейцам не хотят, а вечно держать его в тайнике у них не выйдет. – Ваулф сделал паузу, чтобы утереть рукавом комбинезона вспотевший лоб. – Это пока их гвардейцы не особо трогают. Но скоро вольница для флоссцев кончится. Поэтому они готовы отдать большую часть золота нам.

 – Вот так вот взять и отдать? – Недоверчиво спросила Элитьен.

 – Извините Высокая, но это не смешно – ответил Ваулф. – Чтобы альваланин с дельты Флосса кому-то что-то просто так дал? В народе говорят, у них даже младший муж с жены в постели денег просит. За доставленное удовольствие. Это, конечно, преувеличение, но, думаю не слишком большое. Если бы не страх что гвардейцы отберут все за просто так, мы бы у них золота не взяли никогда и ни за что.

 – А что они хотят? – перебила Ваулфа Вальен. – Руда, машины, лес, еда? С продовольствием у нас самих не очень.

 – Нет. Если бы речь шла об обычном товаре... Все это им, конечно, нужно, тем более в наши времена, когда торговля еле жива. Но золотом они готовы платить за один-единственный в мире товар. За оружие. Я переговорил с их посланниками. Флоссцы – в основном торговцы и земледельцы. А какая сейчас торговля, если Революционный Совет стремится все забрать, а взамен выдает лишь денежные расписки? Этих расписок у всех уже скопилось множество и за них ни одна гильдия по доброй воле продукцию отпускать не хочет. Продовольствие гвардейцы зачастую просто присваивают, не озабочиваясь даже расписками.

 – Так пусть присоединяются к нам, если им так плохо, – пожала плечами Элитьен.

 – Они боятся войны с гвардией. Они не уверены, что мы их тоже не ограбим. Они не понимают что такое государство. Это трусливые торговцы, которые не смогли взять ни одного замка Высоких даже с помощью гвардейцев... – Извините Высокая, случайно вырвалось, – неловко сказал Ваулф, наткнувшись на горящий взгляд Элитьен. – Но они понимают, что дальше для них все может быть только хуже. Поэтому они готовы платить золотым запасом за оружие и обучение. И то, лишь за самое лучшее оружие: автоматы и пулеметы сделанные нами с земных прототипов и лазерные винтовки. Лазеры гильдия Тритт в одиночку сделать не могла никогда, как и любая другая – как вы знаете, госпожа, Высокие за этим тщательно следили. Но автоматы мы можем им дать.

 – Нет. – С места возразил Ярцев. – Автоматов и патронов не хватает даже для армии конфедерации.

 – Если нет, то я не знаю что делать, – развел руками Ваулф. – Нам нужна торговля. Нам нужны деньги. Бумажные денежные руны Высокого Совета сейчас мало что стоят. Денежные расписки Революционного Совета теряют свою номинальную стоимость, чуть ли не ежедневно. Я поинтересовался – у вас на Земле это слово называется инфляцией. Если мы выпустим собственные бумажные денежные расписки или руны конфедерации их будет ждать та же судьба. Даже еще быстрее. Без обеспечения и ввиду неясности нашего дальнейшего будущего, они ничего не будут стоить. Но если мы выпустим золотые и серебряные денежные руны конфедерации, то гильдии будут торговать с нами даже несмотря на запрет Революционного Совета. Мы стабилизируем ситуацию внутри конфедерации. Мы сможем купить ту продукцию, которую не производила гильдия Тритт, но которая жизненно необходима конфедерации Илинрит. Но золото и серебро сейчас можно взять лишь за оружие. Мы одни из немногих, кто может его делать и продавать. Значит надо им торговать.

 – Чтобы оно потом повернулось против нас? – спросила Вальен.

 – Сомневаюсь. – Ответил вместо Ваулфа Липатов. – У гвардейцев есть образцы земного оружия. Я во время боя за космодром их видел. Производство они тоже, думаю, наладили. Однако же пускать автоматы и пулеметы в широкую серию и вооружать ими гильдии гвардейцы не хотят. Даже в отрядах черномундирников автоматического оружия не так много. Думаю тут дело не в нехватке мощностей – гвардейцы сознательно не хотят усиления гильдий, опасаясь, что те выступят против них. Что и произошло, кстати, в нашем случае. Ваулф прав – мы сейчас в сущности владеем эксклюзивом, который нужен всем и можем назначать за него свою цену. Надо пользоваться. Оружие Флосскому союзу гильдий нужно не против нас – им с нами нечего делить. А вот против наших врагов оно им понадобиться. Да и золотая валюта – это не бумажные керенки.

 – Не обязательно нужно все деньги выпускать в золоте, – с места добавил Ваулф. – Достаточно выпустить малую часть золотых денежных рун для внутреннего обращения и побольше – для внешней торговли. А под бумажные руны конфедерации объявить золотое и ресурсное обеспечение и выдавать их как зарплату. На Альвале дефицит сколь либо надежных денежных средств. Наши бумажные руны будут брать и внутри и извне, это лучше долговых расписок Революционного Совета. Но без золота нам торговлю не запустить никак. Кроме того что-то надо дать рабам низших полезностей в качестве зарплаты, чтобы обеспечить их лояльность конфедерации. Сейчас народ поддерживает нас против гвардейцев. Но если мы в конечном итоге окажемся не лучше гвардейцев – конфедерация долго не протянет. Уже сейчас идут разговорчики – дескать, при Высоких были рабами и работали за один паек, при ревсовете стали свободными, но работали тоже за паек, и при конфедерации все то же самое. Да и слух о том, что в конфедерации свободные граждане получают зарплату, сделает Илинрит привлекательной для простых альвалан, которые работают за один паек по всей планете. А первоначальные затраты мы потом себе вернем на внутреннем рынке. Есть у меня пара проектов...

 – Ладно, уговорил – махнул рукой Ярцев. – Элитьен, ставь вопрос на голосование.

 – Подожди, – придержал его Липатов. – Что у нас отдел пропаганды скажет? Давай Илья, не прикидывайся веником. Что думаешь?

 – Надо так надо. Я за. Раскрутить эту тему на радио можно неплохо.

 – Хорошо. Элитьен, голосуем? – спросил подполковник.

 – Да.

 – Ага, шесть голосов «за» , «против» ноль. Принято. И сколько тебе надо автоматов Ваулф? – Спросил Ярцев, отвечающий в импровизированном правительстве конфедерации за производство оружия.

 – Две тысячи штук, товарищ полковник, – сказал Ваулф, давно научившийся разбираться в воинских званиях землян. – И патронов минимум сотню на каждый ствол.

 – Ты охренел? У нас все суточное производство пятьдесят штук. Максимум доведем до сотни. Чем сами стрелять будем?

 – Так тонна золота, товарищ полковник. Полкило золота Флоссцы за автомат дают. После разгрома гвардейцев наше оружие стало легендой.

 – Сколько!? – Ярцев на секунду наморщил лоб, делая пересчет. – Это где-то чуть меньше двух миллионов рублей за штуку – сказал, подумав, офицер. – Ладно, продавай. Придумаем что-нибудь. Калаш за цену хорошей иномарки, – тихо пробурчал себе под нос полковник. – Однако, торговля с Альвалой обретает смысл... Ваулф, ты только потом сроки и партии со мной согласуй. Чтобы самим без оружия не остаться.

 – Само собой, товарищ полковник. – Илья увидел как Ваулф и Ярцев обменялись многозначительными взглядами, но значения этому придавать не стал.

 – Второй вопрос повестки дня, – продолжал глава гильдии Тритт. – Через три дня наступит праздник неба. Как праздновать будем?

В зале наступила тишина. Ваулф, как показалось Илье, с некоторым вызовом смотрел на Элитьен и Вальен, те сидели с мрачными выражениями лиц. Ярцеву и Липатову по этой теме сказать было явно нечего.

 – А в чем проблема? – сказал, наконец, подполковник, глядя на Высоких. – Праздник – вещь хорошая. Соберемся, отметим, так, как на Альвале обычно принято.

 – Как обычно? – Со странным выражением голоса, уточнил Ваулф. – То есть Высокие в полдень будут на площади пить нренн?

 – Все будем пить. – Недоуменно сказал Липатов. – Нренн – напиток к празднику более чем подходящий.

 – Я понимаю, что сейчас свобода! – вдруг взорвалась гневной тирадой Элитьен. – Все моральные ценности сданы в утиль, рабы никого не слушают, никакие авторитеты не действуют, а быдло хлебает божественный напиток, никого не стесняясь! Но я не буду смотреть, на то, как это делают при мне! Ноги моей на площади не будет!

 – Да в чем дело, объясните уже, – вклинился в ее эмоциональную отповедь Ярцев.

Ему объяснили. Ваулф и Элитьен, недовольно косясь и перебивая друг друга, рассказали о празднике неба и дне открытия новых бочек с нренном.

Оказывается, основа нренна делается из ягод таннира. Это довольно крупные ягоды, которые растут на небольших, не выше сорока сантиметров колючих кустах с желто-зелеными листьями. Причем ягоды бывают разных сортов – наименее ценными из них считаются сельскохозяйственные сорта для массового потребления, которые выращиваются на открытых полях, более ценные – лесные ягоды, собираемые на полянах и лугах вдоль опушки леса. Хотя они получают меньше света и не отличаются повышенной сахаристостью, но считаются более полезными и придающими напитку тонкий, благородный аромат. В лесных владениях гильдии Тритт и родов Иллор и Иноэрн значительных сельскохозяйственных угодий под таннир не было, но зато производимый ими ряд элитных сортов напитка пользовался заслуженной славой. Только вот продукт брожения и перегонки ягод таннира это еще не нренн. Это напиток рабов – нревв. Для настоящего нренна нужны семена кирра и лесной подземный гриб виппр. Смесь пророщенных семян и грибов, перед тем как отправиться на мельницу и далее на сусло, обязательно должны сушиться несколько часов над огнем от сжигаемой древесины небесного дерева, для придания особого «небесного» аромата. Ну а дальше полученное из просушенной смеси сусло смешивается с соком ягод таннира в пропорции один к трем и впоследствии процесс протекает примерно так же как и на Земле – брожение, дистилляция и закладка на несколько лет в бочки.

В праздник неба на городской площади и в замках торжественно сушат на огне небесного дерева первую партию пророщенных семян и грибов для нренна нового урожая. А так же впервые открывают бочки с нренном старых закладок. Только вот одно но: пить первые глотки нренна из каждой открываемой бочки рядом с кострами из священного дерева в этот день могут лишь Высокие. Это их особое право, символизирующее близость к небу. Остальным можно пить лишь нревв. В праздник неба рабы не имеют права своим недостоинством осквернять благородный напиток, который именно в этот день имеет особое сакральное значение. В другие дни и уже после того как из бочки в день неба первыми изопьют нренн Благородные Высокие, его можно пить всем остальным (хотя сравнительно недавно, лет так пятьдесят назад, рабам нренн нельзя было пить вообще, но после нравы немного смягчились). В общем, этакое завязанное на алкоголь подобие аристократического права первой ночи.

На взгляд Ильи это была полная ерунда, – в самом деле, какая разница кто, что и когда пьет. Но Илья был землянин. У альвалан была своя этика и психология. Вопросы секса и девственности их не так уж сильно волновали. Сильным полом, традиционно проявляющим инициативу в половых отношениях, были женщины. Мальчиков и мужчин было больше, и они были слабее. Ну, попользуется Высокая госпожа каким-нибудь красавчиком из рабов, или соблазнит чьего-нибудь мужа (которых у некоторых альваланок было двое или даже трое), такое случалось. Так от него же не убудет и забеременеть он не сможет, верно? В общем, конечно, половая распущенность хотя и не одобрялась, но таких проблем или трагедий как на Земле здесь не возникало. А вот алкоголь на Альвале – дело другое, сакральное. Употребление хорошего напитка и правильное опьянение связывалось с милостью самого неба. Правда, к тотальному пьянству это не приводило, скорее наоборот. Алкоголизм и неадекватное поведение при злоупотреблении спиртным связывались уже с гневом небес, про такого альваланина говорили «Бог отказал ему в радости, даже нренн приносит ему слезы» . А про напившегося «в хлам» и потерявшего после этого достоинство альвалане говорили – «он бросил святыню в мусор» , или «он осквернил собой нренн, а значит, оскорбил небо» . И горе тому, кто даст повод так про себя сказать. Именно поэтому Элитьен так гордилась фамильным девизом «в роду Иллор не закусывают» . Это означало больше чем простая бравада – тут подразумевалась, что Бог дал нашему роду больше благословления, но и больше ответственности, чем другим альваланам. В общем, сложно все было. Поэтому и проблема с праздником получалась немаленькая. Отменять главный в году праздник было нельзя. Пить в этот день нренн вместе с простым народом Высокие не хотели, это возмущало их до глубины души. Оставить все как раньше не получалось – сейчас все вроде как свободные граждане, рабов нет, как запретишь употреблять им нренн в такой день? Наилучший выход – не присутствовать на празднике вместе с народом тоже был не очень хорош. Всем же будет понятно, почему это Высокие не хотят открывать сегодня новые бочки с напитком. А сейчас любая рознь для конфедерации как нож острый. В этой ситуации требовалось найти какой-то приемлемый для всех выход. Однако, готового решения никому на ум пока не приходило.

 – Ритуал надо менять, – сказал, наконец, Ваулф. – Вы согласны с этим Высокие Госпожи?

 – Менять можешь, как хочешь. Но нренн из первого бочонка прилюдно должна выпить Элитьен. Или я. Иначе нас на празднике в Ультте не будет, это даже не обсуждается. – Ответила ему Вальен.

В комнате для заседаний снова повисло молчание. Илье уже порядком надоело сидеть здесь, и он с тоской смотрел через окно на центральную площадь Ультта. Когда они закончат, наконец? Его уже Анивель на радио заждалась, да и к своим бойцам надо заскочить. Какого хрена его вообще держат в этом так называемом «правительстве» ? Впрочем, понятно какого – Элитьен его считает в некотором роде своим представителем среди землян, а Липатову с Ярцевым лишний голос только на руку. Убери Илью – их останется двое землян против троих альвалан, а это в некоторой степени потеря влияния на ситуацию. С Ильей вроде как баланс сил получается.

 – С чего хоть весь этот праздник начался? – спросил Илья, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

Неожиданно оживился Ваулф.

 – Это древний праздник, ему уже более двух тысяч лет, – сказал глава гильдии Тритт. – По легенде начало ему положила сама великая пророчица Лирроен. В священной Книге Неба притча о первой бочке с нренном одна из основополагающих. Она короткая, я вкратце перескажу ее землянам, если они не против. – И, дождавшись кивка Ярцева, Ваулф начал рассказ.

«Однажды созрел в бочках Великой Госпожи Лирроен нренн самого лучшего урожая, какого еще и не бывало на Альвале до тех времен. И взяла Госпожа самую лучшую бочку того нренна и сказала рабам и родичам своим; берите бочку, которую я показала вам и везите ее на скалу у самого моря. Удивились они, но не смели перечить Госпоже. На скале бочку поставили у обрыва. Простерла тогда Лирроен руки к небу и воззвала: Великое Небо! Хорош нренн мой, и не было на Альвале лучше нренна, что в бочке сей. Но по сравнению с правдой Твоей и красотой Твоей сей нренн есть тлен и прах недостойный. Так очищу сердце и ум свой от праха, дабы в вечности быть в совершенстве и без изъяна! И с тем столкнули эту бочку с обрыва в море. Но только коснулась бочка волн, как на спокойном море возник вихрь, а потом поднялась огромная волна, выше той скалы, на которой стояла Лирроен с родичами и рабами. И испугались все кроме Лирроен, что смоет их в море. Но опали воды, не тронув никого, а на краю скалы осталась стоять целая бочка с нренном. И раздался с небес голос: Не нужна мне жертва сия, ибо милостиво Небо, дороги Ему алчущие совершенства Его и любит Оно их. Пейте нренн сей, живите в полноте жизни своей, хвалите Небо и радуйтесь Ему. Но горе вам, если заменит кто Небо в сердце своем нренном – лучше вовек не есть и не пить вам, чем лишиться благословления Неба через искушения мира сего. Не нренн нужен Мне, но само сердце ваше исполненное любовью. С тем упали все, кто стоял на скале на колени, а потом открыла Лирроен бочку ту и пила нренн, и все пили, славя Небо» .

 – Вот отсюда и пошел праздник, – закончил рассказ Ваулф.

 – Так ведь все пили, – удивился Илья. – Почему же в день неба пьют нренн только Высокие?

 – Ты даже не представляешь себе Илья, сколько альвалан низкого происхождения во все времена задавали себе этот вопрос, – ответил Ваулф. Сколько богословских диспутов было об этой притче! Философы даже видят в ней ответ на вопрос, – что возникло раньше – дух или материя? Эта притча говорит нам о бесконечной любви Неба к сотворенным им альваланам, и о правильных приоритетах материального и духовного в жизни каждого, и о том, что самоограничение ради одного лишь самоограничения не имеет смысла без принятия правды и радости о Небесном. Предупреждает о вреде чрезмерного пития для души альваланина. Да много чего еще. Но наши уважаемые Высокие – Ваулф посмотрел на Элитьен, – вынесли из притчи лишь одно: они имеют право пить нренн первыми.

 – Либо мы будем пить его первыми, либо нас на празднике не будет, – упорно повторила Элитьен, сжав губы. У Ильи было мелькнула гадкая мысль – сказать Высокой, что ее, в общем-то, извергли из благородных, так что формальных прав на привилегию она не имеет. Но он вовремя прикусил язык. И правильно: в этот момент его осенила одна смутная идея.

 – Элитьен, так для тебя важно выпить нренн первой? – переспросил он

 – Да, – ответила альваланка. Мне надо сохранить свою честь.

 – Ваулф, а твоя основная забота, чтобы праздник не выглядел торжеством Высоких над рабами?

 – Именно.

 – Ну что же, есть у меня одна мысль...

Альвалан было немало. Тысяч пятнадцать, больше просто не вмещала центральная площадь Ультта. Женщины, мужчины, дети. Впрочем, от земной толпы на празднике или даже на митинге альвалане отличались – одетые в комбинезоны преимущественно серой и темно-синей раскраски и ведущие себя очень сдержано, они мало напоминали яркую людскую вольницу на каком-нибудь дне города. Время приближалось к полудню, и первый символический бочонок с нренном уже стоял на импровизированном помосте, сооруженном около здания администрации. Все в сборе. Время начинать.

 – А закончить свою речь, я бы хотел, напомнив вам притчу про бочонок нренна из Книги Неба, – сказал Ваулф и его голос, усиленный мощными динамиками, разнесся по всей площади. – Лирроен преподнесла свой лучший нренн Небу. А Небо вернуло дар. Сейчас мы все граждане одного государства, конфедерации Илинрит. Кому же мы посвятим наш первый нренн? Пусть, согласно древним традициям это решит госпожа Элитьен. Она сражалась за нас с гвардейцами и имеет на это право и по делам своим и по обычаю.

Молоток вышиб пробку и нренн янтарной струей устремился из бочонка в большой золотой кубок. Ваулф набрал его доверху и с поклоном преподнес Высокой. Альвалане напряженно наблюдали за его действиями. Элитьен приняла сосуд и театральным жестом подняла его высоко над головой.

 – Я бы хотела преподнести первый нренн Небу, – торжественно сказала Высокая. – Его произволением мы все сейчас живы и находимся здесь. Но это было бы гордыней – ставить себя наравне с Лирроэль, которой вернули ее дар. Небо ждет милости, но не жертвы. Так кому же мне преподнести этот нренн? – Элитьен выдержала небольшую паузу. – Я знаю верный ответ. Сказано с Неба – служи ближнему своему. Вы все мне сейчас ближние, – весь народ нашей конфедерации Илинрит. И этот нренн я хочу отдать вам всем в знак своей любви. Кто из народа моего подойдет и изопьет кубок сей?

На площади установилась мертвая тишина. Илья замер. Настал критический момент – если какой-нибудь идиот из толпы действительно подойдет и возьмет нренн.... Но нет, – настолько безумного и самоуверенного альваланина среди бывших рабов не нашлось.

 – Мы возвращаем тебе нренн! – Закричал один из людей Ваулфа из толпы. – Небо вернуло и народ вернет! – Вторил ему другой. И вскоре уже вся толпа наперебой закричала – пей Высокая! Пей!

 – Выпью! – Торжественно сказала Элитьен. – Не как госпожа, ибо более не госпожа я, но как слуга ваш, народ Илинрит! Буду я первой слугою народу своему! – С этими словами Элитьен поднесла кубок к губам и в несколько глотков осушила его. Насчет статуса слуг народа и о том, какие они имеют преимущества перед «хозяевами» Илья ранее ей подробно разъяснил, и концепция Элитьен понравилась.

А на площадь при всеобщем ликовании уже выкатывали новые бочки с нренном и нреввом, вносили столы с закусками. – Теперь можно и выпить, – облегченно подумал Илья. Липатов обещал на праздник шашлыки соорудить. Посмотрим, как у него получится.

Труднее всего было правильно подобрать маринад к шашлыкам. Просить у гильдейцев взять с производства химически чистую уксусную кислоту, разбавлять ее водой и добавлять к мясу? Нет, это моветон, так можно погубить все блюдо. Вина, лимонов, коровьего молока, и прочих земных продуктов на Альвале было не достать. Липатов смог найти лишь репчатый лук и перец. Причем лук подполковник добыл из доставленного с Варяга контейнера с образцами земных сельскохозяйственных культур. В ходе экспедиции предполагалось проверить, смогут ли они прижиться на Альвале, и, вообще-то, привезенный за неизвестное количество световых лет лук был подотчетный. Каждую луковицу в закладке внимательно отбирали ученые из сельскохозяйственной академии. Но подполковник решил, что исчезновение нескольких килограммов лука на чистоту эксперимента повлияет не сильно и драгоценный посевной материал пошел под нож. А что до отчетов...если десантники выживут, война все спишет, а если нет, то и беспокоиться не о чем. На мясо забили местных «хрюшек» – покрытых короткой черной шерстью жирных созданий, напоминавшим пятачком и общим телосложением свинью, но имевших небольшие «собачьи» уши и ноги без копыт. На вкус их мясо мало отличалось от свиного. Но что делать с маринадом? Липатов после долгих размышлений решил использовать сухой сорт нревва, который он выпросил у Ваулфа. Однако, Илья предложил своему командиру попробовать и другой вариант. Поговорив с Анивель, офицер решил подобрать на роль маринада кисловатый ацинь, нечто вроде «кефира» приготовленного из молока дов – животных похожих на мелких безрогих оленей, покрытых густой шерстью (и разводившихся в основном ради нее). В Праздник неба подполковник обещал сделать мясо по обоим рецептам. Землянам и решившим отведать инопланетного лакомства альваланам предлагалось выбрать, чей рецепт лучше.

После успешного окончания официальной части праздника к делу приступили немедленно. У большей части бойцов армии конфедерации сегодня увольнительная, работ в гильдии тоже нет – всеобщий выходной. Настроение царило самое приподнятое – по чарке-другой нренна уже было выпито, погода стояла великолепная – тепло, безветренно, в разрывы облаков иногда даже проглядывает альваланское светило. В небольшой рощице на самой окраине Ультта товарищи офицеры немедленно принялись за работу. С голодным предвкушающим блеском в глазах десантники быстро набрали валежника, накололи дров и зажгли парочку костров. Компания собралась самая тесная – сам подполковник, десантники из взвода Липатова и их дамы – приглашенная Ильей Анивель, Венпьен с Кимом и еще две альваланки из дружины Элитьен. Причем с обеими сразу успел свести дружбу Паша – пацан. Выглядело это странновато – подобные отношения Илья наблюдал в университетском общежитии, когда в одну красавицу-студентку влюблялись сразу два кавалера и ходили к ней вроде как «на чай» . А красавица пока не знала, кого из них предпочесть или же послать сразу обоих. Здоровенные альваланки шустро собирали валежник, подносили Паше нренн в оловянном стаканчике, бросали на объект своей страсти томные взгляды, при этом настороженно посматривая друг на друга. Паша нисколько не конфузился, ему, похоже, такая ситуация даже нравилась.

Элитьен, Вальен, Ваулф и Ярцев отмечали отдельно, им вроде как по статусу просто так, у всех на виду, праздновать не полагалось. Илью с Липатовым звали с собой и Ярцев и, особенно, Элитьен. Но успеха не достигли – очень уж офицерам хотелось просто отметить праздник в своем кругу, не превращая его в очередное совещание.

Когда костры прогорели, а угли подернулись сверху белесым налетом, из под которого светился красным внутренний жар, пришел черед мяса. Шампуры были заранее заготовлены, а нанизать куски нашлось немало желающих. Уже через пять минут, после того как мясо оказалось над углями, дым донес до носа Ильи такой аромат, что он чуть не подавился слюной.

Шашлыки на своем первом шампуре Илья грыз немного недожаренными. Пусть эстеты выбирают идеальный момент, трогают мясо железными вилками, внимательно следят, чтобы обжарить, но не пересушить. Кулинарный идеал все равно недостижим, а гнаться за ним – впадать в грех занудства. Нет, нам подавай другое – упоительное чувство брызжущего соком горячего куска жареного мяса во рту после того как очередной глоток нренна успел поджечь огонь в желудке. Шашлыки удались на славу! На взгляд Ильи, сделанное по его рецепту мясо получилось все же нежнее, чем замоченное с нреввом. Но и то и другое – все очень даже на уровне.

Потом была неторопливая беседа ни о чем рядом с медленно угасающими углями, неспешная еда и выпивка, когда первый голод утолен и народ наслаждается уже не столько едой, сколько общей атмосферой праздника. Все были друг другу самыми близкими друзьями. Даже Высокие из дружины весело о чем-то чирикали по альвалански с Анивель, находясь вне фокуса автопереводчика, хотя сначала встретили ее несколько прохладно (не их полета птица, из бывших рабов). В этот момент Илье казалось, что идея с созданием конфедерации все же жизнеспособна: могут, все же могут разные альвалане ладить между собой. Да и земляне с альваланами. Вон Паша-пацан – прилег под деревцем, положил к одной из дружинниц голову на колени и что-то рассказывает ей про свою жизнь, отчаянно размахивая рукой. Судя по жестам, речь шла о том, какой конкретный он был пацан и как его уважали «на районе» . Та слушает, внимательно так, кивает... А где же вторая? Вот она, у нее с Борисом нашлись общие темы для беседы. Липатов...так, Максиму Петровичу больше не наливать. Впрочем, он опытный офицер, норму знает. Ким с Венпьен куда-то отлучились, остальные офицеры что-то обсуждают у второго костра. Хорошо...

 – Илья, говорят, что Конфедерация вводит собственные денежные руны, вместо долговых расписок гвардейцев и денежных рун Высоких. Ходят слухи, что за работу теперь всем будут платить деньги, а не только выдавать пайки. – Спросила офицера Анивель сев рядом с ним.

 – И охота тебе об этом сейчас говорить? – Илья слегка приобнял альваланку. В голове легким облачком плавал выпитый нренн, желудок наливался приятной тяжестью. – Такой чудесный вечер.

 – Нет, не хочешь не надо, – ответила Анивель. – Если это секрет...Просто я на радио с тобой работаю, и все думают, что я все знаю. Как же, с самим Ильей вижусь. Проходу не дают с вопросами.

 – Я настолько популярен?

 – А ты не знал? Ты же землянин, командир, а еще участвуешь в совете. Ладно, я поняла – про деньги говорить пока нельзя.

 – Почему? Это не секрет, просто окончательного решения по многим деталям еще нет – отозвался Илья. – Но в общих чертах – денежные руны конфедерации будут. Только выплаты будут не прямой платой за труд.

 – А как тогда? – Спросила Альваланка.

 – У нас будет солидарное государство. Вся собственность конфедерации за несколькими исключениями будет оценена. Каждому альваланину выдадут бумагу под названием приватизационный чек. На нем, в зависимости от квалификации гражданина и важности его работы для конфедерации будет выставлен номинал чека. У бывших рабов третьей полезности номинал будет равен, например, одному, у инженеров – номинал полтора, у руководителей еще выше рангом может быть два – не знаю, пока мы этот вопрос детально не прорабатывали. Каждый сможет распорядиться чеком по-своему.

 – Как умно! – восхитилась Анивель. – Каждый получит часть своей собственности и сможет ее продать или обменять на что-то.

 – Нет! – Решительно прервал ее Илья. – Это принципиальнейший вопрос! Купить и продать приватизационный чек будет нельзя. Иначе вы эту кашу вовек не расхлебаете. Приватизационный чек нельзя будет купить, продать, подарить или передать по наследству. Он один и дается пожизненно. Но его можно будет передать в доверительное управление на некоторый срок. Например, от года до пяти лет. Дальше будут созданы два управляющих чековых фонда. Пока два, потом, возможно и больше. Один будет называться «Первый Благородный Чековый Фонд» , во главе с Элитьен, а второй – «Ваулф – Инвест» . Те альвалане, которые сдадут туда свои чеки, будут получать ежемесячные денежные дивиденды. Чем выше номинал чека, тем больше выплаты. За хорошую работу номинал личного чека может быть увеличен. За плохую работу или прогулы – снижен, в том числе до нуля. По достижении возраста, когда альваланин не сможет работать – чек будет считаться пенсионным. После окончания срока доверительного управления чек можно будет передать в другой фонд, если старый почему-то не устраивает. Понимаешь, Анивель, мы еще сами не до конца разобрались, что и как, государство – дело новое. Но мы очень хотим сделать так, чтобы каждый гражданин считал конфедерацию не только своей Родиной или местом где он живет, но и в какой-то степени своей личной собственностью. Так оно надежнее.

 – Здорово, – Анивель восхищенно смотрела на Илью своими большими глазами. – Какие вы земляне из рода русских умные. Как хорошо, что вы прилетели!

 – Не знаю, так ли это хорошо – пожал плечами Илья. – Посмотрим. – На душе у офицера было немного не по себе. Он бы многое мог рассказать про чековую приватизацию девяностых. Хотя сам он ее и не застал, но рассказы о тех временах от отца и, особенно, дедушки, хорошо врезались в его память. Но зачем об этом говорить Анивель? Вдруг у них на Альвале все будет по-другому, хорошо и правильно?

 – Давай погуляем по городу, – сказала вдруг ему Анивель. – Ты и Ультта толком не видел – или со своими бойцами на полигоне торчишь или на радио. Когда еще такой вечер выпадет?

 – Пойдем, – Илья и впрямь был не против погулять.

Такого города Илья еще не видел. Она домов ярко светились уютным желтым светом, на улицах ходило множество народа. Обычно улицы Ультта были безлюдны в любое время суток кроме тех утренних и вечерних часов, когда альвалане собирались идти на работу или с работы. Система развлечений в городах гильдии Тритт была не слишком-то развита. Если у рабов нет денег, а все необходимое они получают в виде пайков и материальных «подарков» , то что они могут тратить? У отдельных специалистов высокого уровня и руководства гильдии деньги, конечно, имелись, но их было мало, и жили они не в рабочих кварталах. Отсутствие денег в обороте у большинства населения накладывало свой отпечаток и на городские улицы – ни тебе магазинчиков, ни ларьков, ни парикмахерских, ни баров. Сплошные серые жилые дома с дворами-колодцами, с редкими вкраплениями учреждений, мелких предприятий и объектов необходимой городской инфраструктуры. Бытовые услуги, как понял Илья, оказывались на месте работы по специальным талонам или что-то вроде этого. В общем, унылый, скучный город и серая монотонная жизнь его обитателей от рождения и до смерти. А ведь жить и работать в столице считалось престижным! На периферии еще хуже...Офицер понял, почему гильдейцы восстали и почему они были готовы драться до конца. При такой жизни смерть уже не кажется чем-то таким уж страшным...

Но сейчас город казался пропитанным энергией обновления. Множество альвалан на улицах в одиночку и компаниями, (пусть и подвыпивших, но по-доброму, без агрессии), много света, улыбок. Праздник неба словно вдохнул в альвалан новые силы. Они вдруг разом поверили в перемены, они впервые ждали от будущего чего-то светлого, им, наконец, дали надежду. Это буквально ощущалось всей кожей. К Илье и Анивель подходили, с ними здоровались, а Илье говорили слова благодарности. На их счастье было уже темно, и узнать землянина было не так просто.

 – Илья? – низенький альваланин в сером комбинезоне отошел от стены ближайшего дома и подошел к парочке. – Тебе друзья просили передать. Вот, возьми – мужчина сунул Илье в руки серый конверт.

 – Какие друзья? Зачем? – Спросил его лейтенант, но альваланин, вручив подарок, тут же молча отошел в сторону и быстро исчез. В этот вечер затеряться в толпе было проще простого. Офицер посмотрел на подарок – обычный бумажный конверт, плоский, очень легкий, как ни странно совершенно обычного, земного дизайна. – Ладно, потом разберемся, – Илья сунул конверт в карман.

 – Пойдем ко мне? – Вдруг прямо сказала Анивель. – Зачем тебе в такую ночь идти одному спать в казарму? У меня комната свободна. – Голос альваланки был нарочито спокоен, но Илья, не смотря на выпитый сегодня нренн, чувствовал в его тоне напряженные нотки. Офицер, как и остальные земляне уже начал чуть-чуть понимать альваланский язык даже без автопереводчика, и уверено различал эмоциональные оттенки голоса у альвалан. А как же иначе: любой, кто будет в течение месяца слышать по несколько часов в день чужую и свою речь в синхронном переводе чисто интуитивно начнет потихоньку понимать значение слов и закономерности их построения, даже если раньше не знал этот язык совсем.

Офицер понял, что это предложение. И что отказаться, не обидев Анивель нельзя. Илья на секунду замедлил шаг. Может притвориться сильно пьяным? Или... А зачем собственно? Аня далеко и непонятно, увидит ли он ее когда-нибудь. Разве Анивель не женщина? Женщина, и она ему нравиться. А форма ушей и синяя кожа – это такая ерунда. Мало ли у кого какая кожа? И вообще. Правда, перед Элитьен нехорошо получается...вроде и не было ничего и быть не может, а вот нехорошо...Илья даже остановился, пытаясь разобраться в своих запутавшихся чувствах. Анивель, неожиданно сильно обняв Илью одной рукой за талию, ждала ответа, пристально глядя ему в глаза.

Странно знакомый звук послышался сверху. Сначала слабый, но постепенно усиливающийся, такой, что игнорировать его было невозможно. Илья знал совершенно точно, что на Альвале он ничего подобного никогда не слышал, но звук был хорошо знаком. Сделав над собой усилие, офицер понял, что он означает – низко над землей летел самолет. Близко, почти над самыми их головами. Но откуда здесь может быть самолет?

 – Ложись! – схватив Анивель, офицер упал вместе с ней на каменную поверхность.

Бомбы легли рядом, прямо посередине улицы заполненной гуляющими альваланами. Резкие, оглушающие звуки разрывов ударили по ушам, Илья почувствовал, как взрывная волна задела его бок и спину, сдвинув на несколько сантиметров. Сверху что-то посыпалось, какой-то камень больно тюкнул офицера в плечо, в ушах зазвенело, но лейтенант продолжал лежать, закрывая собой Анивель. Лишь через десяток секунд он приподнялся и отпустил альваланку. Вроде все. Невидимый в темноте самолет уходил в сторону, звук отдалялся. На улице валялись тела прохожих. Ближайшие фонари были разбиты взрывной волной, и общая картина побоища была видна плохо. Кто-то неподалеку вставал потихоньку на четвереньки, тряся контуженой головой, несколько альвалан поднимались с земли, держась за стенку дома. Но многие просто валялись на улице разных позах, среди осколков стекла и бетонной крошки. Кровь на земле в неверном свете единственного, чудом уцелевшего метрах в двадцати от них разбитого, но продолжавшего гореть фонаря, казалась совершенно черной.

Сильнейший звук взрыва послышался в паре кварталов от Ильи. Грохнуло тяжко, земля под ногами ощутимо вздрогнула, а вверх поднялся ярчайший столб пламени и дыма. Если это была бомба, то очень тяжелая. – Как раз в районе радиостанции, – отстраненно подумал Илья.

Однако, события еще не закончились. Раздалось несколько взрывов на другой стороне Ультта, но в это время включились прожекторы с обоих постов противовоздушной обороны. Праздник праздником, но несколько альвалан и десантников Ярцева находились на дежурстве. Правда, начало налета они прозевали.

Прожектора заметались по темному небу, пытаясь нащупать цели для пулеметов и лазерных винтовок, которые пока еще имели шанс достать врага. Впрочем, с нулевым результатом – попадать в режущие небо узкие световые полосы самолеты никак не хотели. Илья почувствовал, как внутри него закипает злость: сейчас враг уйдет в облака и останется безнаказанными.

Но офицер ошибся. Модифицированной «игле» темнота не была помехой. Стартовых вспышек на земле Илья видеть не мог, но светящиеся искорки летящих в цель ракет он заметил. Раз, два, три, – в небе расцвели огненные цветки разрывов. Не такие красивые, как праздничный фейерверк, но отрадней зрелища для сердца в этот момент быть не могло. Попали!

Прожектора быстро нащупали поврежденные машины. Средних размеров, с двумя двигателями (каждый посередине длинного, прямого крыла) самолеты. Один из них сильно горел и, разваливаясь в воздухе, быстро рухнул куда-то в пригородную промышленную зону Ультта. Два других пытались уйти. Первый самолет с дымящимся мотором, резко пошел вниз, но перед самой землей выпрямил полет и видимо попытался уйти на вынужденную посадку в поле рядом с городом. Деталей Илья не мог видеть – горизонт заслоняли дома, но взрыва не последовало. Другая машина наоборот, попыталась набрать высоту. По ней тут же заработал пулемет и лазерные винтовки. Самолет резко просел, а затем от него отделился крохотный комочек. Вскоре прожектор нащупал раскрывшийся парашют, спускавшийся прямо в город. Неуправляемый самолет еще летел некоторое время вперед, теряя скорость, а потом отвесно рухнул вниз в плоском штопоре. Все закончилось.

 – Ты как? – спросил Илья Анивель. В глазах альваланки плескался ужас. Такого ей еще видеть не приходилось.

 – Встряхнись, девочка! – крикнул ей Илья. – Мы живы! Сейчас надо помочь раненым. – Но Анивель продолжала находиться в шоке и не могла вымолвить ни слова. Илья окинул ее быстрым взглядом и, не увидев крови, усадил на землю, прислонив спиной к стене дома. Другие нуждались в его помощи гораздо сильнее. Илья подбежал к первому лежащему на земле альваланину и понял что ему уже ничем не поможешь – не голова, а кровавая каша. А вот и второй. Сидит и тупо смотрит, как из его распоротой осколком стекла руки хлещет кровь. Достав нож, Илья быстро отхватил провод от зарядного устройства к автопереводчику (на счастье оно было с собой) и стал перетягивать им руку раненого. Надо же было брать с собой аптечку, блин... В конце улицы послышался шум – к месту бомбежки подъезжали машины. Больница Ультта недалеко и врачей там должно быть в достатке: раненых во время боев за город Альвалан было немало.

Серый конверт Илья распечатал ранним утром в своей комнате, когда подведший итоги прошедшей ночи Липатов отпустил, наконец, офицеров спать. Всего в налете на Ультт участвовало четыре самолета. Три из них были сбиты. Летчика, спустившегося в город на парашюте, поймать живым не удалось – толпа добралась до него раньше, чем военные или дружинники. Зато двое гвардейцев из аварийно севшего в поле самолета достались дружинницам Элитьен живыми, и это было хорошо. Хотя летчики, наверное, уже жалели, что не направили свою подбитую машину носом в землю. Но это их проблемы. Хуже бомбежки было применение противником тактических ракет. Единственная выпущенная ракета попала точно в здание радиостанции «голос свободной Альвалы» , полностью уничтожив его. И это было, как ни крути, признанием ее успеха.

Илья снял комбинезон и, услышав легкий бумажный хруст в кармане, вспомнил о конверте. Никаких надписей, обычная серая бумага. Внутри лежал один-единственный тоненький листок с отпечатанным на русском языке текстом.

«Здравствуйте Илья Сергеевич. Мы восхищены Вами. Вы неординарный человек и достойны большего. К сожалению, Ваше дело бесперспективно и обречено на неудачу во всех смыслах. Вы, как разумный человек, не можете этого не видеть. Но для Вас лично есть выход. Если Вы согласитесь сотрудничать с нами, то мы сможем впоследствии перевезти Вас на Землю, предоставить гражданство богатого и уважаемого во всем мире государства, предоставить интересную работу и шестизначную сумму в выбранной Вами твердой валюте на личном счету. Подумайте над нашим предложением. Мы можем дать Вам необходимые гарантии уже сейчас. Если вы в принципе согласны с нашим предложением пройдитесь, пожалуйста, в один из ближайших дней по центральной улице Ультта, держа в левой руке шлем от САДКа во время окончания дневной рабочей смены в промзоне. Будьте благоразумны – не пытайтесь играть с нами во всякие шпионские игры – этим вы погубите все дело. С уважением, Ваши доброжелатели»