Моей просьбе вмешаться в происходящие на Земле события Иттор нисколько не удивился. Спокойно выслушал, а затем, когда я начал с жаром доказывать, что союзникам надо непременно помочь, а десант под Малоярославцем должен быть высажен уже в ближайшее время, прервал меня на полуслове.

– Вы с троммом у себя в каюте? Понятно, едва оклемались и снова в бой. Похвально… Ждите, я скоро у вас буду, проведаю выздоравливающих героев. Поговорим без лишних ушей.

– Что-то это да значит, – удивленно сказал я танкисту, убирая планшет. – Главный решил прийти для разговора к нам с визитом самолично, стало быть, чего-то мы не знаем. Впрочем, скоро все прояснится.

Иттор появился в каюте минут через двадцать, причем не с пустыми руками. Я получил из рук президента нагрудный знак «пилот-истребитель», присуждаемый за пять уничтоженных вражеских звездолетов, а Гусеву достался значок «меч абордажника». Орденов и медалей у альдеян не было, их заменяли значки и нашивки на форму, так что можно сказать, что нас наградили и неплохо. Знак абордажника приравнивался к знаку участника рукопашного боя и весьма ценился у альдеян, считаясь настоящей «фронтовой» наградой, так же как и мой пилотский значок – уничтожить пять креонских машин и остаться при этом в живых, мало кому удавалось. Заодно президент вручил нам по бутылке какого-то дорогого и крепкого альдеянского пойла и кругляшу-талону из нержавеющей стали. Подобно древним грекам, альдеяне чествовали своих героев торжественным обедом за счет клана, причем роскошь обеда зависела от вида «талона»: железный, серебряный или золотой. Сам талон оставался потом у героя и тоже считался наградой, а боец, удостоенный обедов всех трех степеней, начиная от железного, был кем-то вроде полного георгиевского кавалера.

Однако, слова Иттора последовавшие после награждения поставили меня в тупик.

– По поводу твоего звонка, Алексей… У нас есть запросы о помощи, – сказал президент, когда с вручением наград и подарков было закончено, и разговор пошел «без чинов». – Из нескольких стран, в том числе из России. С ящерами воевать тяжело, на Земле возникли проблемы.

– Тем более, – тут же вскинулся Гусев. – Раз союзник просит, значит нужно пойти ему навстречу. Кроме того, мой «батальон» надо бы в бою против креонов обкатать, чтобы понять чего он стоит. Учение – это одно. А реальный бой – совсем другое. Самое время помочь нашим!

– Ты так рвешься защищать Лондон? – усмехнулся президент.

– Какой Лондон? – оторопел танкист. – Бои в Калужской области идут! Вы же сами сказали, товарищ президент – просьба из России.

– Так ее руководство и просит помочь Лондону, – пожал плечами Иттор. – Равно как и правительство Великобритании вместе с Верховным представителем ЕС по иностранным делам и безопасности.

– Но как? Почему вдруг Лондону? – начал было говорить танкист, но потом осекся и замолчал. Его обычно уверенное лицо настоящего вояки выражало такую растерянность, которой я еще не видел.

– Почему Лондону? – сделал пару шагов по каюте Иттор. – Потому что дела там, откровенно говоря, неважные. Креоны приземлились слишком близко от города. Треножники сейчас в Хитроу и на окраине района Хаунслоу, идут бои за лондонский аэропорт. Эвакуация населения провалена, в городе паника, на вокзалах давка, дороги намертво заблокированы автомобильными пробками. Подкрепления не успевают, три бригады английской армии, находившиеся в постоянной боеготовности, разбиты или втянуты в бои, а остальные не так-то легко собрать и доставить в город. На это нужно время.

– На Британию давно никто не нападал, – заметил я. – Отвыкли бритты на своей земле драться.

– Возможно, – покачал головой президент. – Но в целом прогноз благоприятный и без нашего вмешательства. Лондон – большой город. Разрушить его полностью креоны не успеют. Многое зависит от того, начнутся ли сильные пожары из-за применения лазеров… Но, скорее всего, не начнутся. В течение нескольких дней войск НАТО высадится достаточно для полного уничтожения ящеров. Конечно, если мы десантируем туда нашу марсианскую «бригаду», прогноз для английской столицы резко улучшиться, – пожал плечами Иттор. – Что же касается российского руководства, то оно считает, что до Москвы враг не дойдет. Сил и резервов достаточно, поэтому они сами справятся, нашего вмешательства не требуется. Англии же надо помочь.

– Ну, нет! У меня в Лондоне ни денежных счетов в банках, ни детей в Оксфордах с Кембриджами. Футбольных клубов тоже не покупал, – тихо ответил Гусев. – Я там никакого рожна не забыл. Драться за лондонский аэропорт? – нахмурился в такт каким-то своим воспоминаниям танкист – увольте.

– Воевать за Лондон, в то время как могут погибнуть жители Малоярославца, Балабаново или Наро-Фоминска считаю неправильным, – согласился я с ним. О своих надо думать, их спасать.

– Вот как?! – Голос Иттора построжел, став ледяным. – Не хотите драться за Лондон, герои? – Президент заложил руки за спину и смерил нас долгим взглядом. – А если я прикажу?

– Значит, мы выполним приказ, – так же тихо ответил Гусев. – Вы главком.

– А вы прикажете? – спросил я, посмотрев в ответ ему в глаза.

– Понятно, – вздохнул президент, оставив мой вопрос без ответа. – Я вас, русских, уже успел немного изучить, – мрачно улыбнулся он. – Знал, что вы скажете что-то в этом роде. Бросать свое единственное десантное подразделение в бой в такой ситуации не вижу смысла. Поэтому и нет приказа к подготовке десанта. Лучше не вмешиваться. Мы и так уничтожили вражеский флот. Если мы заявим, что у нас нет физической возможности оказать помощь воюющим на Земле, к нам претензий не будет ни с какой стороны. Я попросил бортовой интеллект сделать историческую справку и выдать на ее основе прогноз… Так вот, с вероятностью в девяносто процентов помощь Лондону не даст нам ровно ничего, кроме временной символической благодарности.

– У Англии нет постоянных друзей или врагов, – согласился с президентом я. – У нее есть лишь постоянные интересы. Нет смысла вписываться за англичан. Никакого. Нужно десантировать бригаду Гусева под Малоярославец.

– Нас об этом не просили, – возразил Иттор. – Подобный шаг будет выглядеть как самовольное вторжение на территорию союзника и сильно осложнит наши отношения с российским руководством.

– Просьба о помощи Англии была сделана явно по открытым каналам и освещена в СМИ? – спросил я. – Или передана приватно?

– Передана приватно, – кивнул президент.

– Тогда можно на нее просто не обращать внимания, – рубанул я воздух рукой. – АОР и Россия официально заявили о своем сотрудничестве. АОР и Россия находятся в состоянии войны с креонами. Какого хрена еще надо? Мы помогаем атакованному врагами союзнику.

– Не простят, – покачал головой Иттор.

– Англичане простят, никуда не денутся – с жаром возразил я. – Мы им ничем не обязаны. И руководство РФ как-нибудь простит. А вот русские помощь Лондону, в то время как они дерутся под Малоярославцем, нам точно не простят. Мы независимое государство или где? Почему мы должны следовать чьим-то тайным просьбам, если у нас есть официальные договоренности? Нам нужно, чтобы народ нас уважал, чтобы люди в России поддерживали АОР! Своих надо защищать, раз уж мы сделали ставку на русских! А остальные… каждому не угодишь. Пока у нас есть флот и ключи от космоса, нам слова никто поперек не скажет.

– В бою будет нанесен неизбежный ущерб инфраструктуре. И будут жертвы, – продолжал возражать Иттор, но я видел, что он колеблется. – Потом в ваших же СМИ альдеян выставят чудовищами хуже креонов, за то, что мы пришли на помощь непрошенными. Как у вас говорят? Медвежья услуга, вот…

– Не-а… Побоятся, – настаивал я. – Кто захочет с нами всерьез ссориться? Мы ведь сможем найти другого союзника, тот же Китай. Товарищ президент, иногда честность – лучшая политика. Мы должны помочь своим, у нас треть клана – русские, после этого они за альдеян горой встанут. Да и на Земле те, кто хоть что-то понимает, этот жест оценят. Верность своим друзьям и своему народу сейчас слишком редко встречается, чтобы ее не заметили. Лондон пусть спасает себя сам.

– Понимаю вашу логику. Точнее не логику, а эмоции, – тряхнул головой Иттор. – Был бы я нормальным политиком…

– То вас бы давно обвели вокруг пальца разыми тайными договоренностями, – не удержался я. – Дело это грязное. И вы, и я полные дилетанты в политике, товарищ президент. Только поэтому у нас есть свое государство и мы независимы, такой вот парадокс. Не стоит начинать лезть в земные интриги– проиграем. Прошу вас, дайте приказ помочь нашим.

– Хорошо, – решился президент. – Считайте, что приказ у вас есть. Тромм Гусев со своим подразделением будет десантирован в Россию.

«Бригада» Гусева высаживалась под Малоярославцем перед самым рассветом, в окрестностях разрушенного дачного поселка «Снегири». Дневной бой затих, даже ящерам требовался отдых, но с утра ему предстояло начаться снова. Вчера креонам удалось разметать вступивших в бой с колес кантемировцев и рязанских десантников, так же как и несколько сводных частей, составленных из мотострелков, полиции, спецназа и всех, кого удалось спешно перебросить к месту высадки в течение нескольких часов. Воевать с рептилиями оказалось сложно не только англичанам или китайцам. Боевая экипировка креонов, пусть и не дотягивающая до альдеянских боевых скафандров, была по-настоящему эффективна, куда там каске или бронежилету. Обычную пулю или осколок мины она удерживала без всяких проблем, к фугасному действию взрывчатки твари оказались почти равнодушны – если крокодилу ничего не оторвало сразу и радикально, то попавший под ударную волну ящер вскоре снова бежал в атаку. Чтобы вывести ящера-пехотинца из строя в него требовалось попасть несколько раз и сделать это основательно, лучше из чего-нибудь крупнокалиберного.

Гауссовки треножников и «боевых пауков» прошивали насквозь легко бронированную технику без всяких проблем, а танкам портили приборы и ходовую часть, а затем сжигали лазерами, концентрируя их огонь сверху в районе баков с топливом и двигателей. Дымовая защита им почти не мешала. Насколько я помнил лекции на Марсе, в отличие от земных аналогов твердотельные лазеры ящеров работали от некой «прямой квантовой накачки» в плазменном режиме ввода энергии и обладали очень мощным силовым действием. Тягаться на равных в маневренности, обзорности и точности прицеливания с треножниками танкистам никак не удавалось. У артиллеристов дела тоже шли не ахти – накрытие противника по площадям реактивными установками мало что давало, а взять на прицел подвижный треножник из обычной пушки или самоходки следовало очень постараться. Правда, места высадки двух из трех космических челноков обстреляли «калибрами» и «точками», серьезно повредив одну из гигантских летающих машин и полностью уничтожив другую, но на боеспоспособности уже высадившихся и успевших разбежаться ящеров это пока никак не сказывалось. Если бы креоны сразу же, единой ударной группировкой начали наступать на Москву в первый же день высадки, они бы были уже вблизи МКАД. Но они поначалу этого не делали, воюя сумбурно и нерешительно. То успешно атаковали в одном месте, но затем не развивали успех, то прорывались через хлипкие заслоны и делали бросок в другом направлении, то переходили к обороне. И лишь к вечеру разведка с орбиты донесла о концентрации большей части треножников и боевых машин в направлении киевского шоссе.

– Полковник Артюгин? – Подключившись через планшет к бортовому интеллекту, слышал я в своей каюте переговоры Макарыча с ближайшими соседями, сразу после того как первый десяток его треножников был доставлен с орбиты альдеянскими челноками-носителями на Землю. Российские ПВО о высадке союзников были уведомлены альдеянами явочным порядком с борта «Лани» и препятствовать ей не стали, а с верховным командованием в Москве Гусев связываться и вовсе не захотел. Подключиться же к системе армейской связи для оснащенного альдеянскими сканерами танкиста не составляло никаких проблем.

– Кто говорит? Не узнал, меня, Дмитрий Палыч? – в голосе танкиста послышались веселые нотки. – Тромм Гусев с тобой говорит, полковник. Вооруженные силы АОР. Нет, млять, тебе не послышалось… Нет, я теперь не капитан Гусев, а целый тромм Альдеянской Орбитальной Республики, прошу запомнить и не путать! Да, ты правильно понял. Да, млять, я у альдеян тут главный!… Нет… Нет… А на хрена?… Именно. Да, сделал карьеру. Почему? У инопланетян сгущенка слаще, бабы сговорчивее и медики не коновалы. Да, ты правильно понял, хочешь жить – умей вертеться. Так вот, не перебивай… Видел я с орбиты, сколько коробочек погорело, видел… Да в курсе я кто тут где и чем командует, тоже мне, военная тайна…

Слушай меня внимательно, полковник, в шесть тридцать пять ровно должна начаться креонская атака в направлении киевского шоссе, – продолжал Гусев. – Информация точная, у меня есть радиоперехват их переговоров. Навалятся спецом на тебя, ты на направлении главного удара. У вас главный генерал Сагдабеков, правильно? Я знаю что правильно… В общем, смотри по обстановке, наш разговор сейчас безопасниками не прослушивается. Хочешь, докладывай наверх, хочешь – свяжись с соседями сам, тебе решать. Я помогу, чем смогу. Запомни, те треножники, что в буро-красном камуфляже с черно-синими знаками АОР – это мои марсиане, передай ребятам, чтобы огонь по нам не открывали. Пехота в скафандрах той же расцветки тоже наша. Я наношу удар креонам в тыл с юго-запада в шесть тридцать, координаты тебе сейчас придут. Да вот еще… перед атакой мы отстреляемся спецбоеприпасами с антиматерией, у кренов несколько машин удобно в чистом поле стоят. Так что не волнуйся, нашу атаку не проспишь, гарантирую! Как увидишь, что крокодилы растерялись – дави их сам, лови момент. Все, далее по обстановке, действуй Дмитрий Палыч, повоюем сегодня от души… Будем на связи.

Дослушав Макарыча, я отключил планшет и направился к выходу. Времени оставалось немного, а мне еще требовалось попасть в ангар, надеть летный скафандр и вывести штурмовик на орбиту. Как раз к началу атаки успею спуститься в атмосферу, если все пройдет гладко.

Пока я добирался до ангара по отсекам «Лани» никто на меня особого внимания не обратил. Без проблем открыл отсек со штурмовиком и даже надел летный скафандр, а вот в «кистень» попасть не смог. Сбой допуска, в доступе отказано, люк просто отказывался отъезжать в сторону, пропуская меня в кабину. Что за ерунда? Я как-никак целый лойм, один из руководителей АОР, «трехсотым» не числюсь, имею все положенные допуски, сообщений об аннулировании которых не приходило. Бортовой интеллект никак не мог запретить мне пилотировать штурмовик. Раньше, в бою и во время учебных вылетов никаких проблем не было. Разве что Иттор своим приказом запретил мне вылет, догадавшись, что я попробую помочь Васе. Блин, дело плохо. Если мне придется еще раз убеждать президента, что вылет совершенно необходим, то я потеряю кучу времени, да и не факт что Иттор со мной согласиться. А поддержать танкиста надо во время атаки, не раньше и не позже.

– Решил немного полетать, Леша? – услышал вдруг я знакомый голос. – Один, без меня? Тебе не стыдно?

Оглянувшись, я увидел Нейкарию. Бледную, пошатывающуюся, но уже одетую в летный скафандр.

– Нейка? – в принципе я уже все понял. Но попытаться отговорить ее стоило. – Ты же ранена и еще не восстановилась. Зачем ты здесь?

– Затем же, что и ты, – вздохнула альдеянка. – Ты думал, что сможешь угнать мой штурмовик в одиночку? Я была о тебе лучшего мнения, напарник.

– Нашим надо помочь, а я уже бодр и свеж. А вот тебе пришлось лихо. Лучше помоги разблокировать машину и иди отдыхать. Я ненадолго – только смотаюсь туда и обратно, – улыбнулся я. – Там дел всего часа на три.

– Вижу я, какой ты свежий, – буркнула девушка. – Хочешь себя угробить в одиночку? Вместе полетим.

– Хорошо, – только и ответил я, поняв, что уговаривать напарницу бесполезно. – Во время полета будем подключаться к пилотированию по очереди, чтобы экономить силы. А в бою ударим вместе, как привыкли. Поехали…

К самому началу атаки мы не успели. Пилотирование и спуск через плотные слои атмосферы заняли больше времени, чем я ожидал. К тому моменту, как мы оказались в небе над Малоярославцем, внизу уже вовсю шел бой. Гусев не соврал, начав атаку креонов с тыла, в то время как танкисты и приданные им части перешли в наступление со стороны Обнинска и Малоярославца. Хотя, конечно, все направления достаточно условны, бой разыгрался в перелесках и дачных поселках на обоих берегах речки Лужа от Малоярославца до Межуры. Внизу горели дома и машины, что сверкало, поднимались султаны разрывов. В эфире стоял мат, обрывки приказов, какие-то крики – сразу не разберешься, кто есть кто. На моих глазах в атаку на треножники креонов зашли два звена «сушек» и отработали по ним ракетами, на первом же заходе потеряв четыре машины. Лазеры креонских треножников на лету отрезали машинам плоскости, словно те были сделаны из картона, а на земле бортовой компьютер штурмовика отметил десятки остовов разбитых самолетов и вертолетов. Авиаторы, несмотря на чудовищные потери, вносили свою лепту в сражение.

Подключенный к штурмовику разум работал в особом режиме, места эмоциям оставалось мало. Тем не менее, я отдал категоричный приказ по радио летунам не мешаться под ногами и покинуть поле боя, хотя и сомневался, что они его послушают. А затем мы с Нейкой сделали заход на недобитые «сушками» треножники и начали их жечь своими бортовыми лазерами. На ответный огонь внимания пока не обращали – «кистень» прикрыт силовым полем, его с такой легкостью как обычный самолет не сбить.

Красно-бурые треножники Гусева, которые так и не успели после Марса перекрасить под земной камуфляж, работали эффективно и слаженно. Передовой десяток машин, оборудованный силовыми полями и гораздо мощнее вооруженный, чем техника ящеров, уже преодолел семь-восемь километров навстречу танкам Артюгина, уничтожив больше четырех десятков вражеских оливково-зеленых треножников, и теперь поджидал свою запоздавшую пехоту, уверенно удерживая врага на расстоянии. Наступление ящеров было сорвано, основные силы креоны спешно перебрасывали к нашим «марсианам», оставив небольшой заслон. Однако, контрнаступления танкистов он не удержал, и теперь поле боя все больше превращалось в «слоеный пирог» где схватилась во встречном бою насмерть креонская пехота, десантники, мотострелки, спецназ, танки, самоходки. Ну и мы с Нейкой тоже старались, как могли, пытаясь с пользой израсходовать отпущенное нам время.

Однако, это оказалось еще не все. Дожигая очередного «паука» креонов я получил предупреждение с борта «Лани» о дополнительных союзных бортах с орбиты. Иттор отдал приказ послать для усиления «бригады» Гусева бойцов Лейтта и военно-медицинское подразделение Элгии для оказания помощи раненым бойцам АОР и союзникам. Впрочем, наше с Нейкой время стремительно истекало, оставалось еще часа полтора от силы. Как раз достаточно, чтобы поддержать новую атаку Гусева, дождавшегося, наконец, своей пехоты.

Эта скоротечная схватка была особенно жестокой. Креонам удалось уничтожить четыре наших треножника, пробив их силовые поля и повредить еще три, что там было с пехотой – не знаю, деталей боя не видел и вникать в них было некогда. Но и ящеры явно получили по зубам – обломками их машин было завалено все поле и перелесок. Тяжелые тейтонги альдеянских треножников оказались страшной штукой, после них горела даже голая земля, внизу все было затянуто дымом. Однако, когда передовые танки Артюгина вышли на соединение с подразделением Гусева, разрезав «слоеный пирог» боя на две части, я понял, что дальше тянуть невозможно и повел машину на посадку прямо к месту высадки трех челноков с медиками Элгии. Мы и так летали с Нейкой слишком долго. Возвращение на орбиту могло занять часа два, которых мы могли не пережить.

Я успел вытащить из севшей машины обессилевшую напарницу, прислонил ее к остывающему борту «кистеня», присел рядом с ней сам и закрыл глаза – сил уже ни на что не было. В таком виде нас и нашли медики. А затем все было как обычно – уколы, сон, эвакуация…

Проснулся я уже в своей каюте, точно в таком же разбитом состоянии как после космического боя. Прямо дежа-вю какое-то. А рядом на своей койке лежал Гусев, только теперь медицинской повязкой была замотана не только его голова и часть лица, но и плечи с руками. Похоже, танкисту опять «прилетело», и в этот раз еще сильнее, чем раньше. А нет… отличие было. Рядом с танкистом на стуле у изголовья его койки сидела Элгия.

– Элгия…, - позвал я ее сиплым голосом. – Элгия, ты?

– Я, Леша, – заботливо поправив одеяло застонавшему во сне танкисту, повернулась ко мне альдеянка. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хреново, – улыбнулся краем губ я. – Скажи мне, все закончилось? Там, на Земле?

– Да, – кивнула помощница. – Мы победили. В России по лесам добивают остатки креонов. В целом на Земле…в целом прогноз благоприятный, ящеры исчерпали свои ресурсы.

– Ну, раз все закончилось и все живы… – набрал я воздуха в грудь. – Тогда можно… Элгия, прошу тебя, выходи за меня замуж. Это официальное предложение.

– Нет, Леша, – грустно помотала головой альдеянка. – Извини. Не стоило тебе этого говорить, будем считать, я тебя не слышала. У тебя есть Нейкария, иди к ней, она ждет. Мой долг помощницы и эйл-толлья клана здесь полностью выполнен.

– Мы сейчас говорим не про Нейку, – скрипнул зубами я. – А про нас с тобой. И про наши отношения. Мы должны пожениться.

– Они закончились, Леша, наши отношения. Разве ты еще не понял? Ты лойм АОР и полностью адаптирован к жизни в клане, тебе уже не требуется опека. Тебе нужна другая жена, та, которую ты любишь, со мной ты не будешь счастлив. Давай, мы оба с тобой будем поступать правильно, хорошо? Лучше поспи, – отвернувшись от меня, альдеянка взяла полотенце с тумбочки и заботливо вытерла пот со лба спящего танкиста. А я…а я отвернулся к стенке, сжав под одеялом кулаки. Сильно закружилась голова, начался легкий озноб. Пожалуй, сейчас действительно лучше поспать. Иначе я наговорю слишком много из того, о чем потом придется жалеть.