Новая Зеландия: южный остров

Величественные горы Южного острова дали повод называть его "Тихоокеанской Швейцарией". На Северном острове лишь восемнадцать процентов площади занято горами, а Южный остров на семьдесят процентов состоит из гор. Суровость и неприступность острова служили надежной защитой его от человека. Холодный климат отпугивал коренное население; даже теперь подавляющее большинство маори живет на Северном острове. И хотя европейцы вторглись со своими овцами в западную и другие части Южного острова, хотя леса были наводнены завезенными людьми оленями, горностаями и поссумами, все же обширные области западного побережья, и в частности страна фьордов, остаются такими, какими их увидел Кук в 1770 году.

Скалистый западный берег острова Южного на участке между Пунакаики и Уэстпортом

Два главных острова Новой Зеландии разительно отличаются друг от друга и климатом. Климат Северного острова мягкий, лето не слишком жаркое благодаря близости моря, и зима суровая только на больших высотах. Обильные осадки - 1000 - 2000 миллиметров в год - обеспечивают плодородие зеленого края. А Южный остров, особенно его западное побережье, ничем не защищен от леденящих ветров Южного океана. Снеговая линия на западе острова спускается до высоты 900 - 1000 метров, на востоке - до 1000 - 1100 метров над уровнем моря. В год больше 2500 миллиметров осадков выпадает в виде дождя и снега; в Милфорд-Саунд и того больше - в среднем 6250 миллиметров в год, а однажды было зарегистрировано 7500 миллиметров. Известен случай, когда только за день выпало 600 миллиметров. Обычно осадки носят характер затяжных мелких дождей, но Милфорд-Саунд занимает также первое место в Новой Зеландии по числу грозовых ливней.

Большая поганка (Podiceps cristatus), обитающая на озерах Новой Зеландии, распространена очень широко также и в Австралии, Азии, Европе

Яркие климатические контрасты влекут за собой и заметное различие в растительности. Эндемичным для Северного острова является смешанный вечнозеленый лес с большим числом видов. Обширные площади Южного острова, прежде всего высокогорье и менее увлажненные низменности, заняты однородными лесами, где в основном господствует южный бук (Nothofagus) с пятью главными видами, для которых здесь приняты названия: серебристый, горный, черный, красный и твердый.

 

Южные Альпы

Во всю длину Южного острова протянулись крутые, изрезанные цепочки Новозеландских Альп. Горные цепи на западном побережье сложены породами от докембрийских до девонских; возраст наиболее древних пород превышает пятьсот миллионов лет. В ордовике, четыреста миллионов лет назад, были отложены мощные слои песчаников и известняков, характеризуемые обилием граптолитов - крохотных организмов с кораллоподобным скелетом. Затем в результате движений земной коры - сжатия, бокового давления и тепла - эти породы преобразовались в сланцы, которые отличаются блеском и способностью раскалываться на пластинки, и гнейсы с характерной грубозернистой и слоистой структурой. Сланцы и гнейсы - главные горообразующие породы в Южных Альпах наравне с опоясывающими весь Южный остров граувакками.

Существенное различие между сланцами и гнейсами, с одной стороны, и осадочными граувакками - с другой, заметно повлияло на развитие рельефа и ландшафта. Сланцы при выветривании образуют глины, поэтому сланцевые горы обычно отличаются гладкими склонами, без осыпей и оползней вдоль основания. А граувакки под действием ветра, дождя и мороза раскалываются на отдельности с острыми краями, которые скапливаются огромными массами в ложах долин и руслах потоков.

Кривоклювый зуек (Anarhynchus frontalis) гнездится на илистых отмелях в эстуариях. Считают, что своеобразный изгиб клюва помогает птице лучше доставать добычу из-под камней

Своеобразный физико-географический облик Новозеландских Альп сложился за последние один - два миллиона лет. Большие высоты и сильная изрезанность - признаки молодости гор. Горообразование началось давно, но могучие силы в земных недрах, поднявшие вверх осевой хребет, проявились сравнительно недавно. В этот период неустойчивости и ломки целые блоки были смяты и опрокинуты. Обширные участки опустились; примером может служить так называемый Альпийский сброс на западе острова. Зубчатые вершины, скалистые обрывы, изрезанные склоны - в основном результат эрозии. И наконец, ледники, занимавшие прежде большую площадь, пропахали глубокие борозды на своем пути к океану. Во многих долинах их ложе так сильно выскоблено льдами, что находится ниже уровня моря; в других местах высоко на склонах образовались висячие долины, заканчивающиеся обрывами. По мере потепления ледники откладывали в долинах скопления обломочного материала, морены. Запруженные реки разливались, образуя столь типичные ныне для Новозеландских Альп великолепные горные озера. Там, где ледники доходили до океана, при последующем поднятии его уровня возникли фьорды. Характерно, что глубина фьорда меньше в устье, где язык ледника отложил обломки, и больше во внутренней части.

Небольшая колония королевских альбатросов (Diomedea ероmophora) гнездится на мысе Таиароа у входа в гавань Отаго

Новозеландские Альпы четко делят остров на восточную и западную части. Высокие вершины задерживают идущие с запада дождевые тучи, и пышные леса западного побережья не просыхают. Пропасти расписаны полосками водопадов; вверх по склонам постоянно ползут туманы. Горы защищают восточную часть острова от ветров и снега и почти не пропускают дождей. Поэтому климат восточного побережья намного мягче и суше и обширные площади заняты злаковниками.

 

Гора Кука и ее свита

Первый европеец, посетивший Новую Зеландию, Абел Тасман, увидел западное побережье Южного острова в 1642 году. Хотя вершины были закрыты черными тучами, не вызывало сомнения, что страна гористая. Корабли Тасмана проследовали вдоль берега на север и бросили якорь в заливе у мыса Фэруэлл, северо-западной оконечности острова. Здесь произошла стычка с лодками вооруженных маори, в которой голландцы потеряли четырех человек. Неблагоприятные ветры помешали Тасману войти в пролив, позднее названный именем Кука, и он повернул обратно. Таким образом, его знакомство с Новой Зеландией было кратким и трагическим. Сто лет спустя капитан Кук в два приема обошел весь Южный остров, нанес его на карту и ярко описал его величие, суровость и дикую красоту.

Среди омывающих Южный остров вод на севере особенно сильное впечатление производит глубокий залив Королевы Шарлотты, напоминающий шотландские озера. Угрюмые зеленые мысы и холмы отбрасывают длинные тени на синюю гладь. Древовидный папоротник и густые кустарники спускаются к самой воде. Залив этот не что иное, как затопленная морем древняя долина. В наши дни здешний край прославился солнечной погодой и выращиваемыми здесь превосходными фруктами. Невдалеке от моря начинаются суровые горы; здесь уже совсем другая растительность: кочковатые луга, так называемые туссоки, и густые буковые леса. Южнее в море вливается красивая река Буллер, чистые воды которой струятся между мшистыми камнями и кустарниками. Известняковый мыс Пунакаики, где волны с ревом врываются в трещины, гроты и промоины, зарос кустами и пальмами никау.

Реки этой части побережья славятся величественными ущельями, по которым в сырую погоду ползут туманы. На речушке вблизи Окарито находится единственное известное в Новой Зеландии гнездовье белой цапли (Egretta alba); этот австралийский вид обосновался здесь в последние сто - двести лет. Около десятка пар гнездятся на старом дереве каухаи. В окружении древовидных папоротников и густого кустарника эта колония производит неожиданное впечатление на всякого, кто привык видеть белых цапель на голом дереве посреди обширного австралийского болота.

Отмели, галечные пляжи и песчаные косы в низовьях рек - летнее прибежище гостей из Арктики, в том числе малого веретенника (Limosa lapponica) с характерным, слегка изогнутым вверх длинным клювом. Ходулочники (Himantopus leucocephalus), перелетая с одного места на другое, издают звук, похожий на щенячье тявканье. Здесь можно также наблюдать два вида кулика-сороки (Haematopus ostralegus и Н. unicolor); первый - пегий, второй - совершенно черный, но длинный клюв, радужницы и ноги у обоих красные.

Примерно посередине западного побережья над окрестностями возвышается гора Кука высотой 3756 метров. В ясный день ее зазубренные пики и острые гребни четко выделяются на фоне неба; яркая белоснежная шапка контрастирует с черными и серыми кручами. Если приблизиться к ней, то видишь, что здесь сгруппировалось несколько вершин и что за каждым гребнем прячется другой гребень. Пейзаж определяется капризами погоды и меняется на глазах: горы то закрыты снегопадом или туманом, то сверкают в лучах полуденного солнца, то безмятежно купаются в золоте заката.

 

Ледники

Гора Кука - лишь одна из многих вершин в этой части хребта, и у каждой из них свое лицо. Склоны горы Сефтона (3120 метров) круто вздымаются к небу со дна долины; гора Тасмана (3498 метров) представляет собой правильный конус, на одном из склонов которого на тринадцать километров протянулся ледник Фокса с перепадом высот до 2500 метров. На высоте около двухсот метров над уровнем моря ледник оканчивается чудесным озерком Питера, где берет начало река Ваихо. В этом же районе с высоты 2600 метров до 230 метров сползает ледник Франца-Иосифа; его оконечность, шириной около восьмисот метров и высотой до тридцати метров, окружена густым зеленым лесом. Длина ледника Тасмана - двадцать девять километров, при ширине более полутора километров. Этот ледяной массив, весящий миллионы тонн, с треском, грохотом и скрежетом перемещается в день на двадцать - сорок сантиметров.

Пятнистый баклан (Phalacrocorax рunetatus) - представитель интересных новозеландских бакланов. Гнездится на скалах в проливе Кука

Ледники есть на Аляске, в Швейцарии, Норвегии, Швеции, Перу, Патагонии, Кении, Новой Зеландии и других горных районах мира. Однако на них приходится только четыре процента воды, находящейся на земном шаре в виде льда, остальные девяносто шесть процентов составляют могучие ледяные щиты Гренландии и Антарктики. В целом около десяти процентов суши земного шара в настоящее время занято льдами; это намного меньше, чем в ледниковые периоды, когда льдов, как полагают, было в три - четыре раза больше. Огромные ледники наступали на север Европы и Северной Америки в плейстоцене; в Южном полушарии, где суша в основном расположена ближе к экватору, такого явления не было, однако каждое похолодание содействовало приросту горных ледников. В Новой Зеландии в плейстоцене они были гораздо толще и обширнее, занимая часть Кентерберийских равнин на востоке и многие районы провинции Отаго. Об этом напоминают многочисленные U-образные долины, а также озера Те-Анау, Уакатипу, Хавеа и сотни других.

Льды длительное время оказывали влияние на формирование рельефа. Вплоть до современной эпохи происходили сильные колебания температур. С окончанием ледникового периода десять тысяч лет назад наступил длившийся пять тысяч лет относительно теплый период (так называемый "термический максимум"). Примерно с пятисотого года до нашей эры началось похолодание, длившееся до первых лет нашей эры. Между пятым и седьмым веками его сменило потепление, которое продолжалось до четырнадцатого века, когда норманны обживали Гренландию. В пятнадцатом веке начинается так называемый малый ледниковый период, с кульминацией в восемнадцатом - девятнадцатом веках. Естественно, все эти колебания должны были сказаться на Новой Зеландии.

 

Обитатели гор - Кеа

Тут и там горы рассечены перевалами, ведущими к восточным равнинам. В прошлом маори ходили через перевалы на запад за камнем поунаму - жадеититом, из которого вырезали разные предметы. Путь к перевалам пролегает сквозь густые, тенистые буковые леса вдоль речных долин, часто пересекая стремительные потоки, зажатые между высокими кручами. Именно так выглядят подходы к перевалу Льюиса между Рифтоном и Крайстчерчем. Сверху открываются замечательные виды. Вдаль уходят длинные извилистые гряды; внизу, совсем близко, горные ветры треплют листву старых узловатых буков; на сухих ветвях маленькими флажками развеваются клочья мха. Выше границы леса низкие кустарники и туссоки чередуются с голыми скалами и мелким щебнем.

Крутая вершина горы Эспайринг в Новозеландских Альпах достигает высоты 3017 метров

Мрачные, открытые всем ветрам плато - обитель одного из самых интересных в мире попугаев. Кеа, или нестор (Nestor notabilis),- первый проказник во всем попугайском племени и единственный попугай, который иногда питается мясом. Его прозвали "убийцей овец".

Кеа ведут себя непринужденно и даже бесцеремонно: откуда ни возьмись, появился сперва один, и вот уже целый десяток летает и прыгает вокруг вас. Доверчивые птицы подпускают человека вплотную к себе, позволяя рассмотреть, что в окраске их оперения преобладает оливково-зеленый тон, а крылья снизу - оранжевого цвета, который сразу бросается в глаза, когда птица взлетает, клюв длинный и не так уж сильно загнутый для попугая.

Кеа водятся по всему высокогорью Южного острова. В отличие от большинства местных птиц они после прихода европейцев расширили свой ареал. Их естественная пища - плоды, корни, нектар и прочие растительные яства, а также насекомые и личинки, которых они находят на земле и под камнями. Время от времени они издают жалобный крик "кее-е-а". Гнезда кеа помещаются в глубоких расщелинах; на подстилке из щепочек или травы в полутора - трех метрах от входа откладываются четыре белых яйца. Гнездование продолжается с июля по январь.

Нападение кеа на овец было впервые отмечено в 1867 году, когда стали находить животных, у которых были раны в нижней части спины. Выяснилось, что жертвами оказывались овцы, застигнутые в горах снегопадом. Кеа садились им на спину, сквозь шерсть добирались клювом до кожи, отрывали лоскуты и улетали на скалы, чтобы съесть добычу. Некоторые овцы от испуга обращались в бегство и разбивались на камнях. Тогда за отстрел кеа была назначена премия - и на охоту выходили целые отряды. За восемь лет было истреблено двадцать девять тысяч птиц, однако это не отразилось сколько-нибудь заметно на численности кеа. Сколько овец было убито птицами, установить трудно, но в одном районе называли цифру - пятьсот животных в год!

Последующие исследования показали, что лишь немногие кеа нападают на овец, причем такое поведение вырабатывается только там, где птицы находят павших животных. Орнитологи полагают, что первоначально их привлекали к падали черви, а там уж было естественно перейти от потребления мяса павших животных к нападению на живых. Примечательно: если падаль сразу закапывают в землю, кеа перестают нападать на овец.

Кеа часто навещают туристов в горах. Птицы развлекаются, скатываясь по тенту палаток или развязывая растяжки. Они способны унести понравившийся им предмет, а одного кеа даже обвиняли в том, что он взял в привычку прокалывать автомобильные шины.

 

Страна фьордов и ее озера

Озера разбросаны по всему высокогорью Южного острова. Очень красивы расположенные южнее горы Кука озера Охау, Пукаки и Текапо. В обрамлении желтого туссока с невысокими снежными вершинами на заднем плане их чистые, светлые воды - словно зеркало, точно копирующее все, что его окружает. В определенные времена года над каменистым дном скользят угри. Естественным прибежищем служат озера для водоплавающих птиц, таких, как чудесная райская утка (Casarca variegata); у самца этого вида черная спина и голова, а брюшко красновато-коричневое.

Маори высоко ценили перья большой белой цапли (Egretta alba)у которая теперь стала редкой

Замечательны озера страны фьордов - так называется южная оконечность Новозеландских Альп. Уакатипу, на берегу которого расположен город Куинстаун, протянулось на восемьдесят километров. Рядом с ним высится суровая скалистая гряда Римаркэйблс - коричневые кручи и снежная шапка, окутанная утренними туманами. В озеро вдаются травянистые мысы. Здесь много водных птиц; австралийские и черноклювые чайки (Larus novae-hollandiae и L. bulleri) спорят с нырком (Aythya novae-seelandiae) из-за бросаемого в воду корма. Некоторое представление о здешнем рельефе дает тот факт, что дорога от Куинстауна до старых рудников Скипперс делает четыреста восемьдесят поворотов на протяжении двадцати двух километров, при перепаде высот в тысячу метров. Согласно легенде, озеро Уакатипу (его глубина примерно сорок пять метров) было вырыто древним маорийским вождем.

Вид с реки Хукер на снежный пик горы Кука, высочайшей вершины Новой Зеландии (3756 м)

В этом краю озер выделяются шестидесятипятикилометровое Те-Анау и двадцатидевятикилометровое Манапоури. Оба расположены на самом юге острова и напоминают фьорды с длинными рукавами, уходящими в теснины и густые заросли. Над водой возвышаются горы с висячими долинами, которые зимой наполняются снегом. Вдоль берега тянутся буковые леса. Сверху сбегают стремительные ручьи, питающие озера. Глубина Манапоури - по мнению многих, красивейшего изо всех озер Новой Зеландии - 450 метров; высота над уровнем моря - двести метров.

От гор не отстает приморская часть страны фьордов, где есть глубокие заливы, способные красотой соперничать с норвежскими фьордами. Больше всех известен залив Милфорд-Саунд. Но первым был описан Даски-Саунд, открытый и нанесенный Куком на карту в 1773 году. Капитан Кук бросил якорь так близко к скалистому берегу, что на него можно было перебросить канат, и, однако, глубина здесь достигала пятидесяти саженей. Морякам докучали дожди и комары, но тем не менее им удалось добыть мясо, убив несколько тюленей, которые водились тут в изобилии, и наладить дружеский контакт с маори.

Горный лютик (Ranunculus lyalli), самый большой из всех лютиков, с диаметром цветка около пяти сантиметров, растет на высокогорных лугах

В наше время туриста приведет в Милфорд-Саунд дорога через долины Холлифорд и Эглинтон и туннель Гомера. Но куда интереснее спуститься пешком по Милфордской тропе от озера Те-Анау. Над глубокими чистыми водами фьорда высится могучий треугольник горы Митра высотой около 1600 метров. Залив подступает вплотную к ее подножию. Летом верхние склоны горы вырисовываются голыми скалами на фоне неба и редких облаков; зимой склоны и вершина одеты снегом. Берег озера представляет собой участки, покрытые галькой, перемежающиеся с зарослями папоротника и бука. Грозное величие зубчатой гряды досконально воспроизводится водной гладью у ваших ног. От верховий фьорда до океана - двадцать два километра.

 

Пернатые буковых лесов

Нигде, как в стране фьордов, не представляются такие возможности наблюдать местных птиц Новой Зеландии. Здесь обитают три вида киви. Узки запросто навещают лагерные стоянки вдоль Милфордской тропы. Лесной голубь доверчиво смотрит на вас с макушки дерева каухаи или фуксии. В лесу встречается коричневый кака. Древесные кроны - приют длиннохвостой кукушки (Eudynamys taitensis), которую можно узнать по скрипучему голосу. Маленькие кругленькие серые миро (Miro australis) слетаются к местам привалов туристов, чтобы поклевать крошек. Их примеру следуют мухоловки (Petroica macrocephаlа). По бокам тропы неустанно щебечут вееро-хвостые мухоловки (Rhipidura flabellifera), известные в Австралии под названием серых вееро-хвосток, - маленькие подвижные птицы с округлым хвостом, позволяющим быстро маневрировать в воздухе при охоте на насекомых. Не столь многочисленна черная мухоловка (R. fuliginosa). Меланизм, то есть наличие темноокрашенных форм, присущ многим птицам Новой Зеландии. Скорее всего, это связано с обитанием их в густых влажных лесах, где светлоокрашенная птица быстро будет обнаружена хищником.

Кеа (Nestor notabilis) в долине реки Те-Хаихи, Саут-Уэстленд. Кеа иногда убивают овец; по-видимому, эта повадка вырабатывается у них во время сильного падежа скота

И еще много других птиц вы увидите в стране фьордов. В листве охотится на насекомых неприметный серый крапивник (Gerygone igata). Буроватые с ярко-желтой головкой Mohua ochrocephala предпочитают кроны глухих буковых лесов, так что их не так-то просто обнаружить. Иногда высоко над вашей головой стрекочут попугайчики Cyanoramphus auriceps. На цветущих деревьях бросаются в глаза туи и медососы. Крохотный - каких-нибудь семь сантиметров - новозеландский крапивник-стрелок (Acanthisitta chloris) с длинным острым клювом и коротеньким хвостом лазает по стволам, копошится в кустах или прыгает по земле. Стрелок - самый обычный коренной местный обитатель здешних лесов, его можно встретить во всех поясах, от дна долины до верхней границы леса. В окраске самца преобладает зеленый цвет, самка расписана оливковыми и коричневыми полосами. Эти прелестные пичуги всегда находятся в движении.

Какапо (Strigops habroptilus) - крупный нелетающий зеленый попугай - устраивает гнезда в земле. Раньше он был широко распространен, но теперь сохранились только немногочисленные экземпляры в высокогорных долинах страны фьордов

Хищных птиц в лесах Новой Зеландии гораздо меньше, чем в аналогичных районах Австралии. Новозеландский сокол, как и все соколиные, бесстрашен, силен и быстр. В лесу его добыча - туи, голуби, кака, на открытых местах - коньки, утки, пукеко. Лесных птиц сокол хватает снизу, молниеносно спикировав между деревьями. Пока численность новозеландского сокола не сократилась, он был бичом для домашней птицы. Есть в Новой Зеландии и два местных вида сов: иглоногая сова (Ninox novae-seelandiae), чей характерный крик сразу распознаешь в тиши ночи, и ставшая ныне большой редкостью хохочущая сова (Sceloglauх albifades).

Горные ромашки (Celmissia coriacea) в национальном парке Маунт-Кук расцветают, когда растает снег на вершинах гор

 

Такахе и Какапо

До 1898 года было известно только четыре экземпляра напоминающей пастушка крупной, массивной птицы с зеленым оперением сверху, синей грудью и головой, коротким и мощным алым клювом и толстыми красными ногами. Охотники, поймавшие первый экземпляр на снегу в бухте Даски в 1849 году, рассказывали, что эта птица быстро бегает и отчаянно сопротивляется ловцу. Потом к этим сведениям мало что прибавилось, и после 1900 года такахе считали вымершей. Но в 1948 году, к удивлению ученого мира, такахе (Notornis hochstetteri) была повторно открыта в ледниковой долине в шестистах пятидесяти метрах выше озера Те-Анау. Эта маленькая долина высоко в Новозеландских Альпах огорожена крутыми скалами, и вытекающая из нее река теряется под камнями.

Пылающая темно-красными цветками рата (Metrosideros scandens) в лесах долины Ваихо, Уэстленд

Изучение такахе после 1948 года показало, что уцелело около сотни взрослых особей. Гнезда такахе устраивают в кочках полевицы и выстилают листьями. В кладке два яйца, что необычно мало для пастушковых. Вылупившийся птенец через несколько недель переходит на питание семенами и сочными тканями растений. Кольцевание позволило установить, что такахе могут откладывать яйца дважды за гнездовой сезон. Однако количество этих птиц не растет, популяция только-только поддерживает свою численность в борьбе с интродуцированными хищниками и суровой природой. В 1958 году четырех птенцов доставили на одну ферму вблизи города Мастертона, надеясь восстановить плодовитую популяцию в другой части прежнего ареала. Птицы не выжили, и попытка больше не повторялась.

Редкая птица такахе (Notornis hochstetteri). Было известно только четыре экземпляра, пока в 1948 году такахе не обнаружили вновь в ледниковой долине выше озера Те-Анау. Вся популяция насчитывает около сотни особей

Не менее интересен также повторно открытый в наше время нелетающий попугай Strigops habroptilus, он же какапо, что на языке маори означает "зеленый попугай". Распространение этого вида тоже ограничено областью растущих на значительных высотах буков и злаковников в пределах страны фьордов. У какапо очень красивое оперение, светло-зеленое сверху и желтовато- зеленое снизу. Прежде какапо был широко распространен в Новой Зеландии. Днем он прячется в лесу, где в расщелинах скал или между корнями деревьев находится его гнездо. Ведет ночной образ жизни, причем ходит за кормом на туссоки по протоптанным им же тропинкам. Какапо способен взобраться на дерево за плодами и нектаром; с дерева может спланировать на двадцать пять метров. На злаковниках он поедает молодые ростки и побеги. Яйца откладываются в яму или нору. Изменение естественной обстановки и истребление птиц кошками, свиньями и горностаями привело к тому, что какапо теперь стали редкими. Добиться, чтобы они выживали в неволе, пока не удалось*.

*(В настоящее время на горе Брюса существует государственный резерват, в котором удалось добиться содержания в неволе такахе и какапо.)

 

Флора снежного края

Выше буков и древовидных папоротников, в субальпийском и альпийском поясах, вы вступаете в мир иной растительности. Появляется причудливое дерево Dracophyllum, тонкий изогнутый ствол которого увенчан пучком листвы, как у ананаса, причем осенью этот пучок красновато-бронзового цвета. В лощинах - массивы хвойных, таких, как подокарпус тотара (Podocarpus halle) и горная тоатоа (Phyllocladus alpina). Последняя распространяет после дождя тонкий смолистый запах. Среди травянистых растений знаменит большой горный лютик (Ranunculus lyalli) с цветками пятисантиметровой ширины; особенно хорош он ранним летом. Восхитительны крупные белые ромашки (Celmissia coriacea). В траве прячутся нежно-голубые горные колокольчики; где посырее, растут белые фиалки.

Горы Спенсера в центре северной части острова Южного покрыты туссоком

Больше всего цветов и сопутствующих им насекомых в середине и конце лета, когда со скалы сходит снег. В это время берега ручьев и другие влажные участки сплошь усеяны цветами. Над склонами порхают угольно-черная высокогорная бабочка Erebia, червонцы, голубянки, красный адмирал, огромные совки. Вокруг цветков жужжат всевозможные мухи, жуки и осы.

 

Интродуцированный олень

Еще со времен Кука в Новую Зеландию начали ввозить домашних и других животных. Кук впервые завез свиней, заботясь отчасти о маори, отчасти о мореплавателях, которые могли застрять в этих краях в будущем. К 1840 году свиньи прочно обосновались на обоих главных островках и на многих мелких. Тот же Кук привез первых коз; к ним потом и присоединялись одичавшие беглянки. В наши дни козы водятся во многих засушливых районах Северного острова.

He так давно доктор К. Водзицкий опубликовал подробные данные о состоянии оленьих популяций в Новой Зеландии. В горных областях Южного острова прижилось несколько видов оленей, а всего на островах Новой Зеландии их теперь насчитывается десять. Большинство видов оленей были завезены для спортивной охоты. Европейский благородный олень (Cervus elaphus) из английских парков был выпущен около Нельсона в 1851 году. Повторный завоз "обществами по акклиматизации", заинтересованными в выручке от продажи лицензий и развитии охоты, привел к распространению этих легко приспособляющихся животных в других частях Южного острова, включая страну фьордов. В 1905 году около бухты Георга выпустили полтора десятка вапити из США, но этот олень распространялся довольно медленно. Популяцию американского лося, начало которой было положено интродукцией десяти особей в бухте Даски, также не назовешь многочисленной. Около озера Уакатипу и на острове Стьюарт можно встретить американского белохвостого оленя. Высокогорье Новозеландских Альп стало местом обитания серны из Австрии и тара из Северной Индии. На Северном острове водится лань из испанских Пиренеев, пятнистый олень, цейлонские и яванские замбары.

Примерно до 1930-х годов все эти чужестранцы строго охранялись и отстрел разрешался только по лицензиям. Но по мере роста их численности и увеличения ареала некоторые виды стали помехой для человека: вредили посадкам, конкурировали из-за пастбищ с домашним скотом. Правительству пришлось призвать на помощь профессиональных охотников. В 1955 году начали отравлять поля фторацетатом натрия, однако большого эффекта это не дало. Тогда число охотников на государственной службе увеличили до семидесяти пяти человек. На Южном острове в день убивали четыре десятка животных; за лето на одного охотника приходилось две тысячи оленей. Полагают, что с 1932 по 1954 год в Новой Зеландии было истреблено 2 миллиона 400 тысяч оленей!

И несмотря на это, сегодня вам скажут, что очистить новозеландские леса от оленей невозможно. Без конца поднимается вопрос о причиняемом ими вреде. Новозеландские охотники обеспечены добычей, о какой только могут мечтать их коллеги на родине привезенных животных. А Новая Зеландия продолжает расплачиваться за неразумную интродукцию.

В зеркале Милфорд-Саунд, самого красивого из фьордов Новой Зеландии, отражаются нависающие над водой кручи н вершины

 

Кривоклювые зуйки и королевские альбатросы

К востоку от Новозеландских Альп на триста пятьдесят километров в длину и на шестьдесят - семьдесят километров в ширину простерлись луга. Это так называемая Кентерберийская равнина, образованная мощным слоем гравия, вероятно отложенным стекавшими с гор древними реками. В наши дни равнина изборождена множеством мелких речушек, на которых водится своеобразный маленький представитель куликов - кривоклювый зуек (Anarhyncbus frontalis), названный так за изогнутый вправо клюв. Известны кулики с клювом, загнутым вверх или вниз, что же до кривоклюва, то его клюв кажется скорее плодом недоразумения природы, чем полезным приспособлением. Биологи не могут разрешить эту загадку, разве что таким клювом удобнее доставать насекомых из-под камней. Спина кривоклюва голубовато-серая, брюшко - белое и черная поперечная полоса на зобе. После гнездового сезона кривоклювы перелетают на Северный остров, где проводят зиму в эстуариях рек. В отлив кормятся на песке, потом собираются в стайки и пережидают прилив. А в сентябре возвращаются домой, на речную гальку. Они откладывают среди камней по два яйца, которые почти невозможно заметить.

Обычай альбатросов гнездиться на уединенных островах считается чуть ли не аксиомой. На отдаленных субантарктических островах Новой Зеландии обитает целых восемь видов альбатросов. Но маленькая колония королевских альбатросов (Diomedea epomophora) обосновалась на мысе Таиароа в восточной части Южного острова. Л. Ричдейл принадлежит классическое исследование трех - четырех пар, которые гнездятся здесь под защитой колючей проволоки.

У королевского альбатроса белое туловище, крылья темно-бурые, клюв телесно-розового цвета. Размах крыльев - около трех метров, немногим меньше, чем у странствующего альбатроса (D. exulans). Самцы прибывают на мыс Таиароа в октябре, а спустя несколько дней к ним присоединяются самки. Яйца откладываются в первых числах ноября в чашевидное гнездо из травы, земли и помета. Гнездовой период длится одиннадцать месяцев, значительно дольше, чем у большинства других птиц. Родители сменяются каждые пять - четырнадцать дней во время насиживания, которое продолжается от семидесяти восьми до восьмидесяти дней. Попытки королевских альбатросов обосноваться на мысе Таиароа повторялись ежегодно с 1920 года, однако первый птенец появился только в 1938 году, когда были осуществлены строгие охранные меры.

 

Доисторические моа и охотники на моа

В 1937 году один фермер, вознамерившись захоронить останки павшей лошади на своем участке в долине Пирамида, в восьмидесяти километрах к северо-западу от города Крайстчерч, наткнулся на какие-то огромные кости. Так было открыто для науки уникальное кладбище моа, громадных нелетающих птиц, обитавших в Новой Зеландии в давние времена. Раскопки позволили восстановить облик самой крупной известной нам птицы Dinornis maximus, высота которой достигала трех с половиной метров. В большом количестве найдены также останки трех других видов - Pachyornis высотой полтора - два метра, Euryapteryx и Emeus высотой один - полтора метра. Многие скелеты превосходно сохранились. Тут же лежала скорлупа яиц размером двенадцать на семнадцать сантиметров. Были обнаружены камешки, которые травоядные птицы иногда заглатывают, чтобы они помогали измельчать пищу. Вместе с ними нашли поддающиеся определению семена, прутики, жесткие травинки - остатки последней трапезы. Кроме того, на кладбище моа лежали кости вымершего орла Harpagornis, несколько превосходящего размерами европейского и североамериканского беркутов. В итоге удалось получить не только коллекцию скелетов моа, какой еще не располагали ученые, но также информацию о пище этих птиц и нападавшем на них хищнике.

Заболоченное ложе долины Пирамида представляет собой полуметровый слой торфа, ниже которого идет форменный кисель. Предполагают, что этот самый кисель и послужил западней для моа. Завязнув в нем, птицы уже не могли выбраться на сухое место. Возможно, после этого на них напал орел, да и сам увяз.

Считается, что в Новой Зеландии существовало до тридцати видов моа, хотя и не в одно и то же время. Останки найдены на разных высотах - от нулевой отметки до двух тысяч метров над уровнем моря.

Доказано, что виновником вымирания моа был древний человек. Еще в 1850 году кости моа находили в мусоре у древних очагов. К тому же яйца моа, собранные из кусков скорлупы, оказывались продырявленными с одного конца. Они явно служили сосудами для воды.

Почти сто лет ученым не удавалось выяснить, кто такие были охотники на моа. В некоторых легендах маори упоминаются огромные птицы, но легенды противоречивы, и большинство племен вообще не слыхали об этих птицах. Столь же смутные воспоминания сохранили маори о тех, кто населял Новую Зеландию до прибытия полинезийской флотилии в 1350-х годах. Говорили, будто у них была более темная кожа, и антропологи предположили, что речь шла о меланезийцах, пришедших с севера - из Новой Каледонии или с Фиджи.

Но вот в 1939 году один тринадцатилетний мальчуган случайно нашел могилу древнего вождя, жившего до прихода легендарных лодок. Череп смотрел в сторону заходящего солнца, и вместе с найденными в могиле предметами это позволило сделать заключение, что вождь был полинезийцем. Последующие исследования доктора Роджера Даффа показали, что в далеком прошлом в Новой Зеландии существовали две культуры - более древняя, связанная с костями моа, и поздняя. Первым полинезийцам, очевидно тоже приплывшим с севера, было присвоено наименование "охотников на моа". Их стоянки отличаются обилием костей и яиц моа и ожерельями из позвонков этой птицы.

Ныне принято считать, что моа, по существу, вымерли ко времени прибытия большой флотилии. Тем не менее в некоторых районах Южного острова европейские поселенцы застали маорийских вождей, носивших плащи из шкуры моа с уцелевшими перьями. А в 1949 году биологи, изучавшие орнитофауну долины Такахе, обнаружили в скальной нише следы древней стоянки маорийских охотников. На дне ниши, в частности, лежали кости "большого киви" - моа Megalapteryx. На некоторых костях были глубокие борозды, как будто оставленные железным ножом. Если так было на самом деле, выходит, что птицу убили уже после прибытия первых европейцев. Так или иначе превосходная сохранность костей позволила предположить, что моа жили еще лет двести назад.

 

Галаксии и древняя Антарктида

В небольшом озерке возле бухты Даски один из сопровождавших Кука натуралистов выловил маленькую рыбу без чешуи, напоминающую мелкую форель, коричневого цвета, испещренную желтоватыми пятнами. Так наука узнала о существовании Galaxias.

Древовидные папоротники в районе озера Манапоури - залива Даубтфул. Обильные осадки - 5000 миллиметров в год - обусловили пышную растительность

Не одно десятилетие Galaxiidae вызывали споры среди ученых. По мере накопления биологических знаний выяснилось, что эти рыбешки распространены только в Южном полушарии, а севернее экватора не встречаются. Некоторые биологи видели в этом дополнительный признак того, что некогда южные материки были непосредственно соединены между собой.

Известно поразительное сходство некоторых растений и насекомых Австралии, Новой Зеландии и Южной Америки. И немецкий географ Альфред Вегенер выдвинул гипотезу дрейфа континентов. Ему возражали, что огромные массивы суши не могли перемещаться на такие расстояния. Не разумнее ли предположить, что ограниченные теперь Южным полушарием растения и животные прежде обитали и к северу от экватора, но потом вымерли там? Проблема до сих пор не решена, однако некоторые ученые оспаривают гипотезу дрейфа континентов.

Недавние исследования ископаемой пыльцы показали, что южный бук (Nothofagus), ныне распространенный только в Австралии, Новой Гвинее, Новой Зеландии и Южной Америке, некогда рос и в Антарктике: убедительное свидетельство того, что Антарктида не всегда была покрыта льдами и снегом и что в далеком прошлом там зеленели леса.

В целом флоре и фауне Новой Зеландии присущи все признаки длительной изоляции. Есть здесь древние формы, которые в других местах вымерли, есть такие, родственные связи которых точно не установлены. Как эти формы попали на новозеландские острова, неизвестно. Многих растений и животных нет по той простой причине, что они не смогли одолеть океанскую преграду. А свободные ниши для новых видов были налицо, это видно по тому, как преуспели олени и прочие завезенные животные.

Некоторые наиболее интересные обитатели Новой Зеландии, можно сказать, обязаны своим существованием отсутствию других. Так, доисторические моа, эти огромные нелетающие птицы, жили вплоть до прибытия двуногих охотников. Эволюция менее крупных нелетающих птиц оказалась возможной при отсутствии хищных млекопитающих, и европейцы еще застали их. Маленький крапивник острова Стефен был истреблен кошкой смотрителя маяка; какапо и такахе почти полностью вымерли. Правда, киви, этот причудливый реликт прошлого, все еще рыскает бесшумно ночами в лесах и кустарниках, нащупывая клювом земляных червей.

Гавайский архипелаг не знает птиц, подобных удивительным птицам Новой Зеландии. Видимо, эта группа вулканических островов слишком молода геологически и относительно мала по площади. Нет там и таких удивительных животных, как древняя туатара и лиопельмы. Зато общая с Новой Зеландией черта - отсутствие доминирующих в фауне млекопитающих.

Океания - это не только крупные острова, но и несметное множество крохотных островков. Они не показаны на обычных картах, к ним не совершают регулярных рейсов ни туристские суда, ни самолеты. Многие из них остаются для человека земным раем, каким его рисуют писатели-романтики. И все же как мало сохранилось на земном шаре таких уголков, где человек наедине с сушей и морем еще может вполне ощутить себя частицей природы. Может представить себе, что значит жить так, как живут залетные птицы, рыбы в море, береговые сообщества животных. И даже проникнуть в существо самого острова, стойкого сплава из песка и упрямых растений, который сотни тысячелетий противостоит напору океана и будет противостоять ему дальше, если люди не придут и не разрушат его.