Известный английский художник, один из основателей «Братства прерафаэлитов» Джон Эверетт Миллес еще в детстве поражал публику своими картинами. Он стал самым юным слушателем Королевской академии художеств, поступив туда в 11 лет. Знакомство с художниками Данте Габриэлем Россетти и Холманом Хантом в 1848 году стало ключевым событием как для жизни Миллеса, так и для мировой истории искусства. Стремясь вернуть жизнь в английскую живопись, состояние которой молодые люди считали неутешительным, художники провозгласили своей целью возрождение той красоты и искренности, которая, на их взгляд, существовала в искусстве до Рафаэля. Отсюда и название объединения, возникшего благодаря трудам его участников, направления в искусстве — прерафаэлитизм. Творческий почерк Миллеса в период участия в объединении прерафаэлитов характеризовался высокой степенью детализации изображенных объектов и реализмом, граничащим с натурализмом. Такое видение отталкивало многих критиков. Слава и широкое признание пришли к Миллесу лишь тогда, когда он отошел от прерафаэлитизма.

ХРИСТОС В РОДИТЕЛЬСКОМ ДОМЕ. 1850 г.

Обращение прерафаэлитов к религиозным сюжетам не было редкостью, но почти всегда трактовка художников-бунтарей значительно отличалась от канонической. Этот факт приводил к жесткой критике со стороны общества и неоднократно провоцировал скандалы.

Самый громкий случай был связан с картиной Джона Миллеса «Христос в родительском доме». Художник выбрал для своего произведения эпизод, не описанный ни в одном из евангелий. В плотницкой мастерской, где работают Иосиф и его помощник, маленький Иисус показывает своей стоящей на коленях матери рану, похожую на стигматы. Неканонический сюжет дан в гипертрофированно реалистичной технике, которой придерживались прерафаэлиты. Каждый предмет прописан очень тщательно и дета-лизированно, что создает впечатление равнозначности всех присутствующих в картине. Искавший достоверности Миллес изобразил всю обстановку, а также фигуру плотника в настоящей плотницкой. Тот факт, что члены Святого семейства показаны как простые рабочие, без необходимого почтения перед религиозной сценой, сочли возмутительным.

Резонанс вокруг произведения оказался настолько сильным, что слухи о нем дошли до самой королевы Виктории. Она потребовала доставить полотно во дворец, чтобы увидеть его своими глазами и вынести окончательный вердикт. В итоге, чтобы избежать дальнейшего раздувания скандала, Миллес был вынужден переименовать полотно. Название «Плотницкая мастерская», безусловно, лишало работу ее первоначального смысла. Лишь спустя годы картина снова стала выставляться под оригинальным названием.

Чарльз Диккенс — о картине: «На первом плане стоит уродливый, заплаканный мальчишка в ночной рубашке, видимо, получивший по руке удар от палки другого, с кем он играл в соседней сточной канаве. Он поднял руку, показывая ее женщине, стоящей на коленях, столь ужасно уродливой, что она показалась бы чудовищем в самом похабном французском кабаке…»