Беготня началась в середине апреля. В сектор прибыли стрелки, за ними потянулись стражники, транспортная группа. Стрелки ушли южнее, чтобы заложить базы и склады оружия, осмотреть пристальней территорию, выставить посты. К концу апреля окружающая Маймакан местность кишела людьми. Все были лохматы, бородаты, грязны и представляли из себя дикое племя, проворно шастая по окрестностям. Почти каждый день кто-нибудь появлялся на дедовской заимке. Приходили навестить Сашку, Проню и посоветоваться. Расспрашивали и деда Павла, он знал в округе всё.
В один из дней приехал снегоходом Стерх вместе с Сашкиным братом Владимиром.
– Что Сашка! Не узнал?- спросил Володька, обнимая Саню.- Или не ждал.
– Думал, что кого-то нелёгкая принесёт. Мой дед говорит: "Вавилон, а не глухая тайга". Четверо племяшей наведывались, теперь вот ты в гости пожаловал.
– Стерх ехал, ну и я решил заодно смотаться, пока снег, чтобы быстро. Летом пешком в такую даль тащиться несподручно. Это Лёха радёшенек мотаться, а мне не с руки. Ладно, вы тут секретничайте, а я пока осмотрюсь по вашему хозяйству,- Владимир отошёл, кликнув Беса, чтобы тот показал всё.
– Есть дела?- спросил Сашка Стерха, когда остались вдвоём.
– Звонить не стал, сюда надо было наведаться.
– Что решили?
– Осваивать решили сектор. Доставка с моря короче и путь к границе много ближе, опять же климат тут мягче намного, чем наш. Транспорты, кстати, на подходе.
– Знаю, но ты ведь не по этому сюда приехал.
– Саш, ты тут освоился, совет прислал тебе заявку, как положено, считая эту территорию твоей. Только не спорь. Это мне и поручено тебе передать.
– Стерх, я его не столбил, охранял маленько и только. Ещё разведку сделали поверхностную, чтобы без дела не сидеть, так что заявку я не приму раз вы решили сюда перебросить добычу, а брать есть что, да и время самое подходящее. У меня здесь школа будет и маленький рудничек неподалёку. Жилку сыскал на германий, но сам не взрою, приглашу желающих в кумпанство, а остальное, что сыщите, берите без стеснения. И ещё Стерх, чтобы у нас больше не было разногласий, по этому сектору есть комендант – До. Он за всё отвечает. Лучше было бы, если его примите в семью свою на полных правах с голосом и с ним всё решите.
– Мы с ним виделись, он согласен. Совет согласен, чтобы стрелки и стража ему подчинялись, а по поводу приёма в состав, это я решать не полномочен. Подаст заявку – рассмотрим. Ну, а германий копать, охотники найдутся.
– Этим Проня займётся, мы так условились. Мне летом надо по делам, а он в моё отсутствие организует. Мне человек восемь надо. Вы сколько направили?
– В лето сто сорок, зимой чуть больше полусотни – стрелки и добыча, остальные на зимние квартиры.
– Ты сам не желаешь в Европу смотаться?
– Что я там забыл. У меня тут забот не в проворот, тем более летом, зимой ещё куда ни шло, а летом – нет. Просьба к тебе ещё есть: подскочи на промыслы перед тем, как уехать, глянь. Это совета просьба, твой взгляд люди до сих пор вспоминают.
– Контрольщики кто? Чтоб не обиделись.
– Кокша – этот из молодых, ты не знаком. Парень толковый. Второй – Матвеич Бурмыка.
– Он что, ещё работает?
– Списался было на пенсию, да старуха померла, дети сами хозяйствуют, вот он и пустился с нами бродить. Ты с ним поднимал в верховьях кажется. Его младший сын, это к слову, просунулся по линии разведки в ЦРУ. Работает аналитиком в информационном отделе.
– Молодчага. Привет ему от меня передайте, мы с ним вместе в Китае рис жрали из одной миски, в обучении когда были год. Я потом вернулся, а он… Нет ты посмотри, как устроился, а!? Ей Богу молодец! С Матвеичем тоже знаком немало, мудрый дед, куба лишнего не поднимет. Старшим он?
– Нет, Кокша.
– Уговорились, пробегусь. Но не обещаю, как они там решат, так и поступлю. По финансам у тебя есть вопросы?
– У совета нет. Личный есть?
– Говори.
– Хочу свою долю в дело пристроить. Немного, правда, но лежат без дела.
– А через общую кассу не хочешь?
– Ты ведь знаешь, я – игрок. Пусть небольшое, но реальное. Подсобишь?
– Сколько имеешь?
– Три миллиона долларов.
– Вот тебе номер,- Сашка начертил цифры на снегу веточкой.- Звать Игнат, ему звони. Он возьмёт в долю. Затеял какой-то рискованный проект, я сам вложил. Запомнил?
– Да. Далеко?
– Королевство Швеция.
– Бывать приходилось,- Стерх размел снег с написанным номером.- Красиво они там устроились. Кровь надо будет пускать?
– Там чистое дело. Технологии какие-то весьма доходные. Хитрая химическая утилизация.
– Умеют ценить чистую среду обитания и готовы за это платить.
– Звони не мешкая, а то он сбор заканчивает.
– Перебрасывать как?
– Ты с ним договорись, а он под твою сумму возьмёт из общего банка, куда ты потом свои деньги сдашь.
– Тогда всё, пожалуй,- Стерх протянул руку, Сашка пожал и они вместе пошли к дому.
– Как хозяйство?- спросил Сашка, возвращающегося из обхода брата, рядом с которым вышагивал Бес.
– Могуче. Сработано на совесть. Старенький почему не разобрали?
– Память, братуха, нужна тоже.
– Слушай Саш, отдай мне парня,- Владимир вытянул из-за себя Беса.- Моя разродилась на старость лет, возраст у них один, вдвоём как-то лучше.
– А девок раздал уже?
– Ленка с нами ещё, выпускной класс. Дашь?
– Так ты из-за него пёрся в такую даль?
– Сашка, ты в глубь не смотри, парень тут один, с моим он сойдётся, там ещё дружок есть такой же смекалистый.
– Ну, а сам он что?
– Саш,- Бес потёр глаз,- я не потому, что ты проказничать не даёшь, как деда умер, плохо мне стало сильно. Если не приживусь, то обратно приеду.
– Оформляйся, я не против. Ты, Владимир, за ним присматривай, а он может весь посёлок спалить дотла,- предупредил Сашка.
– Ничего, образуется. Беги, собирай манатки, чего стоишь,- брат подтолкнул Беса и тот припустил в дом.
– Как там наши?- спросил Саня.
– Что тебе рассказывать, плодятся. Я со счёта сбился уже, но последнее время всё бабы да бабы. Ты осенью почему не зашёл, мимо ведь топал? Спешил?
– Да не особо, но видишь, сколько в наших местах снега, задержись я в посёлке, потом только весной бы добрался сюда.
– Зато мороз не очень -Крым.
– Летом, возможно, подскочу на парочку деньков,- Сашка вздохнул.- Отца-то нормально похоронили?
– Что тебе с того? Эх, Алексашка!- Владимир стиснул Саню в объятии.- Горе ты луковое. Конечно, схоронили, как надо, как положено. С мамой рядом,- о том, что отец неделю перед смертью пролежал в беспамятстве и звал Сашку долго и настойчиво, брат говорить не стал.
– А не сообщили почему?
– Январь. Да и не поспел бы ты тысячу километров пройти. Морозы стояли за шестьдесят.
– Может я бы и не поехал!?
– Как же, знаю я тебя, шею бы свернул в дороге.
– Ладно, оставим. Иван домой звонит?
– Редко. Лёха по тайге шаманит, связь с собой не носит. Странный стал совсем. Баба мается, но терпит, правда. Будешь идти мимо – заверни, он в Ходорках пристанище нашёл.
– Поговорить, что ль, с ним?
– Бестолку, сколь уж говорено,- Владимир махнул рукой.- Лечить не даёт. Прямо сказал: "Отстаньте вы все, не могу я жить в этих звуках – давят". И ты знаешь, я его в тайге встречал, он улыбался даже, хитро так, а в посёлок приходит и через день, как грозовая туча, чёрным делается.
– Мозги сдвинулись,- определил Сашка.
– Психовирус.
– Тогда не буду терзать. Ну, если сам только заговорит.
– Карман ширше держи,- заверил Владимир.
– Не стоит, значит?
– Я не знаю, Сань, стоит – не стоит, сложно всё. Они с Каном чудили по молодости, книги какие-то магические читали, опыты на себе ставили, я так склонен думать. Талмуды ведь эти у тебя теперь, так ты с ними осторожней, а то добром не кончится.
– В магию, что ль, веришь?- Сашка саркастически улыбнулся.
– Не склонен,- ответил Владимир.- Ну, а что тогда?
– Володь, так и я не знаю, книг тех не читал. Одну главу только перевёл и бросил, дальше не стал разбирать. Там табу стоит кругом. Без понимания прочитанного дальше читать нельзя, я и не полез.
– А они, видать, сунулись. Да в общем-то Кан уже со сдвигом тут объявился и к посёлку ближе километра не подходил. Тоже, видно, давило ему. Многолюдья не выносил и Лёха тоже, одна масть.
– На меня намекаешь?
– Саш, ну как не намекать, брат ты или нет. Без камней за пазухой ведь разговор. Честно ответь: "В тебе отчуждения этого нет?"
– Нет.
– А что ты осел якорем тут? Торчишь безвылазно пять уж годов. В посёлок опять же не стал заходить.
– Айда к бане, вижу, вы там и в самом деле переполошились,- Сашка прошёл к поленнице и сел на чурбан, предназначенный для расколки других. Владимир выкатил себе маленький и взгромоздился на него.- Братан,- начал Сашка.- Ты под Охотском массовый застрел помнишь, где Кан погиб и Дорох? Хозяев, которые прислали сюда ту бригаду я вывел в расход, трупами весь Союз выстелил. Некоторые очень высокие были чинами, отсиделись за стенами Кремлёвскими, но времена меняются, в 1986 году я последних под гомон перестройки прибил. Кое кто слёг сам и уже все они поди сгнили. Пока шло расследование по моим художествам, остались одни моськи, мелочёвка, но свора – это сила, слона могут свалить. Сучьё это сбросило моё дело к армейским, так получилась стычка на железной дороге, и они притопали сюда через Охотск. Потому я и притащился, моя вина, мне и в хомут полезать. Я не могу выйти из этой игры и, наверное, не вылезу до самой смерти. Такая вот карусель. С армейскими мы столковались, но гады эти, а власть сменилась, сейчас снова могут затеять меня загонять. Ведь могут?
– Нынешние навряд ли,- Владимир рассмеялся.- Это ведь уголовники чистейшие.
– Сейчас я сам вижу, что эти не способны ни на что, а дел у меня море. Вот тебе мой ответ.
– Ты сам по Союзу гонял или твои?
– Большей частью сам, в конце уж они мне подсобили.
– А моськи? С ними что?
– Да ничего. Одно дело в Москве командовать и воровать, а другое дело по тайге бегать. Сюда они уже не ходоки. Я даже рад, что они меня на армейских бросили, я с военными по всем вопросам договорился, а это оплот надёжный.
– Ну, положим, не очень-то.
– Да они мне сто лет не нужны. В Европе или другом конце света мои головку кому хочешь свернут в миг, а тут, особенно в Москве, без военных сложновато. Они – это оружие.
– Своего не хватает, что ль?
– Там танки, самолёты, ракеты.
– Торгуешь?
– И много.
– Деньгами им глотки заткнул?
– Что ты! Эти не стали карманы набивать и на свою долю организовали дело крупное. Я им подсобил и определить, кто кому больше нужен, уже не смогу.
– Сводились?
– Нет. Они сами, мы сами, но цель у нас с ними одна. Пока, по крайней мере, дальше видно будет. Борис вон видишь, что учинил, так это ещё цветочки, а ягоды пойдут?
– Такой зацвет плодов не даёт.
– Дорого бы я дал, если ты прав. Так что опасения твои напрасны. Убедил?
– Допустим.
– Не убедил, значит.
– Саш, мне факты, что ты излагаешь, до одного места, я ведь что хотел выяснить: есть в тебе "это" или нет, и всё.
– И я тебе говорю: нет. Устраивает?
– Верю, но слухи бродят. Все ваши какие-то нелюдимые, слова лишнего не скажут.
– А что говорить при их объёме? О чём? Язык разминать попусту нечего вот и молчат. Когда преподают, видел, как шпарят?
– Это точно. Пулемёт.
– Учить важно, а болтать нет.
– Всё понял. Пошли, вон выползает,- Владимир показал на дом, из дверей появился Бес с мешком. Левко тоже что-то тащил.- Пойду, уложить надо.
– Задержись на секундочку,- сказал Сашка.- Ты его что берёшь? Только не лукавь.
– А что, на лбу написано?
– Может, кто и не видит, но я не ослеп?
– Гришаня мой не говорит с прошлого лета ни звука. Сорвался с сосны, ударился головой. Эскулап сказал, что сильный ушиб, кровоизлияния нет, шоковая травма. Пьёт, ест, ходит, бегает, понимает всё, а говорить перестал. Ясно, зачем беру?
– Что прямо не сказал?
– За то, что утаил, извини. Своё не хотел выставлять.
– Больше в семье происшествий нет?
– Все живы, здоровы. Ты, право, теперь сомневаться станешь.
– Верю. Старший наш пьёт?
– Хоть не буянит и то слава Богу. Давится втихую. Вся кладовка ящиками забита. Такая карусель.
– Теперь пошли. Стерх с Проней вышли. Заболтал я тебя, даже чая не попил.
– До промысла три часа езды, к обеду поспеем. Не привыкать.
Когда подошли к снегоходу, Проня здороваясь с Владимиром, произнёс:
– Что Володимир, как житуха?
– Как г… об стенку, прилипает,- ответил Владимир.
– А если мёрзлая?
– Отскакивает.
– Всяк срёт, но собака сжуёт,- продолжил Проня и оба стали хохотать. Это была их старая подначка, которой Проня доставал Володьку в детстве.- Игорю передай, что Проня кличет. Пусть горькую бросает пить и прёт сюда, а то совсем скурвится.
– Передам, вот только услышит ли. Не просыхает.
– Напомни про его должок мне. Он когда на фронт убёг, я его прикрывал, нормы ставил, за что в лагерь чуть на нары не хлобыстнулся. Так что скажи ему, нормы надо отрабатывать. На них, кстати, шестьсот грамм хлеба давали, и я ни одной пайки не съел, всё на детишек ушло.
– Что ж ты раньше молчал! Он как напьётся, всё про долг твердит, вот значит какой.
– Раньше не мог, работы не было, а теперь есть.
– Ладно, передам,- Владимир подхватил Беса и усадил его снегоход. Пришёл дед Павел, стал Беса обнимать со словами:
– Вот тебе в память,- протянул футляр.- Это "Брунн". Бритва опасная. Новая, немецкая. Сталь – поискать. Береги, от деда Евлампия тебе это в дар дадено. И не озорничай, в люди едешь, нас не позорь поведением. Понял?
– Да, деда,- отвечал Бес.- Постараюсь.
– Ты имя ему другое дай,- обратился дед Павел к Владимиру.- Что это за имя – Бес. Тьфу! Нормальное дай, человечье.
– Пусть сам выбирает,- сказал Владимир.- Как желаешь, чтобы тебя величали?
– Николаем,- ответил Бес.
– Им тебе отныне и быть вечно,- Владимир протянул свою руку, Бес стащил со своей рукавицу и пожал.
Распрощавшись со всеми Стерх, Владимир и Бес-Николай уехали. Проня тоже отбыл через полчаса на промысел к московским, где должен был заменить Мика, они сменялись раз в две недели. Шла сложная проходка и присутствие кого-то с опытом было необходимым.