Гунько и Евстефеев проснулись в шесть. Горел костёр, у которого крутился Левко. Остальные отсутствовали.

– Где Александр?- спросил у него Евстефеев, вылезая из спального мешка.

– Перемёты вытягивает с До. Мик поплыл встречать Пешкова на косе. Они уже приехали. Вон Сашка, идёт,- Левко показал вдаль.

Солнце уже выползло из-за сопок, но светило по-утреннему не ярко, в полсилы. Сашка, показавшийся из слабо курившегося с реки тумана, бросил в загородку двух огромных тайменей длиной больше полутора метров и сказал:

– Проснулись. Выспались, надеюсь.

– Чем не жизнь,- умываясь в реке, ответил Гунько.- Благодать,- он, обливаясь, фыркал от удовольствия.

– Левко, завтрак,- крикнул Сашка, он был в хорошем расположении духа.

– У меня всё готово, сэр,- ответил тот и ткнул в накрытый брезентом импровизированный стол.

– Я, Александр, всё борщ не могу забыть,- сказал Евстефеев, идя от реки и вытирая лицо платком,- которым вы нас тогда кормили в палатке.- Он подсел.

– Ныне без борща,- откидывая полог, произнёс Сашка.- Пешков свежий хлеб привёз и домашние котлеты.

– Возблагодари его, Господи,- буркнул Левко и осёкся под Сашкиным взглядом. Гунько заметил это и спросил:

– Не любите всевышнего?

– А за что?- Сашка глянул на небо.- За то, что не может уберечь чада свои от соблазна и искушения? Зачем тогда таких непутёвых произвёл на свет? Или, может, он сам грешен? Трахнул по пьянке у себя на небесах блудницу и скрыл позор, выселив её, пузатую, на землю,- Сашка опрокинул из кружки в рот водку.

– Это богохульством можно окрестить,- подчеркнул Евстефеев.

– Для уха верующего это, конечно, так. А вы что, тоже записались? По телевизору Бориса показывали недавно в храме со свечой в руке. Скоро весь прежний состав Политбюро в рясы оденется – мода. У нас всё без меры,- Сашка нахмурился, его бесили вдруг открывшиеся в бывших коммунистах вера в Бога и их приобщение к церкви.

– Теперь многие креститься стали, грехи замаливают, и церковь им отпущение даст. Как не дать? Все митрополиты, как один, в прошлом – сотрудники КГБ. Кроме пастырей катакомбной церкви. Те недавно из тюрем выпущены были, Патриарший Собор против такого поступка мирских властей был категорически, даже письмо слёзное на имя Горбачёва писали, но тот отверг. Мы, говорит, теперь демократическая страна, они узники совести, запад и так все мозги проел, сами, мол, с ними разбирайтесь,- Евстефеев хитро заулыбался и молвил:- Мои предки до сотого колена – язычники. Клянусь.

– Что-то ты, Павлович, брешешь,- поддел его Гунько.- Быть такого не может.

– Зачем мне врать? Мы ведь до революции на выселках жили, семей сорок. При советской власти у нас организовался леспромхоз. Не было у нас ни церкви, ни парткома. Только после войны некоторые из наших с фронта партийными вернулись и образовали ячейку. Она мне, кстати, и давала партбилет,- Евстефеев засмеялся и продолжил:- Тоже ведь что-то вроде клана у нас было. Жили без устава и икон. Одно слово – язычники.

– Александр, а вы в партию вступали?- с намёком спросил Гунько.

– Промолчу,- ответил Сашка.- По мне, так лучше с партбилетом в кармане на фонарном столбе, чем с крестом на груди распятым.

– Разницы никакой: что пулю в лоб, что головой о стену,- сказал Евстефеев.

– Ульянов-Ленин,- вступил в разговор Левко,- организуя партию, взял за основу иерархическую лестницу у церкви. Эта структура весьма жизнестойка. Поскольку две одинаковые существовать в одном государстве не могут, он церковь и не взлюбил. Но ведь выжила, хоть её патриархи пресмыкались перед властью. И партия коммунистов выживет. Вот увидите. Чтобы ни случилось. Заразу такую вывести нельзя. Зря Борис на них зубы точит. Живучая схема, как клопы.

От слов Левко у Гунько и Евстефеева отвисли челюсти и расширились зрачки глаз. Они смотрели на Сашку вопросительно.

– Мужики, не заводите вы его,- сказал Сашка.- Я сам его вопросов боюсь, а от выводов иногда дрожу. Одним словом, я вас предупредил.

– Я один вопрос,- Гунько пришёл в себя.- Раз уж тема о религии.

– Давайте. Саш, можно?-Левко смотрел вопрошающе.

– Валяй, только быстро, а то клёв упустим,- разрешил Сашка, тяжело при этом вздохнув.

– Библия – это что?- спросил Гунько.

– А кто вам сказал, что книги, включаемые в Библейский свод, писали евреи?- вопросом ответил Левко.

– Так ведь до сих пор в местах тех находят подтверждения,- пожал плечами Гунько,- археологические.

– Болгары балканские на славянском говорят, а предки их из поволжского котла – тюрки в прошлом, и что? Пусть в пустыне что угодно находят, но мог это написать и другой народ, а эти приобщились и при переписке легенд заменили. Иди проверь: был подлог или нет?

– Бездоказательно,- отсёк Гунько.

– А я на истину не претендую. Вы можете доказать, что книги, вошедшие в Ветхий Завет, есть принадлежность израильтян? Без ссылок на археологию.

– Если с таких позиций, то нет. Но ваши тоже не тянут,- ответил Гунько и внутри себя пожалел, что не послушал Сашку, но и отступать тоже посчитал делом неприличным. Диалог пошёл между ним и Левко, а Евстефеев и Сашка молча слушали.

– Рассматривая тот или иной исторический факт, учёные всегда передёргивают данные, а те, что противоречат их теории, просто не берут в учёт, в упор не видят. Это касается и комментариев событий, якобы произошедших с еврейским народом на их историческом пути. Главная ложь имеет место в Библии уже в самом своём начале. Это потоп. Можно спорить обо всём, но упираться против данных геологии бессмысленно.

– Вы о чём?

– Уровень мирового океана на протяжении последних ста тысяч лет изменялся скачкообразно в зависимости от изменений климата. После последнего оледенения потепление шло медленно, в степени достаточной, чтобы на все сто процентов констатировать отсутствие факта всемирного потопа.

– Допускаю.

– Не надо допускать. Геология – точная наука.

– Ладно, верю. А катаклизм? К примеру, вулкан взорвался и выброшенный пепел окутал землю, возник парниковый эффект, что, в свою очередь, и вызвало потоп.

– Ещё раз вам говорю: потопа не было. Катаклизмы – да, случались. В разных частях земного шара. Они и сейчас случаются почти ежегодно. Это не только вулканы, это и землетрясения, сели. Падение метеоритов тоже весьма вероятно, крупных болидов. Я утверждаю, что глобальных катастроф в древнем мире, где якобы обитали еврейские или арамейские племена, не было. Тем более в описываемых в Библии масштабах. Локальные могли быть, даже очень ощутимые для населявших регион людей. Общеизвестно, что Чёрное море в прошлом не соединялось со Средиземным, а то, в свою очередь,- с Атлантическим океаном. Более того, когда-то Чёрное, Каспийское, Аральское образовывали единое целое. Это могло и даже было, безусловно, в отдельных, прилегавших к его берегам, местностям, опасным с точки зрения затопления в результате поднятий суши и их разделения на самостоятельные моря. Вода, Юрий Ефимович, имеет тенденцию растекаться, шарик ведь наш круглый и вертится. Долговременный подъём вод возможен, но не более чем на период пятнадцати дней и на величину не более двадцати метров. Отсылаю вас в математику. Это то количество, которое ныне хранится в ледниках. О парниковом эффекте остановлюсь кратко: дерьмовая ложь. Нет, всё вроде правильно посчитано, только как-то наспех и без учёта тонкостей, потому что считали под возможную ядерную катастрофу, чтобы напугать народы.

– Вы другого мнения?

– Да. Земной шар – это живой организм, находящийся в космосе, летящий в нём. Поверхность получает определённую долю тепловой энергии от своей звезды, то бишь солнца. Разве ледниковые периоды были вызваны тем, что солнышко меньше грело? Нет. А почему они вообще возникли? Тут спор вековой между учёными идёт по этому вопросу, теорий много есть разных. Останавливаться на них нет смысла. Отмечу главное: есть баланс между теплом и холодом. Космос – это холод, причём, его воздействие на нашу планету почти постоянно на протяжении миллиардов лет. Тепло – это среда обитания, в которой находится Земля. Давайте не будем углубляться в теорию образования солнечной системы, что уведёт нас в сторону. Коснёмся коротко самого светила, его активности. Могут ли вспышки на солнце влиять на климат? Да. И весьма ощутимо воздействуют на среднегодовую температуру. Проследить по климату Земли, её геологии солнечную активность точно нельзя. Погрешность велика. Саш, сколько примерно процентов?

– Плюс – минус пятьдесят,- ответил Сашка.

– Многовато. Есть вторая часть нашего расследования. Сама планетка, на которой мы с вами сидим. Она вращается, имея наклон, что, собственно, и вызывает времена года. Проследить, как всё было в прошлом, можно. Тоже с долей погрешности для сильно отдалённого прошлого и в меньшей степени для близкого, ну, скажем, для последних сорока тысяч лет – почти с точностью. За это время ось сместилась где-то на двадцать с небольшим градусов, что изменило климат существенно, но потопа не вызвало. Потепление было, но не везде. Антарктида, с её запасом пресного льда, существует, по последним данным, где-то около тридцати миллионов лет, но это не значит, что такого объёма не существовало раньше. Он мог быть, вероятнее всего, существовал, но в силу изменений уровня наклона оси и потепления растаял. Однако, изменение наклона автоматически определило точку, в которой стал образовываться, паковаться лёд. Значит, уравновесило. Земной шарик хитрый механизм защиты имеет. Уверяю вас.

– Вывод какой?

– Всё, что описано до потопа, взяли еврейские племена у других народов, добавив свои географические ориентиры, кое-что при этом приврав. Кто первую часть Библии писал и на чём – загадка. Исчез тот народ, который произвёл на свет великолепное мировидение самих себя. Всё остальное в Библии имеет явных хозяев в лице, как исчезнувших, так и доселе живущих рядом с арамейскими племенами народов.

– Украли, стало быть.

– Заимствовали у всех понемногу. Создавали и своё собственное, только в периоды, когда жили оседло.

– Я соглашусь в одном,- Гунько почесал за ухом.- Мне логика подсказывает, что народ, столько на исторической арене, судя из Библии, сделавший, не смог бы добраться до современного мира. Стёрли бы в порошок.

– Так и я вам о том же,- Левко подал Гунько хлеб.- Это не их история. Чужая и, ко всему прочему, собирательная. Они её под себя переписали, тем и прославились.

– Подкован он у вас,- обратился Гунько к Сашке.- Уговорил.

– Это ещё не всё,- усмехаясь ответил Сашка.- Он вам многого поведать не может в силу незнания вами языков. Древнеарамейского и других. Если начнёт сравнивать и описывать события на них, уши повянут.

– Для чего вы им столько даёте?- поинтересовался Гунько.

– Много даём, это точно. Особенно исторического. Только не по школьной программе: "Пришёл, увидел, победил". Александр Македонский, кстати, выиграл своё первое сражение, когда ему было семнадцать лет. Наставники же у него были великие: Аристотель и Антипатр. Аристотель учился у самого Платона в Афинах, а Платон, в своё время, у Сократа. Цепочку чувствуете? Антипатр помогал отцу Александра объединять народы в империю. Интересно другое: Аристотель умер годом позже Македонского, а Антипатр ещё три спустя после смерти Аристотеля, но ни тот, ни другой не оставили никаких сообщений, как умер или погиб сам Александр Македонский. Антипатр в последнем походе участия не принимал, старые раны вынудили его возвратиться на родину; это говорит о том, что к здоровью и в те далёкие времена относились серьёзно.

– А вы знаете, как погиб Македонский?- спросил Гунько.

– Когда-то вопрос мне этот покоя не давал. Я всё собрал о нём и его времени, где только мог. Версии две, между ними ставлю знак равенства. Первая – наркотики. Вторая – отравили.

– Наркотики почему?- удивлению Гунько не было предела.

– Издревле в краях, где он воевал, пользовались опиумом и коноплёй не только в лечебных целях. Согласно оставшихся записей, после персидской эпопеи у него случались припадки буйства, но описаны они разными людьми и в разное время по-разному. Отсутствует сходство. В том, что он покуривал, у меня, лично, сомнений нет. На обратном пути, видимо, скрутило и испустил дух. Соратники и придумали его отплытие и гибель на корабле. Сделали так, чтобы не ставить клеймо позора на своём царе. Умереть в бою было почётно, погибнуть в тяжёлом переходе – тоже, а представиться вне войны – позор.

– Левко, а вы как считаете?- Гунько хотелось проверить версию хлопчика и сравнить с Сашкиной.

– Никак. Мне это было неинтересно. Умер и умер. Мало ли. С победой возвращались, упились вдрызг, передрались и случайно зарезали. Всем объявили, что отплыл куда-то на судне, и концы в воду. Нам до того времени далеко, поэтому его жизнь и походы – историческая героика, а с ним-то равные были, все в одних боях и в не меньшей славе, все герои. Вот в том, что он и его люди умны были, с Сашкой соглашусь, а в версиях – нет,- Левко смолк.

– Обязательности у вас, стало быть, нет. В видении фактов исторического прошлого,- определил Гунько.

– Такого и не должно быть. К чему? Верно только одно: историю делали люди и писали тоже люди в виде неких произведений, обобщая и добавляя порой то, чего и в помине не было. Вот "Повесть о Евпатии Коловрате" дошла до нас в устном виде, а "Слово о полку Игореве" почему-то нет. Вопрос? Вопрос,- Сашка обернулся, по берегу в их направлении шёл До.- Всё, мужики, закрываем дискуссионный клуб. Пора на косу. Пешков там уже, наверное, солит.

– А эту?- Евстефеев показал на яму с рыбой.

– Мик лодкой перетащит. Левко, лагерь отсюда снимешь,- сказал Сашка,- а мы вдоль берега потопаем.

Евстефеев присоединился к Сашке, они медленно двинулись по берегу, закидывая на ходу. Гунько пошёл с До через лесок, срезая изгиб реки. Часам к восьми, Сашка и Евстефеев вышли к косе. Танкетка стояла в тени сосен, а рыбаки в дальнем конце протоки таскали невод. В воде стояли бочки и рядом два солдатика на столах, привезенных Пешковым, разделывали рыбу. Сам Пешков в резиновом фартуке солил и паковал. Мик и Гунько, раздевшись до плавок, бродили в воде с сетью, а До, сидя в лодке, бил веслом, загоняя рыбу. Пойманную Левко таскал вёдрами к разделочным столам.

– Я в воду не полезу,- сказал Евстефеев.- Старый радикулит ещё не хватало застудить.

– Зря ты, Павлович. Вода, как парное молоко, сласть,- крикнул ему Гунько.- Искупайся.

– Да пошёл ты,- огрызнулся Евстефеев.

Сашка быстро разделся и шурнул в воду, пронырнув метров тридцать, – было хорошо видно как он идёт под водой – тихо всплыл и занял место в середине сети. Затягивали около получаса, набралось огромное количество рыбы. Евстефеев и До стали подтягивать концы, образовав в воде своеобразный загон, из которого можно было таскать, черпая ведром. Купальщики стояли на песке у костра, грелись и вытирались.

– Тут можно устраивать мини-Ялту,- произнёс Гунько. Он был доволен, купание ему понравилось.- Вода – прелесть, песок отличный. Зачем люди на море едут? Понять не могу. Здесь месячишко пожить на природе – и здоровье прибавишь, и пользу ещё иметь будешь от сбора лесных даров. Что-то у нас и в самом деле наперекосяк.

– Загар шоколадный в моде,- сказал Левко.- Он гонит людей, как стадо с весны и до осени. Переселение народов. Нашествие кочевников в Причерноморье, как и две тысячи лет назад.

– Понятно, когда из-за полярного круга, там действительно негде; но из таких мест, как у вас – это ведь половина страны – не ясно,- Гунько стал прыгать, чтобы вышла вода из уха.

– А что, мужики,- предложил Евстефеев,- может артельку организуем по ловле рыбы. Маленький заводик консервный, чтоб в банки катать. Товар ведь дефицитный, авось не прогорим.

– В купцы захотел, Павлович?- стал подначивать его Гунько.- Надоело в погонах ходить?

– Раньше купцам, которые пользу государству приносили ремеслом своим, ордена вручали наравне с военными, и сёмга во всех кабаках Руси была, а теперь – сосиски да чай,- не принял шутки Евстефеев.- Совсем обнищали оборотистым людом.

– Владимирович,- крикнул Сашка Пешкову.- Как у вас с ножами? Есть?

– Прихватил. Всем хватит,- не отрываясь от работы, ответил тот.

– Что ж,- одевая штаны и рубаху, буркнул Сашка.- Пошли кишки пускать. Левко, организуй обед на всю артель. Владимирович картошки молоденькой привёз, кухари.

Все стали к разделочным столам и под шутки и анекдоты упаковали шестнадцать привезенных Пешковым десятиведерных бочек. Всё не поместилось.

– Остальное куда?- спросил Гунько.

– Всё заберу, до последнего хвоста,- заверил Пешков, добросовестность не позволяла ему хоть что-то оставить.- Сергей,- сказал он одному из солдат,- иди гони вездеход. По песку не рули, бери ближе к галечнику, но и на него далеко не лезь.

– Есть, товарищ генерал-майор,- солдат обмыл руки и стал надевать хэбэ.

– Левко,- окликнул Сашка молодого,- сходи с ним вместе, а то наш друг там по косогору тёрся, как бы не напал со злобы, после ночной припарки у него всякое может быть на уме. Беды нам ещё не хватало.

Солдат и Левко исчезли в кустарнике. Внутренности от рыбы свалили в большой целлофановый мешок, Мик и До подхватили его и утащили метров на двести, где высыпали содержимое на берег. Мешок промыли и стали укладывать в него остатки рыбы. Подъехал вездеход.

– Сейчас грузим или после обеда?- спросил Левко, выпрыгивая из танкетки.

– Сам после обеда грузи,- ответил ему Мик.- Сейчас надо. Всё же не войдёт. Хлопцы пообедают и повезут, за остальным – вернутся.

– Бочки, вообще-то, все влезут,- стал подсчитывать Пешков.- Однако, лучше двенадцать бочек и три мешка. Четыре бочки на вторую ходку. Нам ведь тоже сидеть где-то надо. Сергей, я тебе записку напишу для начпрода,- он достал из планшета блокнот, стал сочинять послание.

Действительно, не вошли четыре бочки, и их оставили на косе, накрыв мокрым брезентом. После этого уселись обедать. Солдаты, перекусив, отъехали на базу, остальные разлеглись на песке загорать.

– Вон, друг палёный явился,- Левко указал на вылезшего из кустов медведя, который направился к куче внутренностей, походил вокруг и двинулся к бочкам.

– Не желает он потроха жрать,- отметил Гунько.

– К вечеру скушает. Голод – не тётка. Однако, пойду переговорю, а то ещё бочки сломает,- Мик встал и пошёл к медведю.

– Настырный,- наблюдая, сказал Евстефеев.

– Его территория,- ответил Сашка.- Будет защищать до последнего вздоха. Численность противника роли не играет.

– Договорились,- произнёс До.

Мик шёл в сторону лежащих, а медведь вошёл в реку и поплыл на другую сторону.

– Уговорил?- спросил Левко у вернувшегося Мика.

– Направился в обход. Я ему дал гарантии, что больше ни к чему не притронемся,- отшутился Мик.

Время от времени все споласкивались в протоке – вода была тёплой – и бросались на горячий песок. Когда солнце поднялось в зенит и стало невыносимо жарко, Сашка предложил переместиться в тень. Пешков вместе с Миком и До ушли куда-то вверх по реке, а Гунько, Евстефеев и Сашка с Левко расположились под кронами сосен.

– Продолжим наш разговор?- спросил Гунько у Сашки, тот кивнул.- По спутникам мы условились и вытолкнем их на орбиту, тем более, и нам кое-что перепадает. Вы, Александр, хотели предложить ещё что-то?

– Вы, люди военные, знаете, что надо оружие продавать,- ответил Сашка.- Весь мир этим занимается. Намеченная конверсия военного производства нужна, но не такая горбатая, какую они себе желают иметь. Выпускать надо новейшее и продавать, продавать и ещё раз продавать. Без всякого стеснения.

– Нам это ясно,- Гунько был согласен на сто процентов.- Но как? У нас такой возможности нет. Вы ведь знаете, кто заправляет этим хозяйством. Потом, эти "голуби мира" так высоко взлетели, что на грешную землю их уже не вернуть. Нас, тем временем, действительно турнули с рынка оружия. В прошлом году продали на два с копейками миллиарда долларов, а в этом до миллиарда не дотянем.

– Друзьям раздавать не надо. Можно хлеба послать, риса, завод им построить в кредит, но оружие только за деньги. Это бизнес жёсткий и злой. "Утром деньги, в обед стулья. В обед деньги, вечером стулья",- процитировал Сашка, ставшую нарицательной, фразу из романа Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев".

– У власти мозги съехали после первого подписанного с США договора по разоружению. Убедить в обратном возможности нет,- Евстефеев пожал плечами, давая понять, что всё зашло настолько далеко, что рычагов воздействия нет.- Вопрос уже не в торговле даже, а в том, как сохранить то, что сейчас есть: специалистов, учёных, мощности.

– Вот я вам и советую: брать под свой контроль почтовые ящики, но те, в которых созидают перспективу. Сделать это просто, надо на тех предприятиях, где есть нужные нам КБ, пустить в производство мирную продукцию: холодильники, телевизоры, видео и прочее. То бишь то, что на время поможет остаться им на плаву и иметь средства на проведение работ в их направлениях и сохранит рабочие кадры, которые довольно профессиональны в военных отраслях. Нельзя забыть и о социальной сфере. Поскольку во всём не успеть, то ставку надо сделать на тех, кто в достаточной перспективе.

– А средства? Где их взять? Суммы-то огромные требуются?- засомневался Гунько.

– Деньги можно сделать продажей того же оружия, но не того, что они производят, а того, что уже имеется на складах армейских баз хранения, при условиях следующих: продаём мы, а вы соглашаетесь в этом участвовать,- Сашка посмотрел на обоих.- Да, да. Вы – армейские. Не вы конкретно, разведка, а военное ведомство. Как достать разрешение на такие продажи и как эти деньги пустить через вас, разведку, давайте и обсудим.

– Я так понимаю, у вас есть план,- спросил Евстефеев.

– Да. И весьма обкатанный. Готовили его долго и тщательно. Давно. Только нужна хорошая, надёжная опора. Вы можете подставить своё плечо. Сейчас мы вам представим данные, и сразу поймёте суть. Левко, тащи документы,- сказал Сашка парню, и тот мигом доставил откуда-то из кустов пакет. Сашка развернул и, выбрав по стопке листов, подал со словами:- Сначала вот общие данные прочитайте. Это статистика.

Гунько и Евстефеев быстро пролистали.

– Серьёзная информация,- задумчиво констатировал Гунько.

– Это ваш доклад наверх. Данных таких не может подать никто, кроме вас, у остальных нет доступа. Вопрос – кому? Моё мнение: вручить Ельцину, желательно лично и с возвратом,- Сашка посмотрел на собеседников, чтобы определить их реакцию.

– А не промахнёмся?- с сомнением в голосе произнёс Гунько.

– Риск есть, но и без него нет движения. Даже в нашей среде нет единого мнения по этому вопросу. Давайте вместе решать. Главное – дать ему ознакомиться, и если это сделать чисто, без свидетелей, то и риска особого нет. При любом исходе переворота Российская Федерация останется правопреемником. Ельцин ведь всенародно избран президентом, и не учитывать этого мы не имеем права. Пока – это он. Значит, ставку надо делать на него. В случае, если его при перевороте упекут, переориентируемся на того, кто этот пост займёт,- Сашка задумался и добавил:- Согласны?

– Это мы можем сделать,- Гунько имел выход на Ельцина через одного из помощников.

– Только сделать это желательно до путча. Так говорит ситуация. Кандидатура его не лучшая, но другого то нет. И, потом, задача наша на перспективу, мы собираемся заложить фундамент на будущее, при этом обращать внимание на то, кто во главе страны, плохой он или хороший, что он себе думает – не должны. Если ставить целью ждать появления необходимого и устраивающего нас человека, то к тому времени, когда он появится, у корпусов заводских крыши рухнут,- Сашка метнул горсть песка.- Останется пыль. Надо попытаться любой ценой удержать на плаву хоть что-то из сейчас имеющегося.

– Тяжёлая это задача. Это не баллистику пускать. Тут торговаться с ним придётся. Чем мы его упрём? Разве что поддержку ему в путче окажем, но это участие, а нам бы не хотелось в это влезать. Есть вариант подвести ему нужных военных, ненавязчиво так, на случай событий. Вот к примеру, из воздушно-десантных войск,- Гунько обратился к Евстефееву:- Как считаешь, Павлович?

– Во-первых, я – за. Материалы отличные. Скрупулезно подобраны,- он потряс листами.- Готов участвовать. Тем более, цель во всём благородная. Меня слабая страна, Союз ли, Россия ли, стоящие, как сейчас, с протянутой рукой, не устраивают. Стыдно. Во-вторых, чувствую – люди Александра под это базу приличную закладывают. В-третьих, мы в таком пасьянсе не очень рискуем. Чего мне при моих годах, давно пенсионных, бояться и кого? Бориса? Смешно, право. Вылетим из армии – что ж, своё строить начнём. Военных Борису подсунуть можно. Я правильно суммирую?- Евстефеев обратился за ответом к Сашке.

– Я не пророк,- ответил Сашка.- Одно точно – страна движется к краю пропасти, и сколько-нибудь, хоть капельки, надежды нет, что, собственно, и заставляет нас выполнить предлагаемую часть задачи первоначального плана. Его, кстати, надо будет делать несмотря ни на что.

– Думаете, будет рассыпаться до мелких кусков?- спросил Гунько.

– Смысл сказанных мной фраз можно понимать как угодно, только суть такова: отошедшие республики потянут одеяла на себя – мы же в жутко централизованной стране сидим – а это значит, что появятся границы, таможни, разночтения в законах, свои денежные единицы. Это, мои дорогие, грозит разрывом производственных связей. Опять же, возможны и, вероятнее всего, будут военные конфликты. Всё это скажется на падении уровня производства у всех, а это, в свою очередь, недовольство народа: митинги, забастовки по примеру шахтёрских, прямые акты такие как, поджоги, подрывы и прочее. И это тоже тянет цепочку падения уровня производства. Нет хуже, когда из пулемётов – в собственный народ. Новых Новочеркассков – упаси Господь. Так рванёт – тысячу лет по пещерам сидеть будем или все в холопы попадём,- Сашка достал папиросу, продул и прикурил. – Тогда военные кадры надо подсовывать Борису после тщательного подбора, чтобы промашки не дать. Думаю, что надо дать тех, кто в дальнейшем нам не понадобится. Пусть они сейчас делают работу, а надёжных и грамотных придержим в третьем эшелоне. Путь-то далёкий. Есть у нас возможность подсунуть Ельцину десятка два генералов, прошедших Афганистан. Они ещё в казаки-разбойники не наигрались,- выдвинул идею Гунько.

– Что думаешь?- Сашка обратился к Левко.

– При строительстве Российской армии, а это уже факт, Ельцин будет выбирать для себя надёжных. Не хотелось бы сваливать на бывших афганцев ещё одну грязную работу, но коль выбора нет, что ж, пусть будут они. Я бы в такую команду посадил ещё людей, на случай неординарный, имеющих грехи. Группу таких военных надо всегда иметь под рукой для роли стрелочников, потому что доверие к армии, если заговор провалится, сильно упадёт,- Левко посмотрел куда-то в даль и продолжил:- И своих сейчас выводить, конечно, не надо, их можно даже в отставку определить, страшного в том нет ничего. Только помните, что армия – это не балаган. Приказы ведь не обсуждаются и, в то же время, многие уже нос повернули по ветру, а политизировать вооружённые силы недопустимо, ибо это приводит, рано или поздно, к стрельбе по собственному народу. Жуков был абсолютно прав, предлагая ликвидировать линию политорганов в войсках.

– Как?- спросил Сашка у Гунько.

– Да уж,- кивнув головой, ответил Гунько.- Лихо. Особенно про стрелочников. Знает, однако, тонкости в нашей дерьмовой работе. Ему перевороты делать, а не в тайге сидеть.

– Юрий Ефимович, любой военный переворот – это задний ход. Любой. Лучше, когда есть возможность его избежать. Дать это способна гибкая система управления, сейчас она как лом, только её надо уметь построить. Дело это тонкое, скрупулезное, многое от индивидуальностей людей властвующих зависит, их собственного "я",- Левко посмотрел на Гунько.- Ведь вы в недрах своего управления разведки именно строительство затеяли, не так ли?

– Он у вас мысли читает, что ли?- обратился Евстефеев к Сашке.- Или вам наши планы давно известны?

– Мы хлеб даром не жрём,- Сашка потёр подбородок.- Вывели по общей информации, без подсадных и дураков. За каждым углом своего человека посадить не можем, накладно.

– Ясно. Согласовывать кандидатов будем?- поинтересовался Гунько. Ему хотелось узнать, имеют ли эти клановики списки состава управлений разведки Генерального штаба и, стало быть, доступ в святая святых – секретный отдел: кадровый.

– Мы доверяем вам,- ответил Сашка.- Сами подбирайте свою команду. Вы не на нас работаете. На будущее. Вот из такой постановки и исходите.

– Тогда к финансам давайте перейдём,- предложил Гунько.- А то в этом русле мы имеем совсем мало опыта.

– Объясни техническую сторону,- предложил Сашка Левко.

– Вариант простой,- Левко подал обоим по листу, на котором было отпечатано двадцать фамилий.- Надо получить на документах подпись любого из предлагаемых лиц и всё. Дальше погрузка, выход транспортов в нейтральные воды и автоматическое перечисление средств на счёт. Необходимый перечень вооружений, запасных частей, боеприпасов,- Левко подал листы.- Время погрузки и порты указаны. Там, кстати, только российские порты, это мы на всякий случай. Вдруг республики закроют свои, как прибалты. Это составляет техническую часть проекта – "туда". Теперь по части "сюда" и "здесь".- Левко достал дискету и, потряся ею, сказал:- Тут почтовые ящики с КБ, где мы усмотрели приоритет. До момента поступления на их счета денег, там надо провести работу с директорами. Лучше иметь там своих людей. Как всё сделать – на этой дискете. Информация эта секретная, поэтому, товарищи офицеры, прошу работать с ней аккуратно. Распечатке на бумаге не подлежит. Объём огромный, работы будет у вас много, но постарайтесь никого лишнего в это не посвящать. Меньше глаз – больше пользы. Это то, что предшествует финансированию. О нём вам Александр расскажет.

– Средства поступят так…Во-первых, вы видите сумму, указанную на контракте?- Гунько и Евстефеев кивнули.- Это те средства, которые мы переводим официально. Надеюсь, что сумма устраивает?

– В глазах от нулей рябит,- признался Гунько.- Что-то многовато. Я не помню, чтобы столько нам платили. Вы не перебрали, часом?

– Нормально,- Сашка подал им по листу.- Такие цены дать могут только прямые покупатели. Только эти средства ещё не всё, что я, как посредник, получу с них. Тут не указаны те деньги, о которых мы с вами ведём речь, то есть четыре миллиарда долларов.

– А четыре сидят не тут?- у Евстефеева поднялись брови от удивления.

– Нет, в контракте они не указаны. Вы ведь хотели строить своё, это и есть четыре. На один миллиард долларов мы уже закупили оборудование, технологии, выкупили ряд лицензий, собрали на год работы комплектующие и так далее. Три миллиарда будут лежать на счету одного надёжного фонда под проценты, но распорядительные функции будут на вас, только, чур, денег из этих средств на дачи и машины не тащить. Не на базаре. До отстрела не доводите. Воровать можно у кого угодно, но у нас – нет. В этом вопросе предлагаем придерживаться вам нашего принципа: всё из общей казны идёт в проект, посягательство на эти средства – воровство будущего, а ворующий будущее не имеет права на него, то есть попадает в смертники.

– Воруют у нас много, что там говорить. Беда,- подтвердил Евстефеев.

– Как добиться, чтобы не крали, мы вам свои предложения подготовили. Они не новые, но включают главные постулаты: нормы расходов и строжайший контроль, постоянный учёт и система проверки. Списки честных ребят из молодых кадров управления финансов министерства обороны мы вам дадим. Вы их к себе переведите тихо и используйте по назначению,- Сашка потянулся.

– Хлопотное дело,- Евстефеев взвесил на руке стопку документов.

– А вы как хотели?- спросил Сашка.- Строить, сидя втроём на кухне? Муторная это работа, не спорю, только за вас её делать никто не станет, и допускать к постройке кого-то весьма нежелательно. Как там у Владимира Семёновича Высоцкого: "Не успеете – так после локти будете кусать".

– Бумаги эти мы, стало быть, берём?- Гунько стал складывать листы в аккуратную стопку.

– Если есть желание помочь родине, да,- ответил Сашка.

– Конечно хотим,- подтвердил Евстефеев.- Вопрос у меня на языке вертится: вы к нам почему обратились, и насколько мы вас устраиваем?

– Вы, Василий Павлович, в самом деле "рыбак", но я вам отвечу. Нас вы не устраиваете, ибо у нас к вам нет вопросов и быть не может. Мы ведь криминальная до сих пор структура по существующим в этой стране законам и таковой останемся. Это раз. Второе в том, что помогать будем всем, кто будет стремиться к обновлению в обществе и сохранению производства. А вообще, долго это объяснять,- Сашка махнул рукой.

– Ну, коротенько?- спросил Евстефеев.

– Саш, можно я?- Левко смотрел вопросительно.

– Валяй, а то язык уже болит,- согласился Сашка.

– Мы – за свободного гражданина в любой стране,- начал Левко.- Поскольку мы в России не посторонние, то и тут делаем то, что поможет человеку обрести свободу. Вкладывать средства в политику мы не собираемся и участвовать в переворотах – тоже, мы эти глупости просчитали и выяснили, что они выеденного яйца не стоят. В крайнем случае, мы примем участие в чём-то большом, но со второго плана, в подхвате. Наши люди славы не жаждут. Кто награды получать будет – нас не интересует. Есть общая на данный момент времени цель у вас и у нас, вот мы и встретились. А на ваш вопрос: устраиваете ли вы нас, отвечу вопросом: а мы вас устраиваем и насколько?

Евстефеев выслушал и сказал:

– Поддевать я вас не хотел.

– Я обиду при ответе в расчёт не брал,- объяснил Левко.- Чувство обиды мне не свойственно. Мы по сути своей убийцы, поймите это. И вас устраивать не можем, ибо сотрудничая с нами, вы тоже мараетесь сильно о нас. А не убивать нет возможности. Конечно, стараются наши меньше стрелять и резать, но обстоятельства, увы, не позволяют.

– Так считать, то все в крови: и политики, и военные, и банкиры. Однако, за пояснения спасибо,- Евстефеев одобрительно хмыкнул.- Вернусь назад. Если мы мимо Ельцина проект продажи оружия пустим, устроит вас такой вариант?

– Брешь в инстанциях найти можно. Мы даже за то, чтобы его не посвящать вообще, если удастся. Даже очень хорошо. Имейте только в виду, что если доллары не попадут в страну, исчезнув где-то в пути, сделаем много покойников,- произнёс Сашка серьёзно.- Так что постарайтесь внушить продающей стороне, с кем они имеют дело.

– Александр, Левко тоже стрелок?- спросил Гунько.

– Да, но в данный момент мы его не форсируем. Физическое развитие сложно подгонять. Организм растёт в установленном природой режиме, а по знаниям и опыту – стрелок. Тело окрепнет, и станет на одного первоклассного бандита у нас больше.

– Александр, скажите, как Давыдов. Мы знаем, что он погиб,- Евстефеев посмотрел на Сашку и добавил:- Что вы думаете вообще по старому делу?

– Дело, действительно, прошлое. А вы по какому поводу этим опять заинтересовались?

– Мои люди в архиве нашли странный документ. Один из сотрудников охраны составил отчёт о четырёх днях, проведенных с Мартином Борманом на загородной агентурной даче,- не стал скрывать Евстефеев.- Ронд, которого вы уволокли, копал у нас именно этот вопрос.

– Давыдова убили люди из подразделения ликвидаций ГРУ, а Ронда тяжело ранили. Ронд найти на Бормана в Союзе ничего не смог, это с его слов. Он у нас и уже не сможет продолжить работу разведчика, у него повреждения позвоночника. Очень много повреждений. Ликвидаторы ГРУ – плохие стрелки. Жить остался, но почти прикован к инвалидной коляске. Его один из стрелков наших взял на свой пенсионный фонд. Ему жить улыбнулось. Счастливая звезда. Давыдов его к янки тащил. Сам он был в резервной агентуре отдела FGS, отпочковавшаяся контора от промышленного управления Абвера, как и теперешний "Бош". Ронд же – тоже немецкий разведчик, но по линии другой конторы, и самое интересное, даже он не знал – какой. Так хитро готовили, что опытнейший человек представить не мог, кто его хозяева. Если есть желание, организуем с ним встречу,- предложил Сашка.

– Я на него ничего не раскопал,- сказал Евстефеев.- Кто он и откуда? По нему неясностей море, а вот по Давыдову остались странные сомнения. Он из внешней разведки СС, точнее, его туда внедрили, там купили, кто-то устроил ему возврат в Советский Союз; наши скинули в Иран, но тот, кто его прикрывал по линии внешней разведки СС, был человеком Бормана. Борман после войны исчез. Вас это не наводит ни на что?

– По вашим данным – нет,- ответил Сашка.

– В них что-то не так?

– Нет, вы всё правильно выяснили. Только что вы понимаете под словами: "во внешней разведке СС его купили"?

– Раскололи, перевербовали, вернули,- вместо Евстефеева ответил Гунько.

– Как быть с событиями в Тегеране?- спросил Сашка.

– Имеете в виду арест всей немецкой агентуры?- Евстефеев развёл руки в сторону.

– Это интересный вопрос. Давыдов из Германии вернулся в 1939. Тегеранская встреча была четыре года спустя, за это время сменились все немецкие агенты, по всем отделам внешних разведок: и по МИДу, и по СС, и по СД, и по Абверовским каналам, а он их переловил. Значит, знал от кого-то, так? Это вас и наводит на мысль о его причастности к высшим информационным каналам в Германии, то бишь к Борману.

– Да,- сказал Евстефеев.

– Ответ мой вас пусть не удивляет. Давыдов был двойной. Об этом знало руководство советское и германское,- Сашка воткнул палочку в песок.

– Значит, попытки покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля не было?- Евстефеев был в напряжении.

– Нет. Слухи муссировались и немцами, и русскими, потому что обе стороны были заинтересованы в них. Американцы и англичане тоже играли в эту игру. Но попыток никто не предпринимал.

– Так ведь в архиве документов море. И наших, и немецких, кстати,- засомневался Евстефеев.

– Потому и в архиве. Вот если поднять те, что в архивы не поступили, тогда можно посмеяться. Да никто там никого убивать не собирался. Сами посудите, зачем убивать? Аллен Даллас уже торчал в Европе, готовил почву под сепаратный мир. Убей немцы Рузвельта или Черчилля – это автоматическое открытие второго фронта. Кокни они Сталина, имели бы на его посту Жукова, но согласитесь – лучше иметь в соперниках уже обманутого, чем того, кого сложно обвести.

– Это вы перехлестнули,-не согласился Евстефеев.

– Я историю переписывать не берусь. Гитлер действительно хотел разнести Сталина на атомы, чем донимал своё окружение порядком, особенно Гиммлера. Подогревалось это тем, что время от времени на фюрера проводились покушения, а на Сталина таковых не было. Вот амбициозность Адольфа и взыграла: как, мол, так? Меня мои же хотят убить, а его нет. Последнее покушение на Гитлера было сработано Абвером и прошло мимо каналов информации СС потому, что о нём знало только шесть человек.

– У вас это из немецких архивов или наших?-поинтересовался Гунько.

– Там достать многое тоже невозможно, как и у нас. Прячут,- ответил Сашка.- У вас с отделом внешней разведки ГРУ отношения какие?

– Как у кошки с собакой,- недовольно буркнул Гунько.

– С КГБ?

– Тоже неважнецкие.

– Вот видите. В Рейхе тоже так было: и до начала военных действий, и после. Только основных – одиннадцать подразделений, где у каждого своё начальство и друг друга подсидеть все стремились.

– Выходит, Давыдов человеком Бормана быть не мог?

– Нет, Юрий Ефимович, не мог. Давыдов ловил в Германии коммунистов по линии отдела политической полиции СС, а это очень далеко от каналов серьёзной информации. Отчёт сотрудника разведки, вами названный,- о том, что якобы Борман на подмосковной даче,- мне знаком. Его составлял Микишин Константин Тимофеевич. Липовый документ. Таких материалов было много сработано. У Лаврентия Павловича Берии на это имелась канцелярия. Дело по Мартину Борману готовили в силу причин неясных, но скорее всего от бессильной злобы, что он сгинул где-то бесследно.

– А вы часом не в курсе, куда он делся?- Гунько спросил машинально, не надеясь получить ответ.

– Знаю,- сказал Сашка, при этом ни капельки не бравируя.- Вам сказать могу только одно. Мартин Борман пошёл кормить акул в Атлантическом океане.

– Шутник вы, Александр,- усмехнулся Гунько.

– А я вас не обманываю,- произнёс Сашка.- Этому расследованию я посвятил много времени. Нашёл даже человека, который его по голове бахнул молотком. Долгая это история, рассказывать если, то года не хватит. Всё просто. Борман при штурме Берлина прошёл подземным лабиринтом, просочился сквозь наши штурмующие части и через Вену добрался до моря, где и сел на пароход, идущий в Южную Америку. Убили его те, кому он был абсолютно не нужен. Он ведь делиться партийным капиталом ни с кем не хотел, капитал этот так и лежит в банках. А кому это выгодно? Банкирам. По тем временам средства немалые. Они его стукнули, средства пустили в оборот и спокойно живут, точно зная, что никто за этими средствами не явится. Снимаю тему.

– Факт можете дать?- попросил Гунько.

– Могу. В том рейсе умерло семь человек. Два старика, женщина, ребёнок до года и три матроса. Последние при поломке парового клапана получили сильные ожоги. Сумеете пароход отыскать по таким данным?

– Вполне,- уверенно кивнул Гунько.

Вдали затарахтела танкетка.

– Что ж. Будем собираться,- Евстефеев встал.- Хоть, мне честно говоря, не очень хочется. Места у вас превосходные. Значит, Александр, вы считаете, что главное – это мозги?

– Не мозги. Главное – изменение условий. Создавать надо такие, при которых трудно скрыть гниль, прошлые свои предательства. Вот Ельцин из партии прилюдно вышел, топал к трибуне, как к паперти – герой, да и только. Что он при Андропове или в самом начале перестройки этого не сделал? Потому, что трус. И ему не народ российский с его заботами, не боль его и страдания возвеличить надо, а себя, свою обиженную и трухлявую сущность. Срать ему на стариков, старушек, инвалидов, детей. Что с ними будет – его не волнует. И правду говорят в народе нашем, что дерьмо не тонет.

– Конечно, кто же признается народу, что он какашка? Никто. Будет сидеть в кресле депутата, министра и вонять тихонечко да приворовывать. Сам ведь себе на шею петлю не набросишь,- сказал Гунько, понимая, что это вечная проблема: интеллигенция и власть.

– Наверное, время нам такое выпало,- согласился Евстефеев.

– Может и время, но скорее всего люди, совершающие плохие деяния во времени, в котором мы вынужденно с вами оказались. Нас ведь не спрашивали, когда зачинали: хотим мы этого или нет, а вылез и вперёд по жизни,- при этих словах Сашки появилась танкетка. Она аккуратно подрулила и остановилась рядом с ними. Выскочил Пешков, Мика и До не было.

– Вот, нашли орудие. Лежит в вездеходе,- Пешков откинул брезент, показывая.- Тяжёлая, еле вчетвером забросили. Ваши, Александр, говорят, что начала восемнадцатого века литьё. Времён петровских освоений. Бронзовая.

– Точно,- заглянув, ответил Сашка.- Корабельная. Почистить, запастись порохом и стрелять в полдень.

– Куда ты её, Владимирович, хочешь определить?- спросил Евстефеев, осматривая орудие.

– Отскребём, выясним чья и водрузим на постамент в городке, это ведь военная история. Не сватается,- ответил начальник базы.- Тем более, это подарок.

– Да я, Владимирович, не в том смысле, чтобы умыкнуть. Ещё не хватало с ней таскаться. Ей на базе самое место. Спросил из интереса. У тебя уж не база теперь – форт,- отшутился Евстефеев.

– Там ещё одна есть. Ваши, Александр, копают. Я на батарею не рассчитываю, но лучше, если пара,- Пешков похлопал по зеленоватому от времени металлу.

– Чтобы, как львы у парадного подъезда,- подметил Гунько.- Ой, Владимирович, сопрут их у тебя. Это мы с Павловичем бессеребренники, а начальство твоё нагрянет вдруг с инспекцией и будут они красоваться на генеральской даче под Москвой.

– Пусть возьмут, я Александровым людям пожалуюсь, они быстро жадность умерят зарядом волчьей картечи,- тоже пошутил Пешков.- Я их зарегистрирую, если они и в самом деле старинные, оформлю как народное достояние в вечное хранение без права вывоза и передачи кому бы то ни было.

Быстро забросив оставшиеся четыре бочки, сели в вездеход и подъехали к раскопу. Мик и До углубились, как кроты, вырыв приличную по глубине яму, но очень узкую.

– Виктор Владимирович, трос у вас вроде был?- спросил Мик, вылезая из норы.

– Есть, как без него, родимого, обойтись,- ответил Пешков.- Боюсь – не вытянем, уж угол сильно большой.

– Вытянем,- заверил Мик.- Бросим над ямой бревно, подтащим, потом подложим что-то, перехватим и снова подтащим.

Вытаскивали около получаса. Находка была идентична первой пушке.

– Вот мне и пара,- радовался Пешков, когда погрузили.

– Траки не растеряйте, а то у них вес приличный,- предупредил Сашка.

– Этого допустить не могу,- начальник базы посерел лицом.- Третий год мои гусеницы ко мне попасть не могут, как зубная боль. Все нас забыли,- и махнул в сердцах рукой, не став материться при своём солдате.

Гунько и Евстефеев пожали Сашке руки и влезли следом за Пешковым, вездеход взревел и медленно, как бы проверяя, сможет ли довезти груз, тронулся, постепенно набирая ход.