Сашка лежал на диване и размышлял.

"Вот Давыдов погиб ни за грош, а ведь мог прояснить бормановский архив. Не весь, конечно, но направление могли бы выделить. Теперь, сиди, кумекай, как всех по полкам рассадить. Сходилось всё к Мартину Борману в канцелярию. Записей, кто сдавал, нет. СС разбежался по свету куда смог. Люди СД в Синдикате. Там же осели некоторые промышленные круги, банковские высшие чиновники. Вот интересная компания собралась в этом Мировом Синдикате: немцы, евреи и русские,- Сашка усмехнулся.- И может быть есть ещё парочка англичан. Но американцев нет. Правят миром именно Синдикатовцы, а не янки со своим глупым менталитетом самой великой державы. Лиц входящих в Синдикат, не знает никто. Эти люди не появляются на первых полосах газет, про них не сообщают в теленовостях, однако, они решают, что и как будет на этой планете. Вот японцы сколько лет стучатся в этот закрытый клуб, и ведь вес имеют хороший, а их не пускают. Удружил мне когда-то Дэн Цян. Сам лёг в могилу, а я выкручиваюсь из всего один. Тогда у меня была крайняя необходимость в средствах, хоть внутренний голос и призывал меня не соваться, ну да что теперь об этом вспоминать. Концы на Синдикат мы отыщем и торговаться с ними будем, не те мы люди, чтобы кому-то уступить просто так, за красивые глазки. Мартин, Мартин, Ты ещё та бестия! Додуматься до такого механизма мог только ты. Что же ты хотел? Вновь всё собрать? Тёмная ты лошадка, серая мышка. Ты никому не доверял и потому поступил так. Все боялись друг друга и закладывали в Германии без стеснения. А всё же. Что Мартин Борман хотел? Почему он держал путь в Южную Америку? Зачем он туда стремился? К кому ехал? Наши обшарили в Южной Америке всё и нашли там много старых наци, но пункта, куда держал путь Борман, определить не смогли. Значит, искать надо тут, в Европе. Мог ли он всё сделать в одиночку? Нет, при тогдашней технике, не мог. У него были подручные, которых, ясное дело, ликвидировали перед крахом империи".

Прозвучал звонок телефона.

– Да,- подняв трубку, сказал Сашка.

– Саш,- звонил Юрген.- Я нашел одного старичка. Живёт в небольшом городке Бехен под Кёльном. Работал в МИДе на выписке паспортов. И знаешь, уволился с должности в 1967 году такой же на какую был принят в 1917 году. Возраст 95 лет.

– Я уже в пути,- крикнул Сашка, бросив трубку.

Он несся к германской границе на бешенной скорости и думал: "Бог ты мой, он, наверное, уже не помнит ни папу, ни маму, не то что кого-то. Но старика надо навестить, а то умрёт могиканин и будут потом угрызения совести преследовать".

На случай, если у старика хорошая память, Сашка и Юрген запаслись фотографиями всех тех, с кем долгое время работал Отто Людвиг Ашофф, так звали старика. Привезли также фотографии людей состоявших в разное время на службе в канцелярии Мартина Бормана. Трое суток с разных сторон обследовали дом, собирали данные по округе и решили сходить в гости. Сашка стал корреспондентом, а Юрген оператором. Подъехали в десятом часу. Дверь открыла сиделка.

– Да, господин Ашофф дома, проходите, я ему сейчас скажу,- буркнула она и развернулась, чтобы уйти.

Сашка придержал её за руку:

– Фрау, господин Ашофф хорошо себя чувствует? Может мы не вовремя и зайдём в другой раз?

– Что вы! Он в полном порядке и в здравом уме. Я после смерти его жены работаю у него домработницей и не помню случая, чтобы он отказал в приёме посетителям. Правда последние десять лет мало кто приходит. Вы проходите и не сомневайтесь, он человек общительный и любит поговорить. Ноги только стали последнее время плохо слушаться, а в остальном он крепкий ещё мужчина.

Сашка и Юрген переглянулись и вошли в дом, расположившись в небольшом холле. Ждали не очень долго. Вслед за шаркающими шагами появился старик. Он был худ и костляв, как все старики мира в таком возрасте, седые его волосы были тонки, от чего он был похож на одуванчик поры цветения. Ашофф поздоровался и после того, как Сашка представился корреспондентом газеты и помог ему сесть, спросил:

– Чем могу быть вам полезен?

– Господин Ашофф,- сказала вошедшая следом домработница.- Я приготовлю кофе и схожу в магазин, пока вы беседуете с господами из газеты.

– Да, хорошо. Сделайте,- произнёс Ашофф и уставился слезящимися глазами на Сашку.

– Господин Ашофф,- Сашка достал из кейса конверты с фотографиями.- Мы готовим большой материал, касающийся работы министерства иностранных дел в период войны. Знаете, кое-кому хочется вылить грязь на наше прошлое и, как истинные немцы, мы не можем позволить это сделать. Некоторые договорились до того, что зачислили тех, кто за сильную Германию в неугодные. Есть люди, которые после возвращения в состав Германии восточных земель, пытается очернить и опорочить нас.

– Да, и мне это не по душе. Мы работали не для того, чтобы нас в конце жизни порочили. Я стар и не боюсь уже никого и ничего. Могу себе позволить говорить правду. Спрашивайте.

– Я вам сначала покажу фотографии. Это те, кто работал в МИДе,- Сашка протянул стопку.- Это те, кто после войны осел в восточных землях и занял большие посты при Ульбрихте. Может вы их помните и что-то расскажите о них. Я понимаю, что прошло много времени, но что поделать, оно бежит, не спрашивая нас. На обратной стороне написаны имена и должности.

Старик Ашофф стал просматривать фотографии, что-то шепча себе при этом под нос.

– Я знал их всех,- заявил он, после просмотра.- Говорю знал потому, что многих нет, а некоторые осели у коммунистов на востоке. Что с ними сделали русские,- вдруг запричитал он, качая головой.- Я специально ездил в Прицвальк, где родился. Это ужасно! Скажите, как можно довести страну и народ до такого состояния? Это невыносимо больно. Очень больно, господа.

– Да, господин Ашофф, всё это мы видели собственными глазами. Потребуется не год не два, чтобы привести в порядок эти исконно германские земли. Скорее бы эти славяне убирались восвояси со своими армиями,- поддержал его Сашка. Старикам надо поддакивать и всегда соглашаться с ними во всём, тогда они делаются разговорчивее.

– Этих я знаю. Мы долго работали вместе и со многими я был дружен. Что вас интересует конкретно?

– Мы хотели бы знать, кто был чей. Ведь так или иначе вы все работали на кого-то. Надо заткнуть распоясавшимся слюнтяям глотку, это они довели восточные земли до ужасного состояния и ещё хотят нас учить чему-то.

– Я вам разложу по частям, а вы записывайте, потому что некоторые работали на двух-трёх хозяев,- Ашофф стал рассказывать. Продолжалось это долго.

К обеду Сашка и Юрген откланялись, хоть старик и пытался оставить их обедать. Перекусив, они возвратились, и домохозяйка Ашоффа сразу направила их в кабинетик старика, где беседа продолжилась. В конце разговора, уже перед уходом, Сашка спросил:

– А вы, господин Ашофф, на кого работали?

– Я вам сказал, что суда истории не боюсь. Я работал на Германа Геринга. С ним было приятно сотрудничать. Герман умел быть щедрым, имел влияние на фюрера и с ним было надёжно. Он всегда вступался за своих, не смотря ни на что. Ещё, конечно, на гестапо, в чём мне сегодня стыдно признаться, но это так.

– Что вы можете о самом Мартине Бормане сказать? Вы его видели много раз,- спросил Сашка.

– Это сложный человек. Очень скрытный. Его все не любили, и все боялись. Уже тогда о нём было много слухов, но точно о нём не знал никто,- ответил Ашофф.

– А вы как считаете: мог Мартин оказаться после войны у русских, как об этом писали?

– Он был очень близок к фюреру и Адольф ему полностью доверял, почти никогда не слушая его советов. Борман был умный и хитрый. Между Герингом и Борманом никогда не возникало стычек и раздоров. Они держались особняком друг от друга, но не скалились. А вот где он? Я думаю, что если бы он остался жив после штурма Берлина, то его не нашли бы. Но к русским? Нет, к ним он бы не пошел. В этом я уверен полностью.

– Значит, в МИДе у Бормана своих людей не было?

– Нет. Его окружали только чужие и он к этому относился спокойно. Уж вы мне поверьте. Это абсолютно точно. До сорокового года были такие сотрудники, но когда он занял пост главы партии, его людей купили, о чём он знал. Ходили слухи, что Борман, как и его шеф Гесс, английский шпион, но это только слухи. Гесс улетел в Англию по поручению Геринга, это я знаю точно, хоть таинственность его перелёта обсуждается до сих пор, в этом тайны нет никакой.

– Спасибо вам, господин Ашофф. Я выпишу вам чек, это аванс. До публикации статьи я обязательно к вам приеду, чтобы вы прочитали и привезу вторую часть гонорара,-Сашка подал Ашоффу чек.

– Хорошо, молодые люди. Если у вас появятся вопросы или есть потребность в данных, я держу картотеку, в которой есть многое, приходите без всяких любезностей. Мне старику не с кем поговорить. Я рад знакомству и тому, что есть ещё в Германии патриоты.

Сашка и Юрген попрощались и вышли.

В машине Юрген сказал:

– Жаль, что промах.

– Отрицательный ответ – тоже результат.

– Может восточных опросить?- предложил Юрген.- Их там много осталось в живых.

– Нет, Юрген. Восточные будут говорить, что ничего не помнят. Сошлются на склероз, которой у них действительно есть, он у них от слабой медицины и плохого питания. Они не занимались спортом и всю жизнь боялись, в ожидании очередного прихода из КГБ. Им задавали слишком много вопросов. Они уже не помнят, что они отвечали на них. А выпытывали их люди Берии, не терпевшие возражений и на допросах частенько били по головам и почкам. Я читал протоколы допросов, там мало кому удалось избежать издевательств и избиений. Вот всё это и подтолкнуло к развитию склероза. А небылиц на допросах они наговорили уже тогда. Это сыграло злую шутку с самим КГБ. Именно в силу этой причины чекисты не смогли отыскать и половины того, что спрятали наци на территории ГДР. Ведь, когда бьют, не только то что было скажешь, но и то чего не было. Так что опрашивать тех, кто в ГДР осел после войны, не стоит.

– Согласен. Только кто-то ведь регистрировал богатства партии перед отправкой за кордон?

– Вот их-то Мартин Борман и ликвидировал. Там был целый отдел, исчезнувший бесследно в конце апреля 1945 года.

– А тот, который видел, как Мартина Бормана по голове бахнули? Может он что знает?

– Это посторонний человек. К тому же из команды Рейнхарда Гейдриха. Его случай привёл на борт парохода. Бормана он знал в лицо. Когда удостоверился, что это именно Борман, хотел предложить ему свои услуги, видя, что тот один, но подойти боялся. Решил к нему подойти ночью, когда Мартин выходил подышать. Так и увидел, как Бормана трахнули по голове. Сойдя на берег он выследил убийц и пытался у них разжиться средствами, но в этот момент прибыла команда по ликвидации, чтобы убрать исполнителей, и он попал в переплёт и еле унёс ноги. После этого бедняга и прозябал весь остаток жизни в Индокитае.

– Что теперь делать?

– Не знаю.

– Может в Лондоне копнуть?

– Кого ты имеешь в виду?

– Джона Локриджа. Их отец в банковской системе всю жизнь работал. Может Джону доверил старые тайны.

– Спасибо, Юрген, а если Джон состоит в Синдикате?

– А если нет?

– Допустим нет,- Сашка свернул на автобан.- Что мог ему отец передать? Он за спиной Бормана не стоял, когда тот архив укладывал.

– Тоже верно,- согласился Юрген.- Где Борман архив хранил?

– В комнате смежной с кабинетом, где пропадал часами, что подтверждают все.

– А упёр он как такую махину? Или были те, кто это делал?

– Никто ничего не выносил и не эвакуировал. Борман всё сжигал. Фотографировал и сжигал.

– Постой, а как же он собирался получать? Доверенности тоже в огонь пустил?

– Все счета, Юрген, оформлялись на предъявителя.

– Значит, мог получить тот, кто сдал или предъявитель. Синдикат потому и воспользовался этими средствами, что был в курсе о липовых вкладчиках, да и ведал, что они сгнили.

– Не так всё просто, Юрген. Всё мелкое Мартин сбрасывал на сто счетов, аккумулировал, так сказать. На эти счета есть документы, которые можно унести в сумочке, а на первоначальные взносы – фильмотека.

– Может в ней покопаться. Давай я посмотрю. Свежим взглядом, так сказать, пошарю.

– Сколько времени, знаешь, на это потребуется?

– Полгода, думаю, хватит,- ответил Юрген.

– А у нас времени до осени. Если нет, то зимой займёшься.

– Если нет что?

– К "Бошу" нет смысла обращаться, пока не будем знать, где чьё.

– Саш, как ты фильмотеку эту сыскал?

– Да просто. Ничего не обнаружено было после взятия Берлина и я понял, что Борман всё сжег, сведя средства на несколько десятков счетов. Банку жестяную я и обнаружил, где лежали документы на сотню счетов и фотоплёнка.

– Ясно. Он банку в подземке замуровал и был таков.

– Вот эту муровку я нашел и вскрыл.

– Нюхом нашёл?

– Зрением,- Сашка вставил пальцы в глаза.- Борман каменщиком не работал. У него даже перчаток не было. На бетоне даже отпечатки его пальцев остались, когда он заглаживал раствор, чтобы сравнять со стеной.

– Ты их снял? Отпечатки?

– Снял. А у тебя есть его в дактилоскотеке, чтобы сравнить?

– У Крюгера есть.

– Это я ему дал.

– Разве не сохранились нигде?

– Есть, наверное,- Сашка пожал плечами.- Я, собственно, не искал. Мне как-то до одного места это.

– А если на стене не его? И прятал кто-то другой? Я поищу его настоящие пальчики. Хотя…мог взять с собой офицера любого и когда тот банку заделал в стену, застрелить.

– Всё могло быть.

– Я тебе не нужен?

– Нет. Я в Ватикан поеду. С его преосвященством поговорю.

– Выхлопочи у него плащ кардинала и шапочку епископа.

– Зачем?- бровь у Сашки поднялась.

– Поедем миссией в Сибирь, обращать в новую веру.

– Да пошёл ты!- Сашка выматерился.- Там в Христа никто не верит. Верят каждый в своё. Вот удумал. Впрочем… могу тебе испросить.

– Мне не надо,- ответил Юрген.- Я не достоин.

– То-то. И мне не с руки.

Они ехали молча до границы с Швейцарией.