Глава 1

Россия потрясла Вильяма Локриджа. Это было безумие. Под натиском первых впечатлений у него появилось желание стать проповедником-миссионером, чтобы наставлять этих людей на путь истинный. Потом, в разговоре с Александром он так и скажет, что в эту страну надо присылать дисциплинированную британскую армию и наводить элементарный порядок, а не слать гуманитарную помощь и кредиты. Сашка же в ответ посоветовал ему обратиться с прошением к премьер-министру Мейджору. То, что увидел Вильям было ужасно. Особенно аэропорт Хабаровска.

Такого столпотворения ему видеть не доводилось. Грязные и не бритые люди, все полупьяные, с красными от бессонницы и водки глазами, сновали туда-сюда. Такие же грязные дети с орущими на них матерями. Кто спит, кто пьёт и среди этого гвалта тюки, сумки, чемоданы. От горизонта до горизонта. Ему казалось, что это одно огромное, шумное и дикое племя, снявшись с насиженных мест, переселяется в другие края.

Самолёт на удивление взлетел в назначенное ему время. "Этого не может быть",- твердил себе под нос Вильям, так как самолёт был полупустой. Заметив, что Вильям сидит в одиночестве, к нему подсел мужчина преклонного возраста.

– Борисов Сергей Данилович,- представился он.- Пенсионер.

– Крюков Иван,- сказал в ответ Вильям, сам не зная зачем. Он почувствовал, что перед ним простой человек.- Вы что-то хотели?

– Скучно одному, поговорить не с кем. Я к вам переберусь,- мужчина ушёл и вернулся со своим портфелем. Вильяма эта мелочь уже не удивила, хоть он не дал разрешения, но знал, что тут так происходит постоянно.- Как вам Хабаровск?- спросил Борисов.

– Плохо,- коротко ответил Вильям, чтобы не пускаться в длинный монолог, хоть его подмывало с кем-то поделиться впечатлениями об увиденном.

– Не то слово,- Борисов глянул на Вильяма пристально.- А вы не русский?

– Почему?- Вильям был обескуражен.

– Акцент, батенька вы мой, акцент выдаёт.

– Я живу в Австралии,- стал нагло врать Вильям,- но русский. Моя бабушка очень просила поехать в места, где схоронен дед. Она уже умерла. Последний долг.

– Значит, вы ещё из тех?

– Тех, каких?- не понял Вильям.

– Белоэмигрантов.

– А! Нет. Мои дед и бабушка работали на КВЖД в Харбине. После передачи дороги китайцам все сотрудники выехали, но некоторые не стали возвращаться в Россию. Мои добрались до Австралии. Это было перед войной. В 1947 дед получил разрешение приехать сюда и не вернулся. Только в девяносто первом узнали его судьбу. Он был осужден и умер в лагере.

– Хрен-с два тогда могилу отыщешь.

– О, нет! Не совсем лагере. Расконвойный. Поселение,- выкрутился Вильям, вспомнив рассказ Александра об отце.- Найду.

– Дай тебе бог!- промолвил Борисов.- А я к дочери летал. Она в Хабаровске учителем в школе работает. Хотел на внуков посмотреть. Раньше было не до того. Работа, а теперь пенсионер. Билеты дорогие, но я взял, плюнул и поехал.

– Кем работали?- спросил Вильям, повинуясь профессиональной привычке.

– Начинал крановщиком в речном порту. Окончил техникум и стал механиком по кранам. А ты?

– Я моряк. Матрос.

– Так мы в одном деле сидели. Ты возил, а я разгружал-загружал. Это надо вспрыснуть,- мужик вытянул из портфеля свёрток.- Дочь в дорогу положила. Я ей говорю не надо, а она упрямая, возьми хоть тресни. Вся в покойницу мать,- Борисов извлёк из портфеля бутылку, оттянул откидывающийся столик, вмонтированный в спинку переднего кресла и поставил.- О, чёрт! Я сейчас мигом. Старый я козёл,- он поднялся и помчался по проходу в блок проводниц. Появился оттуда несколько секунд спустя со стаканчиками.- Забыл про посуду,- он сел и стал распаковывать пакет. На столике появились: хлеб, яйца, лук, чеснок, сало, спичечный коробок с солью. Борисов достал из кармана перочинный ножик и всё быстро нарезал. Откупорил бутылку и налил содержимое в стаканчики.- Давай за знакомство, Иван. Отчество-то есть?

– Это как звали отца?

– Ну да!

– Вы не удивляйтесь, но у нас не принято. А отца звали Николай. Мне был год, когда он погиб. Пирл-Харбор. Он был матросом на военном корабле.

– Вона как!! Ну, давай, Иван Николаевич, за знакомство, за то, что ты на Родину предков приехал и за то, что тебя не посадят как деда. Будь и ты здоров,- Борисов ловко опрокинул содержимое стаканчика в рот. А Вильям думал, как поступить.- Да ты пей, на этикетку не смотри. Самогон это. Витька, муж дочери сам гонит из сахара. Своя водка, домашняя,- Вильям понюхал, но ничем не пахло.- Не сомневайся,- сказал ему Борисов.- Не нюхай, пей и закусывай. В ней пятьдесят пять градусов,- Вильям выпил и взял кусочек хлеба и сала. Внутри приятно запекло. "Самогон, как сказал мужик, ничего,- мелькнуло в голове,- греет".

– Скажите, Сергей Данилович, почему самолёт летит совсем пустой? В аэропорту нет свободного места,- спросил Вильям.

– А! Это!!- Борисов оглянулся вокруг, проведя рукой с зажатым куском хлеба.- Сезон. Все прутся на юг, отдыхать. Но в этом году не очень. Вклады у людей пропали, зарплату тоже не спешат давать, так что не особо наездишься. А торчавшие в порту цыганским табором – челноки-мешочники. Торгаши. Тащат из Китая дерьмо на продажу. Туда доллары – обратно товар. А на Север сейчас калачом никого не заманишь. Раньше со всех концов великой державы к нам за рублём ехали, а теперь желающих нет. Все бросились в торговлю. Продавать легче, чем на холоде горбатить,- пояснил Борисов.- Тараканы. Так я их называю.

– Почему?

– А тараканы сытно жрать любят, пользы от них никакой. Этих тоже травят по-хозяйски: на таможне, рэкет, милиция, ОВИРы, кругом надо дать в лапу, иначе не доедешь.

– Понятно,- кивнул Вильям, ему сильно захотелось кушать, но он не знал, можно ли брать ещё и как бы предваряя его желание, Борисов произнёс:

– Ты ешь. Не смотри на меня. Самогон зверский и сбивает с ног, если не закусывать плотно. Я же перед вылетом поел у дочери на случай, если рейс станут откладывать. Когда после регистрации объявили посадку, я своим ушам не поверил, ан-нет, летим,- Борисов разлил ещё. Вильям уплетал сало, которое показалось ему вкуснейшим.

– Часто переносят рейсы?- спросил он.

– Всегда. Не перенесенный вылет – нонсенс. Тебе куда надо?

– Сначала Якутск, потом Чурапча,- ответил Вильям. Перед поездкой он досконально изучил карту Якутии и вызубрил названия населённых пунктов.

– Это хорошо. Близко. Автобусом или попуткой доедешь. Если тебе лететь надо, то я тебе помогу. У меня старый товарищ работает диспетчером в аэропорту. Раз тебе не надо лететь, пьём,- Борисов поднял свой стаканчик и, дождавшись, когда Вильям поднял свой, стукнул по нему, чокаясь, сказал:- Давай за твоего деда и за нас русских, чтоб всем нашим предкам умершим земля была пухом,- они выпили. Молча ели, некоторое время, пока Вильям, чтобы продолжить разговор, спросил:

– Почему так плохо живёте? Я думал, что всё врут, а вот приехал и вижу, правда, плохо.

– Ох, Николаевич!!- вздохнул тяжело Борисов.- Это ещё терпимо. Вот после войны было плохо. А что было перед войной вообще не описать. Жуть. Мои жили под Херсоном, это на Украине. Отца моего в 1929 году раскулачили и выслали вместе с матерью в Приморье. Повезло нам, мы несмотря на путь страшный выжили. Я с 1925 года. В 1943 году призвали в Красную Армию и на фронт. Демобилизовался я в 1949 году из Польши, ну и решил заехать в родное село. Вот как ты теперь, захотел могилам предков отдать поклон. И что? Нет села. Всё поросло бурьяном и только трубы печные торчат, а люд в землянках. Стал расспрашивать. Собрались женщины, старухи, старики, пара мужиков подошла, таких же как я с войны пришедших и из них никто старого села не знает. Стали выяснять и получилось, что в начале тридцатых всё село умерло, полностью. А этих перед самой войной туда насильно переселили из разных мест.

– Давай их тоже помянем,- предложил Вильям.- Я читал о голоде. Это страшно.

– А что! Давай! Как не нам славянам своих помянуть, чай, не чужие, свои ведь. Все мы грешны,- Борисов налил в стаканчики. Вильям вытащил термос с кофе. Они выпили самогон и стали пить кофе мелкими глотками.- Хорош. Что тебе надо,- стал хвалить кофе Борисов, а Вильям его не понял и спросил:

– Что мне надо?

– Это выражение такое. Так у нас говорят. Это не вопрос. Давненько я хорошего кофе не пил.

– Бразилия,- сказал Вильям.

– Умеют делать. А наши всякую гадость волокут. Купил я пачку, она как кирпич, прессованная. Продавец мне сказал, что это вакуумная упаковка. Дома я её открыл, там вроде бы зёрна молотые, но пить нельзя – пойло. Мне сосед, он учитель, перевёл, что это отходы, которые используют как добавку для корма крупного рогатого скота. Вот мы, стало быть, скот рогатый,- Борисов зычно захохотал.- Нам и скотский кофе пойдёт.

– Это используют для повышения надоев,- уточнил Вильям, потому что знал об этом наверняка.

– Что с нас доить? Мне уже семьдесят скоро, не стоит уже лет десять,- и Борисов пустился смеяться до слёз. Вильям тоже рассмеялся, поняв смысл сказанного. До Якутска они пили и болтали о всяких пустяках. В основном, говорил Борисов. Он рассказывал о речном порте, о тупых начальниках, о кранах, о смешных случаях из своей жизни. После приземления, когда автобус, поданный к самолету, вывез их на привокзальную площадь, Борисов сунул насильно Вильяму листок с адресом:

– Держи, Иван. Прошу в гости. Место, где жить есть. Свой адрес мне не давай, не надо. Мне в Австралии делать нечего, ни к чему, а письма писать я не умею. У тебя билет-то есть? Ну, на обратно?

– Да, да!!- успокоил его Вильям, покачиваясь от выпитого, они таки добили бутылку в семьсот грамм.- У меня бронь.

– Непременно заезжай,- Борисов пожал Вильяму на прощанье руку так, что в кисти хрустнуло.- Когда обратно поедешь, выдели день. У меня свой огород. Понял?!

– Обязательно,- крикнул ему Вильям, перестав чувствовать себя стесненным.

В новом здании аэропорта Вильям глянул на табло. Было написано, что идёт регистрация и посадка на Югарёнок. Этот пункт был у него в памяти. Он быстро нашёл камеры автоматического хранения, обменял там сумки и метнулся к стойкам регистрации. Народа было много, все кричали, толкались, но девушка на регистрации упрямо повторяла, чтобы билеты на другие дни не совали и пропускали тех, кто на сегодняшний день.

– Кто есть ещё на сегодня!- крикнула она в толпу.

– Я!!- дико заорал Вильям. Он сделал так, потому что видел такую ситуацию в Хабаровске.- Я!!- и стал нагло протискиваться к стойке. Добравшись, он сунул ей в руки паспорт с билетом. Она посмотрела, что-то отметила себе в листах и вернула со словами:

– Вещи!?

– Только сумка,- Вильям показал, подняв над собой.- И это всё.

– Хорошо. Следующий.

Вильям довольный отошёл в сторонку и встал поодаль, наблюдая пьяными глазами за происходящим. Ждать пришлось долго. Четыре часа. Рейс откладывали по техническим причинам. "Хорошо, что я в самолёте сходил в туалет,- думал он, не сходя с выбранной позиции,- а то бы замучился". Наконец объявили посадку. Летели на самолёте Ан-24, который то и дело проваливался в воздушные ямы, ревя двигателями. Через час с небольшим Вильям вывалился из самолёта совсем пьяным. Его водило из стороны в сторону, взгляд был отсутствующе блуждающим. "Вот что делает дикая наша сущность с теми, кто хочет нас постичь,- размышлял Сашка, наблюдая пьяного в умат, еле перебирающего ноги Вильяма.- Добропорядочный подданный Её Величества, чуть более суток назад вступивший на Российскую землю, имеет вид закостенелого алкаша. Эх, жалость-то какая, что нет фотоаппарата. Сделать бы снимок на память". Сашка вышел из толпы Вильяму на встречу. Двое милиционеров, стоявших у калитки, вежливо посторонились, пропуская его на взлетную полосу, но сразу закрыли её не пуская остальных.

Единственными словами, которые произнёс Вильям, увидев встречающего Александра было: "Всё, о`кей!" Сашка обнял его, забрал из рук сумку, свистнул. От технических ворот отъехал видавший виды "Москвич-403", кофейного цвета и подкатил к ним.

– Прошу!- Сашка открыл дверцы.- Не "мерседес", но едет.

Вильям мотнул головой и полез внутрь.

– Я вижу,- Сашка расположился рядом,- что тебе уже всё по барабану. Как ехалось?- спросил Сашка на английском.

– Родной язык!!- воскликнул Вильям и полез целоваться.

– Значит, нормально ехалось,- констатировал Сашка, принюхиваясь.- Самогон-то хоть ничего был?

– Великолепный! Бьёт по рогам. Я тебя рад видеть, Александр! Летел быстро. Ещё вчера был в Лондоне. Это совсем близко, где ты живёшь.

– Как же!- усмехнулся Сашка.- Ты попробуй отсюда сейчас выбраться?!! Так по рогам трахнут, что мало не будет. Ещё могут рёбра пересчитать.

– Я видел,- пробормотал Вильям и склонил голову на стекло дверей. Его усыпило.

– Саш! Куда ехать?- спросил молоденький парень, управлявший машиной.

– Рули к моему старшему брату, Ерш. У него баба поехала к детям в соседний посёлок.

– Хорошо,- ответил Ерш. Он был в выпуске из школы. Получил допуск к горной и технической части, а так же допуск для сдачи экзаменов в охранный корпус. Он слыл в посёлке мастером по всяким механизмам. У него двигалось то, что у других просто не заводилось.- Зря ты вылез. Я бы его сам встретил. В посёлке начнутся пересуды о твоём появлении. Оно тебе надо? Ко всему эта блядская комиссия. Принесла её нелёгкая.

– Кто бы я не был, хоть господь, хоть дьявол, но в родной посёлок буду входить, когда захочу,- ответил Сашка.

– Тогда у людей есть повод почесать языки.

– Пусть болтают, на то они и даны. Что попусту висеть.

Они подъехали к дому Игоря. Было шесть часов пополудни. Брат что-то пилил во дворе. Увидев Сашку, он отбросил ножовку в сторону и пошёл к калитке.

– Вот так гость!!- он обнял Саню, поздоровался с Ершом рукопожатием.

– Я с другом,- Сашка кивнул на машину.

– Прекрасно! Зови. Я как раз обедать наладился.

– Тогда помоги. Он спит. Где-то в пути ему самогон наливали,- Сашка открыл дверцы.

– Бывает,- Игорь и Ерш подхватили Вильяма и понесли.- Санька, мы его в летнюю кухню. Там прохладно.

– Хорошо,- ответил Сашка, забрал сумку Вильяма, захлопнул дверцы и пошёл в дом.

Игорь вернулся пять минут спустя.

– Спит мёртво,- сказал он Сашке.- Ерш уехал. Отказался обедать. Говорит дел много. Кто это?

– Мой английский друг. Вильям Локридж-младший,- Сашка грел на электроплитке борщ.- Жрать хочется. Рейс откладывали, а я с утра не причастился.

– Слышал я уже о твоих похождениях через реку. Козёл ты, Саня! Сам бы ещё ладно, а шамана партийного чего потащил через поток? Да парня этого.

– Братан!- Сашка оглянулся.- Всё, что ты мне скажешь, я знаю сам. Что я бестолочь, да!? И я в ответ не скажу тебе ни слова. Надгыыр сам пошёл со мной, я его не тянул насильно, а ждать уже было нельзя. Уж очень парень был плох.

– Шаман-то где?- спросил Игорь, доставая из буфета глубокие тарелки.- И как он?

– Нормально. Мы сразу в баню к Пархому завалились, отогрелись, ну и там выспались. Я в аэропорт утром шёл, его встретил с сумкой. Он там в буфете отоварился водкой. Звал меня с собой. Шёл к своим. Там сын у кого-то родился.

– Он пенсию, что ль, получил?

– Да нет же денег в кассе. Я ему дал за доблесть. Пятьдесят тысяч.

– На такие деньги они месяц пить будут.

– На неделю хватит,- вычислил Сашка.- Инфляция съест. Борщ у тебя постный?

– Мясо в эмалированной чашке на столе, прикрыто тарелкой,- Игорь указал на стол, он резал хлеб на крышке бочки с водой.- Может твоего англичанина поднять?

– Пусть спит. Он хотел Россию видеть, вот она ему боком и выходит. У тебя банька не в ремонте часом?

– Нет. Три дня назад топил. Сладим к вечеру. Воды качнем и затопим,- Игорь откупорил бутылку и налил водку в стаканы, по половине.

– Ты пей, а я похлебаю, а то в желудке сосёт,- произнёс Сашка. Игорь стукнул своим стаканом о Сашкин и выпил.

– Что за британец, да ещё друг?

– Его брат Том – лорд, секретарь парламента по иностранным делам. Джон – президент банковского союза. Оба имеют прямой доступ к королеве. Один из древнейших дворянских родов Англии.

– Это они тебе лордство сделали?

– И далось тебе моё лордство?! Я не лорд, не приставай.

– Шучу,- Игорь достал беломорину, прикурил.- Знаю, что Кан тебе эту линию родовода оставил в наследство. А ты кому передашь?

– Да вот тебе и передам!

– Мне всё это до задницы,- отмахнулся Игорь.

– И мне аналогично. Подберём кого-то из родни и направим. Я бы Пашке дал.

– Зачем им в парламенте дуролом?!

– Чтобы жить было не скучно,- Сашка подмигнул.- Пусть бы там устраивал скандалы.

– Его сняли со всех постов.

– И поделом.

– Сидит дома на пенсии как и я. Дров наколоть и то ленится. Стучит на печатной машинке что-то. Дятел.

– Дался он тебе?!

– Так ты сам его упомянул! Не вали на мою голову. Лучше пей.

– Уф!!- Сашка поднял свой стакан, выпил залпом.- Не водка, а дерьмо какое-то. Где ты такую мерзкую берёшь?

– Баба Сима носит. У ей хранится заначка моя. Одну в день приносит. Полста ящиков я себе отоварил, но уже заканчивается, подкинул бы хорошей.

– В бутылках не могу, накладно. В бочках могу бросить.

– Тогда пару бочек спирта,- мигом определился Игорь, посчитав, что водка в бочках не выгодна.

– Хорошо,- Сашка отцепил радиотелефон с поясного ремня и набрал номер. Когда ответили, сказал:- Трапп, возьми дополнительно в караван спирт. Грузи бочек сто. И смотри, чтобы япошки не сунули тебе паршивые бочки. Должны быть из пищевой стали,- Сашка выслушал ответ и сказал Игорю:- Имеешь две бочки питьевого спирта. По триста шестнадцать литров каждая. Пойдёт?

– Спрашиваешь!!! Пусть арапы пьют "Орлов", "Смирнов", а мы по старинке спиртиком побалуемся. Что за такие бочки?

– Чёрт его знает. Сам впервые слышу. Тебе, какая разница?

– Дак, мне всё равно, однако, лучше цистерну кубов на полста,- Игорь погасил окурок в пепельнице и налил ещё по половине стаканов.

– Лучше бы совсем бросить,- намекнул Сашка, стуча ложкой по дну тарелки, он заканчивал с борщом.

– Сам бросай, а на других не дави. Глупых нет. Каждый своим умом живёт. Свой он надёжней.

– Да уж!- Сашка поднял свой стакан, чокнулся с Игорем и они выпили.

– А всё-таки ты, Сашка, язва. Чего тебе спокойно не сидится? Кругом ты свой нос суешь. Вертушки уже стал сбивать. Хорошо батя уже умер. Как бы ты ему в глаза посмотрел, а?

– Слушай, братан! Ты меня не кори. Попусту это. Я своей тропой топаю, дорогу никому не перебегаю, не ворую, не жирую. Я дело делаю, которое кормит в этой стране многих. А то, что мне убивать приходится, что ж! Есть такой грех на мне, только я убиваю по необходимости. Потребуется, так я, как арабские террористы из крайних исламских группировок стану авиалайнеры сбивать и корабли топить. Пусть хитрожопые янки сидят на своём континенте и не высовываются. И поезда, если надо, буду под откос пускать. Зачем ты мне на больное встаешь? Я что, тебя покусал?- взвился Сашка.

– Да ты успокойся! Тебе надо нервы лечить. Не хотел я тебя цеплять, больно надо. Знаю, что тебе не вдолбить.

– Игорь!- Сашка снизил тон.- Тебе хорошо рассуждать, ты чистый. Сидишь в глухомани, картошку садишь, водку пьешь, а когда ты последний раз был на Большой земле?

– Не помню, уж,- ответил Игорь.- Что мне там делать?

– Так ты мне потому в пику говоришь неспроста, считаешь, видно, себя причастным к этой стране или я ошибаюсь?

– Ну, как же иначе! Конечно! Я в ней родился, я её защищал. Ни жизни, ни крови, ни здоровья не жалея. Причастен,- твёрдо резюмировал Игорь.

– Тогда езжай и посмотри. Глянь, что с твоей Родиной паскуды эти сделали! Ты не только вертолёты сбивать бросишься, ты не знаю, что делать станешь. Сидеть и корить – сподручно.

– Кончаем спор. Айда воду качать и баню топить,- Игорь встал.

– То-то. Чего о дерьме спорить. Тем паче сидим в нём по самые уши,- подхватывая пачку "Беломора" со стола, сказал Сашка и двинулся за братом.