"Ищите женщину". Кто станет искать её в жизни мужчины, который был холост и в связях со слабым полом не замечен? Не мальчик, но… Стал искать Коля. Не в темной комнате чёрную кошку, а точно зная, кто ему нужен. Нужна была ему женщина много старше бывшего помощника и ко всему прочему врач. Как сноска – венеролог или сексопатолог, ну в крайнем уж случае участковый терапевт. Она должна быть одинокой. Это непременное условие.
И она нашлась мгновенно. В дверях стояла лет шестидесяти старушка, но хорошо сохранившаяся и, увидев её глаза, Коля понял, что это она.
– Вы по поводу смерти Петра Егоровича?- сразу спросила она, осмотрев Николая.
– Значит я не первый!- горестно вздохнул он.
– Вы из какой газеты?- она ещё не предложила ему войти.
– Увы, Вера Сергеевна, я не из газеты. Я по приказу своего начальства из Москвы,- Николай подал ей липовое удостоверение сотрудника ФСБ. Она просмотрела и, взглянув ему в глаза, спросила:
– А оружие при себе имеете? Тут записано.
– Есть,- он отвернул борт куртки, показывая ей рукоять пистолета, торчавшую из кобуры.- Но пользоваться, если честно, приходилось только в тире. С собой ношу по причине тривиальной. Чтобы от бандитов отбиться, если вдруг нападут в подворотне.
– Проходите,- пригласила она, возвращая удостоверение.
– Спасибо,- он вошёл и несмотря на её протесты, снял ботинки в коридоре. Проследовал сразу на кухню, где не стал отказываться от чая.
– Вы на электричке?- поинтересовалась женщина.
– Ага. Ранг у меня не подходящий. Своими двоими, метро, электричка. У нас в отделе два авто, но обе того. На одной начальник, а вторая в вечном ремонте.
– Давно вы служите?
– Десять лет.
– Пошли после армии?- она подала ему кружку.- Вы извините, что я вам вопросы. У меня сын мечтал пойти, но не судьба. Он погиб на флоте. Служил на атомной подлодке. Нет даже могилы.
– Я знаю, Вера Сергеевна,- Николай пожал ей запястье, и она отблагодарила его взглядом.- Я служил в ракетных, после армии устроился водителем в КГБ и одновременно поступил на экономический факультет МГУ. Четыре года назад дали диплом и одновременно звездочки лейтенанта.
– Вы пейте чай, пока горячий,- предложила она.- И о чём надо спрашивайте. Простите за скромность, но пенсия не позволяет.
– Как и мне зарплата,- Николай рассмеялся, махнул комедно рукой.
– Что ваше командование интересует?
– Да их кто поймёт? Метись, сказали и предупреди, чтобы с корреспондентами не общалась. Вот я у вас в гостях и сижу,- Николай сделал честные глаза.
– Его убили?- в её глазах была скорбь.- А то в газетах…
– Вам врать не стану. Только это не от начальства. У меня знакомый в отделении милиции, он сказал, что замерз 1 января. Был сильно пьян.
– Пётр Егорович в рот не брал!- возразила женщина.
– Знаю только одно. У него при себе не было документов. Как неопознанную личность его доставили в морг, и только весной случайно выяснилось кто он такой. Власти выдали это как сердечный приступ. А вот убили его или как,- Николай пожал плечами и развёл руки в стороны.- А он что, совсем не пил?
– Ни капли.
– От природы?
– В молодости он делал всё. И пил, и курил, и по девкам шлялся,- она вздохнула,- до одного момента.
– Стресс?
– Нет. Встряска. Точнее удар. Он занимался мотогонками. Тогда была мода. И сильно разбился.
– Мне эксперт сказал, что нет у него шрамов вообще.
– А их и не было. И переломов тоже не получил.
– Значит страх!- определил Николай.
– Что вы!! Он был смелый до ужаса. Рисковый. Та авария его не изменила в этом отношении.
– Крыша, выходит, съехала?
– Да. Тяжкое сотрясение. Он не мог пить даже кислый сок. Сразу начинались страшные головные боли. Но главное дело не в этом. Ещё была паховая травма.
– Пах это…
– Именно. Перестал он существовать как мужчина. И это в восемнадцать лет,- она опять вздохнула.- Вы знаете, как он переживал?!
– И вы его лечили?
– Это нельзя назвать лечением. Там помочь можно было только одним. Изменить психику. Тогда, в те годы, эх молодой человек, молодой человек, как вы сможете всё это понять! Психиатрия на службе…
– Я вас понял, Вера Сергеевна. Это считалось мелочами, и никто не занимался. Да?
– Конечно. В те годы мы лечили от других болезней. Большей частью вообще психически нормальных людей. Мне стыдно за моё врачебное прошлое. Когда он пришёл ко мне домой в первый раз, я про себя посмеивалась, а тут гибель сына, и что-то во мне перевернулось. Потом я его сама отыскала. Объяснила ему сложности и последствия, но он был очень упрямый и согласился на всё. И весь курс лечения прошёл до конца.
– Опасный курс?
– Он очень болевой. Применяется электрошок. До судорог. Это пытка инквизиции, а не лечебный курс. Он его выдержал. Я сильно боялась, могли возникнуть нежелательные последствия. Но все мои страхи остались позади через пять лет.
– Он часто к вам приезжал?
– В гости?
– Да.
– Никогда. Всегда присылал мне подарки ко дню рождения и ежемесячные денежные переводы.
– В наше время дополнительная копейка как манна небесная,- Николай допил чай.- Я маме своей стараюсь каждый месяц посылать, но суммы всё какие-то обидно маленькие. Даже стыдно. Здоровый мужик, а мать нормально обеспечить не могу.
– Не корите себя. Бедность не порок. Мама ваша, я вас уверяю, величине не придает значения. Для неё важен сам факт. Она на пенсии?
– Уже три года.
– А отец?
– Папа умер семь лет назад. Инфаркт.
– Соболезную вам. А семьи нет?
– Есть девушка. Давно встречаемся, но… Я в общаге живу, она в двухкомнатной квартирке с родителями. Да сыр-бор не в том. Семья это расходы, а дети пойдут… Ну, какой из меня кормилец? 600 в месяц получаю.
– Доплаты, командировочные?
– Всё это в прошлом,- Николай горько усмехнулся.- Два последних месяца не выдавали. Только авансы. По сотне. Скоро останемся без трусов. Вера Сергеевна. Я вот что подумал. Если он не пил, то его могли тем самым убить, насильно напоив.
– Так могло быть. Но подчёркиваю – насильно. Он был очень здоровый мужик.
– Мне следователь сказал, что на теле повреждений не было. Хотя… они могли бумаги подделать. Наверное, так и сделали, потому три месяца и не опознавали.
– Вероятно, так всё и было.
– А у него родных не было?
– Никого. Мать и отец детдомовцы и он в семье один.
– Жаль человека. Говорят, он был честным. По нашим временам большая редкость.
– За его честность не поручусь, но вот жадности в нём не было. Ему после августа 1991 года дали машину. Ельцин всех одаривал после провалившегося путча. Так он пригнал её сюда и передал по дарственной парню без ног. Тот на мине подорвался в Афганистане. Он был бескорыстный. Ему было чуждо стяжательство. Воспитание, знаете ли, имеет первостепенное значение, а после тридцати, как факт, доминирует над теми привычками, что были приобретены в юности.
– Период переоценки?
– И основательный. Есть такое выражение – остепенился. Психология, молодой человек, способна объяснить всё.
– Как и астрология,- Николай рассмеялся.
– Лженаука,- сказала женщина и спросила:- Мне вам отдать Петра Егоровича архив или кто-то приедет?
– Мне такого поручения дано не было. Послали предупредить, чтобы вы не давали интервью газетчикам. Если вы не против, я гляну, чтобы доложить начальству, но при условии, коль там не много. Мне надо добраться в Москву до 18.00. Сегодня мне надо дежурить по управлению.
– Там три тонкие папки и ещё эти… как их… для компьютера.
– Дискеты.
– Они кажется. Я в них ни черта не понимаю. Не было этого в наше время.
– Бумаги я быстро просмотрю, а дискеты… тут надо компьютер. А давно всё это у вас?
– Вот как его уволили, так и пришла посылка,- она подала Николаю коробку из-под настенных электронных часов.- Смотрите и забирайте.
– Не толкайте меня, Вера Сергеевна, на преступление. Я взять не могу.
– Ай, бросьте!- она махнула рукой.- Тоже мне преступление. Это что-то по философии. Я читала. Там нет секретов. Он мне сказал, что это труд всей его жизни. Так и не нашёл времени, чтобы издать. Берите.
– Тем более. Человек работал, писал. Может надо в какой-то институт или издательство.
– Не спорьте со мной, забирайте. Я уже старая лошадь. Одинокая. Сдохну – выбросят на помойку. А так точно попадёт в архив. И не перечьте.
– Хорошо, но я вам напишу расписку, как положено. С перечислением всего,- предложил Николай.
– Уговорили. Пишите.
– Листы чистые найдутся?
– Не дам. Из принципа,- женщина расхохоталась.- Вы чудной! Да на хрен она мне ваша расписка? Только в туалет с ней.
– А корреспонденты?
– Плюньте. Я старой закалки крыса. От меня они ничего не узнают. Я их брата на дух не перевариваю. Всех бы развешала по столбам, будь моя воля.
– Беру грех на душу,- говорил Николай, одевая в прихожей свои ботинки.- Вера Сергеевна!- он застыл.- А мог Петр Егорович быть самоубийцей?
– Мог. При стечении определённых обстоятельств.
– Каких?
– Безответная любовь. Только не подразумевайте секс. Платоническая. Он был очень тонким человеком. Всё, идите,- она насильно вытолкала его из своей квартиры.- Не обижайтесь, но через минуту телесериал. Последняя утеха в этой скотской жизни. Не лишайте удовольствия.
– Понятно,- и Николай исчез из жизни женщины раз и навсегда, точно зная, что о его появлении она никогда никому не скажет, так как её мир ушёл, а новый она презирает настолько, что доверить ему ничего не сможет.