Что больше всего мешает расследованию? Неотступный контроль руководства. Бич этот не изжит до сих пор, не смотря на смену общественного строя. Многие из коллег до сих пор свято верят в него и считают необходимым, так как его наличие снимает с тебя часть ответственности. Более того, все отмечают, что при демократии контроль усилился многократно, стало больше начальников, а тех, на чьи плечи кладётся раскрытие преступления, стало меньше и как результат – полное отсутствие результатов. Это не парадокс. Это эволюционно и нормально. Жизненно ясно и непривлекательно, но что поделать, коль ты и есть тот самый ослик, на которого грузят всё что заблагорассудится, нисколько не соотносясь с твоей грузоподъемностью и выносливостью. Мысль, что ты ослик не самое прекрасное утешение. Единственно, что тебе позволительно в какой-то период времени это проявить то самое упрямство, от которого руководство не в особом восторге и воспринимает его поначалу как бунт на корабле и лишь время спустя, перестав хлестать бедное животное, оставляет упирающегося в покое, сбросив поклажу. Мы сидим поздним вечером в моём кабинете с майором Егоровым, те самые глупые ослики, набитые своими хозяевами, пьём крепкий чай, но без "Твикс", причём тут пальцы, смеемся, вспоминая смешные истории из нашей и чужой жизни, рассказываем друг другу пошлые анекдоты. Сегодня мы веселы и беспечны, потому что всё положенное уже получили, всё пережили, и перспектива не такая мрачная как это казалось вчера. У нас забрали злосчастное дело об убийстве банкира Попонича и услали в Генеральную прокуратуру к мистеру Скуратову, что, собственно, нас и развеселило. Нас это радует! Мы не злые, не юродивые, мы простые ребята, которым всё порядком надоело. И если кто-то решил передать дело в Генеральную прокуратуру, ему видней. Баба с воза…

Входит Крякин. Подсаживается к столу, наливает себе чай. Он с дежурства. Сутки мотался по городу. В обязанности дежурного входят выезды на все происшествия: пожары, взрывы, убийства. Вдруг эти преступление связаны с безопасностью государства.

– Что нового, Кряк?- спрашивает Егоров.

– Три пожара, один взрыв (кислородный баллон), два убийства (бытовуха). Спокойное дежурство,- отвечает Кряк.

– Дело Попонича ушло от нас в Гену,- Егоров удовлетворенно улыбается. Гена – Генеральная прокуратура на внутреннем сленге.

– А чё ты так самодовольно лыбишься на меня?- Кряк хлебает чай. Именно хлебает, с причмокиванием как старушка у самовара, что всегда забавляет Егорова.- Гена поручил ведение дела Пороховщикову. Не иначе завтра будем сидеть у него в приёмной и дожидаться, когда он соизволит пригласить на беседу.

– Откуда информация?- с лица Егорова сползает улыбка.

– На одном из выездов был знакомый следак, от него,- и Крякин растягивает губы в подобии улыбки.

– Шутишь?!!- всё ещё не верит Егоров.

– Я у него не переспрашивал,- перестав скалиться, ответил Кряк,- но человека одного звонком посетил. Подтвердилось.

Пороховщиков – важняк, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры, состоял на этой должности всего два года и успел раскрутить десяток висячек (зависших в расследовании дел), два из которых были убийства. Пришёл он в прокуратуру из оперативной ГРУ, после окончания академии юстиции, слыл занудным законником, придиравшимся ко всяким мелочам, нажил себе огромное количество врагов, как в Генеральной прокуратуре так и в МВД.

– Значит, не все наши боги за нас!- произношу я.- Раз подсылают к нему.

– Пошла писать деревня,- Кряк поднимается.- Спасибо вам за чаёк. Физкульт!!- он исчезает делать самую нудную работу, которую ненавидят все; писать рапорт о суточном дежурстве.