В первых числах февраля Проня появился снова.

– Александр, аврал. Бросай всё. Утром пойдёшь на Ходорки.

– Чего я там забыл?

– Приехал Гост.

– Что мне с того?

– Его отправляли, тебя ещё в проекте не было. Скоро уж двадцать годов стукнет.

– Блудный брат,- подколол Сашка.

– У него в обучении дар открылся. Учить будет. Тебе, если вдруг случится, пригодится весьма.

– В чём?

– Документы. Весь объём. От справок до удостоверений, паспортов, чеков и прочее, и прочее.

– Дак я в фальшивомонетчики не хочу,- упрямился Сашка.- Мне это не надо. Я делом своим прокормлюсь.

– В тайге сидеть, оно ясное дело, знание это ни к чему. А на будущее нужность в нём есть. В государстве нашем целый институт это варит, секретный. Да и со временем надо в одну ногу того, топ-топ.

– Схожу. Уболтал.

– Сам себе сможешь, что угодно сделать. Это, Александр, ещё один путь к свободе. И, сдаётся мне, неплохой,- Проня плюхнулся на лавку,

– Деньги тоже учит рисовать?

– Язва ты, Александр. Ей-ей. Я тебе о деле, а ты в бок сунешься. Иная писулька бесценней любых капиталов, даже власти порой, особенно в нашем паршивом королевстве. Секёшь?

– Разве я спорю,- Сашка стал собирать своё хозяйство.- Не спорю.

– Но подначиваешь.

– А ты спешишь?

– Да нет.

– Тема одна есть. Как?

– Давай. Если я в силах помочь.

– Медицинская,- Сашка взял в руки одну из книг.

– Говори?- Проня стал раздеваться, было жарко, баню топили.

– Гипноз. Психотерапия,-произнёс Сашка.

– О-о! – как от зубной боли взвыл Проня. – Мерзопакостная штучка, должен тебе заметить. Проходил я эту гадость. Ну и дерьмо же ты мне скользкое подсунул. Да чёрт с тобой, коль уж разделся.

– Мне интересно – насколько постижимо?

– Неизмеримо. Все труды по этому вопросу – бред собачий, их вообще не бери, особенно наши. Полный набор вымыслов, бредней и антинаучных концепций.

– Все, что ли?

– Подряд. Есть в каждой из них, курсивом, хорошие мысли и идеи, но только лишь,- Проня достал портсигар.- Покурим давай. Здесь без водки не разобраться.

– Сбегаю в момент,- предложил Сашка.

– Хохмач, ты. За это и люблю тебя, гада,- пуская дым колечком, сказал Проня.- Вообще-то, была школа, одна из древнейших. Это наши нынешние в череп со скальпелем да с электродами всякими сунулись, а в бестолковке нашей человеческой – более тонкая материя. В неё со скальпелем – всё равно, что в ручные часы с зубилом и кувалдой.

– Китай?- перебил Сашка.

– Не секи. Мысль отстегивается. Тут собранность нужна.- Сашка моргнул глазами, хорошо, мол, молчу.- Не Китай, даже не Тибет, как бы это многим не хотелось, и не Индия тем более. Точно определить уже вряд ли кто возьмётся. А вот последние, кто владел и учил пользованию, действительно в нынешнем времени с Тибета, боевой монастырь, хотя в прошлом своём они, что греха таить, монахами не были. Это уже потом, когда учение Будды стало проникать в регион, приобщились, да и само учение это нашло среди них, в их лице, то есть, благодарных последователей. И всё потому, что их быт был как бальзам на рану. Они строили крепости и жили под защитой стен. Это их изобретение, да в общем-то даже не их, а наших исторических предков. Сначала защищались от хищников, потом, видимо, от нападений инородцев. До нас эти комплексы дошли как монастыри. Одним словом, будем говорить монастыри, не подразумевая под ним религиозного начала. Так вот, возведено у этих первостроителей "это" было в некую религию. Они об этом, ясное дело, не подозревали, окрестим просто культом или культовым событием. Ну там в транс впадали, будущее предсказывать могли и многое другое. Их северные суго в войне одолели. Вот те, где ты год в монастыре был. Многому они тебя там научили?

– Автоматизм. Реакция нервных узлов. И физическое накопление, ежеминутное. Многое дали по оружию холодному, режущему и колющему, палки там всякие, метательные вещицы. Развитие вестибулярного аппарата. Ерунда в общем,- ответил Сашка.

– Это всё, что осталось от прежних владельцев. Скудно. Растеряли в дороге. Из разных обрывков и собрался этот пестрый котёл. Главное исчезло. Своего добавили море, но истинного не сохранили.

– Добавили что?

– Слепое почитание религиозных постулатов, никем, кстати, не проверенных и в реальной жизни не подтвердившихся ни разу. Ведь всё строится на вере в легенды, которые в основном записаны были лишь тысячу лет спустя, и делали эту писанину уже, как правило, ослепленные верой, загоняя в прокрустово ложе всё. А то, что не помещалось, выбрасывали вон за ненадобностью.

– Звались как?

– Кто тебе ответит,- Проня хмыкнул.- Ди Со.

– Как перевести?

– Это с древнекитайского звучит как "народ неба".

– В других наречиях есть перевод?

– Ты, Александр, в символах не копайся, суть не в этом, как их там звали, как они себя,- Проня чиркнул два знака на чистом листе.- На крыше главного святилища гранитный шар, на нём этот символ выбит. Я специально лазил, чтобы его срисовать. Чуть не сорвался. Они погибли, конечно, не все сразу, но цепь лопнула, звенья цепи растерялись, и собрать их уже не смог никто. Да и не прижились у суго их культовые чаяния. Где ты видел, чтобы завоеватели, поселившиеся жить в жилище побеждённых, брали их веру? Шли эти Ди Со долго в столетиях. Последователи есть и в Индии, и в Непале, и в Бирме, и в Тибете, но полноты нет. Вот в транс впадают для общения с Господом, а точного понимания нирваны, что там и как, не поясняют. Я так считаю, что просто спят, и весь их транс – какая-то искусственно вызванная форма сновидения.

– Значит, йога – регулируемый самогипноз?

– Определить не смогу. Тебя сердце останавливать учили?

– Да.

– Овладел быстро?

– Сходу. Просто ведь.

– А мне месяц вдалбливали, пока врубился. Я потом от обиды гадость эту специально учил, практиковал до изнеможения, до обмороков. Дошёл до гранитных и стеклянных шариков,- Проня расхохотался так, что задребезжали стёкла в оконце.- Как факир, ей-ей. Как вспомню, всегда смеюсь.

– Кишки тренировал, значит.

– До рвоты. В минуту укладывался,- с гордостью и насмешкой в голосе произнёс Проня.

– Ого!- Сашка представил Проню, заглатывающего шарики и через минуту ловящего их из анального отверстия, и стал хохотать.

– Вот тебе и ого,- процедил сквозь смех Проня, смахивая, как и Сашка, слезу,- а ты про мозги мне вопросы похабные задавать удумал. Тут чего не коснись, всё к заднице приходишь,- они смеялись минут десять. Успокоившись, Проня продолжил:- Я обезболивался. Конечности, брюхо, грудная клетка. Включаю, выключаю. Ну и эту схему прошёл, с гипнозом которая. Нас десятеро было. Хитрые все, как нечисть. Азы нам давал "великий". Внутренняя моя, твоя суть, поддаётся саморегуляции, это без сомнений. А вот воздействие чьей-то на чью-то? Тут проблематика.

– Индивидуальность?

– Как в природе. Змеи гипнотизируют движениями свои жертвы. Эффект кролика.

– Или просто усовершенствованный за продолжительное время способ охоты.

– Как тебе будет угодно. Ещё в этом всём мнение играет роль. Мы вот в тайге круглогодично трёмся и знаем, что каждый зверь особый образ жизни ведёт. А на человека даже голодный медведь не нападает, ну если он от природы не игрив. У народа же бытует чёрт те какое мнение на этот счёт. Вот он встречает мишку, и собственным страхом, пришедшим к нему из глупых рассказов, когда-то услышанных, сам себя гипнотизирует. И от незнания действует по инстинкту самосохранения: или бежит, когда надо стоять, или орёт, когда надо молчать, или стоит, когда надо медленно двигаться. Вот это и выдаётся за гипноз некоторыми от науки деятелями.

– Это пара "человек – животное". А "животное – животное"?

– Пример дай, когда одно без сопротивления дало бы себя сожрать?

– Пожалуй, нет. С кроликом как быть?

– Человек пугается. А животное тем более. Не надо эффект страха вводить в ранг чистого гипноза.

– Звуковая часть играет роль?

– Конечно. У человека особенно. Но это тема отдельная. Роль играет всё. От мимики, движений, языка, способа мыслить зависит многое. Китаец, скажем, гипнотизер, не владеющий английским, англичанина не сможет ввести в гипнотический транс.

– Мышление, стало быть, к языку привязано?

– Боюсь, что гораздо больше, чем мы себе можем представить. Александр, здесь вступает в силу какой-то закон природности, что ли. Что-то вроде любви. Понимаешь?- Сашка мотнул головой, отрицая.- Как тебе объяснить? Вот две особи разного пола, мужчина и женщина, вдруг, ни с того ни с сего, влюбляются с первого взгляда, и объяснений, тем более научных, этому феномену нет. Есть литературные и философские попытки это как-то расшифровать, но истинных данных нет. Вот так же язык наш и мышление, есть категории неопознанные. Одно могу утверждать точно, что язык – есть важная составная часть мышления, разума, понимания. И каждый идёт своим путём.

– Может, про Вавилон – правда?

– Ты на скольких говоришь?

– Штук пятнадцать знаю.

– А думаешь?

– Не могу определить, на восьми, пожалуй. Но бывает такая каша, что сам не пойму, где мысль родится.

– А сходность чувствуешь?

– Звукового набора?

– Да нет же, Александр, мысленного.

– Да. Но ощущаю только при вот каком раскладе: кто-то говорит на непонятном мне языке, и если он похож хоть на один, которым я владею, то я понимаю смысл речи говорящего без перевода. Это мне странно, я пытаюсь в этом разобраться.

– Это и хотел я выяснить. Вот ты сам всё видишь. Просто каждый варится в своей кухне. Но гарантии, что один набор понятий и звуков лежал в основе, кто даст? Это к проблеме происхождения надо привязывать. Ветви потом пошли. Об этом элементарно говорит родство многих имеющихся в мире языков. Думаю, что чем глубже в прошлое, тем лучше они друг друга там понимали.

– Глубоко, однако.

– Не думай, что предки наши глупые были. И пять, и десять, и двадцать тыщ лет назад имели мозги, как у нас. Археологи и палеонтологи сходятся на том, что где-то тридцать пять – сорок тысяч лет назад окончательно сложился нынешний наш тип. Я, правда, считаю, что много раньше. Но это предположение. Они там тоже в ту пору мглистую для нас не лаптем щи хлебали, кумекали. Строили святилища, жилища, укрепления и так далее. А про вавилонскую легенду я тебе так скажу. Башню эту, может быть, и строили, но не сохранилась, рухнула, наверное, из-за хренового расчёта. Но то, что некий бог всех их, чтобы они её к его порогу не дотянули, лишил одного языка и наделил их множеством языков – это чушь. Случись так, то мы бы не имели этой легенды. Я склонен предположить иное. Они строили в поте лица, а тут, откуда ни возьмись, нахлынули орды кочевников-завоевателей, и не просто, а разноплеменные, где каждый род, семья, клан, племя говорило на своём языке. Вот эти многоголосые и разрушили недостроенную башню, чем-то она им не приглянулась, может по их поверью это было кощунством. Потом о их приходе постепенно забыли, или нет, они осели жить. Много веков спустя в ком-то проснулась совесть. И придумали эту легенду. Это я отступил. Так, литературная проба. Вот в Моравии нашли череп, где-то пять тысяч лет до нашей эры ему. На нём три трепанации. Мужику было около сорока лет. У нас и одна до сих пор опасна в нынешних условиях, а там, в том далёком прошлом, ему три саданули и, судя по всему, он не только жил, но и до смерти работал. Череп этот обнаружили в шахте, рудокопом был дядька. Где-то ещё рисовали на стенах, а где-то уже руду добывали. Разброс,- многозначительно сказал Проня.

– Клонишь куда?

– В прорубь. Дотошный ты, Александр.

– Понять хочу.

– Своё мнение могу тебе поведать, которое во мне сложилось, а там уж ты сам греби. Но за чистую монету не принимай.

– Вещай,- Сашка приготовился слушать.

– Как у тебя с древностью?

– Лады.

– Исключи: религии, вымыслы, потопы, все эти бредни,- при этих словах Прони, Сашка выложил на стол чистый лист бумаги.- Молодец. Отмечай,- Проня закатил глаза и, сосредоточившись, начал:- Да. Поскольку точности в происхождении нет, мы её в учёт не берём. Итак, на арене, где-то пять миллионов лет назад, встал на ноги, ну или на карачки по первости, и потопал некий примат. Кто он есть? Животное? Безусловно. Зверь? Да. Это нельзя отрицать. Наука говорит, что это был млекопитающий, но на две ноги вдруг вставший. Согласимся с этим по причине имеющегося фактического материала, поскольку иного нет. Встал не сразу. Не в одночасье. Энгельс вывел: что якобы труд сделал из обезьяны человека. Я с этим тезисом не могу согласиться. Для меня такой подход представляет собой глупость, так как этим утверждением основоположник коммунизма передернул картишки в угоду своей теории. Я против того, что наши предки обезьяньего племени. Хотя может и они – далёкие наши сородичи, но в существенном различии. Каком? Питательном. Они – травоядные, то есть нынешнее сообщество обезьян, что говорит о тупиковой ветви в их развитии. Наши, напротив – плотоядные гады были. Я этот вывод делаю потому, что климатические условия оговариваемого времени были приличными. Итак, наш предок был зверь. Страшный, сильный, с прекрасными изначальными инстинктами убивать. Он имел врагов, не менее сильных и коварных. Стояли они на одной ступени развития, регулируя отловом определённый ареал обитания. Делали это жесточайшим образом, так, как это происходит в дикой природе до сих пор. Не думаю, что наши злые предки были способны загонять слонов, но привожу в пример человекообразную обезьянью родню в лице горилл. Мощь и статус, физический то бишь, потрясает. Конечно, наш был на первом этапе помельче, но это был сгусток энергии. Ведь выживали сильнейшие, умнейшие, то есть те, кто быстро приспосабливался к новым условиям. Сделать это было ох как не просто. Именно в силу сложившегося в природе между зверями естественного отбора и не смог наш предок быстро подниматься в своём развитии. Ему приходилось львиную долю времени тратить на борьбу за жизнь. Его спас инстинкт. Вернее, позволил ему выжить и даже победить в этой борьбе. В такой гонке, кто кого, нюх, зрение, слух, сила мышц, реакция, инстинкт опять же, играли ведущую роль. Но не только. Ещё в какой-то степени предчувствие. У многих из ныне существующих зверей, да и вообще животных, есть предчувствие. На многие катаклизмы. В первую очередь на землетрясения. Это оттого, что всё время стихия сопровождала нашего предка в жизни и развитии. Они научились ощущать приближение катастроф плотью своей, нутром. Сюда можно внести: разливы, сезонность погоды, пожары, сели. Поэтому он и выжил. А вовсе не потому, что палку в руки взял, камень там. Кстати, о Всемирном Потопе, описанном в Ветхом Завете. То, что Господь приказал Ною построить Ковчег, говорит о том, что человек сам уже мог определить степень угрозы своей жизни и знал средства спасения. Учитывая способ размножения – совокупление, популяция или популяции не могли быть большими, а сожрать себя не дали благодаря своим звериным инстинктам. Я древние черепа в этнографическом музее в Париже осмотрел и сделал вывод: такие клыки-резцы нашему предку были не нужны, жуй он овощи и фрукты, а вот чтобы мясо жрать они в самый раз, ножей же не было. Конечно, ни писать, ни считать, этот уродец не мог. В голове у него шли процессы накопления. И серой массы, и, без сомнения, данности окружающего мира, что не смог получить более ни один из тогдашних видов животных. Вот это "почему" оставляю без ответа. Предположу мутантность или что-то ещё, что дало этому толчок, обделив почему-то остальных. Накопление было не простым. Его надо было как-то передавать друг другу, чтобы объём знаний увеличивался и переходил в качество. Это означает, что он уже обладал разумом. Сейчас выскажу свою догадку. Где-то в нижнем плейстоцене в вилла-франкской эпохе три миллиона лет назад это чудище умело не только гальку стукать да палки точить, но строить примитивное жилище, а может уже не примитивное. Вот с этого рубежа климат стал его, примата прямоходящего с разумом, а не зачатками, как хотелось бы многим, атаковать безжалостно. Цепью, один за другим посыпались ледниковые периоды, малые и большие, разные. Они ломали его зону обитания настолько, что выжить он не мог. Вся нечисть потянулась в теплые края вслед необходимым жизненно климатическим условиям. Обезьянку, что не подверглась мутации, отбросило в экваториальную зону, где она до ныне и обитает. А наш предок не пошёл, уже кумекал довольно прилично. Он переключился на новую для себя добычу, сохранив в себе свой животный инстинкт. Вот в первый и самый длинный ледниковый период сложился окончательно его рацион питания, который не претерпел изменений до сих пор. За куском мяса он и ползал туда-сюда вместе с климатом. Триста тысяч лет назад это был ещё не наш, но близкий нам тип. Он уже умел говорить, иначе быть не могло. Это была уже не примитивная речь, это был набор звуков с огромной гаммой интонаций, когда одним слогом можно выразить до сотни разных понятий. Это была специфическая речь. Итак, предок обладал великолепным набором необходимостей приобретенных и сохранил старые звериные в полном объёме. Здесь, я думаю, и кроется разгадка многому, что ныне мы склонны относить к чему-то сверхъестественному. Не мог мозг в эти три миллиона лет, накапливая объём массы, не дать хода в развитии уже имевшихся способностей и качеств. Природных. Звериные инстинкты развились необычайно, внутри популяций процесс шёл, и чем больше была эта группа по численности, тем мощней. Что могли – можно только догадываться. Дальше идёт период спада. Даже обвала. Эволюция, эта продажная девка, стала убивать в индивидууме его природное начало. В полном смысле атрофировать то, что уже не было необходимостью в борьбе за жизнь. Произошло разделение функций. Одни охотились, другие готовили приспособления и так далее. К моменту перерастания популяций в племена, возникновения первобытного строя сверхспособностей в общей массе не было. Владели лишь посвященные, из поколения в поколение передавая по цепочке эти знания. Что-то теряя безвозвратно. В это паскудное время наш предок потерял первоклассный слух, зрение, обоняние. Думаю, что те, кто позже всех приобщился к цивилизации, а это могло быть только в сохраняющихся прежних условиях обитания, в большей степени владели такими способностями, чем те, что осели в плодородных регионах и стали обрабатывать землю. Могло это быть лишь на севере. Примерно вблизи шестидесятой параллели. Славяне были в их числе. Нам, русским, достался в наследство от этих тайн язык. Именно из-за его неповторимости и изящества мы стоим особняком от других народов, видимо, он хранит в себе дикость звериных инстинктов предков, утерянные качества человеческого организма, сохранив великую, изначальную, материнскую способность к мышлению и восприятию. Но не вздумай вязать это с космосом и религией. Это уже более поздние приобретения, когда сверхспособности канули в лету, а может именно исчезновение их дало толчок в развитии религий. Гипноз – лишь малая толика из потерь, принесенных в жертву цивилизации. Всего, что уронили, не счесть. И процесс утраты продолжается нескончаемо. Обидно, что он переходит в качество, посягая на главное – мозг, идёт деградация человеческого самосознания. Образ мыслей индивидуума становится примитивным. Мы всё ниже и ниже опускаемся в дерьмо. По этому показателю мы вернулись к изначальному своему прошлому. Скоро станем полными приматами. Пожалуй всё,- Проня умолк.

– Однако!!! – Сашка потёр виски.

– Это только мысли вслух. Не более. Не принимай на веру. Глупо.

– И не собираюсь, проверить нельзя ведь. А вот про язык ты прав. Мы из прародительского котла, пожалуй, одни из последних выскочили.

– Это либо так, либо нет. Добавить ничего не могу. Две вещи знаю точно. Первая та, что наш язык, "семейный", знаковый по символам и понятиям – искусственный. А вот звуковая часть – она сродни и русскому, да и многим другим. Именно поэтому другие языки просто даются в изучении тем, кто знает наш "семейный" с детства, значит те, от кого мы язык переняли, были из того же котла, но раньше славян отселившиеся от мамы. Вторая в том, на что Кан был мастак.

– Белок имеешь в виду?- спросил Сашка.

– Да. Видел?

– Не раз. Сам так могу,- признался Сашка.

Кан мог, не говоря ни слова, подозвать к себе и взять в руки белку, горностая, бурундука.

– И Лёха, брательник твой, имеет от Кана кое-что. А то, что ты зверёныш похлеще Лёхи – догадываюсь. Только у Лёхи как-то однобоко выходит. Видимо, ему, как и Кану, в тайге уютнее. А ты вширь идёшь.

– Кан многим владел? Ты с ним долго общался ведь.

– Весь набор, думаю, огромен. Однако, ты больше имеешь от него, чем я.

– Как?

– Я с ним просто жил рядом. А ты у него учился. Значит, давая тебе знания, он мог сбросить тебе многое из того, чем владел сам. А раз он велик, то и мог дать тебе изначальность "этого" в расчете на твою будущую линию развития. По мере того, как ты будешь расти, и начнут открываться способности нечеловеческие. Под самоконтролем, естественно. Или вообще не будут. Ты в этом практикуешь?

– В пешеходке много успеешь?

– Это верно,- согласился Проня.- Используй хоть малость.

– Тем и питаюсь. То пальцы "отключу", то руку. Ноги нельзя, топать надо. Плутона дрочу.

– Собака эта не проста.

– В смысле?

– Кан случал и потом экспериментировал. Лёха его учил по Кановой методике. Кан мощный мужик был. Брал ведь не просто собак, из лесных подбирал поддающихся. Фу!!- Проня махнул перед лицом рукой.

– Слушай, а если Плутон говорить начнёт?

– Ну тебя! Окаянный! До мистики не опускайся, прохиндей. Связки ему не дадут голосовые тебя послать куда подалее,- прохрипел Проня.

Они долго хохотали, смахивая слёзы.