Рождество и Новый год прошли, и граждане кантонов приступили к повседневной работе. Наплыв туристов начнётся в феврале, в период каникулов. Безлюдные улочки маленьких городков не вызывали у Сашки особых ассоциаций. Швейцарские кантоны, собравшись вместе несколько веков назад в одно государство, являли собой наглядный пример того, каким путём должен идти процесс объединения в мирное сообщество. Другое дело, что обустроить маленькое проще, это реальный факт. "А такую огромную квартиру, как наша, да ещё коммунально-лагерного типа, попробуй обустроить. Сколько людей,- сказал сам себе Сашка,- сидят сейчас в своих отдельных кроличьих норках, с тоской вздыхая по прошлым временам, весёлым, коммунальным, где все вместе и пили, и скандалили, и праздновали даты, и помогали друг другу не задумываясь, несмотря на то, что ещё вчера били друг другу морды. Получается, что наша страна – большой лагерь, поделенный на некие блоки-города, в которых есть маленькие секции-здания, а в них – камеры-квартиры. Вот так более точно".

Ольтен встретил лёгкой снежной поземкой. Воздух был чист. Голубое небо заигрывало с небольшими тучами и солнцем, разбрасывая по окрестностям блики теней. Здесь, в Ольтене, была главная квартира "агентства", потому что отсюда было проще добираться до Базеля, Берна, Цюриха, Люцерна. Ольтен располагался на перекрестке многочисленных транспортных путей.

Несколько дней Сашка провалялся в постели, читая газеты и книги, с перерывом на еду и сон, последний был главным и занимал две трети всего времени. Никто не беспокоил. К четвергу должны были съехаться все 10 человек для обсуждения насущных вопросов. Первым приехал банкир. Главный финансист Эриг Чарльз Пирс, которого Сашка подобрал на одной из лондонских улиц. Пирс играл на скрипке ради куска хлеба насущного. Имея великолепное образование, занимая высочайшие посты в банковской лондонской элите, он, всякое случается, имел грех выпивать, что переросло в болезнь и стало причиной его падения. Его бросила жена – дочь богатого промышленника, чем усугубила его падение в пропасть, а будучи из бедной семьи, он, чтобы покрыть издержки, пошёл на прямой подлог, который не заметили сразу, а обнаружили позже. Был скандал и его выбросили на улицу в полном смысле слова. Оказавшись без средств к существованию и крыши над головой, он попытался уйти из жизни, случайность ему этого шанса не дала, но на время привязала к постели госпиталя и потом к кровати в доме для слабо помешанных, откуда он выполз совсем седым и потерянным для жизни человеком. Встать на ноги ему было заказано.

Пять лет до встречи с Сашкой он нищенствовал, обретаясь под одним из лондонских мостов, где имел свой гарантированный угол. Сашка обнаружил его в восьмидесятом в свой первый приезд в Лондон.

Слушая его игру, Сашка отметил, что скрипка звучала хорошо и игравший, как примерный ученик, выводил мелодию с достаточным усердием. Пирс работал. Работал самозабвенно.

Дней пять Сашка наблюдал за Пирсом из чисто человеческого интереса и больше из-за действительно хорошей музыки и был не одинок в этом. В перерыве на ленч вокруг Пирса собирались служащие контор, расположенных рядом, туристы и просто прохожие. В этом бизнесе Пирс имел определённый успех, который уходил, впрочем, на вино весь без остатка.

В один из дней Сашка пошёл за ним. Потребовалось меньше часа, чтобы узнать о его прошлом. Глотая из горлышка бутылки, Пирс поведал Сашке свою горькую жизнь. Пирса посадили на жесткую схему лечения: голодовка, принудительное введение витаминов, электрошок. Через три месяца перед Сашкой предстал совсем другой человек.

Потерь, что Пирс понёс в жизни, было слишком много, чтобы он отказался от предложенного Сашкой варианта выхода в мир. Год вытаскивал его Сашка на поверхность, медленно и упрямо, а сложность была одна – недоверие. Имя его было достаточно известным в прошлом, известным в смысле скандала, которого не могли простить, поэтому шансов утвердиться было не много. Пирс переехал в Швейцарию, где сразу получил пост исполнительного директора в ещё маленьком тогда Сашкином банке. За годы, что прошли, жалеть о таком выборе Сашке не пришлось ни разу. Эриг Чарльз Пирс сделал работу, на которую Сашка отводил десять лет, за три года. Империя, которую Пирс помог создать, была могучей и необъятной, включала в себя всё – от банка до учебного колледжа, где Пирс сам же и преподавал. Колледж получил признание, стал уважаемым и солидным не только в Швейцарии. Ещё был подпольный институт, в котором Пирс читал курс лекций Сашкиным людям. Как ему удавалось успевать кругом, оставалось загадкой даже для Сашки, иногда создавалось впечатление, что Чарльз совсем не спит.

В Швейцарии Пирс обзавёлся семьёй. Двух сыновей – погодков подарила ему кассовый оператор Розалин Эверт – уже немолодая рыжая девица. Брак и беременности сделали чудо, разбудили её природу. Розалин расцвела и превратилась в очаровательную, обаятельную женщину, способную осчастливить любого мужчину.

Одев джинсы и свитер крупной вязки, Сашка спустился в холл. Они обнялись.

– Сэр Александер! Я рад вас видеть. Всегда волнуюсь за вас в ваше отсутствие. Как вы добрались?

– Всё нормально, Чарльз. Происшествий не было. Как вы? Как супруга? Дети?

– О-о! Превосходно. Мальчики растут, шалят, конечно. Розалин дочь хочет. Врачи разрешили.

– Чарльз, поздравляю! Дети – это лучшее, что мы можем делать в этом мире. Исключая, конечно, деньги,- рассмеялся Сашка.

– Да, да, это верно. Вы выслушаете меня или будем ждать всех?

– У вас проблемы?- спросил Сашка.

– Нет. Сейчас нет. Утром назначена встреча, важная встреча, перенести не могу ни на минуту. Прибудут представители "Иссиф оф Бэнк". Это по нефтедолларам.

– Ага, вот и они пришли к нам. Давайте, Чарльз, поработаем. Это упускать нельзя. Идёмте в кабинет,- они двинулись через холл к дверям кабинета.- Рик,- Сашка окликнул охранника – шотландца,- гостей принимай, направляй в столовую, как все соберутся – сообщи мне.

– Хорошо, сэр,- ответил тот.

– Вводите в компьютер,- когда расположились, предложил Сашка,- я просмотрю общую информацию, потом всё по "Иссиф оф Бэнк".

– Это общая по биржам мира,- Пирс включил программу,- на сегодня, на 19.00 по Гринвичу.

– Пропустим,- коротко бросил Сашка.

– Банковская,- нажимая на клавиши, комментировал Пирс.

– Тенденция к повышению банковских учетных ставок,- просмотрев, определил Сашка,- и многие этого не афишируют.

– Да, сэр, и весьма ощутимая. Кредитные ресурсы сильно оскудели. Получить сложно. Давать стараются, в основном, в электронную промышленность, там быстрые обороты.

– Долги, как я и предполагал, начинают заедать.

– И это вполне закономерно. Спрос падает на всё. Цены по некоторым видам продукции и сырья упали за критические отметки, сделав нерентабельными ряд производств.

– Но японцы, вижу, двигаются, не останавливаясь ни на шаг.

– Им в затылок пристраиваются Корея, Гонконг, Индонезия.

– У них дешёвая рабочая сила.

– Да, сэр. Ряд европейских концернов перевели в эти регионы свои сборочные заводы.

– Теперь общую по нашему банку.

– Вот, сэр,- Пирс нажал клавишу и выложил на стол записную книжку, чтобы делать необходимые пометки.

– Обрастаем,- Сашка присвистнул,- рад. Этому я рад. Вопросов нет. Переходим к нефти,- Сашка повернулся, сев лицом к Пирсу.

– Ситуация такова, сэр: цена за баррель упала до 22,5 долларов. Точно известно, что Иран и Ирак готовы прекратить войну. При повсеместном подъёме уровня добычи их нефть на рынке собьёт и так шаткое равновесие. Им восстанавливать надо разрушенное. Средства нужны. Пока прогноз – до 15,5-16,5 долларов за баррель. Сорт "брэнд".

– ОПЭК?

– Диалог не идёт. Квоты установить не могут.

– Иран продаёт?

– Продаёт, сэр Александер. В Японию, Корею и Советский Союз. В первые две – через десятые руки. Эмбарго. Янки смотрят сквозь пальцы, но бурчат всё сильнее. Советский Союз берёт, не таясь, поставляя оружие и продовольствие. Ещё Куба, Никарагуа, Вьетнам, Эфиопия. Но эти – тоже через Советский Союз.

– Какой объём продаж?

– Сто сорок, сто пятьдесят миллионов баррелей. Советский Союз берёт до шестидесяти, остальное – Япония и Корея, сэр.

– Огромный спад.

– Да, сэр. В этом году всего около трёхсот миллионов баррелей.

– Значит, скоро войне конец.

– По-видимому, сэр. Хотя думаю, что желающих помогать, даже после отмены эмбарго, будет мало.

– Возможен ли договор с янками?

– Да что вы, сэр Александер! При Хомейни – нет. Умрут с голоду, но на попятную не пойдут. Вера этого сделать не позволяет. Янки при шахе принимали участие в пытках, обучали этому искусству местных выкормышей, теперь долго ещё им это будет ставиться в пику. Нет, нет, сэр. Я считаю, что иранцы правы. Лучше быть нищим, но свободным. Понимаете, сэр, о чём я говорю?

– Понимаю. Как вы думаете, Чарльз, долго ещё Хомейни жить?

– Последователи придут. Надежды, что повернутся к Соединённым Штатам лицом, не предвидится.

– Жаль страну,- высказался Сашка.

– А мне нет,- ответил Пирс,- каждый сам выбирает; продолжим, сэр?

– Переходим к "Иссиф оф Бэнк".

– Мы кредитовались у них под программу строительства и модернизации шинных заводов. Это три года назад.

– И рассчитались по полной программе год назад, на год раньше срока, оговоренного в договоре займа.

– Совершенно верно. Теперь они хотят иметь с нами крупное дело. Большое. Даже не знаю, с чего начать, сэр.

– Пакет?

– Исключительный. Первое: просят продать им пакет акций на три завода – каучуковый, полимерный и шинный. Условие – берут тридцать процентов акций и поставляют при этом пятьдесят процентов сырья. Вообще-то, они хотели пятьдесят – акциями и сто – поставками сырья, то есть брали на себя снабжение полностью. Я не согласился, сэр Александер.

– Правильно. Если цена упадёт, мы и сами купим.

– Благодарю, сэр. Я подсчёты сделал: по первому предприятию можем им дать только двадцать процентов, всё-таки каучук это каучук. По полимерному – тридцать, а вот по шинному – тридцать пять,- Пирс посмотрел на Сашку.

– Таким образом…?

– 2,2…, 1,67…, 1,235…итого: 5,105 миллиардов долларов, сэр.

– Сырьё?

– Снимает у нас с оборота 2,155 миллиарда, сэр.

– Нам выходит 7,16 миллиардов,- Сашка задумался.

– Сэр Александер, вы не сомневайтесь, мы потеряем 1,1 миллиарда, но получим дополнительно через готовую продукцию 5,3 миллиарда.

– А со своим сырьём имели три?

– Да сэр,- Пирс кивнул.- Зато мы включаем оборот в семь, а это кое-что весит.

– Согласен. Что ещё?

– Паевой банк, сэр. Уставной – пополам, по восемь.

– Ну вот, ребятки! Чарльз, зачем им это?

– Их инфляция нефтедолларов гонит, сэр.

– Они – ладно, а мы где берём?

– Они вносят под наш металл шесть миллиардов. Без процентов на пять лет.

– А у нас есть?

– Не резервного – на два,- Пирс включил схему,- резерв – полмиллиарда, сэр.

– Чарльз, поступлений больше не будет. Я всё свернул на неопределённый срок- предупредил Сашка о том, что золото поступать больше не будет.

– Неважно, сэр. Я добрал на распродаже на три миллиарда долларов. Уже поступили, кстати. Сегодня доставили в полдень.

– Сколько за унцию?

– Триста семьдесят пять долларов, сэр.

– Где черпал средства?

– Симон выпустил новый пакет акций на шахту.

– Твой совет?

– Да, сэр Александер, мой,- Пирс немного порозовел.

– И шахту, то есть долю нашу, тоже запустил с молотка, так полагаю?

– Всю, сэр, без остатка. Контрольный приобрела "Минервен".

– Сам он где?

– В Гонконге. Пять дней, как оформил скупку металла. Взял неделю, личные дела. Должен быть уже тут.

– Прогноз по шахте плохой?

– Два года по нарастающей, потом пусто, сэр.

– Пробы подтасовали?

– Да, сэр. Вытаскивали свой капитал. Конечно, запах есть, но в пределах допустимых законом действий. Симон поклялся, что тасовали чисто, комар носа не подточит.

– Хорошо. Что ещё по "Иссиф"?

– Открывает счёт у нас. Под оборот.

– Сумма?

– 1,5 миллиарда долларов.

– Ставку какую хотят?

– Четыре.

– Под проект?

– Два проекта, сэр Александер.

– Совсем с ума сошли,- Сашка встал.

– Завод по глубокой переработке нефти. Технологическое оборудование по накачке нефтяных пластов,- назвал Пирс проекты.

– Значит, просят нас в посредники!? По заводу – можно. Но по технологическому – карты в руки нам. Пусть отстегивают сумму.

– Я им так предварительно и сообщил, сэр.

– Они что, совсем плохие?

– Сэр Александер! Они плохими быть не могут. Их нефть и газ кормят. Конечно, потеряют они часть дохода от продаж, но всё равно всегда в плюсах.

– Знаешь, Чарльз, они мне всё более и более симпатичны. Много имеют, а средства пытаются прикрыть. Так хороший хозяин только поступает.

– Вы, как всегда, точны, сэр. Ибо мной перечисленное ещё не всё. Восхищаюсь силой вашего предчувствия, сэр. Никак не могу привыкнуть к мысли, что вы, сэр, наперёд видите. А вопросы ваши – проверка моего мнения,- Пирс улыбнулся.

– Оружие,- Сашка наставил палец на Пирса, изображая пистолет.

– Оружие, сэр,- Пирс повторил Сашкино движение.

– Какое?

– Вот перечень, сэр,- Чарльз достал из кейса и протянул Сашке стопку листов.

– Ого!- Сашка просмотрел перечень.- Что ты им ответил?

– Сэр, твёрдых обещаний я не дал.

– Китайское предлагал?

– Да, сэр. Отказались. Из-за ненадежности.

– Правильно. Это беру,- Сашка потряс листами,-буду думать. Есть над чем. Сколько они готовы платить?

– 12,1 миллиарда долларов.

– Посреднику?

– Сэр Александер, они сказали, что на эту сумму им надо весь перечень. А сколько стоить будет – их не интересует.

– Решим этот вопрос утром. Заготовь необходимую информацию по ценным бумагам и пришли мне нарочным. Что по всему остальному?

– Я составил подробный отчёт, сэр.

– Хорошо, Чарльз. Ещё составь мне по Германии общую справку.

– Подошлю с нарочным, сэр.

– Спасибо, не буду задерживать,- Сашка протянул руку.

Пирс пожал и вышел.

"Что бы я без него делал?- после ухода Чарльза думал Сашка,- рук бы не хватило. Да и мозгов бы пришлось копить не один год. Кто сводит людей? Вот так случайно, но в масть. С его головой министром финансов надо быть, он же любую страну, даже если её народ ленив и спился, поднимет на ноги. А его – в шею. За какие-то десять тысяч фунтов. Поддержали бы его вовремя, не дали бы упасть, он бы стократно отплатил. Нет, сбили с ног, оплевали, облили дерьмом, выставили на всеобщее посмешище. Теперь английский посол, по поручению "Бритиш Бэнк", ужом вертится на приемах вокруг него, в глаза заглядывает, льстит. Дудки вы получите, а не Пирса".

Через полчаса после отъезда Пирса стали слетаться все остальные. Проходили в кабинет, здоровались с Сашкой, рассаживались.

– Экстренное есть?- спросил Сашка, осматривая всех.

– Да,- подал голос Эдвин Купер, отвечавший за группу информации.- Только что пришёл контейнер в Штутгарт из Бразилии. По документам – кофе. Загружен двумя миллиардами долларов. В мелких купюрах. Кто такие чаевые мелочью берёт?

– Кто и куда влез?- не поднимая головы, задал Сашка вопрос.

– Варяги это. Их работа,- Лин Ши подал Сашке записку.

– Говори подробности, Лин. Не надо мне посторонние предметы в руки совать,- Сашка отложил записку.

– Два года назад люди одного из колумбийских картелей попали нашим в поле зрения. Случайно. Отмывали наличность через ряд испанских и португальских банков. Банкиры брали за это хорошие барыши и делали дело исправно. Партиями по полмиллиарда. Варяги не влезали, но держали под наблюдением. Канал шёл через Панаму, Кубу. Из Кубы в Испанию. Со всех сторон – военная разведка, включая и США.

– Панама – ясно, а Куба как втерлась?

– Несколько крупных кубинских военных работали по доставке наркотиков в США. Что-то вроде перевалочного пункта. Замечены в операциях этих и русские. Из разведки при Генштабе. Они часто прилетают на Кубу вроде бы для инспекции военно-воздушной штурмовой бригады спецназа, что квартирует в районе международного Гаванского аэропорта.

– Чем они прикрывали?

– Медоборудование, лекарства из Панамы. С Кубы в Португалию – сахар.

– Что произошло?

– Фидель накрыл канал. Повальные аресты причастных. Вот сумма и задержалась, пока колумбийцы новый канал искали.

– Взяли как?

– Варяги работали,- Лин кивнул в сторону Робертса.

– Тащили в Мексику,- начал Робертс,- мы подсадили к их контейнеру свой. Сменили груз в рейсе. Работали двое. "Целевики". В Кадисе колумбийцы свой с мусором получили, а мы свой с купюрами. Перегрузили доллары в другой контейнер, отправленный в Бразилию. Оттуда и получили. Дело в том, что резали автогеном стенку, две точнее. И потом заварили. Ну, и до свидания.

– Кто разрабатывал?

– Юрген.

– Операцию когда провертели?

– В конце августа.

– В Бразилии кто паковал?

– Те же двое. На плантации. Участок продали, куплен был на подставное имя. Людей вывели на год из состава, они уже в лагере тибетском.

– Сам Юрген где?

– Сейчас в Южной Африке,- Робертс стал чихать.

– Вот он тебя вспомнил, Господь,- пошутил Сашка.- Ладно. С этим Юргеном я сам потом поговорю. Не будет, видно, от вас покоя. Это, надеюсь, всё?- молчание было ответом,- тогда приступаю я. Эдвин. Готовь полный объём на торговцев оружием. Весь. От розницы до опта. Ты, Лин – технологическое, секретное из Европы по линии воюющих Иран-Ирак. Кто, какое, сколько, средства доставки, форма оплаты. Робертс. Наличность эту на Кипр. 1,7 миллиарда. Срочно. Остальное через размен пустить как можно быстрее. В Югославии, Венгрии, Польше. У кого и что есть по русским торгашам вооружением, к нам ближайшим и с полномочиями?

– В Женеве – Голубев. Третий по "Раздваэкспорту",- сказал Янг, он был резидентом Сашкиного клана в Швейцарии, – ищет новые рынки сбыта на старьё. Обвал в продажах у них. Пытаются сыскать платёжного покупателя. Поставки должникам стали прикрывать. Руководство кричит, что надо свёртывать продажи, а Минфин орёт наоборот: долларов нет – продавайте. Нефть упала в цене. Отсюда нехватка валюты.

– В Лондоне – Беркасов. Это "Внешторгэкспорт". Тоже зондировал по оружию. Имел тайную встречу с Марком Болем,- Питер Полавски был невозмутим, как истинный британец, он ведал делами клана в Великобритании.- Могу организовать переговоры. Знаком с субъектом лично.

– Ты?- Сашка глянул на Янга.

– Какая срочность?

– До девяти утра.

– Тогда я убыл,- Янг встал и пошёл на выход.

– Питер. Готовь Беркасова дней через пять.

– Хорошо,- не моргнув, ответил Питер.

– Что нового по "камням"?- обратился Сашка к Жоржу Роже, не принимавшему участия в беседе.

– Получили партию из Анголы от Унита. Граним. Товар отличный. Есть поставки бразильских, австралийских, индийских. Европейский "Союз Ювелиров" вида не подаёт, израильские же огранщики засуетились, вошли с предложением ликвидировать подпольные наши сети в Моссад. Гонцы "Де Бирс" были в Москве неофициально, вели переговоры. Но Москва, похоже, "добро" пока не дала. У "Де Бирс" нехватка средств, весь объём осилить не могут, кредиты большие им не дают, а они ещё за поставки советских алмазов двухлетней давности не рассчитались. Хотели было просить Союз скинуть цену малость, но те не согласились, самим туго. Сейчас там же, в Союзе, пытаются услужить на продажах золота как посредники, уже ищут заочно покупателей. Ещё по этой конторе есть сведения, что им продали новейшие советские технологии по извлечению алмазов. Они весьма активно себя ведут. Интересуются шахтным оборудованием, были на Украине, Урале с этой целью.

– Как прижмёт, будешь крутиться,- сказал Питер.

– Позиции их сильны. Не надо думать, что они уже выпали из обоймы. С таким монстром не год, не два будем возиться, хваткие жиды,- Жорж закашлялся. Все знали, что он еврей,- Вроде не обидел, а поперхнулся,- сказал он в голос сам себе. Все рассмеялись.- Хватит, хватит. Не надо оваций,- замахал он рукой, второй доставая из кармана платок.

– По металлу кто поручал вести продажи?- спросил Сашка.

– Толкает Внешторг, с подачи Генерального. Он дал личное указание Рыжкову. Тот организовал группу компетентных товарищей. Часть будут отдавать под залог закладной, а остальное – в продажу,- пояснил Лин.

– Через Лондон?

– Лондон. Цюрих. Амстердам. Бонн. Но есть отдельные порученцы. И через дипкорпус, и через разведку. Курирует продажи начальник финансового управления ЦК Кручина. Будут, видимо, через Внешэкономбанк подкладывать другие платёжки, как обычно,- Лин потёр руки, показывая тем самым, как именно будут воровать.

– Сколько у них всего?

– Две тысячи девяносто тонн, с приходом в этом году двести семьдесят шесть. Ещё есть ранее заложенное по семи адресам – там пятьсот сорок девять тонн.

– Намечено к реализации?

– По ранее заложенному продают всё. Это мимо нас ушло, хоть Пирс и держит под контролем на всякий случай, так как три адресата будут частично отдавать, на пополнение оборотных средств, но, может, в фирмы частные, то бишь банки. В том случае, если государства откажутся взять, есть возможность перехватить и нам. А по имеющемуся у Союза наличию в течение этого года – тысячу двести тонн. Семьсот в продажу, пятьсот в залог. Симон включил всех ребят, обложил биржи, посредников, там все готовы. Крупного выхода не будет. Рыжков с Кручиной распылили массу на мелкие части, умные стали, доходит, что мелкими партиями больше взять можно,- Лин поднялся и стал ходить по ковру взад вперёд.

– Разведка Генштаба тоже будет пыхтеть,- Питер поднял руку, прося слова,- не знаю, как у вас, но у меня в Лондоне окопались жуткие орлы. После провалов КГБ в Европе армейские получили приоритет. Горбачёв почему-то им доверяет больше, чем своим друзьям – соратникам из КГБ. Невидимая битва между ними идёт. Генштабовцы за окончание войны в Афганистане, а КГБ – за продолжение, при этом обе стороны готовы костьми лечь за свой вариант. Закрытое Политбюро дважды этот вопрос рассматривало, но оба раза откладывали с поручениями добрать информацию. Однако, я думаю, что Горбачёв – нерешительный мужик. Слабак.

– Ясно,- Сашка встал и пошёл к бару, откуда спросил:- С ИНТЕРПОЛом как идёт?

– Плохо,- подал голос Крюгер,- очень плохо. Наши предложения для них неприемлемы. Пока, видимо.

– Это потому, что мера опасности для них выглядит на данный момент времени нереально. Тогда оставь их в покое, связной канал дай и всё. Они сами придут, когда кордоны восточные лопнут, вот тогда и поторгуемся. Переключайся на таможенную службу, набери людей, обеспечь техникой, чтобы вся информация осела. Это всех касается. Считайте, что увеличение потока будет больше нынешнего раз в двадцать, а по народу – до пятнадцати миллионов в год. Это, правда, поездки. И по миллиону в год будет оседать в западных странах, большей частью нелегально, да в общем и легальные не особо надежны, – Сашка налил в бокал сок.- Кому какой напиток? Обслужу, так и быть, – предложил он, стоя за стойкой. Все переместились к стойке.

– Не многовато ли? Столько народу нам не удержать под контролем. Мне пиво,- Лин подсел первым.

– Пойдёт скачкообразно, по мере того, как матушка Европа будет предпринимать обратные шаги, выставляя меры защиты. Ланкастер! МИД наш почему молчит?- Сашка обратился к Тони Ланкастеру, ведавшему дипломатическим сектором.

– Я в замешательстве. Полнейшем. Боюсь, завалю работу,- Тони сделал кислую рожу.- Информация обрушилась, как лавина. Везде суета. Секретные встречи, переговоры, отдельные гонцы с поручениями. Приоритеты размыты, не осталось никаких нормальных "границ". Направлений нет, все болтают и никто ничего конкретного не предпринимает, вроде все в засаде, выжидают. Нет ни обороняющихся, ни нападающих. Кто куда потянет в ситуации такой – прогнозу не поддаётся,- Тони умолк, глотая аперитив.

– Факты вываливай,- сказал Сашка.- Давайте все ближе. Вопрос серьёзный, чтобы потом без причуд.- Все сели плотнее.

– Союз по всем старым делам сменил вдруг работу. С западными немцами за спиной восточных ведёт диалог. С американцами тоже шушукаются по всем каналам. Много лет телефонный канал Москва-Вашингтон работал в режиме "проверка-контроль". Вдруг в Белом доме звонок. Горбачёв просит к телефону Рейгана. В Белом доме все в замешательстве. Телефоны добела раскалили, выясняя, что же случилось. Оказывается – ничего. Всё нормально. Просто Генеральный звонит, чтобы поздравить президента с Рождеством и в его лице весь народ Соединённых Штатов. Поговорили минут десять. В Москве утро, а в Вашингтоне всю ночь не спят: что же это он звонил, выясняют. Советники, конгрессмены собрались, причину ищут. Всё перебрали. Агентство по Национальной безопасности с ног сбилось, готовя срочные справки, ЦРУ объявило мобилизацию. Рейган Маргарет Тетчер и Миттерану звонил, те ему в ответ: что сами, мол, запыхались, так как нас тоже поздравил, вот не знаем, может, мол, пакость какую приготовил. Утром ТАСС объявляет, что Союз принял на себя в одностороннем порядке мораторий на ядерные испытания сроком на год, кто, мол, желает может присоединиться,- Тони хохотнул, осматривая сидящих вокруг.- Вот ещё парадокс. Немцы и французы снабжают Ирак оружием, делают это в обход резолюции ООН. Американцы стали торить дорогу, чтобы самим подключиться к такой торговле в этом регионе. Чаушеску зачастил в арабский мир. Ходит анекдот, что хочет страну перекрестить и стать аятоллой. Вена и Рим забиты евреями из Советского Союза: советы приоткрыли ворота, хоть Ясир Арафат и против, так как израильтяне строят поселения на оккупированных территориях для эмигрантов. Японцы муссируют во всех столицах мира вопрос о спорных островах, Курильских, стало быть. Поляки, венгры делают попытки отойти от Варшавского договора. Чехословакия их поддерживает. И так повсеместно. И всё втихаря. Всё секретно.

– Значит, не так уж и секретно, Тони, раз твоя служба засекла,- Сашка ухмыльнулся,- дала-таки трещину ось капитализма-социализма. Вторая не выдержала бремени и вот-вот понесёт мертворожденное дитя на кладбище. Отсюда вся суматоха. Кто с Советским Союзом в одной упряжке был и от них харчился, пытаются выйти из-под опеки Большого Брата. Ну, а капиталисты желают принять участие в этом развале. А как же иначе? Ведь столько сил положили на это, теперь делить надо, кому что. Потому что страны третьего мира, бывшие с Советским Союзом в ладах, бросают на произвол судьбы, а это дешёвое сырье, вот капиталисты и скалят зубы, вспоминая, кто из них в какой стране доминировал до прихода туда коммунистов-социалистов. В производстве повсеместный спад в мире, корпорации, банки при этом раскладывающемся пасьянсе зависли. Нет у них ни ресурсов, ни возможности влияния на события. Сейчас все будут испытывать нехватку средств. Союз и Федеративная Германия когда консультировались?

– Двадцатого декабря,- ответил Тони.

– Уровень?

– Посол в Германии со стороны Союза. Там второй заместитель министра иностранных дел. Был ещё один человек, но личность не установили. Это со стороны русских,- Тони Ланкастер закатил глаза, – прибыл тайно, убыл – тоже.

– Обсуждаем Восточный вопрос,- констатировал Сашка,- в него сейчас всё упирается. Кто расширит?

– Сначала я,- взял слово Эдвин Купер,- занимайте очередь. Из того, что известно мне, вопрос решался один. Объединение Германий в перспективе. За это немцы готовы дать гарантии финансовой поддержки и политической. Наметили ряд позиций, в которых сходятся. Где не сходятся – составили протокол в двух экземплярах для согласования на высшем уровне. Само собой, имелся и протокол о намерениях. Инициатива встречи принадлежит русским.

– Я это тоже знаю,- кивнул Тони,- но не вкладывается сей факт в общую схему. Крыть нечем. Восточная отойдёт. Поляки – тоже. Ладно бы, немцы подняли тему эту, но чтобы русские? А если потом весь Советский Союз посыплется, что тогда? Они ведь, ускоряя процесс объединения Германий, себе могилу роют. Я не увидел в их действиях ни подвоха, ни неискренности. Ну как?

– Кто ещё в сомнениях?- Сашка сунул руки в карманы,- отметьтесь.- Все, кроме Эдвина и Лина, подняли руки.- Ясно. Беру слово вне очереди. Перестройка и новое мышление, о которых Горбачёв вещает на всех углах мыльный пузырь. В сохраняющейся ситуации противостояния Восток-Запад, коммунизм-капитализм, Союз может протянуть ещё долго. Весьма. Потенциал имеется. Правда в сторону ухудшения, так как падает цена на углеродное сырьё, основной товар для них. Все действующие лица вам известны, имею в виду советских бонз. Они хотят кое-что переделать, сместить к западной схеме. Но многие против. Однако, дело сдвинулось. Среди же единомышленников полного согласия, как идти, нет. Одни лозунги. Есть, правда, конечная цель. Ядерное разоружение. Ещё химическое стоит на повестке дня. Благое, так сказать, желание. Об этом спора нет, разоружаться надо. При определённых гарантиях капиталисты будут, я думаю, готовы согласиться, но при этом торговаться станут зло. Но советские деятели, желая блага, то бишь разоружения, сделали одну промашку. Большую. Не рассчитали силёнок. Умственных. Они возжелали под программу разоружения сунуться, вернее интегрироваться в мировой рынок. Но благо не всегда в пользу бывает. Семьдесят процентов промышленного комплекса Советского Союза работает на оборонку. В один момент перевести всё это хозяйство на мирные рельсы – проблема из проблем. Плюс ко всему внутренние, запутанные в клубок, противоречия, которые рубить не рекомендуется, так как возникнет тупик. Они желают изменить чуть-чуть систему по линии партии и управления, вложив в короткий период времени большие средства в экономику. А средств таких не очень много. Есть запасы немалые, но это стратегические запасы сырья для оборонки. Сейчас им необходимы крупные кредиты, коих в мире, как вы понимаете, тоже нет. Сами топчутся. Немцы логичны, их интерес особый. Первое – российский газ. Второе – объединение. Ведь в принципе восточная Германия газифицирована почти полностью, а это важно. Третье – престиж и, как результат, доступ к дешёвому советскому сырью. Советы со своей стороны хотят иметь политическую поддержку (объединение Германий даёт это), долгосрочные немецкие кредиты и кредиты других стран Европы; снятия с себя ограничений по торговле для полнокровного участия в рынке технологий. Но уже сейчас, ещё до того, как процесс перестройки начнётся, заметно аритмию, слабую, правда, пока. Она перерастёт в болезнь. Обязательно. Где-то произошли изменения необратимые, но в худшую сторону. Это следствие плохо поставленного диагноза. Уже теперь советские лидеры сползли в шараханья: борьба с водкой, кооперативы, аграрная программа. Стронули с места снежный ком. Покатится лавина, снесет полстраны. Такое может и не случиться, но, ещё раз повторюсь, что в коллегах согласия нет. Закончится всё, скорее всего, под неусыпным контролем спецслужб запада, всеобщей драчкой, в режиме собственного плохого контроля или рассыплется на тысячи мелких конфликтов, начиная с регионально-национальных, заканчивая межреспубликанскими. Прибалты уже косят в Европу. Кавказ в преддверии разрешения национальных претензий друг к другу, заложенных знатоком этого вопроса – Сталиным. Азиатские народы рвутся под знамёна ислама. Вот и получается, что этой благой идее, перестройке то есть, будут сопутствовать подружки – война да холера. И дружки – тиф да мор. И ещё куча прихлебателей,- Сашка смолк.

– Безрадостная картина,- вздохнул Тони.

– Вот и выходит, что всё теперь крутится вокруг этой оси. Остальное – мелочь, но и она должна учитываться в прогнозе. Своей малой долей влияния. Малость же эта очень быстро перерастает в крупное, если лидеры неправильно сделают ходы или не вовремя предпримут действия, что весьма вероятно,- подвёл итог Эдвин.

– Совершенно верно,- поддержал Лин,- а у конфликтов есть ужасная сторона. Отсутствие каких бы то ни было правовых гарантий, что, в свою очередь, вызывает неконтролируемую миграцию населения.- Лин был дока в этих вопросах.- Для Советского Союза, в котором конфликтов почти не было пятьдесят лет, в ситуации, когда в стране нет правовых гарантий, уже теперь рванёт так, что не соберёшь и не подлатаешь. Вот евреи, их горький опыт учит, он им в кровь въелся, у них историческая память сильна. Чуть нестабильно стало – и подались к выходу, и, в основном, не на землю обетованную. Туда те, кто победней, а в США, где из каждых десяти выезжающих из Союза евреев семь оседает, в конечном итоге. А обиженных народов в Союзе не счесть. Немцы Поволжья, крымские татары, калмыки, народы Кавказа. И так далее.

– Кроме того, в этом балагане муть поднимется. Всякая – превсякая. От крупных уголовных авторитетов и простых жуликов до хапуг с портфелями. И будут всё, что можно, продавать, воровать, перевозить,- добавил Робертс.- В Югославии уже есть такой ход событий. Столпотворение. Вавилон.

– Ты Советский Союз с югославами не равняй. Югославы имели доступ в европейскую цивилизацию, а советские сидели за железным занавесом,- Питер встал.- В горле у вас не пересохло? Столько говорите много.

– Александр, ты как считаешь?- спросил Робертс.

– Оба правы. По-своему. Но меньше крови будет в той стране, где есть национальная однородность и отсутствуют крупные религиозные конфессии.

– А это венгры, поляки,- вставил Лин.

– Верно,- Сашка взял стакан из рук Питера,- западные немцы вот имеют себе головную боль – турецкую. А ведь она ещё аукнется. А когда наши славянские попрут с Востока, такая мигрень разыграется, что хоть вешайся. Получить в свой состав Восточную Германию – лиха беда начало. Её ведь надо интегрировать. А это не просто. Это значит по теперешним немецким законам, что надо возвращать прежним владельцам когда-то народной властью национализированное, закон, ведь, не объедешь. Сводить эти части – врагу не пожелаю. Это интересы миллионов затронуть придётся.

– Александр! Я – вопрос,- Крюгер поднял руку.

– Для этого и собрались,- Сашка кивнул,- давай.

– Вот ты – русский. У тебя не болит? Здесь?- Крюгер похлопал по груди.

– Нет,- произнёс Сашка.

– Ведь, если там начнётся, умирать будут соотечественники и большей частью простые люди. Не жаль? – настаивал Крюгер.

– Конкретно каждого – да. Горько будет. И без разделения на национальную принадлежность. Мне больно, когда избивают на улицах немецких городов турецкого рабочего те, кто называет себя новыми наци. Горько, что в Афганистане кладут головы молоденькие парни, которым ни обнимать, ни любить, ни воспитывать детей не предстоит, а тем, кому предстоит, за тех ещё больней, потому что воспитать они уже не смогут нормальных детей. Их самих война перевернёт напрочь, а они передадут эту свою боль детям. Мне больно оттого, что в Афганистане гибнут дети и старики под снарядами моих соотечественников, горько за то, что покидают страну евреи. Особенно те, кто был во второй мировой войне на передовой, в пехоте, кто дожил до победы и сейчас, в конце жизни, вынужден покидать Родину. Ну что им Израиль – этим старикам с Украины и Белоруссии, республик Прибалтики и Российской Федерации – земля обетованная? Они уезжают только ради детей, заведомо зная, что до смертного одра протянут в муках и ностальгии по тихим вечерам во дворе дома в Одессе, который был как один большой и единый для них всех мир. Их мир. Но общий счёт во мне, Отто, не болит. Ты вот не мучаешься оттого, что народ твой причастен к геноциду?

– Во мне этого нет. Мать страшно мучилась, когда отец вернулся из русского плена и рассказал, как ваши бабы бросали хлеб в колонны, при этом жутко матерились и плевались, но бросали. Боялись близко подходить, а кидали – таки хлеб из сочувствия.

– Так, ведь, не все, Отто, не все сквозь это покаяние прошли. Неофашисты поднимают голову не просто из желания реванша. Появилась заноза. Турки. И всё. И совсем неважно для них, какой враг, лишь бы он был. А нет, так они его выдумают, найдут в собственном народе. Без наличия врага трудно поднимать в поход "фаланги". На месте турок мог оказаться кто угодно,- Сашка глотнул,- и потом, Отто, я мир таким не делал, и ты не делал, и Роже, наоборот, мы к тому и собрались, без идей всяких, чтобы понять и помочь, в первую очередь – самим себе, разобраться во всём, и по возможности помочь уже другим. Чтобы общее будущее предвидеть, но без красно-кровавых зарниц. Дорогой такой может и не пройти нам, в тщедушном нашем желании, так тоже может статься. Что ж, и в этом есть резон определённый, кто-то, ведь, и после нас останется. Я за это голову готов сложить. Хоть сейчас. Но во имя цели этой буду убивать любого, кто на моём пути встанет, но только того, кто с оружием. Безоружного я не буду убивать, он мне зла сделать не сможет,- Сашка вздохнул.

– Это правда. Выползают, как тараканы, эти наци. Из всех щелей. Хоть на месте стреляй,- подтвердил Крюгер.

– Убивать – не метод. Их тоже мать в муках родила, как всех. Виноваты те, кто им идею эту вложил в мозги. Не о вреде курения или вреде гомосексуальных отношений, а идею убивать неугодных,- Питер поставил на стойку пустой бокал.

– Не пора ли отужинать. Александру ещё до Женевы добираться, да и у нас дел невпроворот. За трапезой мелочи и обсудим. Как?- обратился Лин к Сашке.

– Вперёд!- Сашка поднялся, направляясь к выходу.