Глава 1

Вопль служил ей компасом. Фиона удерживала его в разуме, как ее научили, и поворачивалась вокруг, чтобы понять, в каком направлении он звучит наиболее отчетливо. Но в результате все равно пришлось выбирать из двух коридоров, и она предпочла левый.

Школа была старой – пол, стены и потолок выложены омерзительным, но практически неуничтожимым вибралитом – дедушка Манки называл эту манеру архитектурой "техно-нуворишей". Такова была логика целой эпохи – вы приходите с новым замечательным синтетическим материалом и строите из него все подряд, неважно, какой мощный удар это наносит чувствам человека.

Половина зданий в Малайзии построена из вибралита. Архитектура могла бы быть более эстетичной, но малазийцы прагматичны – если здание все еще в хорошем состоянии, используйте его. Эту установку можно было бы превратить в девиз нации. Вибралит будет в хорошей форме даже тогда, когда солнце станет сверхновой.

Самое лучшее в этом материале – для пси-способностей он словно бумага. Она быстро проскочила заполненные нормалами помещения и подавила их неконтролируемую болтовню как фоновый шум – вопль был по-прежнему отчетлив, в нем чувствовались боль, смятение. Ей нужно спешить.

Если бы она знала больше о школах, она нашла бы его быстрее, но она никогда не была в школе: ее обучение всегда определялось необходимостью переездов – сеть, учебники, учителя-надомники.

Но наконец-то, следуя за ментальным криком, она отыскала кабинет школьной медсестры – или так было написано на табличке. Возбужденный мужчина в форме охранника и нахмурившаяся женщина в пестром мусульманском головном платкем повернулись, чтобы тщательно рассмотреть пришедшую.

– Он здесь? – спросила она. – Мой брат здесь? Пожалуйста, я должна его видеть.

Взгляд, которым ее одарили, был довольно своеобразным, и поверхностный взгляд на их мысли объяснил ей, в чем дело: плачущий мальчик, находившийся внутри, имел черты дравида – этнического индийца. Ее же кожа была светлой, а волосы – золотисто-каштановыми.

– Приемный ребенок! – закричала она в отчаянии. – Что с ним?

– Мы вызвали доктора, юная леди, – сказала женщина. – Я действительно полагаю, что вам лучше подождать, пока он не приедет.

Но Фиона даже без поверхностного сканирования знала, что это ложь. Прослушка дедушки Манки перехватила их звонок в Пси-Корпус. И именно поэтому она была здесь.

– Вы должны пропустить меня к нему, – повторила она.

– Юная леди, покажите ваши документы, – многозначительно попросил охранник.

– С собой их у меня нет.

Женщина-администратор нахмурилась.

– Оставайтесь здесь с мистером Бао Bao, – сказала она. – Я сразу вернусь.

(подозрение)

"Верно", подумала Фиона. "Ты вызовешь побольше мускульной силы. Ты знаешь, что у мальчика нет сестры".

Значит, у нее только несколько секунд, поэтому она сделала то, что на самом деле не хотела делать. Она подошла к двери, словно в волнении расхаживая по комнате, а затем притворилась, что споткнулась. Охранник вытянулся, чтобы подхватить ее – и она "отключила" его. Его глаза широко раскрылись и опустели, когда неожиданно последняя мысль стала повторяться раз за разом, остановив его разум. Эффект не мог продолжаться долго. В результате ее разум оказался измучен, блок улетучился, так что, открыв дверь, она едва смогла вынести ментальный вопль мальчика.

Он был там, свернувшись на полу, – наверное, ему было лет двенадцать, он выглядел очень похожим на образ, который она добыла из головы охранника.

– Заставьте их прекратить! – истерически вопил он. – Пусть все они прекратят! Меня режет!

"Я заставлю их прекратить, но вначале тебе нужно подойти ко мне".

– Пожалуйста…

"Подойди!"

Он ответил на приказ, с трудом и неуверенно поднимаясь на ноги. Она схватила его за руку и практически потащила его к двери.

К моменту, когда охранник начал кричать, мальчик наконец-то уловил основную идею. Она вложила ему в разум мысль, что бегство избавит его от голосов, и как только мальчик это понял, ей пришлось приложить усилия, чтобы поспевать за ним.

Когда они добрались до входной двери в школу, автоматические замки уже сработали – но она предусмотрительно открыла одну створку, поэтому выдвинувшийся в пустоту запор оказался бесполезен.

Следующие пятьдесят шагов привели их к мотороллеру, она усадила в него мальчика, и они устремились прочь от школы. Погони не было.

Мальчик начал успокаиваться. Он был силен, но не настолько, чтобы голоса других детей могли преследовать его далеко от школы. Они добрались до холмов и летели над плантациями, где блуждающих мыслей было очень мало.

Но она должна подготовить его, потому что вскоре они окажутся среди расползающихся фабрик и новых жилых районов Куантана, где его только что открывшийся и неподготовленный разум вновь подвергнется нападению.

"Послушай", послала она ему. "Ты в порядке. С тобой ничего не случилось. Ты просто особенный, и все".

"Я демон. Тетушка По сказала…"

"Ты не демон. Ты просто похож на меня – телепат. Я позабочусь о тебе. А теперь – самое первое. У тебя был конструктор из кубиков?"

"Это для малышни".

"Но у тебя был такой?"

"Ага".

"Хорошо. Представь себе, что у тебя целая куча кубиков. Представь, что ты строишь стену вокруг себя – по одному кубику. Видишь? Послушай, я могу помочь тебе…"

К тому времени как они добрались до Куантана, он выставил тонкий, но вполне приемлемый блок.

Ликуя в душе, она нырнула во владение 66. Ресторан был пуст – они предлагали только вечерние ужины, что давало им возможность посвятить дневное время настоящему бизнесу. Поблизости Южно-Китайское море катило свои озаренные солнцем гребни навстречу берегу. Ароматы чили, имбиря, лимонного сорго смешивались соленым ветром. Дедушка Манки стоял в кухне, растирая специи в каменной ступке.

"Что ты натворила, дьявол тебя разрази?" Он был таким раздраженным, как она и представляла. Яблоко, сморщившееся в гримасу вселенского недовольства – вот на что походило лицо старика.

"Тебя не было здесь. Мы получили звонок. Если бы я ждала тебя, Пси-Корпус мог захватить его. (открытый вызов) Кроме того, я уже большая девочка. Черт, мне девятнадцать! Сколько еще ты собираешься держать меня в стороне от дел?"

"Ты не в стороне, оставь эти штучки при себе, и не спорь со мной. Из всех идиотских…"

"А, да, я предназначена для тактических задач. Делать бомбы, но никогда не взрывать их. Смотреть на карты, но не похищать ничего. Ты обучил меня и подготовил ко всему, но я должна лишь сидеть у терминала".

"Обучение предназначено для экстренных ситуаций, а не для того, чтобы ты сбежала и позволила себя убить – или, что еще хуже, поймать".

– Ага, – сказала она вслух, – меня не поймали, верно? Я не идиотка. Я знаю, что ближайший пост Пси-Корпуса в Куала-Лумпуре! Полчаса даже для…

Но она резко остановилась, они оба повернулись и уставились на мальчика. Ее слова вызвали в его разуме вспышку воспоминаний. Их глаза округлились, когда увидели этот образ: склонившегося над мальчиком мужчину в черной форме со значком из бронзы и меди.

– Черт, – сказал Манки. – Пси-Корпус уже видел его. Это означает… – Он замер, вглядываясь вверх. – Вертушки! Уходи, Фиона. Забирай мальчика и уходи. Идите в древний храм. "Твой отец собирается…"

Тут мысль резко оборвалась, как бывало всегда, когда он вспоминал ее отца.

– Бог мой, – сказала она. – Я привела их прямо сюда. Я привела…

Он крепко прижал ее к себе.

– Уходи. Немедленно. Может, тебе удастся. Я должен уничтожить систему, понимаешь? Уходи!

И он вытолкнул ее за дверь к припаркованному мотороллеру.

"Я не могу бросить тебя!"

"Можешь, черт побери. Чему я тебя учил? Дьявол, Фи, мне больше девяноста! Сколько я еще протянул бы, по-твоему? Я больше не могу бежать и не могу сражаться. Но ты – можешь. Ты была рядом, никто не знает столько, сколько ты. Так что они смогут получить тебя. Слишком много людей рассчитывает на тебя. Уходи!"

"Но ты…"

"Не беспокойся. Я люблю тебя, Малышка. А теперь убирайся отсюда".

Она побежала к мотороллеру, почти унесенная его напором. Она оседлала скутер, посадила мальчика позади, включила двигатель и унеслась прочь.

* * *

Манки вздохнул и оглядел ресторан. Очень старый, некогда он работал под открытым небом, но сильное загрязнение воздуха и пожары в начале XXI века вынудили его владельцев перенести ресторан под крышу. Манки налил бокал шаосиньского, бросил в него сушеную креветку, которыми обычно закусывали, и поднял бокал.

– За тебя, Блад, в каком жутком месте ада ты не была. Тил, Смоук, Мерси… – Он остановился и пожал плечами. – Малыш.

Он выпил вино и прислушался.

Долго ждать ему не пришлось. Двери распахнулись, и внутрь вошли четверо мужчин в черной форме и бронежилетах, их глаза сверкали торжеством. Ищейки Пси-Корпуса, выбранные не за свои хорошие манеры. Следом появились два пси-копа, дула были направлены ему в сердце.

– Привет, ребята, – сказал он, поднимая бокал. – Что старик может сделать для вас?

Ищейки рванулись вперед, но главный коп – женщина крепкого телосложения – остановила их.

– Джек О'Хэннлон. У меня много ордеров на ваш арест. И на конфискацию вашей собственности.

Манки расхохотался.

– Джек О'Хэннлон. Давненько я не слыхал этого имени, очень-очень давно. Как-то оно меня не трогает.

– Прошу вас подняться. Медленно.

– Конечно, лапочка. Но чтобы быть справедливым, я вынужден предупредить – здесь вы получили стандартную ситуацию в стиле "бип-бип-зип-бах".

Пси-коп кивнула своим людям, которые осторожно пошли вперед.

– Я не понимаю вас.

– Не поклонник видео XXI века?

– Вряд ли.

– Ладно, я объясню. Бип-бип – это звук одной нелетающей птички. Зип – звук чего-то очень быстро двигающегося. А бах – бах, знаете, это…

Он усмехнулся и поднял бокал.

* * *

Даже в двухстах ярдах волна от взрыва сбила мотороллер с дороги. Фионе удалось закрыть мальчика своим телом, но закончилось все тем, что они врезались в ограждение. Она в ужасе повернула лицо к облаку черного дыма в виде гриба, поднявшемуся в голубое малазийское небо.

– Дедушка…

Ее рот беззвучно раскрылся на несколько мгновений, но придя в себя, она начала выползать из-под мотороллера. И тогда она неожиданно оказалась парализованной совершенно новой для нее болью. В непонимании она посмотрела на свои смешно скрещенные ноги. Ее голова стала очень большой, словно в ней разорвался баллон с газом. Последним, что она увидела, был синий седан Tawanaka, стоящий в нескольких ярдах, на дверцах которого была нарисована греческая буква "пси".

 

Глава 2

Кевин Вацит устало вздохнул, устроившись за своим рабочим столом. В свои семьдесят у него не было прав выглядеть и чувствовать себя так, как он выглядел и чувствовал, но это не мешало ему хотеть быть моложе.

Он начал просматривать дневные отчеты, и ему стало лучше. Двадцать зарегистрированных телепатов-новобранцев, один – потенциальный П12. И еще приятное – обнаружено, что четырнадцать как-то проскользнуло через щупальца Пси-Корпуса. Эволюция.

Неровная кривая рождаемости в Центрально-Африканском Блоке наконец-то сгладилась, и коммерческие тэпы снова стали приносить там доход. Строительство на Марсе шло хорошими темпами, и Космофлот запросил еще пять телепатов, чтобы тщательно следить за состоянием дел на Красной планете.

Загорелся сигнал вызова на его столе.

– Сэр? – спросил его секретарь

– Да?

– Одна из интернов хочет видеть вас.

– Интерн?

– Да, сэр.

– И чего она хочет? У меня не назначено никаких встреч, верно?

– Нет, сэр. Но она говорит, что ее фамилия Александер. Наташа Александер.

– Хорошо. Впустите ее.

В следующее мгновение дверь скрипнула, и в кабинет вошла молодая женщина. Кевин поймал себя на то, что уставился на нее – сходство было поразительным. Конечно же, она была женщиной – и довольно красивой, – но копной пылающих волос и высоко вздернутым носом она настолько явно напоминала Манки, что Кевин был почти готов услышать в разуме насмешливый голос своего первого учителя.

Она повернулась, и сходство исчезло.

– Сэр?

– Прошу прощения, интерн. Вы мне напомнили одного человека.

– Должно быть, мою мать, Мишель Александер. Я знаю, что вы с ней были друзьями, – вы работали вместе на сенатора Кроуфорда.

Он кивнул.

– Да. Я восхищался вашей матерью. Мне было очень горько услышать о ее смерти.

Наташа спокойно встретила его взгляд.

– Я скучаю по ней. Она была хорошей подругой – может быть, моей лучшей подругой. Но Корпус – мать, Корпус – отец, сэр.

– Да, – ответил он. – Я рад, что вы нашли утешение с нами. И надеюсь, что поймете, что дружба между вашей мамой и мной была… между нами.

– О… да, сэр. Я пришла не за тем, чтобы просить у вас одолжения.

– Хорошо. Конечно, я следил за вашими успехами. Вы были здесь идеальной студенткой и образцовым интерном. Я бы не хотел, чтобы ваше лично дело было запятнано возможными проявлениями фаворитизма. В конце концов, как вы сказали, Корпус – мать и отец, а хорошие родители не играют в любимчиков.

– Я полностью осознаю это. Нет, сэр, я пришла к вам потому, что в своих исследованиях обнаружила кое-что. И подумала, что должна привлечь к этому ваше внимание лично.

– Почему вы решили, что необходимо поступить именно так, а не передать результаты обычным способом? Уверяю вас, я просматриваю все работы, которые делают здесь.

– Да, сэр. Но некоторые вещи, которые рассказывала моя мама, заставили меня поверить, что мне лучше всего прийти непосредственно к вам. Я попыталась записаться на прием…

– …но директор не принимает интернов, я знаю. Должен признать, мисс Александер, что вам удалось раздразнить мое любопытство. Что дословно сказала вам Мишель?

– Что вы и она разделяли интерес к вопросу о происхождении телепатов. Этот вопрос почти превратился для нее в навязчивую идею, и, как я понимаю, вы тоже были… ммм… очень заинтересованы в этом.

Он позволил себе улыбнуться.

– Да. Важный вопрос, вы не находите? Осведомленные лица очень рано осознали, что тэпы должны являться продуктом генетических манипуляций. Это произошло еще до моего появления здесь, и эти сведения решили скрыть, чтобы предотвратить панику. В те дни уже начались убийства тэпов, и одна мысль, что какое-то государство или корпорация создали тэпов для собственных зловещих целей… – Он замолчал. – Вы говорите, что у вас есть ответ?

– Сэр, у меня есть ключ к ответу.

– И что может являться таким ключом?

– То, что мы искали не в том месте. После 65 лет поисков мы, думаю, можем быть уверены, что это были не корпорация и не государство. С одной стороны, мы по-прежнему не знаем в точности, каковы механизмы действия телепатии и особенно телекинеза. Если говорить о генетике, то мы достигли понимания важной вещи – только из-за уровня сложности, необходимого для внесения подобных изменений, обязательно возникли бы побочные технологии, которых мы просто-напросто не видим.

– Согласен. Но здесь нет ничего нового.

– Я отыскала нечто новое, сэр, но не знаю, что с этим делать. Возможно, вы знаете.

– Продолжайте.

– Моя специализация – история и антропология. Я надеялась, что мне достанется распределение в отдел прикладных социальных наук, но мечты не реализовались.

Кевин покачал головой.

– Нет. Нормалы не готовы позволить тэпам планировать их жизни.

– Конечно же, поэтому я поступила в интернатуру на коммерческого тэпа. Я лишь П5…

– Здесь нечего стыдиться. Вы говорите с П-нулем.

– Я знаю. Но, кажется, мама была расстроена из-за меня – ни то, ни се. Но главное, сэр, в том, что я выполнила достаточно сложный проект на тему синкретизма и эволюции религиозных культов XXI века.

Он кивнул, чтобы она продолжала.

– Понимаете, когда ситуация меняется быстро – или катастрофически быстро, – возникает особая тенденция: традиционные религии перестают удовлетворять людей, и они ищут нечто новое. Если анализировать это явление в исторической перспективе, мы увидим точки, когда вспыхивают сотни небольших культов. Два самых ярких примера, которые можно привести, – в начале эры христианства и в конце XX века. И сейчас, конечно же, в связи с появлением центавриан и перспективой, которую…

– Я знаком с этим феноменом. Разновидность процесса естественного отбора, согласны? Рождается множество различных религий, и выживают лишь те, что лучше всего удовлетворяют нуждам людей. Остальные исчезают.

– Да, сэр. Вы можете сосчитать на пальцах одной руки число новых религиозных учений, возникших за последние две тысячи лет и существующих поныне. Так или иначе, я изучала это явление. Знаю, это сложно. Я анализировала XXI век, который по большей части был веком просеивания – сотни культов конца XX века умирали и объединялись. Но я набрела на незначительную аномалию.

– Вот как?

– В 2060-е годы замечен неожиданный всплеск мелких культов. Вначале я подумала, что они являются остатками некоторых культов конца XX века об астронавтах-ангелах…

– Астронавтах-ангелах?

– Да, сэр – это устоявшееся обозначение для широко распространившегося феномена. Великовскиане, раэлиты, "Небесные врата" – все они основывались на вере, что инопланетяне посещали или посещают Землю, что наши культуры, религии, судьбы, а возможно, и даже структура нашего генофонда были сформированы древними астронавтами, подобными богам. Предполагалось, что наши легенды о богах, ангелах и так далее являются лишь смутными воспоминаниями о тех визитерах. Теперь мы рассматриваем эти культы как попытку слить воедино науку с древними верованиями, и большинство этих культов угасло к концу 2020-х годов.

– Но они вернулись в 2060-х?

– Очень ненадолго. Это заметно, потому что все они пережили всплеск популярности в течение трехлетнего периода между 2059 и 2062 годами. Потом они снова угасли, и к концу следующего десятилетия упоминания о них пропали.

– Если оставить в стороне хронологию, что же здесь странного?

– Простите меня, сэр, но я не думаю, что хронологию можно оставить в стороне – в ней вся суть. Моя прабабушка – это не было известно широко, – до того как вступить в MRA, моя прабабушка Деза была… ммм…

– Она была торговкой, мошенницей и порой воровкой. Я хорошо знал ее. Но что она не творила бы в юности, все стало неважным – благодаря годам верной службы и героической смерти.

– Да, сэр. Как скажете. В начале 2110-х годов она возглавляла религиозный культ – с ее стороны это было мошенничеством, сама она никогда не верила в него. Что-то похожее на пророческие верования майя, но с изрядной примесью культов астронавтов-ангелов. Поэтому я проверила данные и уверена, что она создала свою религиозную систему из фрагментов того, во что ее отец верил по-настоящему.

Кевин нахмурился и наклонился вперед.

– Что вы хотите сказать?

– Я проверила членов культа по базе данных регистрации тэпов, и проделала некоторые базовые генеалогические экстраполяции. Я обнаружила, что шестьдесят процентов зарегистрированных тэпов являются потомками членов одного из этих культов. Для остальных сорока процентов мне не хватило данных. Я также получила аналогичные данные для всего населения – лишь один из каждых двух тысяч ныне живущих имеет предка, участвовавшего в этих культа.

– Значит, это не совпадение и не иллюзия. Тэпы действительно являются потомками членов этих культов.

– Да, сэр.

– Как далеко вы сможете продвинуться?

– Я работала над обобщением – пыталась найти общие элементы в различных культах. Еще я определила расположение некоторых центров поклонения – пещера на Юкатане, древний буддистский храм в Китае, склеп на вершине горы на Филиппинах. Думаю, эти места нужно проверить.

– Вы сказали, что работали над обобщением.

– Да, сэр. Теперь я интерн в отделе коммерческих телепатов, и у меня нет времени…

– Вам хотелось бы работать в моем офисе? Я могу принять вас на работу на полный день.

Она и не пыталась скрыть свою радость при этом предложении.

– Это было бы чудесно, сэр.

– Хорошо. Я сделаю необходимые распоряжения.

 

Глава 3

Фиона очнулась в кромешной густой тьме. Она была в гробу. Стенки были изготовлены из какого-то мягкого войлочного материала, за пределы которого ее разум не мог выбраться.

Воздух попадал на лицо через небольшую трубку. Поерзав, она обнаружила, что может подвинуться на несколько дюймов в каждом направлении. Она могла перевернуться, хотя при этом начала болеть нога, помещенная в толстый слой гипса. Но она не могла сесть – места было недостаточно даже для того, чтобы свернуться клубком, как эмбрионы.

– Где я? – прошептала она.

Через несколько мгновений она закричала, потому что ее ноги начали чесаться, потом зачесался живот, потом – разум. И она не могла выдержать этого – просто одной мысли, что она не может двинуть ногой или рукой.

Она не знала, как долго продолжалась паника, но, в конце концов, она успокоилась, использовав технику релаксации, которой ее научил дедушка Манки. И прислушалась.

Почти ничего – лишь смутное чириканье на грани восприятия. Она изо всех сил вытянулась своим разумом.

Ничего.

Она обнаружила рядом с воздушной трубочкой еще две. Одна – для воды, по другой подавали какую-то безвкусную пасту. Так что ее не пытались уморить голодом.

Она вновь попыталась дотянуться куда-нибудь разумом. Если только она смогла бы найти другой разум, находившийся на свободе под солнцем, разум, за который она могла бы ухватиться, как за соломинку, – но ничего. Надежда и без того была слабой – без прямой видимости она смогла бы связаться лишь с таким же сильным телепатом.

Чтобы убить время, она повторяла таблицу умножения, рассказывала себе истории, вспоминала сотни пейзажей, которые повидала за свою жизнь, – скалистые горы Андорры, ледяную зеленоватую красоту Аляски, суетливое безумие Токио, Сингапура, Нью-Йорка, Мехико, спокойные неподвижные воды Тасик Чини…

* * *

Она проснулась мгновенно. Кто-то говорил с ней, верно? Сказал ей что-то. Возникло ощущение комфорта и даже счастья, но оно отдавало чем-то искусственным.

"Фиона". Голос был сильным и ясным. Она ухватилась за него, понеслась ему навстречу. Он был всем.

"Фиона, я могу спасти тебя. Но ты должна делать то, что я скажу".

"Пожалуйста, вытащите меня отсюда".

"Хорошо. Но сначала ты должна кое-что для меня сделать. Ты должна пообещать, что будешь хорошей девочкой".

"Я обещаю!"

Возникла краткая пауза. (скептицизм, бьющий больно) "Я тебе не верю. Тебе не следует лгать мне, Фиона. Я вернусь, когда ты будешь готова".

И голос исчез, словно его и не было.

* * *

Проходили часы, дни, месяцы или годы – она не могла понять. Она жила надеждой, что голос вернется. И когда она осознала, что дошла до грани безумия, он вернулся.

"Здравствуй, Фиона".

– Пожалуйста, не делайте так больше. Пожалуйста.

"Ты готова быть хорошей девочкой?"

"Я сделаю все, что вы хотите".

"Ты была связана со многими дурными людьми. Человек, которого ты называла дедушкой Манки, – Джек О'Хэннлон – был убийцей. Он воспитал тебя, поэтому ты не можешь отвечать за свои чувства к нему, за преступления, в совершении которых ты участвовала по его воле. Я могу уничтожить все свидетельства. Я хочу быть твоим другом, Фиона, по-настоящему хочу, но ты должна помочь мне".

"Как?"

"Ты многое видела. Ты о многом знаешь. Эти люди – не твои друзья, Фиона. Они преступники и убийцы. В Женеве они заложили бомбу. Они убили много людей".

"Пси-Корпус", ответила она. "Мы бомбили Пси-Корпус…"

Неожиданно в ее голове взорвалось множество образов. Девочка лет тринадцати, большую часть ее лица срезало. Стонущий старик, пытающийся дотянуться до чего-то рукой, которой уже не было. Облако боли, резкой и всеобъемлющей. "Фиона, по-твоему, что такое Пси-Корпус? Злодеи, которых убивает твое отважное героическое подполье? Но это твоя родня. Люди, такие же, как и ты, пытающиеся найти безопасное укрытие, где нормалы не будут ненавидеть их, бояться их, убивать их. И когда они находят такое убежище, что происходит? Еще больше убийств, но на этот раз от рук своих. Вот в чем ты участвовала, Фиона".

Она не хотела, чтобы голос уходил. Она не хотела. Ей не нравилось то, что он говорил, но это было значительно лучше, чем молчание. Ей казалось, что она стоит на краю пропасти, и внизу нет ничего. Только голос удерживал ее от страшного падения.

"Вы лжете", сказала она. "Вы лжете. Пси-Корпус – это рабство".

Чужой разум обрушился на нее резко и мощно – это была самая сильная и жестокая атака, которую ей пришлось испытать. На мгновение она едва не подчинилась, но Манки хорошо подготовил ее. Сильным ударом она начала выталкивать разум-захватчик – дюйм за дюймом, затем ярд за ярдом, создала сначала невысокий барьер, а потом построила стены, которые окружили ее. Плача, она прикоснулась к небу своего крошечного мирка, пытаясь доказать себе, что она реальна, и почти сдаваясь.

Больше всего она боялась, что сдастся.

Она снова заснула, и голос вернулся. Ее стены поднялись сами, разбудив ее. Как только она задремала, голос вернулся. Он продвигался вперед, все дальше и дальше, пока что-то внутри нее не взорвалось и не выпрыгнуло наружу – бич, клинок, – и она ощутила удовлетворение, услышав вопль боли.

И ненадолго ее оставили в покое.

А потом – настолько слабо, что она поначалу подумала, то сама создала его, – она услышала другой голос. Осознав, что он реален, она решила было, что это обман. Но он был слишком слабым, ощупывал все вокруг и казался таким же напуганным, как и она сама. И он не смог бы добраться до нее без ее помощи.

Все еще переполненная подозрениями, она игнорировала его так долго, как могла, но затем снова высунулась наружу.

"Ты кто?" спросила она.

"Кто? Кто?"

"Так ты попугай?"

(что-то, похожее на смех) "Нет. Я пленник вроде тебя. В крошечном ящике. Я был здесь…"

Голос ослаб, угасая в ее разуме, как свеча на сквозняке. Она укрыла его.

"Меня зовут Фиона".

"Я – Мэтт. Мэттью. (пауза) Кажется, я теряю рассудок. Наверное, я тебя придумал".

"Может, это я придумала тебя".

(пауза) "Мы должны разрешить эту проблему, верно?" сказал Мэттью. "Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю".

"Это ничего не докажет. Декарт сказал…"

"Пожалуйста, без философии. Какой-то мертвый француз, пытающийся доказать, что мы нереальны, – это последнее, что нам нужно".

"Может, ты еще один из этих бандитов из Пси-Корпуса. Что ты об этом думаешь?"

"Мог быть. Или я – это ты, а ты – это я. Может. Мы оба безумны. Но я знаю только, что теперь мне лучше".

"Мне тоже. Я… Мэттью? Мэттью?"

Но он исчез.

* * *

"Фиона?"

"Где ты был?" – гневно спросила она.

"Меня пытались просканировать. Кажется, я потерял сознание".

"Ты даже слабее, чем раньше".

"Я в порядке. Я просто беспокоился, что они… что они узнают о нас".

"Ты имеешь в виду ту дикую ночь, что мы провели на пляже в Санта Круз?"

(смех) "Черт, я хочу узнать об этом поподробнее".

"Ты встретил меня на вечеринке", начала она. "Она была скучной. У хозяина была мерзкая маленькая собачонка, и он пытался заставить нас смотреть на фокусы…"

"… и мы пошли на карнавал, отрывались по полной, пока не заметили гнома и великана, следовавших за нами…"

"…но мы оторвались от них, и когда погоня прекратилась, мы оказались на пляже, я так замерзла, что ты отдал мне пиджак…"

"На самом деле это был свитер. Тогда ты сказала мне, какой я большой и сильный, и спросила, купался ли я когда-нибудь в Тихом…"

"Эй, притормози, дружище", сказала Фиона. "Я не собираюсь заходить так далеко в первой фантазии. Соберись".

"Прости. Что если мы просто гуляли, держась за руки, и любовались морскими звездами?"

"Лучше. Значительно лучше".

"Потом мы могли вернуться ко мне…"

"И съесть пиццу. Боже, я бы съела пиццу. И выпила бы пива".

* * *

На следующий день другой голос вернулся, но она заткнула его. Он не был ей нужен, как раньше. И что более важно, она не хотела открыть им даже щелочку, чтобы они проведали о Мэттью. Было ясно, что ее тюремщики совершили серьезную ошибку: они приложили много усилий для ее изоляции, чтобы она могла контактировать лишь с ними. Они недооценили ее или Мэттью, или обоих.

* * *

– Давай, – сказал Мэттью. – Я хочу тебе кое-что показать.

Они стояли во мраке, слабый ледяной ветерок обвевал их.

– Где мы?

– Просто жди.

Их иллюзия обретала четкость и ясность по мере того, как они подчинялись друг другу. Происходящее не было похоже на реальную жизнь или на сон – скорее, на самое живое воспоминание.

Они сидели на уступе, небо понемногу серело. Далеко-далеко появилась черта, мрак отделился от света, и затем, с ошеломляющей внезапностью, возникло уменьшенное изображение ослепительного оранжево-медного сгустка. У нее перехватило дыхание от яркости и насыщенности.

– Это море Сулу, – сказал он тихо. – Видишь эти темные пятна? Это Филиппины.

– Как красиво.

– Один из моих любимейших моментов. Я забрался сюда в темноте. Мне уже стало плохо от высоты, и я сел здесь, думая, стоят ли мои мучения того, что увижу. Когда было темно, я чуть не повернул назад. А потом – вот это…

Он умолк, когда жидкое солнце отделилось от вод, и весь мир вынырнул из мрака и окрасился в оттенки золотого.

– Где мы?

– Гора Кинабалу, на Борнео. Как бы мне хотелось увидеть твое лицо, – пробормотал он.

– Может, если бы ты увидел, то больше не захотел бы, – сказала она. – Забавно, не правда ли? Мы носим в себе такие ясные образы всего – кроме самих себя.

Но его лицо – нечеткий овал – казалось печальным.

– Подожди минутку, – сказала она и сконцентрировалась. Она создала образ модели, которую видела в журналах и на экране.

– О! – воскликнул он. – Нет. Это не ты. Убери ее. Я могу подождать.

– Подождать? Чего? – горько спросила она.

– Мы встретимся, – сказал он. – Мы встретимся, и я узнаю тебя.

– Конечно, – пробормотала она. – Уверена, что так. – Она взглянула на объятые пламенем воды. – Спасибо. Спасибо, что показал мне это.

Он кивнул.

– Всегда готов, Фиона.

Она почувствовала, словно вокруг нее обвивается рука, ощутила поток тепла, нежность…

И затем резкий свет, настолько яркий, что причинял боль. Она закричала, а Мэттью и море Сулу исчезли, их сменили неожиданно яркое сияние и лязг металла. Она закрыла глаза, сжав веки.

– Достаньте ее, – сказал голос – живой голос, создаваемый колебаниями воздуха. – В барак номер 5.

Она оказалась снаружи. Снаружи ящика. Ее поставили вертикально, но ноги ее не держали. Двое мужчин тащили ее, а она по-прежнему не открывала глаз.

"Мэттью?" Но он исчез, от него не осталось даже шепота.

 

Глава 4

Увидев ярость на лице секретарши, Стивен Уолтерс усмехнулся, продемонстрировал свои зубы.

– Мистер Уолтерс, – сказала она, – я буду благодарна, если вы не станете этого делать.

– Просто мысль, дорогая, – ответил он.

– Да. Ваша мысль, и ей самое место в вашей мерзкой головке. Прошу держать свои мысли при себе.

– Эй. Ты проиграла. Он готов меня видеть?

– Через секунду.

Он сложил руки за спиной и сжал их, бесцельно разглядывая кабинет. Несмотря на свою браваду, он был весьма заинтригован. Что нужно директору от него?

Дверь распахнулась, и Уолтерс нацепил на лицо дерзкую улыбку, когда увидел, кто выходит.

– О, не ты ли это, старина Федор?

Ответная улыбка Федора была похожа на улыбку лягушки, насколько широким был его рот, а глаза искрились добрым смехом.

– Привет, дружище. Что такого натворил, что вызвали к самому директору? Это не девочка-турчанка? Я предупреждал, что здесь странно смотрят на подобные игры.

– Не представляю, о чем ты, Федор. И ты сам знаешь, что могу спросить тебя о том же.

Секретарша кашлянула, чтобы привлечь внимание.

– Мистер Уолтерс. Директор готов увидеть вас.

– Что ж, было приятно повидать тебя, Стивен, – сказал русский. – Если у тебя найдется минутка перед тем, как тебя посадят в камеру и выбросят ключи, приходи ко мне. И принеси бутылку самогона, которую ты задолжал. Из картошки, а не пшеничного, ради бога.

– Сделаю, дружище, – ответил Стивен. Он крепко сжал руку Федора и проводил его взглядом. Затем он одернул форму, выпрямился, провел рукой по светлым волосам, бросил последний плотоядный взгляд на секретаршу и вошел в кабинет директора.

– Добрый день, господин директор.

– Что у нас сегодня?

Кевин Вацит взглянул на него. Уолтерс пытался не показывать своих чувств, но от взгляда Вацита у него всегда появлялись мурашки. Директор обладал разумом, работающим словно на тахионах, всегда был в курсе всех дел – но за привычной улыбкой и доброжелательным выражением лица таилось нечто более чуждое, чем даже в тех нескольких центаврианах, которых видел Уолтерс. Избыток чего-то – и одновременно нехватка. Хорошо, что Вацит не тэп, подумал Стивен, – и тут же "ментально покраснел", осознав, что директор мог разместить рядом много телепатов, чтобы наблюдать за этой встречей.

– Стивен Уолтерс, – сказал Вацит, пробегая глазами по содержимому папки с бумагами. – Родился 15 июня 2155 года, в Каспере, штат Вайоминг, США. В 2172 вступил в Космофлот – служил в 335-ом Северо-американском. За отвагу, проявленную в Битве при Дуале, удостоен Серебряной Звезды ЗС. Благодаря этому вы не были преданы военному суду за нападение на старшего офицера уже на следующий год – в 2173. Служили по контракту в ЦАБе до 2175, пока не объявили о наличии у вас скрытых телепатических способностей. В итоге вы протестировались на П8 – просто удивительно для совершеннолетнего. В том же году добровольно присоединились к Корпусу. С тех пор служите в специальном оперативном подразделении.

– Все верно, сэр.

– В основном вы работаете в качестве тайного агента, верно?

– Да, сэр. Я недостаточно силен, чтобы стать Пси-копом, поэтому я делаю то, что умею лучше всего.

– И я слышал, что вы весьма успешны – за исключением того, что вы, возможно, проявляете излишний энтузиазм. – Вацит перевернул страницу. – Другие не хотят работать с вами. Они говорят, что вы отбираете у них все шансы отличиться.

– Я предпочитаю работать один, без сети, сэр. Не получится выиграть заезд, если не скачешь на самой быстрой лошади.

Вацит сцепил руки и положил их на стол перед собой.

– Хорошо, мистер Уолтерс. Я собираюсь дать вам возможность продемонстрировать свои лучшие качества и гарантирую, что на этот раз вы будете совсем один.

– Корпус – мама и папа, сэр. Я готов.

– Рад это слышать. – Вацит поднял пакет и передал его Стивену. – Здесь данные о Фионе Темпл. Сейчас она в лагере для интернированных рядом с Куала-Лумпуром. Я хочу, чтобы вы организовали ей побег.

– Сэр? – он перебирал фотографии. На них была изображена молодая девушка лет двадцати. Хорошенькая, с золотисто-каштановыми волосами, высокими скулами и большими голубовато-зелеными глазами.

– До последнего времени мисс Темпл была членом одной из самых мощных ячеек в сопротивлении. Мы почти ничего не смогли от нее узнать – она П12 и хорошо умеет блокировать даже самое жесткое сканирование. Мы могли бы и дальше ломать ее, но боюсь, так мы потеряем слишком много времени. В итоге, как мне кажется, на свободе она будет нам значительно полезнее, чем в лагере.

Уолтерс кивнул.

– Понимаю. Старая игра. Да, сэр, я готов.

Вацит кивнул в ответ.

– Хорошо – еще раз. Но, Уолтерс, не рассказывайте об этом никому. Вы докладываете только мне и больше никому. Пока есть Корпус, вы больше не существуете, это понятно?

– Да, сэр.

– И еще, Уолтерс.

– Да, сэр.

– Эта девушка очень важна. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Да, сэр.

– Вы получите помощь, чтобы сбежать из лагеря для переобучения. Детали я сообщу позднее. Но учтите, никто в лагере не будет знать про вас. Если вы сделаете неверный шаг, вас убьют, как и любого тэпа, пытающегося сбежать.

– Я и предполагал нечто подобное, сэр.

Вацит кивнул.

– Тогда это все, что вам нужно знать на сегодня. Вы полетите туда через два дня. Думаю, за это время вам следует ознакомиться с местностью и придумать себе легенду. Старайтесь придерживаться реальных событий, чтобы поверхностные мысли не противоречили тому, что вы говорите. Она довольно хорошо умеет проводить легкое сканирование так, что вы и не заметите.

– При всем уважении к вам, директор, – не вам мне говорить об этом. Как я уже сказал, я сделаю все, что могу, так и есть.

– Лучше "так и будет", мистер Уолтерс. Так и будет.

* * *

Кевин наблюдал за уходящим Уолтерсом с дурным предчувствием.

Смерть Манки обрушилась на него мощным ударом – ему как-то не приходило в голову, что старик может умереть, но на этот раз сомнений быть не могло. На то, чтобы найти пригодный для опознания фрагмент его тела, ушло несколько дней, но найденное доказало, что Манки мертв. Конечно, это мог быть клон…

Нет. Манки никогда бы не перенес мысли о существовании второго Манки.

А Фиона была захвачена. Он всегда знал, что такая вероятность существует. Манки никогда не пускал ее на "передовую", но сам Манки и опасность всегда были рядом, а Фиона находилась поблизости от старика.

Он был вынужден вести себя осторожно, очень осторожно. Он был уверен, что несколько мощных телепатов подозревали его – а возможно, и пара сенаторов. Все в итоге стареют. И хотя никто из его врагов не имел возможности навредить ему, недооценивать их не стоило. Если они обнаружат, что он подпитывает сопротивление – даже если одновременно укрепляет Корпус, – то никакие объяснения его уже не спасут. А что еще хуже – возможно, все его усилия напрасны.

Он сделал бы для Фионы все, что смог, но дочь она или не дочь, заходить дальше он не имеет права.

Он взглянул на свое расписание. Одна рутина, все это он делал тысячи раз и сделает еще столько же.

Затем он посмотрел на новый отчет на столе и, проглядывая его, ощутил непреодолимое желание, которого не испытывал очень давно.

Он вызвал секретаря.

– Департамент перевозок подготовил оборудование, о котором я просил?

– Да, директор. Группа готова выступить в четверг.

– Сообщите им, что я присоединюсь к ним. Предупредите Муфвене, что он на несколько дней заменит меня. И вызовите ко мне мисс Александер. Я хочу поговорить с ней.

И была еще одна вещь, которую он давно откладывал.

– И еще – договоритесь о встрече с центаврианским послом.

 

Глава 5

Уже в третий раз Фиона упала в грязную жижу, задыхаясь от зловония людских отходов и дохлой рыбы. Случайный вздох привел к тому, что мерзкие нечистоты попали ей в рот и нос. Ее желудок попытался изрыгнуть рвоту, но он был пуст.

Она попыталась встать на дрожащие ноги. Хотя сломанная нога зажила, месяц, проведенный в изоляционном боксе, сделал ее похожей на вареную лапшу. Малазийское солнце порождало на ее спине и руках лунные ландшафты из волдырей. Лихорадка, вызванная этим, и недостаток пищи не способствовали укреплению ее атрофированных мускулов.

Ее руки подогнулись, и она рухнула на полузатопленное рисовое поле.

– Вставай, ленивая дрянь! – раздался крик где-то вдалеке. Она поняла, что ее голова находится под водой и что она может утонуть. Но у нее не было сил, чтобы тревожиться из-за этого.

– Дрянь!

За криком последовал мощный удар, который превратил все ее тело в шар, терзаемый агонией.

Да, агонией. Настоящей болью, наглядно продемонстрировавшей, что солнечные ожоги, голод и усталость были лишь прелюдией к ней.

Она вырвалась из этого шара словно одна из кобр, что жили в затопленных полях, все мускулы слились в этом броске. И бросок закончился тем, что ее кулак обрушился на челюсть охранника, приподняв его подборок на четыре дюйма вверх. Не будучи суперменом, охранник рухнул в илистую жижу, сминая побеги риса.

Она стояла, смотря на него сверху вниз, пока остальные охранники кричали и стреляли в воздух.

Упавший охранник встал, его глаза были переполнены ненавистью, напоминая свинячьи глазки. Она показала ему кулак.

Он сделал шаг вперед, поднимая шоковую дубинку. Она ругнулась и встала в боксерскую стойку. Если он с такой штуковиной, то драться ногами бессмысленно.

Охранник посмотрел на нее и поменял палку на пистолет.

– Эй! Эй! – один из пленников с трудом брел к ним. – Не надо!

Охранник быстро навел оружие на него.

– Эй! Подожди минутку, приятель!

К ним шел высокий крепкий мужчина, темноватый блондин, сейчас его волосы были совсем грязными.

– Ты. Заткнись.

– Просто послушай, эй! Посмотри на ее клеймо. П12. Ты знаешь, что это значит?

– Заткнись!

Охранник взвел курок.

– Ладно, ладно. Но как, по-твоему, отреагируют Пси-копы, когда заглянут сюда и узнают, что ты прикончил одну из их рекрутов? Сколько, по-твоему, на свете П12? Непохоже, что она хотела сбежать.

Глаза охранника сузились.

– Но ты не П12, – заметил он.

– Нет.

Охранник убрал оружие и шагнул к мужчине. Он ударил его по шее шоковой дубинкой. Пленник издал булькающий звук и сложился вдвое, но не упал. Фиона бросилась было вперед, но два других охранника схватили ее сзади. Первый охранник бил блондина снова и снова, пока тот не застыл в грязи.

– Чертовы ведьмаки. Вы меня достали. Вы думаете, что настолько лучше нас. Но Осман Тахенг покажет вам, кто лучше. Вы еще узнаете.

Он повернулся к Фионе:

– А ты потащишь его назад в лагерь. Живой он или мертвый, но ты его потащишь.

* * *

Парень начал стонать примерно на полпути к лагерю. Им оставалось протащиться еще только пять километров мучительного пути по горному склону. Фиона обвила его руками свою шею и тащила его за собой. Она потеряла счет разам, когда она падала под весом мужчины. И в дополнение к этому охранники заставили всех остальных двигаться в ее ритме. Это означало, что все они задерживались вместе с ней и, вероятнее всего, опоздают на ужин.

Но, в конце концов, это лучше карцера. Кроме…

Кроме того, что она скучала по Мэттью. Она не могла найти его с тех пор, как ее вывели наружу. Судя по всему, он все еще оставался в норе. Или был мертв. На краткий миг она подумала, что мужчина, которого она тащила, – которому она обязана спасением – мог оказаться им. Но слабого проблеска его сознания хватило, чтобы растоптать эту надежду.

– Эй… ч… с… мной… – он судорожно вздохнул, и она снова споткнулась, упав на этот раз всего лишь на колени.

– Эй, нет… – сказал он более уверенно. – Я мо… ид… ти…

Он снова замолчал.

– Сомневаюсь. Он ударил тебя семь или восемь раз. Ты вообще должен умереть.

– Черт, моя матушка порола меня сильнее каждое утро.

– О. Так тебя просто мучила ностальгия. А я было хотела поблагодарить тебя.

– Пошла!

Охранник толкнул ее в спину дубинкой, но на этот раз незаряженной.

– Ла-а-дно, мы идем…

Она снова завела его руки себе за шею и потащила его вперед. Его ноги волочились по земле.

– Зам… ри, – пробормотала она. – Это… не… помо… жет.

– Прости.

Через несколько минут ему удалось подтянуть ноги под себя, и она почувствовала, что примерно половина его веса снялась с ее плеч. И тут охранник вновь ударил его дубинкой.

– Ты, сукин… – она захлебнулась ругательством, потому что ее ноги снова подогнулись.

– Я сказал, тащи. Тащи.

И она потащила, до конца. Если парень снова пришел в себя, то он сообразил больше не показывать этого.

* * *

Фиона покончила со своей порцией риса и с вожделением посмотрела на чужую, стоящую на земле, в паре футов от мужчины без сознания. В конце концов, она протащила его на себе почти десять километров. Она заслужила свои и его калории.

Но этого хотели тюремщики, и она не доставит им подобного удовольствия, даже с учетом урчащего живота. Вместо этого она вздохнула и посмотрела на его раны. Ни один из ожогов не выглядел слишком серьезным.

От ее прикосновений он зашевелился и с трудом открыл глаза. Его взгляд остановился на ней, и пару мгновений он смотрел на нее, не узнавая.

– А… – промямлил он. – Ты. Прости.

– Вероятно, ты спас мне жизнь. Нет никаких причин извиняться за это.

– Да, но тебе пришлось тащить меня.

Она пожала плечами.

– Как тебя зовут?

– Фиона.

– Ирландское имя. Хорошее.

– Пока что не принесло мне удачи, как я могу судить, – она пристально посмотрела на него. – С другой стороны, может, и принесло. Я могла превратиться в труп. Давно здесь?

– Пару недель, наверное. Когда получаешь удовольствие, время летит незаметно. – Он протянул руку. – Стивен Уолтерс.

Она пожала ее. Его пожатие было слабым, пальцы все еще дрожали.

– Приятно познакомиться, Стивен Уолтерс.

– А ты? Новенькая? Я не видел тебя до этой недели.

– Я была здесь. Меня просто держали в норе.

Он сумел слегка присвистнуть.

– Что же ты натворила, чтобы попасть в нору?

– Никаких идей, но я не собираюсь попасть в нее снова, – она присела на корточки. – Лучше съешь это. Они скоро заберут посуду.

– Спасибо за то, что сберегла для меня еду.

Он поднял миску и начал есть рис – вначале неохотно, но потом с растущим аппетитом.

– Где тебя схватили? – спросила она тихо.

– В Анголе, ЦАБ. Корпус пришел в тот день, когда они поменяли законы. Думал, что смогу ускользнуть от них. Слышал, что есть какое-то подполье, но мне не хватило времени, чтобы найти их. А тебя?

– Неподалеку отсюда. Куатан.

Казалось, он ожидал чего-то дальше, но она молчала.

Он прикончил свою порцию риса и посмотрел на нее.

– Может, мне следовало пойти в Корпус.

Она резко засмеялась.

– Он наверняка лучше, чем этот лагерь.

Она нахмурилась.

– Это разговор с вербовщиком?

Он испустил звук, который мог напоминать хихиканье, и с трудом переместился в сидячее положение.

– Вряд ли. Это не мой стиль. В любом случае, теперь меня и не возьмут. Ты – иное дело…

– Да, ты что-то говорил обо мне. Что ты имел в виду?

– Я был в другом лагере, где-то в ЦАБе. У нас был П12, парень по имени Тихо. Они надолго засунули его в нору, а потом прилетел Пси-коп и забрал его. Может, поэтому тебя и держали в норе – чтобы сломать, заставить вступить в Корпус. Но это моя догадка, я увидел твое клеймо и…

– Оттуда, где мы стояли, ты бы ничего не увидел. Клеймо слишком мало. Как ты узнал?

Он улыбнулся ей смущенной улыбкой.

– Я следил за тобой.

– Вот как?

Ее вопрос прозвучал очень холодно, и она была рада этому.

– Не… не то, что ты подумала. Я хотел… у тебя симпатичное личико и милая улыбка, но наряд лучше поправить. И тебе не помешало бы слегка помыться.

– Кто бы говорил. Слушай ты, безмозглый, я ценю то, что ты сделал, но…

– Эй-эй, я же просто пошутил. Я следил за тобой не поэтому. Может, это привлекло меня, но удержало другое.

– И что же?

– Пламя, вот что. В тебе есть настоящий огонь. Его хватит, чтобы… чтобы… – он остановился. – Забудь. Охранники вот-вот придут, и здесь могут быть тэпы-стукачи. Кое-кто все готов сделать ради лишней ложки – даже продать своих близких.

Она кивнула.

– Да уж. Ладно. Увидимся, Стивен Уолтерс.

– Сочтемся.

* * *

Через несколько дней, пока они рыли котлован, чтобы затопить новые рисовые поля, она почувствовала себя лучше. Вязкий, клейкий жар малазийского солнца не был непривычен ей, и ее мускулы наконец-то приспособились к тому, что их вновь начали использовать. Каждый день она по несколько минут виделась со Стивом, но они в основном обменивались любезностями. Она искала Мэттью, но если его и выпустили, то он ничем не проявлялся. Она восстанавливала в памяти образы – восход солнца, домик, где он вырос, пляж в Санта Круз. Ни один из этих образов не был реален, но в чем-то они представляли для нее большую реальность, нежели жизнь, которую она вела.

Манки был мертв. Она пыталась не думать об этом в норе, эта мысль приходила к ней в ночных кошмарах. Но вернувшись в реальный мир, в мир, где он погиб, она больше не могла отрицать этого. Он ушел, и она всегда знала, что он уйдет именно так – в яростном великолепии славы.

Она ненавидела его за это. Но еще сильнее она ненавидела себя, потому что это была ее вина. Она привела их туда.

Она вонзила лопату в землю. Моя вина. Моя вина. Моя вина. Тысячи лопат с землей. Она могла заполнить целый мир этой землей, но случившееся все равно было правдой. Ее глаза застилал пот, но не слезы.

* * *

Двумя днями позднее она неожиданно расхохоталась, потому что слова "моя вина моя вина моя вина" как-то превратились в maaf faud, что по-малазийски значило "прощающее сердце". Один из глупейших каламбуров, которые Манки любил придумывать. На этот раз можно было составить maya faud "призрачное сердце", mawa faud "обезьянье сердце", или mawa foti – "обезьянья фотография"…

И она расплакалась, но в слезах таилась и радость. Что бы сказал ее дедушка Манки? "Мило, ты чувствуешь себя виноватой. Это позволяет тебе считать себя более моральной, верно? Малышка, нет ничего аморальнее чувства вины. Ты напортачила? Ладно. Хочешь как-нибудь исправить это или просто пустишь себе пулю в голову? Потому что у мыслящих существ иного выбора нет".

* * *

Думая о том, что в концлагеря постоянно кто-то приезжает, она пришла в себя, почувствовав на лице ледяную воду. Она открыла глаза и увидела перед собой серые глаза Стивена.

– Водные процедуры, – сказал он. – Ты вырубилась, но, кажется, никто больше не заметил. Жара?

– Нет. Эпифорический шок.

– Порой ты говоришь черт-те что.

– Ты тоже. Что ты хотел сказать тем, что во мне пламя?

– Не лучшее время…

– Потому что если ты имел в виду, что тебе нужна помощь, чтобы выбраться отсюда, то действуй.

Он усмехнулся.

– Сейчас?

– Сейчас.

Усмешка исчезла.

– Ты всерьез.

– Ага.

Он дал ей кружку с водой.

– Ладно. Поговорим вечером.

* * *

Они вышли из очереди за ужином и направились к "площади". Лагерь представлял собой древнюю деревню аборигенов, кампунг, – бетонные строения, крытые жестью, несколько старомодных домов на сваях. За домами стояли три ряда заборов, по верху которых шла колючая проволока. Между заборами были заложены мины.

– Я придумал план, – сказал Стивен. – Но…

– Чтобы реализовать его, тебе нужен П12.

– Ты меня не сканируешь?

– Ты бы узнал. Нет, это очевидно.

Он покачал головой.

– Нет. У тебя есть то, что нужно для побега, а у большинства тех, кто здесь, этого нет, как ни жаль. Мне необходим П12 – но даже больше мне нужен кто-то вроде тебя.

– Я слушаю.

– Просто приготовься. Будь наготове. Ты узнаешь, когда будет пора.

 

Глава 6

Посол Витари усмехнулся своей острозубой улыбкой и сделал глоток "Evan Williams". Его лицо резко изменилось.

– Директор, это самая несчастливая субстанция.

Кевин кивнул.

– Один мой старый друг предпочитал ее. Я сам не пью.

– Мне жаль слышать об этом. Насколько это серьезно – причины медицинские? Отсутствие возможности пить кажется мне очень серьезной проблемой.

– Полагаю, это вопрос перспективы.

Он наблюдал, как центаврианин допивал остаток из бокала, его зачесанные в гребень волосы на мгновение оказались замещенными двойным подбородком. Возникнув вновь, лицо Витари оказалось менее искривленным.

– Я начинаю теплее относиться к нему, – сообщил он. – Итак, к делу. Вы хотели поговорить о телепатах. Мерзкие создания, как мне кажется. Всегда стоят за вашей спиной, помогая вашим врагам организовать ваше падение. Но Великие Рода не могут преуспеть без, по меньшей мере, нескольких телепатов. И женщины способны на крайне интересные вещи, когда задумываются об этом. – Он закудахтал и похлопал Кевина по плечу. – Слышали? Они задумываются.

– Это очень забавно, посол.

Он постарался, чтобы фраза прозвучала так, словно он действительно так думает, но подобные вещи никогда не были его коньком. Впрочем, это оказалось неважно. Центаврианин, все еще наслаждавшийся собственным остроумием, налил себе полный бокал бурбона.

– Да, телепаты, – возвращаясь к теме, сказал он. – Что вы хотели узнать?

– Посол, меня интересует все, что вы можете рассказать мне о телепатах-центаврианах. Они всегда существовали у вас?

– А! Вы задали очень интересный вопрос. Ответ, конечно же, отрицательный. Когда мы были менее развиты как раса, у нас не было заметной доли населения, обладающей телепатическими способностями.

– Значит, они – продукт эволюции?

– Не совсем. Они – индикатор эволюции. Скажу вам важную вещь, директор. Не слишком широко известно – хотя это и не тайна, – что все высокоразвитые расы имеют собственных телепатов. А низшие расы – не имеют. В не столь отдаленном прошлом мы заинтересовались, почему это так. И знаете, что?

Активно жестикулируя, он расплескал немного бурбона из налитого до самого верху бокала.

– Мы нашли своего рода метку в ДНК телепатов, которая совершенно поразительно совпадает для телепатов различных высших рас. Конечно, вы понимаете, что я имею в виду расы, развившиеся из принципиально разных биологических видов.

Кевин моргнул, но сумел больше ничем не выдать своего удивления.

– Это интересно, – сказал он. – Странно, что я никогда не слышал об этом.

– Полагаю, вы просто никогда не спрашивали, директор.

– И какой вывод вы сделали на основании этой особенности, посол?

– Это же очевидно, разве нет?

– Не для меня.

– Как я сказал, это признак благословения – от Великого Создателя или богов, если хотите, или от вселенной, если не хотите. Как только раса достигает определенного момента в своем развитии, неизбежно возникают телепаты. Таков закон вселенной!

Он сделал акцент на последней фразе, наполовину опустошив бокал.

– Существуют ли какие-то доказательства этого… спонтанного процесса?

– Доказательства, доказательства… Вечно вы, земляне, хотите доказательств. У нарнов нет телепатов! Это достаточное доказательство! Нарны – примитивная, недоразвитая, убогая раса. Какие еще доказательства вам необходимы?

– Мне казалось, что прежде у нарнов были телепаты.

– Да, конечно. А у ваших собак были крылья и они строили поразительные статуи из стеклянных кирпичей на вершинах гор, а потом уничтожили все до последней молекулы, чтобы вы никогда о них не узнали. Директор, нарны придумают все, что угодно, чтобы сделать вид, что они другие, что они не недоразвитые существа, чье счастье в тяжелом труде. Я даю их так называемой цивилизации еще десять лет, пока инерция присутствия центавриан не исчезнет. И тогда они будут умолять нас вернуться. Итак, что мы видим? У нарнов нет телепатов. Они недостаточно развились, чтобы иметь их. Какие еще доказательства вам нужны для подтверждения моего тезиса?

– Полагаю, никакие.

– Ваши слова звучат скептически, директор. Какую гипотезу можете предложить вы?

– У меня нет гипотезы, посол…

– Давайте, у вас что-то есть. Окажите любезность, расскажите мне.

Кевин нахмурился. Как далеко он готов зайти? Но центавриане, несмотря на некоторые… преувеличенные претензии в прошлом, давно знают многие расы. Этот центаврианин был пьян и, насколько он мог судить, лишь частично верил в то, что говорил о телепатах.

– Предположим… Возможно ли, что какая-то более древняя раса, вышедшая в космос, могла… подправить развитие всех нас?

Краткое выражение неудовольствие промелькнуло по лицу центаврианина – какое-то не поддающееся определению ощущение беспокойства, что жило внутри. Но инопланетянин тут же оскалил зубы и залился фальшивым смехом.

– Директор! Это все равно, что спросить, виноваты ли в этом феи из ваших сказок. Мы, центавриане, – самая древняя и высокоразвитая раса в галактике. Конечно, есть несколько других, которые приближаются к нам по возрасту, но ни одна не превосходит нас. Мне ведомо, что у вас происходили довольно печальные инциденты из-за параноидальных представлений, что мы запустили к вам телепатов. Уверен, что вы не хотите воскресить это теперь, когда все успокоилось.

– Нет, посол, – ответил Кевин. – Это было бы ужасающей ошибкой, и я благодарю вас за то, что указали мне на нее. Но это была лишь случайная идея.

– Что ж, случайная идея лучше, чем ничего вовсе, директор, пока мы умеем не говорить о них публично. – Он положил свою руку на руку Кевина. – Я прослежу, чтобы все наши данные о телепатах добрались до вас, директор.

– Это очень мило с вашей стороны.

* * *

Наташа Александер ждала его в коридоре. Он покачал головой – молчаливое "нет".

– Мы едем на Юкатан, сэр?

– Да. И, мисс Александер…

– Сэр?

– Я еду с вами. Я уже распорядился.

* * *

Дневной свет позади них сузился до тонкой жемчужной нити, а тьма впереди испускала особый аромат хвои – наверное, сосновой.

– Что это? – спросил Кевин их проводника, веретенообразного человека невысокого роста по имени Роберто.

– Копал, – ответил он. – Ее жгут, чтобы возблагодарить Господа.

– Дерево испускает смолу, – добавила Наташа. – Легенды рассказывают, что прежде повелители смерти требовали даров в виде сердец людей, но герои-близнецы обманули их, пробудив в них пристрастие к дыму копал.

Кевин рассеянно кивнул. Он помнил время, когда был совсем маленьким – до смерти матери. Они жил в древнем растянувшемся пуэбло – поселке индейцев зуни, – который был заполнен ароматом тлеющей полыни, сосновых веток, потрескивающих в horno. Ясность и четкость воспоминаний поразила его. С тех пор как он последний раз вспоминал свое детство, прошло очень много времени.

– Блад когда-нибудь приходила сюда? Твоя прабабушка?

Наташа покачала головой.

– Не думаю. Она не верила в подобные вещи.

Кевин кивнул Пси-копам рядом с ними.

– Похоже, пора зажечь факелы, – приказал он.

Резкий электрический свет залил пещеру, и теперь Кевин мог видеть слабые струйки дыма, почти неразличимые рисунки на стенах. Он с трудом разглядел существо с телом человека, но головой рака, то, что может быть змеей, ряд иероглифов, схожих с письменам майя. Остальное было еще загадочнее – рука там, часть головы здесь, глаз с подобием очков, даже отдаленно не напоминающий человеческий глаз. Кевину стало интересно, сколько лет этим рисункам – остались ли они с доколумбовых времен, или же это продукт деятельности более поздних культов.

– Сэр, – спросила Наташа, колеблясь, – вы уверены, что хотите идти дальше? Не думаю, что директору Пси-Корпуса следует рисковать…

– Благодарю вас за беспокойство, мисс Александер. Если путь будет слишком утомительным физически, я поставлю вас в известность.

– Да, сэр.

Они начали спускаться по узкому тоннелю и вскоре услышали пение. Кевин снова испытал ощущение чего-то очень знакомого. Песня – и язык ее слов – были неизвестны ему. Но ритм, интервалы между четырьмя нотами, образующими мелодию, неожиданно пробудили в нем искры воспоминаний. Духи Шалако, танцующие на площади под звуки трещоток и пение. Вкус свежевыпеченного хлеба, бодрящий запах открытого холодильника, заполненного льдом и напитками в универмаге. Выхлопные газы от старомодных бензиновых двигателей…

Его мать умирает. Темные воды. Танцевальные залы мертвых. Дар…

Он прищурился. Тоннель расширился до залы. Пение прекратилось, и он услышал, как их проводник заговорил на языке, которого он не знал. Он мог обойти эту проблему – узнать смысл разговора с помощью сканирования, – но не хотел этого делать.

Как выяснилось, в этом не было нужды.

Певцом оказался сморщенный старик, явно весьма преклонных лет. Из одежды он носил пестрый головной убор, напоминающий тюрбан, и красную набедренную повязку. Остальное тело было обнажено и казалось черным от множества татуировок. Одной рукой он размахивал кадилом, из которого шел терпкий смолистый дымок. Старик прищурился от яркого электрического света факелов.

– Потушите свет, – приказал Кевин.

В более мягком свете свечей, поставленных на возвышение наподобие алтаря, глаза старика казались опаловыми.

– Ты пришел за мной? – прокаркал он на английском, вытягивая руку к эмблеме Пси-Корпуса на форме Наташи. Она сделала шаг назад.

– Мы пришли задать вопросы, – ответил Кевин. – Могу ли я спросить твое имя?

– Я жрец. Это место вверено мне.

– Я – Кевин Вацит. Это Наташа Александер, телепат из Пси-Корпуса.

– Он тоже тэп, сэр, – сказала Наташа. Она повернулась к жрецу. – Вам известно, сэр, что по закону вы обязаны зарегистрироваться в органах Земного правительства и Пси-Корпусе?

– Известно. Я не сделал этого. Я зарегистрирован вышестоящими органами.

– Не существует… – начала Наташа, но Кевин махнул ей рукой, чтобы она хранила молчание.

– Жрец до тебя – был ли он телепатом?

– Да. И до него, и так далее – до того, как началось время.

– А как ты узнал об этом?

Жрец вызывающе поднял голову.

– Так сказано, так записано. Такие знания сами напоминают о себе.

– У вас есть записи обо всех жрецах этого храма от начала времен? – скептически спросила Наташа.

– Да.

– Можно мне взглянуть на них?

На лице жреца проявился румянец, но он пожал плечами и подошел к деревянному сундуку. Он достал из него сложенный гармошкой длинный лист, развернул его и указал на колонку из иероглифов.

– Женщина-Блад, первая, – сказал он. – Затем Кедр Ягуар, Ягуар Ночь…

– Я насчитал только семь имен, – прервал его Кевин.

– Да. Я – седьмой жрец.

– Не понимаю…

– Простите, сэр, можно мне?

– Давайте, мисс Александер.

Она повернулась к жрецу.

– Когда началось время?

Жрец сверился с книгой.

– Оно началось шесть катунов, семь тунов, два уинала, семь кинов тому назад.

– Что? На английском, прошу вас.

– Время началось 11 мая 2055 года, – ответил жрец с выражением, которое можно было счесть презрением.

Кевин прищурился.

– Понимаю.

Он посмотрел на Наташу:

– Согласуется с зарождением ваших культов.

– Да.

Он вновь обратился к жрецу.

– Что еще находится в твоих пещерах? Рабочие комнаты, лаборатории, склады?

– Ниже этого места – ничего, лишь мрак Шибальбы, где живут повелители смерти. Возможно, это место для тебя.

– Он говорит правду, мисс Александер?

– Он блокирует меня, сэр.

– Сэр! – это сказал один из Пси-копов, смуглый юноша по имени Оконкво. – Сэр, я ощущаю других тэпов, где-то близко…

– Сколько?

– Сложно сказать. Прежде их что-то скрывало, но… – внезапно Оконкво застыл на месте, когда началось пение – на этот раз его создавало множество голосов. Жрец неожиданно превратился в получеловека-полуягуара, а из недр пещеры пришло нечто. И с ним задул темный ветер мощи, равной которой Кевин никогда еще не ощущал.

 

Глава 7

За Фионой пришли ночью – две женщины с оружием. Они отвели ее в душ, отмыли, надели на нее темно-зеленое жесткое платье из хлопка. После этого ее отвели в одно из более крупных зданий – пленникам не разрешали подходить к ним близко, хотя они находились внутри лагеря. Она заметила рядом небольшой вертолет – Foyle 350, черный, как и беззвездное небо. Воздух казался тяжелым, предвещая муссонные ливни.

Охранники подвели ее к двери, постучали и отошли назад.

"Войдите". Голос был сильным, и она узнала его.

Поток холодного воздуха встретил ее, когда она открыла дверь, – дыхание великодушного бога после дней, проведенных в душных бараках.

– Мисс Темпл. Входите, – Пси-коп был высоким мужчиной с вытянутым лицом, приятным глазу. Он указал ей на диван. – Угостить вас чем-нибудь? Воды? Вина? Сакэ?

Она не ответила.

– Что ж, для себя я выберу вино, – рассудил он, беря с небольшого столика у дивана графин и наливая бокал красного вина. – Вы уверены, что не присоединитесь ко мне?

– Я бы скорее выпила вина с Адольфом Гитлером, Пол Потом или Хириамом Тауэром, – презрительно сказала она.

Пси-коп пожал плечами и вновь указал на диван.

– Садитесь. Пожалуйста.

Она села, а сам он сел на стул за столом, взболтал вино, понюхал его и сделал небольшой глоток.

– Разве вы не на службе? – спросила Фиона.

Он поднял руку, словно говоря "ну и что".

– Не совсем. В данный момент я не занимаюсь геноцидом, который, как вы полагаете, является моим основным занятием, – если судить по вашим отзывам. В данный момент я здесь, чтобы поболтать с вами, и поэтому я не собираюсь отказывать себе в маленьких удовольствиях. Но я веду себя невежливо, верно? Меня зовут Джозеф Тил-Монтойя.

– Приятно встретить вас, Джо. Снова.

– Вы узнали меня. Я польщен.

– Да как я могла забыть вашу операцию по промывке мозгов? Скажите, что на вас надето, когда вы влезаете в разум девушке, засунутой в ящик? Надеюсь, одежда подходит для изнасилования? – Она многозначительно посмотрела на его форму. – Но, полагаю, мне еще предстоит это выяснить, верно?

Ей показалось, что она уловила проблеск неудовольствия, но он хорошо скрыл свои ощущения.

– Мисс Темпл, я не получаю удовольствия от подобных вещей, но я делаю это, потому что должен. Вы полагаете, что мне нравится позволять этому… этим нормалам мучить мою родню? Но вы находитесь в их руках. В руках нормалов. И не просто нормалов, а тех, кто ненавидит нас настолько, что добровольно вызываются мучить нас. Понимаете? Это часть очень старого компромисса с ЗС. Телепатам дано два шанса избежать гонений невежественных, мисс Темпл. Если они принимают дозы "усыпителя", отказываются от своего дара и становятся частью тупого стада, их оставляют в покое. Если они присоединяются к Корпусу, то обретают возможность жить, любить и служить своим родным. Помимо этого существует только лагерь. Нормалы не могут вынести мысль о том, что мы прячемся среди них. Они не смирятся с этим, и, поймав вас, они поступят с вами именно так.

– Насколько я помню, меня захватил Пси-Корпус.

Он скорчил гримасу.

– Да. Но вы совершали преступления, мисс Темпл. Даже Пси-Корпус должен делать шаги навстречу правительству.

– Просто скажите мне, почему я здесь.

– Конечно, потому что вы П12, и, как мне кажется, вы знаете об этом. Нравится вам это или нет, но вы – особенная, и чтобы образумить вас, нам позволено действовать более свободно. Ваши преступления не будут аннулированы, но вы можете отбывать наказание условно и тратить это время на обучение тому, как более эффективно использовать ваши таланты. Позднее вы сможете начать служить. Я уже предложил вам это и признаю, что сделал это не очень благородным способом. Но, мисс Темпл, я повидал слишком много братьев и сестер, умирающих ужасной смертью в этих лагерях, – от малярии, инфекций, от рук бандитов, которых называют охранниками. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы спасти тех, кого могу. В вашем случае, я один раз потерпел неудачу. Мне дали еще один шанс. Вы не захотите помочь мне?

Фиона откинулась назад и слегка похлопала в ладоши.

– Очень трогательно. Вы не думали о ролях в пьесах Шекспира? – Она резко наклонилась вперед. – Давайте проясним пару вещей, идет? Я вам не "родня". Я вам не сестра. Всю свою жизнь я сражалась с вами, эсэсовцами, и не собираюсь останавливаться. И эта чушь с добрым и злым следователями меня не обманет. Но знаете, что? Не думаю, что надушив меня духами и нарядив в это платье, вы сможете превратить меня в одного из ваших штурмовиков. Так может не будем гонять порожняка, а сразу перейдем к пыткам?

Он сделал еще один глоток вина и поставил бокал.

– Я опасался, что ваш ответ будет таким. О'Хэннлон обрабатывал вас девятнадцать лет, и по сравнению с этим у меня слишком мало времени, чтобы заставить вас увидеть правду.

– О'Хэннлон?

Он улыбнулся.

– Вы даже не знали его имени. Манки – так он называл себя. Полагаю, он взял свое прозвище от Сунь У Куна, Царя обезьян из китайской легенды. Манки, дерзкий ловкач, который совал свой нос в дела всех богов, вмешивался во все договоренности, нарушал все законы, который сражался с небесами и адом и победил – на время. Фантастического персонажа выбрал ваш дедушка для своего прозвища – как бы в шутку. Но если вы читали историю Сунь У Куна, то знаете, что дерзость и гордыня в итоге привели Царя обезьян к падению, к необходимости встретиться лицом к лицу с самим собой. Он подчинился своим лучшим качествам, стал искать мудрость и возможность служения другим. Так что истинная история Царя обезьян в том, что он отказался от своей эгоистичной натуры. Наш добрый друг О'Хэннлон так и не осознал этого. – Он сделал еще глоток вина. – Возможно, ему стало скучно читать эту часть книги, и он так и не дочитал ее. Вы… Вы, Фиона, – его наследие. Вы – часть его, что продолжается, кто может познать мудрость, так и не обретенную им.

Фиона улыбнулась.

– Удар номер два.

Он пожал плечами.

– Для вас, а не для меня. Очень хорошо, мисс Темпл. Вы вернетесь обратно в лагерь, – судя по всему, вы этого хотите, – и, несомненно, умрете молодой. Вероятно, это даст вам истинное удовлетворение. Однако вначале вам придется заплатить за ваши преступления. Многие в Корпусе погибли из-за ваших действий – о, я не думаю, что вы лично убили кого-то, но в вашей ячейке сопротивления все несли равную ответственность.

– Разве сгноить меня в этом лагере вам недостаточно?

– Для нормалов – да, верно, но не для Корпуса. Мы требуем иного вида расплаты. Жизнь за жизнь, если хотите. Мисс Темпл, ваша жизнь как П12 очень ценна для нас. Вы желаете выбросить ее на помойку – это ваше право. Я не могу помешать вам. Но ваши гены – вопрос иного порядка. Они принадлежат всем нам. – Он обхватил руками колено. – И снова у вас две возможности. Одна подразумевает определенные механические устройства. Другая – значительно более приятная и, вероятно, потребует, чтобы вы некоторое время пробыли здесь.

– С вами, хотите вы сказать.

– Да. Конечно, я тоже П12. Мы провели генетическую проверку. Наш ребенок будет П11 или П12.

– Нет.

– Понятно. В любом случае, у вас будет мой ребенок. Этот выбор не ваш и не мой, а Пси-Корпуса. Корпус – мать, Корпус – отец. Он заметил мне родителей, и заменит родителей моему ребенку. Нашему ребенку.

– Нет.

– Вы не можете сказать "нет". Вас могут усмирить силой, успокоить препаратами, искусственно осеменить – и вряд ли вам что-нибудь понравится. Но я действительно мог бы сделать эту процедуру приятной для вас. Я бы предпочел такой путь.

– Нет.

Он вздохнул.

– Позвольте мне добавить кое-что еще – еще один небольшой стимул, прежде чем я сдамся. Я умею быть очень настойчивым, вы увидите.

Он хлопнул в ладоши, и дверь снова открылась. Две "ищейки" прошли внутрь, таща человека, которого она никогда не видела прежде. Он был истощен и грязен, пряди длинных черных волос закрывали его лицо.

"Фиона?"

"Боже мой", подумала она. "Мэттью!"

* * *

Она наблюдала, как они грубо впихнули Мэттью в кресло.

– Да, мы обнаружили вашу связь, – сказал Тил-Монтойя, возвращаясь в свое кресло. – К сожалению, было уже поздно. Меня заинтриговало ваше сопротивление – как и его. После того как мы отступили и вытащили вас наружу, в итоге он поддался сканированию. Его чувства к вам совершенно ясны.

– Но он тоже не присоединился к вам.

– Нет. И не беспокойтесь – он тоже внесет свой вклад в генофонд. Для этого есть множество способов, и даже очень приятных. Думаю, я предоставлю вам возможность решить, насколько неприятной для него должна быть эта процедура.

"Фиона". Это был Мэттью. "Фиона. Не…"

Его разум превратился в хаос, когда ближайший охранник ткнул в него электрошоком.

– Ублюдки! – бросила Фиона, поднимаясь и швыряя в Пси-копа свою ненависть и боль со всей силой, которой она владела. Его глаза расширились, и он уронил свой бокал, отшатнулся назад. Но тут же пришел в себя, его блок встретил ее удар, мрачная усмешка появилась на его лице.

– Возможно, я просто теряю здесь время, – сказал он. – Вы оба…

Он сделал жест "ищейкам", застыл и с выражением крайнего удивления на лице упал на пол. За ним последовали сначала один, а потом и другой охранник. Фиона уставилась на них, не понимая, что происходит, пока не увидела тонкую бамбуковую щепку, заканчивающуюся крошечным резиновым шариком, – щепка торчала из сонной артерии Тил-Монтойи. За полуоткрытым окном что-то зашевелилось.

Через мгновение Стивен Уолтерс прошел в дверь. В руке он держал бамбуковую трубку длиной в пару футов.

– Что… – начала она.

– Шшш. Пора уходить.

– Почему ты не сказал мне?

– Потому что он мог добыть это из тебя, и тогда с нами обоими было бы покончено.

– Но ты сказал, что я тебе нужна.

– Да. Они привели бы сюда только П12. А после того, как ты оказалась здесь, и мне удалось все это, ты нужна мне на моей стороне.

– Что? Для чего?

Он указал на лежащего Пси-копа.

– Он не умер. Я выстрелил в него нервно-парализующим токсином.

– Где, черт побери, ты достал здесь токсин?

– Измененный яд кобры – здесь их полно. Фиона, я объясню все детали потом. А сейчас мне нужно знать, сможешь ли ты сделать кое-что.

– Что?

– Его вертушка не полетит без него – если только он не подтвердит передачу управления через биоидентификатор. Я слышал, что П12 могут делать крутые штуки. Ты можешь сделать так, чтобы он передал мне вертушку?

Она нахмурилась.

– Я не смогу контролировать его, если ты это имеешь в виду.

Он покачал головой.

– Нет. Токсин быстро потеряет силу, но, придя в себя, он будет плохо соображать. Если он очнется с сильным чувством, что должен передать управление – например, своей "ищейке", потому что он болен или ранен, может, умирает…

– Да, – она энергично закивала. – Думаю, да, я смогу.

– Делай, пока я позабочусь об охранниках. – Он сделал паузу, глядя на Мэттью. – Кто это?

– Он полетит с нами.

– Посмотри на него, Фиона, – он станет для нас мертвым грузом. Что здесь произошло?

– Он полетит с нами, или я не буду помогать тебе.

– Черт… – он с силой выдохнул. – Хорошо. Это значит, что мы должны незаметно донести до вертушки двух людей.

– Я несла тебя, помнишь? Я смогу нести Мэттью.

* * *

Тил-Монтойя зашевелился, когда Стивен запихнул его в кресло пилота. В другом конце лагеря началась суета.

– Заметили, что я исчез, – бросил Стивен сквозь зубы. – Засовывай его внутрь.

Она впихнула Мэттью на заднее сиденье менее аккуратно, чем собиралась.

– В порядке.

– Залезай.

Они закрыли двери и уселись в кабине, держа в руках оружие и наблюдая за темными фигурами, которые двигались между зданиями. Через пару мгновений вспыхнул яркий свет, заливая весь лагерь.

– Давай же, просыпайся, – сказала Фиона, дотрагиваясь до лица Тил-Монтойи. Результата добиться не удалось, и она залепила ему пощечину.

Его глаза слегка приоткрылись.

– Вы ранены, сэр. – прошептала она. – Помните? Вас ранило? Мы должны добраться до врачей. Но я не могу лететь на вашей вертушке.

Она глубоко просканировала его и обнаружила случай, когда он был ранен. В тот раз не было вертолета и биоидентификатора, но он будет в смятении еще несколько мгновений…

Стив дотронулся до ее плеча. Краем глаза она увидела, как двое охранников заходят в дом, откуда они только что вышли.

– Сэр, поспешите. Вы истекаете кровью.

– А. Да. – Он слабо застонал. – Компьютер, передать биоидентификацию и опознавание по голосу от Джозефа Тил-Монтойи, 49-156667349… как ваше имя?

– Леня Колкин, 60-234637586, – сказала Фиона. Один из ее псевдонимов, к счастью, он был активен. Дверь здания распахнулась, двое мужчины с винтовками выбежали наружу, дико озираясь по сторонам.

Тил-Монтойя странно посмотрел на нее.

– Я вас знаю?

– Поспешите, сэр!

– Ваша рука на пластине?

– Да, сэр.

– Компьютер, передать. – Он снова посмотрел на нее. – Я ведь знаю вас, верно?

Стивен ударил его правым хуком в челюсть – и Пси-коп обмяк, ударившись об окно. Фиона перелезла через его тело, беря в руки штурвал.

– Договоренность была, что он передаст управление мне, – прошипел Стивен.

– Круто. Потерпи.

– Ты умеешь летать на таких штуках?

– Собираюсь узнать. Если у тебя есть советы…

Если Стивен и мог дать советы, то они остались при нем – внезапно мощная сила вдавила его в сиденье, когда двигатели вертолета понесли их вверх, навстречу свободе.

 

Глава 8

Кевин закрыл глаза, преграждая путь кошмару, который пытался пробиться через его блоки. Ощущение было незнакомым и шокирующим. Еще никто не проникал туда, под его маску.

И он совсем не хотел, чтобы они были там. Теперь сила проявилась четче. Это был не один очень сильный разум, а много слабых, связанных воедино.

Но они были связаны не полностью: их gestalt был подобен спруту, чьи обособленные щупальца поддерживали друг друга, в унисон пытаясь разорвать его и остальных на части. Конечно же, этот образ был иллюзией.

Он достал свой собственный разум из ящика – острую, наточенную саблю, блестящую и несущую смерть. Сначала он отсекал фрагменты спрута по частям – по щупальцу за один раз.

"Паника". Его не рассматривали как угрозу – даже не смогли распознать, что он тэп. Эта невидимость была прощальным даром его матери.

"Вжик-вжик, вжик-вжик". Они падали, но его разум начал испытывать боль – как мускулы, напряженные слишком сильно или излишне долго.

Один из Пси-копов зашевелился, увидел, что происходит, и его пистолет вспыхнул. Жрец упал. Еще выстрел, и остаток спрута распался на части, червяки начали расползаться, пытаясь зарыться поглубже в землю. Через пару минут все было кончено: те, кто не погиб, сдались. Кевин внимательно оглядел их. Больше не монстры, а старики, женщины и дети.

– Как я уже сказал, – выдохнул он, стараясь, чтобы его голос не казался слабым, – обыщите пещеру.

Что-то влажное коснулось его губ.

– Сэр! – прошептала Наташа.

Из носа у него текла кровь, из глаз – кровавые слезы.

– Сэр, я не знала…

– Я и не предполагал, что узнаете, мисс Александер. Или кто-нибудь еще. Если нормалы когда-нибудь обнаружат, что директор Пси-Корпуса – телепат…

– Да, сэр. Никто не узнает, сэр.

Он устало кивнул.

– Это наша судьба, а не их, мисс Александер. Никогда не забывайте об этом.

– Не забуду, сэр.

* * *

– Это все, что мы нашли, сэр.

Он выглядел как металлический фрагмент, гладкий и твердый, но слабое мерцание и переливы показывали, что это не металл. Кевин сразу увидел сходство с марсианскими артефактами. Прикоснувшись к нему, он ощутил отдаленное потрясение, и на мгновение оказался внутри грозы в ночь смерти матери, смотрящим на Шалако в страхе и восхищении.

Он передал небольшой обломок Наташе, наблюдая за ее реакцией. Если она и ощутила что-нибудь, то не показала этого.

– Он был на алтаре, сэр. Здесь нет следов оборудования, которое могло бы использоваться для манипулирования генами.

– Просветили всю пещеру?

– Так точно, сэр. Ничего.

– Ну что ж. Видимо, на данный момент мы уперлись в тупик. Есть ведь и другие места вроде этого?

– Несколько.

– Проверьте их. На этот раз возьмите больше людей, и если там будут стражи, не давайте им шансов. Используйте газ или нейропарализаторы. Есть вопросы, на которые я хочу получить ответы.

 

Глава 9

У него ушло много времени, чтобы перестать ругаться сквозь зубы. Фиона управляла вертолетом очень хорошо – для человека, который не умеет этого делать. А это значило, что при каждом взгляде Стивена в окно перед его глазами пролетала вся его жизнь.

Поэтому он сконцентрировался на других вещах. Для начала он связал Тил-Монтойю и вставил кляп ему в рот. Подключился к системе на короткое время, чтобы получить их координаты и карту местности, а затем оборвал связь со спутником и методично выключил все приборы, которые могли бы помочь Пси-Корпусу, местным полицейским и кому-либо еще отследить их. Фиона сделала только один звонок по местному телефону, секунд десять говоря какую-то тарабарщину, после чего разрешила Стивену оборвать и этот канал.

Через полчаса она посадила вертолет на небольшой прогалине поблизости от озера.

– Выходим, – сказала она.

– В джунглях?

– Да.

– А что насчет Пси-копа?

В ответ она открыла дверцу и вытолкнула Пси-копа на землю. Он так и остался лежать, смотря на них. Фиона проигнорировала его взгляд, подбежала к задней дверце и открыла ее.

– Мэттью? – услышал Стивен ее вопрос.

– Как он? – спросил Стивен, сканируя джунгли. Оружие Тил-Монтойи удобно лежало в его руке.

– По-прежнему без сознания.

– У него прощупывается пульс?

– Да, – бросила она слегка раздраженно.

– Послушай, – сказал он, – не то что бы я хотел услышать благодарность…

Она смягчилась.

– Прости, Стивен. Я просто беспокоюсь о нем. Ты… ты все проделал великолепно. Ты спас меня от крайне неприятной вещи, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить тебе тем же.

Она улыбнулась, ее улыбка была очень милой. Она протянула руку, и он пожал, тронутый ее признательностью.

– Из нас вышла неплохая команда, – сказал он, не понимая, почему слова с таким трудом выходили из его горла. – Конечно, теперь все мои планы устарели.

– Не беспокойся об этом. Думаю, я поведу мяч сама – пока что. – Она по-детски подняла голову. – Ты должен объяснить про токсин.

– Конечно. Я химик, хотя в это трудно поверить, и работал в фармацевтической компании. Яд кобры – это нервный токсин, так что с ним и парой добавок, которые легко достать в лагере, можно сделать много интересных штучек.

– Здорово, – ему понравилось, что в ее голосе слышалось восхищение. Слишком плохо для полуправды – он действительно изучал химию и даже изготовил нервный токсин, но с ингредиентами, которые переправил ему Вацит. Но неважно – похвала на основании ложных достижений лучше, чем никакой похвалы.

– И? – спросил он. – Что теперь?

– Теперь? Думаю, тебе стоит опустить оружие – хоть ненадолго.

Стивен последовал за ее взглядом и осознал, что видит перед собой дуло винтовки. Лес вокруг него зашептал, и из него возник небольшой отряд.

* * *

– Стивен Уолтерс, хочу познакомить тебя с Хелангом.

Хеланг был невысоким мужчиной с быстрыми черными глазами хищной птицы. Как и остальные из двух десятков его людей, он был одет в камуфляж.

– Я не знаю тебя, – сказал Хеланг.

– Он помог мне бежать, – сказала Фиона. – Я ручаюсь за него.

Хеланг подумал несколько мгновений, затем быстро кивнул.

– Тогда сюда.

Он двинулся вглубь леса.

– А как насчет вертушки? – запротестовал Стивен.

– Мы позаботимся о ней, – ответил Хеланг.

– Вы ее бросите?

– Нет, мистер Уолтерс. Мы ее используем. Но вначале мы устроим для ваших преследователей веселую охоту.

– А что будет с Пси-копом?

– Не беспокойся и о нем, – сказал Хеланг с неприятной улыбкой.

Стивен посмотрел на Тил-Монтойю. "Вот и поделом тебе, сукин сын", подумал он. "Я и сам хотел бы свернуть тебе шею, когда…" Внезапно он осознал, что передает это, и резко оборвал мысль. Кажется, Фиона ничего не заметила, – она повернулась к Хелангу и начала беседовать с ним на языке, которого он не знал.

"Я здесь только по делу", напомнил он себе.

По тропинке они прошли несколько сотен футов, Мэттью несли двое из людей Хеланга. Они оказались на берегу реки, где виднелось несколько очень длинных каноэ. Мэттью, который был по-прежнему без сознания, положили в одно из них между теми, кто его нес. Фиона, трое людей Хеланга и он сам залезли в другое. Кто-то передал ему весло.

– Мы будем грести? На веслах уходить от Пси-копов на вертушках?

– Весла не оставляют следов химикатов, не испускают электромагнитных импульсов и даже не излучают тепла, – заметила Фиона. – А полог из деревьев помешает засечь нас с воздуха. Доверяй им хоть немного, Стивен. Очень скоро у нас появится более быстрый способ передвижения.

* * *

– И что теперь? – спросил он примерно через час, когда они остановились для привала. Фиона вылезла из своего каноэ и пошла проверить состояние Мэттью, а Стивен последовал за ней.

– Здесь есть связь, – объяснила она. – Они просто выясняют, где сейчас копы – где безопасно, а где нет.

– А кто такие, черт побери, эти парни?

– Они называют себя оранг асли, – сказала она. – Древнее наименование аборигенов.

– Некоторые из них не выглядят похожими на аборигенов. Вот тот блондин.

Фиона кивнула, протирая лицо Мэттью влажной тряпкой.

– Это просто название. У них разное прошлое.

– Но они не телепаты.

– Нет. Они немного революционеры – в основном беглецы из Саравака на Калимантане. Индонезийский Консорциум силой переселил их сюда в тридцатые годы, когда они контролировали власть в Малайзии. Они хотят отвоевать свою родину.

– И какое отношение это имеет к нам? – спросил Стивен.

– Подполье телепатов уже работало с ними, – сказала Фиона. – Мы снабжали их особой информацией, а они помогали нам перемещать беглецов в разные части света.

– Ого! "Мы работали с ними раньше"? Подполье? Куда это я влип?

– Добро пожаловать в Сопротивление, Стивен, – она сделала небольшую паузу. – Теперь у тебя два варианта. Я могу сделать все возможное, чтобы увезти тебя отсюда – куда-нибудь в безопасное место. Изменить твою внешность, подделать результаты тестов. Или… – Она пристально посмотрела на него. – Нам нужны такие как ты, Стивен.

Конечно, он знал, что предложение будет сделано – именно на это и рассчитывал Вацит, – но оно было подобно молнии. Фиона была настолько искренней, эмоциональной, и хотя она старалась не передавать, ее страстность просочилась наружу.

– Я… можно я подумаю немного?

Хеланг вернулся и присел на корточки рядом с ней.

– Проблема, – сказал он. – Обычая связь с Сингапуром не работает. Через неделю или около того…

– Через неделю они найдут нас.

Легкое покашливание прервало их разговор. Повернувшись, они увидели, что Мэттью открыл глаза. Они смотрели на Фиону, словно она была единственным объектом, который они могли видеть, но говорил он для всех.

– Я знаю другой путь, – сказал он. – По крайней мере, думаю, что знаю.

* * *

Дверь открыл великан. Его черное как смоль лицо закачалось над ними, и тут огромная улыбка практически рассекла его на две части.

– Брат Мэттью!

Мэттью крепко обнял великана, потом слегка отодвинулся от него.

– Все растешь, как вижу! – сказал он.

– Лишь в сердце, надеюсь. Кровати здесь слишком коротки для меня. – Его лоб нахмурился. – Я слыхал, что тебя взяли.

– Да. Брат Джастин, позволь представить тебе Фиону Темпл и Стивена Уолтерса, моих земных спасителей.

Фиона осознала, что прозевала весь этот обмен фразами, потому что потрясенно смотрела на коричневую сутану великана, крест и четки на его длинной шее.

– Ты… ты священник? – спросила она Мэттью.

Мэттью положил руку ей на плечо.

– Нет. Я был монахом – здесь и недолго. Но…

– Но брат Мэттью не удовлетворился тем, что позволил бедам приходить к нему, – закончил за него Джастин. – Он предпочел отправиться во внешний мир и поискать неприятностей самому. И, видимо, принести их сюда. Однако добро пожаловать всем вам.

Он указал направление крестом, и они вошли в пещеру, которая оказалась храмом из известняка. Пещера была естественного происхождения – или почти естественного. Почти два часа они карабкались по крутому склону столовой горы, прежде чем отыскали крошечную дверь в двух сотнях футов от вершины. Изнутри они могли видеть фрагмент плоской вершины – через отверстие в потолке вниз падал яркий луч света, попадая рядом с алтарем.

– Знаешь, почему я пришел сюда? – спросил Мэттью. – Мне ненавистна мысль подвергнуть орден опасности, но…

– Но мы нужны тебе. Я понимаю, Мэттью.

К ним подошел еще один монах – значительно ниже ростом, чем брат Джастин. И старше, с приветливым круглым лицом.

– Это брат Вильям, – сказал им Джастин. – Ему можно доверять.

Когда их знакомили, брат Вильям улыбнулся каждому светящейся улыбкой.

– Брат Мэттью! Я столько слышал о вас и так рад встретить наконец-то.

Мэттью кивнул, но когда он протянул руку, его ноги подогнулись.

– Прошу прощения! – сказал брат Джастин, подхватывая Мэттью. – Конечно же, вам нужен отдых, пища и лечение.

– Нет времени, – сказал Мэттью.

– Чтобы организовать ваше путешествие, нужно время, – сказал успокаивающе брат Вильям, – несколько часов. Здесь вы будете в безопасности.

Мэттью неохотно кивнул.

– Пошли, Мэттью, – сказал брат Джастин. – Давай помогу вам со Стивеном помыться и поесть. А брат Вильям обеспечит мисс Темпл уединение, чтобы сделать то же самое.

– Спасибо тебе, брат Джастин, – сказал Мэттью. Он взял Фиону за руку. – Все в порядке. Ты можешь доверять им.

Она кивнула, и повернулась, чтобы последовать за Вильямом. Они покинули залу и пошли по тоннелям, созданным руками людей.

Брат Вильям посмотрел на нее через плечо.

– Мне было грустно услышать про Манки.

– Спасибо.

Она не удивилась. Церковь была одним из самых преданных их союзников, хотя и очень осторожным в вопросах оказания помощи. Манки часто сотрудничал с нею.

– Он оставил здесь кое-что для вас. Хотите посмотреть?

– Оставил? Когда?

– Очень давно.

– Пожалуйста. Я хотела бы увидеть это прямо сейчас, если можно.

– Вначале – ванна и еда. Я принесу вам этот предмет.

– Сейчас, прошу вас.

Вильям пожал плечами.

– Как хотите.

* * *

– Дьявол, как приятно, – сказал Стивен, расслабляясь в горячей воде. – Чертовски приятно.

– Согласен, – пробормотал Мэттью из своей бочки в паре ярдов от него. Он закрыл глаза и откинулся назад. – Спасибо тебе.

– За?

– Помог Фионе. Помешал Пси-копу…

– Эй, поверь, всегда рад. Итак, Мэттью. Ты тоже часть этого сопротивления?

– Иногда.

– Вы именно так познакомились с Фионой?

– Нет. Мы встретились в норах.

Стивен сел.

– Мне казалось, что норы – это карцеры для изоляции.

Мэттью кивнул.

– Они поместили нас слишком близко.

И тут он увидел клеймо на Мэттью. П12. Разглядев его, он испытал вспышку возмущения, и Мэттью ее заметил.

– Прости, – сказал Стивен. – Я просто жалкий П8.

– Никто не может изменить то, какими мы рождаемся, – сказал Мэттью. – Важно то, что мы делаем с тем, что нам дано. А ты… Без тебя мне и Фионе пришлось бы совсем несладко. Еще как несладко.

– Не знаю. Фиона та еще девчушка. Она бы что-нибудь придумала.

– Она поразительная, – согласился Мэттью, и Стивен обнаружил, что ему не нравится его тон.

* * *

Изображение слегка размывалось, словно кристалл был не полностью совместим с устройством для чтения. Или ей мешали слезы, которые она смахивала с глаз.

Лицо дедушки Манки заполнило экран.

– Фи, если ты смотришь на меня сейчас, значит, я мертв. Я оставил для тебя несколько кристаллов, не зная, когда и где ты наткнешься на них, но я уверен, что их не передадут, пока я не окажусь в могиле. Итак.

За свою жизнь я вырастил двух детей, Фи, и ни один из них не был моим собственным. Первый – твой отец, второй – ты. Извини, что тебе не хватало твоего отца, – я знаю, что мало говорил о нем. Когда я нашел его, он был совсем маленьким. У меня ушли годы, чтобы узнать, что произошло с ним, что сделало его таким, каким он стал. Его мать умерла, сжимая его в объятиях, – умерла, убитая нормалами. Они оба были телепаты и, думаю,… По-моему, уходя, она забрала что-то с собой и оставила что-то взамен. Я не встречал больше никого столь напористого и бесстрастного одновременно.

– Я ненадолго потерял его из виду, и когда встретил, он отдал мне тебя. Я ничего не знаю о твоей матери, Фи. А твой отец… – Его лицо выражало не то боль, не то сожаление, или оба чувства одновременно. – Твой отец не хотел, чтобы ты была в Пси-Корпусе. Он совершенно ясно заявил об этом. Более чем ясно. И ты знаешь, как я отношусь к этому. В любом случае я пообещал, что позабочусь о тебе, хотя меньше всего на свете мне хотелось воспитывать еще одного капризного ребенка.

Но ты оказалась замечательным ребенком. Ты воплотила в себе все, чего лишен твой отец. Ты обладаешь страстностью, добротой, умением любить, искренностью. Твой отец – неплохой человек, просто он холодный, очень холодный. Думаю, его поступок, когда он передал тебя мне, надо считать самым сильным проявлением любви, на которое он только был способен, – или вторым по силе. Так что считай это комплиментом.

Мысли скачут, сразу начинаешь думать о собственной смерти, а я терпеть этого не могу… Итак, две вещи.

Первое. Если я мертв, а ты жива… Сюрприз, малышка: теперь ты – глава Сопротивления. Я раздувал этот костер чертовски много лет, и теперь появился небольшой дымок. Так что я скажу тебе, где найти информацию, которую я, скорее всего, взорвал, – ячейки, связные, маршруты подпольных перевозок, все хорошие рестораны на этом пути, ля-ля-ля. Ты можешь продолжать, а можешь – не продолжать. Если нет, передай кому-нибудь еще – я мертв, мне уже все равно.

Он снова остановился, и его брови изогнулись в изумлении.

– Нет, подумать только, мертв. Послушай, Фиона, это важно. Сто пятьдесят лет тому назад телепатов не существовало. Мы все еще в начале пути, но тенденция проявилась с самых первых дней. Слушай, Фи. Телепаты есть в каждой стране, в каждом этносе, в каждой религии. Но они – твой народ. Мы становимся народом, и это неизбежно, потому что нормалы никогда до конца не примут нас. Мы должны найти способ объединиться. Пси-Корпус – они нашли один ответ, но это неправильный ответ. Совсем неправильный.

Сопротивление – тоже не ответ, Фиона. Это поиск ответа. Это попытка создать возможные варианты, создать пути, из которых можно выбирать. Когда я был молод, я не думал, что существуют важные вещи. Мне просто нравилось создавать неприятности. Я думал о себе как о воплощении хаоса, распространяющем анархию просто ради забавы. Век живи – век учись. И теперь я хочу, чтобы у моего народа был выбор. Если дать возможность выбрать, многие из нас неминуемо набредут на правильный путь для тэпов. Есть очень простое слово для того, о чем я сейчас говорю, но простые слова зачастую теряют свой смысл, когда ты слишком часто их произносишь. Свобода. Это слово очень хорошо подытоживает все сказанное, когда дополнения уже сделаны.

Итак, это было Первое, и очень длинное Первое. А вот и Второе, совсем не такое долгое.

Второе. Я люблю тебя, Малышка. Действуй.

* * *

Стивен лежал и смотрел в потолок, – он никак не мог заснуть. Казалось, все шло в соответствии с планом, но что-то беспокоило его, почему-то ныл затылок.

Немного спустя он сдался, залез в свободные штаны, которые дали ему монахи, и, шлепая, вышел в коридор. Он добрался до пещеры-храма. Была ночь, и единственным источником света были свечи на алтаре.

Пока все хорошо. Он достиг двух первых целей – завоевал доверие Фионы и вытащил их из лагеря для интернированных. Он сумел проникнуть в подполье. Так что же беспокоило его?

Лагерь сильно подействовал на него, сильнее, чем он хотел признать. Он никогда не испытывал особых симпатий к беглым, но никто не заслуживал такого обращения. Но когда Корпус станет сильнее, несомненно, он исправит это положение. Лагеря плохи, потому что их контролируют нормалы. Тил-Монтойя – он просто "гнилое яблоко", типичный бандит, считающий, что ему все позволено. Черт, но если бы он оказался на месте Монтойи, если бы ему приказали сделать Фионе ребенка, разве он поступил бы иначе?

Он ощутил неожиданный прилив гнева и стыда при такой мысли, и это поразило его. Ему нравилось думать о себе как о прагматике, который делает то, что необходимо. Он очень редко чувствовал себя виноватым, и вовсе не из-за похотливых мыслей. Но Фиона – он вздохнул. Он – не тупая кукла. Он должен признать, что она ему нравится, а может, даже больше, чем просто нравится. Ему было приказано охранять ее, но он делал бы это и просто так, потому что это казалось ему правильным.

И из-за этого ему будет очень сложно предать ее, когда придет время. Но согласно плану игры, это время придет лишь в будущем, возможно, в отдаленном будущем. Он сможет подумать об этом позднее, верно?

Но не это беспокоило его. Он все еще пытался понять причину тревоги, когда увидел тени, движущиеся среди свечей.

* * *

Фиона поднялась и одевалась, послушавшись молчаливого призыва во мраке поблизости. Она обнаружила Мэттью, который ждал ее в начале коридора, совсем рядом с пещерой. Несколько долгих мгновений они стояли на расстоянии ярда, молча, просто смотря друг на друга. Его глаза были похожи на блестящую сталь, полупрозрачные самоцветы…

"Это твое собственное отражение", прошептал его разум.

Она почувствовала, как поднимается ее блок, выталкивая его.

– Забавно, верно? – прошептал он вслух. – Как наши лица и тела узнают друг друга?

– Просто… все слишком быстро. Мы первый раз встретились по-настоящему.

– Нет. Первый раз, когда мы разошлись.

Он протянул руку, его взгляд был настолько пристальным, что она не могла его выносить, и закрыла глаза. Но его глаза все еще были там, лишь ярче и глубже, и тогда она действительно увидела в них себя. Ее лицо, черты которого она не смогла нарисовать в "норе". Конечно, она видела их в зеркалах, оценивала, прикидывала, не слишком ли мал ее нос и не слишком широко расставлены глаза, – но сейчас ее лицо сияло, и оно было прекрасно, и она не понимала, как смогла забыть его.

Мягко и тихо, словно шелк, падающий на пол, ее блок опустился, и она прикоснулась к его руке. Он шагнул вперед, его рука обвилась вокруг ее головы, но она вряд ли знала об этом. Когда его губы коснулись ее, они уже давно целовались.

* * *

В сотне футов от них Стивен ощутил этот поцелуй словно нож, вонзившийся в его сердце. Чертовки хорошо для парня, который ничего не сделал, а просто лежал, когда я спасал ее, подумал он. Он подпитывал свой гнев, потом развернул его, и все встало на свои места. Хорошо. Это поможет ему не стать идиотом. Позволит сделать то, что он должен.

Но ему было больно.

Он уже собирался идти, когда заметил, что кто-то еще идет по храму. Вначале он подумал, что это один из священников, но из-за походки, похожей на движения пантеры, в нем что-то щелкнуло, и все встало на свои места.

Брат Вильям. Он видел монаха прежде, в Академии. Он был копом.

 

Глава 10

Стивен змеей проскользнул через пещеру, страстно жалея, что оставил оружие вместе с остальными вещами. О чем только он думал? Идиотами похлеще его были Фиона и Мэттью, слившиеся в своем французском приветствии в то время, как, по меньшей мере, три "ищейки" окружали их.

Он был все еще в десяти ярдах от "ищеек", когда те заметили его.

"Корпус – мать, Корпус – отец", передал он.

Они замерли, и он прыгнул, его мускулы взорвались, словно освобожденная пружина. Пистолет выстрелил, глушитель замаскировал его смертоносный кашель, и он ощутил возмущение воздуха рядом с ухом. Но он уже был там, его кулак обрушился на лицо "ищейки". Он позволил, чтобы инерция прыжка протащила его над падающим человеком, когда произошел второй выстрел. Он покатился, сгруппировался и бросился на вторую тень, нанеся резкий удар по вытянутой руке и развернувшись, чтобы вложить всю свою силу в удар локтем. Он почувствовал, что удар пришелся в горло, и тогда…

"Стой или умрешь".

Мысль была настолько четкой, что он остановился, ощущая, что оружие нацелено на его сердце. Он медленно повернулся, чтобы увидеть "брата" Вильяма с оружием в руке. Третья "ищейка" занималась Фионой и Мэттью. Двое, который он ударил, по-прежнему лежали на полу.

– Достаточно, – сказал брат Вильям. – Я не хочу убивать кого-то из вас, но сделаю это при необходимости.

– Не делай этого, – сказал Мэттью.

Вильям резко рассмеялся.

– Избавьте меня от этого. И не рассчитывайте на помощь Джастина или остальных. Они… неважно себя чувствуют.

– Если ты причинишь им вред, я… – Мэттью шагнул вперед, сжав кулаки.

– Ничего не сделаешь, – Вильям сделал жест оружием. – Но не беспокойся. Джастин и остальные в безопасности – на какое-то время. Конечно, за свои преступления они будут преданы суду и, возможно, пожалеют о том, что я не убил их сегодня.

– Как давно? – спросила Фиона. – Как давно ты…

– Похоже на вечность, моя дорогая, и я не наслаждался ею. Я считаю, что в этом виноваты ты и О'Хэннлон, будьте вы оба прокляты. Мы надеялись поймать его, когда он побежит, но, конечно же, этот мерзавец взорвал себя и одного из наших лучших офицеров и отправился в загробный мир. Но мы знали, что он оставил тебе кристалл. Биоидентификация настроена на тебя, поэтому мы не смогли вскрыть его. Мы собирались отослать его в лагерь для интернированных, но ты очень мило разрешила эту проблему. Терминал, по которому ты просматривала кристалл, скопировал всю информацию. А теперь я предпочел бы оставить тебя в живых на случай, если есть другие сведения, защищенные подобным образом.

– Иди к черту.

– Нет, моя дорогая, не верю, что твое упорство продлится достаточно долго. Я читал отчет Тил-Монтойи о тебе и мистере Декстере, но ваше представление пару минут тому назад сделали его ненужным. Ты будешь сотрудничать, или я разорву мистера Декстера на части, по кусочкам, и гарантирую, что ты почувствуешь, как он начнет тебя ненавидеть.

– Этого не случится, Фи, – сказал тихо Мэттью. – Он может делать со мной, все что пожелает… Но я никогда не возненавижу тебя. Защити Сопротивление.

Вильям пожал плечами.

– Вы будете крайне удивлены, узнав, насколько глубокие перемены в личности способна производить достаточно сильная боль. Но на самом деле это неважно. Есть и другие способы, которые можно применить, если сразу не получится. С помощью соответствующих наркотиков и глубинного сканирования мисс Темпл сделает все, что мы захотим, хотя от ее разума при этом мало что останется. Жаль, но она доказала, что она неисправима, так что…

И тогда Стивен почувствовал, что в его сердце словно разверзлась дыра. Фиона пыталась заставить "ищейку" убить ее. "Ищейка" осознал это, и его палец прикоснулся к курку. Стивен прыгнул, нацелившись на "ищейку", зная, что он может опоздать…

Неожиданно что-то схватило его за ноги, заморозило их, и он рухнул на землю.

Секундой спустя его ноги ожили, и он с трудом поднялся.

Вильям стоял словно статуя. Как и "ищейка". На мгновение он не понял, что происходит, но затем увидел Мэттью со стеклянными глазами, все его тело сотрясала дрожь.

– Быстрее, – сказал он сквозь зубы. – Я не могу… секунда или две… Стивен и Фиона поняли практически одновременно. Она прыгнула к "ищейке",

а он к Вильяму – почти в тот момент, когда Мэттью захрипел и откинулся назад. Вильям поднял оружие, но у него не хватило времени выстрелить. Он был Пси-копом, но монастырская жизнь сделала его ленивым и вялым. Стивен очень сильно ударил его, уронил на землю и перед тем, как подняться, убедился, что его шея сломана.

Встав на ноги, он увидел, что в руках у Фионы два пистолета, а все "ищейки" лежат на полу.

– Ты убил его, – прошептала Фиона.

– В самую точку, – прошипел Стивен. – Он знал, верно? Где можно найти информацию о Сопротивлении? А теперь не знает. Мы должны сделать то же самое и с остальными.

– Нет, – сказал Мэттью дрожащим голосом. – Мы не можем хладнокровно убивать их. Брат Джастин… брат Джастин и остальные придумают, что с ними делать.

Стивен хотел, чтобы все они были мертвы, – что если кто-нибудь из них узнал его? Но он неохотно согласился.

– Хорошо. И что теперь?

– Найти Джастина и остальных, – сказала Фиона. – Уничтожить терминал. Потом… – она усмехнулась. – Сведения, которые оставил мне Манки, в СШ. Пять к сотне, что у "брата Вильяма" здесь был припасен самолет, и он уже согласовал перелет с Пси-Корпусом и зарегистрировал его. Вся операция должна быть тайной, так что он не станет связываться лишний раз, пока не окажется на месте. Вероятно, у него есть все разрешения на пересечение границ.

– Может да, а может, нет. И мы не сможем лететь на его самолете, если он закодирован на него.

– Это мы сумеем обойти, – сказал Мэттью. – У брата Джастина есть подходящее оборудование, мы сможем перевести идентификацию на мнимые личности. Фиона, возможно, ты права.

– Увидим, верно? Мэттью, ты в порядке?

– Немного ведет. Но я приду в себя.

– Стивен?

– Я в порядке. – Он сделал паузу. – Благодаря Мэттью.

– Извини, что заморозил тебя на секунду. Трудно быть избирательным.

Он лаконично кивнул.

– Ладно. Давайте за работу, верно?

Через час они летели над Южно-Китайским морем, направляясь на восток навстречу Америке.

 

Глава 11

Наташа Александер присоединилась к нему в начале его второй мили. В своем черном трико она выглядела прекрасно. Подстраиваясь под его темп, она замедлила бег.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, мисс Александер. Надеюсь, что сегодня вы не загоняете меня до смерти.

– Попытаюсь, сэр.

– Вы хотите что-то рассказать.

Легкое разочарование появилось на ее лице.

– Я передавала? А я-то надеялась, что научилась контролировать себя.

– Ваш контроль над блоком очень хорош, – сказал он. – Вас предали ваши голос и лицо.

– О…

– Мы тратим массу времени, чтобы научится иметь дело с другими телепатами, но забываем о более старинных способах чтения разума. Покойный сенатор Кроуфорд был человеком, который мог читать чужой разум как открытую книгу, хотя у него не было даже намека на телепатические способности. До демонстрации моих возможностей на Юкатане даже самые сильные телепаты не могли выявить меня, и их я не опасался. Беспокоил меня именно Кроуфорд.

Он заметил, что их бег еще больше замедлился. Были времена, когда он мог бежать довольно быстро, и дыхания хватало, чтобы вести разговор, – по крайней мере, в начале бега.

– Не позволяйте старика утомлять вас скучными разговорами, – сказал он. – Что у вас для меня?

– Как вы знаете, мы мало что узнали из обследования мест поклонения различных культов. Хотя есть одна отличительная особенность, о которой мне следует упомянуть.

– И это?

– Миф. Когда мы допрашивали выживших в пещере Qahsah на Юкатане о фрагменте из металла – или, как нам казалось, из металла, – все они рассказывали нам одну и ту же историю. Это разновидность древнего мифа майя. Вкратце суть в следующем: были два брата-близнеца, которые спустились в подземный мир, чтобы победить повелителей смерти в игре в мяч. Лорды смерти победили и убили братьев. Их головы отрезали и сожгли. Из одной из голов выросло дерево, и на нем вырос фрукт, похожий на человеческий череп. Мимо проходила дочь одного из повелителей смерти. Ее звали Женщина-Блад…

– Женщина-Блад?

– Да. Кажется, именно у нее взяла свое имя моя прабабушка.

– Вероятно. Продолжайте.

– Итак – и эта часть легенды кажется очень странной, – череп пронзил ее ладонь. Она забеременела и родила еще двух братьев, таких же, как первая пара. Когда они подросли, они тоже отправились сражаться с повелителями смерти. Они победили своих противников, но один из братьев был убит. Другой поднялся в небеса и превратился в утреннюю звезду. А погибший сотворил нечто подобное тому, что сделал его отец: из него выросло дерево, а на дереве – череп. Но на этот раз он пронзил ладони многих женщин, и частички его повторно родились по всему миру. В конце концов, череп забрала особенная женщина. Часть этого черепа, как полагают верующие, мы и нашли на Юкатане.

Чтобы сделать все это еще интереснее, я нашла разновидности этой истории в других местах поклонения. Имена и детали меняются: например, в Индонезии два брата стали сверкающими дэвами – подобием ангелов.

Он прокручивал рассказанное у себя в голове, пока подъем не был преодолен, – в любом случае, для разговора ему не хватило бы дыхания. На спуске он посмотрел на нее через плечо.

– Зашифрованное воспоминание о генетических манипуляциях?

Братья-близнецы – клоны? Прокалывание ладони – какая-то разновидность инъекций? – Он вздохнул. – Иногда я думаю, что люди специально идут окольными путями, чтобы превратить совершенно ясное в как можно более непонятное. Вы когда-нибудь думали об этом?

– Ребята в лаборатории считают, что "металл" действительно органика – что когда-то давно он мог быть в некотором роде живым.

– Да.

Он кивнул себе.

Она с любопытством посмотрела на него, прежде чем продолжить.

– Я знаю, что в начале века различные корпорации экспериментировали с подобными вещами, но ничего не добились. Даже у центавриан нет ничего подобного.

– По нашим данным, – предостерег он.

– Вы не думали над тем, чтобы спросить об этом центавриан – я имею в виду артефакт?

– Нет. Боюсь, это оказалось бы очень плохой идеей.

– Думаю, я понимаю вас, сэр.

– У вас ведь есть что-то еще, верно?

В ее голосе сквозило возбуждение.

– Да, сэр. Я вернулась к своей демографической базе данных – той самой, с помощью которой я обнаружила связь между культами и тэпами. Я ввела исправленные данные и подумала, что могла что-то упустить. Я действительно упустила.

– Вот как?

– Да, сэр. Мы решили, что первое поколение тэпов родилось в 2050-е и начале 2060-х годов…

– Примерно когда началось время, по словам жреца.

– Да. И я обнаружила высокий процент тэпов среди членов этих культов. Но я запустила случайные проверки по другим демографическим параметрам на основании случайных выборок. В результате я обнаружила даже более сильную корреляцию одновременно с членством в культах и наличием тэпов среди потомков.

– И это?

– В тот или иной момент все они посетили Антарктиду или жили в ней.

– Антарктиду?

– Да, сэр. Несмотря на несколько военных инцидентов и Чилийскую войну в 2035 году, со второй половины XX века Антарктида являлась международной территорией. Каждая ведущая держава имела там свою базу, если не колонию.

– И там было множество туристов. Вы говорите, что каждый турист или колонист, находившийся в Антарктиде, имеет потомка-тэпа?

– Нет, сэр, лишь очень маленький процент. Просто совпадение, которое наряду с другими данными кажется подозрительным. Это еще не все…

Он хмыкнул, и это заставило его прекратить бег. Наташа замедлила шаг вместе с ним.

– Сэр?

– Хребты безумия, – произнес он.

– Сэр? – повторила она.

– Старая история, придуманная Лавкрафтом. Неважно. Есть что-то еще?

– Да, сэр, есть. Я проверила архивы различных колоний и туристических компаний. Все предки телепатов, о которых есть записи, – а их не так много, сэр, – но все те, о ком есть сведения, пропадали на несколько дней. Они заявляли, что потерялись, но у них почти не было следов обморожения и недоедания.

– А вот это, – признал Кевин, – по-настоящему интересно. Все они исчезали примерно в одном месте?

– Да, сэр, в одном.

– Все страньше и страньше. И, полагаю, вы знаете это место?

– Да, сэр.

– Хорошо. Тогда мы летим.

* * *

Он вышел, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Воздух был действительно свежим – холоднее девяноста градусов. Кевин Вацит дважды был на Луне и один раз на Марсе, но, на его вкус, дно Земли оказалось более пустынным, чем поверхности Луны и Марса, и значительно более опасным. Восходящие потоки воздуха, носившиеся со скоростью сто двадцать миль в час, и температуры, опускавшиеся ниже ста тридцати градусов, превращали Антарктиду в самую холодную и суровую из всех пустынь с кислородосодержащей атмосферой в Солнечной системе.

Неудивительно, что после трех веков заселения в Антарктике жило чуть больше людей, чем на Марсе.

В тот момент скорость ветра была всего лишь тридцать миль в час, так что он мог видеть большую часть колонии "Восток" – ряд куполов и закрытых переходов между ними, частью покрытых льдом, частью недавно расчищенных. Отвратительное место с населением менее сотни человек.

– Здесь холодно, но как мне кажется, очень красиво, – произнес позади него приглушенный голос.

Кевин повернулся, чтобы взглянуть на Сергея Звягина, мужчину средних лет, закутанного в тяжелую парку, как и он сам.

– Здравствуйте, коммандер, – сказал он.

– Огромное пространство почти без движения. Я называю его белой книгой из тысячи страниц – и на этих страницах невидимыми чернилами написаны несколько хайку.

– Аналогия вполне подходящая, – заметил Кевин.

– Благодарю, директор. Знаете, я стремлюсь стать поэтом. Поэтом-детективом. И как поэт-детектив я обязан задать себе вопрос, а что за хайку, начертанное на застругах, вы ищите у самого Полюса недоступности, рядом с горами Гамбурцева, покрытыми вечными ледниками? Какой интерес эти места могут представлять для вашей организации?

– Мы разыскиваем колонию беглых телепатов.

Звягин уставился на него, но сразу разразился громогласным хохотом.

– Да уж, директор! Видите, каким мудрым я могу быть – по-своему? Я ждал, ждал, ждал возможности поговорить с вами снаружи, где чужие уши и микрофоны не услышат ничего, кроме свиста снега, – если только не стоять слишком близко. А теперь никто из ваших людей – и моих – не узнает, что я смеялся над вами. Как и никто из моих не выяснит, что вы меня оскорбили.

Вы хотите, чтобы я поверил, что здесь есть телепаты, зарывшиеся во льды, покрывающие горы Гамбурцева, и постепенно превращающиеся в существ из кристаллов? Послушайте, директор. Ваши люди – ваши Пси-копы, офицеры и ученые, – усложняют наше существование здесь. Наша прежде упорядоченная жизнь нарушена, и вы хотите заплатить мне за это словами, над которыми я могу только посмеяться?

Кевин повернулся назад к белой равнине.

– Правительство Земли одобрило мое пребывание здесь, и наше дело связано с вопросами безопасности планеты. Боюсь, что этим вам придется ограничиться.

– Понимаю. – Он сделал паузу, потирая руки в перчатках. – Вы что-то ищите – темное пятно на фотографии со спутника. Удаленные сканеры зарегистрировали здесь гравитационную аномалию сто лет тому назад. Теперь ее нет.

– Вам что-нибудь об этом известно?

– Я знаю, что в снегу было много темных точек – неразорвавшиеся мины, кратеры, созданные ракетами во время конфликта. Но, полагаю, я знаю то место, которое вы ищите.

– А почему вы не сказали об этом, когда я запрашивал информацию?

– Потому что мне не приносят радости ситуации, когда оставляют в неведении о тех вещах, за которые я отвечаю. Потому что я не испытываю удовольствия, когда мне лгут. Но… я отведу вас туда. Я увижу то, что увидите вы. Вам не нужно будет ничего рассказывать.

Ветер усилился. Снег щекотал его нос словно пыль.

– Очень хорошо, – сказал, наконец, Кевин. – Но, как вы и сказали, – я могу ничего не рассказывать вам.

* * *

Мощные сани болезненно тряслись, двигаясь по морю из застывших волн, – ветер словно наждаком соскоблил самые мягкие слои льда, оставив лишь иззубренные гребни. Их называли застругами. Кевин мог бы обойтись без этих мучений на санях, но ветер был слишком непредсказуем, чтобы довериться самолету или вертолету. Отменили даже транзитные полеты, и Кевин не хотел использовать спутники: слишком много людей могли заметить его попытки обследовать это место, если довериться системам на орбите.

Сегодня взошло солнце, разбрасывающее по белой равнине ярость света, лишенного тепла. Защитные очки помогали – и, несомненно, предохраняли глаза от высокой интенсивности ультрафиолета, – но когда он закрывал глаза, все перед ними становилось красным.

Много часов спустя в прежде однообразной яркости пространства проявилось какое-то подобие голубовато-серой линзы, которая росла в размерах по мере продвижения саней.

– Вам туда, директор, – прокричал Звягин. – Ваша дыра.

И это действительно была дыра.

Они стояли на ее краю, смотря вниз. Он не мог видеть дня – туман из снежной пыли закрывал все, что находилось ниже пары сотен футов.

– Какова здесь толщина ледового слоя? – спросил он Звягина.

– Два километра. А может, и больше.

Кевин прикинул диаметр отверстия. Сотня метров? Две сотни? Трудно сказать.

– Сейчас условия для перелета лучше? – спросил он.

– Да, прямо сейчас да, но ветер может очень резко…

– Мы рискнем. Наташа?

– Да, сэр?

– Пусть один из вертолетов "Гаруда" прилетит сюда.

– Хорошо, сэр. Сообщить им цель?

– Я должен спуститься вниз.

* * *

Они опускались в циклоне, который сами и создали, опускались сквозь время, мимо льда, замершего, когда Линкольн стал президентом раздробленных Соединенных Штатов, когда маршировали армии Александра, когда строилась Великая китайская стена. Опускались ниже вод, что были облаками, когда зародился Шумер, когда было посеяно первые зерна, когда неандертальцы и homo sapiens жили в одних и тех же лесах Европы. Пока, наконец, не опустились на снег из их собственного века, несколько дюймов которого они принесли с собой вниз, чтобы укутать суровую землю, подножие гор Гамбурцева, самые высокие пики которых никогда не озарялись лучами солнца.

– Прожекторы, – приказал Кевин, и мир превратился в свет.

Вокруг них повсюду мерцал лед. Не привычный лед того мира, который они знали, а лед, сжатый весом ледника толщиной в два километра. Он весь состоял из жил: черных, аквамариновых, жемчужных, молочных, нефритовых. Неровные выступы размером с автомобиль выпирали из стен то там, то здесь. Казалось, что некоторые из них взорвались, словно бомба.

– Эта шахта не может быть слишком древней, – прошептала Наташа. – Льды перемещаются – не намного, но они всегда движутся.

Он уловил ее дрожь, не имеющую ничего общего с температурой.

– Сэр, здесь небезопасно. Очередной кусок может обрушиться в любую минуту. Вся шахта может обрушиться вниз.

– Знаю.

Он повернулся, обходя вертолет по кругу, ощутив нечто – или след от чего-то. Он продолжил обход.

– Сэр, радар не показывает ничего, кроме льда. Я думаю…

Он не слышал остального, потому что вокруг него взорвались свет и звук, окутав его воспоминаниями.

Когда кто-то умирает, какая-то его частичка живет. Его мысли и воспоминания, то, чем он был, и то, чем мог стать. Не очень долго – чаще всего лишь несколько мгновений, – но живет. Нечто подобное тени разума, отброшенной на сами частицы творения, ускользающее по мере движения вселенной. Никто не знает природу этого явления – не больше известно и о природе телепатии, – но оно существует, подобно телепатии, это наблюдаемый феномен.

Кто-то умер здесь. И частичка осталась.

Вещь, сооружение – корабль, огромный, мерцающий, живой. Он видел залы, коридоры – людей, плавающих в прозрачных, наполненных субстанцией цилиндрических резервуарах. Голоса, трепещущие, но неразличимые и непонятые, бормочущие недоступные пониманию слова, голоса, создающие ощущение двух наползающих друг на друга миров. И долг – очень важный.

И боль. Враг, тьма. Боль и печаль, воспоминания тысячи лет, надежда на другую тысячу лет. Рассеивающийся воздух. Жизнь, разбивающаяся вдребезги. Уход…

* * *

Он услышал свое собственное дыхание – резкое, с хрипом, как у бегуна в отчаянии. Пот пленкой покрыл его лицо и начинал замерзать. Наташа держала его за руку, трясла и телепатически кричала:

"Директор! Мистер Вацит! Кевин!"

– Я здесь, – пробормотал он.

– Бог мой. Слава богу! – она обхватила его руками, и он ощутил, как ее тревога и – любовь? – волной обрушились на него.

Он мягко высвободился.

– Все в порядке. Я в порядке, мисс Александер. Вы почувствовали?

Она быстро овладела собой.

– Почувствовала что, сэр? Вы просто начали смотреть в никуда, задрожали. В вашем разуме были только помехи. Я подумала, что с вами что-то случилось.

– Это похоже на след после смерти, но… – Он не смог найти подходящего слова. – Я стоял здесь? Все время?

– Да.

– И когда вы подошли, вы ничего не почувствовали?

– Нет, сэр. Простите.

– Нет, все в порядке. Вы говорите, здесь ничего нет?

– Радар и ультразвук ничего не показали. Очень слабая фоновая радиация. Дыра пуста, сэр.

– Да, – согласился он. – Теперь пуста.