Глава 1

Выглянув за угол конюшни, Стивен тут же отшатнулся. Внутри всхрапнула потревоженная лошадь.

– Проклятье! – раздраженно бросил он. – Они его уже взяли. Я насчитал – пресвятой Моисей! – трех пси-копов и еще штук десять головорезов. И все это ради одного пацана?

– Блок! – прошипел Мэттью. – Они слушают!

Стивен вскинул свою защиту, с надеждой ощущая, как его более сильный партнер прикрывает их обоих – не просто блокируя, но делая невидимыми для поискового сканирования. Проглотив обиду, он проверил заряды в магазине.

Через секунду Мэттью расслабился:

– Порядок, обошлось.

– Ну, а дальше? Двое против тринадцати, из которых трое – пси-копы.

Мэттью вздохнул:

– Полагаю, всех нам не одолеть. Лучше смотаться до того, как они заметят нас.

Стивен согласно кивнул и медленно разогнулся.

– И все же, – начал он, – три пси-копа. Коль этот пацан стоит такого внимания… – он поскреб в затылке. – Еще раз, что там было в рапорте?

– Мы получили не все, да и часть была с искажениями. У Корпуса новый шифр, и примерно двадцать процентов не раскодировалось. Мальчик, тринадцать лет, имя – Реми Лижо. Обычное дело: странно повел себя в церкви, кто-то заметил и сообщил.

– Я удивлен, – заметил Стивен. – В жизни не видел более неразговорчивой общины.

– Да, но награда за выявленного тэпа может оказаться изрядной.

– Я думаю. Но тут должно быть что-то еще. Как-то это не тянет на правду. Три пси-копа у черта на рогах в Канаде, за двести миль от ближайшего места, где народу больше, чем мозгов у таксы? Ну-ну. Дуй в лес. Встретимся в городе, в кафе, скажем, часов в десять, или никогда.

– Что? Стивен, погоди…

Но он уже мчался по краю зарослей. Выждав несколько секунд, чтобы дать Мэттью время скрыться, он начал стрелять короткими, отрывистыми очередями. На секунду все застыли: пси-полицейские, двое с руками на плечах мальчика; встревоженные мужчина и женщина, наверное, его родители, стоящие на пороге хижины; и цепочка охранников вокруг, слишком уж расслабившихся.

Первые три его очереди прошили их фургон, и после третьей он уверился, что двигателю конец. Затем он принялся за охрану. Теперь это была уже самозащита, вокруг него засвистели пули. Он нырнул обратно в заросли и укрылся за поваленной елью. Потом вынырнул и снова выстрелил, попав второму мужчине в плечо. И в ту же секунду у мужчины на пороге – отца – в руках откуда-то появился дробовик. Ружье рявкнуло, изрыгнуло облако дыма, и один из пси-полицейских, издав телепатический вопль, рухнул среди мечущихся по двору кур. Затем оба, отец и мать упали, когда оставшиеся полицейские выхватили оружие. Стивен хладнокровно уложил еще одного пси-копа и ближайшего охранника, но тут в дюйме от его головы в стволе ели открылся дымящийся глаз. Он снова спрятался, но успел заметить, что мальчик бежит в лес. Оставшиеся охранники и копы этого, кажется, не заметили – теперь они высматривали только его, и вокруг бревна стало очень жарко.

Дом стоял на гребне горного кряжа, тянувшегося от него и вправо, и влево. Дорога, по которой они с Мэттью поднимались, шла справа, а мальчик побежал налево. Стивен пополз назад, вниз по склону, время от времени поднимая руку и паля куда придется. Когда ему показалось, что прополз достаточно, он вскочил и побежал вдоль гребня.

На бегу он пересчитал тех, кого видел последними. Остался один пси-коп и четыре охранника. Все еще не самый лучший расклад, но у него теперь слишком мало времени. Пси-копы обычно непривычны к глухомани. Сначала он собирался вывести из строя машину, а потом перестрелять их поодиночке, когда они пешком двинутся в город, но теперь будет лучше, если ему удастся первым перехватить пацана.

Наступила реакция, и в ногах появилась легкая дрожь. Какого черта он вытворяет? Мэттью как никто другой побуждал его делать глупости, как никто другой, кроме Фионы. Но эти двое друг друга стоили, конечно.

Выдохнув, он направился вверх, на гребень, пробиваясь через плотные заросли подлеска, и вышел назад, в более чистый лес. Стивен быстро огляделся, но никто его не преследовал. Найти след мальчика было совсем нетрудно, и он двинулся за ним.

* * *

Он нашел мальчика сжавшимся в комок под деревом, растущим на краю ущелья. Тот смотрел на него ошалевшими глазами.

"Тише, Реми. Я здесь, чтобы помочь тебе. Все хорошо". Он бросил взгляд назад, спиной ощущая воображаемые перекрестия.

Реми Лижо, бормоча, еще на дюйм отодвинулся к краю. Ствен с распростертыми руками подошел на несколько шагов. "Давай. Нам надо спешить".

"Плохо, плохо. Беги спрячься беги спрячься папа сказал не не стой, нет нет хоть темный ангел коснулся меня но все еще мой мальчик любовь спаситель пожалуйста просто мелочь не должно было папа папа…"

Стивен невольно заткнул уши, но это, разумеется, не помогло, впрочем, как и блок. Он растерялся, с толку сбивали не столько слова, сколько поток образов и ощущений из сознания мальчика, ревущих словно динамик, воткнутый в слишком мощный усилитель.

– Боже милостивый…

Из-за ближайшей скалы вылетела пуля, и он прыгнул вперед, на лету подхватив мальчика и дернув его вниз. Реми забился как дикая кошка, на мгновение они повисли на краю обрыва и полетели вниз.

Внутренности Стивена на миг оказались в невесомости, а потом они врезались в откос и частью проехали, частью прокатились кубарем около тридцати футов, пока ему не удалось ухватиться за тонкий кедр. Им здорово повезло: еще десять футов, и каменистая осыпь обрывалась в расщелину. Проклиная все и вся, он одной рукой крепко держал мальчишку, а другой вцепился в хлипкое деревце. Винтовка валялась футах в пяти выше по склону.

– Хватайся за дерево, пацан, – отрывисто бросил он. "Хватайся за дерево!" Мальчик непонимающе уставился на него.

На краю склона появились две, потом три фигуры.

– Отдай мальчика, – крикнул один из них.

– Пристрелите меня, и мы оба упадем.

"Отдай нам мальчишку!" В этой команде было столько силы, что Стивен с трудом подавил внезапное желание поступить в точности так, как велел пси-полицейский. По счастью он все равно не мог этого сделать.

Полицейский, кажется, собрался спрыгнуть вниз, как и мужчина рядом с ним. Третий повернулся, поднял свою винтовку и отпрыгнул назад. Первые двое направились по откосу вдоль склона и скрылись из виду, а третий примостился у большого валуна.

Появился Мэттью, внимательно посмотрел на них, оценивая ситуацию, и потом тоже начал спускаться. Ущелье встретило его ружейным салютом, сначала громким, потом тихим и снова громким…

"Хватайся за дерево!" в ярости снова рявкнул Стивен. "Папа сказал хвататься за дерево!"

Как в тумане, мальчишка подчинился, наконец, и Стивен смог выкарабкаться. Мэттью внезапно закачался и осел под странным углом, пропав из виду. Стивен подхватил винтовку и пополз на животе вверх.

Вокруг заплясали камни, а из ущелья раздалось эхо от выстрелов, напоминающее овации. Дыша медленно и равномерно, он постарался отрешиться от всего, прицелился в едва заметную голову, сосредоточился на едва различимых мыслях и стрелял, стрелял, стрелял, пока что-то горячее не зацепило его плечо…

Затем он ощутил всплеск ужаса, изумления, смирения, затем пустоту. Стрельба с края склона прекратилась.

Где-то остался еще один. Или они послали его за подмогой?

"Мэттью? Мэттью, ты там?"

Ничего. Он оглянулся на мальчика, до которого, кажется, дошло, что он может свалиться, если не будет держаться за что-нибудь. Пять минут подъема ползком, и он снова позвал Мэттью, с теми же отрицательными результатами.

А, ладно. Тем лучше. Это все упрощает.

Он с удивлением ощутил укол ненависти к самому себе при этой мысли. Но эта ненависть была привычным для него ощущением. Словно он отослал очередной рапорт директору.

Стивен стал пробираться к тому месту, где видел Мэттью в последний раз. Рассчитаться наверняка.

Он нашел его менее чем в ярде от обрыва. Плечо кровоточило, глаза закрыты, но, будучи так близко, Стивен чувствовал, что он еще жив. Один легкий толчок мог это исправить. В самом деле, очень легкий.

Он спустился к Мэттью и занес ногу, чтобы спихнуть его. Нога тряслась.

Он не знал, сколько так простоял, но, в конце концов, сдался, ухватил Мэттью и перетащил выше по склону, так безопаснее. Рана выглядела скверно, но вроде бы не была смертельной; след от удара головой лучше объяснял этот легкий обморок. Он поднял веки: зрачки были одинакового размера, так что обошлось без сотрясения.

Он снова спустился вниз и помог выбраться Реми. Мальчик молчал; фактически, он был почти без сознания. Когда Стивен вернулся к Мэттью, тот уже поднялся на локте:

– Что случилось?

– Ты спас мне жизнь, разобравшись с теми двумя, – буркнул Стивен. – А потом третий ранил тебя сзади. Это было очень смешно. Словно ты собирался дотопать до края и бухнуться вниз. Как лемминги или типа того.

Но Мэттью не отреагировал, и он продолжил:

– Я думал, ты остался там, в лесу.

– Все мертвы?

– Думаю, есть еще один.

– Я пристрелил одного у дома, – сказал Мэттью.

– Ого. Тогда нет, мы их сделали. Но надо убираться отсюда. Вернемся на старую ферму, а потом я спущусь и подгоню машину.

* * *

Он нашел их в амбаре: так и не пришедшего в себя Мэттью и такого же ненормального, как обычно, мальчишку.

– Ну же, Мэттью, давай, соберись. Не знаю, что натворил этот малый – проглотил секретную президентскую сводку или что еще – но в городе объявился другой отряд копов, готовых нагрянуть сюда, пока мы болтаем. Они уже нашли нашу тачку.

– О нет.

– О да. Не знаю, сколько у нас еще времени, но, по-моему, не слишком-то много. Я смотаюсь в дом, возьму еды, и что еще подвернется… ты лошадей седлать умеешь?

– Ты шутишь, что ли?

– Мне нравиться седлать Джизабеллу.

Они оба обернулись и в изумлении уставились на Реми, похлопывающего одну из лошадей.

– Ты иди за едой, Мэттью, я помогу Реми. Давненько мне не приходилось ездить верхом, но основы, думаю, не забыл.

– Здесь только две лошади.

– Кто-нибудь из нас может взять Реми.

* * *

Как оказалось, это Реми взял к себе Мэттью, потому что стоило мальчику вскочить на лошадь, как он будто ожил, а бубнящие в его голове голоса превратились во что-то вроде ритмичной мантры без слов. Он проникал лошади в голову? Если он мог такое, это, несомненно, делало его ценным для Пси-Корпуса.

Здорово было снова оказаться в седле. В детстве он объездил галопом плато вокруг Каспера. Скакать верхом не совсем то же, что гонять на мотоцикле, но такому не разучишься.

Они нашли спуск по другую сторону кряжа, и некоторое время ехали вверх по ручью, путая следы. Закат застал их на высоком перевале, с которого хорошо было видно весь проделанный ими путь.

– Скоро они подтянут вертолеты с инфракрасными и микродопплеровскими локаторами. Завтра, самое позднее, послезавтра, – Мэттью вздохнул и откинулся на камень.

– Тогда лучше развести костер сейчас, пока можно, – сделал вывод Стивен. Он набрал валежника, и вскоре костер запылал. Реми, сначала отказывавшийся спешиться, завидев огонь, слез с лошади и зачарованно уставился на языки пламени. Мэттью вытащил еду – домашний хлеб и козий сыр.

– А что вообще с теми людьми? – спросил Стивен, прожевав часть своего сэндвича. – Я хочу сказать, нам нравится, конечно, вернуться в старый добрый Вайоминг, но у общины Реми не было даже холодильников. – Он придвинулся к огню. – И сдается мне, они им и не нужны.

С наступлением ночи заметно похолодало, напомнив ему, что в этих широтах в октябре можно замерзнуть и насмерть.

– Думаю, они – Pareilists, сказал Мэттью, – что-то вроде амишей.

– Ха. Странно, что кто-то выбирает такую жизнь.

– А мне странно, что кто-то выбирает, как им жить. Ты не пытался вообразить себе такое, Стивен? Выбирать, где ты хочешь жить, как хочешь жить, что хочешь делать?

– А мне не нужно этого воображать, – заметил Стивен. – Я понятия не имел об этих своих фишках до двадцати двух лет. До тех пор мне был открыт весь мир.

– Может это даже еще хуже… иметь свободу, а потом потерять ее.

Стивен с горечью усмехнулся:

– До того, как стать тэпом, мне приходилось чертовски хорошо стараться, чтобы сделать выбор как можно уже. Настоящей свободы нет ни у кого.

– Совершать свои собственные ошибки – это свобода. Свобода не в том, чтобы сделать правильный выбор или сделать все идеально. Она в том, чтобы решать за себя самому и винить только себя, если облажался.

– Вот этого большинство в действительности и не хочет.

Мэттью криво улыбнулся:

– Иногда, Стивен, я гадаю, что держит тебя с нами. Ты, кажется, по-настоящему не веришь в то, что мы делаем.

Стивен пошевелил в костре палкой, и скопление искр взвилось к своим звездным кузинам:

– Верю? Я просто люблю хорошую драку. Я когда-нибудь давал повод усомниться в моем энтузиазме?

– Нет. Просто я не понимаю тебя. Для меня ты всегда закрыт.

– Вот такой я независимый тип.

Мэттью помолчал секунду:

– А мы знаем, куда направляемся?

Стивен кивнул:

– До провинции Дена недалеко. У подполья там ячейка.

– Дена? Это же больше сотни миль.

– У тебя есть предложение лучше?

– Нет… Стивен, смотри!

Что-то необычное творилось с костром. Искры складывались в странные узоры, собираясь там и тут. На глазах Стивена к странному вальсу своих меньших братьев присоединился небольшой уголек.

– Господи Иисусе, – выдохнул Стивен.

Меттью кивнул:

– Телекинетик.

– Неудивительно, что Пси-Корпус послал элитную команду.

Целиком поглощенный угольками, Реми, кажется, их совсем не замечал.

– А это значит, что они не отстанут. Да и в любом случае не отстали бы, после того, как мы укокошили тех пси-копов, но… Иисусе. Это первый тэк, которого я вижу. А они правда все такие – слегка не в себе? Так говорят.

– Он тебя слышит, знаешь ли, даже если и не отвечает.

– Ага. Прости, Реми. Ты только посмотри, – он отхлебнул воды, не отводя глаз от представления. – Подумать только, что он может. Переводить стрелки. Устраивать осечки. Может даже покопаться в человеке, ну там пошуровать с кровеносными сосудами и прочее, – он запнулся. – Думаю, они хотят его размножить, а?

– Или выпотрошить. Или и то, и другое.

Они замолчали, поглощенные нахлынувшими мыслями. Молчание нарушил Стивен:

– Ладно, Мэттью. Ты не понимаешь меня – я не понимаю тебя. Мы продолжаем эту драку, но к чему все идет? В конце концов, даже дружественные страны говорят "хватит". Прямо сейчас мы просто люди, прячущиеся то тут, то там, но в действительности ведь ничего не меняется, так?

Мэттью оперся на локоть:

– Может в известном смысле так и есть. Дело не в победе – не сейчас, по крайней мере, – но в продолжении борьбы. Пока мы даем им знать, что не собираемся сидеть тихо, жива идея, что мы – тоже люди, что мы сражаемся, что для нас должно быть место. Не знаю, где. Может здесь, а может среди звезд… все, что я знаю: когда сдашься, когда позволишь загнать себя в тюрягу, вырваться оттуда будет куда сложнее. Так что мы должны держаться, постоянно напоминать о себе, сохранить идею свободы до тех пор, пока не найдем путь избежать тюряги.

– Под которой ты подразумеваешь Пси-Корпус.

– Под которой я подразумеваю все. Нормалов, которые не желают менять свои привычки, чтобы ужиться с нами. Сенаторов, которые видят в нас только разменную монету в политической игре. Корпорации, которые нас эксплуатируют, фанатиков, которые нас убивают. Да, и Пси-Корпус, который пытается выковать из нас безмозглые орудия.

– Мы сами куем из себя безмозглые орудия. Мы убиваем, Мэттью.

– Да. В этом вся и проблема, не так ли? Пытаться не стать тем, что мы ненавидим.

Стивен не ответил. Что он мог сказать? Представление окончилось – Реми уснул, где сидел.

– Бедняга. Он и не знает, что ему в этой жизни уготовано, верно?

– Иногда, – тихо ответил Мэттью, – счастье в неведении.

Стивен фыркнул:

– Что-то в этом роде я и ожидал от тебя услышать. Поэтому так и подмывает открутить тебе голову, иногда.

* * *

На следующий день налетели облака, несколько раз начинался снег. Становилось все холоднее, и они замотались в одеяла из дома Реми. Они не видели вертушек почти до заката, когда Мэттью заметил одну у самого горизонта. К этому времени они уже спустились с горы и вышли на высокое плато, на котором хвойный лес чередовался с лугами. Это облегчало дорогу, но когда вертолеты расширили зону поисков, передвигаться незаметно стало намного труднее.

– Костер? – с надеждой спросил Реми, когда вокруг сгустилась темнота.

– Прости, Реми, – ответил Мэттью, – плохие парни увидят. – При этом он покачнулся в седле.

– Лучше остановимся здесь, – сказал Стивен. – Ты вымотался.

Луна заливала облака молочным светом, но под высокими деревьями, темнота лежала нетронутой. Реми прижался к Мэттью. Все любят Мэттью.

– Как тебя угораздило стать священником? – спросил Стивен, чтобы отвлечься от пробиравшего до костей холода.

– Монахом, – поправил Мэттью. – Ты никогда об этом не спрашивал. Ты вообще мало о чем спрашивал, Стивен. Мы работаем вместе пять лет, но так и не подружились.

– Да ну? Но ты все пытаешься. Иногда слишком настойчиво. Почему?

– Потому что Фиона любит тебя.

Стивен знал, что ему не скрыть до конца потрясение. Он почувствовал, что перехватило горло.

– Что?

– Она очень волнуется за тебя. Ты много для нее значишь, я в этом уверен.

– Нет достаточных оснований доверять кому-либо.

В деревьях зашумел ветер, и Стивена затрясло от холода.

– Мы должны прижаться друг к другу или замерзнем, – сказал Мэттью. – Иди к нам.

– Нет, спасибо.

– Не ради себя, ты нужен нам с Реми.

– Может через минуту.

– Я действительно настолько тебе не нравлюсь? – спросил Мэттью.

– К чему ты клонишь?

– Не хочешь отвечать?

Стивен на секунду закусил губу, но потом ответил:

– Ладно; нет, ты мне не нравишься. Ты воспользовался преимуществом над Фионой и больше не отпускал ее. Ты ее использовал, чтобы стать важной шишкой – все в сопротивлении любят тебя, и все потому, что ты женился на ней. Черт, да все подполье развалится без вас, ребята. Каждый делает то, что делает, ради вас, не потому, что это правильно, хорошо или разумно – но потому, что хочет подражать вам.

– Что ты несешь? Каким это преимуществом над Фионой я воспользовался?

– Они устроили ей промывание мозгов. Старая техника. Отрезать кого-нибудь от всех контактов с внешним миром, дождаться, пока он не начнет сходить с ума, а потом подступиться к нему с ласковым голосом и сладкими обещаниями. Так фиксируется привязанность, как у птенца. Только в тот раз на месте Пси-Корпуса оказался ты, не так ли? В таком состоянии она влюбилась бы в кого угодно.

– Не забывай, я и сам был в таком же состоянии. Когда я потерял ее – они вытащили ее из камеры, – то чуть не умер. Я сломался. И сломаюсь снова без нее. Думай, что хочешь, Стивен, но если ты думаешь, что все сводится к одной этой привязанности, то ты за пять лет так ничего и не заметил.

– Заткнись.

– Или может быть дело в другом. Может это ты хотел оказаться на том месте, в камере с ней. Ты подпрыгнул как напуганная кошка, когда я сказал, что она любит тебя. Может ты просто не отдаешь себе отчет, насколько ты любишь ее?

– Заткнись.

– Почему ты не убил меня там? Ведь мог. И знаешь, что хотел.

Слепой, убийственный гнев взметнулся в Стивене, полыхнул и исчез, как молния:

– Ты сканировал меня?

– Не было нужды. Почему ты не убил? Думаю, вот хороший вопрос.

Стивен уставился в серые тучи. Его голос вдруг зажил отдельной жизнью, будто стал птицей, которая поет по собственной воле:

– Я не убил тебя, потому что это ничего не изменило бы. Поверь, если бы я думал, что твое устранение может принести мне Фиону, я бы сделал это так быстро… – он оборвал себя и начал заново. – Но это ведь невозможно, понимаешь? Она не полюбит меня больше, чем сейчас, а может даже возненавидит меня за то, что позволил тебе погибнуть. Так что со мной ты в безопасности.

Мэттью положил ему руку на плечо:

– Я знаю, Стивен. И знал до того, как спросил. Я просто не был уверен, что знаешь ты. Теперь, пожалуйста, иди сюда, чтобы мы все не замерзли.

– Пожалуйста? – добавил Реми.

* * *

Серый рассвет застал их жавшимися друг к другу на земле. Он проснулся, осторожно, очень осторожно выбрался из-под руки Реми, встал и отошел, чтобы деревья и туман скрыли от них его слезы.

Он давным-давно ни с кем не спал.

О да, секс у него был. Его не боготворили, как Фиону и Мэттью, но он был героем революции, а женщины, рвущиеся в постель героя, всегда найдутся. Но он никогда не спал с ними, не проводил ночь.

Сны телепатов. А когда телепаты касаются друг друга во сне, их сны сливаются…

Реми. Его сознание было разбитым калейдоскопом, в котором каждая мысль преломлялась так, что теряла всякий смысл. Но он знал, что его папа и мама погибли, знал это всем существом, и от того, что он не мог это выразить, потеря не становилась меньше. Нет, она была только горше.

И Мэттью – в снах Мэттью была одна Фиона, ее темно-рыжие локоны, сладость ее губ, нежность к ее телу, миры среди миров, которые они разделяли. Все то, чего у Стивена никогда не будет. Но все это было ничто – даже волосы, кожа и плоть были просто чем-то, чем-то, что он мог бы присвоить, если бы убил Мэттью и похитил ее, и неважно, что он наговорил прошлой ночью.

Но он никогда не получит того, что Мэттью чувствует. Стивен не сомневался, что любит Фиону, но по сравнению с Мэттью он был то же, что и мотылек по сравнению со сверхновой. Чувства Мэттью были столь грандиозны, столь ярки, столь неподдельны, что заставляли его стыдиться своих бледных эмоций.

И она тоже это чувствовала. За тысячи миль, в своих снах они как-то соприкасались друг с другом – прикосновением более легким, чем невидимая ресничка, лежащим вне пределов мыслей и воображения. Может быть, они даже не замечали этого, но теперь заметил он.

Поэтому он рыдал там, среди елей, пока снова не пошел снег, и тут возникло чувство, что его сердце сжалось, осознав внезапно, насколько в нем пусто. Съеживалось, увядало – даже его ненависть к Мэттью была ложью. На самом деле, даже его любовь к Фионе.

Следовательно, у него ничего не осталось, не так ли? Кроме его задания.

Он должен всегда держаться этого знания, сосредоточиться на задании. Беда была в том, что он больше не знал, в чем оно. Остаться в подполье навсегда, вечным предателем, и при этом изо всех сил работать на них? Может его никогда не отзовут, не вернут в Корпус? А не стоит ли покончить с этим прямо сейчас, сдать Мэттью и пацана и вернуться домой? Наверняка не этого хотел от него директор, но кто мог знать, что на уме у спятившего старика?

Холод еще более сильный, чем погода вокруг, пронзил его. Что если старик умер? Что если все его рапорты уходят в пустоту, и никто даже не подозревает, кто такой Стивен Уолкерс, что он работает под прикрытием, ни одна живая душа?

У снега не было для него ответов, так что он вернулся и разбудил Мэттью и Реми. При небольшом везении, они смогут закончить путешествие к концу дня.

* * *

Около полудня они заметили на горизонте милю или около того огней поезда и смотрели, как они исчезают вдалеке. Они двинулись параллельно рельсам, зная, что они приведут в город.

Так и вышло, хоть и не сразу. Мэттью, конечно, ухитрился вспомнить имя местного контакта. Стивен – как наименее подозрительный, не раненный и способный объясниться – направился в местный универмаг, сборное сооружение, обросшее за тридцать лет оленьими рогами, шкурами и старыми дорожными знаками. Дверной звонок громко тренькнул, когда он вошел. Владельцем оказался скучный на вид мужчина в бейсболке, с морщинистой, словно выдубленной квадратной физиономией.

Стивен сказал хозяину, что разыскивает Расса Теллинга, но тот не мог припомнить такого имени, пока Стивен не купил маринованное яйцо за двадцать пять североамериканских долларов. Тогда он получил, наконец, указания, и, следуя им, они через несколько часов после заката оказались в конце разбитой дороги у избы, двор которой был полон собак, на вид подозрительно напоминавших волков.

– У вас, парни, серьезные проблемы, – с переднего крыльца их пристально разглядывал мужчина с небрежно покачивающимся на плече дробовиком. Он был стар, с серебристым ежиком волос и орлиным профилем.

– Вы знаете, кто мы?

– Я слыхал, в холмах прихлопнули пачку пси-копов. Не вы?

Мэттью откашлялся:

– Да, это мы.

– Вы их завалили?

– Да.

– Тогда заходите.

Он дал им жаркое из оленины и горячий кофе.

– Я зовусь Рассом Теллингом, – говорил он, пока они ели. – Это не мое имя, но кое-кто так меня называет. Я не очень-то переживаю о тех парнях, Пси-Корпусе. Они взяли мою жену. Пытались забрать моих сыновей.

– Вы отослали их?

– Да. В холмы. Здесь достаточно земли, чтобы скрыться. Они и мою жену забрали только потому, что один из наших переметнулся и помог ее выследить. Правда, потом мы его убили, так что теперь у них нет никого, кто знает эти места. Охотиться здесь им себе дороже выйдет. – Он ткнул в них пальцем. – Вы, ради вас они за ценой не постоят. Мы спрячем вас на время, повозим туда-сюда, – но, в конце концов, вы уйдете.

Утром за вами придут лохмачи и отведут в безопасное место. Знаете, вы появились здесь очень вовремя. В городе пси-коп, поджидает вас. Мы пока поводим его за нос.

– Вы знали, когда мы пришли?

– Лохмачи чувствовали этого мальца. Он громкий. Он может двигать вещи, да?

– Я могу двигать вещи, – подтвердил Реми.

– Мы не отдадим тебя им, так? Нет, не тебя.

Он повернулся к остальным:

– Мы подготовили кое-что, все будет путем.

* * *

"Лохмачи" обернулись близнецами, двумя молодыми людьми около двадцати лет. Они носили тяжелые куртки, сшитые из шкур, и выглядели так, словно сошли со страниц какой-то исторической книги. Они закусили яйцами и перемолвились о чем-то со стариком, говоря мало – во всяком случае, вслух мало, а Стивен вежливо держался в стороне. Ни к чему раздражать этих людей.

– Начнем, – сказал один из лохмачей, сбрасывая на пол тюк. – Вы, ребята, переодевайтесь в это.

Мэтью покопался в тюке. Там были длинное белье, джинсы, рубахи и тяжелые куртки вроде тех, которые носили парни.

– У нас есть свои, – заметил он.

– Недостаточно теплые, и в них слишком много металла. Если хотите спрятаться от вертолетов, лучше слушайтесь нас.

Так что они переоделись и отправились в лес.

– Почему вас называют лохмачами? – спросил на ходу Мэттью.

– Старая легенда, – откликнулся один из близнецов. – Лохмачи – это такие сверхъестественные люди, которые ушли от других, чтобы жить среди природы. Они не жили в домах. Другие побаивались их, но и обращались к ним за помощью. Прямо как к нам. Тэпам. Когда дошли слухи, что пси-копы неподалеку, мы просто отправились в лес, поохотиться.

Он повернулся лицом к Мэттью:

– Вы – Мэттью Декстер, верно?

– Да.

– Какая честь встретить вас здесь. Мы… – оба, казалось, секунду посовещались. – Мы так вами восхищаемся.

– Это вы достойны восхищения, – ответил Мэттью. – Привечаете незнакомцев, дурачите пси-копов.

Близнецы хором рассмеялись.

– Я Майк, это – Джимми. Скольких чужаков мы приняли? Всего несколько. Некоторым мы помогли перебраться с одного побережья на другое. Но вы, мистер Декстер… вы и Фиона сделали все это возможным. Все это.

Стивен только тупо слушал. Даже здесь, среди последних охотников-собирателей, этого не избежать. По крайней мере, это больше его не беспокоит.

* * *

Выпал снег, а они двигались с перевала на перевал. Он и Мэттью почти не разговаривали – видимо, исчерпали весь запас невысказанного друг другу. Что еще можно сказать человеку, после того как сознался, что не прочь убить его?

Лохмачи, чувствовавшие его настроение, посылали его на охоту, одного. Он редко добывал что-нибудь, но смысл его экспедиций был не в этом.

Несмотря на свое современное оружие, он все больше подчинялся ритму палеолита. Один, в лесу, выслеживая дичь, он нашел смысл в сохранении пустоты в безвыходном положении.

Пока не пришел зов. В первый день это был всего лишь шепот, но на второй он набрал силу. Ясность появилась на третий день, когда прикосновение превратилось в его имя.

"Уолтерс. Я один, без оружия. Надо поговорить".

Он просканировал долину внизу, разыскивая источник. Кто бы это ни был, он, возможно, держал его на мушке, и ему это не нравилось.

"У реки. Утром".

* * *

Человек появился, держа пустые руки на виду, жест древний, как само человечество. Стивен не ответил на любезность – он не опустил винтовку. В тридцати шагах незнакомец остановился и откинул капюшон своей парки.

– Федор?

– Ну конечно. А кого еще могли послать за тобой?

– Ты чокнутый сибиряк. Удивляюсь, как ты еще жив.

– Я тебя тоже люблю. Как ты?

Он секунду рассматривал темноволосого человека.

– Это ты мне скажи, Федор. Ты ведь пришел убить меня.

– Корпус – мать, Корпус – отец, Стивен. Меня послали за тобой, а не убивать тебя. Меня послал директор.

– Он? С какой стати директор заботится обо мне?

– Ну-ну, дружище. Я в курсе твоего задания. Я также знаю, что ты, должно, быть, близок… как это по-английски… близок к концу своей веревки. Ты очутился далеко, слишком далеко и слишком долго был оторван от семьи. Но теперь это закончится.

– Закончится? Или им просто понадобился этот мальчишка?

– Он пойдет с нами… ты сам знаешь. Только Корпус позаботится о нем как следует. Мы пытались связаться с тобой раньше, до этого кровопролития…

– Да, что насчет этого? Я убивал свою родню, Федор, я… это было частью моих приказов, но…

– Это прощено. Никто даже не узнает.

Стивен опустил оружие:

– Я могу пойти домой?

– Да. Осталось только забрать мальчика и этого Мэттью Декстера. Потом… Федор понял, что произошло, даже раньше самого Стивена. Не успел он

поднять кончик ствола своей винтовки, русский потянулся себе за спину. Когда его рука вынырнула назад, уже с пистолетом, дуло Стивена поднялось достаточно. Выстрелы грянули одновременно.

Одновременно они упали в снег.

"Сукин сын!" передал Стивен. Он не мог пошевелиться, но и боли не было. Прикосновение Федора быстро слабело. "Ты любишь их. Почему не сказал мне,

дружище? Я не мог…"

"Ты подстрелил меня!" гневно передал Стивен.

"Самозащита. Я видел, что к этому идет. Твое сознание…"

Теперь Стивен понял. "Это правда. Федор, я сожалею. Ты не мог понять".

"Я понимаю, что ты убил меня. Что тут еще понимать. О, господи! Так глупо с моей стороны умереть потому, что ты влюблен и не осознавал этого".

Стивен еще раз попытался подняться, но не смог. "Мне жаль, Федор", повторил он.

"Мне бы водки сейчас. И покурить. И…"

Стивен получил образ широко распахнувшейся двери, потом захлопнувшейся, света, и наступила тишина.

Он так и лежал, только он и небо, и впервые за всю жизнь он чувствовал, что примирился сам с собой.

* * *

Он очнулся на нартах. Их тянул Мэттью, лохмачи и Реми шли с другой стороны.

– Мэттью… – выговорил он.

– Шшш, Стивен, ты потерял много крови.

– Неважно. Мне нужно сказать тебе кое-что.

– Это может подождать.

– А может и нет. Я… Я прошу прощения, Мэттью. Я не понимал.

– Понимал чего? – Мэттью остановился и обернулся к нему.

– Недавно я говорил, что сопротивление работает только из-за вас с Фионой. У меня это прозвучало как оскорбление. Дело же в том, вы, ребята… – от острой сильной боли он стиснул зубы. – Дело в том, что тэпы становятся беглецами не по какой-то абстрактной причине, не из-за каких-то высоких идеалов, но потому, что сама жизнь их к этому вынуждает. Их жизни состоят из мучений: преследуемые, страдающие, не задерживающиеся нигде достаточно долго, чтобы сдружиться с кем-нибудь. Ищущие минуты счастья в годах боли. Они бегут, потому что надеются. Если у них не остается надежды, они вступают в Пси-Корпус или соглашаются на усыпители.

Но надежда столь хрупка, Мэттью. Нет ничего проще, чем убить ее. Но есть еще вы двое, в самом глазе бури, и каждый может видеть, что вы чувствуете, переживать то же, что и вы. Они могут увидеть, что надежда – не глупость. Вы любите друг друга, поэтому и они любят вас. Я… Мне кажется, я знал это уже давно, но не хотел замечать.

– Потому что из-за меня твои надежды рухнули, – прошептал Мэттью.

– Нет. Нет. Слушай меня, Мэттью. Я хотел Фиону. Она вызывала во мне страсть, не надежду. Только вы вдвоем, ребята, давали ее мне. Только вы оба. – Он облизал потрескавшиеся губы. – И еще кое-что. Я хочу, чтобы ты просканировал меня. Хочу, чтобы ты знал все.

– Ты слишком слаб для этого.

– Но если я умру…

– Не умрешь, – сказал Мэттью. – Мы связались с нашим контактом. Baraka Industries выслала вертушку три часа назад. Мы отправляемся домой.

– Где… – он выкашлял что-то по ощущению неотличимое от горящих углей. – Где дом на этой неделе?

– Ты знаешь. Там, где Фиона.

 

Глава 2

Совершенно ничего не значащая улыбка на округлом лице и взгляд тигра – таков был Халид Ахмед, сенатор от Объединенных Исламских Наций. То, что он появился не лично, а на экране коммуникатора, ни в малейшей степени не уменьшило эффект присутствия.

– Директор Вацит, – начал он, – надеюсь, у вас все благополучно сегодня.

– Более чем, благодарю вас, сенатор. Чем могу служить?

– Может быть, вы поясните мне, зачем "Варона" готовится к перелету на Венеру. Поправьте меня, если я ошибаюсь, директор, но я не сомневался – как и в том, что там на поверхности кипит свинец, – что на Венере беглых телепатов быть не может.

– Никогда не знаешь, где найдутся беглецы, сенатор.

– Мистер Вацит, вы никогда не славились чувством юмора. И при всем уважении я полагаю, что ваши попытки добиться известности на этом поприще несколько запоздали. Мы оба знаем, где можно отыскать беглецов – здесь, на Земле, на любом континенте, в любой стране. И к тому же, что странно само по себе, хотя вы – директор хорошо финансируемого, высокопрофессионального ведомства с полномочиями и правами на самоуправление более широкими, чем у любой другой аналогичной организации на Земле или вне ее, эти беглецы не только благоденствуют, но и причиняют с каждым днем все больший ущерб. Взрывы по всему земному шару. Школьников похищают прямо с проверок. За три месяца "освобождены" столько же лагерей переобучения. И тут вы собрались на экскурсию по Венере.

– На тамошней орбитальной станции произошло убийство.

– Прекрасно. Ну так пошлите телепата – со следующим транспортом.

– Убийца может быть беглым телепатом, как я говорил вам, и в этом случае требуется расследование Пси-Корпуса.

– В этом случае мне требуются все детали происшествия.

– Они будут вам предоставлены. После моего возвращения. Я уже на станции "Прима", и наше окно отправления вот-вот откроется.

– Тогда, возможно, вы просто скажете мне, почему для расследования банального убийства необходимо отправляться директору Пси-Корпуса.

– Это в пределах моей компетенции как директора.

– Да, это так. Но это не повод.

В ответ Кевин только пожал плечами.

Ахмед помрачнел:

– Я имею сообщить вам, директор, что многие из нас испытывают растущее беспокойство по поводу руководства Пси-Корпусом. Вам стоит иметь это в виду.

"Иными словами, некоторые из вас начали считать себя достаточно влиятельными, чтобы избавиться от меня", подумал Кевин, кивая собеседнику и отключая связь.

* * *

– Сэр?

– Да, мисс Александер? – Он обернулся и тут же вынужден был схватиться за что попало – в невесомости земные рефлексы снова предали его. Им оставался еще час или около того карусели – никогда не помешает прогнать несколько дополнительных проверок термоядерного двигателя, прежде чем начнется торможение на следующем участке перелета. Даже осознавая это, он предпочел бы снова обрести вес, пусть даже силу тяжести будет подменять инерция.

– Можно спросить?

– Вы мой ассистент уже сколько… пятнадцать лет? Полагаю, можете.

– Почему мы летим на Венеру?

– Как неуважительно, – скривился он.

– Да, сэр, я знаю, но после четырех дней на корабле каждый начинает гадать об этом.

– Разве вам не нравится книга? Неужели она недостаточно интересна?

– Да, сэр. Я хотела сказать, интересна. Этот Бестер написал что-нибудь еще?

– Да, написал, и это, возможно, вторая среди лучших книг в умозрительной фантастике двадцатого столетия. Та, что вы читаете – лучшая. Вы не согласны?

– Я не очень-то много читала научной фантастики, современной или старинной. А эта… ну, язык странный. Хотя забавно, что вместо "сканирования" они говорят "подсматривание". Думаю, я не вижу, в чем смысл такой литературы вообще. В конечном счете, предвидеть будущее у Бестера не получилось.

Вацит дотронулся до подбородка:

– Смысл фантастики не в том, чтобы предсказать будущее, но в том, чтобы вообразить его. Это две совершенно разные вещи. Я не понимал этого, когда сенатор Кроуфорд впервые затронул эту тему, но со временем я, наконец, грокнул это.

– Сэр?

– Неважно.

– Я продолжу чтение, сэр. – Она поколебалась: – И если вы не можете ответить, сэр, – насчет того, почему мы летим на Венеру – то так прямо мне и скажите, вместо того, чтобы уводить разговор в сторону.

– Мы летим на Венеру, чтобы выяснить, что было в той дыре в Антарктиде, – сказал он.

Ее глаза раскрылись так широко, как никогда прежде в его присутствии. Это напомнило ему гораздо более молодого интерна, который некогда давным-давно вошел в его кабинет.

– Что заставило вас… почему Венера, сэр?

Он успокоился и потянулся наружу проверить, что никто их не подслушивает и не сканирует. Никого. Кроме него и Наташи, на корабле были только экипаж – все П3 и слабее – и два пси-полицейских, оба сейчас спали в корме. Что же до электронных шпионов, его личная команда вычистила "Варону".

– Только вам. Понимаете?

– Да, сэр.

– Много лет назад, еще до вашего рождения, я прикоснулся к инопланетному артефакту, одному из тех, что нашли на Марсе IPX. Не центаврианский, не нарнский, но произведенный по технологии, невиданной ни до, ни после – пока вы и я не нашли на Юкатане тот осколок. Та же технология, мисс Александер. Органическая в основе, очень продвинутая.

– Ясно. Сэр, вы могли сказать мне об этом…

– Артефакты, о которых я говорю – одна из самых тщательно охраняемых государственных тайн Содружества, мисс Александер. Даже теперь я не имею права говорить вам о них. Я сделал это только из большого личного доверия к вам.

– Да, сэр. Я ценю это, сэр.

– Тогда вы оцените и то, что сейчас я сообщу вам нечто еще более секретное – об этом не знает никто, кроме меня.

Она кивнула.

– Фрагмент с Юкатана… вы ощутили что-нибудь необычное, когда держали его?

– По правде говоря нет, сэр… но я только П5.

– Артефакт с Марса имел ту же… сигнатуру. Когда я коснулся его, то почувствовал… думаю, я должен назвать это благоговением. Мисс Александер, вы должны знать меня достаточно хорошо, чтобы осознавать, насколько я терпеть не могу все иррациональное, непроверяемое, а уж тем более действовать на такой шаткой основе. Я не доверяю тому, что нельзя объективно проверить.

– Возможно, именно поэтому я медлил все эти годы и ничего не предпринимал, даже не пытался проверить свои подозрения, потому что они зиждились на предпосылках столь… сомнительных. – Он сделал паузу, чтобы дать время на осознание сказанного. Она действительно хорошо его знала. Не пыталась подольститься или поторопить его, но просто ждала продолжения, зная, что оно последует.

– Я снова должен сделать отступление. Когда я был совсем мал – восемьдесят лет назад, мне было четыре – умерла моя мать. Она обнимала меня. Она была очень сильным телепатом, как и я, даже в том возрасте. Я ушел с нею, когда она умирала, получилось что-то вроде невольного предсмертного сканирования. Я прошел через порог, и, думаю, едва там не остался. Я видел Шалако – некоего духа, в которого верит народ моей матери. Я чувствовал, что он добрый, хороший и очень могущественный. А затем он стал моей матерью, передающей мне дар.

Я никогда не сомневался, что дар был некоторым образом реальным. Думал, что она передала мне часть своей силы, увеличила мои способности. Как вы знаете, тесты не смогли оценить меня, но мне кажется, что я, по крайней мере, П13. Но после Антарктиды я стал задаваться вопросом, как, и могло ли все это случиться.

– Я помню, в Антарктиде вы что-то почувствовали.

– Да. Я ощутил посмертный след, такой старый, что его там вовсе не должно было быть. Потом я посылал туда П12 – разумеется, не уточняя, чего от них жду – и они чувствовали только слабое присутствие, ничего похожего на мои ощущения. То же самое и с артефактами: хотя П12 ощущали нечто, они не воспринимали никаких образов, столь же четких, как мои.

– Но вы же сами сказали, сэр, что сильнее их. И по крайней мере, вы получили объективное подтверждение, что ваши впечатления имеют какую-то внешнюю причину.

Он с неохотой кивнул:

– Посмертный след в Антарктиде был… хорошо знаком мне. Он напомнил мне Шалако из моего детства. Как и артефакты: с Марса и найденный нами, только сильнее… страннее и в тоже время – еще более узнаваемые. Это было, – продолжил он через силу, – почти как частица меня. Я узнал в них часть себя самого.

– Это не такое уж необычное явление, сэр, особенно среди тэпов.

– Да, не такое уж, но в большинстве случаев это иллюзия, игра ума. Поэтому я хочу проверить это наилучшим доступным мне способом. Вы спросите, как все это связано с Венерой. В видении, которое мне было в Антарктиде, было два существа, два Шалако, два… чем бы они ни были. Один погиб, и это его след я ощутил. Помните ту легенду, которую вы пересказывали мне? О двух братьях, сражавшихся с повелителями смерти? Один погиб, и его сущность осталась на Земле, а другой выжил и превратился в утреннюю звезду?

– Да, сэр.

– Утренняя звезда – Венера.

Только теперь Наташа выразила некоторое беспокойство:

– Сэр, я надеюсь, у вас есть еще что-нибудь помимо этого.

– Есть, – сказал он с некоторым разочарованием. – Но оно здесь. – Он постучал пальцем по голове. – Как будто я знал это уже очень давно. Как будто оно всегда было там. И еще потребовались вы и пятнадцать лет, чтобы убедить меня по-настоящему довериться этому.

Она задумалась на мгновенье, а затем посмотрела на него без всякой задней мысли:

– Сэр, если вы говорите, что доверяете ощущению – что ж, я тоже доверяю.

– Благодарю вас, мисс Александер. Но есть еще кое-что – нечто чуть более материальное. Помните, спутники в свое время регистрировали гравитационную и магнитную аномалии в том районе Антарктиды? Так вот, я выявил схожую аномалию на Венере – настолько схожую, что она почти на девяносто восемь процентов совпадает с той по интенсивности и размерам. Это на южном полюсе Венеры. Так что, может быть, я еще не окончательно спятил. Однако… – он умолк.

– Да?

– Мисс Александер, если вы когда-нибудь заподозрите, что я действительно схожу с ума, или начал выживать из него – я рассчитываю, что вы мне скажете.

Он ожидал, что она засмеется, но вместо этого она задумчиво поджала губы:

– Сэр… я не думаю, что вы сумасшедший или впали в старческое слабоумие. У меня и в мыслях этого никогда не было. Но есть кое-что, чего я не понимаю. И меня это уже некоторое время тревожит.

– В чем же дело?

Он ощутил ее сканирование, но не его, а в поисках "подглядывающих".

– Не беспокойтесь, – заверил он ее, – ничто не покинет эту каюту против нашей воли.

И даже теперь она понизила голос до шепота:

– Вы могли покончить с подпольем десять лет назад, покончить раз и навсегда. Я в этом уверена. Но вы этого не сделали, и, я думаю, даже немного помогали им. Почему?

Его лицо прорезала редкая усмешка:

– Я рассчитывал, что вы догадаетесь. Подводил к этому очень медленно, по капле, тщательно наблюдая за вами все время.

– Но риск… что бы вы сделали, если бы я попыталась предать вас?

– Я действительно не думал, что можете, но если бы все-таки могли – ведь я все равно не скажу вам правды, верно?

– Нет, сэр.

– И вы по-прежнему хотите услышать ответ на ваш вопрос? Даже зная, что вам может не понравиться то, что вы услышите?

– Да, сэр. Очень.

– Когда я только стал помощником сенатора Кроуфорда, моей целью было проникнуть в ряды MRA – не для саботажа, необязательно, но чтобы понять организацию изнутри, сформировать мнение о ней. Со временем мое представление ширилось, и я начал сознавать ее важность.

Когда я коснулся марсианских артефактов, то начал понимать кое-что другое. Нечто воистину глубокое. Там, в космосе есть такие создания, мисс Александер, по сравнению с которыми даже центавриане недалеко ушли от пещерных людей. Некоторые, я уверен, вполне доброжелательные – как создатели артефактов с Марса, например. По крайней мере, так мне кажется. Но у меня также сложилось впечатление – нет, уверенность – что есть и другие, кто может и, не задумываясь, уничтожит нашу расу с той же легкостью, с какой вы или я можем раздавить таракана на кухонном полу.

– Когда мы встретимся с этими существами, нам понадобится любое и всякое оружие, которое только окажется у нас в руках, среди коего я подразумеваю и нас. Нам понадобятся самые сильные тэпы, какие только найдутся – думаю, куда более сильные, чем те, что есть сейчас. П14, П30, если только такое возможно. И устойчивые телекинетики, – он тяжело вздохнул. – Я не могу даже приблизительно объяснить вам, почему я так думаю, и почему я так раздражаюсь, когда пытаюсь обдумать это тщательнее. Но я не сомневаюсь.

– Значит, спланированные браки были вашей идеей. Подготовить нас к сражению с этими инопланетянами, если они действительно существуют?

– О, они существуют. Но нет, генетическая совместимость была уже в ходу, когда я только начал работать на Кроуфорда. Я лишь поддержал эту практику.

– А подполье? В чем его роль?

– Эволюция. Подумайте о ней. Какие тэпы избегают контроля Корпуса? Умнейшие, сильнейшие, те, кто лучше всех знают, как работать вместе и поодиночке. Подполье – это тот генный пул, из которого мы черпаем. Если он исчезнет – если не будет подполья – мы лишимся процесса отбора. Искусственная селекция, скрещивание, может дать результаты быстрее, но эволюция обеспечивает непредвиденное. Я думаю – думал, во всяком случае, – что для лучшего будущего нужны оба процесса.

Наташа покрутила книгу в руках, явно взволнованная услышанным.

– Скажите, что у вас на уме, мисс Александер.

– Я никогда… сэр, я всегда понимала, что у вас есть некоторые глубокие планы, некий замысел, который направляет ваши действия. Я всегда восторгалась вами, всегда доверяла вашим суждениям. Вы всегда казались настолько рациональным, руководствовались здравым смыслом… – она умолкла, очевидно, не в силах закончить.

– И представить себе не могли, что в основе всего лежит догмат веры? Я не виню вас за высказанную тревогу, мисс Александер. Скорее я бы разочаровался в вас, если бы было иначе. Я боролся с этим в себе самом годами. – Он обернулся к небольшому иллюминатору и бросил пристальный взгляд на видневшиеся в нем загадочные звезды.

– Давайте попробуем другой подход, мисс Александер, – продолжил он. – Возможно, он будет для вас более приемлемым. Предположим, что я ошибаюсь насчет наших могущественных инопланетных врагов, а все прозрения – плод моей неуемной фантазии. У нас все равно остаются нормалы. Сейчас, сколь ненавистно нам это ни было бы признавать, они – наши хозяева. Я директор Пси-Корпуса только потому, что они не знают, кто я на самом деле. Следующий директор вполне может оказаться из быдла, и кто знает, куда в будущем заведут нас политики?

За мою жизнь наше положение менялось слишком часто. И оно снова изменится. Возможно, однажды они решат, что станет гораздо лучше, если на Земле вовсе не останется таких, как мы. Если мы все будем у них на учете, все в Корпусе, все в одном месте – что ж, это только упростит им задачу, не правда ли?

Лично я считаю Корпус нашим лучшим шансом – мы уже более влиятельны, чем представляется правительству. И однажды, в один прекрасный день, нормалы проснутся и обнаружат, что хозяева – мы, как и должно быть. Но день еще не настал, и до тех пор, по-моему, мудро не складывать все наши яйца в одну корзину. Подполье – не враг, мисс Александер. Враг – нормалы.

Он отвернулся от звезд:

– Я никогда не говорил всего этого ни одной живой душе, мисс Александер. Когда-то я был влюблен, но даже ей не сказал ничего. Но теперь я постарел. И я знаю вас… знаю, что вы меня поймете.

Она снова пристально посмотрела ему в глаза:

– Думаю, я отлично понимаю вас, сэр. И совершенно с вами согласна.

– И что вы теперь думаете о моем рассудке?

– Думаю, – будто говоря об очевидном, ответила она, – что в жизни не встречала более здравомыслящего человека.

– Благодарю. Я на это и надеялся. Вы спрашивали, почему мы летим на Венеру. Потому что я рассчитываю найти там ответ. Найти наше прошлое, и вместе с тем – наше будущее.

* * *

Командир станции не скрывал своего возмущения, когда "Варона" вошла в док, но поделать он ничего не мог. На борту "Люцифера" имело место убийство. Еще больше ситуацию усугубляло то, что в деле был замешан беглый телепат, но агенты Траут и Сасаки – двое пси-полицейских, с которыми они прилетели – знали свое дело. Когда "Варона" покинет орбиту Венеры, на борту будет труп самого настоящего беглеца, П10.

А пока Кевину надо побывать в другом месте. Он воспользовался одним из двух орбитальных "челноков" "Вароны", так что они с Наташей покинули станцию всего через несколько часов после прибытия.

Наблюдая, как колесо орбитальной станции уменьшается на фоне мраморной необъятности Венеры, Кевин почувствовал, что его убежденность начала таять. Не его доверие к его людям, но к самому себе. Он проделал весь этот долгий путь и так рисковал ради… ради чего? Что на самом деле он намерен найти?

О посадке на Венеру, чтобы исследовать аномалию, и речи быть не могло. Нет, корабли уже спускались туда, причем дважды, и оба раза оказывалось, что сесть на поверхность – не проблема. Последующий взлет – вот проблема. Их собственный "челнок" не сможет пройти даже сернокислые облака, окутывающие богиню любви, не то, что выдержать девятисотградусный, девяностоатмосферный поцелуй ее поверхности.

Как бы то ни было, Наташа вывела "челнок" на геосинхронную – нет, он предположил, что правильнее будет "афродитосинхронную" – орбиту над южным полюсом, где они и стали ждать, наблюдая, как ураганы один за другим взбаламучивают верхние слои атмосферы.

* * *

– Кислорода осталось на двое суток. "Люцифер" снова запрашивает, не нуждаемся ли мы в помощи.

– И еще раз ответьте, что не нуждаемся, – устало откликнулся он. – Продолжайте вызывать поверхность.

Наташа так и сделала. Он не чувствовал в ней ни малейшего сомнения, несмотря на два бесплодных дня, которые они провисели над планетой. Ее вера в него возрастала в обратной зависимости от его доверия самому себе.

Миновал еще день. Он отправил вниз второй планетарный зонд – другой он отправил еще в первый день. Он передавал сообщения на всех языках и на всевозможных волнах, от модулированной радио до пучков гамма-излучения.

Ему вспомнился Ли Кроуфорд, пытавшийся просигналить звездам фонариком.

* * *

Во тьме ему явились двое Шалако. Кевин едва мог различить контуры окружавшего его пуэбло, видел лестницу, выходящую из кивы, где хранились величайшие тайны. Шалако жестами подозвали его, и он последовал за ними в еще более глубокую тьму кивы.

Там они танцевали и пели о тех днях, когда его соплеменники были еще созданиями со сросшимися пальцами и ногами, когда они жили глубоко под землей. Танцуя, они превратились в братьев-близнецов, богов войны, детей Солнца, сияющих всей полнотой великолепия своего отца. Они пели о том, как вывели его пращуров из темноты в верхний мир.

Мир этот был переполнен чудовищами, мрачными и ужасными, но близнецы выступили против чудовищ, разя их молниями и пламенем. Они, эти танцоры в масках, пели о поверженном зле, и о грядущем еще большем зле.

В конце концов, они должны были уйти. В конце они могли только оставить чудесный дар детям, коих вывели из глубин Земли, возвысили от скользких водных тварей до пятипалых людей пуэбло.

В конце концов, один из близнецов умер, а другой в танце удалился. Кевин приблизился к телу, не потерявшему своего ослепительного сияния, оставшемуся в маске. Он снял маску.

Под ней он увидел свое лицо.

* * *

– Сэр! – он проснулся словно от толчка, сон слетел с него, но мысли и чувства, исчезнувшие на восемьдесят лет, остались где-то на краю его сознания. Он редко думал о том и никогда не верил в то, что было так дорого его матери, мир духов и веры, в котором она жила. Восемьдесят лет наставления матери дремали в нем.

Теперь они пробудились.

– Сэр, там что-то происходит.

– Что, мисс Александер? – просыпаться с возрастом все труднее, тело словно репетирует смерть. Он протер глаза.

– Все наши сенсоры несколько минут назад отключились, – сообщила она с поразительным спокойствием. – Все до единого.

– Подключитесь к спутниковой сети.

– Тоже вырубилась, думаю, и "Люцифер" не ответит. Что-то глушит абсолютно все.

Кевин поплыл вперед, в кабину. Нос "челнока" указывал прямо на планету. Ночь рассекала пейзаж надвое, взбитые сливки и тьму. На фоне желто-белых арабесок росло нечто. Точка, кружок, и не просто приближающийся, но раскрывающийся как орхидея, а может быть и как жук, расправляющий крылья.

То был корабль, но корабль непохожий ни на что, виденное им прежде. Он рос до тех пор, пока Венера не исчезла, остался только корабль, его панцирь переливался, рисунок на нем изменялся незаметно, но постоянно.

Оно открыло пасть и поглотило их.

"ПРИХОДИ". Голос сгустился из невесть откуда взявшегося шума, словно порядок, вырастающий из хаоса. Невозможно было понять, сказано ли это вслух или промыслено.

Он посмотрел на побелевшую как мел Наташу:

– Вы слышали?

– Да, сэр. Сэр, датчики на корпусе снова функционируют. Снаружи килородно-азотная атмосфера, давление равно нормальному.

Он всмотрелся в иллюминатор, но снаружи была только темнота.

– Ну, мисс Александер, – спокойно поговорил он, – пойдемте, посмотрим на ваших астронавтов-ангелов.

* * *

Едва он вышел, как на полу появились бледные узоры, напоминавшие фосфоресценцию поверхности океана, какую он видел однажды ночью. Свет постепенно становился ярче, перламутровые отблески, вспыхивающие на крыльях стрекоз. Он почему-то напомнил ему киву. Столько отголосков. И хотя для уха звуков здесь не было, но ниже, под уровнем звука – Манки иногда называл это "ветерком" – раздавалось слабо модулированное жужжание. Кевин не мог выделить в нем ничего конкретного – ни мысли, ни эмоции. Вместо этого у него возникло ощущение совершенства, как будто вдруг он увидел наилучшее решение проблемы, или внезапно уловил симметрию в том, что за секунду до того казалось неуловимым и беспорядочным.

Успокоившись, он потянулся своим сознанием дальше. И снова ошеломляющее чувство узнавания волной нахлынуло на него.

"Я бывал здесь".

"ДА". В сотню раз сильнее, чем раньше, голос заполнил все.

"Где ты? Кто ты?" спросил Кевин.

"Я ЗДЕСЬ. Я ВСЕГДА БЫЛ ЗДЕСЬ". И перед ним, в блеске света и славы, явился Шалако, чей головной убор был подобен лучам Солнца. Чувство благоговения, даже преклонения, ударило его так сильно, что он почти упал на колени. И что-то зазвучало внутри него, как струна откликается на звук настроенной в тон ей струне поблизости. Видение накрыло его.

"Он видел войну, размах которой превосходил всякое воображение. Враг был тьмой; корабли, черные пауки. Миры рушились перед ними, целые расы сгинули. Они были хаосом, они были концом всего, они были чудовищами от начала времен…" Взрыв образов, слишком мощный для осознания. "Война закончилась, но лишь на время. Они не ушли, чудовища, только затаились. Их враги тоже ждали, те существа, которые явились ему в образе Шалако, ангелов, богов потому, что только так он мог воспринимать их. Они ждали и готовили младшие расы к тому, что грядет. Даже расу столь юную, что в памяти ее сохранилось только самое смутное эхо последней войны. Человечество. Двое пришли, вместе, готовить их. Один погиб…"

Переживание распалось на отдельные образы, столь яростно яркие и чуждые, что он почувствовал, как теряет себя. Он умирал, все, что было им, распадалось в ничто. Но был путь, частица, которая могла уцелеть, вместилище, приготовленное для нее. Место ожидания, сна и, однажды, пробуждения. Он ушел в это место и упокоился в нем.

Он снова был в пещере, в объятиях матери, и он чувствовал, как она ускользает, и он сам вместе с нею, и буря, свет, Шалако, дар. Мгновения сливались, смерть, покой, дар. Образы сливались. И он понял – некоторые из них.

"Вы сотворили нас", сказал он Шалако. "Забирали некоторых из нас, столетиями изменяли нас, возвращали наши гены назад, на Землю, вживляли их людям".

"ДА".

"Чтобы выступить против тех чудовищ. Чтобы спасти нас самих".

"ДА".

"Дар, мой дар, он ведь от вас, так или иначе. Что это? Почему я видел твоего… брата? Почему я чувствовал то, что он чувствовал?"

"ЗЕРКАЛО НИКОГДА НЕ ВИДИТ СЕБЯ. ОТРАЖЕНИЕ НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ СОБОЙ".

Кевин хотел переспросить, но уловил в словах Шалако беззвучный подтекст, который ясно говорил: эта туманная загадка – его окончательный ответ.

"Ты… привел меня сюда".

"ДА".

"Зачем? Что я должен сделать?"

Секундная пауза, словно осматриваются с края очень высокого утеса.

"ЭВОЛЮЦИЯ ВЕДЕТ К НЕСОВЕРШЕНСТВУ. ЭТО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВЫМИРАНИЕМ".

И все ушло. Свет погас.

"ТЕПЕРЬ ИДИ".

* * *

Вернувшись на "челнок", вокруг которого вновь был только вакуум, Кевин посмотрел на звезды и теперь увидел притаившийся среди них ужас. Врага. Он чувствовал ненависть к нему, которая была его и не его. Он слышал слова Шалако.

У него за спиной осторожно кашлянула Наташа:

– Сэр?

– Да, мисс Александер?

– Когда вы… Кого вы видели?

– Сияющего духа. Свою мать. Себя.

– Я видела ангела.

– Подозреваю, это не столько то, что вы видели, сколько то, что оно для вас олицетворяет.

– Это было… это было изумительно.

– Да.

– Как вы думаете, что он имел в виду, в конце? Это прозвучало почти так, словно он велел нам что-то сделать.

– Эволюция ведет к несовершенству, – Кевин вздохнул. – Я должен был увидеть это давным-давно, но не видел. Я потерял время.

– Не понимаю.

– Я был прав, насчет нужды в воспроизводстве сильных телепатов. Вы видели врага?

– Я видела… жутких тварей. Порождения мрака.

– Да. Но мы можем их одолеть, так или иначе… или наши потомки смогут. Думаю, вот почему один из… ангелов… умер. Думаю, враг нашел их на Земле, увидел, чем они заняты. Полагаю, они начали очень давно, помогали нам, направляли нас. Но буквально лет сто назад, они сделали последний толчок, передали нам заключительный дар. Теперь все в наших руках. Корабль исчез, верно? Как и аномалия?

– Да, сэр.

– Да. Он оставался здесь, пока мы не нашли его. Теперь он ушел.

– Эволюция ведет к несовершенству?

– Ну да, разумеется. Эволюция – только воспроизводство, ничего больше. Она никогда не создаст ничего "лучше", во всяком случае, в ожидаемом смысле. Она даже исключает крайности в угоду приспособляемости. А нам нужны именно крайности – наилучшие телепаты, какие только возможны. Эволюция действует вслепую. Естественный отбор ничего не планирует, он только реагирует – с ледяной неспешностью – на существующие условия. Но разумные существа могут планировать и конструировать. Мы теперь не подчиняемся эволюции, свободны от ее ограничений. Телепаты созданы не эволюцией; она не сможет создать и лучших телепатов. Во всяком случае, достаточно быстро. Это наша задача, возобновить работу там, где остановились наши творцы. Это – задача Пси-Корпуса, – он слабо улыбнулся. – Зеркало никогда не видит себя.

* * *

Больше они не разговаривали, и через какое-то время Наташа уснула. Задумчиво вглядываясь в нее, он устроился в слабом тяготении, создаваемом их ускорением. Она была хорошим помощником, даже хорошим другом. Он доверял ей больше, чем кому бы то ни было из ныне живущих.

Но настолько он ей довериться не мог. В этом он ей не доверял. Это было его предназначение, его ноша. У него еще хватит времени сделать то, что должно.

Пси-Корпус уже на правильном пути – он уже сделал большую часть необходимого. Это ему было известно. Что осталось неясным: передал ли погибший Шалако каким-то образом частицу своей души его деду, от него матери, наконец, ему? Или все происходило еще тоньше, фиксация на уровне генов, управляющих формированием нейронов, программа, спавшая до поры, и запущенная определенным воздействием?

Он не знал, да это и не было важно. Действительно важным было только знание, что у него больше нет никаких сомнений.

Подполье было его заблуждением, вызванным тем, что он позволил эмоциям влиять на его суждения. Чтобы Пси-Корпус оставался тем, что он есть, его члены должны терпеть некоторые неприятные вещи. Его любовь к Нинон Давьон и ее дочери – его дочери, Фионе – подвигла его оправдывать неверный и почти катастрофический курс. Нинон не хотела видеть свою дочь в Пси-Корпусе, который он создавал.

Но его чувства – ничто по сравнению с куда большей необходимостью. Если человечество падет, вымрет, борьба тэпов против быдла лишится всякого смысла. Только объединенные силы смогут выстоять против грядущего мрака, и только Пси-Корпус в состоянии обеспечить единство. Он убережет Фиону, если сможет, но с сопротивлением нужно покончить. Так оно очень скоро и случится.

Его предназначение. Его ноша.

Он вытянул пальцы и легонько дотронулся до лица Наташи.

И отпрянул. Шалако – или что бы это ни было на самом деле – оставил там что-то. Что-то маленькое, почти незаметное, но нечто в ее мозгу. Похожее на семя.

Он снова вытянул пальцы и легчайшими прикосновениями закончил работу. Она будет помнить все, но не сможет говорить об этом ни с кем, кроме него. Когда они оба умрут, посвященных не останется.

Но машина к тому времени будет достроена. Машина заработает, не ведая, зачем. Это наилучший путь. Машина, знающая свое предназначение, свою судьбу, может взбунтоваться, попытаться пойти своим путем. Человечество – и телепаты – больше не могут позволить себе роскошь такого рода мнимой свободы.

Усталый, он лег на свою койку и спал без сновидений.

* * *

В своих снах Наташа Александер видела создание света, и оно в свою очередь смотрело на нее пронзительным взглядом, пробивавшемся сквозь кости и кровь, проникавшим до самой сути; оно осматривало ее генетическую структуру и было довольно. "ТО БУДЕШЬ ТЫ, ЕСЛИ МРАК ПРИДЕТ РАНЬШЕ", говорил свет, "ИЛИ ОДИН ИЗ ТВОЕЙ ЛИНИИ, ЕСЛИ МРАК ПРИДЕТ ПОЗЖЕ. ТЫ, ИЛИ ЭХО ТЕБЯ, БУДЕШЬ СТРЕМИТЬСЯ НА ЗОВ, И ПРИДЕШЬ К НАМ, И МЫ ЗАВЕРШИМ РАБОТУ, НАЧАТУЮ В ТЕБЕ".

И когда свет гас, Наташа Александер утирала слезы безграничной любви и грезила о завершенности: сияющей, неразрушимой, цельной.

И еще она знала: они встретятся вновь.

 

Глава 3

Фиона послала молодому портье свою самую обаятельную улыбку. Он смутился и снова уткнулся в конторку.

– Я так и не нашел в списке вашего имени.

– Уверена, найдете. Мириам Сото.

– О. Как странно, мне показалось, что вы назвали другое имя. Должно быть, ослышался. Разумеется, проходите.

– Спасибо, красавчик.

Она оставила его краснеть у дверей. Добыть нужное имя из его сознания не составило труда – как и то, что он не знает Сото в лицо – но когда появится подлинная Мириам, возникнет пикантная ситуация, так что надо поторапливаться.

Бальный зал "Времен года" только начинал заполняться, поэтому пока людей было видно издалека. Она сразу заметила прямо впереди высокую элегантную фигуру Холдена Уотерса в окружении стайки юных прелестниц. Пытаясь двигаться плавной походкой – что было затруднительно отчасти из-за недостатка опыта, отчасти из-за непривычки к открытому вечернему наряду – она присоединилась к стайке, держась с краю, пока не перехватила его взгляд.

– Бог мой, – сказал он. – Поверить не могу, что знаком с вами.

– У некоторых весьма короткая память, – откликнулась она.

– Только не говорите, что мы встречались! Такое лицо я бы не смог забыть!

– Что ж, возможно, вы не можете припомнить не только мое лицо, – сладким голосом ответила Фиона. Девицы вокруг возмущенно зафыркали, а две даже оставили их группу.

– Юная леди… – начал он уже с почти нескрываемым раздражением в голосе.

– Да… папик? – подхватила она с ударением на последнем слове.

– Юная леди, я понятия не имею, кто вы…

– Это ничего, папик, главное, анализ на отцовство знает, кто ты, и…

– Может, побеседуем наедине? – он оглянулся вокруг. Подобно нейтронам, попавшим в плутониевый заряд, те первые возмущенные девицы вызвали цепную реакцию, и внимание всей стайки переключилось на других. Фона улыбнулась и помахала им вслед, когда Уотерс уводил ее из зала, твердо, но осторожно сжимая ее руку.

Через несколько мгновений они очутились в небольшой гостиной.

– Так, юная леди. Не знаю, встречались ли мы на самом деле или нет…

– Папик, тебе лучше выключить камеру, если она здесь есть.

– Перестань меня так называть!

Он ничего не сказал о видеонаблюдении, и по его поверхностной реакции она поняла, что камер здесь действительно нет – насколько знал Уотерс.

Тогда она с милой улыбкой вытащила из сумочки пластиковый пистолет и выстрелила. Затем были вздох – в пистолете использовался углекислый газ – и немного крови, когда дротик вонзился Уотерсу в горло. Выражение ужаса и потрясения только проступало на его лице, а ноги уже подкосились. Она подхватила бесчувственное тело и усадила в кресло.

– Приступим! – сказала она самой себе, стаскивая длинные перчатки, положила руки ему на виски и начала сканирование. Узнав все, что нужно, она поместила в его сознание очень четкую, неотложную мысль. Когда он проснется, его голова будет занята только тем, что одна из его фабрик должна взорваться, причем он будет знать, какая и когда. Ему едва хватит времени на эвакуацию рабочих и больше ни на что.

Она вновь натянула перчатки, полезла в сумочку и вытащила черный фломастер. Уотерс остался в кресле с надписью "ЖИТЬ СВОБОДНЫМИ" на лбу.

Она возвращалась не через танцзал, а выскользнула через заднюю дверь, про которую ей сообщили. Через нее можно было выйти, но нельзя войти.

Она вернулась к своему минивэну – допотопному "Кортесу" – проехала несколько кварталов и припарковалась. Выбравшись из вечернего платья, она натянула джинсы, майку, легкий бронежилет и свитер и снова села за руль.

Фиона выехала на шоссе I-5, и направилась на юг по направлению к Такоме, миновала аэродром "Боинг-Митцубиси" и по боковому съезду спустилась в серые дебри промышленной зоны. Припарковавшись у внешнего заграждения, она вытащила из отсека под сиденьем винтовку и кусачки и вылезла из машины.

Внешняя ограда была почти символической и остановила бы только детей – настоящие меры безопасности были дальше, и о них должен побеспокоиться кое-кто другой. Фиона за пару минут прорезала проход в сетке, взглянула на часы и пролезла в дыру. Теперь оставалось только ждать. Разглядывая мигающие огни на верхушках вентиляционных труб фабрики Уотерса, она пыталась сохранить сосредоточенность, но от вида фабрики "усыпителей" гнев перехватывал дыхание. Ни один, кто хотя бы раз видел тех зомби, в которых превращают телепатов подавляющие их способности препараты, не мог вообразить это "законной альтернативой". И тем не менее, препараты производят тоннами, не так ли? А нормалы зорко следят за тем, чтобы их соседям делали уколы не реже двух раз в неделю. После всего этого пришел их черед ослепнуть.

В 22:00 взвыли сирены. Оставалось надеяться, что это означает только, что Уотерс очнулся и сделал все, как надо. Через пятнадцать минут она услышала топот нескольких человек, бегущих к ней, и подняла винтовку на случай, если это не те, кого она ждала.

"Мэттью?"

"Это мы!"

И в то же мгновение в корпусах фабрики Уотерса вспыхнули три маленьких солнца, а секундой позже налетела ударная волна. Следом появились Мэттью, Стивен, Синемон, Адам и Феба. Фиона очутилась в руках Мэттью, позволив себе роскошь быстрых объятий.

– У вас получилось!

– Отличный план! – сказал Стивен, хлопнув ее по спине. – И будет еще лучше, если не попадемся. Валим отсюда!

Они набились в минивэн, Стивен сел за руль, газанул, и они помчались прочь.

– Были трудности? – спросил Мэттью, сжимая ее руку.

– Только великосветская часть.

Машину тряхнуло от очередного, еще более мощного взрыва.

– А вот это были "усыпители", – прокомментировал Стивен. – Чтобы добиться максимального рассеивания, пришлось сначала снести корпус.

– Погода не меняется, – заметил Мэттью. – Облако должно пройти прямо через Сиэтл. Может быть, попробовав эту дрянь на вкус, они не будут так настойчиво пичкать ею нас.

Ажиотаж эвакуации и сопутствующая ей паника, охватившая округу, прекрасно прикрыли их отступление. Они вернулись на I-5, снова съехали с него через несколько миль и ненадолго остановились у явочного дома в Рентоне. Здесь Синемон, Адам и Феба перебрались в зеленый "Богатырь Макаров" и направились прямиком на юг, к Портленду. Фиона, Мэттью и Стивен остались в минивэне. Они шесть часов колесили по проселочным дорогам, обогнули величественный Рейнир, проехали насквозь долину Якима, пока не добрались, наконец, до частного аэродрома, принадлежащего корпорации "Рентек".

У ворот их встретил щеголеватый юноша в черном костюме-тройке.

– Вы, должно быть, разыскиваете местный виноградник? – спросил он.

– Ага, – откликнулся Стивен. – Я ищу бутылку "Шалди" урожая шестьдесят первого года.

Парень удовлетворенно кивнул.

– Добро пожаловать, мистер и мисс Декстер, мистер Уолтерс. К вашей поездке все готово. Самолет ждет вас. Меня зовут Ринальдо д'Агуила, я буду иметь удовольствие сопровождать вас во время путешествия.

– Несомненно, удовольствие, – ответил Стивен.

* * *

Фиона на пробу дважды подпрыгнула на огромной кровати.

– Я, кажется, совсем забыла, каково это, – заметила она, распластавшись под пологом.

– А будет еще лучше, – сказал Мэттью, заглянув в соседнюю комнату. – Душ. Может, помоемся, перед тем, как изгваздаемся, миссис Декстер?

– К чему это разделять? – подняла она бровь. Она еще раз подпрыгнула на кровати и катапультировалась ему в объятья.

Позже, когда они лежали вспотевшие и прижавшиеся друг к другу, Фиона обвела комнату сонным взглядом:

– Знаешь, а мне даже в голову не пришло, что здесь может быть камера.

– Теперь поздновато об этом беспокоиться.

"Ты им доверяешь?"

"Я валяюсь голым в одном из их сьютов, что говорит совсем не мою в пользу, потому что нет, я им не доверяю. Но они всегда хорошо играли за нас. Мы бы потратили чертову уйму времени, готовя подрыв фабрики "усыпителей" без их помощи, а смыться оттуда и вовсе не было бы шансов. А теперь мы в прекрасной комнате и имеем в запасе день или два, чтобы прогуляться по Французскому Кварталу, пока они готовят следующий переезд. Это как небо и земля по сравнению с нашими обычными маршрутами". Он погладил рукой ее по животу.

(скептицизм) "Они помогают нам вовсе не из любви к тэпам, а потому, что Уотерс – их конкурент по фармацевтическому бизнесу", – ответила Фиона.

"Совершенно верно. Но если бы подполье держалось на одном альтруизме, оно имело бы весьма бледный вид".

С этим она не могла не согласиться.

* * *

Фиона спала беспокойно. Кровать чересчур удобна, комната – слишком хороша. Некоторые из ее народа спали по ночам на улицах, некоторые – в концентрационных лагерях. Ей казалось неправильным, что ее окружает такая роскошь.

Но это было еще не все. Она вылезла из кровати и подошла к окну, вглядываясь в огни Нью-Орлеана. Внизу раскинулся новый Французский Квартал, отстроенный заново после жуткого наводнения 2092 года. Но слишком новым он больше не казался. Вообще, наводнение уничтожило столь значительную часть города, что многие предлагали переименовать его в Новый Нью-Орлеан, но это предложение оказалось не самым популярным.

В глубине души она гадала, не стоит ли и ей стать Новой Фионой.

Она по-прежнему любила свое дело, но в ней самой многое переменилось за те четырнадцать или около того лет, что она занимает место Манки. Сначала была вера в то, что она обязательно победит, изменит весь мир. Это было чудесное, наилучшее чувство. Небольшие победы – когда им удавалось выхватить ребенка из лап Пси-Корпуса или взорвать фабрику "усыпителей" – были неплохи, но в прежние времена они оставались только приправой к главному блюду – мечте о последней битве, после которой все будет хорошо.

Но годы незаметно подтачивали эту мечту, и вот однажды, не осознав даже, когда или почему, она поняла: эти маленькие победы – все, что у них есть, потому что войну – войну выиграть невозможно. Вода заполняла их шлюпку быстрее, чем они могли вычерпывать.

В конце концов, ей пришлось согласиться, и даже отчасти смириться с этим. Беда была в том, что она не могла и заикнуться об этом другим, даже Мэттью. Людей приводило к ним и поддерживало во всех испытаниях только одно: вера в то, что однажды все закончится, и они выйдут на свет. Их поддерживала надежда.

И они с Мэттью, лучше или хуже, к добру или худу, стали воплощением этой надежды, ее сосредоточием. Что почувствуют остальные, если узнают, что у нее, Фионы, матери революции, в сердце больше не осталось надежды?

Осторожный стук в дверь прервал ее мысли. Она нашла и надела джинсы, натянула майку и заглянула в дверной глазок.

Это был д'Агуила. Что ему понадобилось?

Она приоткрыла дверь.

– Мисс Декстер?

– Это я.

– Я надеялся, что не придется вас беспокоить, но возникло дело особой важности, и мы очень рассчитываем, что можем просить вас об одолжении.

– Вам нужно кого-то просканировать? Сейчас?

– Пожалуйста.

Она задумалась. Это одна из разновидностей платы за помощь, которую им оказывают корпорации. В штате "Рентек" состоит, пожалуй, сотня тэпов, но все они из Пси-Корпуса, а значит, не будут проводить незаконных сканирований.

Заранее чувствуя себя по уши в грязи, она кивнула. Мэттью спал, и она не стала его будить.

* * *

"Делом особой важности" оказался молодой человек около двадцати пяти лет, блондин с вьющейся шевелюрой и симпатичным круглым лицом. Фиона отметила про себя, что оно было бы еще симпатичнее, если бы не рассеченная губа и разбитый нос. Она рассматривала его через поляризованное стекло, за которым в серой комнате стояли небольшой стол и два стула.

– Он тэп, – сказала она д'Агуиле, – и сильный.

– Достаточно сильный для пси-копа?

– Да.

Д'Агуила, казалось, скрипнул зубами:

– Он около года работает в нашем департаменте технической поддержки. Попался на том, что пытался переслать куда-то наружу файлы, но при задержании сумел стереть и файлы, и адрес назначения.

– И что вам нужно от меня?

– От вас требуется узнать, что он тут делал – что знает о наших соглашениях с подпольем, и так далее.

– Это непросто. Он будет блокировать.

– Делайте, что считаете необходимым.

– Он может оказаться сильнее меня.

– Мы просим только попробовать.

Она кивнула, хотя в животе заныло.

Но вошла.

И сразу же почувствовала его прикосновение.

– Ты – одна из нас, – мягко промолвил он.

– Я в этом очень сомневаюсь, – отрезала она. – Ты ведь пси-коп. Как насчет этого?

"Да, я пси-коп. И горжусь этим. Но я хотел сказать, что ты одна из нас, тэп. В Корпусе или нет, мы одинаковые. Родня".

– Говори вслух, – потребовала она.

"Ты не захочешь, чтобы я сказал вслух то, что знаю. Догадываюсь, ты из подполья".

"Хорошая догадка", – ответила она.

"Вы много работаете с этими людьми. А знаешь, они ведь вас используют".

"Как и мы их. Чтобы бить твоих головорезов. В чем разница?"

"Так я и думал. (пауза) Они собираются убить меня".

"Это меня не касается", сказала Фиона. "Ты сам вырыл себе могилу. Но если будешь сотрудничать, позволишь мне сканирование, я смогу вытащить тебя отсюда. Не знаю, что будет потом, но убивать тебя я не хочу".

(усмешка) "Если ты узнаешь то, что знаю я, да еще передашь им, меня тем более прикончат. И тебя, заодно".

– Дай просканировать тебя.

"Хочешь? Держи".

Образы заполнили ее сознание. Сколько это продолжалось, сказать она бы не смогла, но в конце ее трясло.

"Сиди тихо", передала она ему, когда все закончилось. "Я скажу, что не смогла тебя просканировать".

Он кивнул, и она вышла из комнаты.

– Ну, как? – спросил д'Агуила.

– Слишком трудно. Пока. Держите его там и не давайте спать. Попробую еще раз утром.

Д'Агуила замялся:

– Я рассчитывал получить результаты к десяти.

– И получите. Обещаю. Мэттью мне поможет.

– Очень хорошо.

Она ощутила тень подозрения. Оставалось надеяться, не слишком сильного.

– Я сама найду дорогу обратно, если вы не возражаете. Быть рядом с кем-нибудь сейчас… неуютно, – она постучала себе по голове.

– Понимаю.

По пути назад, она постучалась в дверь Стивена. Через несколько секунд и невнятных ругательств сонный Стивен появился на пороге:

– Эге. Что стряслось?

– Заходи к нам на кофе. "Это важно, бери свои шмотки".

– Ранние пташки, а? Ладно. Буду сей момент.

* * *

Они топтались на балконе, пока Стивен не закончил.

– Тут чисто, – объявил он, наконец, пряча "жукодава" в сумку. – Думаю, можем говорить.

– Хорошо. Я уже рассказала Мэттью, они просили меня просканировать пси-копа.

– Сукины дети. А ты?

– Ну, да. Хотя даже особенно напрягаться не пришлось, он сам все отдал. Я прикинулась, что не смогла его расколоть и пообещала им, что мы вместе попытаемся еще раз утром.

– Ладно, я въехал. К чему все эти китайские церемонии?

– Потому что пси-коп здесь вовсе не из-за подполья. Он выслеживает работорговцев.

– Что?

Она впечатала кулак в стену почти с удовольствием от резкой боли в костяшках пальцев.

– Черт возьми, Фи…

– Из каждых трех тэпов, которых "Рентек" переправляла к нам, один пропадал. Мы думали, что их перехватывает Пси-Корпус. А это не он. Мы помогали этим ублюдкам продавать телепатов в рабство.

– Господи…

– Ты уверена? – спросил Мэттью.

– Сам его просканируй.

– Нет-нет, конечно я верю… проклятье, что будем делать?

– У этого копа в голове все основные невольничьи рынки. Мы можем отыскать всех, одного за другим, и вернуть. Но, прежде всего, нам нужен коп. Я не оставлю его этим чудовищам.

– Он же пси-коп, – рыкнул Стивен. – Сдаст нас при первой возможности.

– Я не собираюсь его усыновлять, – огрызнулась Фиона, – просто вытащим его отсюда.

Мэттью кивнул:

– Фиона права. Это наша вина… мы направляли людей в "Рентек", и теперь они – рабы. Наша беда. Мы вытащим копа.

– Я с этим не спорю, – стоял на своем Стивен. – Но мы можем выяснить все, что он знает, а потом…

– Что потом? Договаривай! – потребовал Мэттью. – Хладнокровно прикончим его? Конечно, когда в меня стреляли, я убивал пси-копов, но так? Нет.

– Ладно-ладно. Мы его вытащим.

* * *

Охранников отключили дротиками Фионы. Они так и не узнали, кто их подстрелил. Куда большей проблемой оказались д'Агуила и стоявший рядом с ним детина с дробовиком. Открыв дверь, они, должно быть, включили какой-то сигнал тревоги; громила уже поднял им навстречу свою пушку, а д'Агуила вытаскивал браунинг.

Фиона изо всех ментальных сил ударила телохранителя, захватив его в тот момент, когда он уже нажимал на спусковой крючок. Д'Агуила успел выстрелить и попал Стивену в грудь. И хотя удар наверняка был очень силен даже через бронежилет, он нимало не уменьшил напор Стивена. Он с такой силой впечатал д'Агуилу в стену, что пошла трещинами штукатурка. Мэттью, тем временем, аккуратно парализовал телохранителя дротиком.

Пси-коп был там же, где она его оставила, но, кажется, его снова били.

– Так и знал, что ты зайдешь, – прошепелявил он из-за свежесломанного зуба.

– Заткнись. Знаешь это здание?

– Достаточно, чтобы мы выбрались. Но у них здесь, в здании, четыре готовых к отправке тэпа.

– И ты, конечно же, знаешь, где.

– Ну, типа того. Нам нужно только позвонить в Корпус…

– Нет! – гаркнул Стивен, взводя курок браунинга д'Агуилы. – Ты покажешь, где они. Сдать их Пси-Корпусу не лучше, чем оставить их здесь.

– Ты в это не веришь.

– Заткнись и делай, что говорят.

– Ладно, пушки-то у вас.

– Чертовски верно.

– Будите д'Агуилу.

С этим пришлось немного повозиться. В конце концов, они пробились в его сознание и поставили на ноги.

– Шо… – заплетающимся языком пробормотал д'Агуила.

– А вот что, – бросил Мэттью. – В этом здании держат четырех тэпов. Ты отведешь нас к ним, а потом выведешь всех отсюда.

– Невозможно. Здесь теперь все перекрыто по тревоге.

Стивен встряхнул его за шкирку:

– Надейся, что это не так, иначе тебе придется что-нибудь придумать. Потому что если ты прав, то ты – труп. И не пытайся нас обмануть или завести в ловушку, ты же понимаешь, не выйдет. А теперь будь паинькой, лады?

Взгляд д'Агуилы заметался между ними, вероятно, в поисках признаков сочувствия. Если это было так, то он не нашел ничего.

– Может и есть путь, – признал он. – Эсперы на уровне D. Если повезет, мы сможем спуститься оттуда к вертолетной площадке в президентском лифте. Если повезет.

– Кто смел, тот и съел, – бросил Стивен. – Ты можешь через систему устроить ложную тревогу в другой части здания?

– Да.

– Займись.

* * *

Они обходили патрули в коридорах, заранее чувствуя их приближение, но вот обмануть детекторы движения было куда сложнее. Когда они добрались до уровня D, у Фионы сложилось стойкое ощущение, что петля затягивается. Стоило лифту открыться, как ее впечатление полностью подтвердилось искрами и металлическими щелчками пуль вокруг.

Стивен взревел и ринулся вперед с дробовиком наперевес, словно из шланга заливая дробью все перед собой. Два человека вскрикнули и рухнули на пол, обливаясь кровью.

– В конце коридора, – проговорил д'Агуила, с трудом сдерживая тошноту при виде такого зрелища.

– Отлично. Мэттью и я туда, Стивен, держи лифт.

– Понял.

– Дайте мне оружие, – предложил пси-коп, – могу помочь.

– И не думай, – отрезал Стивен.

Двери были, разумеется, заперты, но пропуск д'Агуилы открыл их.

Когда дверь скользнула в сторону, две девочки-негритянки – близняшки лет двенадцати – рыжеволосый мальчик вряд ли старше пяти и худощавая молодая женщина чуть за двадцать уставились на Фиону пустыми глазами. Она ощутила их оцепеневшие сознания, и ее едва не вырвало.

– "Усыпители". Черт их побери.

– Идемте. Все идем. Мы уходим отсюда, – позвал Мэттью.

Грохот стрельбы в коридоре усилился.

Когда они подошли, Стивен с глубокой кровоточащей царапиной на руке изрыгал ругательства:

– Дети?

– Выбираемся. Как тебя,… д'Агуила, куда?

– Этот уровень – хранилище. Лифт там, за складами.

– Веди.

Внезапно двери на лестницу с треском распахнулись, оттуда вылетели и завертелись у ног Мэттью два яйцеобразных предмета.

– Мэттью! – только и взвизгнула Фиона, когда Стивен дернул ее вниз.

Но взрыва не последовало, а секундой позже Мэттью метнулся мимо:

– Газ! Бежим!

Они петляли по кроличьему садку складов и небольших закутков; впереди Мэттью и д'Агуила, Стивен прикрывал тыл, а она и пси-коп бежали между ними, подталкивая с трудом плетущихся телепатов.

Стивен завязал настоящий арьергардный бой, когда они промчались через большой склад и добрались, наконец, до маленького лифта. Пропуск и биоидентификат д'Агуилы открыли его, и они получили примерно двадцатисекундную передышку, прежде чем двери снова раздвинулись.

Невероятно, но факт: когда они вышли, крыша была пуста. Вертолет стоял на площадке, но не успели они пробежать и половину дистанции, как под ногами снова заклацкали пули. Безо всякого укрытия Стивен растянулся на крыше и снова разрядил дробовик. Рядом с ним Мэттью выпустил шесть пуль и начал менять магазин.

Три охранника в тяжелых бронежилетах, укрывшись за большой антенной, поливали крышу расчетливыми умелыми очередями из девятимиллиметровых автоматов "Нага". Весь путь беглецов до вертолета был для них как на ладони.

Фиона решилась. Опустившись на колено, она аккуратно прицелилась в того охранника, которого видела лучше остальных, и выпустила первую очередь.

"Тащи их в "вертушку", коп. Будем вас прикрывать, пока сможем".

"Не выйдет".

"А если вас не прикрыть, тем более не выйдет! Пошел!"

Она снова выстрелила и уже не видела, как пси-коп и его подопечные прорывались к вертолету. Она была слишком занята и медленно считала про себя, прикидывая, за сколько добегут они сами.

Через тридцать секунд охранники не выдержали. Двое метнулись из-за укрытия вперед, а двое оставшихся встали в полный рост и стреляли уже почти безостановочно.

Мэттью, которого едва перерубило пополам, откатился в сторону. Искры вспыхивали в считанных дюймах от лица Фионы. В отчаянии она попыталась дотянуться до мыслей охранников, но было слишком далеко, чтобы в такой суматохе надежно их заблокировать.

Стивен взревел и ринулся на ближайшего противника. Отшвырнув разряженный дробовик, он открыл ураганный огонь из пистолета, который подобрал, должно быть, на уровне D. Один из охранников опрокинулся на спину, пуля угодила ему в голову.

Двери лифта раскрылись. Фиона отчаянным рывком перевернулась на спину и подстрелила двух вновь прибывших, но пули рикошетировали от их брони. Она снова надавила на спуск, но боек только чиркнул по пустому патроннику. Она отпрянула от ответного огня, понимая: что бы они не делали, это конец.

И тут лифт и все вокруг него вдруг исчезло в ослепительно-белой вспышке, почти мгновенно сменившейся бесформенным черным облаком.

Не понимая, что случилось, она вскочила и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как пси-коп разворачивает установленный в "вертушке" гранатомет в сторону укрывшихся за антенной.

Он усмехнулся ей, когда она в сопровождении Стивена и Мэттью карабкалась в вертолет.

* * *

Они бросили вертолет где-то возле Атчафалайи, позаимствовали видавший виды грузовик "Фольксваген" со стоянки подержанных машин и поехали на запад, в сторону Мексики. Стивен и Мэттью сидели в кабине, а Фиона, коп и спасенные телепаты забрались в кузов. Фиона проверила, не ранен ли кто-нибудь. Спасенные были как будто целы, но она теперь опасалась, что их пичкали не только "усыпителями". Кажется, они до сих пор не реагировали на происходящее вокруг.

Пси-коп обнажил в усмешке сломанные зубы:

– Из нас вышла неплохая команда, – заметил он. – Полагаю, ты – П12. Из тебя бы вышел чертовски хороший пси-коп.

– Скажешь это еще раз, и я проделаю в твоей башке лишний глаз, – почти ласково ответила Фиона.

Он равнодушно пожал плечами:

– Что дальше?

– Во-первых, я поблагодарю тебя за спасение наших жизней. Затем ты скажешь нам, где еще "Рентек" держит телепатов.

– По большей части они не в "Рентеке". Их сдают в аренду, продают частным лицам, преступным группировкам; можно назвать это "обменом кольцами".

– Но ты знаешь, как получить архив таких сделок.

– Да, знаю.

– Он нужен нам.

– Зачем? Собираетесь воевать на два фронта? Один – против Пси-Корпуса, другой – против "Рентек"? Я очень сомневаюсь, что у вас есть на это ресурсы.

– Ты понятия не имеешь, что у нас есть. Может, мы так и сделаем.

– Хуже того, "Рентек" – один из ваших союзников. Неужели вы возьметесь теперь перепроверять всех "друзей" подполья? Начав однажды переворачивать такие камни, никогда не угадаешь, что отыщется под следующим. Станете чересчур разборчивыми – подполье останется совсем без союзников.

– Назови мне места.

– Не стану.

Фиона фыркнула:

– Еще как станешь.

– Нет. Какую жизнь вы можете предложить этим детям? Всегда в бегах, всегда под угрозой повторения того же самого? Там, среди нормалов, наш народ всегда будет только жертвой.

– А в Пси-Корпусе мы всегда будем только рабами.

Он покачал головой:

– Жаль, если ты и вправду в это веришь. Все, что мы делаем – это защищаем тэпов. Нормалы нас ненавидят. Они никогда не смотрят на нас иначе, как на послушное им орудие. Пси-Корпус – единственное место, где мы свободны и в безопасности. Я ничего не скажу.

– Мы выбьем это из тебя.

– Вы поступите так с одним из своих родичей? Тогда все, что рассказывают о вас, фанатиках, – правда.

– Послушай… как тебя зовут?

– Хэкман. Клод Хэкман.

– Клод, я бывала в лагерях. Я видела, что делают "усыпители". Я знаю, что такое Пси-Корпус и не желаю быть его частью. Ты не можешь этого увидеть, потому что тебе промыли мозги. Ты – стойкий солдатик. Но не пытайся вкрутить мне все это, ладно? Вы лишили людей их основополагающих прав, и этим открыли дверь для того, чем занимается "Рентек". И всем наплевать, потому что у тэпов нет прав, а Пси-Корпус это поддерживает, придает законный вид.

– Пси-Корпусу не наплевать. Меня чуть не убили из-за этого. – Он указал подбородком на спящих детей. – Ты толкуешь о свободе. Спроси, чего хотят они. Свободы подвергаться насилию… или быть под защитой и опекой, среди своей родни?

– Я не буду с тобой об этом спорить.

– А что же ты будешь делать со мной? После того, как поджаришь мне мозги?

Некоторое время Фиона молча смотрела на проносящиеся мимо ряды неохватных кипарисов.

– Сделаем так, – сказала она, наконец. – Ты назовешь нам половину и оставишь половину себе. Мы продержим тебя, пока не убедимся, что ты сказал правду, и тогда отпустим тебя еще немного побыть стойким солдатиком. Половину нам, половину – Пси-Корпусу. Если это не устраивает, мы выбьем из тебя все и пристрелим.

Клод задумался.

– Это ошибка, – в конце концов, решился он, – но будь по-вашему.

– Отлично.

Одна из близняшек протерла глаза, встала и робко приблизилась.

– Иди сюда, – позвала Фиона, протягивая руки. Девочка устроилась в ее объятьях и снова закрыла глаза.

Фиона тоже закрыла глаза, уловив волну нежности, быстро сменившуюся злостью, обе поразительно сильные. Пси-коп считал, что у него есть семья, но она знала, что такое семья, и Корпус ею не был. Как, впрочем, и сопротивление; оно было лишь надеждой на семью, которой когда-нибудь станет. Молитвой о ней.

И тут она поняла, где затерялась ее надежда, и может быть – только может быть, – как ее вернуть.

 

Глава 4

Я не могу говорить об этом, поэтому я должна это записать. Фиона сказала мне, что я могу начать вести дневник. Мне эта идея показалась не самой умной. Что если его найдут пси-копы, и все узнают? Но она рассказала об одной девочке по имени Анна Франк, которая жила давным-давно. Она сказала, что иногда можно пойти на риск – что если бы фашист нашел ее дневник и прочитал; возможно, это растопило бы его сердце, и это избавило бы мир, по крайней мере, от одного злого человека. Не убив его, а сделав его хорошим.

Жаль, что я не начала вести дневник раньше, тогда я смогла бы записать приятные вещи.

Потому что Фиона умерла. И Мэттью умер. И Стивен умер. И если вы, кто сейчас это читает – пси-коп, пусть это растопит ваше сердце. Потому что они были настолько хорошими людьми, что у меня нет слов, чтобы это описать. Они дали нам любовь, надежды, мечты, и никто не сможет забрать их у нас.

Я верю в то, что они не умерли, но знаю, что это не так, потому что никто ничего не слышал о них, а они не могли уйти так надолго, и не дать нам знать, что с ними все в порядке. Но я верю в то, что они живы.

Полагаю, я должна представиться, поскольку это мой дневник. Меня зовут Дженни Винтерс, мне тринадцать лет. Я родилась в Соединенных Штатах, в Вермонте, но я не помню Вермонта. Моя мама была тэпом, как и я, и они с папой вынуждены были много скитаться. Она никогда не скажет мне, но я знаю, что случилось с отцом. Он устал от всего этого, и оставил ее, сдав властям. Но она забрала меня и сбежала. Я думаю, сначала, мы были в Англии. Оттуда мы поехали в Индию, затем в Амазонию.

Там мама стала работать на корпорацию. Я не стану писать ее название или даже город, потому что они знали, что она была тэпом, и наняли ее для незаконных сканирований. Они платили ей не очень много, и мы жили там, где они сказали.

Место было не очень – просто одна небольшая темная комната с одной кроватью, и крохотная кухня. Но там у нас были тарелки. Я и мама покупали их вместе, и она позволила мне выбрать орнамент. До этого у нас никогда не было настоящих тарелок.

Мы жили в приятном районе, с парком и даже пляжем неподалеку. Я выучила португальский язык довольно быстро и подружилась с Мили, Паоло и Рексом.

В школе меня никогда не проверяли на наличие телепатических способностей. Мама сказала, что об этом для нас позаботилась ее компания. Я думаю, что это была главная причина, почему она работала на них, потому что мне кажется, что ей очень сильно не нравилось то, что она делала.

Я напишу еще немного завтра.

24 июля 2189 года

Дорогой дневник:

Я почти ничего не писала сюда, потому что я подслушивала, о чем говорили люди на одной из встреч, прошедшей на днях. Я не должна этого делать, но я тренируюсь быть незаметной. Я уже слышала все истории о Фионе, Мэттью и Стивене, и знаю – чтобы быть хорошим лидером сопротивления нужно стать хорошим как в шпионаже, так и в схватке.

Я хочу стать такой же, как они. Я не хочу просто ехать по железной дороге в какое-нибудь безопасное место. Я хочу сражаться. Я хочу полностью разрушить Пси-Корпус, а может быть, заодно, и Купол Земли.

Фиона и Мэттью говорили, чтобы мы пока не думали об этом, что мы уничтожим их только тогда, когда придет время. Я думаю, Стивену понравилось бы то, что я говорю.

Мне нравиться Стивен. Мэттью великий человек, но он женат на Фионе, но возможно когда-нибудь, я женюсь на Стивене.

Если исключить то, что он мертв. Я просто не могу представить ничего, что могло бы убить Стивена. В него попадали около шестидесяти раз, и он всегда поднимался на ноги.

Я теряю нить рассказа. Я почти ничего не писала, потому что на этой встрече (нет, мистер Пси-коп, я не скажу тебе, кто на ней был), на этой встрече они сказали, что мы пали духом.

Они сказали, что некоторым людям в подполье, никогда не нравились Фиона и Мэттью, и теперь они будут делать, что хотят. А другие люди потеряли надежду. Я думаю, с тех пор как Ф, М, и С исчезли, было схвачено много людей.

В общем, мама умерла в Амазонии. Я точно не знаю, что произошло, потому что сначала я не желала слушать их, а потом не верила им. Из компании, в которой работала мама, ко мне пришли люди и сказали, что она умерла, и что они позаботятся обо мне. Тогда мне было, наверное, десять.

А потом они сделали так, что продали меня мистеру Фарберу. Да, мистер Пси-коп, я говорю вам это имя, и я написала это не по ошибке. Мне все равно, что случиться с мистером Ахиллесом Робертом Фарбером. Я работала в его доме. Я начала слышать голоса, когда мне было девять, и он знал об этом. Он заставлял меня подслушивать разные вещи. Он заставлял меня слушать то, что чувствовали другие люди, а потом заставлял меня передавать ему эти чувства. Неприятная штука, похоже на то, как человеку сначала сделали больно, а затем избили.

Были и другие, возможно более чувствительные вещи, но Фиона сказала, что они должны остаться моим личным делом.

Иногда он делал со мной некоторые вещи, и заставлял меня, одновременно, передавать ему мои ощущения. Я не хочу говорить обо всем этом, но Фиона сказала, что я должна говорить об этом. Что я не должна стыдиться, потому что, это не было моей ошибкой. Поэтому я не стыжусь. Мне бы хотелось забыть это. Я привыкла пить и нюхать клей, надеясь, что это поможет мне забыть, но Фиона положила этому конец. Обычно из выпивки я предпочитала водку или виски, если могла их достать, но теперь мне этого вообще не нужно.

25 июля 2189 года

Они были как король Артур, Гвиневера и Ланселот. Ну не совсем так, но я подумала, что должна сделать литературное сравнение, как вы, должно быть, делали в школе. Я умела читать, когда пришла сюда, но Фиона научила меня любить чтение. Я попыталась сказать, что они были как король, королева и прекрасный рыцарь, даже еще лучше, чем Ланселот, потому что Стивен никогда бы не предал Мэттью, и тем более Фиону.

Наверно они больше похожи на Трех Мушкетеров.

Несколько месяцев назад, они получили известие, что судно с тэпами, следовавшее из Китая, должно было подвергнуться досмотру и обыскано пси-копами в Кейптауне. Они добрались туда вовремя, захватили портовое начальство, и притворились ими. Потом они направили пси-копов не на тот корабль, а на другой, какого-то лейтенанта Тонга, который схватил пси-копов и отправил их работать куда-то на маковые поля. Надеюсь, они все еще там. Так им и надо.

В другой раз, Фиону и Мэттью схватили в Центрально-Африканском Блоке. Стивен просто прошел по зданию, где удерживали его друзей, и убил всех до единого, как ангел мщения.

Смотрите, ведь лидеры не должны подвергать себя опасности. Вы видели президента Индрасингха, ведущего войска во время бунта в Квебеке? А они делают это. Они не хотят посылать никого из нас, чтобы мы делали работу, с которой они могут справиться сами.

Они говорят, что король Артур на самом деле не умер, он просто ждет, пока в нем не появиться необходимость. Если Ф & М & С сейчас там же, и ждут пока они не будут нужны, то мы уже нуждаемся в них.

Я не уверена, что Три Мушкетера также предполагали ждать где-нибудь, но нам бы не помешала и их помощь.

2 августа 2189 года

Я пьяна. Я и один из парней пошли в магазин, где мы играли в шпионов. Это хорошая тренировка, для того чтобы быть скрытной. И мы достали бутылку чего-то с неприятным вкусом (я не могу прочитать, что на ней написано), но очень крепкое.

Ну и пусть. Если бы Фиона не хотела, чтобы я пила, она бы не позволила себя убить. Я ее ненавижуе.

Мне надо идти. Мне кажется, меня сейчас стошнит.

4 августа 2189 года

Я не хотела говорить, что ненавижу Фиону. Я не ненавижу ее. Иногда, когда я выпью, я злюсь на нее.

Я не рассказала вам, как мы встретились первый раз. Они нашли меня в доме мистера Фарбера. Фарбер иногда помогал им, но когда они узнали о некоторых вещах, которыми тот занимался, они полностью разрушили его дом. Он, должно быть, пронюхал об этом, потому что его не было там, когда они пришли. Стивен нашел меня в моей комнате. Я подумала, что он часть очередной игры, но он одел меня, и сказал, что мы уходим отсюда. Затем пришла Фиона, и когда она увидела меня, она заплакала. Ее слезы заполнили всю мою голову.

Стивен хотел убить мистера Фарбера, но они не смогли найти его.

Я думаю, сопротивление катится к черту. Они разрушили железнодорожную станцию, и при этом погибло много нормалов. Фиона и Мэттью не позволили бы случиться такому. Им это было бы отвратительно.

В любом случае, теперь нам нужно уходить. Я не знаю, когда мне удастся продолжить дневник снова.

3 сентября 2189 года

Я не могу в это поверить. Не думаю, что я когда-либо была такой счастливой.

Фиона, Мэттью и Стивен не умерли. Они здесь. А лучшей новостью из всех новостей, является то, почему они уходили. Не потому что их схватили, не потому что их перестало что-либо заботить. Они уходили, потому что у Фионы появился малыш! Они назвали его Стивен, или просто Сти, так что теперь его не перепутают с большим Стивеном. Я не могу даже описать, как я счастлива. Это похоже на то, как будто солнце заходило надолго, но потом взошло, и стало сиять ярче прежнего.

Стивен очень горд. Он держит ребенка с видом влюбленного мальчишки. Он всем рассказал, что был его крестным отцом. Кроме этого, они нашли время на меня! Стивен заключил меня в крепкие объятия, как только увидел, и спросил, как продвигаются дела с революцией, пока он был в отъезде. Я не стала говорить ему, что не все шло гладко, потому что это теперь не имеет значения. Фиона и Мэттью тоже обняли меня, хотя они были очень заняты. Все хотели увидеть их и их малыша. Мне кажется, Фиона погрустнела, когда обнимала меня, потому что, я думаю, она почувствовала запах алкоголя в моем дыхании, но теперь, когда она вернулась, конечно, я завяжу. Вот только сегодня вечером последний разок, потому что мои друзья сказали, что мы должны отпраздновать это событие, и они знают, где можно стащить немного настоящего виски, а не того дерьма, что мы обычно пьем.

Мне не вериться, что я настолько счастлива. И все остальные тоже. Подумать только – ребенок! В Пси-Корпусе людей заставляют делать детей с теми, с кем им не хочется, потому что они разводят людей как собак, чтобы получить пуделя или нечто подобное. Им мало и этого, они крадут детей, забирают их от родителей и выращивают. Но у Фионы и Мэттью другое дело, у них настоящий, замечательный, красивый, свободный малыш.

И каждый раз мы намекаем им, чтобы они не останавливались на этом. Я слышала, как одна из пожилых женщин говорит это. Так что, мистер Пси-коп, если вы читаете это, вы проиграли. Вы не сможете помешать нам, не важно, что вы сделаете. Вы не сможете.

* * *

Кевин Вацит пролистал остальные страницы маленькой книжицы, но все они были пусты.

– Значит, я стал дедом, – пробормотал он. – Подумать только.

Он включил коммуникатор:

– Пришлите ко мне мисс Александер.

– Да, сэр.

Наташа вошла через несколько минут.

– Что с девочкой? – спросил он.

– С ней будет все хорошо. Бедняжка. Они должны были глубоко просканировать ее, но конечно, она восстановится. – Она неловко помялась. – Она ведь не вернется обратно в лагерь, не так ли?

Кевин покачал головой, теребя в руках маленький дневник:

– Нет. Она уже достаточно настрадалась в руках нормалов. У нас здесь есть все, чтобы указать ей правильный путь. Дом, наставники и семья. Она натерпелась всякого и смущена, но для нее еще ничего не потеряно.

– Корпус – мать, Корпус – отец.

– И мы, сироты, нуждаемся в нем. Она поймет это, со временем. Скажите ее учителям, чтобы проявляли повышенное терпение.

– Да, сэр.

– И еще одно. Вы получили место расположения их восточной оперативной базы?

– Да. И они не собираются передислоцироваться, поскольку мы добились того, чтобы им казалось, что девочка была схвачена местными. Они не знают, что она у нас.

Он кивнул:

– Мы ждали долго, но, думаю, пришло время действовать. Подполье совсем отбилось от рук. Даже их сторонники в Сенате вынуждены это признать. Настало время избавиться от него. А эти Фиона и Мэттью Декстер, кажется, центр всего этого. Им нужно сохранить жизнь – мученики нам ни к чему. А когда они примкнут к Корпусу и выступят против подполья, даже те, кто останется после сегодняшней ночи, будут стерты с лица Земли навсегда.

– Да сэр. Но что если они не захотят присоединиться к нам, сэр?

– Они захотят, потому что они нужны нам, а нашем ведомстве добились крупных успехов в технологии социальной адаптации. Надеюсь, их удастся призвать к благоразумию, но если мы не сможем, то… мы не сможем. – Он сухо улыбнулся. – Конечно, сначала мы должны их взять. Ударную группу усилить вдвое от штатного количества. Да, кстати, согласно дневнику этой девочки, их ребенок сейчас там, в их поместье. Примите меры, чтобы он не пострадал.

– Будет сделано, сэр.

Она ушла, а он снова стал листать книжицу. Один листок, который он до этого не заметил, выпал. Кто-то, по-видимому, девочка, набросала на нем картинку цветными карандашами. Король и королева, с коронами на головах, рыцарь в золотых доспехах, а напротив – ясли. Снизу она подписала: "Галахад родился".

А про себя он добавил: "С днем рождения, Стивен Кевин Декстер".

 

Глава 5

Фиона на цыпочках подошла к кроватке, не до конца уверенная в том, что еее разбудило. Маленький Сти замечательно спал. Обычно, в эти утренние часы, он или громко хныкал или лежал, зажатый между ней и Мэттью.

Она встала на колени, и вновь подивившись происходящему, пристально посмотрела на малыша, чувствуя его маленькие сны про цвета и запахи. Ей даже не пришлось проникать в его мысли, чтобы найти их там; он уже сам был способен передавать. Не то, чтобы это было очень неожиданно, но они ожидали подобного гораздо позднее.

– Все хорошо? – спросил Мэттью.

– Извини. Я не хотела тебя разбудить.

– Ты и не разбудила. Я не спал, когда ты поднялась.

Он свесил ноги с кровати, встал и присоединился к ней:

– Он прелестен, правда?

– Когда не плачет, ты хотел сказать?

– Даже когда плачет. Когда ему хочется поплакать, мой сын самый лучший плакса в мире. – Мэттью зевнул. – Хотя и не стоило бы делать этого так часто.

Она чмокнула его, потом, подумав, поцеловала крепко и долго. Он ответил ей:

"Я люблю тебя", когда поцелуй заканчивался.

Через некоторое время, когда они снова лежали в кровати, Сти начал посапывать. Фиона встала и принесла его к ним.

– Что ж, отпуск подошел к концу, – сказал Мэттью, щекоча ей живот.

– Отпуск? Я не помню никакого отпуска. Помню, сначала я весила тонну, а затем…

– Выражусь точнее. Я имел в виду… не сделали ли мы ошибку, скрывшись из поля зрения. Дела тут шли не очень хорошо.

– Нам это было необходимо, – возразила Фиона. – Нашему сыну это было необходимо. Мы взяли небольшую передышку, но теперь мы готовы начать снова.

Она сделала паузу.

– Я беспокоюсь за Дженни. Ты видел ее? Она снова пьет.

– Я…

– Что?

– Я ждал подходящего момента, чтобы сказать тебе. Сейчас тоже не совсем подходящее время, но…

– Что-то с Дженни?

– Да. Она пропала, как теперь выясняется, три дня назад. Это не Пси-Корпус; местный шериф поймал ее на мелком воровстве в магазине.

– И ты не сказал мне?

– Я сам узнал об этом за несколько часов, перед тем как лег. Я собирался сказать утром, чтобы дать тебе хоть немного поспать. Фиона, я послал за ней наших лучших людей. Мы вернем ее.

– Три дня? Что насчет залога? Почему мне не сообщили?

– Ты сейчас слишком занята, – сказал он, поглаживая Сти по мягкой головке. – А с залогом возникла проблема. То, что она сделала, подпадает под правонарушение несовершеннолетнего, а это усложняет дело. Мы должны сыграть роль какого-нибудь ее родственника, и это надо подтвердить документально.

– Мы должны были взять Дженни с нами, когда уходили отсюда. Я знала, что это было бы лучше, чем оставлять ее здесь.

– Если следовать этой логике, мы должны были взять всех, – пробормотал он.

– Знаю, знаю. Бедная Дженни.

– Мы найдем ее. Стивен отправиться за ней завтра.

– Хорошо.

Тем не менее, ей было не по себе. Она лежала на спине и не могла уснуть. И тут, внезапно, Сти странно вскрикнул. Это не было похоже ни на один

звук, который он издавал до этого, это вообще не было похоже на голос ребенка. Это прозвучало как-то по взрослому – конечно, не сам звук, который в любом случае исходил из младенческих голосовых связок, – а что-то в его тоне и интонации. Это был крик страха и безнадежности, и от этого у нее по спине поползли мурашки.

Он вскрикнул так еще раз – теперь она услышала этот крик в его мыслях.

– Мэттью! Мэттью!

Он тоже проснулся, как только Сти стал кричать.

– Что с ним происходит?

– Он что-то чувствует. Что-то слышит, и…

Она спрыгнула с кровати, подбежала к коммуникатору, включила его, и стала перебирать абонентов. Это была примитивная система, сработанная с миру по нитке, без намека на искусственный интеллект, но она работала и не могла быть отслежена. У них были неприятности с современными системами – скрытые недокументированные функции выдавали их при подключении к общей сети.

Устройство работало, но выдавало только атмосферные помехи.

Она набрала второй номер. Тот же результат.

Номер три моргнул, и с ней на связи оказались Чин Сунг и Нэд Ковалевски. Они с удивлением смотрели на нее.

– Привет маленькая мама, – сказал Ковалевски, – что стряслось?

– Нэд, первый и второй периметры не отвечают. Что там происходит?

– Что?

Он начал щелкать кнопками на панели управления.

– Вот черт. Ты права. Может, какая-то неисправность…

– Нет. Нэд, Сунг, уходите, сваливайте оттуда!

Сунг поднимал винтовку, когда дверь позади них внезапно с грохотом слетела с петель. Должно быть, в первый момент звук взрыва перегрузил микрофон, потому что дальнейшее происходило без звука. Из дыма показались двое мужчин в черной униформе пси-полиции. Их оружие выплюнуло пламя. Сунг упал сразу, Нэд успел сделать два выстрела но, кажется, ни в кого не попал. Затем пси-коп прицелился в камеру, и экран погас.

– Боже мой.

Она врубила тревогу, и набрала пятый номер. Она услышала, как позади Мэттью с проклятиями натягивает одежду. Экран снова ожил, на этот раз появилось серьезное квадратное лицо Терренса Энока.

– Да?

– Тэр, у нас гости. Они прошли, по крайней мере, первый, второй и третий периметры. Я уже иду к вам. Подрывай штольню и начинай эвакуацию.

Она бросилась к своей одежде.

Мобильность никакой нелегальной организации не может быть абсолютной. Ей необходимые опорные базы, узловые центры, хранилища, места отдыха. Существует определенный маршрут, по которому люди перебираются между ними – от дома к дому, из страны в страну. Эта подпольная сеть, и люди, задействованные в ней, по сути, и являлась подпольем.

Но у подпольщиков была пара укрепленных центров, которые переносились лишь раз в несколько лет. Это были главные командные центры, которые можно было обнаружить, только воспользовавшись точной информацией о его местоположении от кого-то изнутри.

Это был один из таких центров – череда неглубоких пещер в низовьях реки Теннесси.

Сто тридцать лет назад здесь была гостиница – туристическая достопримечательность. Но она обанкротилась, и ее, не привлекая лишнего внимания, купила одна горнопромышленная компания. Но если бы кому-то в лабиринте документов удалось отследить настоящий источник финансирования, он бы наткнулся на некоего Джосая Тозера, очень состоятельного человека, который лишился единственного сына – из-за Пси-Корпуса.

Это был его мемориал пропавшему сыну, его месть Пси-Корпусу, его дар тем, кто все еще был свободен. Периодически покидаемый, и вновь занимаемый, это был один из лучших центров организации. Тозер умер десять лет назад. Ему не доведется узнать, что его наследие уничтожено.

Когда Фиона и Мэттью добрались до штаба, они застали странное сочетание сумасшедшего дома и убийственной деловитости.

– Они нападают повсюду, – сказал им Энок. – Андорра, Сингапур, Солт-Лейк-Сити – все самые важные базы, узлы и укрепления. Мы потеряли их все.

– Они не могут просто глушить нашу связь?

– Да, могут. Но у нас есть система антенн в двадцати милях отсюда, кабели от которой идут через твердую породу глубоко под землей, и они не знают о ней. Хочешь посмотреть сериал Колина Бейтмана – пожалуйста. Хочешь предупредить конспиративную квартиру в Норвегии – нет.

– Но как? Как им это удалось?

– Они долго готовились к этому, – раздалось позади них.

Они повернулись и увидели Стивена Уолтерса.

– Этот ублюдок, Вацит. Я думал, что понимаю его, думал, что сорвал его планы, когда рассказал вам всю правду про себя, ребята. Но он играл с нами все это время. Он мог сделать это в любой момент. Раньше, когда я был его человеком, у него уже была вся нужная информация, чтобы разом накрыть все – я знаю, потому что был одним из тех, кто передавал эту информацию.

– Тогда, почему сейчас?

– Что-то изменилось. Не знаю. Раньше мне казалось, что он даже хочет, чтобы подполье существовало.

– В этом нет смысла.

– Вацит – странный старик.

– Сейчас это не важно. Нам надо выбираться отсюда, и спасти то, что можно в этой ситуации.

– Мы должны спасти Сти, – отчаянно прошептала Фиона, прижимая младенца к груди. – Мой сын не будет расти в Пси-Корпусе. Не будет.

– Ладно, парни! – Мэттью повысил голос. – Разбегаемся! Похоже, им известен только парадный вход, так что мы должны начать выводить людей через задние двери. Возможно, на этот случай они задействовали слежение со спутников, поэтому у первых из нас будут лучшие шансы. Бегите что есть духу, только не все сразу, и не в одну сторону. Мы обоснуемся где-нибудь и дадим вам знать, где еще безопасно.

Он сделал паузу.

– Я люблю вас всех, – сказал он. – Вы лучшие. Только держитесь, куда бы вас не занесло. Они могут поймать нас, но они не могут нас сломить. Теперь идите и будьте осторожнее!

Он повернулся к Эноку.

– Вы отслеживаете их?

– Да. Они каким-то образом заблокировали нашу компьютерную систему, но я засек их с помощью детекторов движения. Они все еще укрепляются около входа.

– Это означает, что они еще не прошли мимо штольни?

– Так точно.

– Тогда, почему вы ее до сих пор не подорвали?

– По двум причинам. Датчики движения аппаратно зашиты в нашу систему коммуникаций, а всем остальным, в том числе и зарядами, управляет наш компьютер. А они его заблокировали.

– Правило Манки номер один, – сказала Фиона. – Не доверяй взрывчатку компьютеру. Почему мы его нарушили?

– Думаю, это сделала Ким. Она хотела, чтобы этим занимался компьютер, в то время как мы бы занялись отступлением.

– Глупо. Хотя, возможно, она была "спящим агентом" Пси-Корпуса. Проклятье.

– Другая причина – из-за этого же мы не в состоянии предупредить людей, остающихся в главном зале.

– Сколько их там?

– Около двадцати.

– Ну нет! – взревел Стивен. – С меня хватит! Провода от зарядов идут до сервера в главном зале, правильно? Поэтому, я смогу сразу и активировать заряды, и вывести людей оттуда.

– Правильно, исключая то, что ты не пойдешь, – сказала Фиона.

– Что? Фи…

– Нет. Я сделаю это быстрее, Стивен. А ты должен уходить, потому что понесешь своего крестника.

– Нет, это, как раз, должна сделать ты.

– Не могу. Посмотри на наших людей, Стивен, они потеряли голову. Мы должны заставить их взять себя в руки, или Пси-Корпус доберется до них. И мы должны это сделать здесь и сейчас. Мы пойдем в штольню, подорвем ее и вытащим этих людей. Это даст нам много времени.

– Замечательно. Это даст нам уйму времени. Поэтому ты жди здесь, вместе со Сти, а я…

– Стивен! – Фиона максимально повысила голос. – Ради бога, вытащи моего сына отсюда! Неужели ты видишь здесь хоть кого-нибудь, с кем бы он был в большей безопасности?

Стивен открыл рот, но ничего не смог сказать.

– Она права, – тихо сказал Мэттью. – Стивен, ты единственный, кому мы можем по-настоящему доверять. И только ты один сможешь сохранить подполье, если с Фионой и мной что-нибудь случиться.

Он схватил руку Стивена и понизил голос до мыслей.

"Если Фиона и я убежим сейчас – все будет кончено. Ты предсказывал это десять лет назад. Я не верил, не хотел верить, но мы шли к этому, теперь я это вижу. Слишком много людей доверяют нам. Слишком много людей зависит от нас. Это больше, чем наши жизни, Стивен. Но я все же достаточно эгоистичен, и хочу, чтобы ты и мой сын были в безопасности. Сейчас это важнее всего".

Фиона присоединилась к ним.

"Прошу тебя, Стивен, не медли. Ты знаешь, мы любим тебя. Ступай… мы увидимся с тобой через несколько дней. Встретимся в нашем месте в Миссури".

Она обняла и поцеловала его в щеку, а затем очень осторожно, передала ему рюкзачок со спящим Сти.

– И я обязательно скоро увижу вас.

Она поцеловала сына, и быстро отвернулась.

– Так, ребята! – крикнула она. – Мне нужны десять добровольцев! Мы хотим взорвать этих пси-копов, как в Женеве!

Раздался одобрительный гул голосов, и гораздо больше, чем десять человек, выступили вперед.

Мгновение Стивен стоял парализованный, но затем он опустил взгляд на своего крестника и внезапно понял. Хватит сомнений – у него был приказ. Пришло время быть солдатом, и неважно, что он при этом чувствует.

* * *

Некогда две главные галереи пещеры были соединены только единственным лазом высотой около метра. Предприниматели, строившие отель "Стикс", расширили его и сделали огромный коридор – штольню в готическом стиле. "Номера" отеля примыкали один к другому. Помещения при входе в пещеру, доступные с внешней стороны, в течение многих столетий, превращались в нечто вроде свалки. Сталагмиты и сталактиты были сломаны или полностью сорваны с основания целыми легионами подростков с дробовиками.

В результате, внешние секции превратились в скопище маленьких комнатушек и старых конторских помещений. Сейчас они служили в качестве постов охранного периметра, а целый лабиринт небольших шахт и дверей с кодовыми замками должен был заставить пси-копов изрядно потрудиться. Главным залом считалась внутренняя галерея, сверкающая наростами минеральных отложений.

Далеко за ее пределами, в лабиринте маленьких, выточенных водой проходов, которые, извиваясь, уходили в глубину, находились руководящие центры сопротивления. Но постояльцы жили в комфортабельных комнатах-пещерках, вырубленных прямо в монолитной скале, и располагавшихся друг над другом вокруг главного зала. Некоторые называли их "Гномьими кельями".

Пси-копы все еще прокладывали себе путь через внешние помещения. Резкие звуки взрывов эхом разносились по всему комплексу.

Фиона вбежала в главный зал. Он был полон людей, высыпавших из "Гномьих келий", и не понимавших, что происходит.

– Слушайте все! – прокричала она. – Нас атакует Пси-Корпус. Мне нужно, чтобы вы освободили галерею и направились в пункты рассредоточения. Мы дадим вам время на сборы, но вы должны уходить немедленно. Берите только самое необходимое.

Она отправила Джин и Вэн чтобы организовать сборы, а сама с остальными направилась к терминальному узлу компьютерной системы. Отрядив двоих из команды на поиски проводов, соединявшихся с зарядами взрывчатки, с оставшимися шестью она вышла в огромную штольню. Там они развернулись веером возле входа, заняв позиции, и стали ждать.

Им не пришлось ждать так долго, как ей бы хотелось.

Среди нападавших не все были пси-копами – большинство из них, вероятно, были спеназовцамие и ищейками, возможно, среди них было несколько военных-нормалов, включенных в группу в качестве пушечного мяса.

Мэттью подошел к ней и взял за руку.

– Готова?

– Начинаем.

Их разумы соединились почти без усилий. Объединяя и фокусируя менее сильных из них, они нарисовали картину, которую показали тем, кто приближался к ним.

Захватчики достигли ее мысленного взора, и она почувствовала их смущение от того, что те увидели. Образ, который они с Мэттью проецировали, отразился от них в ее разум, и она усилила его, добавив это отражение в изначальную иллюзию, создав петлю.

Ищейки остановились. Они увидели штольню, уже взорванную и обрушившуюся. Из проломов сверху, на них стекали потоки воды, заполняя то место, где они стояли. Над ними действительно была река. Часть ее когда-то текла через это подземелье, но потом русло сместилось, осушив пещеры. Заряды, были заложены так, чтобы снова открыть воде проход. Однажды найденное Пси-Корпусом, укрепление не могло быть использовано снова. Манки, обживавший эти пещеры первым, был твердым сторонником "выжженной земли", ну или как в этом случае – "затопленной земли".

Иллюзия держалась уже около минуты, когда численность отряда Пси-Корпуса удвоилась. Среди них Фиона теперь чувствовала очень сильные разумы – это были, собственно, сами пси-копы. Их сомнение в реальности происходящего и попытки его подтвердить словно кувалдой били по ней, почти физически отдаваясь в голове. Она стиснула зубы и сжала руку Мэттью еще сильнее. Если бы они могли удерживать иллюзию достаточно долго, то даже пси-копы могли бы поверить в нее. Как только иллюзия становилась устойчивой, ее можно было держать в течение нескольких часов.

Несколько минут спустя нападавшие стали обсуждать ситуацию. Один из них дал очередь по развалинам – от камней полетели воображаемые искры; повысился уровень иллюзорной воды.

Пси-коп выстрелил еще раз, и это сломало кого-то из них, наверно это был Микко. Фиона почувствовала его неуверенность, ослаблявшую остальных, а внезапно раздавшиеся справа проклятия, подтвердили ей, что их временная защита была разрушена. Значит пора!

Она выхватила автомат, присела за стоявшую неподалеку каменную колонну и открыла огонь.

Пещера заполнилась стонами крошащегося камня и визгом срикошетивших пуль.

"Сдавайтесь! Мы не хотим причинять вам вред!"

Объединенная передача пси-копов ударила по ней, и на мгновение она даже задумалась над этим. В конце концов, она могла бы выжить, и Мэттью мог бы выжить…

Она стиснула зубы и снова выстрелила. Это была ее жизнь, выиграет она или проиграет, Пси-Корпус ее не получите.

– Жить свободными! – закричала она. – Жить свободными!

Известняк снегом сыпался вокруг нее.

"Они уже должны были успеть. Начинаем отступать".

Микко лежал на земле – она услышала его предсмертный крик. Мустафе и Чэпмену что-то затуманивало разум.

– Газ! – прошипела она. – Бегите!

Остальные трое побежали вон из штольни, а она и Мэттью легли на землю, прикрывая их огнем. Фиона швырнула гранату и побежала сама, как вдруг с ней произошло нечто странное. У нее закружилась голова, и она почти перестала чувствовать свое тело.

Мэттью подхватил ее и потащил за собой. Эта ситуация почему-то показалась ей очень забавной. Она захихикала.

Брошенная граната взорвалась, она почувствовала, как кто-то умер, и это вывело ее из забытья. Наверно, она надышалась газа, который применили нападавшие. Она снова побежала сама, чувствуя как выветриваются остатки отравы; должно быть у нее короткий срок действия – вполне логично для использования в пещере. Должно быть, копы в противогазах? Она не разглядела.

К тому моменту, как они добежали до конца коридора, она чувствовала себя почти трезвой. Они встретились с подрывной командой у сервера.

– Готово?

– Так точно.

– Тогда взрывайте.

Мгновение спустя, совсем рядом с ними, обрушился свод пещеры. Взрыва слышно не было, только глухая вибрация, передавшаяся по телу, а потом низкий, скрежещущий звук ломающегося камня и следующий за ним поток воды. Раздались усталые одобрительные возгласы, и Фиона поняла, что среди них был и ее голос.

* * *

Когда они вернулись, в штабе оставался только минимальный состав сотрудников.

– Как у вас тут дела? – спросил Мэттью Энока.

– Не слишком хорошо. Они сидели в засаде во втором и шестом проходах. Не думаю, чтобы кто-то там выжил. Через три минуты после этого они нашли первый и четвертый проходы. Мы перекрыли его и стали направлять всех к пятому, седьмому и восьмому.

– По какому проходу пошел Стивен?

– Кажется, по восьмому.

– Хорошо. Сколько людей еще осталось?

– Мы, и еще около тридцати человек. – Он помедлил. – Мы потеряли все основные перевалочные пункты. Они парализовали нашу сеть, и маршруты передвижения по стране. Нам некуда идти, даже если мы выйдем.

– По крайней мере, мы еще живы.

– Конечно. Итак, у нас гости почти на всех выходах. Мы можем взорвать проходы, когда обнаружим, что они внутри. Но вам двоим лучше уходить, пока вы еще можете. Они отыскивают наши пути отхода довольно быстро.

– Я не покину это место, пока все остальные не уйдут отсюда, – твердо сказал Мэттью.

– Этого не случиться, – сказал Энок. – Потому что я не покину вас двоих. Capische?

Он взглянул на пульт, на котором зажегся новый сигнал.

– Они нашли седьмой.

– У нас ведь остался еще восьмой?

– Да, – ответил Энок. – Стивен уже должен был пройти его.

– Тогда к восьмому, – сказал Мэттью. – Пещеры заполняются неприятелем. Нам всем пора уходить.

 

Глава 6

Стивен появился на склоне горы, ступив в прохладный ночной воздух. Его тезка не спал, но вел себя тихо, как будто понимал, что это необходимо. Возможно, так оно и было. Малыш уже был сильным тэпом. Стивен осмотрел долину и склон с помощью очков ночного видения, но не заметил ничего необычного.

– Ладно, – сказал он остальным пяти членам его группы. – Расходимся. Я знаю – вы хотите держаться вместе, но сейчас этого делать не следует. Держитесь подальше от больших дорог и маленьких городов. Если можете, идите по безлюдью. Время работает на вас, поэтому можете не спешить, если только не почувствуете реальную опасность. Если услышите вертолет, найдите укрытие и не высовывайтесь. Попытайтесь добраться до Чаттануги или направляйтесь на юг. Держите нос по ветру; мы восстановим нашу сеть, наши обычные маршруты передвижения, но на это может потребоваться время.

Они серьезно кивнули, и неохотно стали разбредаться кто куда. Все, кроме одной пятнадцатилетней девочки, которую звали Валери. Она стояла, будто окаменев, и неотрывно глядела в черный зев пещеры.

– Где Фиона и Мэттью? Почему они не выходят?

– Они выйдут, не беспокойся.

– Я хочу подождать их.

– Если будешь торчать здесь, то пси-копы засекут тебя с воздуха. Иди!

– Я буду ждать их внутри пещеры, – сказала она упрямо.

– Нет. Раньше или позже, они найдут этот вход. Ты одна из тех, кому сегодня повезло выбраться оттуда, поэтому не дури и не давай больше другим шанса убить себя.

Она повернулась, и испуганно посмотрела на него.

– Я раньше никогда не была в лесу. Я не знаю, что мне делать.

Он вздохнул.

– Тогда пойдем со мной. Заодно, поможешь мне с ребенком.

У нее немного посветлело лицо.

Он посмотрел, куда пошли остальные: большинство выбрало самый очевидный путь – вниз по долине. Это была достаточно узкая дорога, почти ущелье – пустынное каменистое пространство с небольшой речкой.

Место, которое копы, конечно, обыщут первым. Он развернулся и, сопровождаемый Валери, направился в гору.

Оставить Фиону и Мэттью, было даже труднее, чем он думал, когда покидал их. Он напрягался, пытаясь уловить их мысли, хотя и знал, что через слои древнего камня это сделать невозможно. Спотыкаясь, он медленно шел вперед.

"Думай о ребенке", напомнил он самому себе.

Он был так сосредоточен, что чуть не пропустил приближающиеся вертолеты. Они летели почти беззвучно и с погашенными огнями, но он периферическим зрением увидел, как они закрыли звезды. Надев очки ночного видения, он смог разглядеть оставляемый ими слабый инверсионный след.

– Живей! – поторопил он девочку, и направился к ближайшему склону.

Здесь нигде не было места, чтобы спрятаться, ничего, что могло бы помочь укрыться от инфракрасных лучей, или от радаров, которые были достаточно чувствительными, чтобы засечь сердцебиение человека. Вертолеты были пока далеко, но времени оставалось мало. Шансов на то, чтобы сбить вертолет из его винтовки было мало, тем более что он насчитал их три штуки.

Валери тоже заметила их и захныкала.

Подъем вывел их к небольшой дороге. Судя по высокому бурьяну, пробившемуся сквозь черные обломки древнего асфальта, ею, похоже, давно не пользовались. Веками сельское население стягивалось в города, поскольку росли цены на топливо, и личный автотранспорт уступал дорогу поездам и монорельсовым дорогам. Дешевые топливные элементы, которые сейчас устанавливали в автомобили, почти не изменили эту тенденцию, а люди продолжали твердить, как делали это на протяжении двух сотен лет, что дешевые коммуникации и сети искусственного интеллекта, в конечном счете, децентрализуют цивилизацию.

Однако, несмотря ни на что, города стали единственным местом обитания для человечества, а всю сельскую местность передали национальным паркам или большим промышленным зонам. Большинству это было по душе. Аппалачи, к примеру, были сплошь усеяны заброшенными городами.

Город они не нашли, только полуразрушенный дом с неповрежденной шиферной крышей. Возможно, это был их шанс. Он подтолкнул Валери к двери, вошел и обнаружил внутри погреб, вырытый прямо в горе. Еще лучше.

Девочка уже была готова поддаться панике, а Сти, чувствуя это, начинал хныкать.

– Нам сюда, – прошептал он. – Ты присмотришь за Сти? Я не слишком хорошо с этим справляюсь. Эта работа – самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать для Фионы и Мэттью.

Взяв ребенка, девочка, похоже, успокоилась. Он прополз к выходу из погреба, откуда виднелась полоска неба, и стал ждать. Вертолеты пронеслись над ними и полетели дальше, направляясь прямо к "Выходу восемь".

* * *

– Ладно, – прошептала Фиона. – Мэттью и я разведаем, что у нас впереди. Терренс, Китаец, вы смотрите за флангами. Их там может и не быть, но мы должны быть готовы к нападению.

Она чувствовала их напряжение, но кроме этого, больше ничего. Если снаружи были копы, то они соблюдали тишину и хорошо блокировали свои мысли. Она высунула конец винтовки из выхода пещеры, осторожно огляделась вокруг и вышла на воздух. Мэттью встал рядом с ней.

"Все в порядке, Фи?"

"Кажется да. Просто мне… Нет! Над нами!"

В последнюю секунду ее очки ночного видения, выхватили из темноты слабые тепловые пятна. Вокруг них, с металлическим звуком, стало что-то падать. Гранаты! Но взрывов не было…

"Газ!" Она передала это так громко, как могла. "Надеть маски!"

Надеясь, что нападавшие не использовали газ нервнопаралитического действия, она сама надела защитную маску. К тому моменту как сверху стали спускаться канаты, большинство ее людей успели сделать то же самое, хотя были и те, кто или не услышал или был недостаточно быстр. Она подняла винтовку, и стала стрелять по темным фигурам, соскальзывающим сверху. Одна из фигур с криком рухнула на землю.

"Все назад! БЫСТРО НАЗАД!"

Она отступила к Мэттью, и их выстрелы слились, взрывая небо сотнями трассирующих пуль. Люди сыпались из вертолета подобно дождю из грозовой тучи. Она попала в одного, другого…

Вертолеты поддержали атакующих, открыв ответный огонь. Когда Фиона всадила в стрелка несколько пуль, в их сторону потянулись трассирующие очереди. Позади нее их группа выполняла приказ, отступая обратно в проход, по которому она и Мэттью их привели.

Они нырнули за ними, и пулеметный огонь ударил в землю, где они только что стояли.

* * *

Звуки стрельбы на таком расстоянии были еле слышны. Стивен покачал головой.

"Бедняги. Интересно, кто это".

Но внезапно он узнал страшный ответ, потому что уловил эхо мысленного крика Фионы.

"Слишком далеко. До них слишком далеко. Это просто твое воображение", сказал он самому себе.

Но он знал, что это не так. Стивену обычно не требовалось много времени, чтобы принять решение.

– Смотри за Сти, – пробормотал он Валери. – Я вернусь за вами. Оставайся здесь и никуда не уходи.

* * *

Фиона видела фильмы, в которых один человек или горстка спецназовцев или полицейских вступали в схватку против сил, превосходящих их в пятьдесят раз, и побеждали. На экране такая перестрелка казалась правдоподобной. Способ, который приводил к успеху, состоял в том, чтобы навязать атакующим поединок, разбив их на небольшие группы. Но в этих фильмах умышленно заострялось внимание на виде спереди, который всегда показывался крупным планом, чтобы создать иллюзию реального поединка, и не заставлять зрителей задумываться, почему все плохие парни по краям, сзади и над героем, воздерживаются от ведения огня, а стреляют в вышеупомянутого героя только те, кто напротив.

Она и Мэттью продержались в подобной ситуации, сколько смогли, а именно, около двадцати секунд. Затем ее бронежилет принял на себя тяжелый удар в спину, и ее сбило с ног.

"Фи!"

Но в это время несколько таких же ударов пришлись в Мэттью, сильно ранив его.

Единственным местом, куда они могли отступить, был обратный путь в пещеру, но приглушенный топот превосходящего по численности врага, который донесся до них оттуда, и последовавший за этим грохот, вызванный взрывом от расставленных ими ловушек, обрушивший проход, сказали им, что теперь этим путем далеко не уйдешь.

Мэттью упал рядом с Фионой, продолжающей методично вести огонь. Она испытывала сильную боль и чувствовала то же самое у него. Она поднялась, прикрывая его, зная, что если ляжет, то возможно уже не сможет подняться. Дыхание давалось ей с трудом – должно быть, удары пуль по жилету сломали ей несколько ребер.

Фиона расстреляла весь боезапас, и резко нырнула за угол. Мэттью издал булькающий звук и она, схватив его за ноги, подтянула к себе. Затем она бросила последнюю гранату, чем вызвала оглушительный грохот в этом замкнутом пространстве, и стала перезаряжать обоймы.

* * *

Стивен, спотыкаясь, несся вниз по холму. Один раз он упал и пролетел целых тридцать футов, ударившись при приземлении головой о скалу, но встал и продолжал бежать. Кровь стекала по краям его очков ночного видения. Вертолеты то появлялись, то скрывались из виду. Он больше не слышал перестрелки, но возможно это было из-за стука крови у него в ушах.

* * *

Когда Фиона выглянула из-за угла, чтобы снова выстрелить, туннель наполнился свинцом. Ей удалось выстрелить лишь один раз, прежде чем что-то вырвало винтовку у нее из рук и сильно ранило в плечо. Замычав, она упала, и оказалась рядом с лежащим на каменном полу Мэттью. У него из раны на шее сочилась кровь.

"Брать живыми, идиоты!"

Это пришло со стороны пси-копов.

– Живыми? – невнятно пробормотала она. – Живыми.

"Фиона…"

Она стащила очки ночного видения и маску, нагнулась и поцеловала его. Ей больше не нужно было видеть его или своего лица.

"Сдайся, Фиона", попросил он.

"И вернуться в один из тех лагерей? Нет. Они смогут использовать нас, перепрограммируют и заставят стать предателями…"

Она почувствовала, что они приближаются. Дотянулась до пояса Мэттью и нашла его последнюю гранату.

"Помнишь ту сумасшедшую ночь в Санта Круз?"

"Скучную вечеринку? Карнавал? Коротышку и гнома?"

"А потом, мы гуляли по пляжу. Я помню, ты была немного застенчива. Не пошла купаться голышом. Не стала заходить далеко на первом…"

Он закашлялся, и что-то надорвалось внутри него.

"Я люблю тебя, Фиона".

"Я люблю тебя, Мэттью".

Она выдернула чеку. Последнее, что она увидела, был восход солнца над морем Сулу.

* * *

Стивен был в восьмидесяти футах выше по склону, когда внизу из пещеры вырвался язык пламени, и он почувствовал их смерть.

Он закричал. Он закричал и стал стрелять. От ближайшего к нему вертолета, парящего примерно на его уровне, полетели искры. Тот стал лениво поворачиваться к нему, готовый разбудить свою шестидесятимиллиметровую лаялку. Стивен стоял, наблюдая как смерть охотиться за ним, и с точностью метронома нажимал на спуск винтовки.

Пулеметчик завалился назад.

Когда патроны закончились, он зарядил винтовку бронебойным комплектом и продолжил. Ему потребовалось восемь выстрелов, чтобы разбить кабину, еще три, чтобы добраться до пилота. Вертолет, клюнув носом, упал вниз, вспарывая лопастями склон горы.

Стивен пошел дальше вниз по склону, через паузу выстрелил в пару человек появившихся в пределах его видимости. В этот момент позади него показались еще два вертолета.

Он зашел за дерево, чувствуя, как оно дрожит, словно кожа на барабане, выдернул чеку, сосчитал до шести, и, выйдя из укрытия, бросил гранату что есть силы вверх.

Послышался короткий взрыв, но граната сдетонировала в нескольких футах ниже вертолета. Он приготовил другую гранату, сосчитал до пяти, бросил снова. На этот раз ему удалось достать до лопастей.

Стивен понял, что все еще кричит и почти ничего не видит сквозь кровь и слезы. Фиона и Мэттью мертвы. Он убьет всех этих ублюдков. Всех до единого.

Правда, у него закончились патроны, и гранаты тоже.

Он достал нож, но, наконец, крупица здравомыслия посетила его голову. Сти. Кто позаботиться о нем, если его убьют? Это было их последним

желанием, только этого они хотели от него.

Он вложил нож в ножны, и, сорвавшись с места, побежал, виляя между деревьев. Последний вертолет кружил в небе над ним, подобно ангелу смерти.

Самой глупой вещью, которую он мог сделать сейчас, это привести их к ребенку. Сначала он сбросит их с хвоста, а потом вернется. Только бы Валери не потеряла голову.

Он бросился вниз по склону, оставляя за собой вихрь из опавших листьев. Возможно, они его не видели; но в любом случае, они видели его на радаре и в инфракрасных лучах. Стивен остановился и замер в самом высоком месте, чтобы дать им возможность сократить дистанцию между ними.

Пуля с шипением врезалась в его тело, раздробила ключицу, прошлась по ребрам и застряла в бедре. Оглушенный, он опрометью обогнул ближайшее дерево, прыгнул и погрузился в ледяную воду. Стиснув зубы от холода и боли, он заставил себя уцепиться за кромку льда, покрывавшую реку с одной стороны.

Вертолет пролетел над ним.

Стивен, тяжело дыша, оставался в воде еще некоторое время. Затем он оторвал две полоски ткани от подкладки одежды, заткнул входное и выходное отверстия раны на плече, оторвал третью полосу и обмотал ее вокруг плеча, туго затянув.

Рука безжизненно повисла.

Он снова вытащил нож и стал ждать.

Ожидание было недолгим. Казалось, прошло не более минуты, когда он увидел две темные фигуры, крадущиеся вниз по реке, с опаской направляющие стволы винтовок то в одну, то в другую сторону.

Он поставил блок и удерживал его, пока они приближались… пятьдесят футов, тридцать. Он почувствовал их разумы и понял, что на этот раз, ему сопутствует удача; это были не пси-копы, просто ищейки.

Двадцать футов. Одни из них внезапно напрягся, повернув голову в его направлении.

Стивен не мог напасть из того места, где сейчас был. Поэтому он просто очень медленно встал.

– Привет, – сказал он.

Первый вскинул винтовку и выстрелил. Пуля, прошелестев, с шипением ушла в воду слева, в ярде от него. Второй поступил умнее; припав к земле, он стал искать укрытие, чтобы оттуда напасть с другого направления. Стивен пришел в движение.

Следующая пуля попала в грудь, ударив в бронежилет, так что его чуть не отбросило назад. Но он чувствовал себя непобедимым, и внушающий ужас смех вырвался у него из груди. Это был мальчишка, мальчишка, которому не исполнилось и двадцати… еще выстрел – мимо…

…и Стивен вонзил нож ему в горло. Второй наемник выстрелил очередью. Стивен, повернувшись, схватил его напарника и прикрылся им как щитом. Одна пуля прошла сквозь мертвое тело и чиркнула ему по голове, другая, непостижимым образом, врезалась ему в бедро, но к этому времени, он так замерз, что ему уже было все равно. Он присел вместе с телом, здоровой рукой достал пистолет у того с пояса и выстрелил второй ищейке между глаз.

После этого, на реке все стихло. В серебристом лунном свете кровь казалась просто еще одной тенью.

Кряхтя, он стащил форму Пси-Корпуса со второго, который был побольше, и надел ее на себя. С раненным плечом это было не так просто сделать. Над ним снова зашумел вертолет, но он не стрелял. Теперь, не было никакой возможности узнать, кто друг, а кто враг – копы были повсюду.

Мрачный, он взбирался на холм.

Ему повстречался только один наемник, но украденная форма позволила Стивену подойти достаточно близко, чтобы убить его без шума.

Но когда он, наконец, достиг заброшенного дома, внутри никого не было. По земле были разбросаны гильзы, а высокий бурьян – вытоптан тяжелыми ботинками.

Он сполз по стене, слишком уставший, чтобы плакать, слишком вымотанный, чтобы думать. Он заснул, желая лишь одного – больше не просыпаться.