ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Услыхав постукивание тяжелых башмаков, Колин прошептал имя Ноктюрналь и тут же заметил, как прояснились тени вокруг, как лунный свет рассеял их, так что стали видны очертания мраморного дворца, парка вокруг, булыжников из светлого песчаника. Он сам стал частью ночной тьмы и свободно впитывал звуки, запахи, образы. Из служебных помещений, занимаемых министром, во двор вышла женщина; сыщик отлично ее видел и тут же узнал, несмотря на скрывающий фигуру плащ и низко надвинутый капюшон. Эту походку он наблюдал уже в течение нескольких дней, пусть каждый раз не слишком долго — у него имелись важные и не терпящие отлагательства поручения от начальства.
Маралл ошибся в своем предсказании — от дела о пропаже принца Аттребуса Колина немедленно отстранили. Но разве он мог пустить все на самотек? Нет, не мог, хотя затруднился бы объяснить почему. Приложив немного усилий, Колин вышел на женщину по имени Летина Арес, с которой разговаривал Гулан перед походом. Она оказалась помощником министра — маленького роста, хрупкая, белокурая, лет тридцати.
Молодой человек изучил ее привычки, проследил, куда она пошла вчера, после работы в министерстве.
Но сегодня вечером, как он мог видеть, она поступала вопреки обыкновению. Покинула здание в восемь часов, а не в шесть и, вместо того чтобы поужинать в «Пенной фляге» со своей сестрой и несколькими приятелями, направилась на северо-восток, к рыночной площади.
Летина Арес уверенно шагала сквозь толпу, еще не рассосавшуюся в это время на рынке. Колин превратился в призрака — он мог в случае необходимости стать невидимым и неслышным, незаметным для всех. Вскоре она свернула с широких улиц, вен и артерий Имперского города и продолжила путь по капиллярам — переулкам и узким проходам. Колин стал ее тенью — куда она, туда и он.
Женщина постучала в неприметную дверь, и та вскоре приоткрылась. Обменявшись с привратником парой слов, Летина проскользнула внутрь.
Сыщик быстро осмотрел здание. На первом этаже никаких окон — так же, как и в домах по соседству, ни лестниц, ни водосточных труб, по которым можно было бы подняться. Но, исследовав три стены, Колин нашел решение: стена ближайшего дома подступала почти вплотную. Таким образом, упираясь руками и ногами, он попал наверх с такой же легкостью, как если бы карабкался по трубе.
Аннаиг едва успела спрятать медальон, как из коридора показалась Слир и озадаченно огляделась по сторонам.
— С кем ты болтала? — удивленно спросила она.
— Сама с собой, — беспечно ответила девушка. — Это помогает мне размышлять.
— Я заметила. — Слир переминалась с ноги на ногу и выглядела смущенной.
— Ты что-то хотела? — посмотрела на нее Аннаиг.
— Не убивай меня! — выдохнула женщина.
— Ксут побери! О чем ты говоришь? — возмутилась Аннаиг. — Ты же стояла за дверью! Ты слышала, что говорил Тоэл! Если бы я хотела твоей смерти, тебя уже не было бы!
— Я знаю! — выкрикнула Слир, заламывая руки. — Я не понимаю твоего поступка! Единственное, что я могу предполагать, — ты хочешь убить меня своими руками, когда я не буду ожидать… Ты наверняка придумала что-то ужасное. Послушай, я знаю, что ты ненавидишь меня до безумия…
— До безумия?! — неожиданно разозлилась девушка. — А ты чего хотела? Ты же пыталась убить меня!
— Да, теперь я вижу, что сильно огорчила тебя. Скажу честно, я не готова жить с этим… Я не могу…
— Да, — сказала Аннаиг, тщательно взвешивая каждое слово. — Все понятно. Ты думала избавиться от меня, но твой замысел рухнул, и я выжила. Теперь та часть достойного человека, что живет глубоко внутри твоей души, заставляет тебя мучиться.
Пока она говорила, подступившая к горлу волна гнева превратилась в самую настоящую ярость. И вдруг она почувствовала легкий толчок в правое запястье — что-то скользнуло вдоль ее указательного пальца и замерло, подрагивая от напряжения.
Секач Куиджн! Конечно же! Вот то, что могло помочь ей уничтожить кого угодно. Всего два шага, и…
— Пожалуйста, не шути со мной… — умоляюще пролепетала Слир. — Я так несчастна, что не могу даже спать.
— О чем это ты? — Аннаиг глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. — Ты же спала с Тоэлом.
— Мы с Тоэлом занимались порождением, — моргнула серокожая. — Но ты же не думаешь, что он позволил мне оставаться в его постели всю ночь? Я спала в кухне, потому что не решалась вернуться в нашу комнату, боялась тебя.
— Почему? Я вовсе не собиралась причинять тебе вред.
— И ты не отравила побеги тенду нынче утром?
— А в них разве был яд?
— Нет… Я точно не знаю. Но я слышала, что ты там была, брала их, и не составляет большого труда догадаться, что ты с ними что-то делала. Ведь ты знала, что я должна их отварить…
— Но ты же не умерла, насколько я вижу!
— Еще бы! Я приказала Кейву готовить тенду.
— С ума сойти! — развела руками Аннаиг. — И Кейв умер после этого?
— Ты достаточно изобретательна, чтобы составить яд, опасный только для меня. Я тебя знаю! Мало ли моих волос можно собрать в нашей комнате?!
Девушка подняла глаза к потолку.
— Слир, я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, сегодня. — Но, вспомнив о предстоящей встрече со Светло-Глазом, кровожадно улыбнулась. — Хотя, может быть, завтра…
— Я сделаю все, что ты прикажешь! Все!
— Отлично! Тогда убирайся прочь и не смей заговаривать со мной иначе чем по работе. Ясно?!
Прошло, пожалуй, не меньше трети часа после ухода серокожей, когда невидимый нож, скользнув вдоль кисти Аннаиг, скрылся в браслете на запястье.
На кухне, несмотря на поздний час, еще не спали. Хобы занимались уборкой, бормоча на странном, не знакомом Аннаиг наречии. Время от времени она задумывалась — здесь все утверждали, будто вышли из Клоаки Сущности и туда же вернутся, когда придел срок… Или что-то подобное. А как насчет хобов и скампов? Являлись ли они живыми существами так же, как и повара, скроу и прочие работники? Или они — нечто подобное тем продуктам питания, которые поставлялись из Клоаки Сущности или росли в лесах Спирали Края?
Может, Глаз знал ответ? В конце концов, он же работает в Яме.
Когда девушка проходила по кухне, хобы бросали на нее любопытные взгляды, но ее это мало волновало. Вряд ли они проболтаются, а если и наябедничают хозяевам, будет слишком поздно.
Прежде чем войти в кладовую, Аннаиг оглянулась. На мгновение ей показалось, что она видит позади призрака, как две капли воды похожего на нее. Вернее, на такую Аннаиг, которой она могла бы стать, если бы вместо зова сердца послушалась совета Тоэла. Уверенную, решительную, загадочную.
Тем не менее она без колебаний повернулась спиной и оставила видение медленно таять в полутемном коридоре.
На приемных площадках, в отличие от кухонь, царили тишина и тьма. Поскольку девушка не взяла с собой светильника, ей оставалось лишь стоять и ждать.
С каждым ударом сердца беспокойство нарастало. Безмолвие и мрак окутывали, словно саван. А что, если ее переписка со Светло-Глазом не более чем ловушка, чья-то хитрая игра?
Услышав осторожное движение, она встрепенулась:
— Глаз, ты? Ну…
Да, это был он! Слабый запах нашатыря, знакомое хрипловатое дыхание, большие и влажные чешуйчатые руки, обнявшие ее.
— Ты, здоровенная ящерица, ты меня намочишь, — пробормотала она.
— Ну ладно, если ты хочешь, чтобы я ушел… Она схватила его за руку, удерживая.
— Дейдра и Провидение! Как же я рада тебя видеть, Глаз! Или почти видеть. Я думала, что ты пропал.
— Я нашел тело Куиджн, — сказал аргонианин. — И остальных с ее кухни…
Светло-Глаз издал сдавленный хрип, который она последний раз слышала в те далекие годы, когда они были детьми.
— Давай не будем задерживаться здесь. — Аннаиг погладила его по руке. — У нас будет еще много времени поговорить.
— Кто сможет нас догнать и задержать? Никто не в силах помешать нам убраться отсюда подальше!
— Тоэл смог бы, если бы узнал, — вздохнула она. — Поэтому — поспешим!
Они вошли на платформу подъемника и вскоре неспешно двинулись вверх.
— Я никогда не пользовался такой штукой, — хмыкнул аргонианин. — Но подозреваю, этот путь легче, чем тот, к которому я привык. По крайней мере, тебе не придется нырять под воду.
— И это радует, — ответила девушка. — Но мне все время хочется подстраховаться на тот случай, если веревка оборвется. — Она невольно погладила свой карман.
— Ты… — начал Светло-Глаз, и его голос показался немного странным.
— Что?
— Нет, ничего. Ерунда.
На поскрипывающей платформе они достигли такой же точно площадки, какую оставили внизу. Аргонианин довольно быстро обнаружил лестницу, которая привела их к Спирали Края. Умбриэль плыл в безлунном небе, словно корабль, рассекая клокочущий океан низких облаков. Спираль веером раскинулась у них под ногами — самый необычный и невообразимый лес из всех, виденных девушкой. За спинами, необычайно близко, тянулись ввысь великолепные шпили Умбриэля. Даже покои Тоэла располагались на более низком уровне. Одна из башен возвышалась над всеми остальными, мертвенно-холодная, построенная, по всей видимости, из стекла и паутины. Кто жил там? На кого он похож?
Аннаиг глубоко вздохнула и отвернулась. Теперь все это неважно.
— Пей! — Она вручила Светло-Глазу пузырек. — И помни — нас ведут по жизни наши желания. А мы хотим убраться отсюда как можно дальше, на закат.
— Я буду просто следовать за тобой. Девушка взяла друга за руку.
— Да, мы полетим вместе.
Они одновременно выпили зелье и шагнули со скалы. А потом взлетели над Умбриэлем и поплыли в воздухе над полыхающими облаками.
Сул выгнул бровь и пробормотал что-то на одном дыхании. Воздух впереди дрожал и переливался. Внезапно чудовищный дейдра с головой крокодила возник между ними и толпой ходячих мертвецов. Он повернулся к данмеру, вперившись в него неподвижными, наполненными ненавистью глазами рептилии, и рыкнул на незнакомом языке. Толпа восставших трупов плотно сдвинула ряды и ринулась в атаку.
Выхватив меч, Аттребус следом за Сулом врубился в ряды врагов. Первым его противником оказался полуразложившийся вареный аргонианин. Высверк легко прошел сквозь расползающуюся плоть и перерубил кость чуть выше локтя. Тварь шагнула вперед, будто бы и не заметив потери, и принц с огромным трудом сдержал рвотный позыв. Ходячий труп приблизился; Аттребус отрубил его голову, но урод продолжал идти до тех пор, пока клинок не подсек ему колени.
Следующий мертвец набросился на принца, сжимая в кулаке короткий меч, которым безыскусно и бесхитростно тыкал перед собой. Аттребус с легкостью отрубил ему руку, а потом косо ударил по ногам, и этот тоже свалился.
Что неприятно удивило его высочество, так это скорость, с которой передвигались живые трупы. До сих пор он предполагал, что они должны быть гораздо медлительнее. Теперь они с Сулом не бежали вперед, а пятились к месту, где данмер намеревался осуществить перемещение, больше всего опасаясь попасть в плотное кольцо. Их цель по-прежнему оставалась за пределами досягаемости, а толпа мертвецов все прибывала. Аттребус и Сул использовали мечи как мачете, широкими взмахами расчищая дорогу — так перерубают подлесок и лианы, прокладывая путь через джунгли. Только обычно на место срубленных лиан не встают новые.
Треб решил, что все кончено, когда один из срубленных мертвецов вцепился ему в ноги и сжал с невиданной силой. Принц пошатнулся, и тогда еще один противник прыгнул вперед, повисая на руке с мечом.
Аттребус рухнул навзничь, и волна осклизлых, холодных, отвратительных тел накрыла его. Сил хватило лишь на короткий, отчаянный крик.
«Прости, Аннаиг, — подумал он. — Я честно пытался…»
Он ждал удара ножом или зубов и когтей, рвущих тело, но ничего не произошло. Их поставили на ноги и удерживали на месте, не давая пошевелиться. Аттребус попытался вырваться, но очень быстро понял бессмысленность своего поведения.
— Что они делают? — спросил он у Сула.
Но не успел данмер ответить, как мир закружился с бешеной скоростью, и холодный, пустынный Морровинд исчез из виду.
Окно, на которое Колин наткнулся, оказалось закрыто ставнями и заперто изнутри. Однако у сыщика на этот случай имелось маленькое, но безотказное волшебство, и вскоре он уже проник в чью-то спальню, которая, к счастью, в это время пустовала. Выйдя на лестницу, он осторожно двинулся по ступеням, пока не услышал голоса. Тогда он присел и весь обратился в слух.
— …может знать? — говорила Летина Арес.
— Да кто угодно! — грохотал мужской голос — Кто угодно, кто знает тебя и мог передать предупреждение Гулана о замысле принца!
— Об этом знали не так много людей. А как насчет той женщины? Радаса, кажется?
— Я не получал от нее вестей. Если предположить, что она ведет двойную игру, то как она объяснила им, что выжила в резне? И эта записка без подписи.
— С каких это пор в Тамриэле вымогатели ставят свои имена под записками?
— Ладно, я тебя понял.
— Но если не она, удравшая от нас с тобой, то значит, кто-то из твоего сообщества.
— Исключено!
— Я была против использования твоих людей! — фыркнула женщина.
— Работа выполнена!
— Нет! Работа не выполнена! Мало того что Аттребус жив, так еще кто-то пытается подставить меня.
— У тебя нет доказательств, что Аттребус жив. Все это только слухи.
— Как бы не так! Сегодня утром прибыл курьер из Вотер-Эдж со срочным донесением. Принц жив. Записку доставили прямо императору. Новость пока что держат в тайне, но вооруженный отряд уже отправлен.
«Вот это да!» — подумал Колин. Письмо от «вымогателя» написал он лично, чтобы подтолкнуть ее к опрометчивому поступку, но вот о курьере услыхал впервые.
— Ну ладно, — проговорил мужчина. — Я не привык оставлять работу неоконченной. Я берусь завершить дело без всякой дополнительной оплаты.
— Нет, так не пойдет. Теперь я говорю — нет!
— Давайте не будем делать глупости! — рассмеялся он. — Раз ты не хочешь, чтобы я закончил работу, так тому и быть. Но деньги я не верну. Не забывай, кто я!
— Ты — прославленный головорез, — проворковала Летина.
— Обожаю таких, как ты! — проворчал мужчина. — Вы мне платите, чтобы я кого-нибудь убил, и, таким образом, получаете отличную возможность притворяться, что у вас чистые руки. Следовательно, вы думаете, что лучше меня. Так вот, я открою тебе одну маленькую тайну: ты хуже меня. Потому, что у тебя не хватает решимости сдержать собственных псов.
— Я бы так не сказала, — ответила она с холодом в голосе. — Уж не угрожаешь ты мне?
Колин услышал стук открывающихся дверей и топот ног. Он мог ясно представить, как в комнату врываются охранники мужчины. Но тут же раздался звук рвущейся ткани, сопровождаемый порывом ветра и звоном разбитого стекла. Каждая волосинка на его теле встала дыбом.
А после в его уши ворвался рев, настолько чудовищный, что разум отказывался его понимать. Рык выходящего на охоту льва или завывания волчьей стаи по сравнению с ним показались бы легким шепотком. На мгновение лестница осветилась ярко-желтой вспышкой, и вновь пала тьма.
Во мраке раздались людские крики ужаса и боли. Колин поежился, а потом задрожал. Он все еще трясся от страха, когда последние вопли смолкли, будто оборванные, и в наступившей тишине гулко раскатился отзвук тяжелых шагов. Казалось, теперь ужасное нечто ищет его…
Когда глаза обрели способность видеть, Аттребус сперва подумал, что летит по мерцающему небу. Мгновение понадобилось, чтобы понять — да, он в воздухе, но не падает, а висит. Отблески напоминали стекло или какое-то похожее на него вещество. И оно удерживало его столь непривычным способом, что сразу и не поймешь. Только внимательно оглядевшись, принц понял, в какое странное положение попал.
Примерно в сорока футах ниже раскинулась огромная сеть — не меньше двухсот футов в поперечнике. Она походила на паутину, зацепленную восьминогим ткачом за три металлические балки, каменный выступ и толстую башню, построенную из материала, похожего на фарфор. Под сетью принц разглядел конический бассейн, наполненный изумрудно-зеленой водой, по краю которого возвышались строения причудливой формы. Вместо нитей паутина была сплетена из трубок толщиной с человеческую руку и по виду неотличимых от стекла.
Через каждые полдюжины шагов из труб росли вверх побеги, словно виноградная лоза. Они многократно разветвлялись на меньшие усики, будто полипы, анемоны или иные морские твари. Эта подвижная, непрестанно шевелящаяся поверхность была шириной примерно с кровать.
Аттребус висел в десяти футах от вершины живой поросли. Щупальца, каждое не толще портняжной иглы, плотно, но бережно облепили подошвы его сапог, ноги, спину, плечи… Да, собственно, все части тела, за исключением лица.
Принц попытался шагнуть — у него получилось, но прозрачные отростки следовали за ним, охватывая ноги и туловище. Именно благодаря им он не падал. Тогда Аттребус закрутил головой и в нескольких шагах заметил Сула, в таком же подвешенном положении.
— У тебя получилось! — закричал он, и стекловидные иголочки отозвались тончайшим перезвоном на звуки его голоса. — Мы сбежали!
— Я ничего не делал, — покачал головой данмер. — Да мы и не подошли достаточно близко к двери, чтобы прорваться в Обливион.
— Тогда где мы?
— В моем доме, — ответил незнакомый голос.
Аттребус задрал голову и увидел, как кто-то спускается к ним, а стеклянные трубочки уплотняются под его ногами, превращаясь в ступеньки. Это был данмер среднего роста с длинными седыми волосами, собранными сзади в хвост, одетый в широкий темный балахон и черные сандалии. Единственной странностью в его облике, насколько мог заметить Треб, оказались глаза — не красные, как обычно у данмеров, а молочно-белые в черных обводах.
— Поразительно! — воскликнул незнакомец. — Сул! А ты, как я могу предположить, принц Аттребус? Добро пожаловать на Умбриэль.
— Вуон! — яростно прорычал Сул.
— Да… Некогда меня так называли. Можешь использовать это имя, если тебе так удобнее.
Сул взвыл и взмахнул рукой — с его пальцев сорвалась огненная капля, один в один похожая на ту, что сожгла Шарву на берегу ручья. Но теперь пламя бессильно вспыхнуло, отражаясь в подвижных нитях, и иссякло. Аттребус кинулся вперед, рванув из ножен Высверк, но преодолел лишь пару шагов — нити уплотнились и сковали его движения. Принц застыл, не в силах пошевелиться — свободными оставались только голова и шея.
— Я бы попросил вести себя прилично, — невозмутимо проговорил Вуон. — Вы же у меня в гостях!
Он резко сел, а отростки потянулись ему навстречу, сформировав удобное кресло.
— Ты стремился сюда, чтобы убить меня, как я понимаю? — спросил он Сула.
— А ты как думаешь? — клокочущим от ненависти голосом отвечал красноглазый.
— Именно так я и думаю, просто выразил это в форме вопроса.
— Ты повинен в смерти Илзевен! Ты разрушил наш город и всю страну, обрек мой народ на скитания по свету! И ты за это заплатишь!
Вуон задумчиво покачал головой.
— Ничего из перечисленного тобой, Сул, я не совершал, — мягко произнес он. — Это же твоя заслуга. Разве ты не помнишь?
Сул бился, как рыба, в тщетной попытке приблизиться к врагу хотя бы на дюйм.
Вуон лениво пошевелил пальцами, и гладкие лозы зашелестели, по ним пробежала волна. Мгновение спустя перед каждым из людей появилась маленькая красная тарелка, наполненная желтыми шариками, похожими на ягоды. Вуон взял один из них, сунул в рот. Легкий зеленый парок вырвался у данмера из ноздрей.
— Ты должен рассудить нас, — сказал он Аттребусу.
— Не уверен, что мне этого хочется. Безразлично пожав плечами, Вуон повернулся к Сулу.
— Илзевен умерла, когда Министерство Правды рухнуло на город, мой старый друг, — вздохнул он. — А упало Министерство только потому, что ты разрушил инжениум, удерживающий его в воздухе над Вивеком.
— Ты высасывал из нее жизнь! — В голосе Сула звенело обвинение.
— Да, но очень медленно и осторожно. Она жила бы еще много месяцев.
— О чем вы говорите? — вмешался Аттребус — Сул, о чем он говорит?
Данмер не ответил, зато Вуон вновь обратил внимание на принца.
— А он рассказывал тебе о Министерстве? О том, что мы изобрели, дабы удерживать его зависшим над городом?
— Да. Вы крали души.
— Мы не смогли придумать другого способа, — словно оправдываясь, произнес Вуон. — Нам нужно было выиграть время. Вначале мы убивали рабов и осужденных преступников. По десять человек в день. А потом я нашел способ, как использовать души, не убивая их обладателей. Хотя далеко не у всех людей души были — как бы это выразиться понятнее? — достаточно большими. Нам приходилось использовать по двенадцать человек за один раз. Довольно расточительно… А Илзевен я выбрал потому, что у нее была правильная душа.
— Ты выбрал ее потому, что она никогда не полюбила бы тебя! — горячо возразил Сул. — Она любила только меня!
— Мы всегда соперничали, ты и я, — сказал Вуон рассеянно, будто напоминая прописную истину — Еще с детства. Но мы были друзьями — до того мгновения, как ты ворвался в зал, где стоял инжениум, и попытался отнять у меня Илзевен.
— Я просто хотел освободить ее, — упрямо нахмурился Сул. — Если бы ты не начал сопротивляться, инжениум не взорвался бы.
— Ты всегда ставил себя и свои желания выше всего прочего. И теперь можешь наблюдать результат.
— Ты все перекручиваешь. Сам видишь, что произошло.
— Меня это больше не интересует. — Вуон пожал плечами. — Вы разыскали меч?
— Какой меч? Глаза Вуона сузились.
— Я думаю, не нашли! Мои слуги его не принесли. — Он возвысил голос. Куда только девалось прежнее спокойствие? Аттребусу показалось, что он слышит безграничный гнев и жестокость в тоне данмера, внезапно выкрикнувшего: — Где он?!
— Для чего он тебе? — спросил принц.
— Это тебя не касается!
— А я думаю, все, что связано с тобой, касается меня! — резко ответил Аттребус — Неважно, что случилось в прошлом! Ты сейчас убил тысячи безвинных людей! Все обитатели Чернотопья…
Вуон откинулся на спинку кресла и вновь принял расслабленный и равнодушный вид.
— Не могу этого отрицать.
Неожиданное, сделанное как бы между прочим признание огорошило принца.
— Но почему? — спросил он, когда обрел дар речи.
— Посмотри вокруг. Разве здесь не красиво? Неосознанно Аттребус огляделся по сторонам.
— Да, — вынужденно согласился он.
— Это — мой город, — сказал Вуон. — Мой мир. Я делаю все, чтобы защитить его.
— Разве это защита? Уничтожать мой мир, чтобы сохранить свой? Почему бы тебе не высасывать души из обитателей Обливиона?
На мгновение принцу показалось, что Вуон всерьез обдумывает его предложение.
— Ума не приложу, зачем мне тратить попусту время, беседуя с вами, — наконец сказал данмер. — Скорее всего, мне нужно попросту вас убить.
— А почему ты не сделал этого до сих пор?
— Некоторые имеющиеся у вас сведения могут принести мне пользу. Попробуйте убедить меня, что вас следует оставить в живых.
— Вначале убеди меня, — упрямо заявил Аттребус. — Объясни свои слова.
Вуон потер губы большим пальцем и пожал плечами.
— Сул рассказывал тебе, как нас выбросило в Обливион? Как мы повстречали Умбру и как я договорился с ним?
— Да. И еще как ты мучил его. Усмешка Вуона стала зловещей.
— Это было, но вскоре наскучило. У меня не получалось мучить его больше, чем он мучил сам себя.
— Вот меня это не остановит! — рыкнул Сул.
— А ты нисколечко не изменился.
Красные тарелки исчезли, на их месте появились подносы с лениво шевелящимися оранжевыми гусеницами.
— Клавикус Вайл лишил Умбру возможности покинуть свои владения. А после твоего побега, Сул, он настолько уплотнил стены, что и я не смог бы уйти, даже если бы очень захотел. Единственный способ обойти его ограничение состоял в том, чтобы бежать и в то же время оставаться на его земле. По крайней мере, находиться в пути. Я построил новый инжениум, привел его в действие при помощи Умбры и той силы, которую тот украл у Вайла. Потом я обернул стены, ограничивающие нас, вокруг города. И закрутил их. Так мясник закручивает кишку, чтобы разделить колбасы. Так ребенок надувает и закручивает свиной пузырь, делая игрушку. И я крутил и крутил, до тех пор, пока город и гора, на которой он стоял, не оторвалась от владений Клавикуса Вайла.
Он надкусил одну из гусениц — та лопнула, выпуская на свободу бабочку, а Вуон тут же поймал ее за крыло и отправил в рот.
— Это случилось давным-давно, — продолжал он. — Мы плыли через многие владения и над разными землями, в Обливионе и вне его. Мы не можем покинуть остров, поскольку ограничения Вайла не утратили силу. Да я и не хочу отсюда уходить — я люблю это место, я его создал. Чтобы выжить в странствиях между мирами, мы были вынуждены стать замкнутой вселенной, на полном самообеспечении, со своим собственным циклом жизни, смерти и реинкарнации, континуумом материи и духа… И все это приводил в действие, всем руководил разработанный мною инжениум.
Мы отказались от некоторых понятий. Например, от естественного порядка размножения — в нынешних условиях он оказался несостоятельным. Но при всем при том мы близки к совершенству. Все, что здесь есть, исходит из инжениума.
Краем глаза Аттребус заметил, как Сул нетерпеливо дернул рукой. Не отрываясь от лица вещавшего Вуона, принц скосил взгляд. Губы красноглазого беззвучно шевелились. Кажется, он хотел сказать: «Займи его разговором».
Аттребус впился глазами в Вуона, который вроде бы не заметил их переглядывания.
— Не сказал бы, что вы полностью обеспечиваете себя сами! — воскликнул принц. — Умбриэль питается душами из внешнего мира!
— Ну, я же сказал, — кивнул Вуон, — что мы стремимся к совершенству. За пределами Мундуса наша потребность в подпитке извне минимальна, а в некоторых местах вообще не нужна. Но здесь требуется гораздо больше энергии, чтобы поддерживать тяжелую каменную гору в состоянии полета.
— Тогда зачем вы сюда явились?
— Здесь Клавикус Вайл не может преследовать нас. По крайней мере, в полную силу.
— Значит, вы добились своего! Вы свободны, но почему-то продолжаете куда-то бежать. Ведь наверняка имеется какой-то способ посадить эту штуку — в долину или в озеро.
— Не все так просто. Вайл вряд ли сдастся так бы¬стро. Он продолжает злоумышлять против нас. Может, например, послать по моему следу убийцу. Такого, как он! — Вуон кивнул на Сула.
— Сул не служит Клавикусу Вайлу! — возмутился Аттребус.
— А ты уверен? Он много лет провел в Обливионе и очень хочет отомстить мне. Почему бы ему не заключить сделку с Вайлом? Но есть и еще одно препятствие — Умбриэль пока не полностью принадлежит вашему миру.
— Не полностью?
— Нет. — Вуон покачал головой. — Мы пока что остаемся пузырем Обливиона в Мундусе и поэтому уязвимы. Но я нашел способ, как избавиться от Клавикуса Вайла раз и навсегда.
— И для этого тебе нужен меч Умбры?
Вновь вспышка гнева исказила внешне невозмутимое лицо данмера.
— Нет! — почти выкрикнул он.
— Но ты же в самом деле этого хочешь, — проговорил Сул, нарушив долгое молчание. — Ты боишься, что меч может тебя уничтожить, правда ведь? Где сейчас Умбра, а, Вуон? Ты говоришь, он приводит в действие твой инжениум. А если Умбру опять заключить в меч, что произойдет с твоим прекрасным городом?
Вуон задрожал от ярости, но, закрыв глаза и сделав несколько глубоких вздохов, заговорил почти ровно:
— Мы прибыли не только за мечом. Я хотел вырваться из владений Клавикуса Вайла, и мне это удалось. Умбра хочет найти оружие, и мы, конечно, будем его искать, но это можно поручить наемникам. Если вы узнаете, где меч, то узнаю и я. Уж это несомненно. Но пришла пора обратить внимание на некоторые другие вопросы.
— Почему ты не использовал наемников раньше? — спросил Аттребус.
— Им было трудно проникать сквозь разлом между мирами. Кроме того, мне потребовалось немного времени, чтобы создать свою армию. Но ты знаешь, сейчас поиски уже идут. Поисковым отрядам совсем не обязательно находиться рядом с Умбриэлем. Куда хочу, туда и отправляю. — Вуон потер подбородок. — И вот в чем ты мог бы оказаться мне полезен, принц Аттребус…
— А почему я должен этого захотеть?
— Чтобы сохранить свою жизнь и жизни многих подданных. А кроме того, чтобы стать мужчиной.
Мурашки пробежали у принца по спине.
— О чем ты? Что значит — стать мужчиной?
— О чем я? Просто я догадываюсь, что твои приключения, по всей видимости, открыли тебе глаза. Например, ты узнал, что львиная доля твоей славы покоится на самом бессовестном обмане.
— Откуда ты знаешь? Если ты совсем недавно покинул Обливион…
— Ты еще не догадался! — закричал Сул. — У него глаза и уши во дворце! Вот кто заказал твое убийство!
— Это правда? — Принц с вызовом глянул на Вуона.
— Твоя слава могла послужить некоторым препятствием для моих замыслов. Мой союзник остерегался, что ты сумеешь собрать армию и атакуешь Умбриэль прежде, чем мы будем готовы. Кроме того, ты мог существенно затруднить нам осаду.
— Осаду?
— Как это ни прискорбно, но я вынужден напасть на Имперский город. И предполагаю натолкнуться на сопротивление.
— Зачем тебе надо нападать на столицу?
— Мне нужен город или, скорее, башня Белого Золота. Когда я получу ее, все закончится: никому больше не придется погибать, а я поставлю Умбриэль на якорь и смогу наконец отдохнуть. Если ты хочешь спасти жизни своих людей, то постарайся убедить отца покинуть Имперский город без сопротивления.
— Мой отец положил жизнь на то, чтобы возродить Империю! Он ни за что не отдаст башню Белого Золота. И уж, само собой, меня он слушать не станет.
— Ну, ты мог бы хотя бы попытаться. Вот мое предложение и мой дар, достойный Бога. Возвращайся в Сиродиил и спаси свой народ. Тогда ты станешь настоящим героем.
Аттребус оглянулся на Сула.
— А как насчет него?
Вуон отправил в рот вторую бабочку.
— Сул — мой. Вначале я вытяну из него все, что он знает, а потом он умрет.
— Если ты убьешь Сула, на мою помощь можешь не рассчитывать.
— Пораскинь-ка мозгами, принц. Я, конечно, могу тебе соврать и сказать, что сохраню ему жизнь. Но я не хочу этого делать. Если ты откажешься мне помогать, то умрешь вместе с ним. И учти — я всегда добиваюсь своего. Любой ценой.
Словно птица, Аннаиг взлетела в воздух, и сердце ее взволнованно затрепетало. В тот первый раз она была слишком напугана, чтобы задумываться над своими ощущениями, и лишь теперь поняла, как это здорово. Летать — это замечательно! Ничто в мире не сравнится с чувством полета.
Она оглянулась на удаляющуюся громаду Умбриэля. Погони за ними не было: скорее всего, их побега никто не заметил и не заметит до тех пор, пока Тоэл не начнет ее разыскивать. Но к тому времени, как она надеялась, они со Светло-Глазом будут уже миль за сто отсюда, не меньше.
Девушка покрепче сжала руку аргонианина. И тут что-то показалось ей странным. Она посмотрела на друга.
Вначале ей померещилось, будто Светло-Глаз окутан маленьким заблудившимся облаком, но потом она осознала — он расплывался, словно акварельная краска, нанесенная на мокрую бумагу.
И ее собственная рука тоже таяла.
Аттребус надолго замолчал. Сул почти видел, как мысли ворочаются в голове принца. Мальчишка, которого он спас от похитителей, не задумывался бы так. Если он по-прежнему считает себя героем, воспетым в балладах, то не бросит товарища.
Но он знал, что Аттребус многому научился за эти дни. Он даже мог принять правильное решение и пожертвовать спутником, чтобы выиграть время.
Впрочем, сейчас это не имело значения. Сул не мог себе позволить умереть, не убив прежде Вуона, который так и не понял, какую ошибку совершил.
Расспросы принца дали Сулу то время, в котором он нуждался.
Он закрыл глаза…
— Сколько у меня времени на размышления? — спросил Аттребус.
— Не слишком много, — отвечал Вуон. — Эй, Сул, что…
Адская боль пронзила Сула, скрутив в узел все мышцы. Неподготовленного человека она могла бы убить, но данмер ощущал нечто подобное прежде, причем много раз. Все, что ему было нужно, так это прорваться через путы чар и проникнуть сквозь миры — туда, где ожидало его некое существо, воплощенная ярость.
— Явись! — приказал Сул. И выкрикнул в лицо Вуону: — Зря ты напомнил мне про Обливион!
Окружавшее их стекло с треском разлетелось в мельчайшую пыль.
Колину нестерпимо хотелось пуститься бежать куда подальше: в окно, а там — вдоль по улице, прочь от этого дома. Все его существо беззвучно кричало: «Беги! Беги! Спасайся!»
Так погибают мыши, думала маленькая часть его души, сохранившая хладнокровие. Они видят тень ястреба и бегут…
Он вспомнил человека, которого зарезал. Его взгляд, умолявший не отнимать жизнь, отвести удар. Ощущал ли он себя ястребом в тот миг? Вряд ли…
«Мальчик, который родился с ножом вместо правой руки…»
Молодой сыщик чувствовал безмерную усталость. Не лучше ли сдаться и разом покончить со всем этим? Но разве он мог смириться с обнаруженной гнильцой во дворце, в самом сердце Империи? Только это имело значение.
Он сжался в темноте, притих, слился с ней плотнее, чем с любовницей, и попытался опустошить разум, изгнать все мысли.
Судя по скрипу половиц, тварь выглянула из-за угла. Ее пристальный взгляд скользнул по сыщику. Он сидел, стараясь не дышать и не отрывая глаз от пола, потому что знал: если он увидит чудовище, то утратит остатки твердости. Ниже его убежища ступени лестницы жалобно закряхтели под тяжестью мохнатого тела. Зверь постоял, принюхиваясь, и отступил.
Через несколько мгновений тварь свернула за угол. Эти секунды растянулись, казалось, на целую вечность, а потом едва слышно хлопнула дверь. Волна свежего воздуха пробежала по лестнице.
Колин продолжал сидеть, будто парализованный, пока не почуял запах дыма. Тогда он очнулся и с колотящимся сердцем сбежал вниз.
Огонь охватил уже весь первый этаж, но, насколько мог рассмотреть сыщик, останки выглядели так, словно тела взорвались изнутри. Потребовалось бы несколько часов только для того, чтобы понять, сколько же их было.
Колин вернулся наверх и выбрался в окно, жалея, что не имеет возможности обыскать дом. Как хорошо было бы найти хоть маленький намек на причастность Летины Арес к попытке покушения на принца! И заодно выяснить, почему она сама не прикончила Аттребуса.
Разумеется, расспросы нужных людей в нужных местах выявят, кто из главарей преступного мира погиб нынче ночью, но это не казалось очень уж важным. Главное, что он узнал, — именно Летина заказала резню.
Следующий вопрос, на который предстояло найти ответ: работала она в одиночку или ее действия были частью большого заговора?
Прежде чем остаться без поддержки и рухнуть вниз, Аттребус все же успел увидеть нечто ужасное. Отчаянно извернувшись в воздухе, он ухитрился зацепиться пальцами за одну из сломанных труб, которая извивалась, подобно умирающей змее.
Над его головой шевелилась чудовищная туша с множеством хитиновых конечностей и крыльев, похожая на жуткую помесь скорпиона, шершня и паука. Монстр пер напролом прямо к Вуону; часть стекловидных побегов, не разрушенных сразу, рванулись к твари, оплетая и пытаясь задержать, и хотя не остановили ее, все же слегка замедлили движение.
Несмотря на разрушение, царившее вокруг, Вуон сумел устоять на ногах. Длинный бич белого пламени хлестнул тварь. Одна из когтистых лап отлетела, но волшебное оружие поразило и защищающие хозяина побеги.
Аттребус находился за спиной Вуона. Усики, казалось, позабыли о нем. Принц сунул Высверк в ножны, чтобы освободить обе руки. Когда раскачивающаяся труба, за которую он цеплялся, оказалась рядом с другой, он перепрыгнул на нее и, с трудом удерживаясь на гладкой поверхности, пополз вверх. Чем ближе он подбирался к Вуону, тем легче становилось карабкаться — паутина рядом с данмером почти не пострадала.
Дымящийся, воняющий горелым мясом кусок тела чудовища просвистел мимо головы. Аттребус перебирал руками и ногами как можно быстрее. Единственная надежда одолеть Вуона — застать его врасплох, пока колдун занят сражением с монстром. Испробовать на себе удар огненного кнута принц вовсе не хотел.
Ему оставалось преодолеть по меньшей мере двадцать футов, когда то, что, возможно, служило дейдре головой, кувыркаясь улетело в бассейн. Быстрый, пристальный взгляд Вуона упал на Аттребуса, и окружающие принца усики внезапно затвердели. Он разочарованно взвыл.
И тут появившийся откуда-то сверху Сул плашмя рухнул в сплетение прозрачных усиков. Принц мельком увидел кровь на его верхней губе, покрытое испариной лицо и наполненные болью глаза, а затем жилистая рука данмера сграбастала его за рукав.
— Не сейчас! — прерывающимся голосом сказал Сул.
И опять его охватило чувство падения сразу во всех направлениях. Умбриэль исчез.
