— Ты должна тренироваться сознательно открывать окно. Визуализация — твой лучший помощник. Если ты поверишь, что душа может спокойно пройти сквозь тебя, тогда так и случится. Ты должна жить осознанно. Садись, — внушала мне тетушка, направляясь к креслу-качалке.

Я присела на краешек стула, волнуясь перед первым уроком. Что если я не справлюсь?

— Почему вокруг меня постоянно умирают животные? В чем дело?

— Ты чувствуешь себя плохо, потому что они прошли в тебя и связали твою энергию. Ты должна освобождать души, иначе они будут продолжать наносить тебе вред. Это как уступать дорогу автомобилю. Сейчас, когда тебе исполнилось шестнадцать лет, все души, любых размеров, могут тебя ощущать — особенно людские. И пока ты не научишься управлять своей собственной энергией, открывать и закрывать окно по собственной инициативе, ты подвергаешься опасности. — Тетушка взъерошила мои кудри.

Тенс, наблюдая, остановился на входе.

— Закрой глаза. Какое твое любимое время года? — спросила она.

— Лето.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты представила себе открытое окно. Дует легкий ветер, он кажется прохладным на жарком солнце. Ты хочешь ощущать ветер, для того, чтобы распределить энергию как можно быстрее. Ясно? Какого цвета занавески? — спросила тетушка.

— Какие занавески? — спросила я приоткрыв глаза.

— Представь себе занавески на окне. Так будет более правдоподобно. Реальность кроется в деталях, запомни это. — Она положила руку на мои глаза.

— Хорошо. Они белые и кружевные.

— Отлично. Занавески колышутся на ветру. Это большое окно. Хочешь выглянуть из него? — она поманила меня этим вопросом.

— Ой. Закат?

— Да, это закат. Представь себя в комнате с окном, но ты находишься достаточно далеко от него, поэтому ты не чувствуешь ветра. Ты любишь эту комнату, тебе нравится в ней находиться, ты хочешь никогда не покидать ее. То, что с другой стороны окна, окружающий вид, будет определяться душой, проходящей сквозь тебя. Просто наблюдай за этим, что бы не происходило. Не борись с этим.

Я представила свою домашнюю спальню. Там я чувствовала себя в безопасности.

— Ладно.

— Теперь тебе надо сосредоточиться на окне и том, чтобы остаться на этой его стороне, хорошо? Ты достаточно далеко от окна — это большое окно — но тебе нравится смотреть на закат отсюда.

Сейчас все происходящее напоминало сцену из научно-фантастической программы.

— Хорошо.

— Продолжай, пока Тенс не велит тебе прекращать. Я не могу дольше оставаться здесь, иначе моя сила помешает тебе использовать собственную. Я должна отдать дань уважения соседям. Винни была мне хорошим другом на протяжении многих лет. Завтра она уже не будет жива.

— Можно мне пойти с тобой? — я снова открыла один глаз, но она тут же положила мои руки на глаза.

— Нет, ты пока еще не готова. Мы должны начинать с малого. Я думаю, что Винни может утащить тебя с собой. Я вернусь к обеду. Продолжай смотреть в окно, пока Тенс не подумает…

— Со мной все в порядке. — мне казалось, что я так и просижу тут до тех пор, пока она не вернется, если буду слушаться его.

Я услышала, как завелся и уехал Ленд Ровер. Я досчитала до десяти. Потом еще раз. Я открыла глаза, и обнаружила рассматривающего меня Тенса. Выражение его глаз заставило меня покраснеть до кончиков ушей.

— Ну все, готово. — я встала и потянулась, растягивая гудящие мышцы.

— Ты уверена?

— Уверена ли я, что смогла представить себе окно? Да, у меня получилось.

— Тогда ладно, посиди пока тут.

— Что?

— Есть еще кое что, что надо сделать. Я сейчас вернусь.

Я встала, слушая его ворчание, и пошла к выходу.

Я сидела на диване, просматривая старый фотоальбом, когда он вернулся, держа в руках кучу тряпья.

— Это еще что?

— Урок номер два. Крольчата. Помоги им на переходе.

Он сказал это так бесстрастно, что мне показалось, что я плохо его расслышала.

— Что? — я застыла.

— Кустос нашла их утром. Их мать уже замерзла к тому времени.

— И ты хочешь, чтобы я… — это должно быть какой-то тщательно продуманный розыгрыш. Не может быть, что тетушка захотела принести мне осиротевших кроликов, чтобы я их прикончила.

— Представь себе окно.

Я забилась в дальний угол дивана. Запах мочи и фекалий кроликов поплыл по комнате.

— Ты это правда серьезно? Там и правда кролики?

— Что из всего заставило тебя думать, что я шучу? — он открыл несколько слоев ткани чтобы продемонстрировать четырех прелестных коричневых крольчат с белыми лапками и белыми пятнам на лбу.

Мое сердце дрогнуло. Это были мои любимые животные.

— Ты больной. Я не собираюсь этого делать, — я вскочила, пытаясь отдалиться от него.

Тенс положил кучу тряпок передо мной.

— А тебе и не надо ничего делать.

— Я должна позволить им умереть. Иначе я не смогу тренироваться, — и почему это больше его не беспокоило?

— Животные всегда умирают возле тебя. Они все равно умрут.

— Только не в том случае, если я смогу им помочь. Я не буду просто стоять и смотреть. Я не дам им умереть. — Я рванулась по коридору на кухню. Тенс наблюдал за мной

— Что ты делаешь?

— Я ищу молоко. Сгущенное молоко, сливки или что-то еще. — Я распахивала шкафы и шарила по банкам.

— Меридиан, прекрати. — Тенс остановился на входе, не приближаясь, как будто бы я взбесилась.

— Нет. Я не собираюсь просто стоять и смотреть, как они умирают. — Я обнаружила банку сгущенного молока в дальнем углу буфета и сорвала с нее крышку. Потом схватила ложку.

— Это не поможет.

— Ты не знаешь этого! Не можешь знать!

Он стоял на моем пути, загораживая выход.

— Я знаю.

— Пошел с дороги! — Я попыталась оттолкнуть его, но слезы застилали мне глаза.

Он схватил меня за плечи. Это было первое его добровольное прикосновение, с той ночи, когда я приехала.

— Меридиан.

Его голос дрогнул, и на секунду показалось, что он тоже вот-вот заплачет.

— Ну что?

Я понимала, что говорю, как обиженный ребенок, но не могла ничего с собой поделать.

— Тебе понадобится пипетка. Во втором шкафу снизу, возле плиты, — прошептал он, аккуратно разворачивая меня. Я не понимала, что заставило его перестать мне сопротивляться, но я не собиралась спорить.

Я схватила пипетку и проскользнула под его рукой. В гостиной я безуспешно пыталась поднять сверток, одновременно держа открытую банку молока и пипетку.

Тенс внезапно оказался рядом.

— Куда ты хочешь их отнести?

— К огню.

Я заметила, как аккуратно он нес крольчат, с нежностью опуская их на ковер возле огня. Я села на пол и взяла одного из них. Моя рука казалась просто огромной по сравнению с его разноцветным тельцем. Крошечный комок шерсти и неясное биение сердца.

— Ну же, малыш, давай, ешь. Тебе надо поесть. — Я поднесла наполненную пипетку к его рту, но он не открылся. Глаза наполнились слезами, щеки стали мокрыми.

Я попыталась протолкнуть молоко в закрытую пасть. Я встала на колени на полу, наклонившись над ним, как будто в этой позе я смогла убедить маленького кролика жить дальше.

Тенс уселся позади меня и оперся спиной о стул. Потом он обхватил меня и потянул назад, заставив облокотиться на него.

— Они были там слишком долго, Меридиан. Их мать замерзла. И она все еще кормила их.

Я выпрямилась и, закрыв глаза, погладила малышей, в надежде что они почувствуют мое желание, чтобы они жили. Но внутри я понимала, что ни один из них уже не будет есть.

Тенс был твердый и теплый. Огонь грел мое лицо, и оно заливалось румянцем. Я вдыхала запах сосен, земли, и мужественной пряности — так пахло от Тенса. Если бы я принюхалась, я бы различила запах Кустос в его аромате.

Огонь затухал. Языки пламени стали меньше, и засветились угольки. Но Тенс не пошевелился и не сказал, что с него хватит.

Я уловила тончайшую дрожь, мельчайшее изменение энергии. Я сделала так, как говорила тетушка, мысленно открыв окно и представляя себя на этой, земной его стороне. Я так и сидела, держа на руках малыша, пока он не стал совсем холодным, потом взяла следующего, затем еще одного. В конце концов, они все стали холодными.

— Их больше нет. — Тенс откинул волосы с моих глаз. — Мне жаль.

Я опустила их, аккуратно угнездив в куче тряпок.

— Почему ты со мной такой ласковый?

Я почувствовала, что он пожал плечами.

— Я знаю, каково это, сражаться с чем-то, что нельзя одолеть.

— Что?

Он не ответил. Вместо этого он спросил:

— Ты себя плохо чувствуешь? Голова болит? Тошнит?

Я закрыла глаза и попыталась дышать, ощущая горечь в горле. Лежа на полу, я сказала:

— Я в порядке. Опечалена, но в порядке.

— Ты уверена? Ты аж позеленела. Бледнее обычного, и явно позеленела.

— Нет, все хорошо.

Кажется, сейчас сработает рвотный рефлекс.

Он тяжело выдохнул, как будто мой ответ был для него жизненно важен.

— Ну вот и славно, так ведь?

Меня вот-вот вырвет. А я не хотела блевать. Я совсем не хотела. Я попыталась глубоко вдохнуть, чтобы сдержаться.

Тенс продолжал, прочитав ответ на моем лице.

— Тебе не плохо? Нигде не болит? Так говорила тетушка.

Между болью, тошнотой и Фенестрой была явная связь. Я не просто ходячая зараза. Я вскочила, стараясь успеть добежать до ванной.

— Мериди…

Я подбежала к огромной вазе и наклонилась в нее, выташнивая вечерние печенья. Меня рвало до тех пор, пока ничего не осталось.

— Держи, — Тенс помог мне лечь и сходил в ванную за мокрой тряпкой для моего лица. — Похоже нам еще тренироваться и тренироваться, да? — Он перетащил кресло-качалку к дивану и взгромоздился на него.

Все, что я могла ощутить в то время, это чувство как в падающем лифте, когда летишь в свободном падении секунду или чуть меньше.

— Я в порядке, — сказала я, чувствуя, что он меня изучает.

— Ты это уже говорила.

— Я знаю, но мне нужно пространство.

— Ладно. — Тенс начал собирать кроликов.

— Ты куда? — спросила я.

— Пойду похороню их. Потом позову Кустос. А потом у нас будет следующий урок.

— Что?

— У Кустос сегодня на ужин курятина. Я собираюсь забить несколько кур, а ты поможешь им перейти. Кустос затем их съест.

— Ни за что.

— Ты вегетарианка?

Я говорила все более и более умоляющим тоном:

— Нет, но..

— Ну вот и она нет. Тебе надо тренироваться на животных, Меридиан, прежде чем..

— Я знаю, но..

— Встретимся снаружи через минутку, ладно?

Я знала, что он прав. Я ела курицу. Самое меньшее, что я должна сделать, так это посмотреть, как он убьет одну.

— Как?

— Что "как"?

— Как ты собираешься…ну, понимаешь.

— Сверну ей шею. Это довольно быстро, так что тебе надо быть на ногах.

Я кивнула.

— Дай мне пару минут, ладно?

— Не задерживайся. Для тебя это должно быть легко.

Легко? Он что, шутит?