Это случилось после полуночи. Она проснулась от детского хныканья. У малыша Рая резались зубки, и обычно милый по натуре херувимчик последнее время капризничал.

Кэтрин слепо уставилась в темноту, отпихнув подальше от ног простыни, и попыталась поудобнее устроиться для сна. На боку. На животе. Всё было не то.

Через несколько минут малыш перестал плакать. Несомненно, успокоенный заботливой мамой.

Но Кэтрин не спалось. Её охватила боль одиночества. Хуже некуда проснуться в таком состоянии.

Она постаралась занять себя древней кельтской считалкой овец, которой пользовались сельские фермеры вместо современного счета… yan, tan, tethera, pethera … Можно было услышать отголосок столетий в старинных словах. Sethera, methera, hovera, covera …

В памяти всплыли единственные в своём роде голубые глаза, со светлыми и тёмными прожилками, словно полоски неба и океана. Лео наблюдал за ней, пока она ему читала и пока занималась штопкой. И за их добрыми подшучиваниями и расслабленным выражением его лица, она чувствовала, что он её хочет. Yan, tan, tethera …

Может, в это самое мгновение Лео не спит. Вечером жар спал, но мог вернуться снова. Лео, возможно, нужна вода. Холодный компресс.

И прежде чем хорошенько подумать, Кэтрин встала с кровати, схватила халат и, отыскав на туалетном столике очки, водрузила их на нос.

Отправляясь с благотворительной миссией, она босиком по деревянным полам пересекла коридор.

Дверь его комнаты была слегка приоткрыта. Она беззвучно скользнула в неё, словно воришка, подбираясь на носочках, как и в прошлую ночь, к кровати. Тёмную комнату пронизывали несколько полосок света, идущих из приоткрытого окна, и тени напоминали решето. Кэтрин уловила тихое и мерное дыхание Лео.

Подойдя с боку, она осторожно потянулась и с гулким сердцем потрогала пальцами его лоб. Жара не было. Лишь здоровое, спокойное тепло.

Дыхание Лео сбилось, когда он проснулся:

— Кэт? — раздался его хриплый ото сна голос. — Что вы делаете?

Ей не следовало приходить к нему. Любые оправдания прозвучат фальшиво и нелепо, потому как беспокоиться о нём, разумных причин не было.

Она нескладно бормотала:

— Я… я пришла посмотреть, не… — голос её затих.

Она стала отступать, но он удивительно ловко схватил её за запястье, несмотря на то, что стояла ночь, а он едва проснулся. Они оба замолчали, когда она оказалась пойманной над ним, — запястье в плену его руки.

Лео сильнее потянул её за руку, вынуждая Кэтрин нагнуться ближе к нему, ещё ближе, пока она не потеряла равновесие и медленно не повалилась на него. От страха навредить ему, она завозилась, пытаясь упереться руками в матрас по бокам, а он использовал каждое движение, чтобы получше устроить её на своем теле. Она вздрогнула, наткнувшись на обнаженное мускулистое тело, грудь в мягких кудряшках волос.

— Милорд, — прошептала она, — я не…

Он обхватил её затылок ладонью и приблизил её губы к своим.

Это был не поцелуй, а обладание. Лео завладел ею целиком, она чувствовала жар его языка у себя во рту, лишавший её воли и разума. Мужской фимиам заполнил ноздри. Эротический. Восхитительный. Слишком много ощущений за один раз… тёплый шёлк рта, уверенный захват рук, крепкое мускулистое тело.

Мир медленно завращался, когда Лео, обнимая её, перевернулся и почти пригвоздил её к кровати. Поцелуи его были грубыми и сладкими, и губы, и зубы, и язык участвовали в них. Задыхаясь, она завела руки ему за шею и перевязанное плечо. Он двигался над ней, большой и тёмный, целуя её так, словно хотел поглотить.

Полы её халата разошлись, край ночной рубашки задрался до колен. Лео оторвался от губ Кэтрин и начал сладкое исследование её горла, нежными и дерзкими поцелуями прокладывая вниз дорожку до ключицы. Пальцы его работали над передом ночной рубашки, расстёгивая крошечные пуговки, раздвигая тонкую ткань.

Голова его склонилась, губы медленно взбирались по дрожащему склону её груди, пока не добрались до пика. Взяв его в рот, он согрел прохладный бутон игривыми ласками языка. Рвущиеся из её горла мучительные стоны смешивались с порывами его дыхания. Лео более прочно устроился меж её бёдер, давя на неё своим весом, пока она не почувствовала, как его твёрдая часть интимно прижалась к ней. Он отыскал второй сосок и, накрывая его ртом и втягивая в себя, вызвал в ней волны всё взрастающего удовольствия.

С каждым движением открывались всё новые ощущения, лёгкое возбуждение сменялось острой чувствительностью. Лео целовал её долгими, пьянящими поцелуями, двигаясь внизу в медленном ритме, подталкивая и скользя, распаляя её своим мужским естеством. Она извивалась под ним, безрассудно стараясь следовать за его дразнящей твёрдостью. Их тела смыкались, как страницы закрытой книги, и это казалось таким естественным, таким дико приятным, что она испугалась.

— Нет, — выдохнула Кэтрин, отталкивая Лео. — Погодите. Прошу…

Она неосторожно надавила на раненое плечо, и Лео с проклятьем скатился с неё.

— Милорд? — Она выкарабкалась из кровати и встала, дрожа каждой клеточкой. — Простите. Я сделала вам больно? Что я могу…

— Уходите.

— Хорошо, но…

— Сейчас же, Маркс, — добавил он низким гортанным голосом. — Или возвращайтесь в постель и позвольте мне закончить.

Её как ветром сдуло.