Утром Кэтрин разбудила горничная, принёсшая завтрак и разводившая огонь в камине. Одним из преимуществ пребывания в «Ратледже» являлась возможность наслаждаться изысканной пищей, приготовленной великолепным шеф-поваром Бруссаром. Кэтрин вздохнула от удовольствия при виде подноса, на котором разместились чай, яйца, запечённые в сливках, сырные булочки «пистолете», рулеты, а также блюдо со спелыми ягодами.

— Под вашей дверью была записка, — сообщила горничная, — я положила её рядом с подносом.

— Благодарю вас.

Взяв небольшую запечатанную открытку, Кэтрин обрадовалась, увидев своё имя, выведённое характерным почерком Лео, почерком опытного архитектора: аккуратными, отдельными буквами в наклон.

— Мисс, позвоните, когда позавтракаете, я заберу поднос. Если вам нужно помочь одеться или сделать причёску, вы можете на меня рассчитывать.

Кэтрин дождалась, когда горничная уйдёт, и развернула записку.

На это утро у нас запланирована необыкновенная экскурсия. Будь готова к десяти часам. Надень туфли для прогулок.

Р.

Улыбка осветила её лицо.

— Необыкновенная экскурсия, — проговорила она, наблюдая за Доджером, который приподнялся на кровати и сосредоточенно водил носом, безошибочно определяя близость чего-то вкусного. — Что бы это значило? Ну, нет, Доджер, даже не думай, что тебе удастся испортить мне завтрак. Тебе придётся подождать, когда я закончу. Я против того, чтобы есть вместе с тобой из одной тарелки.

Доджер казалось понял по её строгому голосу, что она имеет в виду. Он потянулся и медленно перекатился три раза на матрасе.

— Я не считаю, что мы с тобой связаны навсегда, — добавила Кэтрин, размешивая сахар в чае. — Я только забочусь о тебе до тех пор, пока ты не вернёшься к Беатрис.

Она так проголодалась, что съела всё до крошки за исключением небольшой порции, которую отложила для Доджера. Яйца были само совершенство, ароматный желток, от которого шел пар, — просто создан для того, чтобы обмакнуть в него хрустящую корочку булочки «пистолете». Позавтракав, Кэтрин положила остатки яйца и несколько ягод в блюдце для Доджера и поднялась, чтобы поставить его на пол. Счастливый Доджер покрутился возле Кэтрин, на секунду замер, ласкаясь, и с жадностью набросился на еду.

Кэтрин едва успела умыться и расчесать волосы, как раздался стук в дверь. Это была Поппи в сопровождении той же горничной. Поппи держала в руках три платья, а горничная — огромную корзину с нижним бельём, чулками, перчатками и прочими аксессуарами.

— Доброе утро, — бодро произнесла Поппи, заходя в комнату и раскладывая одежду на кровати. При виде хорька, кушавшего в уголке, Поппи покачала головой и усмехнулась: — Привет, Доджер.

— Все эти вещи для меня? — спросила Кэтрин. — Мне не надо так много, честное слово.

— Я настаиваю, — заявила Поппи, — и даже не пытайтесь что-нибудь вернуть. Я также захватила немного нового дамского белья и улучшенную модель корсета. Помните, мы видели подобный на стенде дамской галантереи во время Большой Выставки?

— Конечно, помню, — с улыбкой подтвердила Кэтрин, — как можно забыть коллекцию интимных дамских аксессуаров, выставленную на обозрение всему миру.

— Так вот, не даром мадам Кэплин получила на этой выставке первый приз. Ее изделия гораздо легче обычных, в них нет большого количества впивающихся пластин, а сам корсет скорее приспосабливается к изгибам тела, чем заставляет его застывать в неудобной позе. Гарри сказал нашей экономке, миссис Пеннивистл, что если какая-нибудь из горничных захочет приобрести такой корсет, он оплатит его приобретение.

Кэтрин приподняла брови.

— В самом деле?

— Да, потому что такой корсет гораздо меньше обычного стесняет движения. В нём даже можно свободно дышать.

Поппи подняла с кровати платье цвета морской волны и показала его Кэтрин.

— Сегодня вы должны надеть это. Уверена, оно вам подойдет. Мы одного роста, только вы стройнее, поэтому я потуже его зашнурую, чтобы оно стало по фигуре.

— Вы слишком великодушны, Поппи.

— Ерунда, мы же сёстры. — Поппи послала Кэтрин взгляд, полный нежности и понимания. — Выйдите вы за Лео или нет, мы всегда будем сёстрами. Лео рассказал мне о вашей прогулке, на которую вы собираетесь в десять часов. Он сообщил вам, куда вы пойдете?

— Нет. А вам?

— Сообщил, — Поппи усмехнулась.

— И куда же?

— Пусть это будет для вас сюрпризом. Однако, признаюсь, эта так называемая экскурсия полностью нашла одобрение и с моей стороны, и со стороны Гарри.

При помощи Поппи и горничной, Кэтрин надела платье цвета морской волны, которое нельзя было назвать ни зеленым, ни голубым, нет, оно было идеального зеленовато-голубого цвета. Облегающий в соответствии с модой лиф был цельнокроеным, прямая до колен юбка ниже украшена несколькими рядами оборок. Укороченный жакет в тон к платью был приталенным, с шёлковой бахромой из голубого, зеленого и серебристо-серого меланжа.

Маленькая кокетливая шляпка венчала её высокую прическу, волосы уложили в пышную причёску с каскадом локонов, а кончики прядей подкололи шпильками.

Кэтрин, которой долгое время приходилось обходиться без нарядных и модных вещей, пришла в полное замешательство. Посмотрев на свое отражение в зеркале, она обнаружила, что превратилась в чрезвычайно стильное и женственное создание.

— О, мисс, вы такая же очаровательная, как девушки, которых изображают на жестяных банках со сладостями, — воскликнула горничная.

— Она права, Кэтрин, — подхватила сияющая Поппи, — подождите, пока мой брат увидит вас! Он раскается в каждом отвратительном словечке, которое когда-либо отпускал в ваш адрес.

— Я тоже говорила ему ужасные вещи, — сдержанно ответила Кэтрин.

— Мы все догадывались, что за вашей враждой что-то скрывалось, — заметила Поппи, — но так и не смогли прийти к единому мнению. Конечно, Беатрис оказалась права.

— В чём именно?

— В том, что вы и Лео похожи на пару хорьков, которые немного драчливы в процессе ухаживания.

Кэтрин застенчиво улыбнулась.

— У Беатрис очень сильная интуиция.

Поппи покосилась на Доджера, который тщательно слизывал с блюдца остатки яйца.

— Я думала, что со временем Беатрис избавится от своей одержимости животными. Теперь я осознаю, что это её способ мышления. Она почти не видит разницы между зверями и людьми. Остаётся уповать на то, что найдётся мужчина, способный смириться с её индивидуальностью.

— Как тактично с вашей стороны найти такое определение, — заметила Кэтрин, посмеиваясь. — Вы имеете в виду мужчину, который не будет жаловаться, если обнаружит кролика в своих туфлях или ящерицу в коробке из-под сигар?

— Точно.

— Она найдет такого мужчину, — уверила её Кэтрин, — Беатрис слишком любящая и достойная любви, чтобы остаться в одиночестве.

— Так же как и вы, — заявила Поппи. Она отправилась отлавливать хорька, который занялся изучением содержимого корзинки. — Я заберу у вас Доджера на день. Я собираюсь посвятит утро написанию писем, а он сможет тем временем поспать у меня на рабочем столе.

В руках Поппи хорёк обмяк, но, пока его уносили, успел показать зубки Кэтрин.

Лео совсем не хотел покидать Кэтрин прошлой ночью. Он мечтал остаться с ней, охранять её покой, словно грифон на страже диковинного сокровища. Хотя Лео никогда не отличался ревнивой натурой, он быстро навёрстывал упущенное. Что его особенно раздражало, так это намерение Кэтрин со всеми вопросами и проблемами обращаться к Гарри. Конечно, для Кэтрин было естественно желать поддержки со стороны брата, особенно после того, как Гарри однажды избавил её от настоящего кошмара и с тех пор продолжал оставаться единственной опорой в жизни. И, несмотря на то, что до последних событий Гарри проявлял по отношению к Кэтрин совсем немного любви и привязанности, он был для неё всей её семьей.

Проблема заключалась в том, что Лео сам жаждал стать для Кэтрин абсолютно всем. Он хотел быть в курсе всех её секретов, стать её любовником и самым близким другом, заботиться о выполнении её самых интимных желаний. Согревать жаром своего тела, когда ей холодно, подносить чашку к губам, если её мучает жажда, массировать её уставшие ножки. Соединить их судьбы в полном смысле этого слова.

Однако Кэтрин не придет к нему по первому зову, ему не завладеть этой девушкой после одного разговора по душам и даже ночи полной страсти. Ему придётся постепенно ослаблять её оборону, разрушая бастионы до тех пор, пока все её возражения не исчезнут без следа. А это потребует терпения, внимания и времени. Так тому и быть. Кэт достойна и не таких усилий.

Подойдя к апартаментам Кэтрин, Лео осторожно постучал в дверь и замер в ожидании. Она тут же появилась на пороге и улыбнулась Лео.

— Доброе утро, — проговорила девушка, бросив на него выжидающий взгляд.

Слова приветствия, которые Лео собирался произнести, замерли на его губах. Он неспешно оглядел её с головы до пят. Кэтрин была похожа на изящных красавиц, которых обычно изображали на коробках конфет, и портреты которых украшали витрины типографских мастерских. Она была так прелестна, что ему больше всего на свете захотелось развернуть её, словно леденец в обёртке.

Так как Лео не спешил нарушить молчание, Кэтрин заставила себя заговорить первой:

— Я готова отправиться на прогулку. Куда мы пойдем?

— Не могу вспомнить, — отозвался Лео, всё ещё не в силах отвести от неё взгляда. Он сделал шаг вперёд, как будто намеревался подтолкнуть её обратно в комнату.

Не собираясь сдавать свои позиции, Кэтрин уперлась, затянутой в перчатку, рукой прямо ему в грудь.

— Милорд, боюсь, я не могу позволить вам войти в комнату. Это было бы неправильно. И я надеюсь, что для нашей прогулки вы наняли открытый экипаж?

— Как тебе угодно, мы можем взять экипаж. Однако место, куда мы отправимся, совсем недалеко отсюда, а прогулка по парку Сент-Джеймс доставит нам удовольствие. Не хочешь пройтись пешком?

Она кивнула, соглашаясь.

Как только они покинули гостиницу, Лео занял позицию между Кэтрин и внешней стороной тротуара. Идя под руку с Лео, Кэтрин рассказала ему обо всём, что прочитала о парке вместе с Беатрис: как король Джеймс собрал в нём коллекцию животных, включая верблюдов, крокодилов, слона, — а также о многочисленных птичьих вольерах, расположенных в ряд, который позже стали называть Прогулкой по птичьим клеткам. В свою очередь Лео поведал ей об архитекторе Джоне Нэше, спроектировавшем центральную аллею парка. По этой аллее позже был проложен королевский маршрут от Букингемского дворца.

— Нэша называли самодовольным франтом, — заметил Лео, — заносчивым и высокомерным, то есть он полностью соответствовал требованиям к архитектору такого ранга.

— Неужели? — Казалось, Кэтрин очень рассмешили его слова. — Но почему?

— Огромные затраты, связанные со столь важным проектом, поведение на публике…что это на самом деле, если не наглость — полагать, что идеи, пришедшие кому-то в голову, достаточно хороши, чтобы найти воплощение с таким размахом. Картина, например, выставляется в музее, где посетители вынуждены разыскивать её среди прочих экспонатов или могут избежать встречи с ней, если таково их желание. Но у нас мало шансов не заметить целое здание, и Боже, помоги нам всем, если оно как бельмо на глазу.

Кэтрин лукаво посмотрела на Лео, стараясь не пропустить ни слова.

— Ты мечтаешь о каком-нибудь не менее значимом проекте, например, о великолепном дворце или монументе, как те, что создал мистер Нэш?

— Да нет, у меня нет амбиций, необходимых великому архитектору. Я мечтаю приносить пользу. Мне нравятся менее грандиозные проекты, например, строительство домов для арендаторов в поместье. Я считаю, что они не менее важны, чем дворцы.

Он умерил шаг, чтобы не обгонять Кэтрин, и осторожно провёл её по неровному участку тротуара.

— Во время моей второй поездки во Францию я путешествовал по Провансу, и мне посчастливилось встретиться с одним из моих профессоров из Академии Изящных Искусств. Очень славный старичок.

— Какое удивительное стечение обстоятельств!

— Судьба.

— Ты веришь в судьбу?

Лео лукаво усмехнулся.

— Думаешь, можно не верить, если живешь вместе с Роаном и Меррипеном?

Кэтрин улыбнулась в ответ и покачала головой.

— Я скептик. Я верю, что судьба — это то, кто мы есть и как мы используем предоставленные нам возможности. Продолжай… расскажи мне о профессоре, твоём учителе.

— Я стал частым гостем профессора Жозефа после нашей неожиданной встречи, разрабатывал чертежи, делал наброски, набираясь опыта в его студии. — Лео произнёс фамилию на французский манер, делая ударение на втором слоге. Замолчав на секунду, он улыбнулся, предаваясь грустным воспоминаниям. — Мы часто разговаривали за стаканчиком шартреза . Я терпеть не мог эту дрянь.

— О чём вы говорили? — последовал деликатный вопрос.

— Обычно об архитектуре. У профессора Жозефа был свежий взгляд на этот предмет… он заключался в том, что маленький, идеально спроектированный коттедж имеет не меньшую ценность, чем величественное здание общественного значения. Он рассказывал о вещах, которые не упоминал на лекциях в Академии, а его представление о взаимосвязи между физическим и нематериальным миром… о том, что идеальное творение рук человека, например, картина, скульптура или здание, позволяет человеку выйти за пределы материального. Видеть ясно. Дает ключик, чтобы заглянуть в рай.

Лео остановился, заметив тревожное выражение, промелькнувшее на лице девушки.

— Я заставил тебя скучать. Прости.

— Совсем нет.

Полминуты они шли молча, пока Кэтрин не выпалила:

— Я никогда не знала тебя по-настоящему. Ты ставишь с ног на голову всё, что я думала о тебе прежде. Это приводит меня в замешательство.

— Означает ли это, что ты уже смирилась с идеей выйти за меня замуж?

— Вовсе нет, — ответила она, и он усмехнулся.

— Смиришься, — заявил Лео, — тебе не удастся вечно сопротивляться моему обаянию.

Он вывел её из парка на улицу, где располагались магазины и коммерческие здания.

— Мы идём в галантерейную лавку? — поинтересовалась Кэтрин, разглядывая витрины и вывески. — В цветочный магазин? Или книжный?

— Нам сюда, — сказал Лео, останавливаясь у одной из витрин, — что ты думаешь об этом месте?

Она с недоверием покосилась на вывеску над витриной.

— Телескопы? — в изумлении уточнила Кэтрин. — Ты хочешь, чтобы я занялась астрономией?

Он развернул её к витрине:

— Читай дальше.

— «Поставки запатентованных Её Величеством оптических приборов для военных походов, ипподромов, театральных биноклей и проекционных очков, — прочитала она вслух, — глазные консультации доктора Генри Шеффера с применением новейших разработок для коррекции зрения».

— Доктор Шеффер является лучшим окулистом в Лондоне, — заметил Лео, — говорят, что он лучший в мире. Он был профессором астрономии в Тринити , когда занятия с линзами подтолкнули его к изучению человеческого зрения. Он получил сертификат офтальмолога и достиг серьёзного прогресса в этой области. Я записал тебя к нему на приём.

— Но мне не нужен самый лучший окулист в Лондоне! — запротестовала Кэтрин, удивлённая, что Лео зашёл так далеко в своей заботе о ней.

— Ну, давай же, Маркс, — сказал он и потянул её к дверям, — пришло время подобрать тебе подходящие очки.

Убранство магазина было очень необычным, повсюду располагались полки с телескопами, увеличительными стёклами, биноклями, стереоскопами и очками всех возможных моделей. Приятный молодой служащий поприветствовал их и удалился, чтобы позвать доктора Шеффера. Очень скоро к ним вышел сам доктор, человек весьма темпераментный и общительный. Симпатичные белые бакенбарды обрамляли его розовые щеки, а густые белоснежные усы топорщились вверх, когда он улыбался.

Доктор Шеффер прошёлся с ними по всему магазину и остановился, демонстрируя работу стереоскопа. Он объяснил им, каким образом создается эффект глубины изображения.

— Этот инструмент применяется в двух целях, — проговорил доктор, его глаза поблескивали за стёклами очков. — Во-первых, стереоизображения иногда используются для лечения некоторых больных, страдающих расфокусировкой зрения. Во-вторых, они помогают развлекать особо резвых детей.

Кэтрин относилась ко всему увиденному настороженно, но добровольно последовала вместе с Лео за доктором Шеффером в помещение за магазином. В прошлом, когда она покупала себе очки, продавец просто выносил ей поднос с различными линзами и давал ей несколько поднести к глазам. Если она чувствовала, что видит через них более или менее отчетливо, оптик приступал к изготовлению очков.

Доктор Шеффер, однако, настоял на том, чтобы исследовать её глаза при помощи особой лупы, которую он назвал корнеальной линзой, а перед проверкой закапал ей раствор, чтобы расширить зрачки. Объявив, что не обнаружил никаких следов инфекции или повреждения, он попросил Кэтрин прочитать буквы и цифры из нескольких рядов в трёх таблицах, повешенных на стене. Ей пришлось прочитать их несколько раз, надевая линзы различной силы, пока она не достигла просто волшебной ясности восприятия.

Когда пришло время обсудить оправу, Лео удивил и Кэтрин, и доктора Шеффера, приняв активное участие в дискуссии.

— Очки, которые мисс Маркс носит в настоящий момент, — сказал Лео, — оставляют отпечаток на её переносице.

— Надо подогнать по форме опорную дужку — предложил доктор Шеффер.

— Без сомнения, — Лео извлёк из кармана листок бумаги и положил его на стол. — Однако у меня есть еще кое-какие соображения. Что, если дужка будет сконструирована таким образом, что сможет удерживать стекла на несколько большем расстоянии от глаз?

— Вы предлагаете что-то вроде зажима для пенсне, — задумчиво спросил Шеффер.

— Ну да, их будет гораздо удобнее носить, и они не упадут.

Шеффер пристально посмотрел на чертёж, выполненный Лео.

— Я вижу, вы изобразили заушники изогнутой формы. Это что-то новенькое.

— Для того, чтобы очки лучше держались.

— А что, это проблема?

— Несомненно, — ответил Лео, — перед вами очень активная женщина. Она разыскивает животных, проваливается сквозь кровельные перекрытия, таскает каменные глыбы. Вот что представляет собой её обычный день.

— Милорд, — упрекнула его Кэтрин.

Шеффер, улыбаясь, изучал её старые погнутые очки.

— Судя по состоянию вашей оправы, мисс Маркс, легко поверить, что лорд Рэмси говорит правду.

Его усы приподнялись.

— С вашего разрешения, я попрошу ювелира, с которым работаю, изготовить оправу по вашему чертежу.

— Сделайте серебряную оправу, — попросил Лео и, посмотрев на Кэтрин с чуть заметной улыбкой, добавил: — и попросите ювелира нанести на заушники легкую филигрань . Ничего кричащего… что-нибудь изящное.

Кэтрин отрицательно покачала головой.

— Такое украшение — ненужная роскошь.

— Тем не менее, я настаиваю, — обратился Лео к доктору, не отрывая своего взгляда от Кэтрин. — Твоё лицо заслуживает всего самого красивого. Разве я могу заключить настоящее произведение искусства в обычную раму?

Она послала ему укоризненный взгляд. Она не верила в его бессовестную лесть, а также абсолютно не собиралась растаять под действием его обаяния. Однако Лео лишь усмехнулся, ничуть не раскаявшись. В то время как Лео сидел рядом с ней и его бесстыжие голубые глаза не отрывались от неё ни на секунду, Кэтрин почувствовала, как её сердце болезненно сжалось и земля, казалось, поплыла под ногами. Так далеко падать… но, кажется, она не в силах заставить себя сделать шаг назад. Она могла лишь замереть на месте, пытаясь сохранить равновесие, разрываясь между желанием любить и страхом… без всякой надежды на спасение.