Четверть миллиарда людей в одно и то же мгновение подняли телефонную трубку и в течение пары секунд держали ее возле уха, кто удивленно, кто раздраженно. Разбуженные посреди ночи, они предполагали, что какой-то знакомый, живущий где-то далеко, желает с ними связаться при помощи спутниковой телефонной сети, которую с величайшей помпой и рекламой предоставили накануне в пользование всем жителям Земли. Но телефоны молчали. В трубке слышался лишь звук, многим напомнивший шум моря, у других же он ассоциировался с дрожанием струн арфы на ветру. Третьим казалось, будто они слышат таинственный шум крови, пульсирующей в жилах, запомнившийся с детства и раздающийся в раковине, приложенной к уху. Впрочем, что бы это ни было, оно длилось не больше двадцати секунд, после чего снова раздался обычный Сигнал телефонной станции.

Абоненты телефонной сети во всем мире выругались, пробормотали: «Наверное, кто-то ошибся номером», и повесили трубки. Вскоре об этом пустячном событии забыли все, за исключением тех, в чьи обязанности входило выяснение подобных проблем.

В Научно-исследовательском институте связи в Лондоне спор на эту тему шел все утро, но так ни к чему и не привел. Даже в обеденный перерыв, когда проголодавшиеся инженеры отправились в соседнее кафе, обсуждение не прекращалось ни на минуту.

— Я утверждаю, что это был временный скачок напряжения, вызванный включением спутниковой сети, — настаивал Вилли Смит, специалист по твердотельной электронике.

— Наверняка какая-то связь со спутниками есть, — согласился Жюль Райнер, проектировщик схем, и зевнул во весь рот. — Но откуда взялась временная задержка? Спутниковую сеть подключили в полночь, а телефонный звонок раздался два часа спустя, что мы все ощутили на себе.

— А вы что об этом думаете, доктор? — спросил Боб Эндрюс, программист. — Вы за все утро почти ничего не сказали. Наверняка у вас есть какие-то соображения.

Доктор Джон Уильямс, руководитель математического отдела, беспокойно пошевелился.

— Да, — ответил он. — Соображения есть. Но боюсь, что… вы не воспримете их всерьез.

— Не страшно. Даже если ваша идея столь же безумна, как те научно-фантастические рассказы, которые вы пишете под псевдонимом, может, появится хоть какая-то зацепка.

Уильямс покраснел, но не слишком смутился. О его литературном творчестве было известно всем, и, собственно, он вовсе этого не стыдился. Его рассказы были изданы в виде сборника, который распродавался по пять шиллингов. У него еще оставалась пара сотен экземпляров.

— Хорошо, — сказал он, что-то машинально рисуя на скатерти. — Есть один вопрос, над которым я ломаю голову уже много лет. Вы когда-нибудь задумывались над аналогией между автоматической телефонной сетью и человеческим мозгом?

— Что же в том нового? — удивился один из слушателей. — Это известно еще, наверное, со времен Грэхема Белла.

— Возможно. Я вовсе не претендую на оригинальность, хочу лишь сказать, что пришло время воспринимать это сравнение всерьез.

Он искоса бросил раздраженный взгляд на лампы дневного света, закрепленные над столом. В туманный зимний день без них было не обойтись.

— Что творится с этими проклятыми лампами? Они моргают уже пять минут подряд!

— Да какая разница? Наверное, Мэйзи забыла заплатить за электричество. Ждем продолжения вашей теории.

— Большинство из того, что я собираюсь сказать, — не теория, но очевидный факт. Мы знаем, что человеческий мозг представляет собой систему переключателей, нейронов, соединенных друг с другом весьма сложным образом. Автоматическая телефонная станция — тоже система переключателей, селекторов и так далее, соединенных между собой проводами.

— Согласен, — сказал Смит. — Но это не слишком подходящая аналогия. В мозгу ведь около пятнадцати миллиардов нейронов, то есть намного больше, чем переключателей на АТС.

Ответ Уильямса прервал рев низко летящего реактивного самолета. Людям пришлось подождать, пока все кафе перестанет вибрировать от звука, прежде чем они смогли продолжить разговор.

— Никогда не слышал, чтобы они летали так низко, — пробормотал Эндрюс. — Я думал, это против правил.

— Наверняка так, но нам-то какое дело? Диспетчерская служба аэропорта сама с ним разберется.

— Сомневаюсь, — сказал Райнер. — Ведь именно она и ведет на посадку этот «Конкорд». Но я тоже не припомню, чтобы самолеты летали вот так. Рад, что меня там нет.

— Черт побери, перейдем мы наконец к делу или нет? — раздраженно вмешался Смит.

— Что касается числа нейронов в человеческом мозгу, то вы правы, — спокойно продолжал Уильямс. — Именно в этом суть. Кажется, будто пятнадцать миллиардов — очень много, но это не так. Уже примерно в тысяча девятьсот шестидесятом году на АТС во всем мире было больше отдельных переключателей. Сегодня — приблизительно впятеро!

— Понятно, — медленно проговорил Райнер. — Значит, вчера, когда начала действовать спутниковая сеть, все АТС во всем мире полностью соединились друг с другом.

— Именно это я и хотел сказать.

Наступила тишина, лишь где-то вдали слышалась пожарная сирена.

Наконец Смит заявил:

— Давайте говорить прямо. Вы утверждаете, что всемирная система телефонной связи теперь стала гигантским мозгом?

— Это слишком грубо и, я бы сказал, антропоцентрично. Я предпочитаю мыслить в категориях критической массы. — Уильяме положил руки на стол, слегка сжал кулаки. — Представим себе два куска урана-двести тридцать пять. Пока я держу их на расстоянии друг от друга, ничего не происходит. Но стоит их соединить, и мы получим нечто совсем иное, нежели один кусок урана побольше. — Он свел руки. — Результатом будет воронка в земле шириной в километр. Так же и с нашими телефонными сетями. До сегодняшнего дня они были в немалой степени независимы, автономны, но теперь, когда мы увеличили количество соединений, стали единым целым. Количество перешло в качество, мы достигли критической массы.

— Но что, собственно, означает в нашем случае это понятие? — спросил Смит.

— За неимением лучшего слова оно означает сознание.

— Странный разум, — заметил Райнер. — Что является его органами чувств?

— Например, все радио- и телевизионные станции мира станут для него источником информации. Они уж точно дадут ему множество пищи для размышлений! Кроме того, разнообразные данные, хранящиеся в памяти компьютеров, к которым у него будет доступ, так же как к электронным библиотекам, радарным установкам, телеметрии на автоматизированных промышленных предприятиях. Органов чувств ему более чем хватит! Мы не в состоянии даже представить себе такую вот картину мира, но, полагаю, она будет куда богаче и сложнее нашей.

— Допустим, что все это правда, тем более что идея весьма занимательная, — сказал Райнер — Но в таком случае что эта система могла бы еще делать, кроме как мыслить? Ведь двигаться она не может, у нее нет конечностей.

— А зачем ей двигаться? Ведь она находилась бы сразу повсюду! Любое дистанционно управляемое электронное оборудование на планете заменит ей конечности.

— Теперь я понимаю, из-за чего была временная задержка, — вмешался Эндрюс. — Это чудо было зачато в полночь, но родилось только в час пятьдесят минут ночи. Так что звук, который разбудил нас, был первым криком новорожденного.

Эндрюс явно хотел пошутить, но голос его прозвучал неубедительно, и никто даже не улыбнулся. Лампы над столом продолжали раздражающе моргать. Казалось, будто свет их становится все слабее.

В это мгновение распахнулась дверь и в кафе ворвался Джим Смолл из отдела снабжения.

— Смотрите, парни, — рассмеялся он, размахивая листком бумаги. — Я богач! Когда-нибудь видели такой банковский баланс?

Доктор Уильямс взял у него банковскую выписку, бросил взгляд на колонку цифр и прочитал вслух:

— Кредит девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч восемьсот девяносто семь фунтов восемьдесят семь пенсов. Ничего удивительного, — сказал он на фоне всеобщего веселья. — Вероятно, это означает долг в сто два фунта, а компьютер, видимо, слегка ошибся и приписал остальные цифры. Такое случается постоянно, особенно с тех пор, как банки перешли на десятичную систему.

— Знаю, — ответил Джим. — Но не портите мне удовольствие. Я как раз иду в банк проверить эту выписку. Но что случилось бы, если бы на ее основании я выписал себе чек всего лишь на миллиончик? Как думаете, можно было бы обвинить банк во введении клиента в заблуждение?

— Ни за что в жизни, — сказал Райнер. — Уверен, что банки предусмотрели такую возможность и уже много лет защищены от подобных обвинений какими-нибудь пунктами, набранными мелким шрифтом. Кстати, а когда вы получили эту выписку?

— С дневной почтой. Она пришла прямо в институт, так что у моей жены не было возможности в нее заглянуть.

— Значит, компьютер напечатал ее сегодня рано утром. Наверняка после полуночи…

— К чему вы клоните? Почему у вас у всех такие мрачные физиономии?

Никто не ответил. Все думали о том же самом. Мысли людей мчались, словно свора гончих, преследующих зайца.

— Кто из вас разбирается в том, как работают автоматические банковские системы? — спросил Смит. — Каким образом они связаны друг с другом?

— Как и все остальное в наше время, — ответил Боб Эндрюс. — Все они находятся в одной и той же сети. Компьютеры всего мира постоянно обмениваются информацией. Кстати, вам на заметку, Джон. Если серьезные проблемы и в самом деле начнутся, то в первую очередь их следует ожидать в банковской системе. Естественно, не считая телефонной сети.

— Никто не ответил мне на вопрос, который я задал, прежде чем пришел Джим, — пожаловался Райнер. — Я спрашивал о том, чем вообще занимался бы этот сверхразум? Как он вел бы себя по отношению к людям — дружественно, враждебно, безразлично? Отдавал бы он вообще себе отчет в нашем существовании или же единственной реальностью считал бы электрические сигналы?

— Вижу, вы начинаете мне верить, — с мрачным удовлетворением заметил Уильямс. — На ваш вопрос я могу ответить только другим вопросом. Чем занимается новорожденный? Начинает искать еду.

Он посмотрел на тускнеющие лампы дневного света.

— Господи! — проговорил Джон, словно ему в голову вдруг пришла некая мысль. — Есть только одна пища, в которой эта система могла бы нуждаться, — электричество!

— Вы уже чересчур далеко зашли со своей чушью, — не выдержал Смит. — Что, черт побери, с нашим обедом? Мы заказали его уже минут двадцать назад.

Никто не ответил.

— Потом дитя начинает оглядываться вокруг, распрямлять руки и нош, — продолжил Райнер слова Уильямса с того места, где тот остановился. — Оно начинает играть, как любой растущий ребенок.

— А дети ломают игрушки, — очень тихо сказал кто-то.

— Одному богу известно, сколько у него может быть таких игрушек. Например, тот «Конкорд», который только что пролетел над нами, или автоматизированное производство, светофоры на дорогах.

— Забавно, что вы об этом упомянули, — вмешался Смолл. — Что-то случилось там, на улице. Движение остановилось минут десять назад, а то и больше. Похоже на серьезную пробку.

— Кажется, где-то пожар. Только что выла сирена.

— Я слышал две, кроме того — нечто похожее на взрыв, где-то в районе заводов. Надеюсь, ничего серьезного.

— Мэйзи! Есть у вас какие-нибудь свечи? Ничего не видно!

— Я только что вспомнил, что в этом заведении полностью электрифицированная кухня. Так что мы получим холодный обед, если вообще что-нибудь получим.

— Если уж приходится ждать, то, может, прочитаем, что пишут в газете? Вы ведь, кажется, принесли последний номер, Джим?

— Да, но у меня не было времени его проглядеть. Гм… да. В самом деле похоже на то, что сегодня утром произошло множество странных случаев. Не работала железнодорожная сигнализация, лопнула главная водопроводная магистраль из-за отказа запорного клапана. Десятки жалоб на ошибочное телефонное соединение вчера ночью…

Он перевернул страницу и внезапно замолчал.

— Что такое?

Не говоря ни слова, Смолл протянул остальным газету. Текст был осмысленным только на первой полосе. Остальные представляли собой беспорядочную мешанину печатных знаков, среди которых тут и там, словно островки смысла в море абсурда, виднелись несколько неуместно выглядевших рекламных объявлений. Вероятно, их вставили в текст в виде независимых блоков, и потому они не подверглись искажению до неузнаваемости, как все то, что их окружало.

— Вот до чего довели нас удаленный набор текста и передача матриц по фототелеграфу, — проворчал Эндрюс. — Видимо, на Флит-стрит сложили слишком много яиц в одну корзину.

— Боюсь, мы все совершили ту же ошибку, поступив точно так же, — мрачно проговорил Уильямс.

— Позвольте мне вставить свое слово, чтобы остановить массовую истерию, которая, похоже, охватывает всех, кто сидит за этим столиком, — громко и решительно произнес Смит. — Хотел бы обратить ваше внимание, что даже если изобретательная фантазия Джона — правда, то это еще не повод отчаиваться. Достаточно просто отключить спутники, и мы вернемся к тому же положению дел, что и вчера.

— То есть провести лоботомию, — пробормотал Уильяме. — Я уже думал об этом.

— Что? А, ну да, вырезать кусок мозга. Несомненно, это сработает, хотя и обойдется недешево. Нам придется вернуться во времена, когда люди посылали друг другу телеграммы. Но цивилизация уцелеет.

Где-то неподалеку послышался грохот взрыва.

— Не нравится мне все это, — нервно проговорил Эндрюс. — Послушаем, что скажет наше старое доброе Би-си-си. Как раз начинаются часовые новости.

Он достал из портфеля транзисторный радиоприемник и поставил на стол.

«…беспрецедентное количество несчастных случаев на производстве, а также необъяснимый запуск трех залпов управляемых ракет с военных установок в Соединенных Штатах. В нескольких аэропортах отменены полеты по причине странного поведения радаров. Закрыты банки и биржи из-за непредсказуемых ошибок в работе информационных систем…»

— Кому вы это говорите?.. — пробормотал Смолл, на которого зашикали все остальные.

«Одну минуту! Поступили последние новости. Как нам только что сообщили, мы утратили всякий контроль над недавно установленными спутниками связи. Они не реагируют на команды, посылаемые с Земли. Судя по…»

Радиоприемник смолк, не было слышно даже помех. Эндрюс потянулся к ручке настройки и покрутил ее. На всем диапазоне в эфире царила тишина.

В голосе Райнера послышались истерические нотки:

— Ваша идея насчет лоботомии была не так уж плоха, Джон. Жаль, что наш малыш уже сам об этом подумал.

Уильямс медленно поднялся.

— Давайте вернемся в лабораторию, — сказал он. — Должен ведь найтись какой-то способ…

Но он знал, что уже поздно. Слишком поздно!

По человечеству погребальным колоколом прозвонил телефон.