Слыша его голос, я будто наконец замечаю свет в конце темного тоннеля.
– Джейкоб! Джейкоб! – повторяю я снова и снова.
Джейкоб лаконично сообщает, что с ним все в порядке. Да, он в Чили. В горах. С группой туристов.
Я то плачу, то улыбаюсь. Меня так переполняет радость – Джейкоб жив и здоров! – что я не сразу придаю значение тому, как странно звучит его голос. Такой взрослый, такой переменившийся. Такой отстраненный.
Я с силой прижимаю телефон к уху, желая приблизить к себе сына. Мы теперь далеки друг от друга, во всех смыслах, и я ощущаю себя, как покоряющий вершину альпинист, который вдруг понимает, что до цели еще идти и идти.
Пытаюсь объяснить ему что-то про Айзека. Он не отвечает, я тоже сбиваюсь с мысли. Слышно, как Джейкоб отрывисто дышит, как шуршат камешки под его ногами. Наверное, в походе Джейкоб еще больше окреп, на подбородке вылезла щетина, немытые волосы спутались. Мы не виделись всего восемь дней, а такое чувство, что нас разделяют годы.
– Кто дал тебе этот номер? – спрашивает он.
– Айла.
– Она звонила тебе?
– Она здесь.
– Где это – здесь? – рявкает Джейкоб. – А ты сама где?
– На отмели. С Айлой.
– Но… я думал, она тут. В Чили.
– Айла хотела поговорить со мной.
– И улетела обратно? Поверить не могу, да как она… – Видимо, Джейкоб убрал телефон от уха – его ругань доносится издалека.
Ну же, поговори со мной еще! После целой минуты тишины я начинаю думать, что он повесил трубку.
– Джейкоб? Ты меня слышишь?
Молчание.
– Она тебе сказала? – приглушенным голосом спрашивает сын.
– Что именно?
– Что в смерти Марли винит тебя, – после паузы отвечает Джейкоб.
Я заглядываю в дом: Айла стоит спиной ко мне и смотрит на фотографию на стене.
– Да, – наконец говорю я. – Сказала.
На проводе снова воцаряется тишина. Затем Джейкоб шепчет:
– Она в курсе, что это неправда?
В этот момент Айла оборачивается и ловит мой взгляд. Ее лицо сильно осунулось, и глаза кажутся огромными.
Семь лет назад. Темнота дома, слезы на щеках и данные шепотом обещания.
– Нет, не в курсе, – едва слышно отвечаю я.
– Расскажешь ей?