Кейт Робинсон… Я Кейт Робинсон. Господи Боже Иисусе, это чудо, что я после всего еще помню свое имя.
Все еще больно. Никогда я такой боли не знала.
Горло саднит от крика. Болят корни волос, болит рот. Одежда порвана. Господи, даже кожу порвали.
Я снова здесь, в церкви Ферберна. Серых нет. Я одна.
Я зажгла свечи; они бросают на стены призрачные тени. Я мутными глазами смотрю на опрокинутые скамьи, на разбитый алтарь. На груди каменного ангела лежит порванная Библия. Разбитые витражи блестят на полу драгоценными камнями. Лицо Девы Марии, написанное на стекле, лежит у меня под ногами – оно уцелело. Большие темные глаза Богоматери смотрят на меня. Они будто знают, что со мной только что было.
Я ощущаю только боль, всепоглощающее унижение, полное смятение. Я не могу вспомнить… Не знаю, что со мной было.
Но я знаю одно:
ОНИ УКРАЛИ У МЕНЯ ПАМЯТЬ.
Остались только следы: сломанные ногти, из раненых пальцев сочится кровь. Разорванный свитер, обувь исчезла, ремень на джинсах будто перегрызен пополам голодным зверем.
Рик, я отбивалась. Наверняка я отбивалась. Я пыталась. Но у них невероятная сила.
Секунду назад я налила воды в кружку и смотрю на свое отражение. Лицо избито, губы рассечены, кровоточат. Волосы как солома.
Боже мой, что они со мной сделали? Все болит. Что они сделали? Я должна знать, что было со мной за эти три часа.
Но могу ли я вспомнить?
Нет. Ничего. Полная пустота.
Помню только свое имя. Клочки воспоминаний о тебе, Рик, о Лондоне, где мы были вместе.
Думай, думай, Кейт!
Серые не пытались тебя убить.
Так что же было? Стисни зубы, сожми кулаки – думай! Верни память!
Серые пальцы. Они трогают тебя… изучают… да, да, так! Изучают – но очень грубо.
Толстые серые пальцы открывают тебе рот. Еще одна тварь засовывает туда пальцы и вытаскивает твой язык. Для осмотра Боль адская, мучительная, но ты не можешь крикнуть.
Серые толстые пальцы давят тебе на шею, исследуют позвоночник, будто считают позвонки. Поднимают тебе ноги и сгибают руки, исследуя локтевые суставы, потом запястья Иногда выворачивают кисть так, что кости должны были бы треснуть.
Потом ты видишь холодные кровавые глаза. Они осматривают твое тело, будто ищут что-то важное. Какой-то знак, который скажет им: Да. Вы ее нашли. Это она.
Нашли они этот знак? Решили, что я гожусь для их безбожных опытов?
Господи, как я исцарапана между ногами…
Там все так болит… будто они что-то со мной сделали… и с дикой, неимоверно дикой силон.
Я знаю, что они вернутся. И проведут свой кошмарный эксперимент. Я выглянула в дверь.
И сейчас, когда я это пишу, эти серые твари снова идут к церкви. Они возвращаются.
Я убью себя. Вот что я сделаю.
Прости, меня, Рик. Но я не вынесу этого еще раз. Они понятия не имеют, что такое боль. Не понимают, какой пытке меня подвергли.
У меня есть винтовка. Я должна застрелиться. Пуля – это быстро. Безболезненно.
Рик, прости меня. Но у меня только один выход.
Ради Бога, прости.