Дави на спуск!
Черт… я не мог шевельнуться.
Эта тварь ринулась на меня, глаза горели, как фары, огромные руки занеслись клешнями.
Это было рефлекторно. Я заревел зверем, бросился вперед, молотя кулаками.
Будто колотил в стену. Только ей было бы больнее. Этот зверь был бетонной твердости. Я попадал кулаками ему в череп, в челюсть, но остановить его не мог. Глаза его горели неукротимой яростью.
Мускулистые лапы отбросили меня прочь, как клочок бумаги.
Я споткнулся, упал на спину. С тяжелым рюкзаком я был неуклюж, как перевернутая черепаха.
И оно прыгнуло. Серые лапы сомкнулись у меня на лице, погружая мою голову в золу. Я пытался выскользнуть, отталкиваясь от земли ногами.
И не мог шевельнуться.
Надо мной на фоне адово-черных ветвей нависло серое лицо. Кроваво-красные глаза горели такой дикой злобой, что я готов был поверить, будто у него в черепе пылает пламя.
Я попытался колотить по охватившим меня горилльим лапам. Без толку. Как по стальным поручням.
Тварь изменила положение. Она села мне на грудь, сдавив ребра босыми ногами. У меня стали мешаться мысли от ужаса. Я не мог дышать. Я хотел завопить, но тут эта тварь одной клешней схватила меня за горло и сдавила с невероятной силой.
И при этом я еще смотрел будто со стороны. Будто душа уже выскользнула из тела посмотреть, как на каком-то человеке сидит серое чудовище. А человек лежит на спине в золе и саже и дрыгает ногами. Рюкзак наполовину вылез из-под него в этой смертной схватке.
Это я, Рик Кеннеди, девятнадцати лет. Уже не дышу.
Картинка начала меркнуть.
Сереть. Чернеть.
Я не дышал.
Чернота заливала зрение.
Жизнь уходила.
Если я не сброшу с себя эту тварь еще двадцать секунд, я мертвец.