I

(____________________)

Это должна была быть веселая рожица с улыбкой, но что-то мне говорило, что тот, кто ее рисовал, не улыбался. Наверняка бедняга рисовал собственной кровью.

Помню, когда в детстве мне было плохо, я рисовал на зеркале рожицы или клоунские ухмылки. Инстинктивные попытки себя подбодрить. Наверное, этот художник пытался сделать то же самое.

Теперь я заметил, что стены покрыты надписями, и начал их читать вразброс. “Бенджамен Кроули”. И рядом несколько палочек “IIII”. Он отсчитывал дни.

Четыре дня его здесь держали. Интересно, что стало с ним на пятый.

Были и письма:

Имя: Делл Окрем. Адрес: Радвелл-драйв, 26, Хайгейт.

Пожалуйста, скажите моей жене Саре, что я жив и здоров.

Д.О. Июль.

И мерзкий постскриптум:

Уже нет!

Скажите Саре Окрем, Хайгейт, бордель, что Делл – ха-ха! Вечная память!

Попадались стихи, перемешанные со строками из Библии, куплеты из песен. И на английском, и на других языках.

Я невольно стал водить пальцем по надписям. Вдруг меня охватило ощущение присутствия тех, кого здесь держали пленниками до меня. Я ощутил их эмоции. Страх следующего дня и следующего часа – это было как у меня. Они тоже завязли в этом кошмаре, от которого нельзя проснуться.

И они писали на белых стенах свои последние слова. Послания матерям, любимым, друзьям. Некоторые трудно было понять.

Папа, она правду сказала про Моу. Они его у Тони не заберут. Жаль, что я не могу тебе показать, где он спрятан. С любовью, Джина.

Понять другие было просто:

Если увидите Энджелу Пьермонт, скажите ей, что я ее люблю. И прошу прощения, что оставил ее одну с ребенком. Спасибо. Льюк Грант (Пимлико).

И бредовое:

…виноват Иисус – и пусть меня больше не тыкают – я помру и больше они крови не выкачают – я помру скоро – Иисус мне уже ничего не сделает.

От других перехватывало горло:

Мамочка, Джилли посадили в машину с питбулем. Она громко кричит и я ее слышу. Мне надо убежать. Теско говорит, что будет резать меня вдоль.

Прости, что я была такой непослушной. Поцелуй за меня маленькую Анни Ли. Я постараюсь быть хорошей, чтобы Боженька был мной доволен.

Я тебя люблю ч по тебе скучаю.

Крепко тебя целую.

Твоя Линсдей.

Я затряс головой. Будь у меня винтовка, с каким бы удовольствием я перестрелял бы всю эту шайку мерзавцев, видит Бог!

И снова ударила мысль о Кейт. Что эти гады с ней делают? Воображение стало посылать картинки в мозг. Кейт отбивается, волосы рассыпались по лицу. Я вспомнил, как тот, кого звали Теско, возился с ручной дрелью – сверлил дырки в столбе.

Я прислушался. Из дома ничего не было слышно. Удалось только разобрать, что где-то снаружи лает собака. Приглушенно, далеко-далеко.

Что там написала эта девочка?

Джилли посадили в машину с питбулем…

Я представил себе Кейт, как ее впихивают в машину с озверевшим от голода псом. А психи толпятся вокруг, заглядывая в окна.

Девушка против бешеного пса.

Я забегал по подвалу, шурша подошвами по газетам. Письмена на стене впивались в кожу как булавки.

И голос – тоже острый, как булавка – все время говорил у меня в голове:

Сделай что-нибудь, Рик, сделай, сделай…