1

Меня уносят прямиком в ад, думала Бернис. Туннель, казалось, тянулся целую вечность, будто извивающаяся под городом нора гигантского земляного червя — причем нора холодная, и сырая, и темная, как червоточина в сердце Люцифера.

Я умру здесь в полном одиночестве.

А потом возвращусь перерожденной.

И тогда я отправлюсь на поиски свежей крови, чтобы питаться, нести заразу, убивать. Так замкнется этот мрачный круг и будет повторяться снова и снова, пока весь мир не будет населен вампирами. Им не понадобится рожать детей, как положено Господом, поскольку жить они будут вечно. Сколько времени уйдет на то, чтобы обратить в вампиров все население земного шара? Десять лет? Сто?

Едва ли больше.

Студент математического колледжа мог бы, наверное, рассчитать математическую формулу на дешевом калькуляторе. Если за ночь один вампир кусает двоих, и эти двое становятся вампирами, и каждый из них в следующую ночь кусает еще двоих, это будет...

Ее мысли кружились водоворотом, до странности отстраненным от действительности. Сильные руки крепко сжимали ее тело, а она рассчитывала прирост вампиров: они станут распространяться и размножаться как вирус гриппа, пока не начнут загнивать крупнейшие города земли, а их руины не заселят эти трупоподобные твари, стремящиеся лишь к следующей дозе крови. Она воображала себе, как монстры лежат в позеленевших от плесени постелях. Оконные стекла выбиты, чтобы впустить северный ветер и гнездящихся птиц и жужжащих трупных мух размером с детский кулачок. Что снится вампирам в светлое время суток? Наверное, они видят сны о грядущих победах: мечтают во сне о том, как в следующий раз подловят в темном углу человека, разорвут на нем одежку, чтобы обнажить плоть, раздерут кожу на горле или на запястье и примутся глодать артерию, пока в рот им не хлынут жаркие солоноватые струи.

Босые ноги похитителей сухо скрипели по полу, а Бернис вдруг начала различать силуэты кирпичей, которыми были выложены стены туннеля.

Свет, в каком-то отстраненном оцепенении подумала она. Вот и снова свет.

Она откинула голову назад, чтобы поглядеть в глубь туннеля. Впереди вышагивали монстры. Их спины закрывали уводящий в недра земли туннель под городом. Круглые и голые белые головы поблескивали, как пластмассовые футбольные мячи.

Свет шел от решетки водостока в мостовой высоко над головой Бернис. Свет был желтоватым — очевидно, свет уличных фонарей.

Лежа в сильных руках тварей, которые тащили ее, как свернутый ковер, она глядела вверх: в вышине показался водосток. Он, казалось, был далеко-далеко, установленный наверху обложенной кирпичом шахты, которая уходила вверх, как жерло колодца.

В этот момент она вырвалась из сонного оцепенения, этой покорности судьбе, и почувствовала, как по ее рукам и ногам пробежала дрожь почти что пьяного веселья.

В шахте свисала цепь, состоящая из огромных ржавых звеньев. Пауки успели соткать вокруг цепи шелковые ножны.

Цепь свисала глубоко вниз шахты, так что почти касалась лысых голов проходивших под ней вампиров.

В это мгновение Бернис поняла, что перед ней. Это — единственный, Богом дарованный ей шанс спастись от этих монстров. И избежать того, что ждало ее в конце этого подземного пути.

 

2

Протянув свободную руку, Бернис схватила цепь. Уносившие ее твари продолжали идти. Цепь натянулась, и Бернис почувствовала невероятный рывок в плече, как будто рука вот-вот была готова оторваться.

Она услышала собственный крик боли. Но продолжала цепляться за цепь.

Вампиры перестали тянуть. Голова, бывшая к ней ближе всего, обернулась, чтобы поглядеть, что остановило их продвижение. В мутном свечении уличных фонарей, просачивающемся вниз по шахте, лицо твари отсвечивало тошнотворно желтым; из-под пары черных кустистых бровей горели чистейшей злобой глубоко посаженные глаза (ресницы — длинные и девичьи — гипнотические глаза; глаза, которые затягивают, если в них заглянуть).

И эти злобные глаза уставились на спутников. Тварь, похоже, злилась, что ее задерживают.

Он, наверное, голоден, с дрожью подумала Бернис. Он, наверное, воображает, как впивается в артерию на горле и жаждет ощутить струю крови в глотке... но я не отпущу, ни за что не, отпущу.

Им придется разорвать и высосать меня досуха прямо на месте.

С тяжкой неповоротливой медлительностью, будто мысли двигались застойным неповоротливым шагом по нейронам или что там было в их мозгах, твари поглядели друг на друга. Похоже, ожидали, что у одной из них найдется ответ.

Бернис мрачно цеплялась за цепь, позвякивающую в своих ножнах из белейшей паутины.

С неповоротливой медлительностью вампиры разжали свою хватку.

Им явно не удавалось сообразить, почему они не могут продвинуться дальше по туннелю.

Бернис заглянула в шахту над головой. В стену были встроены стальные скобы, по которым рабочие могли спускаться в шахту, чтобы осмотреть этот древний рукав канализации. Сама цепь была закреплена на массивном бревне, встроенном поперек вверху шахты, в метрах, наверное, четырех у нее над головой.

Все еще держась за цепь, она попыталась подтянуться вверх, используя как ступеньки скобы.

Еще секунд двадцать — и она дотянется до решетки над головой. Потом, с Божьей помощью, она сможет приподнять ее и, задыхаясь от усилий, выползти на улицу в сладкую ночную прохладу.

У вампиров были иные намерения.

Не успела она поставить ноги на стальные скобы, как один из них обхватил ее за талию. Его длинные голые руки, с выступающими узлами пурпурных вен, вцепились в нее мертвой хваткой.

— Пусти! Пусти! — крикнула девушка.

Вампир дернул ее вниз. Ее локти и плечи издали звук, похожий на тот, с каким хрустят костяшками пальцев, только невероятно усиленный. Бернис закричала от мучительной боли, казалось, мускулы вот-вот оторвутся от кости.

И все равно она продолжала цепляться за цепь.

Тварь дернула снова.

Тварь тянула неумолимо и механически, никакое выражение не изменяло черты холодного каменного лица. Из глубоких глазниц льдисто поблескивали глаза.

В это мгновение Бернис поняла, что ей не удержать цепь больше нескольких секунд. Но это было единственное, что она могла сделать, чтобы спастись; это был единственный путь к спасению. Она кричала и ярилась из-за того, что он вот так легко сейчас закроется перед ней.

Девушка огляделась по сторонам; новые вампиры пытались ухватиться за нее, шарящие руки тянулись к ней из темноты. Одни руки были длинными и худыми, другие округлыми и мясистыми — пальцы на них — будто белые слизни, выросшие из кулаков.

Но в тесном туннеле лишь один мог схватить ее по-настоящему, другим не хватало места.

Зато она чувствовала их запах — вонь, напоминающую вонь невыброшенного мусорного бака посреди августовской жары, вонь слезящегося выброшенного сыра, вонь трупных червей и разложения.

Тварь потянула снова. Гигантский рывок, скрипящий суставами, который заставил Бернис взорваться пронзительным криком.

И тут цепь ослабла.

Просто взяла и ослабла.

Сила рывков твари обрушила балку.

И балка рухнула вниз по шахте.

Бернис свернулась в клубок в руках у твари, пригнула голову как можно ниже.

Внезапное высвобождение лишило тварь равновесия, так что она непроизвольно согнулась пополам, верхняя часть ее тела теперь прикрывала Бернис.

И как раз вовремя. Тяжелая цепь хлестнула тварь по спине, а следом понеслись обломки балки и еще с десяток сорванных ее падением кирпичей. Они обрушились с полновесным грохотом, будто мини-лавина каскадом попадали на спину твари. Пара кирпичей ударила тварь по голому черепу.

И вот Бернис лежит среди обломков, почти придавленная оглушенной тварью. Тварь не застонала и вообще никак не прореагировала на боль, но сила ударов, очевидно, оглушила ее.

Бернис с трудом выкарабкалась из-под упавшего на нее тела. Вот она уже на ногах. Падение кирпичей застало остальных монстров врасплох, и они отступили на несколько шагов в глубь туннеля, чтобы уберечься от лавины.

Вот руки Бернис нащупали металлические скобы. К тому времени, когда вампиры стряхнули оцепенение и бросились за ней, она была уже недосягаема.

Вытянутые руки тварей царапали камень, но им удалось только провести когтями по подошвам ее сапог; а она все карабкалась к свету уличных фонарей, спускающемуся к ней через решетку водостока.

На какое-то сумасбродное мгновение ей захотелось остановиться и рассмеяться им в мертвые белые лица, выплеснуть на них поток язвительных оскорблений. Но, сосредоточив все свое внимание на решетке над головой, девушка продолжала карабкаться вверх.

Вскоре они оправятся от потрясения и последуют за ней.

Стальные петли были скользкими ото мха; она заставляла себя сосредоточиться на том, чтобы крепче хвататься за них и осторожно ставить ноги.

Что бы ты ни делала, девочка, только не поскользнись. Если ты упадешь в эти подставленные руки, они уже никогда тебя не отпустят.

Сердце у нее учащенно билось, подстегиваемое адреналином, возбуждение опаляло все ее тело до самых кончиков пальцев.

Еще пять скоб — и она будет у решетки, встроенной в мостовую у нее над готовой.

Вот она, решетка.

Бернис подтолкнула.

Поднатужилась еще, толкая железную решетку вверх.

Проклятие! Не сдвинуть.

— Помогите! Выпустите меня! — Она кричала, пока не заболело горло, и все еще ни следа прохожих.

И откуда им здесь сейчас взяться, в отчаянии подумала она. Понедельник, наверное, часа три утра.

Покрепче уперевшись ногами в металлические скобы, Бернис толкнула решетку обеими руками. Стоит ее ноге соскользнуть, и она обрушится прямо в подставленные руки монстров.

Она представила себе, как их подвижные языки жадно слизывают кровь с ее исцарапанной кожи.

Бернис помедлила, прислушиваясь, но услышала только, как хлюпает и грохочет у нее на шее пульс; если не считать этих ударов, до нее доносился только шелест ветвей, которыми ветер играл где-то на поверхности.

Что теперь?

Ей ни за что не поднять стальную решетку над головой; вероятно, многолетние наслоения дорожной грязи и занесенной ветром пыли намертво сцементировали ее с окантовкой стока в мостовой.

Она глянула вниз.

Первая из тварей уже начала взбираться вверх по шахте. Из-под жирных полос черных бровей горели глаза. Губы приоткрылись в ухмылке. Острые, как у пантеры, зубы поблескивали в свете фонаря.

Он знает, что может схватить меня, когда пожелает, уныло подумала Бернис.

Со внезапно накатившей слабостью она смотрела, как тварь ползет по обложенной кирпичом шахте, медленно и тяжело, одна рука безошибочно находит, схватывает металлическую скобу, за ней — вторая. Движение в целом было медленным, но каким-то плавным, почти змеиным. И к чему ему спешить? Она же никуда не денется.

Бернис оглядела шахту в поисках расшатавшегося кирпича, который можно было бы швырнуть в это самодовольно скалящееся лицо.

И тут увидела темный овал, зияющий в стене на уровне ее ног. Только овал был позади нее, так что она не заметила его, пока взбиралась, припадая к стене.

Бернис поняла, что перед ней скважина размером не больше экрана телевизора, уводящая куда-то в сторону от шахты.

Бернис переступила на своей скобе, чтобы всмотреться в него получше.

Точно. Это был узкий туннель, вероятно, часть дренажной системы под гордом.

Времени у нее почти не оставалось.

Ей придется спуститься приблизительно на метр вниз, чтобы добраться до него.

А тварь все ползла и ползла вверх. Если она потеряет еще секунду, вампир сможет протянуть руку и схватить ее за ногу.

Бернис быстро сползла на три скобы вниз, пока не оказалась вровень с отверстием в противоположной стене. Потом повернулась, надежно поставив ноги на одну из металлических скоб.

Рискованно, но другого выхода нет. Ей придется упасть поперек шахты, чтобы достичь отверстия.

Дыхание с шумом вырывалось у нее изо рта. С дрожащими после подъема и от страха коленями Бернис наклонилась, вытянула руки и упала вперед, перенося вес тела на руки на противоположной стене.

Тварь уже вот-вот схватит ее за ногу. Впереди в открывшемся перед ней узком туннеле виднелась череда лужиц света, проникающего через водостоки в мостовой.

Оглянувшись в последний раз на неумолимо ползущего к ней вампира, Бернис протиснулась в отверстие туннеля.

Протискиваться ей пришлось с трудом. Подол длинной юбки зацепился за железную окантовку входа, и она услышала треск рвущейся материи; но еще больший ужас вызвало ощущение пальцев, сжимающихся у нее на колене. Бернис отчаянно задрыгала ногой.

Опираясь всем весом на руки, будто делала отжимания, Бернис ужом заползла в туннель.

С последним отчаянным толчком она вырвалась из схватившей ее руки.

Теперь все ее тело было в туннеле. За отверстием он достаточно расширялся, и она смогла продвигаться на четвереньках, задыхаясь и постанывая от усилий. Перед глазами у нее плыло, кровь хлюпала и пульсировала в шее, отдавалась в голову.

Только продвинувшись в глубь туннеля на десяток-другой шагов, она позволила себе рухнуть и, перекатившись, сесть, чтобы привалиться спиной к стене.

С трудом повернув голову, она уставилась назад в оглушенном удивлении. Вон он — вампир, эта огромная белая фигура, обрамленная входом в ее ответвление туннеля.

Вампир тянется к ней; он вытягивает мощные руки, пальцы сжимаются и разжимаются, горящие глаза прикованы к ее лицу.

Тебе меня не достать, с усилием глотая воздух, подумала девушка. Тебе меня не достать, и ты слишком велик, чтобы пролезть в мой туннель. Я в безопасности... Я в безопасности...

«Я в безопасности», — восхитительной мелодией отдавалось у нее в голове.

Ее сердце, казалось, все разбухало, грозило занять собой всю грудную клетку — таким огромным было накатившее на нее облегчение.

Повернувшись спиной к твари, шипящей от ярости и пытающейся заползти в узкое отверстие, Бернис снова перекатилась на четвереньки и поползла прочь от своих похитителей.

Теперь оставалось найти выход из туннеля.