Англия, 20 лет назад

Йен сжал пальцы. Игрушечного слоника в них больше не было. Его подарил ему отец, когда вернулся из путешествия с новым генерал-губернатором Индии. Он сказал, что на охоте им попадалось много тигров, но самыми интересными животными оказались слоны. Большие, забавные звери с длинными, похожими на огромную серую змею носами.

Йену очень не хватало подарка, но он отдал его тому, кто нуждался в нем больше. Мальчик посмотрел вверх на широкую лестницу, которая вела на второй этаж. Оттуда до него доносились едва слышимые голоса его нового опекуна, лорда Кэри, и адвоката. Они обговаривали последние детали его проживания в Керриган-Холле.

Йен устремил взгляд на высокое окно в холле, сквозь которое проникал серый свет и грязным пятном ложился к его ногам.

На ботинке он заметил пятно. Маме бы это совсем не понравилось. Йен наклонился и попытался его стереть, но у него ничего не вышло. Он наморщился. И, к его полному замешательству, по щеке скатилась слеза.

– Привет.

Йен ужасно испугался, что его могут увидеть в таком состоянии и упрекнуть в слабости. Он торопливо вскинул голову и вытер глаза рукой. Совсем рядом с ним стояла девочка. Она подошла к нему тихо, словно фея. Впрочем, выглядела незнакомка действительно как невинное создание: огромные голубые глаза смотрели на него с бледного миниатюрного личика, а копна черных волос непослушными завитками падала на спину. В руках девочка держала пушистую черную собачку с красным бантом на шее.

Йен сглотнул, жалея, что это не он так уютно устроился в ее объятиях. Девочка выглядела очень доброй и немного младше него.

– Кто ты? – спросил он более грубо, чем хотел.

– Меня зовут Ева. Я тут живу. – Девочка посмотрела на него, склонив голову набок. – Почему ты плачешь?

– Я не плачу.

– Но я же вижу. У тебя глаза красные.

Йен отвернулся. Он не хотел с ней спорить, значит, оставалось только сказать правду. Так сделал бы на его месте отец.

– Мои родители умерли.

Ее темные брови сдвинулись, розовые губы разомкнулись. Потом она кивнула и сказала:

– От такого кто угодно заплачет. Когда это произошло со мной, я все время плакала.

– Твои родители тоже?..

– Да. Умерли, когда мне было четыре. В общем, очень-очень давно. Лорд Кэри очень любил моего папу и взял меня к себе, потому что мне было не к кому идти. Он говорит, что когда я вырасту, то мы с Гамильтоном поженимся. И тогда мы станем одной семьей.

– Ясно. – Почему-то ее последние слова ему очень не понравились. Ревность к незнакомому мальчику по имени Гамильтон остро пронзила сердце. – А ты хочешь стать его женой?

Ева глянула на него так, как будто у него выросла вторая голова.

– Это мой долг, – ответила девочка, хотя было видно, что она не вполне понимала значение этого слова.

«Долг». Йен слышал его много раз. Няня говорила, что он должен чтить память папы и мамы и потому не плакать. Ведь мальчики не плачут. Тогда-то он понял – долг был очень важным делом, но сложным.

– Очень печально, что твои родители умерли, но скоро ты снова будешь счастлив.

То же самое много раз говорили ему другие люди. Но когда это сказала Ева он понял, что так и будет. У него было странное чувство в животе. Будто там танцевали, радуясь весне, тысячи бабочек. Йен больше не хотел говорить о грустном. Он показал на плюшевую собаку и сказал:

– Никогда таких не видел. Очень милый щенок.

– Его мне сшила мама. Перед смертью, – мягко проговорила Ева и улыбнулась.

У Йена дрогнули колени. Почему ему вдруг стало так трудно двигаться? Сердце словно замерло в груди. Ему хотелось, чтобы Ева вечно смотрела на него и улыбалась. Чтобы не выглядеть глупо, Йен откинул волосы со лба и спросил:

– Как его зовут?

– Бантик.

– Странное имя.

– Ну, щенок у меня тоже необычный. – Ева крепко прижала к себе маленького зверька и взглянула на него. Потом опять подняла глаза на Йена и спросила:

– А у тебя нет с собой игрушки?

Йен молча покачал головой.

– У всех детей должна быть игрушка, – очень серьезно сказала девочка.

Йен закусил губу, чувствуя, что у него опять щиплет глаза от слез.

– У меня был слон.

– Правда? – Ее глаза стали огромными от восторженного удивления. – Я видела их только на картинках. У Гамильтона есть книга про животных. Как бы я хотела себе маленького слоника! Хоть Бантик мне очень нравится, играть со слоном было бы интереснее, чем с ним. А ты мне его покажешь?

Йен покачал головой, отгоняя воспоминания о матери, холодной и неподвижно лежащей в ящике из полированного дерева.

– Почему нет?

– Он… он сейчас с мамой.

– Ох, – выдохнула девочка. – Защищает ее.

– Я подумал, что ей будет одиноко там… в земле.

– Ты молодец, что подумал об этом. Но ей не будет одиноко. На небесах полно ангелов. Хотя она будет рада взять туда что-нибудь, что станет напоминать о тебе. Так что ты поступил правильно.

Йен никогда об этом не думал.

– Да, – согласился он.

Тут в холле раздался топот бегущих ног.

– Это Гамильтон, – со вздохом сказала Ева.

К ним выбежал мальчик возраста Йена. Увидев их, он остановился. Его русые волосы отливали золотом, нос был чем-то испачкан. Глаза задорно блестели.

– Ты Йен? – спросил он.

Йен кивнул, рассматривая мальчика, который будет всегда жить вместе с Евой. Ведь именно так поступали супруги. Об этом ему рассказала мама.

– Тебе, наверное, ужасно скучно. Стоишь тут, разговариваешь с девчонкой. Я давно мечтал, что у меня появится приятель. Пойдешь на рыбалку?

Йен переступил с ноги на ногу. Он обожал удить рыбу. Но как же Ева? Йен посмотрел на нее и спросил:

– А она может пойти?

– Ева? – Гамильтон усмехнулся. – Но она же девочка.

Йен выпрямился и заявил:

– Она мой друг.

Гамильтон примирительно поднял руки.

– Ну ладно.

Он указал на Еву и произнес:

– Только не мешай нам.

– Конечно. Я буду собирать червяков. У меня это хорошо получается.

Йен рассмеялся. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он поднял голову и увидел маленького мальчика со светлыми волосами, который смотрел на них, стоя на площадке второго этажа.

– Кто это? – спросил Йен.

Гамильтон повернулся в сторону мальчика и небрежно пожал плечами.

– Это всего лишь Томас.

– А он пойдет с нами?

Гамильтон даже немного растерялся, но потом крикнул ему:

– Ты пойдешь на рыбалку?

Мальчик отпрянул от перил и устремился прочь по коридору.

Йен слушал, как стихают его шаги, и странный холодок прошел по его спине. С маленьким мальчиком было что-то не так.

– А теперь слушай. – Лицо Гамильтона стало серьезным. Он подошел к Йену, положил ему руку на плечо и сказал: – Тебе сейчас плохо, но мы с Евой тебе поможем. Подожди немного, и все образуется.

И, не сказав больше ни слова, Гамильтон зашагал к выходу, махнув рукой, чтобы они следовали за ним. Ева наклонилась к Йену и шепнула:

– Можешь иногда играть с Бантиком, если хочешь. Он очень хороший щенок.

– Спасибо, – также шепотом ответил Йен.

С того страшного дня, проведенного на мрачном кладбище, у него еще никогда не было на сердце так тепло, как сейчас.

Англия, 1865 год

За ней пришли.

Йен. Йен вернулся за ней!

Полумрак комнаты стиснул ее в своих грубых объятиях. Ева подождала, пока взгляд привыкнет к зловещим и бесформенным теням. Этим вечером она позволила себя разглядеть во тьме крошечный луч надежды.

Сначала Ева решила, что Йен привиделся ей из-за лекарства. Но скоро поняла, что ошибается. Потому что это был не Йен из ее детства. Не тот мужчина, которого она однажды полюбила. Не тот Йен, который сказал, что уплывает с Гамильтоном в Индию. И не тот, который был бледным и далеким на ее свадьбе, а потом обещал, что вернет ей мужа.

Нет, лицо этого нового Йена было суровым, на лбу залегли морщины, словно его что-то терзало изнутри. А его тело… Оно стало таким мускулистым и сильным!

Йен мог легко переломить ее пополам, но держал так нежно, так осторожно, будто думал, что она может растаять от первого же прикосновения.

Йен вернулся за ней. Ева не верила, но он нашел ее. Правда, это случилось слишком поздно.

– Кто это был? – В темноте раздался голос Мэри.

– Что?

– Об этом говорят во всех палатах. – Девушка перевернулась на другой бок, лицом к Еве. – Бет видела, как сюда зашел какой-то мужчина. Тебя водили к нему на встречу, да?

Ева перевела дыхание. Она боялась рассказать о том, что с ней случилось. Вдруг окажется, что все это ей привиделось? Наконец Ева тихо ответила:

– Да.

– Что ему было нужно? Он сделал с тобой что-то плохое?

– Нет.

Йен касался ее невероятно нежно. Но ведь он не мог знать, почему ее поместили в сумасшедший дом. Не мог знать, что Ева одна виновата в том, что… Она с отчаянием тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

Если бы ему рассказали, то Йен не стал бы ее спасать. Он бы отстранился от нее, а потом ушел, оставив тут навсегда.

Вместо этого Йен сказал, что заберет Еву с собой. Впервые за много лет на душе было тяжело не от страха, а от другого чувства. Его глаза были такими зелеными! Как малахит или трава летом.

– Ты что, решила бросить меня тут? – У Мэри помертвел голос.

Ева закрыла глаза. Боль медленно возвращалась в ее сердце.

– Я не хочу оставлять тебя.

– Но оставишь, – отчеканила Мэри и легла на спину. – Что ж, я рада.

Глаза Евы наполнились слезами. Мысль о том, что ей придется бросить тут единственного друга, пронзала туман, стоявший у нее в голове.

– О, Мэри, я найду тебя. Я…

– Тихо!

В холле послышалось звяканье ключей, сопровождаемое мерным стуком сапог по полу. Это были сапоги Мэтью.

Ева в ужасе уставилась на едва различимый в темноте силуэт. Она молилась, чтобы Мэтью прошел мимо и деревянная панель осталась закрытой.

Рука Мэри перелетела через крошечное пространство, отделявшее их кровати, и схватила пальцы Евы.

Свет от лампы остановился прямо перед входом в их темницу. Бормоча проклятия себе под нос, надзиратель принялся, как всегда, перебирать ключи в связке. Золотистые лучи проникали сквозь щели в двери и ложились тонкими полосками на темный пол.

Нет, это невозможно. Йен пообещал забрать ее с собой. Однако Ева продолжала сидеть в темноте и ждать очередной порции побоев. Ей надо было хотя бы попытаться защитить Мэри. Защитить себя. Значит, кулаков Мэтью ей не избежать.

Ключ вошел в замок и повернулся.

Ева встала с кровати. Ледяной пол обжег ее босые ноги, но ей было все равно. Женщина несколько раз глубоко вздохнула, готовясь к боли. Сегодня перед ней забрезжил луч надежды. Ева не позволит надзирателю очернить этот день. Не даст ему опять изнасиловать подругу.

Мэри убрала руку и засунула ее под матрас. Ее маленькая ладонь что-то нащупала там, а потом вытащила нечто длинное и железное. Это была старая ржавая пластина, которую девушка, похоже, каким-то чудом оторвала от двери.

– Я сама с ним разберусь, – шепнула Мэри.

– Нет. – Ева повернулась лицом ко входу. – Мы сделаем это вместе.

В этот момент дверь распахнулась.

– И все-таки я намерен забрать леди Кэри сегодня.

За окном становилось все темнее, и в кабинете зажгли лампы. Разговор шел долго, и Йен начал терять терпение. Миссис Палмер оказалась крайне несговорчивой. Она смотрела на него так, как будто он был тут главным сумасшедшим.

– Я не могу просто отдать ее вам, милорд. – Дама невозмутимо разливала чай по фарфоровым чашкам с бело-голубым узором. Вокруг тонких пальцев вился пар. – У вас была причина поместить ее сюда.

– Да, – отрезал Йен. И хотя ему хотелось разбить чашку, он принял тонкий фарфор в свою огромную ладонь. – Все эти месяцы я исправно платил вам, а теперь хочу забрать ее домой.

– Но… – Миссис Палмер обвела взглядом комнату, явно считая в уме, сколько денег потеряет, потом выпрямилась и приняла холодный, решительный вид. – Мы еще не вылечили ее.

Рука Йена с чашкой замерла в воздухе. Не вылечили? Если в этом месте от чего-то и лечат, так это от остатков разума.

– Теперь это для меня ничего не значит.

– Но вы не сможете должным образом следить за ее самочувствием, – вспыхнула миссис Палмер.

Она со стуком опустила свою чашку на блюдце, и лежавшая там серебряная ложечка подпрыгнула. Тогда хозяйка этого страшного места едва слышно охнула и поправила ложечку, чтобы та легла абсолютно ровно.

– За ней нужно постоянно наблюдать. Контролировать каждый шаг.

Йену потребовалось все его самообладание, чтобы усидеть на месте. Ведь он решил вести себя вежливо и просто выпить чаю. Если бы он дал себе волю, то налил бы в чашку миссис Палмер не чаю, а настойки и заставил выпить до дна, чтобы она на себе испытала весь ужас кошмаров, которые мучают ее пациентов. Йен видел, что происходит с теми, кто принимал лекарство долгое время: последствия от его приема были порой страшнее, чем сама болезнь.

– Уверен, что я справлюсь, миссис Палмер, – сказал он вслух. – Разумеется, у меня есть средства, чтобы нанять штат сиделок.

Женщина поджала губы, выражение ее лица стало напряженным.

– Все это в высшей степени неподобающе. Когда к нам поступают пациенты…

– То остаются тут навсегда? – с вызовом закончил Йен. Он наклонился вперед и очень медленно поставил свою чашку на стол. – Ваши заключения явно спорны, мадам. Кстати, у вас есть врач?

В воздухе повисла тишина, и Йен был готов поклясться, что на одно мгновение в сердце этой женщины зашевелился страх. Наконец она поднесла чашку к губам.

– Мы бы только зря потратили на него деньги, – сказала она жестким, не терпящим возражений тоном.

Это был конец. Йена опять охватила ярость. Такое отношение к людям он встречал чаще, чем хотел бы. Генералы, полковники и даже Гамильтон считали некоторых из них расходным материалом, не больше.

– Они для вас даже не люди, да? – Его пальцы сами сжались в кулаки. Йен хотел задушить женщину, которая сидела перед ним с притворно благочестивым видом. – Они лишь цифры в вашей бухгалтерской книге, монеты в вашем кошельке.

– Для моего дела важно держаться от пациентов на расстоянии.

Миссис Палмер аккуратно глотнула чаю, потом подняла на него глаза. Ярость Йена нисколько ее не трогала. Ее взгляд был полон уверенности.

– Я отдам вам леди Кэри. Но при одном условии: вы заплатите мне сто соверенов.

Вот и конец их разговора. Йен давно ждал этого предложения и наконец услышал его.

– Это ваша стандартная цена?

– Милорд, мой супруг давным-давно научил меня вести торги. Вам меня не унизить.

– Что ж, мне остается только склонить голову перед вашим успехом на этом поприще.

– Спасибо.

– Только будьте осторожны. Кто-нибудь может рассказать властям о том, что у вас тут творится.

Миссис Палмер рассмеялась весело и звонко. Кружевной воротник на шее заколыхался, брошь-камея блеснула в свете ламп.

– О, милорд, вы думаете, кому-то есть дело до этих женщин?

Хозяйка кабинета промокнула глаза платочком и взглянула на него. Веселье в ее взгляде мгновенно уступило место мрачному цинизму. Миссис Палмер отодвинула кресло назад, шелестя юбками цвета красного вина, и продолжила:

– Мужчины привозят их сюда не потому, что они безумны. А потому, что знают – тут они замолчат навсегда. И платят мне, чтобы я сохранила это в тайне. – Она положила ладони на край стола и смерила его пристальным взглядом. – Мои клиенты знают, что бесплатно я не работаю. Если деньги перестают поступать, я могу сама написать письмо в полицию о том, что происходит в их семье на самом деле.

Йен скрестил руки на груди. Эта хладнокровная тюремщица ужасала и удивляла его. Самое страшное заключалось в том, что ее слова были похожи на правду.

– Это так?

– Мне очень повезло, что у меня есть влиятельные друзья, жены и дочери которых сейчас живут под этой крышей. Я верю, что они защитят меня от угроз, о которых вы мне намекнули. Как вам кажется?

Йен презрительно сжал губы. Он испытывал отвращение к сидевшей перед ним женщине, которая наживалась на чужих муках и гордилась знакомством с мужчинами, имеющими достаточно денег и власти, чтобы без лишнего шума упрятать сюда неугодную им родственницу.

– Да, защитят. Я уверен, ваши услуги пользуются большим спросом.

Миссис Палмер улыбнулась, как будто они только что договорились о продаже породистого скакуна.

– Сотня соверенов – и вы можете забрать вашу даму куда хотите.

Йен скрипнул зубами.

– Конечно, – наконец произнес он и засунул руку в карман пальто.

– Если у вас не останется денег на дорогу, – сказала миссис Палмер, изящно вставая со стула, – то тут, в соседнем городке есть очень хороший банк. Назовите мое имя, и они с радостью ссудят вам небольшую сумму.

– Спасибо, не надо.

Йен вынул тяжелый кожаный мешочек и бросил его на письменный стол. Монеты звякнули, и наступила минутная тишина.

Мешочек лежал между ними. Для Йена он ничего не значил. Просто маленькая доля от той горы денег, которые лежали в банке. Для женщин в лечебнице эти деньги означали либо спасение, либо вечное заточение.

– Подготовьте ее. Мы уезжаем через четверть часа.

– Это невозможно. Все пациенты уже спят, а надзиратели…

Вдруг сверху раздались крики. Душераздирающие крики дерущихся людей.

Миссис Палмер, не теряя ни секунды, дернула на себя ящик стола. От резкого движения дерево заскрипело. Она засунула туда руку и вытащила пистолет.

– Мэтью! – крикнула хозяйка сумасшедшего дома и ринулась к двери.

Йен кинулся следом и схватил ее за запястье. Одним быстрым движением он выхватил оружие из руки миссис Палмер.

– Этого нам еще не хватало, – заявил Йен.

Дама в замешательстве глянула на него.

– Я не потерплю беспорядка, – прошипела она.

– А я не потерплю, чтобы вы застрелили кого-нибудь. – Он убрал пистолет за пояс и пошел к выходу. – Заприте дверь, если вам так страшно.

С этими словами Йен выбежал в темный коридор.

Крики эхом отражались от стен. Была плохая видимость, но Йен ринулся вперед и споткнулся о длинную цепь, которая вилась по коридору. Он упал, и его колено с грохотом ударилось о деревянный пол. Боль пронзила ногу до бедра. Йен едва обратил на нее внимание. Он кое-как поднялся и побежал, хромая, к лестнице, укрытой где-то в темноте.

– Ева! – крикнул Йен.

Он взбежал вверх по ступеням и повернул в коридор, откуда доносились самые громкие вопли. Одна дверь была открыта. Слабый свет лампы едва освещал пустое пространство. Лужа какой-то черной жидкости ручейками растекалась по полу в разные стороны.

Это была кровь.

О боже, где же Ева?

– Мэри!

Ева, шатаясь, шагнула вперед. У нее дрожали руки.

– Мы это сделали! – воскликнула Мэри. Ее голос звенел от радостного возбуждения. – Наконец-то! Теперь мы поедем в Брайтон!

Девушка стояла над телом Мэтью. Ее поношенная коричневая рубаха была разорвана у плеча, обнажая одну бледную, маленькую грудь. Руки Мэри все еще были подняты, кулак крепко сжимал железную пластину. В неверном свете лампы Ева видела, как побледнели костяшки ее пальцев.

С одного края пластины прямо на ноги Мэри капала кровь.

– Больше он никого не тронет. Ни тебя, ни меня.

Мэри покачала головой. В полумраке ее мягкие волосы казались серыми, как у призрака.

– Никогда.

– Сейчас все сбегутся сюда.

Закусив губу, Ева встала рядом с подругой. Что же им делать? Она потянулась к руке Мэри, собираясь забрать оружие. Мэтью пошевелился и застонал. Ева наклонилась, чтобы пнуть его по голове, но не успела. Мэри с диким криком упала на колени и вонзила пластину ему в грудь.

Ева смотрела на покрасневшее от ярости лицо Мэри с восхищением и ужасом. Конечно, ей не было жаль Мэтью. Он заслуживал смерти, как никто другой, кроме, может быть, хозяйки этого места. Но убивать было страшно. Крики, конвульсии, запах крови – все это было чересчур реально, слишком по-настоящему. Ева должна была уже давно упасть в обморок, но вместо этого, наоборот, словно очнулась.

– Теперь мы свободны, – сказала Мэри. Она запрокинула голову назад и умиротворенно закрыла глаза. – В конце концов мы освободились.

Мэтью дернулся еще раз и замер.

Мэри выпустила пластину из рук и встала. Она вытерла лицо запачканной в крови ладонью. Ева осталась стоять рядом с телом. Глядя на лежавшее на полу оружие, она вслушивалась в звуки, доносящиеся из коридора. Они становились все громче.

Женщины из соседних палат кричали и стучали в стены. Мэри прикрыла уши ладонями, пачкая кровью молочно-белую кожу.

– Почему они кричат?

– Потому что знают, – ответила Ева. Страх все сильнее сжимал ее сердце, вытесняя возбуждение. – Знают, что мы это сделали.

По лестнице загремели чьи-то сапоги. Ева впервые слышала их и понятия не имела, кто сейчас бежал к ним.

Надо было быстро решать, что делать дальше. Конечно, их убьют за то, что они натворили. Никто и не обратит внимание на то, что во дворе сумасшедшего дома появятся еще две могилы.

– Кто-то бежит сюда! – крикнула Мэри. Ее лицо исказилось от страха.

– Прячься! Под кровать!

Евой овладело странное спокойствие. Храбрость, которую, как ей казалось, она давным-давно потеряла, заставила ее вытащить из тела Мэтью скользкую от крови пластину и выставить перед собой.

Мэри, не говоря ни слова, упала на колени и заползла под маленькую кровать.

Шаги приближались. Они становились все медленнее. И замерли прямо перед их дверью.

Ева сглотнула. Ее ладони были мокрыми от собственного пота и крови Мэтью. Она справится. Ева сможет защитить себя и Мэри.