– Дорогая, мы так рады, что ты вернулась к нам в целости и сохранности.

Мэри поежилась от холода и прислонилась к сырой каменной стене. Она почти ничего не могла разглядеть в этом тускло освещенном помещении без единого окна. Еще несколько недель назад, когда она была пленницей в приюте миссис Палмер, здесь, в этой же самой комнате, пытались подавить ее волю. И тогда у них почти получилась. Но теперь она уже не была той слабой беззащитной девочкой.

Мэри прекрасно понимала, что ее ждали недели одиночества и всевозможные наказания, наихудшим из которых была тоска по Эдварду. Но все же она гордо вскинула подбородок и заявила:

– Ах, а я-то как рада…

Брови миссис Палмер поползли на лоб, и она с удивлением пробормотала:

– В самом деле?..

Мэри скользнула босой ногой по сырому полу с уверенностью хищного животного, которое не боится никого и ничего.

– Да, потому что теперь мне не нужно разыскивать вас, чтобы убить.

Миссис Палмер громко расхохоталась.

– Милочка, твои бредни просто смехотворны. – Она бросила взгляд через плечо Мэри и позвала: – Эй, Мэтью!

В душу Мэри закралось мерзкое чувство страха. Она в растерянности заморгала, не понимая, как такое может быть. Ведь она же убила этого надзирателя собственной рукой! Ржавый металл вонзился в его мясистое тело, и он упал на пол прямо к ее ногам!

Миссис Палмер усмехнулась и, скрестив на груди руки, спросила:

– Ты же помнишь Мэтью?

Тут дверь распахнулась, визгливо скрипнув несмазанными петлями, и в комнату ввалился Мэтью. Крепкий увалень неуклюже повернулся и впился в девушку зловещим взглядом, предвкушая расплату.

Мэри невольно вздрогнула. Ах, если бы только ей было куда бежать! Но, увы, ее окружали лишь толстые каменные стены, делавшие любую попытку побега нелепой. Она заставила себя повнимательнее посмотреть на Мэтью. За последние несколько недель он нисколько не изменился – такой же огромный, зловонный и омерзительный. Его сальные волосы свисали на лоб, а тусклые светло-карие глаза не выражали ничего, кроме похоти, и он явно намеревался рассчитаться с ней за свое ранение.

Мэри с усмешкой присела в реверансе и проговорила:

– Выходит, даже дьявол не захотел забрать тебя к себе.

Мускул под глазом Мэтью задергался, и он с угрозой в голосе проворчал:

– Дьявол велел мне сначала поразвлечься с тобой.

Мэри расправила плечи и пальцем поманила к себе надзирателя.

– Подойди же поближе, Мэтью. Посмотрим, как у тебя это получится.

В глазах негодяя промелькнуло удивление. Обычно его жертвы дрожали от страха – никто не рискнул бы бросить ему вызов. Смятение надзирателя передалось и миссис Палмер – оба видели, как сильно изменилась их пленница.

– Дорогая Мэри, у тебя было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. – Миссис Палмер опустила руку в карман своей широкой юбки и извлекла из него какой-то небольшой предмет цилиндрической формы с иглой на конце. – У нас есть для тебя подарок.

– Подарок? – переспросила Мэри, настороженно поглядывая на непонятную вещь.

– Вот именно, – кивнула миссис Палмер. Она щелкнула по цилиндру пальцем и надавила на него снизу, у основания. – Это поможет тебе осознать свое место в мире.

– Я и так знаю свое место! – закричала Мэри, давая волю накопившемуся гневу. – Оно не здесь!

Из иглы на конце цилиндра вырвалась струйка жидкости, и миссис Палмер сказала:

– Разумеется, оно здесь. Мы поможем тебе вспомнить об этом. – Она нахмурилась и злобно добавила: – Ты опозорила меня, Мэри, поэтому…

– Думаю, вы меня поймете, если я не стану извиняться, – перебила Мэри.

Ноздри миссис Палмер раздувались от гнева, когда она вновь заговорила:

– Вижу, ты научилась дерзить. Что ж, мне очень жаль, но тебе придется провести остаток своей жалкой жизни, какой бы короткой она ни была, в этой тесной комнатке.

Мэри невольно осмотрелась, и ей почудилось, что стены вокруг нее начали сдвигаться. А миссис Палмер тем временем продолжала:

– Я написала твоему отцу, выразив глубочайшие соболезнования по поводу твоей преждевременной кончины. Несомненно, эта новость его порадует, а мне даст полную свободу распорядиться твоей жизнью по своему усмотрению. Надо сделать из тебя пример для других девочек.

Мэри устремила взгляд на «подарок», гадая, каким образом он поможет «сделать из нее пример».

– Что это? – не выдержав, спросила она.

– Новейшее изобретение медицины. Специально для таких темпераментных особ, как ты. Это шприц. Видишь ли, он помогает вводить в тело одно из самых восхитительных лекарств, известных миру. Морфий. – Миссис Палмер усмехнулась и добавила: – Он значительно лучше опиума.

– Лучше? – прошипела Мэри. Ей хотелось наброситься на хозяйку приюта и влить ей в глотку столько настойки опия, чтобы она захлебнулась.

– И знаешь, – продолжала миссис Палмер, обворожительно улыбаясь, – после того, как я вколю тебе это, Мэтью сможет делать с тобой все, что ему заблагорассудится.

Перед глазами Мэри возникли жуткие воспоминания о беспощадной жестокости Мэтью, но если раньше она бы в ужасе задрожала, то теперь эти мысли вызывали у нее лишь отвращение. Однако кое-что ее все-таки очень тревожило. Ведь если это средство действительно походило на опий…

– Я не хочу! – закричала Мэри. Она изжила свою пагубную привычку и никогда больше не притронется к наркотику, как бы ни молили о том ее демоны. Но что, если она не справится с надзирателем? В ярости сжав кулаки, Мэри снова закричала: – Не хочу, не хочу, не хочу!

– Речь идет не о том, чего ты хочешь, а о том, что тебе необходимо, – промолвила миссис Палмер. – А сумасшедшим девочкам морфий просто обязателен.

Мэри еще крепче сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

– Я не сумасшедшая!

– О, милочка, еще какая… Но мы не позволим тебе усложнять нам жизнь. Мэтью позаботится о том, чтобы ты стала покорной.

– Боишься сражаться на равных? – крикнула Мэри, взглянув на надзирателя.

Мэтью разразился громогласным смехом, от которого у него затрясся живот.

– Мне только по душе, когда девчонка брыкается! Но тебя… – Его круглые глаза сощурились и стали напоминать змеиные. – Тебя я хочу взять полумертвой. Хочу напомнить тебе, что твое место – подо мной.

Миссис Палмер внимательно посмотрела на Мэри и проговорила:

– Дорогая, ты же знаешь: если будешь противиться, станет еще больнее. Пожалей себя, милочка. Протяни руку, и ты сразу сможешь забыться.

Мэри скрестила руки на груди и заявила:

– Идите к черту!

Миссис Палмер вздохнула и, шагнув к девушке, приказала:

– Мэтью, подержи ее.

Мэри перевела взгляд на надзирателя, приближавшегося к ней с некоторой опаской. А вот миссис Палмер явно ее не боялась, иначе не подошла бы так близко. Хозяйка приюта привыкла к запуганным беззащитным узницам. И тут Мэри, собравшись с силами, резко ударила миссис Палмер по кисти. Та громко вскрикнула, а девушка стремительно выхватила шприц у нее из рук. Мэтью уже протянул свою огромную лапу, чтобы схватить ее за плечо, но Мэри ловко увернулась и тут же всадила шприц ему в руку, а затем инстинктивно надавила на поршень.

Глаза надзирателя расширились, и из горла его вырвался рев. Он все же сумел поймать Мэри и подтащил ее к себе своей волосатой лапищей. Но Мэри и сейчас не прекращала сопротивляться; она нащупала дубинку, которую надзиратель всегда носил у пояса, и изо всех сил рванула ее на себя. Через несколько секунд хватка Мэтью стала ослабевать. А миссис Палмер замерла в изумлении; не веря в происходящее, она по-прежнему стояла с вытянутой перед собой рукой.

Отцепив дубинку от ремня надзирателя, Мэри крепко сжала ее в руке. В тот же момент Мэтью покачнулся – и с грохотом повалился на каменный пол. Шевельнись он – и Мэри непременно воспользовалась бы дубиной. Но надзиратель, казалось, уснул.

Мэри бросила свирепый взгляд на миссис Палмер. Лицо женщины исказилось от ужаса, и она пробормотала:

– Мэри, не надо. Не поступай так.

– Не убивать вас? Но именно это вы собирались сделать со мной.

– Я смогу тебе помочь.

– О, и еще как… – улыбнулась Мэри. Теперь она наконец-то была по-настоящему свободна от сковывавшего ее когда-то страха. И она знала, что ничто ее не остановит – ни Мэтью, ни миссис Палмер и, конечно же, ни страх.

Лицо миссис Палмер приобрело синюшный оттенок, и она прошептала:

– Я нужна тебе для побега, понимаешь?..

Девушка перевела взгляд со своей тюремщицы на кованую дверь. Мэтью, распростершийся на полу, все еще находился без сознания. Но за коридорами внизу следили другие надзиратели. Выбраться наружу было невозможно.

Мэри невольно содрогнулась от сознания безвыходности своего положения. А миссис Палмер вкрадчиво проговорила:

– Милая, отдай мне дубинку. Я вижу, ты прекрасно понимаешь, что тебе некуда бежать.

Мэри еще крепче сжала свое оружие.

– Не искушайте меня, мадам, а не то я все-таки выбью вам мозги. Или вы забыли, что я – сумасшедшая?!

Миссис Палмер не отреагировала на угрозу и заявила:

– Тогда пойдем вниз.

Нет, только не вниз! Именно там обрывались все пути к побегу. Но возможно, Мэри могла бы спуститься с миссис Палмер по боковой лестнице к черному ходу…

Прежде чем Мэри успела как следует обдумать свой план, в коридоре послышались чьи-то шаги.

Миссис Палмер просияла.

– Вот видишь, Мэри? Тебе не сбежать.

Эдвард стремительно шагал по сырому коридору приюта с пистолетом в руке. Крупные капли крови стекали с костяшек его пальцев и, падая на каменный пол, превращались в алые лужицы. В груди же герцога бушевала первобытная ярость.

Добравшись до двери в конце длинного коридора, он с силой впечатал в нее свой тяжелый сапог. Замок с лязгом вылетел из своего гнезда, а от следующего удара треснувшая дверь сорвалась с петель и с грохотом упала на пол.

Крохотная полутемная комната без окон напоминала камеру заключенного, и казалось, что здесь, как и во всем приюте, в воздухе витали запахи боли и отчаяния. Когда же глаза Эдварда привыкли к полутьме, он, наконец, увидел знакомую женскую фигурку.

Мэри стояла посреди комнаты – дикая и воинственная; волосы ее были растрепаны, тонкая ткань сорочки едва прикрывала тело, а в руках она крепко сжимала массивную дубину. И было очевидно, что она напряженно ожидала… чего-то ужасного.

Внезапно лицо ее прояснилось, и она с облегчением воскликнула:

– О Эдвард, ты здесь?!

Ему ужасно хотелось кинуться к ней и прижать к груди, но прежде всего следовало подумать о безопасности. Герцог взглянул на стоявшую напротив Мэри женщину, а затем – на человека, лежавшего на полу. Направив на даму дуло пистолета, он произнес:

– Миссис Палмер, не так ли?

У дамы были золотисто-каштановые волосы и довольно красивое лицо – такое мог бы написать на одном из своих полотен Рафаэль. И, уж конечно, лицо это соответствовало ее дьявольской натуре.

– Сэр, у вас нет законных оснований находиться здесь, – заявила хозяйка приюта.

Готовый уже спустить взведенный курок, Эдвард замер на мгновение, потом проговорил:

– Законных? Как смеете вы говорить о законе?

У хозяйки хватило наглости вскинуть подбородок и спокойно заявить:

– Это мое заведение, и все здесь находящееся на моем попечении. С согласия их опекунов и Короны!

Кровь в жилах Эдварда вскипела от ярости; его ненависть к этой женщине превратилась в жажду убийства.

Герцог медленно пересек комнату, и в каждом шаге его чувствовалась угроза. Наконец, остановившись перед миссис Палмер, он приставил дуло пистолета к ее лбу.

– Позвольте мне кое-что вам объяснить. В то время как у других ваших пленниц нет друзей на свободе, у Мэри они есть.

Хозяйка вздрогнула в испуге, но тут же проговорила:

– Ее отец – очень влиятельный человек, и его слово всегда будет весить больше вашего, кем бы вы ни были.

– Тогда, вероятно, мне следует представиться. Эдвард Барронс, герцог Фарли.

Миссис Палмер судорожно сглотнула.

– Ну… это не имеет значения. Она здесь по воле своего отца, который, являясь ее законным опекуном…

– Я никогда не бил женщин, но, клянусь Богом, вы вынуждаете меня нарушить это мое правило.

– Эдвард, я… – Мэри умолкла.

Не отводя взгляда от лица миссис Палмер, герцог спросил:

– Что, милая? Говори.

– Я… я хотела бы уйти отсюда прямо сейчас, – пробормотала девушка.

– Да, конечно. – Эдвард кивнул. – Но сначала нужно связать миссис Палмер. – Он покосился на Мэтью, лежавшего на полу. – А это кто?

– Надзиратель, – прошептала Мэри с ненавистью в голосе.

Снова взглянув на Мэри, Эдвард сразу же все понял. И вспомнил, как тогда, в его лондонском особняке, обнаженная и беззащитная Мэри, лежавшая на полу, умоляла его не насиловать ее.

Герцог медленно отступил от миссис Палмер и протянул девушке пистолет.

– Возьми! – прорычал он.

Ее пальцы скользнули по прохладному металлу ствола, затем обхватили рукоятку. Но стоило Мэри взять в руки пистолет, как Эдвард почувствовал, что не может сдержать себя – он ощутил неуемное желание заставить насильника заплатить за содеянное. Бросившись на надзирателя, герцог начал наносить ему сокрушительные удары, сыпавшиеся один за другим – Эдвард, не зная усталости, никак не мог остановиться, все бил и бил, пока лицо негодяя не превратилось в кровавое месиво.

Мэтью, очнувшись, попытался его оттолкнуть, но Эдвард не знал пощады – так же, как этот ублюдок когда-то не желал щадить несчастную Мэри.

Окровавленные кулаки герцога работали без остановки – левый, правый, левый – снова, и снова, и снова. Сбившееся надрывистое дыхание. Бессильные руки надзирателя, тянувшиеся к нему, его не останавливали, ибо одна лишь мысль владела им сейчас – наказать мерзавца, пытавшего и насиловавшего его Калипсо. Она ведь чуть не погибла из-за этого подлеца!

Тут Эдвард вцепился пальцами в толстую шею насильника и сдавил что было силы. Когда же лицо надзирателя начало приобретать синеватый оттенок, мощный удар внезапно свалил герцога с ног. Ошеломленный, он заморгал. Потом приподнялся, готовый броситься на нового врага.

– Довольно, Эдвард, – прозвучал над его плечом спокойный голос Пауэрза.