Маргарет медленно бродила, вспоминая историю, которую мать рассказывала ей бессчетное число раз. Ей нравилось ее волшебство… нелепость… и надежда.

Несмотря на то что Мэгги видела бесчисленное число голых мужчин, в присутствии Пауэрза все было иначе. Она не могла относиться к нему только как к пациенту, телу, нуждающемуся в помощи, и испытывала некоторый стыд. Он нуждается в ней, и ее желания ему не помогут. Ни капли.

Минуту назад ее руки касались его плоти, и ей приходилось крепко держать свои мысли в узде. Он – ее пациент и ничего больше. Ну еще он ее муж, но в настоящее время это совершенно не важно.

Мэгги медленно вдохнула и посмотрела на Джеймса. Его дыхание замедлилось, глаза были закрыты. Он выглядел почти умиротворенным, но на лбу выступил предательский пот. Стенхоуп боролся с потерей своего наркотика.

Его губы пошевелились, словно он пытался заговорить.

– Пауэрз? – настороженно позвала Маргарет.

Он дернул рукой. Движение было внезапным и резким: непроизвольная потеря мышечного контроля.

Мэгги сжала кулаки, зная, что дело принимает неприятный оборот. Сказка вылетела у нее из головы, и Маргарет подошла к ванне. Глаза Джеймса были открыты и странно блестели. Такой блеск она часто видела в глазах пациентов, бросавших морфий.

Внезапно тело Пауэрза расслабилось, и он соскользнул под воду. Серебристые волосы плавали на поверхности.

У Маргарет пересохло во рту, когда она бросилась вперед. Еще слишком рано для этой стадии. Она не думала, что он так быстро погрузится в полусон.

– На помощь! – закричала сиделка. Она сунула руки в воду и схватилась за широкие плечи Пауэрза. Его голова немного покачивалась. Она потянула, но он оказался слишком тяжелым. Маргарет изо всех сил боролась, упершись ногами в ковер и сцепив руки.

Лакеи, которым было велено ждать снаружи, поспешили в комнату.

Мэгги не подняла головы, сфокусировавшись на супруге.

– Вытащите его!

Один из лакеев подбежал к ванне.

Маргарет быстро отступила, понимая, что у юноши получится гораздо лучше, чем у нее.

Второй лакей встал рядом с ванной. Вместе им удалось ухватить Пауэрза. Они захрипели и с усилием потянули великана наверх.

Наконец им удалось вытащить Пауэрза из воды. Кашляя и отплевываясь, он заморгал.

– Ч-что?

– Вы заснули, – резко сказала Мэгги.

Повисший на руках у лакеев, виконт выглядел беззащитным, раненым гигантом.

Он неровно втянул воздух.

– Как?

Маргарет скрестила руки, чтобы восстановить хладнокровие. Она взялась за большое полотенце.

– Отведите его в постель.

Лакеи кивнули и двинулись в спальню.

Пауэрз не протестовал. Его взгляд был совершенно пустым.

– Ч-что происходит? – пробормотал он, пока его волокли.

Маргарет содрогнулась. В сильном голосе Пауэрза проступали ноты детского страха. Ей хотелось закричать на него, что она предупреждала о последствиях резкого прекращения приема опиума, но сейчас это было неважно. И она прикусила язык.

– Все будет хорошо, Пауэрз.

Не обращая внимания на державших его лакеев, Мэгги начала вытирать мужа. Ее всю трясло от злости на себя. Она не должна была соглашаться и позволять Джеймсу резко бросать опиум, но теперь уже ничего не поделаешь.

С дисциплиной, привитой в госпиталях за время Крымской войны, она приучила себя действовать методически. Заставила себя видеть в этом человеке только кусок плоти, тело, нуждающееся в лечении и уходе.

Лакеи уложили виконта под одеяло; его тело было безжизненным, голова повисла.

Маргарет осторожно убрала длинные серебристые волосы с его лица.

– Отдыхайте.

Пауэрз моргнул, мутный взгляд на мгновение сфокусировался.

– Мэгги? Что происходит?

Мэгги сглотнула подступивший к горлу ком.

– Ты поправляешься. Тяжелым способом.

Маргарет бросила взгляд на маленький коричневый чемоданчик, в котором лежал комплект с морфием. Было бы так просто избавить Джеймса от этих диких страданий.

– Джейн! – выкрикнул он, его тело билось в конвульсиях на резной кровати.

Маргарет бросилась вперед, опустила ему руки на плечи и толкнула назад в постель. Случай был особенно тяжелый. Мэгги редко доводилось видеть столь бурную реакцию на отсутствие морфия. Может, это из-за тяжести переживаний, которые Пауэрз скрывал так долго? И теперь они вырываются наружу.

Его глаза, большие и лихорадочные, пытались что-то отыскать в комнате.

– Джейн? – позвал он, потом подождал несколько секунд и закричал: – Вернись.

– Джейн в безопасности, – мягко успокоила Маргарет. Хотелось погладить Джеймса по лбу, но она не была уверена, что человек с таким характером потерпит утешения даже в полубреду. – Она в полной безопасности.

В каком-то смысле, это правда. Его дочь в безопасности, далеко от боли и жестокости этого мира. Несмотря на это, Мэгги стало больно от того, что виконт так жестоко страдает по своему потерянному ребенку.

Он сглотнул и повернулся лицом к ней, его светлые волосы сияли в свете лампы, как полированное серебро.

– Она с сиделкой?

У Маргарет заболело горло. Она практически задыхалась от злобы на себя и графа. Она хотела ему помочь. Как-нибудь. Прямо сейчас Мэгги не могла сделать ничего – только быть рядом и попытаться утешить. Как-то ей удалось выдавить:

– Да. Она с сиделкой. Они в саду, дышат свежим воздухом.

Виконт немного успокоился, но не смог оставаться неподвижным, его конечности непроизвольно дергались.

– Она должна поесть.

– Конечно, чудесное горячее молоко и, возможно, немного овсянки с вареньем.

Он схватил ее за руки, пальцы отчаянно шевелились.

– Она не ест.

– Ах, она же еще совсем малышка. Малышки много не едят. – У Маргарет глаза щипало от ужаса того, что ей приходится делать, но спорить с человеком в таком состоянии было опасно. Сказать ему, что его дочь умерла, – это самое худшее что можно сделать. Попытаться заставить его поверить. Это даже более жестоко, чем то, что она делает сейчас.

Джеймс отвел взгляд, лицо исказилось от темных переживаний.

– Не понимаю. Она не ест.

Маргарет нахмурилась. Не ест? Маленькая девочка, в сущности совсем еще младенец, погибла вместе с матерью во время несчастного случая. Граф не упоминал, что малышка была больна.

– И не играет. – Его пальцы дернулись и отпустили, схватившись за край одеяла. – Ненормально. Она должна играть.

Мысли понеслись быстрее. Больные часто жаловались и бредили во время расставания с опиумом, но иногда их самые темные страхи, настоящие страхи, всплывали на поверхность. Джейн было два года, когда она умерла, возраст самый подходящий для игр и бессмысленной беготни. Маргарет отогнала подозрения и сконцентрировалась на настоящем. – Ну тогда давайте придумаем для нее веселую игру.

– Приведите ее ко мне.

От прямой просьбы у Мэгги сжалось сердце. Стенхоупа надо отвлечь.

– Ваш дом. Он такой большой, милорд.

Пауэрз моргнул, повернулся к сиделке и слабо улыбнулся.

– Старый. Очень старый.

– Я так и думала. Кто его построил?

Улыбка стала шире, в ней была настоящая гордость.

– Иниго Джонс.

Джеймс думал, что они за городом.

Но потом улыбка испарилась, ее место заняло пугающее беспокойство.

– Где Джейн? Сиделка не должна водить ее к озеру.

С годами Маргарет привыкла к тому, как резко перескакивают мысли тех, кто расстается с наркотиками. Она ответила:

– Конечно не должна.

– Вы не понимаете. – Он задергался, ноги метнулись к краю кровати. – Утонула в озере. Ей нельзя… нельзя туда.

Его ледяные глаза блестели от слез и галлюцинаций. Внутри поселился ужас. Если Мэгги не удастся его успокоить, этот огромный человек станет неконтролируемым. Надо заверить его, что все будет хорошо. Но как убедить кого-то, что мертвые в безопасности? Особенно когда его мозг затуманен и в одно мгновение он думает, что его малышка жива, а в другое – что она утонула, но все рано нуждается в спасении.

Маргарет вытянула руку и погладила его по щеке. Отчаянный, но необходимый жест. Его кожа горела под ее холодной ладонью.

– Разве я не дала ей талисман, чтобы защитить от воды?

Джеймс замер под ее рукой.

– Что?

Мэгги осторожно повернула его лицо, так чтобы смотреть прямо в глаза.

– Вы же знаете ирландцев. Мы обладаем магическими силами, и я дала ей защитный талисман.

Его грудь поднималась вверх и вниз, как кузнечные мехи, пока он обдумывал ее слова.

– Спасибо. Спасибо. – Виконт схватил ее руку и стал бешено целовать. – Вы слишком добры.

Глаза Маргарет наполнились слезами, она подняла свободную руку и отвела волосы с его лица.

– Не за что. Никакого беспокойства. Теперь ложитесь.

Но как только голова Стенхоупа коснулась подушки, он метнулся вверх. Его ноги оказались на полу, и он, покачиваясь, выбрался из постели.

– Надо проверить. Должен проверить сам.

Мэгги встала у него на пути, используя мягкие прикосновения ладоней вместо грубой силы; она боялась, что если они сцепятся, она быстро окажется на полу.

– Не беспокойтесь, милорд.

– Вы не понимаете. – Он схватил обе ее руки сильно, но осторожно.

– Отдохните, – успокаивала Маргарет. – Отдохните.

– Нет, – взревел Джеймс.

Он отпихнул ее и бросился к двери; она метнулась наперерез. Пока он пытался обойти ее, его локоть врезался ей в скулу.

Лицо пронзила дикая боль, и Мэгги упала на пол. Многочисленные юбки защитили ее колени, но не локти, врезавшиеся прямо в деревянный пол у двери. В глазах мгновенно потемнело, она заморгала.

– Чарлз! Доусон!

По другую сторону двери загрохотали шаги, и два молодых лакея влетели в комнату. Они увидели Маргарет на полу и дикую позу Пауэрза. Младший лакей, Чарлз, вытянул руку в перчатке. В его карих глазах промелькнула нерешительность, и он попросил:

– Милорд. Пожалуйста, вернитесь в постель.

Пауэрз тяжело и неровно дышал.

– Я должен… Я должен…

Доусон в криво натянутом парике начал медленно приближаться к виконту. Дюйм за дюймом он подходил все ближе.

– Прошу вас, милорд, – умолял Чарлз, его лицо покраснело от мысли, что, возможно, придется бороться с виконтом.

– Вы прячете ее от меня! – выкрикнул Пауэрз, его руки сжимались и разжимались в похожие на молоты кулаки.

– Нет, Пауэрз! – заверила Маргарет, пытаясь подняться, но из-за кринолина это было чрезвычайно сложно.

Его лицо скривилось от ужаса.

– Что вы с ней сделали?

Резко повернувшись влево, Джеймс уставился на двоих мужчин. Даже в таком состоянии он был способен на многое. Потребовалось лишь мгновение нерешительности, прежде чем его тело напряглось. Потом он побежал, подгоняемый неуместной, но очень реальной необходимостью разыскать свою дочь.

Чарлз схватил его, но Пауэрз кулаком ударил его в лицу, и бедняга свалился на пол. Доусон увидел, как быстро уступил Чарлз, и сделал шаг назад.

– Джейн! – закричал Пауэрз и выбежал в коридор.

Страх и ярость бушевали внутри, Маргарет поднялась на ноги и бросилась за ним. Его нужно остановить, пока он не покалечил себя или кого-то еще. Ее легкие неистово протестовали, пока она пыталась бежать в возмутительно тяжелых юбках.

Она пронеслась мимо Феллоуза, дворецкого, и выкрикнула на бегу:

– Позовите всех лакеев. Сейчас же.

Мэгги едва заметила, как он потрясенно кивнул.

Неподалеку было слышно, как Пауэрз грохочет вниз по лестнице. Маргарет добежала до площадки и увидела его в холле: босые ноги скользили по черно-белому мрамору.

Виконт огляделся по сторонам, словно неожиданно перестал понимать, где находится, потому что это место никак не походило на загородный дом.

– Джейн! – позвал он, на этот раз более печально.

Маргарет спохватилась, перевела дыхание и начала медленно спускаться по широким поворачивающим ступеням. Джеймса нельзя тревожить. Нет, если она хочет заставить его спокойно вернуться обратно в комнату.

– Милорд?

Он обернулся к ней, на лице было написано смятение.

– Где я?

Мэгги медленно приблизилась, ее рука легко скользила по перилам.

– Вы в Лондоне.

Пауэрз медленно кивнул.

– Ну конечно. – Его лицо исказилось непоправимой печалью, и он выдавил: – Джейн умерла.

– Да, – мягко сказала Маргарет. – Умерла.

Стенхоуп схватился за голову.

– Должен быть в сумасшедшем доме.

За все годы, что Маргарет довелось работать с людьми, находящимися на грани, она никогда не чувствовала такой решимости. В этот момент непроницаемые стены ее души смягчились. Это все, что она могла сделать, чтобы не обнять его. Кто утешал его, когда погибли его жена и ребенок? Кто держал его за руку? Неожиданно Мэгги поняла: никто. Он был совсем один. И с тех пор всегда был один.

– Нет, милорд, – заверила она. – Это пройдет.

На лице Джеймса отражались сомнения и дикий страх, что он навсегда потерял контроль.

– Обещаете?

В этот момент Джеймс был совсем как ребенок. Полностью открытый и уязвимый, с разбитым сердцем, разочарованный в мире и нуждающийся в гораздо большем, чем опиум и медицинская помощь. Ему необходимо было лишь одно, и это Маргарет не могла ему дать.

Любовь.

– Мы с вами находимся в крайне затруднительном положении, юная леди.

Отец Пауэрза оказался мастером манипуляции. Это единственное объяснение тому, как ему удалось скрыть от Маргарет свой высокомерный и властный нрав при первой встрече.

– Неужели?

В очередной раз ее вызвали на ковер как нерадивого работника. Подавляющие стены кабинета увеличивали ее и без того растущую неприязнь к их хозяину.

– Что это было сегодня утром?

– Это, милорд, результат резкого отказа от опиума.

– Понимаю.

– В самом деле?

– Вы пытаетесь обвинить меня и моего сына в своей несостоятельности.

У Мэгги совершенно непроизвольно отвисла челюсть.

– Вы вообще наводили справки у моих прежних нанимателей?

Граф помедлил.

– Разумеется, наводил.

– Тогда вы должны быть в курсе, что мои методы, как правило, продуктивны. Несмотря на ваши сомнения, так будет и в этот раз.

Он побледнел.

– Я никогда не встречал подобной юной леди.

– Уверена, что нет, но учтите, милорд. Я не позволю на себя давить.

– А я не позволю, чтобы мой сын с воплями носился по дому.

Соблазнительной была идея попросить графа сдаться и разрешить ввести Пауэрзу небольшую дозу морфия. Но сейчас Маргарет не станет этого делать. Если бы стала, то последние сорок восемь часов его страданий были бы впустую.

– В таком случае, возможно, будет лучше, если мы с ним удалимся за город.

– Возможно, будет лучше, если вы займетесь своей работой, благодаря которой вам обеспечено безбедное существование.

У Мэгги напрягся позвоночник.

– Я знаю, вы любите сына и поэтому ведете себя столь импульсивно. Поэтому вы так отчаянно пытаетесь свалить на меня всю вину. Эти эмоции вполне объяснимы, милорд, но от них не будет никакой пользы.

– Эмоции? – отозвался он. – Я дошел до точки, а единственный человек, который, как я думал, может мне помочь, – его голос сорвался, – не делает ничего. Вы сидите там и держите его за руку, как чертова нянька.

Маргарет подавила желание дотронуться до него. Он должен пережить эти чувства.

– А как именно вы себе это представляли? – спросила она, желая, чтобы его страхи облеклись в слова.

– Больше! Как угодно. – Его слова превратились в стон. – Что угодно. Но больше никакого его безумного поведения.

– Это, к сожалению, естественный ход вещей…

– Позвольте мне высказаться совершенно ясно. Если я не начну видеть немедленные результаты выздоровления своего сына, у меня не будет выбора, кроме как аннулировать ваш брак, отозвать средства, переведенные на ваше имя, и отправить его под постоянную частную опеку людей, которые лучше знают, что надо делать.

От этого неожиданного заявления у Маргарет мурашки забегали по спине.

– Вы не можете так поступить.

– Не могу?

О боже. Он может. Разумеется, может. Если только она не переспит с Пауэрзом. Святые угодники, как быстро она становится отвратительным существом? Но как только Маргарет закрывала глаза, то видела брата, болтающегося в петле палача.

И ей все равно, кем ее это делает. Абсолютно. Она ни за что не позволит этому старому английскому мерзавцу одержать верх.