В малом актовом зале для торжественных собраний Высшей Школы КГБ на сцене был установлен государственный флаг СССР и длинный стол для офицеров-преподавателей, партийного руководства и почётных гостей. Начальник ВШ генерал-лейтенант Аристотель Каинович Ендукидзе, маленький невзрачный человечек с водянистыми глазами, позванивая орденами и медалями, читал речь в микрофон, и его слова, подобно БТХВ удушающего действия фосгену, сладковато распространялись над притихшим залом:

— Наша партия доверила вам, товарищи, самое важное — охрану основ советской социалистической государственности. Офицер госбезопасности, чекист — это, прежде всего, носитель славных героических большевистских традиций ваших отцов и дедов, которые беспощадно…

Выпускник Андрей Андреевич Ступин сидел в восьмом ряду третьим справа. На вручение диплома об окончании он пришел практически прямо с последнего учебно-аттестационного задания. Позавчера во внутренней тюрьме на Лубянской площади, дом номер два, он в два счета на допросе расколол Ерофея Скварыгина — известного в европейских кругах художника-авангардиста, диссидента, платного осведомителя госбезопасности и перевербованного агента одной из западных разведок. Вообще-то, после Виктора Ильина, покушавшегося на жизнь дорогого Л.И.Брежнева, в шестиэтажной внутренней спец-тюрьме больше постояльцев не держали. Но агент Скварыгин с псевдонимом «Шкура» оказался особым случаем, для которого сделали небольшое исключение. По косвенным данным этот неоднократно проверенный товарищ вдруг проявил преступную неавторизованную активность. А именно — провел ряд глубоко личных финансовых операций с валютой во время своей последней служебной командировки в Чехию.

Из его дела было ясно, что Ерофей Скварыгин с юности страдал и наслаждался артистическим расщеплением личности. Поэтому все свои спецзадания он выполнял просто виртуозно. В оперативной обстановке он не играл разных людей, а действительно был ими. За этот талант его очень ценили в отделе внешних операций по Восточной Европе, но, одновременно, и держали на особом контроле. Все запомнили тот знаменитый случай, когда Скварыгин, ещё находясь в образе диссидента-эмигранта, на улице Храдебной в Старгаде Праги бросился и едва не покалечил своего товарища по оружию, случайно опознав в нём офицера советских спецслужб. Насилу тогда артиста оттащили и выключили из образа короткой матерной кодовой фразой с одновременным ударом в солнечное сплетение. Возможно, именно после того случая Скварыгина стали использовать лишь как «спящего» легализованного агента, которого активизировали лишь на разовые задания — вроде расширения перспективных связей в дипломатических кругах стран НАТО. Работал он теперь больше по женам, любовницам и дочерям военных атташе и западных дипломатов, выполняя самые деликатные задания СВР (службы внешней разведки), и дело своё освоил не хуже профессионального жиголо.

Андрей Ступин суховато представился Скварыгину как младший следователь, занимающийся внутренними служебными расследованиями. Проведя три дня без сна в пахнущей карболкой музейной камере на третьем этаже лубянской «нутрянки», агент Шкура оказался настолько готов к разговору, что было бы даже смешно его всерьёз допрашивать. Показав ему шприц, наполненный пентанолом натрия, более известным как «сыворотка правды», Андрей задал подследственному только один классический вопрос: «Где деньги, товарищ Скварыгин?». На что тот молча написал ему номер счета в пражском отделении Дойче Бундесбанка, код доступа, вполне скромную сумму в западных марках, и тут же заснул за столом. «Да… и неужели из-за такого пустяка люди готовы рисковать своей карьерой в органах? Как у этих перевербованных вообще голова-то устроена, не представляю», — усмехнулся про себя завтрашний выпускник Ступин, подписывая тоненькое дело для передачи во внутреннюю комиссию по агентурной работе.

— …именно поэтому наши доблестные контрразведчики ведут беспощадный бой с врагами мира и прогресса. На этапе победы развитого социализма и на славном пути к построению коммунистического общества наша партия и лично Юрий Владимирович доверяют вам… — громкий голос генерала-лейтенанта Ендукидзе вновь вернул выпускника Ступина в малый актовый зал Высшей Школы.

Он незаметно повернул голову чуть вправо, где сидела его будущая жена, Алина Арбузова: «Смотри-ка, кажется, до нее вчера дошло, — на торжественный вечер Алина одела простое белое платье и даже нацепила комсомольский значок, развернув его как-то неестественно набок, — наверное, увидела значок первый раз в жизни». Дочь торгпреда Внешэкономбанка большую часть детства и юности провела вне стен родного СССР и поэтому иногда плохо понимала тривиальные вещи. Однако, сегодня от нее хотя бы не пахло французскими духами, и она исполнила на голове самую простую причёску «Месть комсомолки». Приглашая вчера Алину на торжественное вручение диплома, Ступин коротко объяснил ей суть этой старой боевой воинской традиции:

— Понимаешь, это что-то вроде учебных стрельб. Старшие товарищи должны к тебе получше присмотреться. Ведь офицера без проверенной жены никогда не отправят за рубежи нашей Родины. В приличную страну.

— Понимаю, — страстно прошептала в ответ Алина, — а не можешь ли ты, дорогой, послать на хрен своих старших товарищей? Я — не вокзальная шлюха, чтобы ко мне присматриваться.

Зал взорвался аплодисментами, и курсанты встали, как говорится, в едином порыве. Аристотель Каинович закончил свою тронную речь и занял место за столом президиума. Стоя, Андрей оглядел ряды своих страстно хлопающих в ладони однокурсников-выпускников. Многие тоже пришли с невестами или с этими, как там их… Вон — изящный Сережка Шаровой со своей шикарной разодетой чмарой, референтом из дипкорпуса. А вон там — местный женоненавистник Иван Смирнов, один и без оружия, сморкается в носовой платок и, похоже, уже мучительно мечтает о пиве с раками. Похоже, скоро уже начнут вызывать под знамя для вручения дипломов об окончании школы и значков. А после, всё как водится: офицерский бал, могила неизвестного солдата у Кремлевской стены, баня в Сандунах, шлюхи из Текстильного и пиво с друзьями до полного упада. Путевка в жизнь, утвержденная и проверенная многими поколениями чекистов. Вдобавок, сегодня при входе в актовый зал юморист-самоучка Арчил Джапаридзе невпопад крикнул Ступину через семь голов:

— Андрэ, нэ забуд пра мэня, кагда станэш гэнсеком и хозаином всэго СССР!

И радостно засмеялся, скаля свои многочисленные крупные белые костяные подгубные вкладыши, в просторечии именуемые зубами. Вообще-то он дурак, но смешной, правда?

Эх, вот если бы президентом России…