Я вошла в Большой Банкетный Зал: свечи в канделябрах и на вазе в центре стола роняли белые и золотые капли воска; на анимированном потолке сменялись изображения королевской родни; розы открывали и закрывали лепестки, источая свои изысканные ароматы. Стол был накрыт на сотни человек; специальные бальные фонари светили под потолком так ярко, что все вокруг сверкало. Зимние дыни и клубника лежали в огромных сосудах. Пирамиды из пирожных были прикрыты сеткой из сахарного сиропа и золотистого меда. В серебряных супницах дымился пряный суп. Дамы ходили с высокими, похожими на башни прическами и шляпами. Мужчины все были в галстуках и смокингах.

Пока официанты обносили гостей шампанским и изысканными закусками, Дюбарри и Элизабет наблюдали за тем, как я продвигаюсь сквозь толпу гостей. Понимая, что должна произвести впечатление, я старалась высоко держать голову и следить за осанкой.

Сплетни растекались быстрее воды в центральном фонтане.

– Одна из любовниц короля сегодня вечером обслуживает прием. Она нацепила герб. Смотрите!

– Интересно, новая фаворитка лучше старой? Лично мне та, первая, нравилась больше.

– Дом Кентов развалился и объявил себя банкротом. Вы видели платье миссис Кент – оно совсем обтрепалось и местами даже заштопано.

– Я слышала, что принцесса выгнала старую фаворитку из дворца.

– Мне сказали, что принцесса Шарлотта со дня на день проснется. Королева объявит об этом на Дне Оглашения Наследника, вот увидите.

– На самом деле королеве не нравится новая фаворитка. Если бы нравилась, она бы выбрала ее с самого начала.

Я старалась не вслушиваться в то, что говорили о нас с Амбер, и нацепила широкую улыбку.

Гости расселись по местам согласно маленьким, подписанным вручную именным карточкам. Королевские родственники, министры, титулованные придворные из благородных родов и торговых домов толпились у стола. Я просматривала списки приглашенных, ища имена сестер и надеясь, что Реми солгал, но никого из них не нашла.

Ко мне подошел распорядитель.

– Леди Камелия, позвольте мне проводить вас на место.

Я кивнула и, радуясь, что избавилась от постоянного контроля Реми, села между Министром Красоты и Министром Моды.

В зал вошел Огюст. Он огляделся, заметил, что я смотрю на него, и подмигнул. Я засмеялась и отвернулась: мне не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как я покраснела. Он казался мне забавным и, откровенно говоря, даже симпатичным. Я посмотрела вокруг, беспокоясь, не видел ли кто-нибудь, как я себя повела, и притворилась, что участвую в разговоре на моем конце стола. Здесь обсуждали последние королевские законы о красоте и ограничении количества нарядов. Мне нужно быть осторожной, нужно быть идеальной. В особенности если хоть один слух об Амбер – правда.

– Я слышала, что королева хочет распространить ограничения и на высокородных придворных. Всех нас могут обязать выбрать один окончательный образ, – сказала придворная дама.

– Я считаю, что все это домыслы и выдумки репортеров, – возразила ей другая.

– Мне кажется, она объявит о новых ограничениях на покупки. Мне так нравится ходить по магазинам. Помандеры скоро выпустят новый аромат, а я не хочу ничего устаревшего, – добавила третья.

Двери открылись, и в зал вошла королевская семья: королева, король и принцесса. За столом воцарилась тишина.

– Мы польщены, что вы смогли присутствовать на праздновании дня рождения нашей любимой дочери, – король говорил в рожок-громкоговоритель, и его слова, отражаясь эхом от стен, колыхали лепестки цветов на праздничном украшении стола. Было ощущение, что он стоит прямо у меня за спиной. – Моя маленькая девочка стала совсем взрослой.

Раздался гром аплодисментов. Я видела, как блестят глаза Софии, когда она смотрит на своего отца.

Он положил руку на плечо королевы.

– Мы будем праздновать, устроим демонстрацию подарков и закончим танцами и весельем. Приятного всем аппетита!

Слуги выпустили в воздух множество сверкающих шаров. Они носились у всех над головами, оставляя за собой пылающие кометные хвосты, а потом взорвались, выпустив облако цветных искр в форме герба принцессы Софии. Они были настолько яркими, что я чуть не ослепла.

– С днем рождения, любовь моя. – Король послал дочери воздушный поцелуй. – Папа любит тебя.

Я подумала: каково это, когда у тебя есть отец? В детстве, начитавшись сказок, населенных мамами, папами и непослушными детьми, мы задавали вопросы о наших отцах. Но нам отвечали, что у Прекрасных могут быть только мамы. И то только у некоторых из них. Нам говорили, что Прекрасным больше никого не нужно.

Король с королевой уселись на троны. София в окружении своих фрейлин села на противоположной стороне стола.

Королева снова встала. Все разговоры тут же стихли.

– Мой муж забыл представить вам новую придворную даму, принятую ко двору в этом сезоне. Нашу новую Прекрасную, представительницу последнего поколения, Камелию Борегард, – мое имя прозвучало из звукового ящика неожиданно громко, как взрыв.

Министр Моды встал и помог мне отодвинуть стул. Я одарила всех самой лучезарной улыбкой, на которую была способна, и направилась к королеве. Прежде чем принять ее рукопожатие, я склонилась в глубоком поклоне.

– Ваше Величество, – прошептала я. Глаза королевы оставались холодными. А я так хотела, чтобы она смотрела на меня так же, как и на Амбер, когда ее объявили фавориткой. Восхищенно. Восторженно.

Я внутренне напряглась. Множество глаз оглядывало меня с макушки до пяток. У меня дрожали колени, и я была счастлива, что ноги спрятаны под несколькими слоями плотного тюля.

Я заметила, как смотрит на меня Огюст. Меня бросило в жар, и я испугалась, что потечет макияж. В зале раздались вежливые аплодисменты. Я присела в реверансе, глядя в пол, и вернулась на место. Я чувствовала, как обливаюсь потом, и украдкой вытирала лицо кружевным платком.

Подали ужин. Я была не способна уследить за всеми переменами блюд, которые так и мелькали у меня перед глазами.

Одна из служанок зачерпнула ложкой из тарелки принцессы и попробовала суп. София внимательно смотрела в лицо девушки, потом махнула рукой, чтобы та ушла. Она заметила, что я за этим наблюдаю, и нахмурилась. Я опустила взгляд и стала копаться в сырной тарелке, стоявшей рядом с хлебом.

– Разве этот козий сыр не божественен, Камелия? – Министр Красоты наклонилась к самому моему уху. – Продолжай улыбаться и притворяйся, что мы обсуждаем сыр. Не нужно так много глазеть по сторонам. Я знаю, что окружающие могут шокировать тебя. Но клянусь, что Мадам Дюбарри защищает вас, Прекрасных, даже больше, чем следует.

– Но что делала та служанка с супом королевы? – прошептала я.

– Эта девушка – пробовальщица. Язык этой малышки может распознавать девяносто шесть ядов, известных в нашем королевстве.

Я постаралась не показать, что потрясена. Вместо этого улыбнулась и задала другой вопрос.

– А часто находят яд в королевской еде?

– От отравления погибают чаще, чем от кинжала наемного убийцы, моя дорогая. Болезнь принцессы Шарлотты заставляет королеву принимать еще большие меры безопасности в отношении своих детей.

Закончив фразу, Министр Красоты повернулась и начала разговор с другим придворным. Я вспомнила изображения принцессы Шарлотты в наших учебниках и газетах. Она была на два года старше Софии, впала в глубокий сон после своего пятнадцатилетия и вот уже четыре года никак не проснется. Периодически королева выпускает релизы с ее портретами. Принцесса мирно спит в кровати под охраной четырех стражников. Так королева убеждает своих подданных, что наследница еще жива.

Передо мной поставили очередное блюдо. Я решила перекусить, чтобы отвлечься.

– Камелия, – снова донесся из звукового ящика голос королевы.

Я уронила вилку на тарелку. Все удивленно и с интересом уставились на меня. Я всегда безукоризненно следовала правилам этикета. Меня учили этому долгие годы. Но сейчас Дюбарри смотрела на меня с ужасом.

– Простите, Ваше Величество, – сказала я.

– Как вам понравились те несколько первых дней, которые вы провели во дворце? – спросила королева.

Министр Красоты знаком показала, чтобы я пересела поближе к звуковому ящику.

– Шепчи в него, – сказала она.

– Они были прекрасны, Ваше Величество, – ответила я. – Огромное спасибо за проявленные вами милость и великодушие, а также за второй шанс. – Звук моего голоса распространился вдоль длинного стола. Дюбарри одобрительно кивнула мне.

Министр Моды отвлек королеву разговорами о разведении шелкопрядов и о зимней коллекции одежды. Я с облегчением выдохнула.

Краем уха я расслышала голос Огюста. Он рассказывал о том, как ему удалось поймать монстра, который чуть не потопил королевский флот в прошлом году. Дамы не сводили с него глаз. Элизабет приставила к уху рожок, чтобы не упустить ни единого слова.

– Вы поймали чудовище? – спросила его София.

– Конечно, – приосанился он, – я довольно силен.

– Вы отрезали ему голову, чтобы сохранить в качестве трофея? – спросила Габриэль.

– Я ношу в кармане одно из его щупалец.

Леди захихикали, а мужчины одобрительно хмыкнули. Я попробовала салат, чтобы не рассмеяться. Официанты очистили наши тарелки. Принесли другие блюда, потом стол приготовили к десерту. Три прислужника вкатили тележку с многослойным блинным тортом, украшенным клубникой размером со снежки. Принцесса с придворными дамами поднялись с мест и встали перед праздничным десертом. Репортеры быстро набрасывали на бумаги скетчи, чтобы опубликовать в ночных выпусках газет. Свечи в зале погасили и зажгли бенгальские огни, воткнутые в каждый слой торта. Все закричали: «С днем рождения!», и София с помощью подруг задула сотни свечей на торте. Торт разрезали и подали гостям, а затем началось вручение и представление Софии подарков.

Королевский дворецкий провел вокруг зала белого карликового льва в ошейнике, украшенном драгоценными камнями, от Дома Лотейр. Животное было настолько правдоподобным, что в руках слуги дрожал поводок, когда он водил его вокруг стола. Комплект драгоценностей с фиолетовыми камнями и бриллиантами преподнес торговый дом Бижу. Из боковых дверей вылетел карликовый дракончик с флагом дома Гластонов в зубах.

Гости хлопали и комментировали подарки принцессы. Казалось, что ей и ее придворным дамам понравилось все, особенно дракончик.

Король постучал по своему бокалу. За столом воцарилась тишина.

– Моя дорогая девочка, – обратился он к Софии, – танцуй сегодня от души, потому что уже завтра на тебя будут возложены обязанности, которые ты должна будешь исполнять в силу своего положения. Мы с мамой подобрали трех претендентов на твою руку и сердце. Очень скоро тебя ждет замужество.

Толпа бросилась аплодировать. Глаза Софии засияли. Ее фрейлины, словно приклеенные, сидели на своих стульях с натянутыми улыбками.

– От имени всей нашей семьи мы с королевой Селестой горячо приветствуем Сэра Луиса Дюбуа и его сына Александра из Дома Берри, Сэра Гийома Лорена, его жену Леди Аделаиду и их сына Этана из Дома Мерании, и Министра Морей, командующего Пьера Фабри и его сына Огюста из Дома Руанов. – Он поднял бокал. – Спасибо вам за то, что вы пришли добиваться руки и сердца нашей дочери.

Когда Огюст поднялся с места, я неожиданно почувствовала, что в горле встал ком. Он улыбался и раскланивался в ответ на поздравления, и все внимание было обращено на него. Я подняла бокал, чтобы выпить за претендентов, и почувствовала, как у меня дрожат руки. Огюст – один из тех, кто претендует на руку Софии. Это так странно осознавать. Ведь прежде он был для меня всего лишь болтливым несносным мальчишкой, а сейчас превратился в важную персону, до которой мне не должно быть никакого дела. Я залпом допила свое шампанское.

Придворные Софии засвистели и захлопали в ладоши. Все выпили за здоровье принцессы и ее женихов. Скрипки и виолончели королевского оркестра заиграли вальс.

Министр Моды предложил мне руку.

– Позвольте пригласить на вальс фаворитку.

– А это не запрещено? – забеспокоилась я.

– Я очень важная персона, и у меня есть иммунитет против тюрьмы. Я могу рискнуть. – Когда он улыбался, многочисленные веснушки на его щеках сливались в одну.

– Я никогда раньше не танцевала с мужчиной.

– Могу поспорить, есть целый длинный список вещей, которых ты никогда не делала. – Министр Моды положил руку мне на талию и повернул. – Для меня большая честь быть первым.

Другие пары все время косились на нас. Мне казалось, что у меня перед глазами крутится калейдоскоп. Министр Моды закружил меня, как будто на королевской карусели. Комната превратилась в размытый хаос из света, цветовых пятен и звуков. Сытный обед давал о себе знать.

– Мне нужно остановиться, – сказала я.

– Так быстро? – Он остановился.

Мои ноги подкашивались и дрожали. Кожа покрылась липким потом.

Люди, танцевавшие рядом, стали глазеть на меня. Я зажала рот ладонями, и меня вырвало прямо на бальное платье.

Министр Моды извинился перед гостями, отметив, что у Прекрасных хрупкое телосложение. Дюбарри давала служанкам инструкции по поводу меня. Элизабет смеялась. Множество людей шептались, глядя на мое испачканное платье. Их лица казались мне смазанными, а гул голосов напоминал шум волн в заливе.

Бри бросилась помогать мне, но платье стало похоже на мокрую тряпку. Остатки изысканного королевского обеда застряли в его фиолетовых складках. Я была сама себе отвратительна.

Королева приблизилась ко мне, и меня снова затрясло.

– Камелия, – сказала она.

– Да, Ваше Величество, – ответила я и поклонилась.

– Я хочу тебя проводить.

Я чуть не задохнулась от охватившей меня паники. Ее глаза прожигали меня насквозь. Придворные смеялись и хихикали нам вслед.

Королева сделала знак рукой своему дворецкому, и мы вышли в длинный коридор. Реми и один из королевских гвардейцев следовали за нами. Репортеры, держась на расстоянии, рисовали скетчи и толкали поближе к нам черные шары-сплетники. Реми с гвардейцем давили их, как бумажные самолетики.

Меня очень беспокоил отвратительный запах. Меня раздражало, что королева стояла так близко. Не нравилось случившееся. Живот скрутило, и я боялась, что меня снова вырвет.

Королева оглядела меня с ног до головы.

– Как ты себя чувствуешь, дитя? – Она дотронулась до моей щеки, как будто проверяла, нет ли у меня жара.

– Я так много съела и выпила. Я ведь никогда раньше не пила шампанского.

– Ты сможешь это сделать? – спросила она.

– Сделать что, Ваше Величество?

– Быть той, в ком я нуждаюсь.

– Я сделаю все, что вы ни попросите…

Она приложила палец к моим губам.

– Посмотрим. Я все еще не уверена. – Она вернулась в Банкетный зал.

Ее слова застали меня врасплох, каждое из них как булавкой пришпиливало меня к месту, где я стояла, пока облако черных почтовых шаров не напало на меня стаей стервятников.

Я побежала вперед.

– Не торопитесь, – крикнул сопровождавший меня сзади Реми, – а то подвернете лодыжку, и мне придется тащить вас на руках.

Мне показалось, что он хотел таким образом пошутить.

Я скинула туфли, взяла их в руки и побежала еще быстрее. Мрамор приятно холодил мои ослабевшие ноги. Реми грохотал сзади башмаками и поймал меня еще до того, как я добежала до лестницы.

– Вы идете не туда, – сказал он, – а еще вы слишком слабы, чтобы бежать.

Мне показалось, что он старается меня задеть.

– Ваши покои на верхнем этаже в северном крыле, а это южная лестница. – Его лоб был влажным от пота и выдавался вперед, как кокосовый орех.

– Тогда покажи мне дорогу, – огрызнулась я и подобрала юбку своего мокрого платья. Мне очень хотелось оказаться как можно дальше от Большого Банкетного зала, репортеров и воспоминаний о том, что случилось.

Реми пошел рядом.

– Вам уже лучше?

– С чего это ты стал со мной таким нежным? – спросила я. – До этого момента я ничего, кроме инструкций и протоколов, от тебя не слышала.

– Командир сказал, что я должен изменить свое отношение к вам, – ответил Реми. Чувствовалось, что он снова повторяет слова инструкции. – Он считает, что тогда, в саду, вы не слушались потому, что я грубо себя с вами вел.

– Значит, не потому, что ты сам этого захотел?

– Я не то имел в виду, – пожал плечами он. – Никогда не умел говорить. Я выполняю ужасно сложную работу. Я никогда этим раньше не занимался. Мой командир сказал мне, что лучший способ защитить человека – это наладить с ним хорошие отношения.

– Но мы с тобой почти не разговариваем.

– Я разговариваю, – возразил Реми. – Мое любимое блюдо подали третьим. Хотя утка, по-моему, была пережарена. А еще ужинать на кухне не совсем удобно.

Я не обращала внимания на его бессвязную речь и то и дело со стыдом вспоминала свой позор. Мне хотелось узнать, напечатают ли об этом инциденте статьи в глянцевых журналах, желтых газетах или сегодняшнем ночном выпуске светской хроники. Интересно, королева именно поэтому задавала такие вопросы? Неужели она считает, что я не справлюсь?

Возможные заголовки вертелись у меня в голове:

ФАВОРИТКА ИСКУПАЛАСЬ в СОБСТВЕННОЙ РВОТЕ

КАМЕЛИЯ БОРЕГАРД СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ БЫЛА НЕ ТАКОЙ УЖ и ПРЕКРАСНОЙ

ВЕРНИТЕ ПРЕЖНЮЮ ФАВОРИТКУ. ОНА ХОТЯ БЫ НЕ ПАЧКАЛА ПЛАТЬЕ

ХОДЯТ СЛУХИ, ЧТО КОРОЛЕВА СОМНЕВАЕТСЯ в ПРИГОДНОСТИ ФАВОРИТКИ

Я ускорила шаг, понимая, что сегодня вечером мне понадобится по меньшей мере семь пиявок. Реми повернул еще три раза, и моим ногам становилось все холоднее и холоднее.

– Ты уверен, что знаешь, куда мы идем?

Его спина напряглась, и он повернулся, чтобы на меня посмотреть.

– Я не удостою этот вопрос ответом.

Мы вошли в маленький уютный холл, и я узнала место. Застеленные мягким ковром ступеньки вели прямо в покои Прекрасных. На ночном фонарике, привязанном у дверей, виднелся наш герб.

– Спасибо, – процедила я сквозь зубы, довольная, что избавлюсь от его компании. Я взбежала по лестнице, перепрыгивая через ступени.

– Прежде чем вы пойдете отдыхать, я должен проверить безопасность вашей спальни в соответствии с новым протоколом, принятым после того, как в вашей ванной обнаружили мертвые розы.

– Будешь шпионить за мной и в моем онсене?

– Знать обо всем – моя работа.

– Я думаю, что те розы были от моей сестры Амбер. Она так расстроилась, что ее уволили, – сказала я. – Не нужно никаких проверок. Я хочу оказаться в своей комнате, снять это платье и вернуться на прием.

– Они сказали, чтобы вы не возвращались.

Это новость больно по мне ударила.

– Что?

– Подождите здесь. Ни в чем нельзя быть уверенным, а я не хочу рисковать.

Я вздохнула, но осталась у двери. Реми не стал зажигать свечи, не снял ни одного ночного фонарика из тех, что висели в ряд у входа, а просто шагнул в темноту.

По коридору ко мне спешили служанки.

– Что случилось, Леди Камелия? – спросила одна из них.

– Это суп, – солгала я. Она присмотрелась к грязи на моем платье. Приподняв ткань, служанка нахмурилась. – Не беспокойтесь, – сказала я всем. – Вам не нужно входить. Я сама сниму платье. – Мне никогда не нравилось, когда с меня сдувают пылинки.

Служанки выглядели обеспокоенными, но кивнули и присели в реверансе.

Мне надоело стоять у дверей, и я вошла в свои покои. Мне очень хотелось избавиться от этого платья, забыть этот вечер. Я услышала, как щелкнул замок на двери в солярий, потом тот, что был на двери спальни.

Реми вернулся с довольной физиономией. Увидев меня, он нахмурился.

– Вы что, не в состоянии следовать моим инструкциям?

– Мне все всегда говорят, что делать, – сказала я.

– Вы тут чувствуете себя в безопасности?

– Да.

– Ответ неверный. Вы не должны. – Он прищурил карие глаза. – Как только вам покажется, что вы в полной безопасности, тут же что-то случится.

– Спасибо за совет. – Я бросила в угол свои туфли, и они ударились о стену сильнее, чем мне бы хотелось.

Реми улыбнулся, и улыбка у него оказалась очень милой. Интересно, много девушек бегает за этим разнаряженным военным?

– Вы не такая хрупкая, какой кажетесь. Какими кажутся все Прекрасные, – произнес он.

– Я не цветок.

– Ну, одевают-то вас именно так.

Я стиснула зубы.

– По-моему, вы сейчас хотите кого-нибудь ударить.

– Да, тебя, – сказала я и вдруг поняла, что это неправда.

– Простите, что так вас разозлил. Мои сестры тоже так говорят, а еще жалуются, что у меня от ног плохо пахнет. – Его лицо погрустнело, и я не смогла сдержать смеха.

– Зачем ты мне все это говоришь?

Реми пожал плечами.

– Чтобы немного развлечь вас после того, что случилось.

Мне хотелось поблагодарить стражника, но нужные слова не находились.

– Готов поспорить, с вами такого еще не случалось.

– Да уж, меня никогда раньше не тошнило на собственное платье, – улыбнулась я. – Ты знаешь, что я имею в виду.

– В первый раз, когда я встретил Министра Войны, я потерял сознание, – поделился Реми. – Мне было тринадцать лет, и в то утро я не мог есть. От нервов в моем желудке творилось бог знает что. Я вошел в его кабинет, взглянул на него и упал в обморок.

Я хихикнула.

– Я думал, что Министр выгонит меня из академии, что меня сразу отошлют домой. Обесчещенным. Но он напоил меня горячим шоколадом и согласился потренироваться только после того, как я пообещаю есть.

Чем больше Реми о себе рассказывал, тем больше у меня возникало вопросов о его жизни до того, как он поступил на службу во дворец. Где он вырос? Сколько у него сестер? Любит ли он кого-то? Собирается ли он жениться? Всегда ли хотел стать солдатом?

Но я не задала ни одного.

– Теперь я каждый день съедаю по шоколадке. Чтобы помнить. Он ведь мог вернуть меня домой, сказать, что я слишком слабый, но не стал.

На мгновение мне показалось, что меч на поясе, броня на широкой груди и глубокий шрам на коже куда-то делись, и я увидела перед собой просто молодого парня, который старается хорошо выполнить свою работу.

В этот момент я заметила, что в главной гостиной, похлопывая лентой, болтается почтовый шар цвета закатного солнца, на котором сияет герб Огненного Чайного Дома. Я подбежала к нему, открыла крышку и достала записку. В ней торопливым почерком Эдель писала:

Камиль,

все ужасно. Я работаю от рассвета до заката. Всю ночь они кричат и плачут. Я не могу спать.

Здесь слишком много женщин. Слишком много мужчин. И слишком много детей. Очень много процедур. Я все время чувствую себя вымотанной.

Я больше не могу так.

Переверни страницу. Ты знаешь, что делать. Потом сожги записку.

Люблю тебя, Эдель

Я перевернула листок и увидела ряд цветных пятен. Это были буквы секретного алфавита, который мы придумали детьми, чтобы переписываться втайне от мамы и Дюбарри. Мы подсовывали записки под двери, оставляли вечером на письменном столе.

На этом листе нашим секретным шифром было написано: «Я собираюсь бежать. У меня есть план».

Я прижала записку к груди и сделала глубокий вдох.

– Все в порядке? – спросил Реми.

– Да. – Я не могла оторвать взгляд от записки Эдель. Мне необходимо увидеться с ней до того, как она совершит что-то безрассудное. Мне нужно знать, что происходит.

– Мне нужно дать вам возможность приготовиться ко сну, – Реми сделал шаг назад. – Наверное, я слишком много болтал.

– Нет. – Я дернула за шнурок на стене. Зазвонил колокольчик, и из боковой двери тут же показалась служанка.

– Принеси мне кровососов, – сказала я. – Не меньше семи. И передай Бри, что я хочу ее видеть.

– Да, Леди Камелия, – ответила та.

Дюбарри будет мной гордиться. Мама тоже бы одобрительно кивнула. Я защищаю свою магию. Я вовремя избавляюсь от ненужного возбуждения и стресса. Я следую их правилам.

В комнату вбежала Бри.

– Что случилось?

– Я переела, и Министр Моды слишком рьяно кружил меня в танце, – сказала я, пожав плечами. – Мне нужны холодная вода и новое платье. А еще не могла бы ты принести мне листок бумаги и пастельные карандаши?

Служанка кивнула и исчезла.

– Если я вам понадоблюсь, я буду за дверью, – сказал Реми.

– Не беспокойся, не понадобишься, – ответила я и тут же захотела взять слова обратно. – Просто я хотела сказать, что буду очень занята.

– Понимаю.

Служанка принесла мне фарфоровый кувшин.

– Я все равно буду там, – добавил Реми, слегка поклонился и вышел за дверь.

Я сразу же села писать ответ Эдель нашим секретным кодом.

«Не делай ничего, пока мы не поговорим».

Я запечатала записку в личный конверт, положила в почтовый шар, настроила золотой компас, выпустила его с балкона и долго смотрела вслед, пока лиловое пятно не исчезло в темноте.