Несколько месяцев спустя…

– Мам, мы не можем посадить Ройеров рядом с семьёй Боччи, они же ненавидят друг друга с тех пор, как мистер Ройер переехал кота Боччи. Как ты можешь этого не помнить, Золотко Грэхама размазало по асфальту переднее колесо нового мерседеса мистера Ройера. Миссис Боччи только об этом и говорила всё лето, по этой причине мы перестали приглашать её на вечеринки у бассейна, потому что единственную цель, которую она преследовала, посещая их, это рассказать о трагической гибели её кота… Да… Да, тем летом, после которого я уехала в колледж… Да, это было так давно… Ага, в общем ты всё поняла. Посади их рядом с Шаферами, они всем нравятся… Ладно… завтра созвонимся… Пока… Пока… ДО ЗАВТРА…

Положив трубку, я принялась растирать ухо, оно горело. А как иначе, я полчаса висела с мамой на телефоне, несмотря на то, что последние сутки она провела в нашем доме, в доме, который в последнее время превратился в Базу по Организации свадеб. Моя мама приехала на выходные, нанеся неожиданную молниеносную атаку по организации и деталям проведения свадьбы, и что уж тут лукавить, по мне самой. Я к этому совершенно не была готова. Компания в следующем составе: моя мама, Мими, Саймон, я, иногда по возможности присоединялись Джиллиан и София, метались взад и вперёд по всему Сан-Франциско, с утра до позднего вечера все эти выходные, выбирая свадебный торт, составляя свадебное меню, определяясь с выбором цветов, примеряя платья и прослушивая выступления групп. На самом деле, прослушивания понравились мне больше всего. Всё же остальное? Ну как вам сказать, “это не для меня”.

Как вообще люди женятся и при этом остаются в здравом уме, не становятся банкротами, избегают обвинения в избиении человека подъюбником. Я уже принимала активное участие в подготовке двух свадеб, Джиллиан и Мими, хоть и немного отдалённо, поэтому я думала, что буду к этому готова, учитывая имеющуюся степень участия. Но быстро убедилась в обратном, после бешеной атаки по принятию решений и устранений трудностей, и возникшему страху сделать что-то не так в этот особенный и важный для нас с Саймоном день.

Ранее, оказывается, я пребывала в блаженном неведении подводных камней данного мероприятия. Но в этот раз всё вышло наружу. Я оказалась в самом пекле, все эти вуали и кружева начали сводить меня с ума. Когда же, наконец, моя мама уехала восвояси, оставив наш дом набитым первыми свадебными подарками, схемами рассадки гостей и подробными планами движения возле церкви и местом проведения приёма, чтобы Мими смогла составить схему движения свадебного кортежа в этот важный для нас день. Жизнерадостно помахав маме рукой на прощание и захлопнув входную дверь, я обессиленно опустилась на пол прямо там же. Просидев в таком положении ещё какое-то время, подняв взгляд, я увидела Саймона, протягивающего мне свой мобильник.

– Это твоя мама, – прошептал он одними губами.

– Я же выключила свой телефон! – прошептала я в ответ.

– Полагаю, по этой причине она звонит на мой.

– Вот чёрт! – я взяла его телефон. – Привет мам. Что новенького? – Саймон схватил меня за левую лодыжку и потащил в гостиную. Как же хорошо, что мы отполировали и покрыли лаком полы.

Повесив трубку, я взглянула на него с того места, где он меня оставил у дивана, на котором сидел. Саймон выглядел уставшим и немного озадаченным.

– Она ещё даже не выехала на автостраду, а уже подумала, что нужно добавить ещё столики в план рассадки гостей, – объяснила я, протягивая ему телефон.

– Ясно. Хотя, честно говоря, я не очень понимаю, почему так трудно разместить всех этих людей в одном помещении. Здравствуйте, наши любимые. Мы жаждем вашего присутствия в тот час, когда мы оформим отношения официально и на банкете, который за этим последует. Мы любим вас больше всех в целом мире. Также мы накормим вас жареным филе говядины с молодой картошечкой, сверху политой соусом, грибы для которого были собраны на холмах Сан-Франциско. Почему бы вам не забыть былые обиды и насладиться Атлантическими креветками, поданными на пассированной рукколе, приправленные чесночной пеной.

– Малыш, нам пришлось исключить креветки. У многих гостей аллергия на морепродукты.

– Но я обожаю чесночную пену!

– Я знаю, малыш.

– Всё это совершенно вышло из-под контроля, – вздохнул он и закрыл лицо руками. С пола я переползла на его колени и убрала руки от его лица.

– Я знаю. Хочешь, сбежим куда-нибудь?

– Прямо завтра, – он взглянул на меня, чтобы удостовериться, что я говорю серьёзно. Когда я покачала головой, он снова вздохнул. – Это нормально, всё будет хорошо. А потом ты будешь только моей на целых три недели в Испании.

– Ты прав. Я так рада, что у тебя получилось забронировать ту виллу в Нерхе, в которой мы уже отдыхали. Это самое лучшее место для нашего медового месяца. И всё это осуществится всего через месяц.

– Месяц, всего месяц. Один месяц, – повторял он, как мантру. – Я думал, что у меня будет время в эти выходные собраться в поездку, но первоочерёдность была отдана дегустации тортов.

– Это реально были очень вкусные торты, и не говори, что тебе пришлось тяжко.

– Они были хороши, но не сравнятся с теми, которые ты готовишь для меня. Если бы у меня было право голоса, я бы предпочёл твой яблочный пирог всем этим тортам, – его руки опустились на мои бёдра.

– Это очень мило, малыш. Но трёхслойный кокосовый с малиновым кремом был чертовски хорош.

– Согласен. Хочешь помочь мне собраться в поездку?

Я согласилась, но оставалась сидеть на диване до тех пор, пока он не перекинул меня через плечо и потащил наверх. Это должна была быть последняя его командировка перед свадьбой, двухнедельная поездка во Вьетнам. Мне была ненавистна мысль, что он не мог от неё отказаться. National Geographic посылал его обследовать систему пещер в Шондонге, которую открыли для туристов всего пару лет назад, теперь же она стала важнейшей вехой в развитии туризма Вьетнама. Там было ещё много неизведанного, многие участки ещё не были запечатлены на камеру, подземные тропические леса и реки, которые едва ли кто-то видел. Спуск на верёвке по скалистым отвесным утёсам, переход вброд буйных рек, увёртывание от летучих мышей и огромных жуков – это было как раз то, что так нравилось Саймону. Всё это попадёт в объектив его камеры, с той уникальностью, присущей только его снимкам. Глядя на них создаётся впечатление, что зрители путешествуют вместе с ним в самые потаённые и неизведанные уголки планеты.

– Я всё ещё не могу поверить, что ты не смог отложить эту поездку и съездить туда после свадьбы, – вздохнула я, вися вниз головой, пока он поднимался по ступенькам.

– А я думаю, что ты просто не можешь смириться с тем, что ты со мной не едешь.

– Это правда, но в основном, я бы хотела, чтобы ты был рядом и помог уладить мне оставшиеся мелочи, связанные с нашей свадьбой.

– Малышка, с такими золотыми помощниками, как твоя мама и Мими, уверен с этим у тебя не будет проблем, – он достал свою спортивную сумку из шкафа и водрузил её на кровать, на которой секундой позже оказалась и я.

Это действительно было правдой, мама и Мими замечательно со всем справлялись. И так как я по горло была завалена работой, я была благодарна за оказываемую помощь. Но всё же некоторые вопросы требовалось решить в последний момент, а Саймон собирался соскочить.

– Помнишь, мы говорили о том, что в первую очередь, это наш праздник и всё должно быть для нас, – произнесла я, наблюдая, как сумка наполняется майками и шортами.

– Я думал, мы уже давно распрощались с этой идеей, малыш. Может даже как раз в тот день, когда трижды обсуждали в сеточку какого цвета должен быть завёрнут Иорданский миндаль.

– Знаю, знаю. Я вообще не люблю миндаль. Но это же…ну, то есть… это ведь всё это для нас, ведь так?

– Да, для нас и ещё для трёх сотен самых близких людей.

– Угу. Три сотни. Это безумие какое-то, но когда я хочу попытаться сократить список, не имею ни малейшего понятия кого вычеркнуть, – простонала я, откинувшись на подушку. Список гостей всё рос и рос, это было уже совсем не смешно. Большинство старых школьных друзей Саймона с их жёнами были приглашены, мы с радостью предвкушали встречу с ними. Также его соседи по его отчиму дому, семья Уайт. Саймон был очень счастлив, прочитав их ответ на приглашение.

– Сколько клиентов Джиллиан Дизайнс в списке? Сколько друзей твоих родителей прошли отбор? Море людей из списка нам вообще незнакомы.

– Давай не будем об этом снова, ладно. – Список гостей, меню, парковочные места – всё это росло как снежный ком, и чем больше становились масштабы “трагедии”, тем чаще Саймон делал непроницаемое лицо, создававшее впечатление, что всё в порядке. Но, когда мы оставались с ним наедине, а комитет по планированию свадьбы отправлялся на ночёвку восвояси, Саймон отмечал, что масштабы немного ошеломительны. Но в то же время утверждал, что раз уж мы заварили эту кашу, то не стоит жалеть масла, и настаивал отставить всё как есть. Это совсем не значило, что временами он не раздражался. В последние пару месяцев у нас было несколько очень напряжённых разговоров, в основном о списке гостей. Он никак не мог понять, зачем приглашать стольких людей.

Я думаю, это случалось, потому что видеть колонку с именами гостей с его стороны и с моей для него было трудно. Это напоминало ему о том, кто не смог присутствовать на торжестве. Хотя в целом, он держался молодцом.

И всё это должно было случиться всего через месяц. А потом мы снова сможем вернуться к прежней жизни, только я, он и наша необычная кошачья семья. Я сменила тему разговора, стала расспрашивать его о предстоящей поездке. И постепенно напряжение между нами спало. По мере того, как его сумка наполнялась одеждой, наши кошечки стали ходить вокруг нас кругами, зная, что папочка скоро уедет. Мы разговаривали только о фотоаппаратах, кружева и шелка были позабыты.

Лёжа в постели в ту ночь, он долго целовал меня и говорил, что любит меня, что скучал по моей сладкой попке, пока я была на работе. Я захихикала и позволила ему заняться со мной любовью. Но мы же говорим о Долбёжнике.

На следующий день рано утром я отвезла его в аэропорт. Поцеловав на прощание, я прошептала ему, что трусиков на мне нет, и снова его поцеловала. Он попытался затащить меня обратно в машину, чтобы выяснить блефую я или нет. Я не блефовала. Наконец, поцеловав его напоследок, я сказала, что очень его люблю, и что мы увидимся через две недели.

Никто никогда не подскажет вам, что такие моменты нужно помнить, запечатлеть в памяти, превратить их в прекрасные воспоминания и легко и быстро воспроизводить, когда позже в этом появится острая необходимость. Попытаться ещё раз проиграть и в деталях воссоздать момент последней встречи.

٭٭٭

Проснувшись в два часа ночи, я обнаружила, что заснула на диване, укрытая нашим кошачьим семейством. По телевизору шёл канал FoodNetwork. Я оторвала лицо от подушки…просто замечательно, на ней осталась моя слюна. Подождите–ка, почему я сказала на диване? И что это за звук? А, да, телефон. Телефон! Я потянулась к нему, звонил Саймон.

– Малыш? Ты уже долетел?

– Только что приземлился в Ханое,– ответил он, зевая, но в его голосе чувствовалась настойчивость. Как, впрочем, и всегда, когда он был в командировке. Он любил свою работу, любил путешествовать. Был момент, когда мы только–только съехались, он сильно сократил свои командировки, и я уже начала думать, что он хочет оставить в прошлом жизнь путешественника. Но он её не бросил, он слишком сильно её любил,чтобы так поступить. А я слишком сильно любила Саймона, чтобы заикнуться об этом. Кроме того, мы привыкли к этим временным расставаниям. Это был наш образ жизни, когда мы встретились, узнали друг друга поближе, влюбились.

– Как прошёл полёт?

– Посадка была жёсткой, но здесь хорошо. Солнце светит вовсю, очень жарко. И как только я закончу разговор, меня ожидает суп фо.

– Ну, тогда не заставляй меня удерживать тебя на линии. Спасибо, что отметился. Когда поедешь на первое место съёмок?

– Завтра утром. Сегодня я проведу день в городе, акклиматизируюсь и поработаю с ребятами, которые будут проводниками для меня и туристов. Завтра на поезде мы отправимся к пещерам. Или даже сегодня, я без понятия, какое сейчас время.

–Ладно, малыш, будет возможность, звони,– я знала, что он обязательно мне позвонит, просто, когда он работал, он имел склонность не замечать течение времени. Точно такое же происходило, когда он работал надо мной…

– Я позвоню. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Эмма передаёт, что очень по тебе скучает.

– О, скажи моей красавице, что я тоже по ней скучаю.

– Со мной она спит, только когда ты в поездках.

– Она знает, кто у нас главный.

– Вешай трубку, Долбёжник.

– Ты первая, Девушка в …

Ха–ха. Я была первой. Сдвинуть четырёх котов с места заняло какое–то время, но в конечном итоге, я встала на ноги, размяла спину, и отправилась в постель. Мой телефон просигналил, я посмотрела на экран. Он прислал мне фото своего супа. Вот засранец. 

Эта неделя прошла в напряжённой работе. Я пыталась сделать как можно больше до нашего важного события. Моника была переквалифицирована из ассистентки в младшего дизайнера, проработав у нас всего год. Её помощь была неоценима. Вся наша фирма перестроила работу в соответствии с новым расписанием Джиллиан. Моника продолжала тесно со мной сотрудничать, ведя практически весь бухгалтерский учёт проектов моих клиентов, она также сама стала вести небольшие проекты, используя меня, в качестве консультанта. Она будет вести моих клиентов, пока я буду в свадебном отрыве. Знание того, что мои проекты не будут заброшены, было огромной помощью с её стороны, но я всё равно хотела сделать как можно больше до свадьбы.

К концу недели я была как выжатый лимон, но с чувством, что очень далеко продвинулась. У меня была назначена встреча с Джиллиан в половине пятого, которая, я была более чем уверена, закончится выпивкой. У меня было такое чувство потому, что таким было практически каждое окончание недели, когда Джиллиан была в Сан–Франциско. Тот факт, что у меня в руках покоилась бутылка вина, тоже намекал на такой исход. Я шла в направлении её кабинета с кипой папок, цветными карандашами, которые всегда при мне, и, естественно, с бутылкой вина. Подойдя ближе, я услышала, как она вскрикнула, разговаривая с кем–то по телефону.

– О господи, ты уверен? Что это значит? Боже, что я должна ей сказать?

Я мельком заглянула в её кабинет, не желая прерывать её разговор, и чтобы не создалось впечатление, что я подслушиваю.

– Может мне зайти позже? – прошептала я.

Она взглянула на меня, от этого взгляда волоски на моей шее встали дыбом. Её глаза были широко раскрыты, излучали панику и были наполнены слезами. Внезапно комната сжалась до размеров спичечного коробка, в поле моего зрения попадало лишь её лицо и телефон.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросила я. Я знала, это были плохие новости.

– Кэролайн, милая, это Бенджамин, – начала она, моя кровь застыла в жилах. Чуть позже я осознала, что выронила всё, что держала в руках, включая вино, которое упало мне прямо на большой палец ноги. Синяк держался несколько месяцев.

– Что происходит? – мой голос был чужим.

– Я не знаю, он просто позвонил и …

– Джиллиан, дай сюда телефон,– в мгновение ока я оказалась возле неё и вырвала телефон из её руки. – Где он? Что происходит?

– Кэролайн, я пока точно не знаю. Я…

– Если бы ты ничего не знал, ты бы не стал звонить Джиллиан, а она бы не стояла здесь белая, как смерть. Что с Саймоном? – я все больше и больше повышала голос, практически переходя на визг. В моём голосе звучало отчаяние. Я была до смерти напугана.

– Я практически ничего не знаю. Один из ребят, с которым был Саймон, позвонил мне.Видимо, мой номер значится в списке контактов на случай возникновения чрезвычайных ситуаций в NationalGeographic. Сегодня в одной из пещер произошёл несчастный случай, я толком не понял, что там произошло. Этот парень плохо говорит по–английски и связь постоянно прерывалась…

– Твою мать, Бенджамин, что произошло? – заорала я, сильно ударив рукой по столу Джиллиан.

– Он упал. Он находился на какой–то бамбуковой конструкции, страховочная верёвка оказалась ненадёжной, и он упал. Я не знаю, с какой высоты, возможно достаточной, чтобы переломать кости.

– Сломанные кости, ясно, понятно, перелом костей,– на выдохе произнесла я, ухватившись за стол, потому как мои колени подгибались. – Понятно, понятно,– повторяла я.

– Но это не всё. После падения он не приходил в сознание, возможно у него черепно–мозговая травма. Они по воздуху доставили его в больницу, но он всё ещё без сознания. Это всё, что я знаю. Я пытался дозвониться до его лечащего врача, но…

– Моника! – заорала я, выйдя в коридор. – Тащи свою задницу сюда немедленно!

– Кэролайн, что ты делаешь? – спросила Джиллиан, я остановила ее, подняв указательный палец вверх.

– Бенджамин, мне нужно знать, где конкретно он находится, какой город, какая больница, как зовут его врача, имя и номер телефона парня, с которым он работал,– как раз в этот момент Моника вбежала в кабинет.

– Кэролайн, господи боже ты мой, просто “Моники” было бы достаточно…

– У тебя сохранились мои паспортные данные с тех пор, как ты помогала мне бронировать билеты в Испанию? – спросила я, попросив Бенджамина повисеть на линии.

– Да, да. Должны быть,– её взгляд метался то ко мне, то к Джиллиан. – А что случилось?

– Забронируй мне билет до Ханоя на ближайший рейс. Просто дай мне час, смотаться домой за паспортом и вещами. Пришлёшь мне всю информацию на телефон.

– Подожди, до Ханоя? Когда? На какую сумму рассчитывать? Где ты хочешь сделать пересадку? Сколько…

– Как можно скорее, не важно сколько это будет стоить. Просто сделай это прямо сейчас,– ответила я уже спокойнее. – Бенджамин, я еду домой за паспортом, потом в аэропорт. Джиллиан меня отвезёт, так что по пути я смогу отвечать на твои звонки. Попытайся ещё что–нибудь выяснить, хорошо?

– Да, я понял. Ты уверена, что хочешь…

– Ты говоришь мне о том, что Саймон где–то, хрен знает где, лежит без сознания. Что я, чёрт возьми, по–твоему, должна делать? – я передала телефон Джиллиан и вышла за дверь. – Джиллиан, через две минуты выезжаем. Моника, достань мне билет.

 Пять часов спустя, я уже была в самолёте, летевшем над Тихим океаном, на единственном свободном месте в первом классе. Вы имеете представление о том, сколько стоит билет до Азии в первом классе, купленный в последнюю минуту? Пишите один, затем нули без остановки.

Я села в свою кабинку, смотреть кино мне не хотелось. Места в первом классе на азиатских авиалиниях были как минилюксы. Какое–то время назад мы с Саймоном летали во Вьетнам бизнесклассом. Там тоже было очень комфортно, но с первым классом не сравнить.

Чтобы оплатить этот билет, Моника обналичила пять кредитных карт. Мне было всё равно, самое важное, что я летела к своему Саймону. До того, как самолёт взлетел, Бенджамин ещё раз мне позвонил и сообщил о текущем состоянии Саймона. Он всё ещё не пришёл в сознание, его проверили на наличие черепно–мозговой травмы. Если бы у него образовалась опухоль мозга из–за перелома черепа, возможность, которой, по словам Бенджамина, они ещё не исключили, то ему предстоит операция, чтобы ослабить внутричерепное давление.

Сказать вам, что не следует делать ни в коем случае? Это читать хоть что–нибудь об этих терминах в приложении WebMD. Вы только ещё больше сами себя запугаете. По этой причине, я с трудом сдерживала себя от включения wi–fi в салоне самолёта. Я держала телефон включённым только чтобы видеть сообщения или электронные письма от Бенджамина, которых так и не поступило.

Поэтому я сидела в своей кабинке и много думала о Саймоне. Бенджамин дозвонился в больницу, поговорил с персоналом и предупредил их о моём прибытии, потому что технически я ещё не была близкой родственницей (но это очень скоро изменится) или ближайшим контактом в случае несчастного случая. То, что я была его невестой, должно было быть веской причиной, чтобы мне разрешили его навестить. Когда дело касалось Саймона, Бенджамин был его доверенным лицом, так было условлено много лет назад, когда Саймон ещё учился в Стэнфорде. Мой любимый Саймон всегда был совершенно один в этом мире в течение многих лет, он всё время странствовал по миру и интересовался только лишь фотографией. Он был вольной, одинокой птицей, лишь номер Бенджамина, который занимался финансами в Сан–Франциско, значился в списке контактов Саймона.

Но теперь всё изменилось. Между нами установилась тесная связь. Теперь я его ближайший контакт. Я первый человек, которому следует звонить, случись с ним что–либо. Я люблю его сильнее, чем кого–либо на свете, и я ужасно боялась, что с ним может что–либо случиться до того, как я приеду.

Сидя в изоляции моей кабинки, пролетая над открытым океаном, мой мозг кипел, в основном из–за мысли о чесночной пене на гигантских креветках. Саймон так хотел попробовать их на своей свадьбе, но не мог. В какой–то момент было решено, что гости, страдающие аллергией на морепродукты, важнее, чем желание главного виновника торжества.

Что за фигня? Как мы к этому пришли? Как такое вообще могло произойти? Всё становится на свои места и видится в совершенно другом свете, когда ты в одиночестве летишь над океаном в отдельной кабинке. Я не могла дать никакого логичного объяснения тому, как мы пришли к этой несуразице. Я просто хотела сказать Саймону те же слова, что люди говорят друг другу уже очень давно. Я хотела встать рядом с ним и заверить его в том, что он мой, а я его в горе и в радости, в болезни и во здравии, пока смерть не разлучит нас. А что до всех стальных, да пошли они.

Вы не можете расхаживать туда–сюда по салону самолёта, при этом не нервировать других пассажиров, поэтому я сидела смирно в своей кабинке. Я не смотрела фильмы, я смотрела картинки, возникающие перед моим взором всплывающие из памяти. Саймон, в первую нашу встречу, голый, прикрытый одной лишь простынёй в дверном проёме своей квартиры, раздражённый, что я барабанила в его дверь и отвлекла его от приятнейшего времяпрепровождения. Но его раздражение не помешало ему внимательно изучить мои ноги, торчащие из–под розовой ночнушки. Я вспомнила наш первый поцелуй на открытой террасе у Джиллиан в лунном свете под звуки разбивающихся о берег волн. Мои руки ухватились за его дурацкий, обалденно пахнущий свитер, мои губы впились вего. Я вспомнила, как мы в первый раз занялись любовью в самой прекрасной постели, в самой прекрасной спальне, в самом прекрасном доме в Испании. Он возвышался надо мной, дрожа от сжигаемой его страсти. Я вспомнила, как мы впервые занялись сексом в окружении изюма и муки. Я жёстко объезжала его, в тот день вновь обрела давно потерянный, но не исчезнувший из памяти оргазм.

Вспоминала Саймона, в тот день, когда он предложил мне купить наш дом в Саусалито: я сидела у него на коленях, в углу теперь уже нашей спальни, и вот в этой комнате, с ужасными обоями и облезлым ковром, он раскрыл мне своё сердце, предложив мне переехать туда и жить вместе с ним. Саймона, танцующего со мной на открытии отеля после реконструкции, по моему первому проекту такого масштаба. Саймона, с аппетитом поедающего мой хлеб с цуккини. Саймона, часами ищущего Клайва под проливным дождём. Саймона, спящего на краю нашей кровати и храпящего с громкостью, превышающей все нормы допустимого шума.

Саймона в душе, когда он попросил меня стать его женой. Саймон был целым миром для меня, поэтому прямо сейчас я пересекала целый мир, чтобы оказаться рядом с ним как можно скорее.