Мика слышал негромкое гудение — ровный звук успокаивал, нагонял сон и создавал легкую вибрацию возле его ног. Мика попытался приоткрыть глаза и посмотреть, что это такое, но тяжелые веки не слушались, и Мика сдался. До него долетали приглушенные голоса людей, они сливались с гудением приборов, но Мика и не пытался разобрать, о чем говорят люди. По мере того как сознание возвращалось к нему, возвращались и воспоминания: острая пронзающая боль, хлещущая фонтаном кровь и ужас, который ему пришлось пережить на дне моря. Он опять видел хищные морды акул, их острые зубы, терзающие плоть, висящие в воде куски мяса и плавающие повсюду разодранные туши животных — их мертвые глаза находились всего в нескольких метрах от глаз Мики. Однако сейчас боль ушла, а свет, проникавший сквозь закрытые веки, был теплым и мягким. Мика хотел шевельнуть рукой, но не смог, ему оставалось лишь расслабиться и перевести дух — слава богу, этот кошмар остался в прошлом. Но закончился ли он? Голоса, которые слышал Мика, принадлежали мужчине и женщине. Он прислушался и на этот раз попытался понять, о чем говорят люди. Первые же слова, которые ему удалось разобрать, привели Мику в состояние шока, словно ему на голову выплеснули ведро холодной воды. Сонливость как рукой сняло; Мика замер, испугавшись, как бы они не заметили, что он пришел в себя.

— Родители хотят забрать его домой, как только он очнется.

— Неужели?

Пауза. На мгновение оба замолчали.

— Но Мэл Горман сказал, что мы должны держать его здесь. Парень один из самых перспективных кандидатов, возможно, даже лучший.

— Ну и что нам делать? Родители и так косо смотрят на нас. Если мы не разрешим им забрать сына, представляешь, что здесь начнется?!

— А мы не будем ничего говорить. Нам просто нужно выиграть время, дождемся церемонии награждения. Когда им вручат ключи от машины, да еще сообщат, что у них есть шанс заполучить квартиру в Золотых Башнях, думаю, их отношение к игре сразу изменится. Мы скажем, что мальчик должен находиться под наблюдением врача. Его родители — бедные люди и ничего не знают о лечебных камерах. Они там в городских больницах для беженцев до сих пор зашивают и перевязывают раны. Сегодня мы разрешим ему переночевать дома, но скажем, что завтра, после церемонии награждения, их сын должен вернуться на перевязку.

— Отличная идея.

— Смотри-ка. — Голос женщины приблизился к постели Мики.

У Мики оборвалось сердце, он затаил дыхание.

— Видишь, у него пальцы подрагивают. Похоже, парень приходит в себя.

— Возможно. И сердцебиение участилось. Идем, подробности обсудим позже.

Мужчина и женщина ушли. Мика слышал, как поскрипывают подошвы их резиновых туфель; вскоре шаги затихли. Первой реакцией Мики был гнев. Как они смеют с таким пренебрежением говорить о его родителях? Если мама и папа бедные, это еще на значит, что они глупые и не в состоянии понять, что им дурят голову! Затем гнев сменился мрачным удовлетворением.

«Они считают меня лучшим, — усмехнулся про себя Мика. — И хотят оставить в игре! Что ж, я не против».

Мика улыбнулся — облегчение и радость вытеснили из его сердца раздражение.

Но как быть с родителями? Что, если они будут настаивать и не позволят ему участвовать в игре?

Переживания утомили Мику, и он сам не заметил, как уснул. Когда пару часов спустя Мика снова открыл глаза, первое, что он увидел, был вращающийся под потолком палаты большой белый вентилятор; он обдавал его лицо приятной волной прохладного воздуха. Мика повернул голову и заметил картинку со львами — она стояла на тумбочке, прислоненная к графину с водой. Мика улыбнулся, картинка Элли по-прежнему была с ним.

В палату беззвучно вошла медсестра и приблизилась к кровати Мики.

— Привет. — Женщина улыбнулась, — Как ты себя чувствуешь? Нога не болит?

— Нет. Только немного покалывает.

Он приподнял голову и взглянул на свою ногу — она была запаяна в стеклянный пузырь, похожий на высокий прозрачный сапог.

— Все нормально, так и должно быть, — успокоила его сестра. Она склонилась над кроватью и нажала несколько кнопок на панели управления в нижней части пузыря.

— Что это такое? — спросил Мика.

— Лечебная камера. Нечто вроде микроволновки для быстрого заживления ран.

— И сколько потребуется времени для заживления моей раны? — спросил Мика, ожидая услышать в ответ откровенную ложь.

— Сегодня ты сможешь вернуться домой, но завтра вечером нужно будет повторить процедуру, — не глядя на Мику, сказала сестра.

— А-а, понятно. — Мика пришел к выводу, что сестра совершенно не умеет врать.

— Если бы мы жили в позапрошлом веке, нам потребовалась бы уйма времени, чтобы вылечить такую рану. Конечно, при условии, что ты не умер бы от потери крови. И все равно у тебя могла начаться гангрена, и ногу пришлось бы ампутировать.

Сестра расплылась в довольной улыбке.

— Хорошо, что мы живет не в позапрошлом веке, — согласился Мика.

— Гарпун пробил артерию и задел кость, — продолжила свой рассказ сестра. — Но тебе повезло, обошлось без перелома. Ты потерял очень много крови, к счастью, твой отец оказался рядом. Теперь в тебе пол-литра его крови. Так что будь хорошим мальчиком и скажи папе спасибо.

— Где он? — спросил Мика.

— В приемном покое, вместе с твоей мамой.

— Я могу их видеть?

— Конечно. Я сейчас позову их.

Глаза Аши покраснели и распухли от слез. Отец выглядел осунувшимся и чрезвычайно сердитым.

— О, Мика. — Аша схватила сына за руку и снова расплакалась. — Расскажи толком, что случилось?

— Одна девочка по ошибке выстрелила в меня из подводного ружья. Мам, не плачь, я в полном порядке.

— Из ружья? Господи, да чем же вы там занимались? Я полагала, что вы играете, а не стреляете.

— Мы стреляли по мишеням, — беззаботным тоном сообщил Мика. — Это просто дурацкий несчастный случай. Мы тренировались уже несколько дней.

— Не знаю, как вы там тренировались, но больше никаких «дурацких несчастных случаев», — грозным голосом объявил Дэвид. — Потому что мы немедленно забираем тебя домой!

Медсестра, до сих пор молча стоявшая возле двери, сделала шаг вперед. Она сказала Аше и Дэвиду, что доктор хочет поговорить с ними. Родители поднялись и неохотно вышли вслед за ней в коридор. Мика видел сквозь застекленную дверь палаты, как мама и папа разговаривают с доктором, но слов разобрать не мог. Поначалу разговор больше напоминал жаркий спор, родители сердито размахивали руками, видимо пытаясь в чем-то убедить врача. Однако к концу беседы они заметно успокоились и даже начали согласно кивать головами.

— К сожалению, мы пока не можем забрать тебя домой, — сказал Дэвид, когда они вернулись в палату, — Но завтра вечером, как только они закончат со всеми процедурами, мы уезжаем, даже если ты прошел в следующий тур соревнований. Все, хватит, больше никаких игр, это становится слишком опасными.

Мика покидал больницу в инвалидном кресле. Раненая нога не болела, просто потому, что рана бесследно исчезла, — Мика убедился в этом, когда пошел в туалет, даже шрама не осталось, — но он продолжал болезненно морщиться и время от времени тяжело вздыхал, стараясь оправдать ложь, в которой убедили его родителей. Мике оставалось лишь надеяться, что, когда мама и папа узнают о выигранном аэромобиле, они смягчатся и позволят ему продолжить игру.

Мика катил в своем кресле по парку мимо пальм и розовых кустов, и вскоре им на глаза попался киоск с мороженым. Аша купила три вафельных трубочки, и Мика с удовольствием принялся за свою порцию. Он пару раз лизнул клубничное мороженое, которое высокой горкой поднималось над краем вафли, как вдруг мороженое полностью вылезло из трубочки и шлепнулось на дорожку.

— Черт, — не удержался Мика, с сожалением глядя на валяющееся в пыли мороженое.

Аша от души расхохоталась:

— Примерно то же самое случилось с тобой в детстве. Тогда это превратилось в настоящую трагедию, столько слез было пролито, не передать!

Аша вернулась к киоску и купила новую порцию. Мика смотрел, как мама с улыбкой шагает к нему по дорожке парка, отвратительное чувство вины причиняло ему почти физическую боль. Родители обращаются с ним как с маленьким больным ребенком, а он обманывает их. Мика чувствовал себя предателем. Когда они добрались до пляжа, Одри с радостным криком бросилась ему навстречу.

— Классное кресло! — воскликнула она. — Покажи, куда тебя ранило!

Мика закатал шорты и показал забинтованную ногу. Глаза Одри расширились, она с уважением взглянула на раненого героя. Родители пошли вперед вместе с мамой и тетей Одри. Таша и Юна всплескивали руками, слушая рассказ Аши.

— Ты сколько акул убил? — шепотом спросила Одри.

— Двух, — улыбнулся Мика.

— Я тоже, — сверкая зелеными глазами, сказала Одри.

Они торопливо обменялись впечатлениями об игре и двинулись вслед за родителями. Подойдя к домику, Одри замолчала. Мика догадался, что у нее возникли те же проблемы: как и его родители, мама и тетя Одри не хотят, чтобы она участвовала в игре. Понятно, что рассуждения о гарпунах, ружьях и акулах, раздирающих на куски морских слонов, не самая лучшая тема для беседы в присутствии взрослых.

На ступеньках домика их ждала большая подарочная корзина. На ручке корзины Дэвид обнаружил узкий глянцевый конверт, внутри лежало письмо на фирменном бланке КОРДа. Комитет по оздоровлению и развитию детей приносил свои искренние извинения по поводу неприятности, случившейся с их сыном, и выражал надежду, что этот досадный инцидент не омрачит их отпуск. КОРД прислал цветы и изящный флакон духов для Аши, бейсболку и модную шариковую ручку для Дэвида и еще одну такую же ручку для Мики; на всех подарках красовалась знакомая аббревиатура из четырех букв.

— Фантастика! — саркастически хмыкнул Мика, щелкая новенькой ручкой.

— Фу у, дрянь какая, — скривилась Аша, поднося к носу флакон с кордовскими духами.