Дорогая Фредди!

Большое спасибо за открытку. Я почувствовала настоящее облегчение, узнав, что ты благополучно добралась до места. Надеюсь, что все в порядке, а коттедж в приличном состоянии. Всем не терпится узнать, куда ты сбежала. На многочисленные вопросы я отвечаю, что ты уехала в Бразилию. Когда раздался первый телефонный звонок, я ела орешки, слово Бразилия непроизвольно сорвалось с языка. В любом случае, Бразилия неплохое место для того, чтобы спрятаться от любопытных глаз. Вряд ли кто-нибудь отважится поехать туда вслед за тобой. Неожиданно я стала невероятно популярной. Даже Жаннета Кингсли (помнишь ту смуглую худощавую девушку, похожую на персонаж картины Эль Греко?) позвонила сегодня утром, чтобы выведать, не знаю ли я чего-нибудь. Она призналась, что невероятно сочувствует Алексу и хочет пригласить его на обед. Без сомнения, она собирается запустить коготки в него. Если ты вдруг передумаешь и захочешь вернуться, ее не опасайся — у нее нет шансов.

Еще один болезненный удар по моей самооценке. Меня навсегда заклеймили как непостоянную и капризную особу. Я это заслужила…

Фэй звонила дважды. Она едва могла говорить от злости. Когда я заикнулась о Бразилии, Фэй швырнула трубку. Вчера я случайно столкнулась с Уной Фитцпатрик. Она полагает, что Алекс загипнотизировал тебя. Уна откровенно издевалась над ним и подчеркнуто тепло отзывалась о тебе. Она пыталась выведать подробности, разузнать, где ты находишься на самом деле. Я прекрасно понимаю, что не смогу долго хранить тайну. Я слишком доверяю людям. Но поверь, стараюсь изо всех сил. Генри присутствовал при нашем разговоре. Он выглядел довольным, почти счастливым. Я не видела его в таком прекрасном расположении духа уже давно. Что бы ты ни говорила, а он до сих пор не разлюбил тебя. Не удивлюсь, если он помчится в аэропорт и купит билет в Рио де Жанейро (это в Бразилии?). Смешно, но единственным человеком, который не пожелал ко мне обратиться, был Алекс. Но самое интересное то, что за мной следят. Можешь не верить, но я неоднократно сталкивалась со своим преследователем. Это маленький лысый человечек в дешевом сером макинтоше. Он торчит под окнами часами, когда я работаю дома. Несколько дней назад я встретила его в «Харродсе» возле прилавка со свежей рыбой. Поймав мой взгляд, он сделал вид, что рассматривает осьминога. Я поднималась по лестнице в грузинский ресторан, чтобы пообедать со Стеллой Партингтон, а он уже поджидал меня на площадке.

Не понимаю, почему Стелла любит обедать со мной. Я просто ошарашена ее бахвальством. На этот раз она поведала, что путешествовала на яхте со своим новым другом, судостроительным магнатом, в компании Рудольфа Нуриева, Марии Калласс и отпрыска румынской королевской династии. Услышав все это, я могла только произнести: «Боже…» Джайлс говорит, что Стелла поэтому и любит общаться со мной. Ей нравится моя реакция.

Вчера я снова заметила пожилого сыщика — это было в отделе бытовой химии в «Бутс». Он шпионил за мной, спрятавшись за стеллажом с зубными щетками. Мне следует быть осторожней. Я не хочу, чтобы несчастный Пинкертон выудил это письмо из почтового ящика.

Не поверишь, но я шокирована. Никто, кроме Алекса, не догадался бы приставить ко мне шпиона. Ситуация по крайней мере двусмысленная и довольно зловещая. Как-то ты сказала, что Алекс — господин, он лишь позволяет думать, будто ты принимаешь решения. Ты тогда находила это невероятно сексуальным.

Я на минуту оторвала глаза от письма. Неужели я когда-то так считала? Насколько иллюзорным и обманчивым является сексуальное влечение! Что стало причиной, что обезоружило меня, что разрушило стену недоверия? Алекс был первым мужчиной в моей жизни, который точно знал, чего хочет, контролировал себя и внушал уверенность в том, что может контролировать других. Это качество казалось мне достаточно редким в мужчинах. Отец даже не догадывался, что Фэй управляет им, словно марионеткой. Она внушала ему свои мысли, а отец затем искренне полагал, что принимает решения самостоятельно. Излишняя эмоциональность Алекса была единственной женской чертой его характера. Он умело скрывал свои слабости. Его самообладанию позавидовал бы любой. Я не понимала, почему, но считала самообладание Алекса крайне соблазнительным. Теперь, после долгих раздумий я осознала: меня привлекала возможность снять с себя ответственность и вручить бразды правления в чьи-то руки. Алекс дал мне возможность вновь почувствовать себя ребенком. Некоторое время я наслаждалась беззаботностью. Но затем, наигравшись вдоволь, вспомнила, что давно уже выросла и стала взрослой. Меня раздражала докучливая опека. Я попыталась сбросить заботливую руку, разжать объятия. И тогда я почувствовала, как мягкая кошачья лапа выпустила острые когти.

— Джордж, милый, учись вести себя за столом. Ты не должен использовать столовый нож как ложку. — Джордж вращал рукой, словно пропеллером. Он зачерпывал картофельное пюре лезвием ножа и отправлял его в рот. Прим придержала руку Джорджа. — Выпрями спину и держи нож правильно, не как карандаш. — Прим попыталась придать кисти Джорджа правильное положение. — Ты выглядишь очень голодным. Разве ты не обедал?

— Поел немножко, — ответил Джордж с набитым ртом. — Дед открыл банку свиного фарша, но мне не досталось. Все равно я не люблю свиной фарш. Фарш был черного цвета, с клочками шерсти. Кроме того, банка была вздутой. — Я заметила, как Прим плотно сжала губы. — Зато я стащил немного изюма из кладовки, — добавил Джордж, ощущая всеобщую симпатию.

— Красть нехорошо, — сказала Прим и вышла в кухню.

Джордж поймал мой взгляд и подмигнул мне. Он выглядел бравым, неунывающим. В голове шевельнулось воспоминание: я уже видела нечто подобное.

— А сейчас, — Прим поставила перед Джорджем глубокую миску с покрошенным ревенем с кремом, — возьми в руку вилку или вилку и ложку. Неприлично есть десерт одной только ложкой…

— Почему? — спросил Джордж. Несколько крошек вывалились у него изо рта.

— Потому что… Не знаю, почему. Так принято. Когда ты будешь учиться в Торчестере в школе, то не захочешь, чтобы учителя наказывали тебя за неумение вести себя за столом.

— Наплевать! — Джордж нахмурился. Капля крема скатилась с его подбородка.

— Тебе наплевать, пока ты не пошел в школу. Я не хочу, чтобы тебя наказывали. Прижимай ложку большим пальцем к косточке среднего…

— Но тогда я буду держать ее, как карандаш. Вы только что велели не держать ее таким образом.

Я оставила Прим сражаться с непокорным Джорджем, а сама вновь углубилась в чтение.

Конечно же, сексуальность — это бОльшая загадка, чем улыбка Сфинкса. Я не жалуюсь, но, кажется, на свете осталось так мало по-настоящему сексуальных мужчин. Если, не дай Бог, что-нибудь случится с Джайлсом (я гоню от себя саму мысль об этом), то я скорее останусь в одиночестве, чем заведу роман с кем-нибудь еще. Вокруг столько прекрасных женщин и столько уродливых мужчин, что наиболее разумным кажется стать лесбиянкой. Но когда вчера Уна ласкала мою грудь, я не испытывала ничего, кроме желания расхохотаться. Является ли гомосексуализм врожденным качеством или можно воспитать в себе страсть к особам своего пола?

Я не знала ответа на этот вопрос.

Прости, я отвлеклась. Мои глупые вопросы не имеют никакого отношения к твоим сегодняшним проблемам. Хотела бы я знать, о чем ты думаешь, что чувствуешь. Надеюсь, что не чувствуешь себя одинокой и подавленной.

Меня поразило вот что: я не ощущала себя ни подавленной, ни одинокой. По крайней мере, не в такой степени, как предполагала Виола.

Обязательно сообщи, если тебе понадобится помощь. Я сделаю все, что смогу. Пожалуйста, не затягивай с ответом.

С любовью, Виола.

Перевернув страницу, я увидела объемный постскриптум, написанный чернилами другого цвета. Я поняла, что между написанием письма и постскриптума прошло некоторое время.

Вчера мне наконец-то удалось избавиться от своего преследователя. Утром я бродила по Бонд-стрит. В витрине небольшого обувного магазина красовалась пара самых изящных на свете туфель. Они стоили намного больше, чем я могла позволить себе потратить. Чтобы собраться с мыслями, я зашла в кафе, выпила чашку кофе и быстро, чтобы не передумать, помчалась обратно. Продавщица уложила туфли в картонную коробку. Ты бы видела, что это за чудо: светло-зеленая замша, высокий, в четыре дюйма, каблук. Не очень практичные, но какие замечательные… Вдруг, словно вспышка молнии, в голове пронеслась мысль: «Я уже видела этого человека!» Его огромный лиловый нос невозможно было забыть. Лиловый Нос сидел за соседним столиком в кафе и вертелся у входа в обувной магазин. Сейчас, когда я пишу, Лиловый Нос прячется за деревьями в парке. Вероятно, стоит предупредить незадачливого Шерлока Холмса, что это место облюбовали псы для отправления естественных надобностей. Слежка, должно быть, стоит Алексу бешеных денег. С его стороны неразумно пытаться разыскать тебя подобным образом. Вероятно, он полагает, что ты сошла с ума и можешь причинить себе вред. Ведь любовь означает доверие. Если ты кого-то любишь, то в первую очередь должен думать о счастье своего любимого, не правда ли?

С любовью, Виола.

Я сложила письмо. Виола под любовью понимала чувство, испытывая которое каждый из влюбленных остается самим собой и волен делать все, что ему вздумается. Но мне кажется, что на свете существует столько же разных типов любви, сколько и влюбленных. И каждый из этих бесчисленных типов обладает миллионом сложных, противоречивых оттенков. Принуждение в любви не обязательно означает нечто плохое.

Человек может измениться к лучшему, пытаясь завоевать одобрение предмета своей любви.

— Ты выглядишь уставшей, Фредди. — Прим склонилась надо мной и приложила холодную ладонь к моему лбу. — Я так и думала. У тебя поднялась температура.

— Я отнесу тебя наверх, — заявил Гай, которому явно не терпелось втиснуться между мной и Прим.

— Очень мило, но мне необходимо сходить в одно место. Я доберусь туда самостоятельно, — добавила я решительно. Прим подала пару резиновых сапог и фонарь. — Очень любезно с вашей стороны так заботиться обо мне. Вы оба словно ангелы-хранители. Не знаю, как мне отблагодарить вас.

— Я знаю, — прошептал мне в ухо Гай, когда Прим вышла, чтобы принести мне плащ.

— Перестань немедленно! Скажи, ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме секса?

— Дорогая Фредди, тебе должно быть стыдно! Это твои мысли направлены в одну сторону. Я только хотел пригласить тебя к нам на обед в субботу.

— Хорошо, конечно, спасибо.

Я в очередной раз убедилась, что не в состоянии принимать окончательные решения. Еще полчаса назад я жаждала вернуться в Лондон как можно скорей, но письмо Виолы заставило меня увидеть все в другом свете. Алекс был полон решимости вернуть меня. Я боялась, что, окажись я в Лондоне, он заставит меня выйти за него замуж. Мне необходимо было окрепнуть морально и физически перед тем, как снова встретиться с ним.

На улице похолодало. Тропинка к туалету, которую расчистила Прим, ускользала из-под ног. Светила луна, ее мягкий свет заливал долину. В небе мерцали звезды, похожие на прекрасные кристаллы льда. Паучок убежал в центр своей паутины, как только я осветила его фонарем. Он, кажется, так никого и не поймал за сегодняшний день. Он, пожалуй, выглядел более худым, чем вчера. Интересно, а пауки чувствуют холод? Не знаю, почему, но мысли вернулись к таинственному свистуну. Я не слышала свист уже достаточно долго. Мне хотелось надеяться, что зловещий свистун прячется от холода вдалеке от меня, за закрытой дверью.

— До свидания, мисс Ярдли. Спасибо за ужин. До свидания, мисс Сванн. Спасибо за тепло. До свидания, мистер Гай, вам я не говорю спасибо — не за что, — Джордж ухмыльнулся и выскочил на улицу, хлопнув напоследок дверью.

— Чертов мальчишка. Зачем я только дал ему десять пенсов?

— Его вызывающее поведение — только средство защиты, — пояснила я и с гримасой отвращения проглотила лекарство от кашля.

Прим налила сироп в ложечку, словно я была маленьким ребенком, не способным позаботиться о себе. Дождавшись, когда Прим отправилась в кухню с остатками грязной посуды, я спросила:

— Он ведь Гилдерой, не правда ли? Удивительно, как я не разглядела это сразу. У него твой рот и твои черты лица.

— Откуда такая проницательность у юной леди из Лондона? Как много успели заметить твои прекрасные зеленовато-серые глаза!

— Если ты не желаешь об этом говорить, я не буду настаивать. Но, пожалуйста, перестань флиртовать, я еще слишком слаба.

— Понятно, ты хочешь сказать, что со временем мои ухаживания будут приняты. Ты абсолютно права: Джордж — ублюдок Вера. Дочь Дасти Лиззи была хорошенькой девушкой, приятной на ощупь.

— Что с ней случилось?

— Утонула, попала под мельничное колесо. Когда Вер сбежал, жизнь для нее потеряла смысл.

— Бедная, бедная девушка! — простонала я. — И несчастный Джордж. Смышленый мальчуган, ты не находишь? Удастся ли ему поступить в школу? Образование станет спасением для него. Он выглядит таким несчастным, живя на мельнице с дедом. Ты можешь ему помочь стать на ноги?

— Знаешь, я не социальный работник.

— Но ведь ты его дядя! Разве ты не чувствуешь ответственности за него?

Гай задумчиво посмотрел на меня, затем ответил:

— Да, ты в чем-то права. Я должен помочь Джорджу. Но мне нельзя углублять пропасть, которая разверзлась между Вером и отцом. Ситуация очень деликатная. Разве я могу сделать что-нибудь для Джорджа, не признав родство?

— О каком родстве идет речь? — Прим вошла в комнату. В руках она держала бутылку с горячей водой, завернутую в шаль. — Честное слово, я не собиралась подслушивать, но в доме такие тонкие стены!

— Никто не сумеет сохранить секрет в доме размером со спичный коробок. Как хозяева умудрялись делать детей, если их стоны были слышны всей округе? — Гай, очевидно, намеревался сменить тему разговора. — Это все равно, что заниматься сексом на площади.

— Очевидно, воскресные школы были придуманы для того, чтобы не дать зачахнуть человеческому роду. — Прим тактично не стала настаивать на продолжении нечаянно подслушанного разговора.

Но я решила продолжить:

— Мы говорили о Джордже. Мне его от души жаль. Он не наедается досыта, а все свободное время проводит с дедом на мельнице. Не лучшее времяпрепровождение для ребенка, не так ли?

— Ты абсолютно права. Я уже думала об этом не один раз. Джорджу необходима помощь. Но не думаю, что Дасти согласится потратить хотя бы пенни на его образование. К тому же не известно, кто отец Джорджа.

В воздухе повисла пауза. Я старалась не смотреть на Гая.

— Хорошо, — наконец произнес он мрачным тоном. — Это уже не имеет значения. Уверен, что могу довериться вам. Джордж — сын Вера.

Гай взглянул на Прим с вызовом. Я поняла, что, хотя Гай пытался говорить о брате шутливым тоном, в глубине души он был к нему привязан. Несмотря на легкое отношение ко всему, Гай был серьезнее, чем я предполагала. Мне нравилась эта его вдруг открывшаяся серьезность.

— Вер? — Прим выглядела озадаченной. Она закрыла глаза и задумалась. — Никогда не поверю. Не может быть!

— Разве я говорил невнятно?

Прим крепко сжала бутылку с горячей водой.

— Вер и Лиззи? Не может быть ничего более странного, чем такой союз.

— Но почему? Лиззи была настоящей красоткой. Конечно, ей далеко было до Симоны де Бовуар, когда она раскрывала рот.

— О, ради Бога, Гай! Я не говорю о том, любил ее Вер или нет, — оборвала его Прим раздраженным тоном. — Я думаю о другом. Покинуть Лиззи в беде было подлостью со стороны Вера. Я удивлена, что Вер… Конечно, он был так молод… Бедняжка Лиззи! Я прекрасно помню тот день, когда из реки выловили ее тело, опутанное зелеными водорослями. Прошло уже столько лет, но я все еще не могу вспоминать об этом без содрогания. — Прим передала мне бутылку, а сама зажгла сигарету. Было очевидно, что ее мысли витают где-то далеко. Прим резко встряхнула головой, словно отгоняя неприятные воспоминания. — Что, что ты собираешься предпринять, мистер Гай, как поможешь маленькому сорванцу?

Гай выглядел совершенно потерянным.

— Полагаю, вы не дадите мне покоя, пока Джордж не станет министром или Архиепископом Кентерберийским. Но разве вы не понимаете: если я стану помогать малышу, всем захочется узнать, почему? Вер взял с меня клятву, что я не расскажу ни единой живой душе об этом. Разве мое слово ничего не стоит?

— Об этом не беспокойся, — твердо сказала Прим. — Ты сможешь использовать меня как посредника. Мы будем заботиться о мальчике вдвоем, но когда он станет звездой, вся слава достанется мне.

— Подожди секунду, что ты имеешь в виду? Ты же знаешь: мои ресурсы ограничены.

— У тебя хватит денег, чтобы заплатить репетитору. Я буду в доле. И старый Дасти… Что ты скажешь о его недавних откровениях по поводу твоих способностей землевладельца? Ты обязан позаботиться о том, чтобы старый ворчун разрешил Джорджу спокойно выполнять домашние задания.

Гай уныло покачал головой.

— Я хотела бы помочь, — сказала я. — Но у меня осталось всего сорок фунтов наличными. Я боюсь воспользоваться чековой книжкой:

Мне пришлось объяснить Гаю и Прим, что такое общий счет.

— Ты хочешь сказать, что после всего того, что между вами произошло, после того как ты сказала «нет» и сбежала со свадьбы, он все равно попытается заставить тебя выйти за него? — полюбопытствовала Прим. — По мне, его любовь похожа на преследование.

— Возможно, ты права. Но я настолько сбита с толку, что не могу понять, что хорошо, а что плохо. Все, что мне известно, — это то, что он разыскивает меня.

Я зачитала вслух некоторые отрывки из письма Виолы.

— О Господи! Этот человек — настоящий тиран! — воскликнула Прим. — Не волнуйся, Гай и я придем тебе на помощь, если что. Правда, Гай? — Гай отсалютовал, с сарказмом глядя то на меня, то на Прим. — Ты не должна волноваться по поводу денег, которые я потратила. — Прекрасные карие глаза Прим светились теплотой. — Благодаря тебе меня вновь охватили давно забытые чувства. Я снова кому-то нужна. Кому-то необходима моя помощь. Я не смогу уснуть ночью, буду строить планы.

Гай тяжело вздохнул.