— Ты хочешь сказать, что задумалась над словами Гая? — сурово спросила Прим двадцать четыре часа спустя.

Мы уютно устроились у огня и допивали шампанское. Перед этим мы благополучно проводили детей домой. Прим зашла проведать меня и принесла полдюжины яиц в подарок. Она осталась, чтобы помочь приготовить ужин. Ужин прошел более спокойно, чем накануне. Мне уже не приходилось так напрягаться. У Прим не хватало опыта общения с детьми, так же как и у меня, но она была гораздо строже. Уилл охотнее выполнял ее распоряжения.

— Я подумала, что, возможно, в его словах есть смысл, — ответила я. — Пожалуй, я даже уверена, что он прав. Я стала до отвращения эгоистичной. Меня не интересует ничего, кроме собственных переживаний. Я навожу смертельную тоску на всех, кто хоть однажды терпеливо согласился выслушать мою историю. Как будто мои переживания имеют значение для кого-то, кроме меня. Мне было ужасно больно, словно меня ранили в самое сердце. Кроме того, я буду тосковать о нем. После того как он ушел, я подумала: «О черт, зачем я прогнала его, ведь он мне нравится!»

— Дорогая Фредди, в этом нет ничего странного. Гай очаровашка. Но ты должна знать, что он редкостный мерзавец.

— Мерзавец? — задумчиво повторила я. Меня интересовало, каким образом огрызок банана, который жевала Титч, оказался на подошве моих туфель. — Мне кажется, что ты неправа. Конечно, он самовлюбленный и заносчивый человек. Но когда ты окончательно разочаровываешься в нем, Гай делает нечто необыкновенное, то, что не соотносится с представлением о нем. Вчера он вдруг принес рыбу с картошкой для детей, а затем отвез их домой.

— Ага! Но делал ли он это ради детей? А может, потому что рассчитывал произвести на тебя впечатление, смягчить твое сердце?

Прим затянулась сигаретным дымом. Я с трудом сдержала улыбку. Прим выглядела какой-то несуразной: крупные зубы, здоровый цвет лица, блестящие волосы и сигарета во рту. После того как Эдвард прочитал ей длинную лекцию об опасности заболеть раком гортани, Прим назло в его присутствии старалась чаще курить.

— Все дело в том, Фредди, что Гай захотел обидеть тебя за то, что ты его разочаровала. Вчера он рассчитывал на быстрый успех. Когда ты ему отказала, первое, что пришло ему в голову, — это отомстить. Ты сейчас в таком состоянии, что любой упрек ранит до слез. Какого черта, почему ты должна чувствовать себя виноватой за то, что не хочешь лечь с ним в постель?

— А если он подумает, что я нарочно играла с ним? Завлекла, а потом отказала?

— Мне еще никогда не приходилось слышать подобную чушь. Даже после начала так называемой сексуальной революции, появления противозачаточных таблеток и всего остального женщина продолжала испытывать невероятное давление; от нее ждали, что она уляжется на спину по прихоти любого хвастуна, который изъявит желание воспользоваться ее прелестями. А перед этим женщина была невольницей родителей и боялась прослыть дешевкой, а также опасалась заиметь незаконнорожденного ребенка. Ты не хочешь спать с ним? Это веская причина, и ее достаточно. Гай не имеет права возмущаться.

Я улыбнулась.

— Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Конечно, ты права. Я должна, наконец, взять себя в руки и стать разумной. Все ненужные мысли я постараюсь выбросить из головы. Надеюсь, это будет не слишком сложно. А теперь давай сменим тему. Мы должны как-то помочь детям. — Я рассказала Прим, в каких ужасных условиях обитают Френки, Уилл и Титч. Ее первой реакцией было немедленно сообщить обо всем в службу опеки. Я постаралась объяснить свое нежелание связываться с официальными органами. — Френки говорит, что мама не ела ничего с тех самых пор, как заболела. Ее рацион — одна лишь вода. Уже две недели, как она не притрагивается к пище. У нее нет возможности приглядывать за детьми самостоятельно. Разве справедливо разрушать семью? Мать ведь не абсолютно безответственная особа.

— Мне не приходилось общаться с миссис Рокер, но я встречалась с ней пару раз в деревне: неестественно белые крашеные волосы, высокие каблуки и слишком открытая грудь. Бедняжка, думаю, что физическая привлекательность является единственным достоинством, которым она может похвастаться. Не стоит думать, что социальные работники только и мечтают, как ворваться в дом и забрать детей. Разве не в их интересах постараться сохранить семью? Кроме того, они обладают большими возможностями.

— Это справедливо, но Френки сказала, что их уже грозились забрать.

— А если здоровье младенца находится под угрозой из-за постоянного недоедания?

— Думаю, что Рут прокормит ребенка, если только будет чем. — Мы отправили детей домой, нагрузив их продуктами — хлебом, молоком и овсяной крупой для завтрака. — Френки говорит, что Рут невероятно строга, заставляет семейство мыться и регулярно чистить зубы. Кстати, я должна купить пару тюбиков зубной пасты завтра после работы. Френки сказала, что у них паста закончилась.

Прим произнесла удивленно:

— Ты на самом деле приняла злоключения детишек близко к сердцу. Гм, в целом я поддерживаю тебя. Давай поможем Рокерам преодолеть кризис. К счастью, в это время года куры несутся как сумасшедшие. Назавтра я испеку пирог к чаю.

— О Прим, ты молодчина! Я была уверена, что смогу на тебя положиться.

— Морозильная камера в моем холодильнике набита фазанами. Жена Роджера Винденбанка наотрез отказывается есть дичь, а бедняга Роджер упорно ходит на охоту. Он таким образом надеется пробиться в высшее общество. — Прим с сомнением посмотрела на меня. — Думаешь, дети будут есть фазанов?

— Понятия не имею. Не думаю, что они имели дело с фазанами.

— Кажется, нас ожидает неудача.

— Было бы гораздо проще, если б мы могли войти в дом и поговорить с миссис Рокер. Если, конечно, можно назвать эту лачугу домом. Так называемый дом представляет собой округлую конструкцию, сделанную из рифленого железа.

Прим не видела жилища Рокеров. Опасаясь очередной атаки, мы проводили детей лишь до вершины холма.

— Вижу, ты настоящая горожанка, никогда не видела ниссеновских бараков. Когда-то здесь их были тысячи. Они стояли вокруг временных, полевых аэродромов. У меня появилась идея. Барбара Уоткинс, которая живет стена к стене с тобой, преподает искусство и драму в Торчестерской начальной школе. Детишки посещают именно эту школу. Возможно, миссис Рокер доверится ей. Я не знаю никого, кто сможет устоять перед чарами Бар. Ее невозможно не любить. Почему бы нам не поговорить с ней?

— Замечательная идея! Когда?

— Прямо сейчас. На улице дождь, захвати на всякий случай плащ.

Восемь часов вечера не самое подходящее время для неожиданного визита, но я подчинилась. Я была уверена: Прим знает, что делает. Мы взяли фонарик и отправились в путь. Хлоя последовала за нами. В промежутке между деревьями я разглядела выкрашенный ярко-розовой краской дом. Уже было слишком темно, чтобы я могла разглядеть его в деталях. Через несколько минут мы уже стояли напротив входной двери.

— Кто там? — раздался певучий голос в ответ на наш стук.

— Прим.

— Дорогая, замечательно, что ты пришла! Заходи, дверь не заперта.

Резкий запах ладана заставил меня закашляться. В комнате стояла тропическая жара, горели все лампы, их покрывали цветастые абажуры. Оранжевые стены сверкали, они были украшены рисунками деревьев, цветов, животных и птиц. Огромный тигр осторожно выглядывал из-за зеленых пальмовых ветвей. Цвета были настолько яркими, что только спустя несколько секунд я обратила внимание на хозяйку. Она лежала, свернувшись клубочком, в тени, возле стены. Ее колени касались подбородка, а задница была выставлена на всеобщее обозрение. Она была полностью обнажена.

— Пять, четыре, три, два, один… — бормотала она, словно была ракетой и готовилась к полету.

— Надеюсь, что мы не помешали, — сказала Прим. — Я привела Фредди. Она хочет с тобой познакомиться.

Не успела я сказать и слова, как Хлоя ворвалась в дом и по-дружески облизала голые ягодицы Бар. Та немедленно выпрямила ноги, стала на колени и встряхнула своими длинными, до талии, волосами. Ее волосы были странного цвета, нечто среднее между абрикосом и апельсином.

— Привет, Хлоя, привет, девочка! — Бар наклонилась, чтобы потрепать голову Хлои. — Рада видеть тебя, собачка.

Мне сразу понравилось лицо Бар — круглое, розовое, с большими сверкающими глазами, крохотными пухлыми губами с ямочками на щеках. Грудь Бар была крепкой, высокой, правильной формы… Я вспомнила, что явилась не для того чтобы оценивать достоинства Бар, и решила осмотреть комнату. В ней не было никакой мебели, только небольшой столик. Вокруг него на полу мелом был начерчен круг. По краям круга теснились странные фигурки. В центре стола высилась большая, черная от копоти кастрюля, похожая на старинный котел.

— Я праздную Остару. Я была цыпленком в яйце и уже вот-вот должна была вылупиться. Надеюсь, что это произошло, я успела. Давайте выпьем по стакану вина. О, подожди! — вскрикнула Бар, когда Прим сделала шаг вперед. — Ты не должна входить в круг. Это опасно. Ты можешь получить страшные ожоги. Подождите секунду, я сейчас выйду. — Бар взяла со стола нож, коснулась им пола и подняла вверх. — Вы не видите этого, но круг сделан из голубого пламени. Я прорубила в пламени дверь этим освященным клинком. Нож подвергался магическому очищению…

Бар осторожно вышла за пределы круга через воображаемую дверь. Я смотрела во все глаза, но не заметила и намека на пламя — ни искр, ни дыма. Хлоя с любопытством обнюхивала столик. Особый интерес у нее вызвала буханка хлеба. Магическое пламя не нанесло ей ни малейшего вреда.

— Как я рада видеть тебя, Прим! — Бар протянула руки и заключила Прим в объятия. Затем протянула горячую ладонь мне. — Рада познакомиться, Фредди. Я уже много слышала о вас. Сгораю от любопытства. Нам давно пора познакомиться поближе.

— Очень приятно слышать это. Боюсь, что я не настолько интересна, какой меня описала миссис Крич.

— Она не сказала, что у вас замечательные рыжие волосы. Бьюсь об заклад, они натуральные. Открою вам секрет: мои волосы крашеные. — Я высоко подняла брови, всем своим видом показывая, что невероятно удивлена. — Я крашу волосы в разные цвета, в зависимости от времени года. Телесный цвет волос означает, что год только родился. Естественный цвет слишком скучен — серый, словно шкурка полевой мыши. — Я не могла не заметить, что волосы на лобке Бар также крашеные. — Пойдем на кухню и выпьем чего-нибудь.

Мы обогнули меловой круг, пересекли комнату и оказались в кухне. Стены здесь были выкрашены темной краской. Их украшали рисунки солнца, луны и звезд. Планеты солнечной системы смотрели на нас с потолка. Комета с длинным цветастым хвостом начинала свой путь у современной электрической печки и заканчивала на противоположном краю кухни, у тостера. Бар наполнила три стакана густой коричневой жидкостью из бутылки с наклейкой «Солодовый уксус» и отрезала несколько ломтиков толстого зеленого пирога тем же ножом, которым прорезала щель в священном пламени. Нож оказался незаменимым в обиходе — его можно было использовать для магических обрядов и повседневной стряпни.

— Что это? — Прим озвучила мои мысли.

— Это особый пирог, испеченный из яиц, яблок и листьев пижмы. В Средние века деревенские жители боялись есть рыбу, так как полагали, что в рыбе водятся черви. Крестьяне пекли пироги с листьями пижмы, чтобы избавиться от червей. А сейчас попробуйте по кусочку пирога и осушите до дна свои стаканы.

— Разве можно пить неразбавленный уксус? — с сомнением спросила Прим. — Я слышала, что лорд Байрон пил уксус, но он заедал его картофелем.

Бар засмеялась. Ямочки у нее на щеках заиграли.

— Это вино из березового сока, и я его сама приготовила. Старую бутылку я одолжила у Дасти. Не волнуйтесь, бутылка хорошо вымыта.

Я осторожно сделала глоток. Вино было сладким и довольно приятным, но чувствовался легкий кисловатый привкус.

— Если мы останемся здесь больше, чем на пять минут, мне придется снять с себя кое-что. — Прим стащила плащ и свитер. — Иначе я расплавлюсь и поплыву. Не понимаю, как ты выдерживаешь эту жару, Бар?

— Удивительно, на что способна жизненная энергия человека! — Я заметила в углу электрический обогреватель с раскаленной спиралью. — Снимай с себя все. Чего ты стесняешься? — Бар широко развела руки, ее грудь колыхнулась. Я отметила, что Бар прекрасно сложена. У нее не было ни капли лишнего жира. Кожа Бар была бледной, на локтях и коленях виднелись ямочки. — Вы не представляете, насколько лучше почувствуете себя наедине с Матерью Природой.

— Мне этого мало, чтобы ощутить себя наедине с Природой. Раздеться догола недостаточно, — произнесла Прим язвительно. — Существует слишком много проявлений природы, которые я не одобряю. Например, старость и смерть. Я также не люблю ос. Мне не доставляет удовольствия любоваться на горы дряблой плоти. Особенно если плоть моя, — из вежливости добавила Прим.

— Мы, ведьмы, обожаем колдовать обнаженными. — В больших глазах Бар не было и намека на улыбку. — Одежда препятствует движению энергии. Мы называем это «быть одетой в небесную синь».

— Прекрасное замечание. Но Бар, дорогая, несмотря на заманчивость твоего предложения, я не представляю, что почувствую, если случайный посетитель увидит меня голой.

— Не волнуйся, никто не придет, — вздохнула Бар. — Вы первые гости у меня в доме за неделю. Конечно, заманчиво посвятить себя без остатка служению Рогатому Божеству, но я хотела бы схлестнуться с кем-нибудь, желательно близкого к моему возрасту, с полным набором мужских достоинств. Я наслаждаюсь жизнью в деревне, но, черт возьми, мне иногда так одиноко.

— Схлестнуться — что это значит? — спросила я.

— На языке ведьм это слово обозначает выйти замуж.

— Я никогда до этого не встречала ведьм.

— Все потому, что у тебя плохая физическая форма. Это одно из самых строгих наших правил, — Бар встала, вытянула руки, закатила глаза и нараспев продекламировала. — Пускай тот, кто никогда не ходил босиком, не чувствовал кожей прикосновение земли, не найдет дорогу к этому жилищу.

Бар стояла некоторое время с закрытыми глазами и опущенной головой, словно молилась неведомому божеству. Мы с Прим вежливо хранили молчание. Это был один из тех случаев, когда я оценила всю важность уроков хорошего тона. Молчание длилось довольно долго. Мне показалось, что Бар забыла о нашем существовании. Я не смела взглянуть на Прим. Нога затекла, ее жгло от близости электрического обогревателя, но я боялась сменить позицию. При малейшем движении старое плетеное кресло подо мной визгливо скрипело. Режущий ухо звук нарушал торжественность момента. Вдруг из-под стола раздалось громкое чавканье. Я опустила голову. Хлоя с довольным видом доедала хлеб, который умудрилась стащить в гостиной.

— А-а-х-х! — наконец выдохнула Бар. Она подняла голову, опустила руки, открыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, словно пыталась отдышаться после длительного бега. — Теперь мне понятно, Великая Богиня все рассказала. — Бар посмотрела на меня. В ее глазах я прочитала сожаление, смешанное с удивлением. — Тебя избрали невестой Повелителя Смерти и должны были принести в жертву на его алтаре. Но Богиня слишком сильно любит тебя, чтобы отдать на растерзание. Она отправила тебя ко мне, чтобы я вернула тебе радость жизни. Ты позволила сексуальному желанию стать подавляющей силой. Ты была его сексуальной игрушкой.

— Я бы не стала выдвигать столь серьезные обвинения… — начала было я.

— Естественно, ты еще не осознала это до конца. Очевидно, у тебя крепкая психика. Но лорд Смерти избрал тебя потому, что ты являешься созданием света. Сейчас ты только начинаешь стирать с себя пятна, которые оставил на тебе Повелитель Смерти. Ты освобождаешься от извращенного желания соединиться с Богом Охотником. — Бар торжественно взглянула на меня.

— О, хорошо, — пробормотала я.

— Тебе оказана огромная честь. Должна сказать, что я испытываю зависть. Но и мне доверена великая миссия. Я поняла это сразу, как только астральные силы привели тебя к моей двери.

— Вообще-то это была идея Прим — привести меня к тебе.

Бар мягко улыбнулась:

— Конечно, Прим была избрана как инструмент для осуществления цели.

— Замечательно! Я рада, что оказалась нужной, — отрывисто сказала Прим. — Давай оставим астральные планы на некоторое время. Мы пришли поговорить с тобой о другом. Ты знакома с семейством Рокеров?

— Рут Рокер ходит в общеобразовательную школу. Френки обучается по третьей форме. Есть еще мальчик. Сейчас вспомню… Уильям. Не принадлежит к числу моих любимцев. Он постоянно рисует людей, которых пытают, режут ножами или взрывают. Кроме того, он ворует кисти и холсты. Когда я задала детям вопрос, кем они желают стать, когда подрастут, все ответили: принцессами или астронавтами. Лишь Уильям сказал, что желает стать террористом. Рут также довольно странная девочка — очень замкнутая, но в ней есть изюминка. Она неплохо рисует. Ничего оригинального: дома и цветы вокруг. Не многие дети в ее возрасте способны так изображать предметы. Безнадежна на сцене. Произносит монологи деревянным голосом…

— Мы обеспокоены их судьбой. Ты когда-либо встречалась с миссис Рокер на родительских собраниях?

— Блондинка. Злоупотребляет косметикой. Пьет. Мне ее немного жаль. Однажды ее в бессознательном состоянии отвозил домой мистер Баттс, учитель труда.

— Это она. Дети не получают должного ухода. Только благодаря Фредди они не умирают с голода. Необходимо что-то срочно предпринять. Мы должны решить: подать заявление в социальную службу или поговорить с миссис Рокер, выяснить, она на самом деле больна или у нее постоянно похмельный синдром? Она швырнула ботинки в Фредди. Мы подумали: если она знает тебя, то, возможно, тебе удастся выяснить, в чем проблема.

— Я постараюсь, дорогуша. Конечно, я постараюсь. Завтра, сразу после окончания уроков. — Бар повернулась ко мне, ее глаза сияли. — Заниматься любовью с Повелителем Смерти, должно быть, нечто невообразимое? Но ты потеряла слишком много энергии… Не думай, что я задаю вопросы просто из любопытства. Любопытство — дело второе. Ведьмы считают сексуальность священным даром. Секс является актом поклонения и утверждением земного плодородия. — Бар нахмурилась. — Как жаль, что секса так мало.

— А как же Рогатое Божество, о котором ты говорила? — спросила я в надежде отвести внимание от своей скромной персоны. — Это то же самое, что и дьявол? Или Рогатое Божество и есть Повелитель Смерти? — я совсем запуталась.

— Сатана является частью христианского вероучения. Я язычница. Рогатое Божество наполовину человек, наполовину животное, как греческий Пан или кельтский Цернуннос. Повелитель Смерти является частью божества, которая умирает вместе со старым годом. Повелитель Смерти отвечает за насилие и жестокость, которых много в нашем мире. Сатанисты поклоняются именно ему. Сатанисты, но не ведьмы. Ведьмы совершают только добрые дела.

Я почувствовала себя абсолютной невеждой. Сочетание оккультизма и алкоголя после тяжелого рабочего дня закружили мою голову. Я не ожидала, что спокойная деревенская жизнь может изобиловать элементами нонконформизма.

— Поднимайся, Фредди, нам пора, — сказала Прим. — Ты выглядишь совершенно обессиленной.

— Это последствия сексуального соития с силами тьмы, — объяснила Бар с сочувствием. — Вторичное проявление интуитивного эго ужасно утомляет.

Мы ковыляли домой, спотыкаясь под тяжестью пакетов и бутылок, которыми щедро нагрузила нас Бар. Я не была уверена, что дети захотят попробовать ведьмину стряпню и напитки.

— Думаю, что это Гай рассказал ей об Алексе, — произнесла я со вздохом. — Уверена, что ни Эдвард, ни ты не стали бы распускать сплетни. Гай, кроме вас, — единственный человек, который знает мою историю.

— Сомневаюсь. Боже, эти бутыли невероятно тяжелы! — Прим взяла корзину в другую руку. — Гай и Бар некоторое время встречались, потом разошлись. С тех пор они не разговаривают.

— Тогда все, что говорила Бар, не более чем совпадение — вероятно ладан, которым было окурено жилище, обладает наркотическим действием. Я почти поверила прорицаниям деревенской ведьмы.

— Конечно, это совпадение, — строго сказала Прим.

После этого вечера я не видела Бар два дня. В пятницу вечером Френки, как обычно, на крыльце перед домом ждала, когда я вернусь с работы. Титч сидела у Френки на руках. Увидев меня, малышка радостно вскрикнула.

Титч была восхитительна. Она любила взбираться ко мне на колени и пристально разглядывать мое лицо. У нее были выразительные глаза и длинные ресницы, пухлые щечки и нежная кожа с легким румянцем. Девочка имела привычку исследовать мое лицо своими тонкими пальчиками. Я вслух произносила названия частей тела, к которым прикасалась малышка, а она с удовольствием повторяла: нос, рот, глаза, уши… Затем, повинуясь неведомому импульсу, девочка широко улыбалась. Я не могла устоять перед ангельской улыбкой и начинала целовать бархатные щечки. Титч заливалась звонким смехом.

— Она выглядит лучше, не правда ли? — Френки встала и прижалась ко мне. — Рут вымыла ей голову. — Вчера я отдала Френки остатки шампуня, который привезла из Лондона. — Титч ни разу не заплакала, даже когда пена попала ей в глаза.

Я подмигнула и подумала, что должна купить для нее детский шампунь.

— Как думаешь, Френки, твоей маме стало лучше?

Уши и кончик носа Френки покраснели. Я заметила, что Френки краснеет подобным образом, когда очень волнуется. Девочка поднялась на носочки, приблизила губы к моему уху и прошептала:

— Мама сказала, чтобы я ничего не говорила. Она боится, что ты перестанешь кормить нас. Мама не поверила, что ты совсем не богачка и работаешь на мельнице. Она где-то достала деньги. Сегодня у нас на ужин будут хот-доги и гороховое пюре, а на десерт мороженое.

Для меня было странным то, что Уилл не захотел добавки картофеля. Как я и предполагала, дети наотрез отказались от здоровой натуральной пищи, которую предложила Бар. Проросшим зернам они предпочитали томатный кетчуп и сосиски в пластиковой обертке. Уилл ушел сразу, как только очистил тарелку. Он сказал, что должен проверить силки. Удовольствие от общения с детьми перевесило досаду из-за того, что миссис Рокер намеревалась сделать из меня дойную корову.

— Рада, что вашей маме лучше, — сказала я и поцеловала Френки.

Мне хотелось показать, что я совершенно не сержусь. Френки обняла меня в ответ и поцеловала так крепко, что на щеке остался синяк.

— Значит, мы сможем и впредь приходить? — все так же шепотом спросила Френки.

— Мне будет очень грустно, если вы забудете меня. — Френки прижалась ко мне и положила голову на мое плечо.

Я была настолько тронута этим проявлением любви, что чуть не заплакала.

— Пойдем, — сказала я. — Давай выберем длинную дорогу. Может, нам посчастливится увидеть лисят.

Лисят мы так и не увидели, зато удалось разглядеть летучую мышь. Кроме того, Френки чуть не наступила на спящего ежа. Таким образом, детская тяга к природе была удовлетворена.

На обратном пути к Заброшенному Коттеджу я морально готовила себя к сорока восьми часам безмятежного отдыха. После четырех дней тяжелой работы я чувствовала себя невероятно уставшей. Обычно после рабочего дня я направлялась в Ярдли Хауз, чтобы принять душ или понежиться в ванной, но сегодня мне хотелось попробовать помыться в большом корыте, которое висело на стене снаружи, под навесной крышей. Навыки, полученные на работе, пригодились. Я без труда затащила корыто в гостиную. Прошло еще полчаса, и корыто на три четверти было наполнено горячей водой. Я бросила в воду щепотку ароматической соли. Огонь в камине горел, входная дверь была плотно закрыта. Я поставила пластинку со скрипичным концертом Мендельсона, сбросила одежду и забралась в импровизированную ванну. Ощущение невыразимого блаженства охватило меня. Хлоя попыталась напиться воды, но быстро от этого отказалась. Очевидно, ее оттолкнул вкус ароматической соли. Я закрыла глаза и погрузилась в сладостную дрему.

Я просидела в горячей воде около четверти часа. Вся умственная активность сосредоточилась в крохотном фрагменте мозга, который отвечал за восприятие музыки.

Вдруг раздался звук падающего полена. Я нехотя открыла глаза. Бар сидела на диване, поджав под себя ноги. Она внимательно слушала музыку. В правой руке Бар держала бокал с вином. Мой размягченный мозг и притупленные чувства сочли ее призраком. Я легко могла поверить, что Бар материализовалась из клуба дыма или звездной пыли.

— Я налила себе немного вина. Ты ведь не возражаешь?

Я всегда чувствовала себя неуютно, когда кто-то наблюдал за мной без моего ведома. Ощущение беззащитности под чужими взглядами гораздо сильней, когда на тебе нет одежды.

— Нет, не возражаю. — Я прикрыла руками грудь. — Как долго ты находишься здесь? Я, должно быть, выглядела глупо.

— Ты выглядела замечательно. Состояние транса идет на пользу, очищает мысли. Мне прекрасно видно, как неустойчива твоя аура. Я не смогла войти через парадную дверь, пришлось воспользоваться задней.

— Отчего Хлоя не залаяла?

— Ведьмы умеют общаться с животными. Кроме того, у меня в кармане случайно оказался кусочек печенья. — Я посмотрела на Хлою. Собака стыдливо отвела взгляд. — Я пришла, чтобы успокоить тебя и рассказать о своем визите к Рокерам. Вчера вечером я навестила это семейство. Рут поначалу не хотела меня пускать, но все же не осмелилась перечить учительнице. Бедная девочка, она изо всех сил старалась защитить мать! Миссис Рокер, весьма бодрая, сидела на кровати и грызла плитку шоколада. — Я передала три плитки с Френки. Мне хотелось угостить детей. — Поначалу миссис Рокер приняла меня довольно прохладно, но затем смягчилась. Ей, кажется, доставляла удовольствие возможность с кем-то поболтать. Она сказала, что простудилась, но сейчас чувствует себя гораздо лучше. Косвенные признаки указывали на то, что она бросила пить: я не увидела ни одной бутылки. Она больше всего нуждается в чае из одуванчиков. Одуванчики помогают избавиться от избытка желчи.

— Полагаешь, ей не нужен доктор?

— Конечно нет. Она нуждается в хорошей диете и свежем воздухе, а не в куче химических препаратов с ужасными побочными эффектами.

Я отдавала себе отчет в том, что взгляды на жизнь, которые исповедовала Бар, соответствуют ее верованиям. Это простое правило является универсальным и касается всех. Но я почувствовала огромное облегчение, услышав от Бар, что миссис Рокер чувствует себя неплохо. Да и разве способна больная женщина съесть целую плитку шоколада?

Вода в ванне быстро остывала.

— Ты не могла бы принести бутылку и еще один бокал? — попросила я.

Пока Бар возилась в кухне, я выскочила из ванны, быстро вытерлась, натянула халат и успела застегнуть пуговицы. Раздался громкий стук. Я отодвинула кресло, которым подпирала ручку двери, и дверь со скрипом отворилась.

— Добрый вечер, мисс Сванн. — Передо мной стола миссис Крич. Она была слегка растрепанной и тяжело дышала. — О Боже, как нелегко до вас добираться! Если б я знала, что придется так тяжело, то ни за что не пришла. Я чуть не утонула в грязи. Посмотрите на мои ноги. — Только теперь я поняла, насколько полезным был ров перед домом. Он прекрасно ограждал меня от нежеланных посетителей. — Надеюсь, что не помешала? — Миссис Крич вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит в гостиной.

— Конечно нет. Хлоя, замолчи, перестань лаять!

Собака старательно имитировала действия тренированного полицейского пса, который готовился наброситься на кровожадного преступника. Она слегка присела и широко расставила передние лапы. Шерсть на загривке встала дыбом, верхняя губа поднялась, обнажив клыки.

— Какая у вас злая собака! Неужели вы можете чувствовать себя в безопасности с ней наедине? Хотя вы ведь живете одна, возможно, в этом есть смысл…

Глаза миссис Крич застыли на моем халате. Я открыла дверь пошире, чтобы непрошеная гостья могла убедиться: я не развлекаю женатых мужчин Падвелла втайне от их законных жен.

— Я собираю пожертвования — сейчас ведь недели христианской помощи. — Миссис Крич протянула мне небольшой конверт. — Кроме того, собираю подписи под просьбой к местным властям. Пусть, наконец, выселят этих цыган отсюда! — Ее тонкие губы искривились от отвращения. — Они оставляют за собой мусор и портят общую атмосферу в деревне. С тех пор как их дети стали посещать школу, участились случаи педикулеза. Хотя вас вряд ли можно назвать жителем деревни, но надеюсь, что вы поддержите наше общее стремление.

— Не думаю, что смогу вам помочь. Я еще не успела освоиться здесь. Цыгане ведь тоже должны где-то жить. Не ночевать же им в мусорных баках!

Глаза миссис Крич остановились на Хлое. Собака перестала лаять, но продолжала угрожающе рычать.

— А знаете ли вы, что цыгане воруют котов и собак и пожирают этих несчастных животных?

По выражению лица миссис Крич, с каким она смотрела на собаку, я сделала вывод, что старушка не стала бы возражать, если бы незавидная судьба погибнуть в цыганском желудке постигла мою защитницу.

— Боюсь, что для того, чтобы принять решение, мне понадобится больше времени. — Я прикрывала дверь до тех пор, пока она не уперлась в ступню миссис Крич. — Я привыкла рано ложиться. Вы застали меня как раз в тот момент, когда я уже собиралась ложиться в постель.

— А вот и я, дорогая! — Из кухни с подносом в руках появилась Бар. Ее обнаженные груди колыхались при ходьбе. — Я также решила снять с себя одежду. Мне хорошо известно, как неуютно чувствует себя обнаженный человек поначалу.

Глаза миссис Крич вылезли из орбит, челюсть отвисла. Она судорожно замахала руками, словно пыталась отогнать видение Содома и Гоморры. Конверт с пожертвованиями выпал из ее раскрытой ладони и медленно, словно осенний лист, упал на пол.