Начался сенокос. Солнце ярко светило на голубом безоблачном небе. Сочная трава доходила почти до пояса. Зеленый ковер простирался на многие мили вокруг. Слева травяной ковер окаймляла река. Она величаво несла свои воды. Вдали виднелся Заброшенный Коттедж. Он казался почти игрушечным с такого расстояния. Громыхание допотопного трактора заглушало жужжание насекомых. За рулем сидел Вер. Я не видела его с того дня, как у Амброуза случился приступ.
Вер заметил меня, улыбнулся и спрыгнул на землю. Мотор продолжал тарахтеть вхолостую. Хлоя, проведшая ночь в коттедже вместе со мной, оторвалась от кроличьей норы, которую тщательно вынюхивала, и помчалась к Веру. Дасти и Дикон неуклюже выбрались из трейлера. Дасти небрежно кивнул, Дикон поднял глаза, подмигнул мне и отсалютовал. К счастью, подсохшая корка сегодня утром отвалилась с моего носа, так что теперь ничто не уродовало мое лицо. Совместными усилиями мы отцепили от трактора трейлер и прицепили к нему сенокосилку. Шум мотора заглушал все звуки, разговаривать не представлялось возможным.
Вер снова уселся за руль и направил трактор в зеленое море. Мы последовали за ним с вилами в руках. Запах свежескошенной травы пьянил, как наркотик. Кролики, испуганные шумом, разбегались во все стороны. Поначалу Хлоя пыталась преследовать зверьков, но их обилие сбивало собаку с толку. Над нашими головами порхали разноцветные бабочки. У меня закружилась голова — было очень жарко. Я подумала о тех давно ушедших людях, которые также занимались этой работой, каждое лето, из года в год.
Мои ладони покрылись волдырями, но я уже давно не была той изнеженной горожанкой, которая впадала в панику и поддавалась унынию по любому поводу. Перед тем как отправиться на работу, я позаимствовала у Прим широкополую шляпу, которая предохраняла лицо от загара, а также прихватила ножницы и рулон лейкопластыря. Когда подошло время первого перерыва, я обмотала пластырем обе ладони.
Вер открыл капот трактора и стал возиться с мотором. Дикон, Дасти и я сели в тени огромного дуба и стали пить лимонад. Хлоя положила голову мне на колени. Собаку разморило от жары, ей было лень отмахиваться от мух, которые густо облепили живот. Мужчины сделали себе самокрутки. Тонкие полоски дыма повисли в неподвижном воздухе. Дасти хмыкнул и предложил мне самокрутку. Я отказалась. Дикон закряхтел, морщась, и стал растирать ногу.
— Что с вашей ногой, мистер Дикон? — решила я прервать молчание.
— Я кастрировал теленка, но проклятое животное никак не соглашалось терять самую ценную часть своего тела. — Я успела позабыть грубоватые манеры Дикона. Он ухмыльнулся, обнажив пожелтевшие от никотина зубы. — Эта скотина высоко подпрыгнула и лягнула меня, попала по ноге.
Дикон стал подробно описывать свои ощущения. Я закрыла уши и отвела взгляд. Я любовалась вздымающимися холмами, каменистыми вершинами, волнующейся на ветру травой. Жаркое солнце окрашивало долину в интенсивные цвета.
Вер прервал поток моих мыслей. Он посигналил, и это значило, что перерыв подошел к концу. Мы приступили к работе. Я подхватывала вилами скошенную траву. Вилы мелькали перед моими глазами вверх-вниз, вверх-вниз. За работой я утратила чувство времени. Пот стекал по лицу, заливал глаза. Я вытирала его рукавом. Солнце палило невыносимо. Небо превратилось в раскаленную добела сферу. Краем глаза я заметила, что в нашу сторону движется нечто черное. Я прищурила глаза, поднесла ко лбу руку и тогда разглядела мисс Глим, которая, оставив черный «ленд ровер» на обочине, направилась к нам с плетеной корзиной в руке. Вер остановил трактор и бросился ей навстречу. Мисс Глим передала ему корзину и быстро зашагала обратно. Она даже не посмотрела в нашу сторону, не обратила внимания на окружающую красоту. Мне было от души ее жаль: женщина страдала от одиночества — мужчина, которого она любила, теперь был далеко.
— Если что-нибудь не придумать, то к вечеру ты не сможешь даже пальцем шевельнуть, — сказал Вер, когда увидел мои руки. Лейкопластырь на ладонях порозовел от сукровицы. — Очень больно?
— Нет, совсем нет, — соврала я.
На самом деле волдыри на ладонях просто пекли. Но мне не хотелось уподобляться Дасти и Дикону, которые не переставали ворчать и жаловаться на боль в руках, ногах, пояснице и других частях тела.
— Руки городской девушки не приспособлены к тяжелой работе, — сказал Дасти и сплюнул на землю рядом с моим пакетом с сандвичами. Он с гордостью выставил на всеобщее обозрение свои мозолистые загрубелые ручищи.
Вер заглушил мотор, и сразу стало слышно птичье пение и стрекот сверчков.
— Чибис, — Вер указал на птичку с хохолком, которая прыгала по скошенной траве. — Чибисы в наших краях становятся редкостью. Всему виной интенсивное сельское хозяйство. Нам следует подумать о потомках. Когда историки станут изучать нашу эпоху, им будет сложно понять, почему мы ничего не сделали, чтобы предотвратить уничтожение множества видов живых существ.
Дасти и Дикон уминали вареные яйца и холодные сосиски. Проблемы окружающей среды их нисколько не волновали. Я лениво наблюдала за тем, как лучи солнца играют на кончиках моих туфлей, и пыталась заставить мозг работать.
— Как здоровье отца?
— Без изменений. Он в коме.
— Мне так жаль!
— Доктора утверждают, что он не чувствует боли. Они считают маловероятным, что отец когда-нибудь придет в сознание. В таком состоянии он может находиться месяцы, а то и годы. Ничего нельзя сделать. На следующей неделе его переведут в Борнмут, в специализированное отделение по уходу за коматозными больными.
— Ты теперь не намерен уезжать?
— Нет. Я позвонил Гаю, рассказал, что случилось с отцом. Он заявил, что не видит причин прерывать отдых. Ради чего мчаться обратно, преодолевать сотни миль? Чтобы часами бесцельно просиживать над бессознательным телом? — Вер неожиданно рассмеялся. — У Гая множество недостатков, но нет никаких сомнений в том, что он не лицемер. Я рассказал ему, что собираюсь покинуть поместье, но Гай с этим категорически не согласен. — Я подумала о тех деньгах, которые Вер еженедельно выделяет Гаю на расходы. На его месте я бы тоже стала возражать. Вер продолжил с сарказмом: — Безусловно, Гай прав. Я уже слишком стар, чтобы вновь штурмовать неведомые вершины. В этом есть нечто мелодраматическое, оскорбительное для меня.
— Кроме того, старушка Хлоя не вынесет разлуки с тобой.
Собака, услышав свое имя, вопросительно подняла голову, затем устремила молящий взгляд на кусок сыра. Я одолжила у Дикона нож и отрезала Хлое кусочек. Собака расправилась с угощением в считанные секунды и опять улеглась спать. Вер смотрел на свой наполовину съеденный сандвич с отсутствующим видом. Рисовать портрет Вера было бы непростой задачей. Вер был неразговорчив, сдержан в проявлении эмоций. Невозможно было разгадать его характер за маской, которую он носил не снимая. Брови у Вера, как и у Гая, были высоко приподняты. Темные волосы придавали лицу Вера некий драматизм. Сейчас, когда его волосы отросли и касались воротника, сходство между братьями бросалось в глаза. Но лицо Вера было более мужественным: челюсти крепче, прямой нос длиннее…
— «Кот мог посмотреть на короля, — сказала Алиса», — произнес Вер и обернулся ко мне так быстро, что я не успела отвести взгляд.
— Ты любишь «Алису в стране чудес»? Странно, почему так мало людей любят эту книгу? Думаю, что ее слишком навязывают всем в детстве. — Меня смутило то, что Вер поймал мой взгляд. — «Алиса» — единственная книга, которую читает мой Дядя Сид. Он может цитировать Льюиса Кэрролла часами. Дядя утверждает, что книга содержит всю мудрость, которая необходима человеку.
— Хорошая книга, — согласился Вер, а затем спросил: — О чем ты думала, когда смотрела на меня?
— Мне интересно, как тебе удается ладить с мисс Глим.
— Я сам застилаю кровать и мою за собой посуду. Правда, она все равно перемывает ее. Мисс Глим считает, что следует гладить носки, даже те, которые истерлись до дыр. Я ужинаю в полном одиночестве в столовой под ее холодным взглядом. Иногда мне кажется, что мисс Глим может меня отравить, настолько враждебно она на меня смотрит.
Вер улыбнулся. Я подумала, что ему, должно быть, чертовски одиноко в огромном особняке. Что случилось с женщиной, с которой он имел несчастье сбежать?
— Бедняжка мисс Глим! Она относится к тому типу женщин, которые не способны делить свое сердце между несколькими мужчинами. Ты не пробовал быть с нею строже?
— Когда я предложил закрыть некоторые комнаты, чтобы избавить ее от излишней работы, она стала визжать, как плохо смазанное колесо, и принялась демонстративно драить дом сверху донизу, включая крыльцо. Вечерами у нее свободное время, но в тот день, вернувшись с прогулки, я увидел, как она яростно выбивает ковры. Ужин состоял из пяти блюд и был подан на старинном серебре. Я больше не смею предложить ей отдохнуть. Боюсь, что вместо этого она снова устроит показательную уборку. Я истинный британец. Когда я вижу, что собака машет хвостом, принимаю это за приветствие. Когда слышу рычание, принимаю его за угрозу. Женщины говорят на совершенно незнакомом мне языке. Меня сбивает с толку женская логика. Вероятно, потому, что я так мало общался с женщинами.
— Нет-нет, дело не в этом, — возразила я. — Это касается всех. Мужчины не понимают женщин, женщины не понимают мужчин. Очевидно, состояние влюбленности требует непонимания. Ясность лишает отношения романтического покрова.
Вер рассматривал ярко раскрашенного жука, который с жужжанием ползал по его запястью. Лицо Вера было в тени, в глазах отражался солнечный свет. Очень осторожно Вер коснулся прозрачного крылышка насекомого.
— И все же я верю, что возможно узнать душу другого человека, оставаясь при этом самим собой… — Дасти громко захрапел посреди фразы. Вер встал. — Пора браться за работу.
Мужчины с ворчанием взялись за вилы. Солнце пекло. Земля, казалось, плавилась под яркими лучами. Я с трудом фокусировала взгляд. Волосы под шляпой намокли от пота, но я упрямо не снимала ее, так как боялась, что на лице появится множество веснушек. Неожиданно состояние транса, в которое я впала, было прервано дикими криками. Дикон свалился на землю, его лицо скорчилось от боли.
— Чертова нога! Нога подвернулась, я упал и напоролся на нож. О-о-о!!! — вопил Дикон.
Вер увидел, что что-то не так, и заглушил двигатель. Кровь окрасила штаны Дикона в красный цвет, а его лицо стало серым. Вер вытащил нож из кармана Дикона и резанул штанину. Мне стало дурно, когда я увидела кровь, которая била фонтаном из открытой раны. Вер оторвал полоску ткани и наложил на рану тугую повязку.
— Так-то будет лучше. А теперь, Дикон, подними ногу повыше. Похоже, ты повредил артерию. Я отвезу тебя в больницу. Фредди, помоги ему, поддерживай ногу.
Дикон был высоким и неимоверно грузным мужчиной. Вер взял его под руки, мы с Дасти — за ноги, и общими усилиями нам удалось затолкать Дикона в трейлер. Вер подогнал трактор и прицепил трейлер.
— Я отвезу его на почту и оттуда по телефону вызову такси. Меня не будет около часа.
Я помчалась открывать ворота. Мы лишились помощника, едва начав работу. Вернувшись, я обнаружила, что Дасти топчется на месте и совершенно не горит желанием работать.
— Я приду помогать в среду, — заявила Прим, когда я рассказала ей о случившемся.
Вер приехал на луг только после того, как отвез в больницу сердитую миссис Дикон. Она была вне себя — в этот день ей предстояла большая стирка, а несчастье с мистером Диконом отвлекло ее от работы. Дикон был необычно молчалив под градом упреков, которыми она его осыпала.
— В среду у меня выходной, — пояснила Прим. — Почему бы не помочь старому другу?
— Я приду завтра после обеда, как только закончу уборку в классе, — сказала Бар. — Надо поторопиться. Погода вскоре может испортиться. У нас есть только пара дней, потом начнется буря. В пятницу ожидается проливной дождь и гроза.
— Откуда ты знаешь? — Я представила, как Бар определяет погоду по рунам или изучая пучки сухой травы.
— Я слышала прогноз погоды по радио.
Мы сидели в саду в Ярдли Хауз. Сад был наполнен ароматами цветов. Прим говорила, что ухаживать за цветником невероятно трудно, эта работа сродни ГУЛАГу.
— Будет очень жаль, если сено пропадет, — сказала я. — Оно стало бы для Вера серьезным подспорьем.
— Он такой интересный мужчина! — произнесла Бар задумчиво. — Кроме внешней привлекательности в нем чувствуется какая-то загадка. Другие мужчины пытаются произвести впечатление, поэтому кажутся смешными. Они много говорят и совершенно не умеют слушать. Но Вер не такой, он слушает так, словно для него действительно важно, что ты думаешь. Он долго расспрашивал меня, что означает быть ведьмой, почему ведьм так жестоко преследовали в Средние века, в чем различие между ведьмами и язычниками. Вер много знает, его голова набита интересными фактами. Например, в Индии в первый день весны принято возносить молитвы богу Любви. Это празднество сродни нашей Остаре. Все вокруг желтое: желтая еда, желтые цветы, желтая одежда, желтые декорации. Для индусов корова — священное животное, ведь она дает пять основных продуктов, которые необходимы ежедневно: молоко, творог, масло, мочу и экскременты. Представляете?
— Не совсем. — Прим брезгливо поморщилась. В руке она держала вилку с куском курицы в дрожащем золотистом желе.
— Где ты видела Вера? — спросила я.
— В лесу, это было на прошлой неделе. Время приближалось к полуночи. Полная луна придает сил. Полночь — лучшее время для колдовства. Я хотела попросить Богиню о новой любви. Я устала до чертиков от одиночества. Небо было покрыто тучами, в лесу было ужасно темно и мрачно, но я не боялась, потому что знала: деревья охраняют меня. Я смазала серебряный колокольчик розовым маслом и стала слушать, как он звенит, посылая звуковые волны в астральное царство. Вдруг раздался треск ломаемых кустов, огромная тень нависла надо мной. Я закричала от ужаса.
— Тебе не пришло в голову, что это новая любовь попала в твои волшебные сети, торопясь на зов колокольчика? — спросила Прим.
— Вынуждена признать, что нет. Я подумала, что из чащи вышел сам Рогатый Властитель. Какое облегчение я испытала, когда увидела, что передо мной стоит Вер! К счастью, я еще не успела стащить с себя одежду, было довольно холодно. Конечно, я не прочь была встретить Лорда Тьмы — это одно из имен Рогатого Бога, — но для этого я не должна быть одна и обязана была хорошенько подготовиться к встрече. Рогатый Властитель наполовину козел, наполовину человек, но не имеет ничего общего с сатиром. Его интересует лишь секс и все, что с ним связано.
— Твой бог совершенно не отличается от обычных мужчин, — подала реплику Прим.
— Вер наблюдал за барсуками. Он находился в лесу уже несколько часов, с заката, и ему удалось понаблюдать за тем, как возятся возле норы барсучата. Мама-барсучиха принесла малышам на ужин остатки осиного гнезда. Осиные гнезда — любимое лакомство барсуков. Вер рассказал немало интересного о выдрах. Выдры — близкие родственники барсуков. Вер собирается восстановить популяцию выдр в наших краях. Я, в свою очередь, рассказала, чем занимаюсь. Мы долго беседовали о магических ритуалах.
— А ты успела закончить колдовской обряд? — поинтересовалась я.
— Я спросила у Вера, не желает ли он присоединиться ко мне, но Вер ответил, что его аура недостаточно чувствительна, и поэтому он не видит смысла в этом участвовать. Я уверена, что он поскромничал. К счастью, после того как Вер ушел, в лесу появился Лемми. Он стал играть на тростниковой свирели, а я танцевала до упаду. Мне кажется, что у Вера чистые помыслы. В следующий раз я попрошу Богиню расширить его чувственные познания.
— А может, стоит все же его предупредить? — спросила Прим. — Вер будет шокирован, когда узнает о твоих манипуляциях.
Бар с сомнением взглянула на Прим. Она поняла, что Прим подразнивает ее. К счастью, в этот момент наше внимание отвлекло появление Френки. Девочка радостно бросилась ко мне и чуть не свалила меня вместе со стулом. От нее исходил запах детского мыла. Я нежно поцеловала ее и погладила по голове, как кошку. Френки очень любила такие ласки. Рут стояла в стороне и терпеливо ждала своей очереди. Она с удовольствием подставила щеку для поцелуя. Теперь она выглядела гораздо лучше: глаза светились, а кожа стала чище. На Рут было полосатое хлопковое платье салатного цвета, которое необычайно шло ей. Внимательно присмотревшись к девочке, можно было заметить зарождающуюся красоту.
— Уилл! — меня несказанно удивило появление Уилла.
Мальчика невозможно было оторвать от телевизора. Лишь потом я узнала, что Свитен пообещал мальчику фунт, если тот придет навестить нас.
Уилл прошел мимо, не обращая на меня внимания. Его руки были глубоко засунуты в карманы новых серых фланелевых брюк.
Пока Прим возилась с пирогом с крыжовенным вареньем, Френки уселась мне на колени и крепко обхватила руками за шею. Рут скромно пристроилась в кресло и сложила руки на коленях. Она покорно ждала приглашения сесть за стол, где Уилл уже по-хозяйски расположился. Взмахом локтя он сбил стакан с яблочным соком на пол.
Нам с трудом удалось уговорить Берил отпустить детей. Когда Прим сказала, что накормит детей ужином, Берил нахмурилась. Безусловно, она ревновала сирот к нам. Чтобы разрядить обстановку, я предложила детям прийти после ужина, незадолго до того, как им пора будет готовиться ко сну. Я знала, что мне не удастся увидеть Титч. Я очень скучала по малышке. Но в столь поздний час Берил ни за что не отпустила бы ее с другими детьми. В это время малышку купают, а затем укладывают спать в милую кроватку, украшенную разноцветными фигурками цыплят и утят.
— Как вам живется у мистера и миссис Виннакотт? — спросила Бар.
— Неплохо, — ответила Рут. — Сегодня я помогала тете Берил рвать крыжовник. Завтра мы будем варить варенье.
Френки оторвала голову от моей груди.
— Я смотрела фильм по телевизору: очень грустная история про лошадку, которую звали Черная Красавица. Я долго плакала, — призналась она. — Тетя Берил сказала, что это полезная история для детей и пообещала прочитать ее перед сном. Если она станет читать, я закрою уши. Я не хочу ее слушать…
— Тетя Берил, очевидно, считает, что тебе будет полезно послушать.
— Но люди так жестоко относились к несчастной лошадке! Она упала и сломала ножку… — Глаза Френки наполнились слезами.
— Чепуха какая-то, — Уилл решил вставить свое слово.
— Как поживает Титч?
— Тетя Берил сказала, что нам следует называть ее Хелен, — Френки скорчила недовольную гримасу. — Она моя сестра, я знаю ее гораздо дольше, и мне ясно, какое имя ей подходит.
— Тетя Берил считает, что учителям в школе не понравится имя Титч, — сказала Рут. — Нам следует привыкать называть ее по-новому.
Я заметила, что Рут была готова подчиниться правилам, которые приняты в доме священника. Я была рада за девочку.
— Что ты делаешь, Уилл? — возмутилась Прим. Уилл проглотил свою порцию пирога, развалился в кресле и стал расстегивать и застегивать молнию на брюках. — Это крайне неприлично!
— Уилл никогда не носил штаны с молнией, которая бы работала, — сказала Френки. — Мама всегда покупала поношенную одежду. Молнии на брюках никогда не застегивались.
Когда заговорили о матери, Рут побледнела. Я прекрасно понимала, что она чувствует. Не так давно я сама не могла вспоминать о своей умершей матери без слез.
— Угадай, что со мной сегодня произошло? — спросила я, чтобы отвлечь девочку.
— Ты встретила прекрасного мужчину, который предложил тебе выйти за него замуж, — сказала Френки.
— И ты у него отсосала член, — ухмыльнулся Уилл.
— Не будь идиотом, Уилл, — обыденным тоном произнесла Бар. — Ты ведь не понимаешь, что говоришь.
— Конечно я знаю.
— Чушь! — заявила Бар.
Я с удивлением отметила, что Бар, которая была ненамного старше Рут и казалась воплощением доброты, может проявить твердость характера и настоять на своем в нужную минуту.
— Я собирала сено.
— А можно и я пойду с тобой? — спросила Френки. — Я тоже хочу помочь.
— Если миссис Виннакотт разрешит, почему бы и нет.
Френки наморщила личико. Слезы покатились по щекам.
— Я пойду все равно. Она меня не купила. Я принадлежу только себе.
Я не знала, как мне реагировать на слова Френки. С одной стороны, мне нравилась тяга девочки к независимости, с другой — не хотелось настраивать ребенка против приемных родителей. Появление Эдварда прервало мои раздумья. Френки широко улыбнулась, завидев доктора, и немедленно позабыла о своих печалях.
Ворота скрипнули снова. На этот раз в саду появился Вер. Я взглянула на Бар. Щеки девушки слегка порозовели.
— Я пришел просить о помощи. У меня не осталось людей! — Глаза Вера остановились на Бар. Бар покраснела еще больше, ее щеки стали пунцовыми. Затем Вер перевел взгляд на меня. — Миссис Дикон только что позвонила из госпиталя. У Дасти пищевое отравление. Кажется, он съел какую-то просроченную дрянь из жестяной банки. Сейчас Дасти лежит на больничной койке рядом с Диконом…
— О нет! Бедный глупый старик. Мы ведь предупреждали его, предупреждали не один раз! — Прим не на шутку разволновалась. — А Джордж? За мальчиком некому теперь приглядывать. Я заберу его к себе. Пусть пока поживет у меня.
— Не волнуйся, — Вер ковырял носком туфли мох. — Я забрал мальчика в Гилдерой Холл. Сейчас он ужинает в компании мисс Глим.
— Очень благородно с твоей стороны, — сказал Эдвард.
Он откупорил бутылку вина, которую принес с собой, налил вино в бокалы и отсалютовал своим Веру.
— Дело не в благородстве, — возразил Вер. — В Холле достаточно места. К тому же… — Вер запнулся, — …кто, кроме меня, позаботится о мальчугане? Ведь я его отец.